«Если», 2005 № 09

ЛЕОН АРСЕНАЛЬ МЕРТВАЯ ТОЧКА ВСЕЛЕННОЙ

В голубом сумраке каюты Гульс Гаратан, прикрыв веки и с сигаретой в руке, лежал на койке. Дым медленно поднимался в темноте, и его белесые спирали казались миражами, навеянными воспоминаниями о других планетах, о других лунах, о других мирах, об экзотических городах, о космопортах под чужими небесами. Воспоминаниями о космических кораблях с вычурными названиями, ожидающих загрузки на посадочных полосах, описывающих бесконечные орбиты или заходящих на посадку в тучах дыма и пламени. Гаратан опустил руку к полу каюты, подсознательно надеясь ощутить тот глухой гул, который всегда присутствует в Корпусе корабля от работающих двигателей и бортового оборудования. Но сейчас металл лишь слабо вибрировал.

Лениво потянувшись, Гаратан посмотрел в псевдоиллюминатор, отвел взгляд, но тут же опять вернулся к экрану кругового обзора. Его так и тянуло созерцать Мертвую Точку. Он словно наслаждался видом межзвездной бездны, огромных солнц, пылающих в вакууме, и мертвых космических кораблей, неподвижно висящих во мраке. Гаратан подошел к экрану, не в силах оторвать глаз от звездного кладбища. Останки кораблей были похожи на рыб, попавшихся в невидимую гравитационную сеть.

Он медленно выпустил струю дыма, впившись глазами в экран. Чернота на нем, казалось, вмещала в себя всю безбрежность, пустоту и безутешность космоса, и от нее невольно кружилась голова. Безымянные светила пылали в космической ночи. Сотни, тысячи неподвижных кораблей блестели во мраке, как миниатюрные искусственные луны.

И где-то там, в этой мертвой точке Вселенной, среди созвездия потерянных кораблей, уже несколько веков дремал древний корпус звездолета «Мильг Мерайн», капитана которого звали Арога.

Мысль об этом любопытном человеке, который почти четыреста лет тому назад погиб, но странным образом продолжал жить, побудила Гаратана наконец оторваться от экрана. Он включил систему видеосвязи, настроенную на частоту «Мильг Мерайн», и монитор сразу ожил. Капитан Арога был доступен для связи круглосуточно.

На экране появился высокий, смуглый и тощий человек. Небрежно одетый, окутанный табачным дымом, он сидел, развалившись, за письменным столом необычной формы. Это был общительный собеседник и большой любитель поспорить, обладатель непринужденных манер и блестящих темных глаз. Капитан корабля «Мильг Мерайн» – или, точнее, его призрак.

Когда-то Гаратан не раз слышал и, случалось, сам, посмеиваясь, рассказывал истории о призраках на борту космических кораблей. Иногда он даже верил, что порой видел в мертвенно-бледном свете коридоров туманные силуэты, которые при попытке рассмотреть их получше растворялись в воздухе. Но он не мог себе представить, что когда-нибудь ему доведется беседовать с электронным призраком, созданным бортовым компьютером на основе данных о давно умершем человеке.

Гаратан мог лишь предполагать, какими были последние дни жизни настоящего Энтаунса Ароги. Он представлял, как тот прозябает в этом гравитационном болоте, на исковерканном корабле, в окружении трупов своих товарищей, лицом к лицу с неминуемой смертью. Как, отчаянно стремясь избежать смерти и небытия – подобно всем тем, кто терпел бедствие в Мертвой Точке, – капитан подвергает свой мозг мучительной процедуре передачи электронному мозгу корабля массивов данных, накопленных в нейронах – потоков воспоминаний, эмоций и чувств…

– Добрый вечер, суперкарго, – улыбнулся Арога. – Что, не спится?

– Да, капитан, – вздохнул Гаратан. – Надоело уже все. Одно и то же, день за днем…

– Скорее, ночь за ночью, – вежливо поправил его собеседник. – В космосе не бывает дней, тут только ночи. В наше время профессионалы выражались более точно.

– Сдается мне, вам нечего сказать по существу, – проговорил, закуривая еще одну сигарету, Гаратан.

– Нечего, к сожалению, – покачал головой Арога. – Я не хотел бы лишать вас надежды, но сюда, в Мертвую Точку, попадают редко. Только один гиперпространственный прыжок из миллионов заканчивается таким образом. И когда это происходит, корабль прибывает сюда сильно поврежденным, если не сказать – разбитым.

– Ясно. Но надо жить, словно ничего не произошло, и не терять надежды.

– Конечно. Пасть духом – хуже всего. В Мертвой Точке – это верная гибель.

– Что ж, капитан, мне пора немного поработать. Потом, когда у меня будет побольше времени, я снова приглашу вас.

– Прекрасно. – Арога с наслаждением затянулся своей вечной сигаретой. – Может, тогда нам удастся сгонять пару партий в какую-нибудь настольную игру.

Суперкарго кивнул на прощание и отключился.

Должно быть, капитан «Мильг Мерайн» был заядлым курильщиком и страстным поклонником тех игр, которые требуют от участника одновременно везения и мастерства.

Затушив окурок, Гаратан вышел из каюты.

Система переходов в виде туннелей, где царила невесомость, пронизывала весь корабль, как будто сеть искусственных вен. Суперкарго неспешно плыл по коридору без определенной цели, проверяя показания датчиков в те моменты, когда лампы вспыхивали белым или фиолетовым светом.

В одном из туннелей висевший между полом и потолком механик, вооружившись визором, возился с каким-то массивным агрегатом, явно пытаясь устранить одну из многочисленных аварий, вызванных прыжком в Мертвую Точку.

Гаратан медленно подплыл к нему:

– Как поживает эта штука?

– Как поживает? Мы можем остаться без воздуха в любой момент. Аварийные системы дышат на ладан – они ведь не предназначены для длительной работы.

Гаратан молча кивнул, и механик больше не произнес ни слова. Вдруг сильный удар сотряс стены туннеля. Тяжелый грохот, удаляясь, понесся по металлической обшивке корабля.

– Вот черт!… Что это было? – Механик вздрогнул так, что перевернулся в воздухе вверх ногами.

Приложив палец к губам, суперкарго попросил его помолчать, потом, оттолкнувшись ногами от пола, взмыл вверх, вцепился в потолочную переборку и приложился ухом к металлу. Они долго пробыли в этом положении: один – медленно вращаясь вокруг своей оси в голубоватом полумраке коридора, другой – прилипнув, словно некое паразитическое растение, к арочному своду коридора. Оба ждали, что звук повторится, но этого не произошло.

Наконец Гаратан отцепился от потолка и плавно опустился на пол.

– Ничего не слышно. Наверное, какой-то обломок задел корпус.

– Наверное.

Гаратан опасливо покосился на переборки. Из-за неудачного прыжка через гиперпространство в каркасе корабля возникли опасные повреждения, и суперкарго постоянно совершал обход отсеков, опасаясь, что в любой момент какая-нибудь секция корпуса не выдержит нагрузки.

Он повернулся к механику:

– Пойду в рубку. Думаю, старик уже там.

– Наверняка. А я тут еще повожусь: может, удастся что-нибудь исправить.

– Если этот грохот повторится, сообщи мне.

– Конечно.

Капитан сидел в темной рубке, держал в руке чашку с горячим кофе и неотрывно смотрел на экраны. Гаратан остановился, чтобы зрение адаптировалось к темноте. Капитан не шевелился. Тихо шелестела вентиляция, и на мониторах пульсировали огни ада и корабли, парящие в пустоте космоса.

Наконец капитан заметил присутствие своего помощника. Вяло ткнул рукой в один из настенных экранов, и суперкарго понял, что капитан был поглощен созерцанием гигантского звездолета, который дрейфовал чуть выше и левее «Сульса».

Это была исполинская космическая рыбина размером с небольшую луну. Множество палуб, расположенных друг над другом и закрытых огромными куполами. Платформы, башни, сложная сеть конструкций, между которыми протянуты висячие мостики. Искусственный мир, переливающийся оттенками тусклого золота и меди в космической ночи, как легендарный летучий город.

Взгляд на этот огромный мертвый звездолет вызывал беспокойство и даже тревогу. Не то из-за его форм, объемов, размеров, не то из-за неприятного ощущения заброшенности. Это впечатление усиливалось изображением, которое передавали телескопы: тысячелетняя эрозия корпуса под воздействием медленного дождя обломков и метеоритов. «Да, это великолепное зрелище», – подумал Гаратан, усаживаясь в темноте в кресло и взирая на гигантскую развалину, висящую во мраке, словно потерянная кем-то в космосе драгоценность. Она была великолепной – и ужасной.

Однако в тот момент, когда они, потерпев бедствие, оказались в Мертвой Точке с вышедшими из строя системами жизнеобеспечения, этот корабль внушал им надежду на спасение, и они решили, что для пополнения запасов продовольствия и оборудования было бы неплохо обыскать трюмы гигантского соседа…

– За свои тридцать лет службы, из них десять – в должности капитана, я не потерял ни одного человека, – пробормотал капитан, словно прочитав мысли суперкарго. – И, естественно, ни одного корабля.

– Да не переживайте вы так, теперь это уже не имеет значения. Капитан развалился в кресле, баюкая в ладонях все еще горячую чашку, и мрачно посмотрел на экран.

Да, тогда ему показалось, что это хорошая идея… Пусть штурман и бортинженер причалят на катере к звездолету, а остальные члены экипажа будут ждать в погруженной во мрак рубке: сам он – в своем кресле, прихлебывая кофе; суперкарго и механик – расхаживая взад-вперед, выкуривая одну сигарету за другой и внимательно следя за маневрами катера вокруг гиганта.

Капитан отлично помнил, какие сомнения и опасения он испытывал в тот момент, когда катер медленно подплыл, сверкая, будто светлячок, к огромной позолоченной ракете, отбрасывавшей блики отраженного света. Короткое ожидание, сообщение об успешной стыковке, обмен комментариями, пока смыкались створки шлюза. А потом – тишина, тишина, тишина…

– Нам тогда надо было установить связь с капитаном Арогой: он мог бы вовремя предупредить нас, – сказал капитан.

– Но ведь связь тогда не работала, – устало вздохнул суперкарго.

– Да и что толку, если бы даже работала?… Послушайте, хватит уже об этом!

– Идея-то была правильной, но…

Капитан умолк, потому что внезапно один из мониторов включился, показывая измученное лицо механика.

– Это, наверное, по мою душу, – поспешно сказал суперкарго. – Ну, что там у тебя? – обратился он к механику.

– Этот шум… послушайте, он опять слышен.

Раздался долгий, словно замедленный звук, похожий на громыхание гигантского пустого ведра. Грохот повторился, когда еще не стихло эхо первого раската, словно кто-то бил в исполинский колокол. Механик продолжал висеть в голубовато-тусклом свете туннеля, плавно кувыркаясь в воздухе и растерянно озираясь на выгнутые стены. Шум раздался опять. Гаратан в замешательстве теребил свою бородку. Капитан наклонился так, чтобы оказаться в поле зрения механика.

– Уходи быстрее оттуда. Живо! – приказал он ему.

– Вас понял. Сейчас отсоединю агрегат и…

– К черту агрегат! Уходи! – Капитан повернул голову к Гаратану.

– Надо замерить силовые поля.

Кивнув, суперкарго направился к пульту управления.

– Что это может быть? – с тревогой спросил он, не отрываясь от монитора. – Трещины в корпусе? Или мы столкнулись с каким-нибудь обломком?

– Нет-нет, тогда звук был бы другим. Впрочем, сейчас мы увидим, в чем там дело.

На черном фоне экрана схематическое изображение «Сульса» медленно вращалось вокруг своей оси, в оболочке в виде стабильного и обширного ореола желтоватого цвета. Так выглядело невидимое защитное поле корабля.

Капитан ткнул пальцем в экран:

– Вот оно!… Там что-то есть!

Изображение рывками стало увеличиваться до тех пор, пока на экране не осталась только нужная зона.

Вздрогнув, суперкарго откинулся на спинку сиденья, нашаривая в кармане сигарету. В рубку вошел механик и, бросив взгляд на экран, неподвижно застыл.

Казалось, что на корпусе «Сульса» возникло большое разноцветное завихрение с постоянно меняющимися очертаниями. Оно будто кипело и дергалось, медленно закручиваясь вокруг своей оси.

– Это всего лишь замер силового поля, а не отображение реальных объектов, – наконец сказал капитан. – Не будем понапрасну тратить нервы.

Командиру никто не ответил, и люди в рубке молча продолжали наблюдать за вихрем. Он медленно перемещался по корпусу, постоянно изменяя форму и объем. Казалось, этот вихрь состоит из кипящих узлов, которые то завязываются, то развязываются вновь.

Гаратан курил в темноте. Капитан подался всем телом к монитору, и его лицо было освещено экраном. Механик беспокойно топтался на месте, позвякивая металлическими амулетами со своей родной планеты Вильгариум-3.

– Смотрите-ка, – наконец сказал он. – Это что-то живое и очень большое.

– Нет-нет, Науим, – пробормотал капитан. – Мы тоже об этом сначала подумали, но космических монстров не бывает.

– Конечно, не бывает, – вздохнул механик. – Это всего лишь сказки – как и Мертвая Точка…

Капитан вытер вспотевший лоб. Когда-то и он принадлежал к числу тех, кто отрицал существование Мертвой Точки. Некоторые корабли бесследно исчезали во время гиперпространственного прыжка, но он не допускал и мысли о том, что они оказываются в каком-то недоступном для остального мира секторе, где полным-полно древних звездолетов, пропавших без вести.

– Дело в том, что мы еще слишком мало знаем о сущности гиперпространственных перелетов, – сказал он. – Поэтому нет ничего удивительного, что один прыжок из нескольких миллионов заканчивается трагически. Но я всегда думал, что, когда это происходит, корабли перестают существовать, разлетаясь на мельчайшие осколки. История о Мертвой Точке казалась мне легендой – вроде хрестоматийной, о крысах на корабле. Этакий современный вариант древних мифов Земли… Но то, что мы сами оказались здесь, – непреложный факт.

– Допустим. А это что? – Гаратан показал тлеющим кончиком сигареты на экран, где крутилось загадочное завихрение.

– Не хочу повторять своей ошибки. – Капитан вновь вытер лоб. – Я допускаю, что это может быть нечто вроде живого существа.

В рубке вновь воцарилась тишина.

– Значит, мы пропали, – наконец мрачно проворчал Гаратан. – Из этой передряги нам не выбраться…

– Не хочу даже слышать об этом! – оборвал его капитан. – Каждый может думать все, что ему взбредет в голову, но при этом пусть держит свои мысли при себе! – Он повернулся к механику. – Мы можем получить какую-нибудь дополнительную информацию?

– Вряд ли, – покачал головой механик. – Поскольку бортовой комп вышел из строя, все системы превратились в обычные датчики. Они лишь регистрируют информацию, но неспособны обрабатывать и анализировать ее. – Он задумчиво закурил сигарету. – А почему бы нам не посоветоваться с капитаном Арогой? Ему наверняка есть что нам рассказать. В конце концов, он торчит здесь уже четыреста лет и должен быть в курсе.

– Да, это космический монстр, – подтвердил Арога.

Вздохнув, капитан «Сульса» пробежал взглядом по экранам, начиная с того, на котором маячило лицо его коллеги, и кончая тем, где завихрение вскипало на корпусе корабля. Потом запустил растопыренные пальцы в свою шевелюру.

– А нельзя ли было предупредить нас об этом заранее?

– Предупредить? – впился взглядом в своего собеседника Арога. – Нет-нет… Этот монстр появляется не всегда, а у вас и так было достаточно проблем.

– Но раз уж он возник, что может произойти?

– Трудно сказать. – Арога откинулся на спинку кресла, медленно выпуская изо рта кольца дыма. – Скорее всего, он будет нащупывать в корпусе корабля наиболее слабое место, чтобы проникнуть внутрь.

– И у него это получится?

Капитан Арога отвернулся, явно не желая отвечать на вопрос.

– Раньше ему это удавалось в двух случаях из трех, – наконец выдавил он.

– Но что же это такое на самом деле? – Капитан «Сульса» вертел в руках чашку, пытаясь сохранить самообладание. – Нам нужна любая информация об этой твари.

– Разумеется, – Арога переплел пальцы. – Но мне мало что известно. По моим сведениям, никому еще не удавалось увидеть этого монстра. В лучшем случае, его обнаруживали, как и вы сейчас, лишь косвенно, по замерам защитного поля. И столь же мало известно о том, как этой штуке удается проникать внутрь корабля. По моему мнению, он просачивается через малейшие щели, которые образуются в корпусе при гиперпространственных перелетах… Но все это, разумеется, лишь предположения.

– Как вы думаете, что это может быть? – повторил вопрос Гаратан, с тревогой глядя на экран.

– Затрудняюсь с ответом. Измерения показывают, что этот монстр состоит из органических веществ, но не целиком, а лишь частично… К сожалению, имеющихся сведений недостаточно, чтобы получить более полное представление об этой твари.

В холодном и тусклом свете рубки капитан «Сульса», покачивая головой, с удивлением смотрел на призрака. Он думал о том, что нечеловеческий мозг «Мильг Мерайн» проявлял себя за маской Энтаунса Ароги в самые неожиданные моменты.

– А существует ли способ остановить это чудовище, капитан?

– Никому пока не удавалось. Хотя это не исключает такой возможности. И все-таки будет лучше приготовиться покинуть свой корабль – на случай, если монстру удастся проникнуть внутрь. Это единственное, что я могу вам посоветовать.

С этого момента Гаратан постоянно слышал, как монстр пробует на прочность внешний корпус корабля. Перемещаясь по коридорам, он не раз вздрагивал от оглушительного удара над головой и прислушивался, как грохот отдается долгим эхом в лабиринтах туннелей. Удары всегда раздавались рядом с суперкарго, словно чудовище за бортом каким-то чутьем улавливало присутствие человека и пыталось пробиться к нему сквозь металл.

В эти моменты, прислушиваясь к грохочущим переборкам, Гаратан инстинктивно сжимался и напряженно вглядывался в ближайшие мониторы. Карабкаясь по изгибам туннеля, как гигантское насекомое, он следил за каждым изменением уродливого объекта, прилипшего к корпусу звездолета, за разноцветными спазмами его смутных очертаний, которые постоянно то увеличивались в размерах, то сжимались, то закручивались вокруг своей оси.

Суперкарго подолгу торчал возле экрана, одолеваемый смешанным чувством любопытства и отвращения. Это было некое порочное влечение, которое, похоже, разделял и капитан Арога.

– Да-да, – мрачно соглашался он. – Именно это существо и покончило со мной. По крайней мере, к такому логическому выводу я пришел, хотя на этот счет в бортовом компьютере «Мильг Мерайн» нет никаких данных. Но поскольку монстр все время крутится рядом с моим кораблем, то нетрудно предположить, что в конце концов он сумел проникнуть внутрь.

– И вы, конечно же, не имеете представления о дальнейших событиях?

– Нет. Арога принял необходимые меры, но, должно быть, они его не спасли. Поскольку он перестал подключаться к компьютеру корабля, тот, согласно заранее полученным указаниям капитана, решил, что Арога мертв и запустил мою программу. Вот и все, что я знаю. – Арога сделал паузу, задумчиво сомкнув веки. – А знаете? Мне хотелось бы хоть краешком глаза взглянуть на этого монстра, чтобы увидеть, как он выглядит. Никто еще не запечатлел его внешний вид: потому что он ускользал от всех ловушек и перемещался в теоретически недоступных для наблюдения местах… Должно быть, он довольно умен.

– Вы считаете, он обладает разумом? – вздрогнул Гаратан.

– Разумом? Но ведь разум – это искусственное и произвольное понятие, – пренебрежительно махнул рукой собеседник. – Нет-нет, речь идет о существе ловком, хитром и способном обучаться ради своего выживания. Именно эти характеристики монстра он занес в компьютер «Мильг Мерайн».

– Кто – он?

– Я, кто же еще? В последние дни своей жизни капитан Арога, казалось, забыл обо всем на свете, кроме монстра, и собирал все возможные данные о нем.

– Порой мне трудно понимать вас, капитан, – устало вздохнул Гаратан.

– Почему?

– Говоря о себе самом, вы путаете первое и третье лицо.

– Но это логично. – Человек на экране принялся раскачиваться в кресле. – Мои воспоминания, мои действия, мой облик не принадлежат настоящему Энтаунсу Ароге, просто он себя так обрисовал. Однако это не одно и то же, разница все равно существует. То есть я – это он, но мы оба – не одна и та же личность.

– Кажется, я понимаю вас.

Гаратан бросил взгляд на мониторы, потом вновь повернулся к своему собеседнику и осторожно сказал:

– Но я частенько спрашиваю себя, зачем он это сделал. Капитан Арога долго молча смотрел на Гаратана, наклонив голову.

– Чтобы избежать смерти, разумеется, – наконец ответил он.

– И ему это удалось.

– Нет, он сумел лишь отсрочить ее. Дело не в том, что Арога слишком дорожил своей жизнью. Физическая гибель – это факт, который надо воспринимать спокойно, ведь она неизбежна. Нет, больше всего мне не давала спать мысль о том, что смерть принесет забвение и сотрет самые яркие впечатления, дорогие воспоминания. Я не мог смириться с тем, что однажды исчезну, не оставив следа.

– Раз вы так говорите, значит, на вашей родине не верили в жизнь после смерти.

– Нет-нет, это я никогда не верил в подобные глупости.

– Я вас понял, – вздохнул Гаратан. – Я тоже только об этом и думаю. И еще больше, – криво улыбнулся он, – после нашего прибытия в Мертвую Точку.

Суперкарго закурил сигарету, выпуская большие облака дыма, а потом продолжал:

– Здесь легко размышлять о разных вещах и задавать себе вопросы. Я отлично знаю, что ситуация безвыходная. Вначале у меня еще теплилась слабая надежда на спасение, но теперь я понял: мы приговорены. Как все, кто оказался здесь до нас. Думаю, теперь и наши часы сочтены.

Он умолк.

Они оба курили, медленно затягиваясь табачным дымом и разглядывая друг друга между затяжками. Капитан Арога – или, точнее, компьютер «Мильг Мерайн» – явно о чем-то раздумывал. Суперкарго догадывался: неподвижная поза собеседника вкупе с его молчанием означали, что программа, управляющая этим виртуальным персонажем, перебирает варианты решений.

– Да, – наконец признал Арога, оскалив зубы в усмешке. – Я тоже так считаю. Знаете, я тоже не верю, что у вас в запасе еще много времени.

Гаратан опять стоял перед псевдоиллюминатором, покуривая в голубом полумраке и зачарованно созерцая панораму Мертвой Точки. Он смотрел на корабли, висевшие в черноте космоса блестящими точками и яркими шариками. Вдруг взвыли сирены тревоги, и суперкарго вздрогнул.

Он подбежал к экранам под вой сигнальных датчиков. На одном из экранов он увидел капитана.

– Монстр сумел проникнуть на борт, – быстро и спокойно проговорил тот. – Отправляйся ко мне в каюту.

– Я сейчас нахожусь во вспомогательной рубке…

– Знаю. – Капитан склонился к какому-то прибору, находившемуся вне поля зрения Гаратана. – Основной коридор пока в безопасности, но нельзя терять ни секунды.

Гаратан быстрым шагом покинул каюту, и вскоре перешел на бег, минуя одну палубу за другой. Он изо всех сил несся по кораблю и не мог избавиться от мысли о том, что впереди, за очередным поворотом, его ждет нечто огромное и ужасное, и стоит ему приблизиться, как существо бросится на него.

Он промчался по анфиладе пустынных коридоров, миновал лестницы, палубы, трапы. Он бежал от того, что, как он знал, находилось позади него, и боялся, что чудовище может оказаться впереди. Наконец, задыхаясь, он достиг каюты капитана.

Гаратан увидел, что капитан сидит и смотрит на дверь, кинув ноги на стол и скрестив руки на груди. Суперкарго понял: командир слегка пьян.

Капитан сделал небрежный жест:

– Заходи, Гульс.

И красноречиво ткнул пальцем в большой экран.

Гаратан, все еще тяжело дыша, повернулся к экрану, где обозначались сложные, разноцветные диаграммы. Он узнал в них схемы отсеков корабля, по ним быстро перемещалась мигающая красная точка.

– Это он, – пояснил капитан. – Наш Кракен.

– Кто?

– Монстр, старина, – капитан взглянул на суперкарго из-под полуприкрытых век. – Давным-давно на Земле существовала легенда о гигантском морском спруте с множеством щупалец, который нападал на корабли в океане. Его назвали Кракеном. А наш монстр генерирует поля, которые шевелятся, словно щупальца, вот почему я вспомнил о том чудовище.

Суперкарго вновь взглянул на схемы отсеков.

– Монстр идет сюда, – заявил он, и капитан кивнул в подтверждение. – А где Науим?

– Кто его знает? Он не откликнулся на мой вызов, хотя сирены звучали по всему кораблю. – Капитан провел ладонью по волосам. – Думаю, эта тварь его сцапала.

– Она и нас сцапает. – Гаратан с тревогой глядел на диаграммы. – Монстр скоро будет здесь. Надо покинуть корабль.

– Здесь самое безопасное место, – возразил капитан. – «Сульс» – достаточно старый корабль, он много повидал на своем веку. Его не всегда использовали на трассе между Вильгариумом-3 и Ги-Куаном. До этого он мотался повсюду в поисках новых фрахтов. – Капитан показал на потолок каюты. – Это были рискованные рейсы, и весь каркас капитанской каюты покрыли дополнительной броней. – Он улыбнулся. – Не делай такое лицо, малыш, ты не мог знать об этом. Это одна из моих маленьких тайн. Броня не фигурирует ни в чертежах, ни в документах.

Суперкарго скептически оглядел каюту, то и дело скашивая глаза на монитор.

– Он движется к нам.

Капитан вальяжно кивнул, не меняя позы и не отрывая взгляда от коридора, видневшегося в приоткрытый входной люк. Гаратан с показным спокойствием поставил одну ногу на порожек каюты, медленно прикуривая сигарету. Ему не хотелось проявлять малодушие перед капитаном.

Время тянулось очень медленно. Коридор, казалось, стал шире под их взглядами. Он был пуст, и в нем царила тишина, только время от времени мигали голубоватые вспышки ламп аварийного освещения.

Капитан откинулся на спинку кресла, суперкарго медленно выпускал кольца дыма.

Наконец до них донесся мощный грохот, что-то массивное перемещалось по туннелям, ударяясь о переборки. Трещал металл и хрустели стекла. Гаратан бросил последний взгляд на красную точку.

– Монстр совсем близко, – предупредил он.

Аварийные лампы в коридоре внезапно погасли. Капитан поднял руку, щелкнув пальцами, и люк, издав гулкий, раскатистый звук, закрылся, как по мановению волшебной палочки.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем что-то увесистое ударило в переднюю переборку, сотрясая каркас каюты. Потом наступила тишина.

Суперкарго и капитан переглянулись.

– Видел? – пробормотал капитан. – Даже свет погас.

– Это влияние полей, генерируемых Кракеном. Арога предупреждал меня… Жаль, мне не удастся взглянуть на этого монстра.

Переборка затряслась под новым градом ударов. Палуба завибрировала под ногами звездолетчиков, и на сей раз металл переборки слегка продавился вовнутрь. Большая вмятина размером с человеческую голову появилась рядом с входным люком.

Капитан привстал, бормоча проклятья:

– Он действительно силен. Теперь уж точно: нам конец!

Опять послышались удары, и в переборке возникли новые вмятины. А потом удары стали сыпаться почти непрерывно.

– Надо уходить отсюда! – крикнул Гаратан, пытаясь перекрыть голосом шум.

– Нет. – Покачав головой, капитан сделал еще одно движение рукой, и в задней стене открылся люк аварийного выхода. – Этот ход ведет к спасательным капсулам, ты ведь знаешь дорогу… Иди, а я остаюсь.

– Идем вместе, капитан! – Гаратан схватил шефа за руку. – У нас нет времени!…

– Нет-нет, – оттолкнул его капитан. – Я не пойду в капсулу. Не хочу замуровывать себя в мышеловке, где воздуха хватит максимум на неделю. И где придется загнуться от удушья, в тесноте, обливаясь потом. Худшая из всех смертей… Я уже давно принял решение оставаться здесь до конца.

Пошарив в столе, он достал длинноствольный пистолет крупного калибра и улыбнулся:

– Еще одно воспоминание о былых временах… Он принялся неторопливо заряжать оружие.

Суперкарго оценивающе взглянул на переднюю переборку. Каюта под натиском монстра тряслась, резонируя, как колокол, и металл вспучивался и деформировался с каждым ударом.

– Я все же попытаюсь, – прокричал Гаратан.

– Удачи, – хладнокровно откликнулся капитан.

Гаратан кинулся к люку. Пробежав два десятка метров, он оказался у спасательной капсулы. Тут он задержался на мгновение – ровно настолько, чтобы повернуться и проверить, что капитан не передумал. Но позади него никого не оказалось. Туннель был пуст, и в красном свете аварийных ламп не было видно ни малейшего движения, а в капитанской каюте переборки гремели так, словно какое-то обезумевшее божество злобно лупило в гигантский гонг.

Гаратан влез в капсулу и онемевшими пальцами нажал на рычаг запуска. Катапульта выбросила капсулу за борт корабля.

Внезапно малогабаритные двигатели сработали на торможение, и перемещение капсулы прекратилось. Ошеломленный Гаратан впился взглядом в мониторы, пытаясь найти причину столь неожиданного решения бортового компа. Наконец он понял, в чем дело. Сенсорные датчики показывали, что капсула неподвижно зависла между «Сульсом» и какой-то массой, по величине не уступающей небольшой луне. Суперкарго узнал в ней огромный корабль слева по борту, который они с капитаном часто разглядывали из рубки. Катапульта выбросила капсулу прямо на него, и компьютер был вынужден затормозить, чтобы избежать столкновения.

Гаратан понял: двигателям может не хватить мощности для второго маневра. Чувствуя, как все сильнее трясутся руки, надел на предплечье медицинский браслет, тщетно пытаясь избавиться от мысли, что капсула остановилась слишком близко от «Сульса», в пределах досягаемости монстра.

Браслет выстрелил в вену заряд успокоительного. Гаратан откинулся на спинку сиденья, сомкнув веки и прислушиваясь к беспорядочному стуку сердца. Струйка холодного пота, как змея, медленно ползла по спине.

Открыв глаза, он оглядел тесную кабину, приборы, соседние пустые сиденья, привязные ремни которых плавали в невесомости, словно водоросли на морском дне. Гаратан погладил мягкую обивку стен. Прислушался к тишине капсулы и вспомнил тот момент, когда «Сульс», совершая гиперпространственный перелет, попал в Мертвую Точку. Суперкарго сразу понял: произошло нечто экстраординарное.

Обычно этот момент был неуловим. Все происходило слишком быстро, чтобы органы чувств могли зафиксировать прыжок. Переход в Мертвую Точку вызвал у экипажа ощущение падения. Испытывая изумление, а не панику, суперкарго обнаружил себя летящим куда-то в космическую бездну. Время в этом свободном падении показалось ему вечностью, и в его омраченное сознание хлынул поток воспоминаний и мыслей.

С неестественной точностью – видимо, сказывалось действие наркотика, впрыснутого в кровь – Гаратан вновь вспомнил тот миг, когда они вынырнули после прыжка: красные огни аварийных сигналов, вой сирен тревоги, ослепшие обзорные экраны, забитые помехами. Весь корабль дрожал и ходил ходуном, словно собираясь развалиться на куски. Предметы стучали о подставки, палуба вибрировала под ногами…

Двигаясь словно во сне, Гаратан включил систему связи и настроился на канал «Мильг Мерайн». Капитан Арога появился на фоне своей каюты. Окутанный табачным дымом, он сидел за своим необычным столом и пронзал суперкарго взглядом.

– Добрый вечер, суперкарго.

– Монстр проник на борт нашего корабля, – сообщил Гаратан, с трудом выговаривая слова. – Механик исчез, а я сумел катапультироваться на спасательной капсуле. Она была нашей последней надеждой, ведь катер мы потеряли еще раньше…

– А капитан?

– Остался на корабле, чтобы вступить в схватку с Кракеном.

– С Кракеном?

Арога на секунду умолк, и Гаратан догадался, что компьютер «Мильг Мерайн» роется в своих базах данных. Наконец капитан улыбнулся:

– Ах, Кракен… Что ж, неплохое имя вы ему подобрали… Как сейчас ваши дела, суперкарго?

– Я завис между своим кораблем и останками гигантского звездолета, который был от нас слева по борту, как вы уже знаете. И не могу сдвинуться с места. Боюсь, Кракен настигнет меня.

Капитан Арога вновь замер, на этот раз чуть дольше, чем несколько секунд назад.

– Да, – наконец вымолвил он. – Монстр может достать вас в любой момент.

– Много ли у меня времени? Новая пауза.

– Времени у вас уже почти нет.

– Значит, воздух мне уже не понадобится, – пробормотал Гаратан, закуривая сигарету.

Будто по взаимному согласию, они хранили молчание, вновь исполняя привычный ритуал наблюдения друг за другом, словно каждый из них пытался найти ответ на мучившие его вопросы в позе собеседника.

Капсула начала наполняться дымом, засвистели фильтры, на приборной панели замигал индикатор оповещения.

Снаружи послышался гулкий скрежет, а за ним последовало раскачивание капсулы.

– Он уже здесь. – Сигарета выпала из пальцев Гаратана и поплыла по кабине. Суперкарго потянулся и поймал ее.

– Я слышу его, – кивнул Арога.

Снаружи вновь раздался шум – на этот раз он был сильнее, словно неизвестное существо пробовало корпус капсулы на прочность.

– Я погибну, – сказал Гаратан, охваченный ужасом, который уже не поддавался действию транквилизаторов. – Но, как и вы, я тоже боюсь испариться бесследно и перестать существовать.

Кивнув, капитан Арога поднял руку, и изображение, транслируемое с борта «Мильг Мерайн», впервые изменилось. Каюта сменилась видом на большой зал, битком набитый людьми, и Гаратан с изумлением увидел, что в первом ряду этой толпы находятся капитан и механик «Сульса». И его собеседник тоже был там.

– Вам не о чем беспокоиться, – мягко сказал Арога, обводя жестом помещение. – Как видите, почти все мы здесь.

Гаратан ошеломленно созерцал зал на экране. Только сейчас до него дошло, что компьютер «Мильг Мерайн» собирал данные о всех своих собеседниках, чтобы создать их виртуальные образы.

Прозвучало еще несколько ударов, и капсула в объятиях монстра закачалась еще сильнее.

Потрясенный Гаратан в последний раз взглянул на монитор наружного наблюдения. Спасательная капсула крошилась под возрастающим давлением, обломки разлетались в разные стороны. Капитан Арога выжидающе смотрел на все это с другого экрана.

И наконец, когда искореженный металл не выдержал напора и стал прогибаться, Арога сделал шаг вперед и простер руку, делая суперкарго знак наклониться к экрану. Это был жест хозяина, приглашающего гостя не задерживаться на пороге.

Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН

© Leon Arsenal. El centro muerto. 1994. Публикуется с разрешения автора.

ХУАН XАСИНТО МУНЬОС РЕНХЕЛЬ ЧУЖИЕ КОДЫ

Журнал полевых исследований

14.03.02 г., 00 час. 33 мин.

Предметы имеют разную зернистую структуру, но обладают одинаковой четырехугольной формой. Их высота составляет около десяти сантиметров, а каждая из сторон тела не превышает пятидесяти сантиметров. Поверхность у них темного цвета и пористая. Несомненно, они относятся к классу минералов. Возможно, они образовались из базальтовых пород с высоким содержанием полевого шпата, к изучению которых я приступлю завтра. Пока всё.

15.03.02 г., 07 час. 45 мин.

Сегодня утром руководители проекта передали мне информацию, которая в корне меняет мое отношение к данному исследованию: предметы, что я начал изучать, были собраны космическим зондом «Патфайндер-2» в районе Тарсиса (восточнее горы Олимп), в долине, образованной вулканами Арсия и Павлина. И рядом с этими четырьмя предметами лежали еще восемь или девять тысяч им подобных! Вывод из этого необычного обстоятельства ясен: такое количество предметов, расположенных в соответствии с законами геометрии (то есть упорядоченно) и имеющих сходные размеры, вряд ли может быть результатом природного явления, которое объясняется простыми физическими или химическими взаимодействиями и реакциями между неживыми субстанциями. Значит, эти предметы могут оказаться следствием органической деятельности или же воздействия на них ex professo^{1} какой-либо формы жизни. Доказательство одной из этих двух гипотез означало бы величайшее открытие, которое человечество сделало в отношении происхождения жизни во Вселенной: существование жизни (а возможно, и разума) на другой планете.

15.03.02 г., 14 час. 06 мин.

Обозначил предметы как α, β, γ и δ, соответственно.

Данные об их весе:

Под воздействием марсианской гравитации все четыре предмета являются относительно легкими. Несмотря на то, что «Мари-нер-9» с 1971 года передает сведения о Марсе, мы пока еще очень мало знаем о геоморфологических характеристиках этой планеты, поэтому следует иметь в виду возможность того, что предметы являются природным образованием, обусловленным эрозией горных пород (и хотя мы предполагаем, что на Марсе действуют геофизические законы, аналогичные нашим, также нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что предметы являются результатом затвердения магмы, которая извергалась одним из вулканов в районе Тарсиса).

15.03.02 г., 20 час. 35 мин.

Базальтовый состав предметов таков:

Анализ алюминиево-силикатных солей, из которых состоит полевой шпат, показал следующее:

16.03.02 г., 09 час. 30 мин.

Мой коллега Лоуэлл принес результаты спектрографического анализа. Проба на калий-40 показала, что предметам 270 миллионов лет. Для скальных пород это не такой уж большой возраст, ведь, как известно, на Земле имеются скалы, которым не менее 3800 миллионов лет. Однако странно, что скальные обломки, образовавшиеся 270 миллионов лет назад, находятся на поверхности планеты, а не имплантированы в более глубокие страты отложений (и, как предполагает астронавт Х.Уайлдер, они выстроены вдоль прямой линии на протяжении нескольких миль по всей краснопесчаной марсианской долине, как если бы речь шла о целой армии, построенной в боевой порядок, либо о триумфальном шествии в духе древнеримских центурий).

17.03.02 г., 12 час. 45 мин.

Рассек предмет α. Процесс его вскрытия был весьма впечатляющим. Темный цвет внешней поверхности α становился все более светлым по мере продвижения вглубь, а поверхностные поры, оказалось, продолжаются и внутри предмета, образуя нечто вроде микроскопических канальчиков, подобных тем, которые имеются в костной ткани. В ходе анализа образца внутренней поверхности α я заметил, что базальтовые элементы, выявленные посредством предыдущей пробы, исчезли (примерно на глубине 1,5 см), и остались лишь алюминиево-силикатные соли, теперь уже в смеси со следующими минеральными солями:

В основном, именно эти элементы (с некоторыми вариациями) составляют основу костной ткани живых многоклеточных организмов Земли, в том числе из них состоят и кости человека. Есть еще один фактор, который делает уникальной суть моего открытия: наличие воды (которая на Марсе должна была содержаться в костных отложениях в виде льда, вследствие того, что давление на Марсе составляет 7,5 миллибар). Из всего этого следует сделать закономерный вывод о том, что мы обнаружили не обломки марсианских скальных пород и даже не предметы, которые использовались какой-либо формой жизни, а подлинные доисторические ископаемые (полностью превратившиеся в камень за счет базальтовой оболочки), и это само по себе доказывает: в прошлом на Марсе существовала жизнь.

18.03.02 г., 19 час. 40 мин.

Я еще больше продвинулся в глубь α. Должен внести поправку в свою предыдущую гипотезу: все четыре предмета моего исследования не являются ископаемыми. Эти объекты (или субъекты?) на самом деле все еще ЖИВЫ.

Костная ткань субъекта α является оболочкой для многоклеточного организма. Этот многоклеточный организм живет. Клетки организма – сложные и имеют четко определяемое ядро. Однако они не организованы во внутренние органы, так что у образца нет ни пищеварительной, ни нервной, ни дыхательной, ни репродуктивной системы, поэтому речь не может идти о животном или растении. Это также не мох и не паразитный phylum^{2}. Клетки α лишены митохондрий (или каких-либо иных органул, обеспечивающих дыхание клетки). Однако они обладают структурой, аналогичной центриоле, которая наделяет их функцией движения. Необъяснимо, каким образом субъект α продолжает жить.

18.03.02 г., 22 час. 20 мин.

Я сбит с толку. Лоуэлл и парни из нашей команды тоже пребывают в растерянности. Мы не знаем, сможем ли довести до конца нашу миссию. Функционирование субъекта α абсурдно и непонятно. Свыше поступило распоряжение в том духе, что мы не должны говорить об этом представителям СМИ. До новых указаний все четыре предмета, доставленные с Марса, остаются ископаемыми.

19.03.02 г., 02 час. 07 мин.

Субъект α погиб. Причем так же необъяснимо, как он жил до этого.

19.03.02 г., 07 час. 45 мин.

Осмотр а ничего не дал. Расчленив α, мы обнаружили внутреннюю однородную структуру, без систем внутренних органов. Лишь в центре мы нашли твердый хрящевой элемент, образованный в основном коллагеновыми волокнами и имеющий форму спирали. Вокруг «спирального рога» (как мы его назвали) существует множество нитей, которые не имеют каких-либо очевидных функций.

19.03.02 г., 16 час. 30 мин.

Мы подвергли (δ, γ и δ воздействию рентгеновских лучей, опасаясь, что, как и α, они не перенесут хирургического вмешательства. У всех трех субъектов имеется «спиральный рог». Наблюдается движение нитей вокруг «рога».

19.03.02 г., 20 час. 25 мин.

На совещании группы решено утвердить следующее заключение: несмотря на наше незнание механизмов, обеспечивающих жизнедеятельность субъектов, следует полагать, что эта форма жизни не обладает разумом.

20.03.02 г., 10 час. 00 мин.

«Рога» имеют микроскопические нарезы, которые идут по всей их поверхности сверху вниз. Ни один из «рогов» по своим очертаниям не похож на остальные. Думаю, что в этом заключается критерий дифференциации данного вида существ, как у нас отпечатки пальцев.

20.03.02 г., 16 час. 30 мин.

Высказывается предположение о том, что «рога» могут выполнять функцию языкового кода, а нарезы на них представляют собой систему письменности. Идея эта полностью лишена смысла, если исходить из того, что «рога» являются не чем иным, как нефункциональным хрящом неразумной формы жизни, сходной с простейшими пассивными белковыми, без систем органов. Однако я подозреваю, что не имею права высказываться на данную тему, поскольку вся физиология этих существ является для нас загадкой.

21.03.02 г., 09 час. 30 мин.

В состав исследовательской группы включили команду криптографов во главе с Т.С.Мюллером. Они привезли с собой новейшие компьютеры, разработанные специально для выполнения комбинаторных программ. Народ забавляется гипотезой о том, что нарезы на «рогах» являются кодификацией, аналогичной рунной письменности.

22.03.02 г., 23 час. 00 мин.

Новостей нет.

23.03.02 г., 14 час. 35 мин.

Белки всех живых систем Земли состоят из 20 аминокислот:

У субъектов α, β, γ и δ аспартат, триптофан и метионин отсутствуют, их заменяют неизвестные аминокислоты (а¹ и а²), которые мы, возможно, сумеем синтезировать лабораторным способом. Этот феномен, похоже, подтверждает текущую версию о так называемом «случайном заморожении», согласно которой первая клетка образовалась из этих двадцати аминокислот спонтанно, а уже из нее стала развиваться вся последующая жизнь на Земле.

24.03.02 г., 23 час. 00 мин.

Ничего нового.

25.03.02 г., 12 час. 42 мин.

Мюллер неожиданно расшифровал код! Нарезы на «рогах» представляют собой криптографическую последовательность, из чего следует вывод о том, что на Марсе есть или когда-то была разумная жизнь.

26.03.02 г., 23 час. 00 мин.

Новостей нет.

27.03.02 г., 09 час. 45 мин.

Длина «рога» каждого из четырех субъектов составляет 30 см. Группа Мюллера пока сумела расшифровать лишь две записи на «роге» γ, каждая из которых обладает размерами в 0,04 микрона. Ниже я попытаюсь воспроизвести приблизительный перевод обоих фрагментов.

Фрагмент номер один: «Представим себе бесконечное множество Книг [предполагаю, что под «Книгой» имеется в виду то, что мы назвали «рогом»] с ограниченным количеством знаков [«рун»]. Очевидно, что бесконечное повторение ограниченной серии знаков породило бы огромное количество комбинаций, в которые уместились бы все возможные Книги. Но Математика бесконечных множеств гласит, что это число комбинаций должно быть исчерпаемым и что Книги будут повторяться. Математика бесконечных множеств также гласит, что каждая Книга повторялась бы бесконечное количество раз. Для Нас очевидно, что, хотя может показаться [глагол содержит указание на обманчивую первичную внешность в духе недуалистической майявады^{3} в индусской философии], будто в этой совокупности количество бессмысленных Книг будет больше, чем Книг, имеющих смысл, это лишь вопрос частотности, а оба количества будут в равной степени бесконечными. В этой бесконечной совокупности Книг мы могли бы найти прозрачные объяснения Порядка, толкования будущего, описания смерти, ничто или вакуума. Однако мы также смогли бы найти бесконечные фальсификации этих Книг, бесконечные искажения Истины, которые были бы порождением Случая. Как узнать, какая из Книг содержит Истину? Как отличить ее от другой, почти идентичной ей? Книги рассказали бы об этом абсолютно [данный термин ссылается на какое-то непереводимое понятие космического масштаба] всё, но были бы ни к чему не пригодными, за исключением того, что сеяли бы хаос, скептицизм, эпистемологический анархизм… Похоже, эта аналогия ни к чему нас не привела, но нас вновь обманывает Внешность [майя]: эта аналогия сама по себе объясняет Происхождение Жизни. Знаки Вселенной ограничены (100.000.000.000 галактик х 135.000.000.000 звезд х 10 планет х 10.000.000.000 лет) [марсианский год равен 687 земным суткам], а количество вселенных бесконечно. Следовательно: всё, что существует, было порождено Случаем, возникло благодаря бесконечному взрыву Начал [имеется в виду бесконечное число Больших Взрывов?] и существует, повторяясь бесконечное количество раз».

Фрагмент номер два: «Стояло лето. Было тепло: -287°. У подножия Ттлаха [тут дается оригинальное наименование горы Олимп, которая, видимо, имеется в виду в записи на «роге» γ] всё выглядело чудесно. Ттлах, самая большая гора в Солнечной системе, высотой в 27 километров, дрожал на розовом небосклоне. Это было колоссальное зрелище, которое можно наблюдать только пятьдесят тысяч раз в течение жизни, через каждые 5000 лет [по марсианскому летосчислению]. Ттлах готов был вот-вот лопнуть, и мы стояли там, чтобы получить от него пожизненную дань и одновременно чтобы воздать должное Началу^{подкласс 1} [теперь имеется в виду «малое начало» Марса, а не Вселенной]. Небо из розоватого превратилось в розоватое [полагаю, что у них были различные названия для того оттенка цвета, который нам кажется одним и тем же, поэтому в переводе не сделано различий], земля затряслась, охваченная пламенем. Внезапно появились орды Ккё, они подкрались к нам, скрываясь за завесой красного песка, который двигался с востока. Они взяли нас в плен почти всех. Это произошло во второе время 56³² года [по неизвестному летосчислению]».

28.03.02 г., 08 час. 30 мин.

С учетом изложенного на этих страницах, существование разумной жизни на Марсе неоспоримо. Нами были сделаны потрясающие открытия. Однако остается ответить на последний критический вопрос: марсианская разумная жизнь существовала когда-то ранее или продолжает существовать и поныне (свидетельством чего являются субъекты α, β, γ и δ)? В этой связи мне в голову приходят два возможных варианта:

а) Когда-то на Марсе, существовала разумная жизнь, которая погибла по неизвестным причинам. Перед гибелью разумные существа оставили завещание своей цивилизации, записанное на «рогах» простейших многоклеточных, обладающих высокой прочностью. Возможно, эти многоклеточные были созданы искусственно с единственной целью: использовать их «рога» в качестве архивов, пригодных для хранения на протяжении миллионов лет.

б) Второй вариант заключается в том, что субъекты α, β, γ и δ являются разумными. У них нет нервной системы (ни нейронов, ни мозжечка, ни чего-либо другого, с помощью чего обеспечивается мышление), но нет и других органов, обеспечивающих их жизнедеятельность, однако они, как это ни парадоксально, живы (кроме α). Не знаю, как эти разумные существа могут передвигаться по Марсу, несмотря на свой незначительный вес, как они могут видеть и как могут делать записи на своих внутренних хрящах. Однако эти противоречия механического типа не идут ни в какое сравнение с невероятным фактом того, что они живут. По необъяснимым причинам лично я склоняюсь ко второму варианту, согласно которому объекты нашего исследования обладают разумом. Моя теория заключается в том, что марсианская форма жизни развивалась путем не усложнения, а упрощения жизненных систем наряду с повышением их эффективности. Предполагаю, что α, β, γ и δ являются существами, находящимися на гораздо более высокой стадии развития, чем человечество. Полагаю также, что на протяжении длительного времени (миллионов лет) марсиане перешли – возможно, намеренно – к более пассивной форме жизни, склонной к наблюдениям и размышлениям, почти без физического взаимодействия с окружающей средой, но внутренне очень богатой и насыщенной. Думаю, со временем я сумею доказать, что нитевидные отростки, окружающие «рога», используются этими существами, чтобы читать и неоднократно перечитывать свои собственные воспоминания о прошлом, научные хроники и историю своей цивилизации.

29.03.02 г., 00 час. 40 мин.

Не знаю, смогу ли я продолжать это исследование. Я пережил эмоциональный шок. Собираюсь передать руководство работами Лоуэллу. Постоянно думаю лишь об одном: я убил α, и мысль об этом терзает меня – ведь я погубил разумное существо, которому было 270 миллионов лет! Я должен быть последовательным в своих принципах, должен: то самооправдание, которое позволяло мне на протяжении многих лет проводить эксперименты на морских свинках из-за того, что речь шла о низших существах (не осознающих действительность так же, как люди), теперь возлагает на меня ответственность за убийство высшего существа (более сознательного и более разумного). Если средняя продолжительность жизни человека оценивается в 80 лет, то по своему возрасту существо α равноценно (хотя бы по этому параметру, не говоря уже о качественных критериях) трем миллионам человек! Я могу быть последовательным в своих принципах, могу не быть; но если я буду таковым, то на моей совести лежит самый настоящий геноцид!…

29.03.02 г., 09 час. 40 мин.

Я должен лететь в Берлин. Новое известие меняет все мои планы. В Берлине мой коллега Шпиттлер (кажется, ранее я не упоминал о нем) с самого начала следил за тем, как проходит мое исследование. Вначале он проявлял к нему интерес как посторонний наблюдатель, но когда Мюллеру удалось расшифровать код «рогов», исследовательская деятельность Шпиттлера приобрела иной, абсолютно неожиданный характер. И теперь, полагаю, он тоже войдет в Историю, как и я. Мне надо спешить на самолет: Шпиттлер расшифровал криптографический код чайной розы.

Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН

© Juan Jacinto Muňoz Rengel. Códigos foráneos. 1998. Публикуется с разрешения автора.

РОДОЛЬФО МАРТИНЕС ШОССЕ

Дорога ведет всегда только вперед. Не помню, кто это сказал. Но это верно: она бежит, не останавливаясь, и с монотонным постоянством упирается в горизонт. Она бежит и не останавливается – как и я.

Сейчас меня окружает пустыня: обожженный песок и палящее солнце по обе стороны Шоссе. Гладкая поверхность – как затвердевшее море цвета ржавчины. Всего пару часов назад огромные деревья роняли свои увядшие ветви на асфальт (если только эта инопланетная субстанция действительно асфальт; по крайней мере, она обладает теми же свойствами). Потом зелень внезапно исчезла, воздух стал сухим и горячим, и передо мной распростерлась пустыня. Сколько бы лет я ни прожил здесь, никогда не привыкну к столь резкой смене декораций. И это логично: в конце концов этот мир был создан не людьми и не для людей.

Вчера я нашел нечто, смахивающее на заправочную станцию. Может, это и была заправка, кто знает. Я там долго не задержался. Ведь мое задание состоит не в том, чтобы любоваться пейзажами, мне нужно просто мчаться по этому Шоссе, спроектированному каким-то чокнутым инопланетным инженером так, что оно тянется вокруг всей планеты, словно лента вокруг коробки с подарком на день рождения. По крайней мере, мне так сказали. По правде говоря, мне совсем не нравится здесь, в кабине железного гроба. Почти все пространство занято канистрами с горючим и продовольствием. Время от времени Компания сбрасывает баллоны с водородом и контейнеры с продуктами и запчастями для турболета, но некоторые из них не долетают до земли или падают вне Шоссе. А я не могу покидать его. Я уже пытался это сделать. Проклятая колымага отказалась поворачивать. Я могу прибавлять скорость или останавливаться, поднимать машину над дорожным полотном или мчаться на бреющем полете, но всегда только по Шоссе, будто я прикован к этой серой ленте, которая сверкает и переливается, как озеро под жаркими лучами солнца.

Несколько секунд я созерцал заправочную станцию. Рядом с ней стояла пустая машина. Ее пассажиров не было видно. Я подождал еще немного, но они так и не появились. В здании (если, конечно, это было здание – как можно быть в чем-то уверенным в этаком дурдоме?) что-то скрипнуло, потом вновь воцарилась тишина.

Я уехал. Машина у заправки принадлежала конкурирующей Компании, и то, что произошло с ее пассажирами (по размерам машины я сделал вывод, что их было несколько), меня не касалось. Вскоре заправочная станция – или что там было, черт возьми! – осталась за моей спиной, и горизонт проглотил ее.

Тут все меняется: пейзаж, климат, даже состав атмосферы. Ты можешь проехать мимо развалин, напоминающих руины Нью-Йорка, а затем с головой окунуться в ад из горящего аммиака, после чего оказаться в окружении стай воющих зверей, которые стараются сомкнуть свои челюсти (или что-то в этом роде) на турболете. Все меняется, нет ничего одинакового. Но дорога все время бежит вперед, вперед, вперед…

Наверное, я сошел с ума, раз согласился на эту проклятую работу. Я действительно сумасшедший – об этом сказал и судья, который вынес мне приговор.

Думаю, мне не суждено завершить работу. До меня никто не сумел этого сделать. Все, что удавалось отдельным счастливчикам, – найти Дверь. Впрочем, логично: если бы кто-то довел дело до конца, то меня не стали бы нанимать. Люди Компании могут быть мерзавцами, но они не из тех, кто швыряет деньги на ветер. Возможно, эту работу вообще нельзя завершить, ведь Шоссе бесконечно. Я слышал, что это невозможно, но, черт возьми, кто может знать об этом? Я отдал Шоссе уже пять лет своей жизни и, кажется, отдам еще больше. Если не погибну. Что, кстати, вполне возможно. Среднее время выживания разведчиков составляет три года, а я уже с лихвой превысил его. Но удача не всегда будет сопровождать меня. Однажды Колесо Фортуны провернется вниз, и я вместе с ним. Что ж, пусть уж лучше так, чем корчиться в тесной кабине три на три, в инопланетном аду, построенном без какой-либо цели. Я так думаю.

– Что ж, кажется, он отвечает нашим требованиям. Как он вел себя в последнее время?

– Ну, вы же знаете, как они себя ведут. Вроде бы он утратил прежнюю агрессивность, но, скорее всего, просто затаился до тех пор, пока не станет возможным вновь показать себя.

– Это именно то, что нам нужно. Как вы думаете, он согласится?

– Возможно.

– Что ж, вызовите его. Я хочу с ним поговорить. И без охраны.

– Вам должно быть известно, что мы будем следить за вашей беседой.

– Это меня не волнует. Я только хочу, чтобы мы были с ним вдвоем. А вы можете записывать наш разговор сколько угодно.

– Хорошо, сейчас я его приведу.

Вчера на Шоссе выпрыгнул гибрид змеи и носорога. Никогда не встречал ничего подобного. Я-то думал, что Шоссе неприкосновенно. Но, конечно же, ошибался. К счастью, я вовремя заметил это существо и промчался над ним сверху. Видимо, оно было не опасным. Возможно, ему просто захотелось поиграть со мной, чтобы я погладил его по загривку. Может, я так и сделал бы, если б у этой твари имелся загривок. Но теперь она осталась далеко позади, а Шоссе бежит передо мной все время по прямой, не кончаясь.

1. Не покидать машину за исключением тех случаев, когда необходимо залить горючее или подобрать запчасти и продовольствие. Но и тогда следует стараться находиться вне кабины как можно меньше времени.

2. Если разведчик Компании просит о помощи своего коллегу, тот должен оказать эту помощь, соблюдая пункт 1.

3. Если разведчик конкурентной Компании исследует ту же территорию, но не проявляет враждебных намерений, его следует игнорировать.

4. Не разгерметизировать кабину до тех пор, пока бортовой компьютер не произведет полный анализ атмосферы. В этом случае необходимо быть готовым к внезапному изменению окружающей среды.

5. Использовать снотворные пилюли не реже, чем через каждые тридцать шесть часов, и не чаще, чем через двадцать часов. Любое применение снотворного, выходящее за эти временные рамки, будет зафиксировано бортовым компьютером и сообщено Компании.

6. Максимально экономить горючее и продовольствие. Разведчик никогда не знает, когда сумеет найти очередной контейнер обеспечения.

7. Постоянно поддерживать в рабочем состоянии очиститель воздуха. Периодически проверять его. От него зависит жизнь разведчика.

СЛЕДУЮЩИЕ ПУНКТЫ ОТНОСЯТСЯ ТОЛЬКО К РАЗВЕДЧИКАМ КЛАССА С:

8. Избегать любых контактов с любыми типами существ, которые могут встретиться. Работа по их изучению возложена исключительно на разведчиков класса А.

9. Не сходить с Шоссе ни при каких обстоятельствах, даже если жизнь разведчика находится в опасности. Лишь разведчики класса В вправе исследовать окрестности Шоссе.

– Полагаю, вы знаете, кто я такой, господин Словоски.

Он не возразил. Только оглядел собеседника с ног до головы своими светлыми, как у альбиноса, глазами. Лицо его ничего не выражало.

– Я представляю Компанию исследований «Альбрес». Подряжаю для нее разведчиков.

Человек, сидевший на другом конце стола, шевельнулся, сделав почти незаметное глазу движение.

– У меня есть разрешение забрать вас отсюда, если вы согласны на наши условия.

Глаза человека за столом прикрылись, превратившись в холодные голубые щелки. Поднеся руку ко рту, он изобразил зевок.

– Так вот, господин Словоски, я не могу тратить на вас целый день. Интересует вас мое предложение или нет?

– А вы как думаете?

Гость вздрогнул от этого голоса, лишенного каких-либо интонаций, словно он был воспроизведен на синтезаторе речи.

– Мне не платят за то, чтобы думать. Интересует ли вас то, что я хотел бы сказать вам?

– Конечно, нет. Меня интересует, что вы можете мне предложить. А на ваши слова я чихать хотел.

Это было самое длинное высказывание Станислава Словоски за тот день. В дальнейшем у него было достаточно времени, чтобы раскаяться в своей многословности.

А вот в небе маячит корабль Компании.

– Компьютер, визуальный режим. Увеличение пять-три-восемь. С координатной сеткой. Давай.

Да, это кто-то из наших. Я спрашиваю себя, о чем думают эти типы там, наверху. Они же не могут видеть поверхность планеты, скрытую от них пеленой туч, но им известно, что мы (и не только мы) можем видеть их. Подожди-ка: кажется, они что-то сбрасывают. Да, верно: ракетные двигатели вспыхивают и тут же гаснут. Парашют. Эта штука упадет довольно далеко. Ладно, у меня пока нет проблем ни с топливом, ни с пищей. Едем дальше.

– Компьютер, обычный визуальный режим. Давай.

Выжимаю газ до отказа. За спиной свистят турбины. Меня вжимает в сиденье. Краем глаза вижу, как за мной исчезает мир. Впереди меня – Шоссе. Всегда впереди.

Нижеподписавшийся Станислав Словоски берет на себя обязательства в рамках контракта, заключенного им с Компанией исследований «Альбрес» (именуемой ниже Компания), в качестве разведчика класса С, по работе на планете, известной под названием Блюейуэй, звездная система Сириуса (Альфа Большого Пса), пятая планета.

Нижеподписавшийся обязуется под страхом смертной казни не расторгать настоящий контракт. В случае успешного завершения его миссии Компания обязуется выплатить ему вознаграждение в размере двадцати оскопов в сутки. Вознаграждение может быть увеличено в зависимости от погодных условий, длины пройденного пути и результатов выполнения задания.

Нижеподписавшийся обязуется оставаться разведчиком класса С до тех пор, пока он не совершит облет из конца в конец так называемого Шоссе, которое опоясывает вышеуказанную планету, либо пока не найдет Дверь. В случае, если нижеподписавшийся решит покинуть планету, не выполнив какой-либо из указанных выше пунктов, Компания вправе расторгнуть настоящий контракт и привлечь нижеподписавшегося к уголовной ответственности, вследствие чего он может быть приговорен к приведению в исполнение смертной казни.

Нижеподписавшийся обязуется, кроме того, соблюдать нормы Устава разведчиков по классу С. В противном случае он может быть наказан штрафом, вычитаемым из его денежного вознаграждения, либо расторжением с ним контракта со всеми вытекающими из этого факта последствиями.

Подрядчик:

Джошуа Фернан (представляющий Станислава Словоски перед Компанией исследований «Альбрес»). Представляемое лицо: Станислав Словоски.

Филиал Компании на планете Альбрес, Альфа Центавра А, 19 октября 438 г. по галактическому летосчислению.

Система проста и эффективна. Места в кабине хватает лишь для тела разведчика. Ни больше, ни меньше. Часть его нервных окончаний подключена к электрическим цепям, через которые на тело разведчика ежедневно подаются разряды тока, чтобы заставить работать мышцы. Поэтому разведчику не суждено растолстеть, и его мускулы всегда готовы к действию. Не потому, что Компанию беспокоит состояние здоровья разведчика – просто если он растолстеет, то не поместится в кабине и даже может умереть, а это будет означать, что Компания выбросила деньги на ветер.

Система проста и эффективна. Тело разведчика подвергается химической обработке, уменьшающей потребность в отдыхе. Снотворные пилюли обеспечивают 20 минут глубокого сна. Строго столько, сколько требуется. И вовсе не потому, что Компанию волнует психическое здоровье разведчика. Но если он сойдет с ума, то окажется ни к чему не пригодным.

Система проста и эффективна. Синтетические продукты с адекватным содержанием белков, калорий, витаминов и солей. Все легко усваивается организмом. Вреда почти нет. Вода, в которой нуждается тело человека, содержится в пище. А условия труда Компанию абсолютно не интересуют. Для нее главное – чтобы разведчик продолжал двигаться по нелепой дороге безумной планеты.

Вчера я наткнулся на Ревуна. Вернее, на то, что от него осталось. Он был хорошим парнем. Когда мы встретились в первый раз, он попытался прикончить меня, хотя мы оба работали на одну Компанию. Потом, когда мы узнали друг друга, он мне пришелся по душе. Думаю, и я ему тоже, иначе он не делился бы со мной своими компьютерными познаниями. Ревун усовершенствовал мой бортовой комп, адаптировав его к моим запросам так, что он словно стал частью тела. И это не раз спасало меня в различных передрягах.

Турболет Ревуна был полностью разрушен, часть обломков валялась за пределами Шоссе. Не знаю, что с ним случилось, какая штука могла рухнуть на него сверху, но она наверняка была громадной и очень тяжелой. Из всех, кого я встречал, у Ревуна была самая быстрая реакция. Однажды я видел, как он избежал столкновения с огромной пружиной, хотя у него совсем не было времени для маневра. Но он сумел это сделать, и его турболет остался целым и невредимым, без единой царапины.

Ревун нравился мне. Он принимал жизнь такой, какая она есть, а это единственный разумный подход. Помню нашу последнюю встречу. Она произошла два с лишним месяца назад. Он подлетел ко мне, узнал и стал выделывать головокружительные фигуры на своем турболете. Потом мы остановились потрепаться. К счастью, рядом оказался контейнер с горючим и пищей, и мы сумели обмануть свои компы, чтобы покинуть кабины турболетов. Всегда, когда я выхожу из кабины, мне кажется, что я не смогу сделать ни одного шага, рухну лицом в грунт и буду валяться до тех пор, пока какая-нибудь неизвестная тварь не сожрет меня. Но проклятые микротоки поддерживают наши мышцы в отличном состоянии – по крайней мере, достаточном для ходьбы и даже для бега, если нам вздумается рвануть во весь опор.

Мы с Ревуном провели вместе пару часов, болтая о разных пустяках. Он был родом с Земли, из Европы, если я не ошибаюсь. А вчера его изуродованное тело лежало среди обломков турболета. Он мне нравился. Может быть, в другом мире и в моей прежней жизни он стал бы моей жертвой или, наоборот, я – одной из его жертв, кто знает… Но здесь мы были друзьями. Я ценил его, черт возьми! А теперь от него осталась кучка сгоревшей плоти среди обломков.

Такой конец ждет и меня. Рано или поздно нечто подкараулит меня и сделает со мной то же самое, что оно сделало с Ревуном, или еще хуже. И тогда я перестану существовать.

Я остановил машину, созерцая останки турболета и Ревуна до тех пор, пока проклятый комп не уведомил меня, что разрешенное время истекло. Я включил максимальную скорость и покинул то место.

Блюейуэй – пятая планета системы Сириуса (Альфа Большого Пса). Непригодна для колонизации. Территорию исследуют различные компании.

Доступная тематическая информация:

– общие сведения и история;

– видимость с орбиты;

– схема Шоссе;

– категории разведчиков;

– животный и растительный мир;

– атмосфера и окружающая среда;

– Двери.

Видимость с орбиты:

С ближней орбиты – практически нулевая. Из космоса Блюейуэй выглядит как шар, покрытый облаками. Облачность не пропускает все виды электромагнитного излучения. Однако это не означает, что волны не проходят через слой облачности. Просто они не возвращаются обратно. Планета безвозвратно поглощает всю поступающую из космоса энергию. Так обстоит дело с точки зрения наблюдателя, потому что в действительности подобное невозможно, иначе планету давно бы уничтожило столь резкое нарушение энергобаланса.

Видимо, следует полагать, что планета как-то использует все виды излучений. По этому поводу имеется множество различных гипотез, начиная с теории о том, что Блюейуэй использует внешнюю энергию для создания различных атмосферных сред вокруг так называемого Шоссе, и кончая предположением, что планета просто рассеивает энергию неизвестным нам образом.

В любом случае очевидно: электромагнитные волны и, в частности, световые лучи в видимой части спектра достигают поверхности планеты. Это доказывают многочисленные наблюдения разведчиков, для которых небо представляется абсолютно нормальным; они видят на нем созвездия, а также космические корабли, пролетающие мимо планеты или находящиеся на ее орбите.

Таким образом, облачность функционирует как сеть одностороннего действия: электромагнитные волны могут проходить через нее к планете, но задерживаются при их возвращении обратно в космос. Поэтому разведчики могут принимать сообщения с кораблей Компании, однако не способны что-либо передать. Как выяснилось, есть только один способ пробить щит, окружающий планету – луч гамма-лазера, но высокая стоимость эксплуатации ограничивает возможности применения аппарата лишь чрезвычайными ситуациями. Разведчики используют его лишь при обнаружении Двери. Кроме того, гамма-лазер применяется бортовым компьютером для сигнала о том, что разведчик нарушил условия контракта. В остальных случаях разведчик не может поддерживать связь с базой.

До настоящего времени мы знаем эту планету только по картам, которые были составлены выжившими разведчиками. Из них следует, что на Блюейуэй отсутствует всякая логика и целесообразность. В частности, бывали случаи, когда разведчики пересекали один и тот же район, но всякий раз он отличался от того, что было запечатлено на карте.

Сейчас ночь. Приближается время снотворных пилюль. Они мне не нравятся и никогда не нравились. Но мне действительно нужно поспать, а без снотворного ничего не выйдет. Эти типы из Компании – своего рода извращенцы, сукины дети. Сначала они обрабатывают нас химией, чтобы отбить желание спать, а потом снабжают пилюлями на полчаса концентрированных сновидений. Они говорят, что это полезно для нашего психического здоровья. Хотя вполне могли бы оставить наше тело в прежнем виде. Но тогда нам требовалось бы, как минимум, восемь часов сна, что весьма непродуктивно. Компании и так теряют слишком много разведчиков.

Достаю пилюлю из аптечки. Она медленно тает во рту, с отвратительным сладким вкусом, который завершается капелькой горечи. Шоссе расплывается передо мной. Теперь я заложник бортового компа.

Через двадцать минут я просыпаюсь посреди ада, объятого разноцветным пламенем. В кабине невыносимо жарко. Испечься можно. Сотни огоньков загораются и гаснут на панели управления. Комп свихнулся. Что ж, добро пожаловать в клуб самоубийц, электронная рухлядь, – теперь нас двое.

Наконец пламя медленно гаснет, оставаясь позади машины. Новая местность выглядит достаточно безопасной, и я приказываю компу-инвалиду остановиться и оценить ущерб. Через десять тоскливых минут искусственный и неестественно любезный голос сообщает, что ничего серьезного не произошло. Некоторые датчики отказали из-за перегрузки, а в разных местах корпуса турболета от сильного жара потрескалась краска. Но, вырываясь из огненного ада, мы потратили почти половину запасов горючего. Это скверно, хотя могло быть и хуже. Оставшегося топлива хватит на два-три дня. Если за это время мне удастся найти канистру с горючим, то я спасен. Если же нет… Что ж, у меня всегда в запасе есть возможность нажать красную кнопочку. Тогда турболет взмоет стрелой вверх, и за облаками кто-нибудь подберет меня. Но это будет означать, что я расторг свой контракт – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Об этом лучше не думать. Вообще ни о чем не думать. Жми по Шоссе и молись о горючем.

Двери. Ах, да, Двери… Несомненно, это интересный вопрос. Спасибо, Михайлович, можете сесть. Двери… Подождите, у меня погасла трубка… Тф-фери… Кто-нибудь может объяснить, что они собой представляют?… Как я и предполагал… Хорошо, тогда я вам расскажу о Дверях. Я скажу вам только одно: мы о них ничего не знаем, вот и все. До сего момента ни один из тех разведчиков класса Д, которые входили в Двери, не вернулся обратно – разумеется, если речь идет о перемещении в пространстве. Нам известно лишь, что эти артефакты – порождение планеты Блюейуэй, что время от времени Шоссе разветвляется и одна из дорог на такой развилке может привести к Двери. Вот и все. Конец диссертации. Нет-нет, это была шутка. У нас еще остается несколько минут, а мне платят за то, чтобы я говорил с вами целый час, хотя, как я подозреваю, вам абсолютно до лампочки то, что я мог бы вам сказать. Но раз уж мы завели об этом речь… что за долбаная трубка!… я должен признаться, что все это не интересует даже меня самого. Можете идти, если хотите… Нет, это я опять шучу. Надо бы бросить курить… Итак, Двери… Странное, конечно, название, но эти штуковины похожи именно на дверь. На обычную дверь обычного дома… этакий прямоугольник с дверной ручкой посередине, с замком и декоративными планками. Черт его знает, что это такое. Ну, вот теперь действительно всё… Когда разведчик находит Дверь, то имеет право завершить свой контракт. Тогда он возвращается домой или куда-нибудь еще, с деньгами в кармане, а Компания посылает разведчика класса Д исследовать Дверь. Тот приземляется на Блюейуэй, хотя термин «приземляться» тут не годится… в общем, совершает посадку. Иногда, если ему повезет, место расположения Двери не смещается (а зачастую выходит как раз наоборот), и разведчик обнаруживает ее именно там, где она была найдена в первый раз. Он подходит к ней, входит… и исчезает. А теперь, поскольку это всё на сегодня… к тому же скоро прозвенит звонок… через… пять… четыре… три… два… один… Ага! Ну а завтра я хочу, чтобы вы представили мне анализ третичных уравнений Каренкова. До свидания.

Однажды я имел женщину. Или лучше сказать, что она имела меня. Это старая хохма периода Междуцарствия. Я вычитал ее в одной из книг Лао-Шэ Эрнандеса. Великий был тип, этот Лао-Шэ, мы бы с ним спелись, это точно. Я бы рассказал ему анекдот про Бэтмана. Я ведь многое знаю о временах накануне Беспорядков, особенно что касается хохм, да и не только… Жаль, что я провел на том свете почти пятьсот лет. Вот это было настоящее наказание…

Я имел женщину или она имела меня – какая теперь разница в этом бессмысленном аду? Хотя, наверное, если бы в аду был какой-то смысл, то он перестал бы казаться адом. Раньше были другие времена, как принято говорить. Столько воды с тех пор утекло… И все-таки я еще помню ее лицо и вижу его перед собой каждую ночь, когда выключаю свет в кабине и веду машину только при свете фар, выхватывающих из тьмы Шоссе. Да-да, я совершенно отчетливо вижу ее.

Однажды у меня была женщина. Да, не красотка. Но я любил ее, и, думаю, она любила меня – по крайней мере, поначалу. Нет, она не была сногсшибательной женщиной, да я и сам оставлял желать много лучшего, поэтому мы с ней были отличной парой – если, конечно, в этом безумном мире люди вообще способны подходить друг другу.

Однажды у меня была женщина. Всего один раз и так давно… Я помню ее лицо, ее глаза. Глаза у нее… Откуда берется такая властность в женском взгляде? А еще красота, жалость, нежность? Ее глаза… Следовало бы принять закон, запрещающий такие глаза, чтобы они не могли смотреть на меня из глубин времени, врываясь в мои кошмарные пилюльные сны и заставляя меня корчиться от тоски. Да, такие глаза надо запрещать законом.

Я имел женщину. Да, это был я… Она не была богиней, но она была женщиной, и ее глаза смотрели на меня как… Ни у кого больше нет такого взгляда. Ни у кого. И ведь взгляд-то – ничего особенного, кто, черт возьми, будет спорить с этим? Но почему-то мне было достаточно ее взгляда – он до сих пор преследует меня…

Однажды… или это было во сне?… я имел женщину. Ее глаза пленили меня, смяли, сделали беззащитным.

Однажды я имел женщину. И убил ее. Ее глаза не переставали смотреть на меня, пока она истекала кровью. Эти глаза… Никогда больше я не увижу таких глаз, как эти. Думаю, что я любил больше глаза, чем ту, которой они принадлежали. Я убил ее. А она, умирая, все глядела на меня. Она продолжала смотреть на меня, пока истекала кровью, своим бездонным и беззащитным взглядом. Я любил ее, когда целая свора врачей твердила, что я свихнулся. Я любил ее, когда адвокат-импотент назвал меня монстром. Я любил ее, когда двенадцать неудачников выносили вердикт, приговаривая меня к сумасшествию. Я любил ее. Да-да, я любил ее. Я любил ее глаза. Впрочем, и ее саму – тоже…

Однажды у меня была женщина. А теперь у меня есть только Шоссе. Всегда впереди. Только это. У меня была женщина, но ее уже нет. У меня остались лишь ее глаза. И Шоссе. Надо было запретить эти глаза, надо было принять специальный закон против них.

Она была мне нужна.

Дорога ведет только вперед. Да, вот она тянется передо мной, никуда не сворачивая, всегда прямо, становясь все уже и уже, пока полностью не исчезает. Но на самом деле она есть, и она тянется всегда впереди меня.

Вокруг меня пустота. То есть ничего не видно. Только Шоссе и в стороне от него что-то белое, сверкающее, на что невозможно взглянуть. Ничего нет, только одно Шоссе.

Дорога ведет всегда вперед, да-да, всегда вперед. Кто это сказал? Наверное, кто-то это сказал. Да, кто-нибудь. Всегда вперед, всегда прямо.

Белое сверкание улетучивается, и я оказываюсь среди нагромождений каких-то дурацких конструкций, не имеющих никакого смысла, сделанных из какого-то морщинистого и неестественно пористого материала, который мерно колышется, словно дышит. Абсурд. Прошу комп проверить состав атмосферы. Как я и предполагал, дышать снаружи невозможно. Высокое содержание углекислого газа, а кислорода очень мало.

А дорога ведет всегда только вперед. The road goes ever on and on. Теперь я припоминаю, это сказал старый Профессор. А я был Фродо… Нет-нет, я был Бильбо. Или и тем, и другим. Неважно. Дорога ведет всегда вперед.

– Что ж, засранцы, посмотрим, как вы с этим справитесь.

Засранцы. Он нас так называл. Засранцы. Для него мы были не более чем засранцами, кусками дерьма, которых он должен был научить выживать на планете, превращенной чужой расой в самый большой дурдом во всей Вселенной.

– Словоски, и это все, что ты можешь? Я-то думал, что ты – знаменитый убийца. Или тебе надо слышать вопли беззащитных жертв, сукин сын?

Он был высокого роста. В первые дни он казался мне вообще огромным как гора. Его мускулы натягивали кожу так, что она чуть не лопалась вместе с рубашкой. Он был высокого роста, а его мозги были такими же квадратными, как его нижняя челюсть. Раньше он был солдатом. Уволился из армии из-за самоубийства одного рекрута. Об этом поговаривали за его спиной шепотом, чтобы он не услышал. Да, мы боялись его, но теперь мне кажется, что он больше боялся нас, чем мы – его.

– И вот так ты надеешься выжить? Именно так ты будешь действовать, когда какая-нибудь зеленая скользкая штука бросится на тебя? Руки по швам, Хуарес, когда я с тобой говорю!

Он жил в вечном страхе. Да, теперь я знаю, что страх преследовал его, это была самая настоящая паника. А мы расплачивались за его страх. Он вымещал его на нас, как когда-то выместил на том новобранце, который покончил с собой. Мне не было жаль беднягу, ведь тот, кто не намерен выжить любой ценой, не заслуживает иного обращения. Тебя могут обзывать самыми последними ругательствами, но жизнь – это единственная твоя цель, и лишь за нее ты должен цепляться. Нет ничего более ценного, чем жизнь. Да, он боялся нас, и вовсе не потому, что мы могли убить его. Не знаю почему, но он нас боялся. Теперь я часто вспоминаю его крохотные глазки, похожие на голубые щелки, в которых нельзя было разглядеть что-либо, кроме страха. Этот тип наверняка наложил бы в штаны, если бы не боялся опозориться перед нами.

– Мне по барабану то, что может сделать бортовой комп! Я должен научить вас выживать своими собственными силами, даже если ради этого мне придется убить кого-нибудь из вас!…

И он хорошо нас натаскал. Да, человек с носорожьей челюстью научил нас выживать. Покуривая свои вонючие сигареты, он научил нас, как самим постоять за себя. Пуская в ход свои гипертрофированные бицепсы, он наделил нас умением выбираться живыми из самой опасной ситуации, какую он только мог представить своим скудным умишком. Он научил нас всему.

Вот козлы! Они нападают на меня. Наверное, полностью спятили, раз не могут придумать чего-нибудь получше, чем набрасываться на меня… Вот и чудесно, именно это мне было нужно. Сейчас они снижаются. Что ж, пусть узнают, как иметь дело с камикадзе.

– Комп, режим атаки. Отклонение один-три-пять. Давай.

Эта железяка – просто чудо, в этом нет сомнений. Тем более, после того усовершенствования, которое проделал с ней Ревун. Турболет резко взмывает вверх, и они лезут вверх за мной. Они еще не знают, что их ждет. Вот они, прямо подо мной. Черт, плохо дело: у них лазеры. Ну и ладно…

– Комп, полный стоп. Давай.

Вот так, прекрасно. Машина камнем рушится вниз, а они продолжают набирать высоту. Давайте, давайте, малыши. Успеете наделать в штаны перед смертью. Я вновь испытываю полузабытое ощущение охотника. Боже, сколько же времени прошло с тех пор, я даже успел забыть, каково это, а это так здорово!… Земля все ближе, ближе… Еще немного, еще…

– Комп, вверхполнаямощьдавай!

И я опять набираю высоту. Они по-прежнему внизу и полностью сбиты с толку. Хороший залп на высокой мощности. Слишком просто для них. Посмотрим, удастся ли нам повтор. Противник переворачивается, явно намереваясь сопротивляться. Залп! Тебе не больно, дружок? Прекрасно. Ты шустрый, намного шустрее, чем твой товарищ, который уже превратился в груду расплавленного металла и сожженной плоти. Хороший ответный выстрел, он чуть не достал меня. Повернись-ка, приятель, вот так, хорошо…

– Комп, огонь-три на поражение цели. – Я выжидаю несколько мгновений. – Давай!

Колпака кабины, этой драгоценной герметичной стекляшки, как не бывало. А теперь еще пару… Подожди-ка, декорации меняются. Гениально! Мы влетаем в участок Шоссе, где нет кислорода. Я вижу, как он корчится и изгибается в тесном пространстве кабины. Потом его лицо зеленеет. Наверное, в воздухе содержится какой-то яд. Его турболет теряет управление. Сейчас он упадет. Если мне хоть капельку повезет, он рухнет на Шоссе, и тогда, если турболет не взорвется, я смогу слить горючее из его бака.

Славная получилась охота. Бедняги, им не следовало нападать на меня. Кажется, они были из компании «Стресс», судя по бортовым эмблемам. Но это уже не имеет значения.

Хороший выдался денек.

– Скажите мне одну вещь, Шнейдер, почему – именно мы?…

Врач взглянул на него из-за стекол своих очков – анахронизм, который, по его мнению, годился в качестве защиты от пациентов.

– Что вы имеете в виду?

– Вы прекрасно знаете, о чем я. Почему компании набирают своих разведчиков из отребья?

Врач пожал плечами и скрестил руки на груди. Толстыми пальцами побаранил по предплечьям.

– Ну, это сложный вопрос. Просто, как показал опыт, лица с определенными умственными патологиями адаптируются к изменениям окружающей среды на Блюейуэй лучше, чем… гм… нормальные люди.

– Ну да. Нормальный человек давно бы спятил. А с нами этой проблемы не возникает. Мы и так уже психи, дальше некуда.

Врач вынул изо рта потухшую трубку и вновь поджег табак в ней. Еще один анахронизм – наверное, тоже выполняет защитную функцию. Облако сизого дыма наполнило помещение. Приятный запах.

– Не совсем так. Я бы сказал, что ваш разум – ввиду его особых характеристик – лучше подготовлен к резким изменениям обстановки, которые типичны для Блюейуэй.

– Обстановка для психов, да? Обстановка без всякой логики, без целесообразности. Как мы сами.

Трубка погасла. Врач снова принялся раскуривать ее.

– Скажите, а почему вы согласились на эту работу?

– Это лучше, чем камера три на четыре, обитая мягким поролоном. Полагаю, лучше этого может быть даже инопланетный дурдом.

Я стою здесь уже почти полчаса. Вскоре пластиковый голос компа сообщит мне, что я исчерпал лимит времени, отпущенный для остановок. Пусть он засунет этот лимит себе в задницу! Я никогда не думал, что это может произойти со мной. Всю жизнь мне не везло, так почему же должно было повезти на этот раз?

Боже, что я делаю! Я отдаю компу команду трогать с места, а на развилке свернуть вправо. Я еще не верю своим глазам, настолько это нереально. Но турболет послушно уходит вбок, и мы покидаем Шоссе. Развилка. В конце ее будет Дверь, а это означает обратный билет домой. Это нереально, я знаю.

Через несколько метров после поворота от Шоссе не остается и следа. Я знаю, что оно там, слева от меня, но я его уже не вижу. Небо тоже куда-то исчезает, и вокруг меня остается лишь развилка и темнота. Я нервничаю, мои руки потеют и дрожат. Это нереально, я знаю.

Время течет, течет, течет, но ничего не происходит. Только дорога, только развилка, только неразборчивые тени вокруг меня. Нет ни неба, ни земли. Только развилка и мрак. Моя одежда пропитана потом. Комп спрашивает меня, нужно ли мне успокоительное. Он говорит, что мое сердце бьется слишком часто. Пошел в задницу, не нужно мне никакое успокоительное! Я хочу увидеть ЭТО, находясь в полном сознании и оставаясь самим собой.

Турболет останавливается. Что-то мешает ему двигаться дальше. Вытираю пот с лица и вижу ее. Дверь. Вот она. Боже мой, это же Дверь! И я выберусь из этого инопланетного дурдома и вернусь домой! Надо только включить гамма-лазер и подняться на орбиту. Там меня подберет корабль Компании. Мне заплатят и доставят на Альбрес.

Вот она, передо мной. Стоит неподвижно. Мой обратный билет. Билет – куда? На самом деле нет такого места, куда стоило бы отправиться. В другой дурдом, в карцер или в то, что идиоты называют реальным миром? Обратный билет. Чтобы вернуться в безумие. Билет для возвращения к монотонности, к серости, к пустым, бездумным лицам. Билет для возвращения в пропасть, в мир без тех глаз, которые я своей рукой закрыл навеки. Дверь. Приговор к возвращению в чужой мир.

Комп вызывает меня. Он просит разрешения связаться с Компанией и доложить об обнаружении Двери. Приказываю ему подождать. Он подождет, но несколько минут, не больше. А потом, хочу я этого или нет, он выйдет на связь с Компанией.

У меня мало времени. Надо решаться. Проверяю состав воздуха снаружи. Там немного холодно, но можно дышать. Открываю колпак кабины. Выпрыгиваю из турболета. Голос компа осведомляется, куда это я собрался. Ему-то какое дело? Подхожу к Двери. Она выглядит как обыкновенная дверь, таких миллионы, вот только стоит она неподвижно посреди пустоты. Я долго гляжу на нее. Позади меня комп завывает, как сумасшедший. Он говорит, что свяжется с Компанией, и если я не вернусь в турболет, то меня не смогут забрать отсюда. Идиот. Тупая машина.

Я смотрю на Дверь. Да, это билет, но не обратный.

Моя дрожащая рука тянется к Двери. Прикасаюсь к ней. Никаких ощущений. Делаю шаг вперед. Еще один. Теперь она всего в нескольких миллиметрах от кончика моего носа.

Решайся же!

Еще один шаг.

Я вхожу в Дверь.

Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН

© Rodolfo Martinez. La Carretera. 1993. Публикуется с разрешения автора.