Квентин

КАК ПЛАНЕТУ НАЗОВЕМ? (Подражание античному)

— Словно смерть, неотвратима, — зрите! — близится она, с вечной сорвана орбиты, титаническая твердь. В небесах горит зловеще фиолетовый огонь — беззаконная планета мчит Земле наперерез.

— Хороша страшилка выйдет, разойдется на ура. Как же станем мы Погибель Фиолетовую звать?

— Пусть Погибелью и будет, для обложки в самый раз.

— Нет, не так, иначе надо. В маске Смерть явилась к ним, незаметно подобралась в сонме пыли и комет. Значит, имя — по контрасту, без намеков и угроз. Пусть Улыбкою зовется, это ль не судьбы оскал? Человечеству Улыбка гибель верную несет!

— Мысль удачна, имя сыщем. Но с обложкой как нам быть? Станем формулы, как прежде, средь рисунков размещать?

— И не только, схемы тоже. Труд, признаюсь, не простой. Наш художник стал вопросы не по чину задавать, позабыл, что дал подписку, слишком нагл и слишком смел. Им займусь, а вы — творите, вас учить — напрасный труд. Звездолеты, горы трупов, чернота фотонных дюз, девы в розовых скафандрах, роковая космо-вамп. И злодей — конечно, в маске. Из титана, например.

— И отважный супер-мачо с верным бластором в руке.

— Бластор? Это имя дико.

— Никцин Дьялис[1] — спрос с него. Вместо пуль — энергий сгустки, острый луч пронзает плоть.

— Помню, помню его повесть про Зеленую звезду. Пусть же «бластор» смертоносный станет «бластером» у нас. Бластер — сколь звучит приятно, так и хочется воспеть. Будет в следующей книге явлен миру Смерти Луч!.. И, конечно, не забудьте горе-сыщика призвать. Без него излишне пресно.

— Да, комический герой. Он из Теннесси приедет, из медвежьего угла. В нашем цирке — шут коверный, для пощечин манекен. Я б назвал беднягу Клэмзи[2], это имя в самый раз.

— Клэмзи — плохо, Клэмзи — грубо. Наш простак — простак и есть, деревенщина в квадрате, деревянная башка. От фамилии болвана пусть провинцией несет. Пиво в бочке, сидр в стакане, там и следует искать.

— Бедный сыщик! Право слово, будет жалко убивать.

— В том согласье наше вижу. Убивать героев — грех. Над могилою Портоса разрыдался пэр Дюма. Тем и нынешние плохи, только рацио, нет чувств. Поглядите на фантастов — в душах чистый интеграл, не словесность, а учебник, скучно лист перевернуть. Муж ученый про ученых для ученых речь ведет.

— В нашем случае, скорее, про шпионов — и для них.

— Браво! Слоган на обложку. Для шпионов наш роман! Но шпионы тоже люди, гуще крови, больше чувств. Словно танго, книга наша, страстный танец под луной.

— Танго? Вот как? Погодите! Утром радио включил, музыкальные новинки, румба, танго и фокстрот… Танго! Есть! Нашел я имя!

— Как планету назовем?

— Аргентина!