Квантовый вор

Интерлюдия Охотник

Наступила весна, и Творец Душ счастлив.

Виртуальный пейзаж его губернии представляет собой обширный цветущий роботизированный сад. Семена, посаженные в период долгой дайсоновской зимы, когда губерния замедлила ход, чтобы избавиться от излишнего тепла, проросли, и теперь радуют своим разнообразием.

Гоголы вьются вокруг Творца стаей белокрылых птиц, а он погружает миллиарды пар рук в черную почву, где каждая частица представляет собой шестеренку, безупречно подходящую к соседним элементам. Он хочет ощутить новые композитные разумы, уже готовые расцвести. Прайм-Творец лично присутствует повсюду, он следит за селекционным отбором этого меметического дерева, следит, чтобы группы генетических алгоритмов в процессе ветвления высаживались в новом пространстве параметров.

С бесконечной осторожностью он вынимает только что распустившийся росток гогола с редким отклонением, которое позволяет предполагать стеклянное, очень хрупкое тело: именно то, что он считал утраченным много лет назад. В совокупности с сильной шизофренией это свойство обеспечит разум, который будет способен делиться и воссоединяться по своему желанию. Это должно понравиться воинам-разумам Матчека. Творец отделяет гогола, чтобы продолжить стандартные исследования, и возвращается к наблюдению за общей картиной, позволив прайм-Творцу взмыть в воздух, так что от свежего ветерка захлопали полы его белого лабораторного одеяния. Да, этот участок принесет отличный урожай Говорящих с Драконом. В этом обширном лабиринте уже подрастают целеустремленные Преследователи — скоро они будут готовы изучать пространства параметров, превосходящие целые миры — и математические муравьи, предназначенные для поисков недоказанных теорем в колоссальных просторах гёделевской вселенной.

Творец вдруг понимает, что никогда еще не был так счастлив: быстрый поиск его библиотечного гогола подтверждает этот факт. Сейчас он более доволен, чем был когда-либо доволен любой Творец, если не считать одного момента в бытность студентом Минского университета, — хотя это было всего лишь мгновение с одним особенным человеком. Но, в сущности, тот случай стоит исследования выдернутого гогола и сохранения его в личной Библиотеке, застывшей во времени.

И это мгновение тоже не может длиться вечно.

Виртуальный пейзаж подернулся рябью, означавшей, что в нем без предупреждения появилось еще не менее двух других Основателей: волна благоговейного ужаса швыряет наземь всех младших гоголов, распростершихся между вспомогательными машинами. Подрастающий воин-разум ускользает от своих встревоженных опекунов, металлический паук с контролируемой токсичностью принимается опустошать многообещающий участок с Мечтателями, пока Творец не вытягивает одну из миллиарда своих рук, чтобы его уничтожить. Какая бессмысленная потеря. Двое гостей, не обращая внимания на вызванную их появлением суматоху, проходят к центральной площадке сада. Один из них невысокий, ничем не примечательный китаец с седыми волосами, в скромной монашеской одежде. Матчек Чен, один из самых могущественных Основателей во всей Соборности, достаточно учтив, чтобы не появляться здесь во всем своем величии.

Зато вторая гостья — высокая женщина в белом летнем платье, с изящным зонтиком, отбрасывающим тень на лицо…

С неожиданной поспешностью Творец принимает меры, чтобы удержать посетителей в субвиртуальном пространстве, — нелегкая задача, если учесть, что могущество Основателей способно без труда рассеять любые иллюзии, — и посылает прайм-Творца им навстречу.

Пространство превращается в реальный сад с цветущими вишнями. В нем стоит выполненный в федоровском стиле каменный фонтан — героические фигуры мужчины и женщины, поддерживающие купол. Младшие гоголы-Творцы приносят прохладительные напитки, а прайм-Творец выходит навстречу гостям.

— Добро пожаловать, — говорит он, поглаживая свою бородку и считая этот жест весьма внушительным.

Он приветствует гостей легким поклоном. Чен отвечает едва заметным кивком. Творец пытается определить ранг этого гогола — наверняка не прайм, но достаточно значительная фигура, чтобы обладать аурой могущества Основателя.

Женщина закрывает зонтик и улыбается, на ее лебединой шее мерцают бриллианты.

— Привет, Саша, — произносит она.

Творец пододвигает ей кресло.

— Жозефина.

Она садится, изящно скрестив ноги и слегка опираясь на зонтик.

— У тебя прекрасный сад, Саша, — говорит она. — Не удивительно, что мы тебя почти не видим. Если бы я жила в таком месте, мне бы не хотелось никуда ходить.

— Порой возникает соблазн забыть о реальности необъятного мира, — вступает в разговор Чен. — К несчастью, позволить себе подобную роскошь может не каждый из нас.

Творец сдержанно улыбается старшему Основателю.

— Проводимая мною здесь работа служит на благо всей Соборности и приближает Великую Всеобщую Цель.

— Безусловно, — соглашается Чен. — Твоя квалификация в этом деле уникальна. Именно поэтому мы и пришли. — Он присаживается на край фонтана, трогает воду. — Тебе не кажется, что все это слишком роскошно?

Творец припоминает, что собственным королевствам Чена, как правило, свойственна абстрактная, почти спартанская обстановка, практически лишенная физических свойств.

— О, прошу тебя, Матчек, — говорит Жозефина, — не будь таким мрачным. Здесь красиво. Кроме того, неужели ты не видишь, что Саша занят? Он всегда поглаживает бородку, когда ему не терпится поскорее вернуться к своим делам, но сказать об этом не позволяет вежливость.

— У него достаточно гоголов, чтобы заниматься работой, — отвечает Чен. — Но будь по-твоему.

Он складывает руки на груди и наклоняется над столом.

— Брат, у нас возникли некоторые проблемы с одним из твоих созданий. Тюрьма «Дилемма» взломана.

— Невероятно.

— Взгляни сам.

Передаваемое Ченом воспоминание заволакивает рябью виртуальный пейзаж, и на мгновение Творец видит гогола Основателя таким, какой он есть на самом деле, — голосом миллиардов Ченов, звучащим во всех губерниях, областях и районах Соборности. Это не столько личность, сколько отдельный орган. А затем в его руке появляется замороженный гогол, в котором он узнает свое творение, результат незначительного, уже почти забытого им эксперимента с играми и наваждениями. Архонт, как он его назвал, был предназначен для того, чтобы держать взаперти безумцев и негодяев, неугодных Соборности. Творец раскрывает его, словно снимая кожуру с апельсина, и впитывает его воспоминания.

— Как странно, — говорит он, наблюдая, как Тюрьма выплевывает три разума в хрупкую оболочку материи.

Он даже чувствует некоторое восхищение перед мелким созданием на оортианском корабле, которое пытается обмануть его творение, и делает себе мысленную заметку проследить, чтобы следующее поколение архонтов обладало способностью проводить различие между разными слоями реальности.

— Мы бы этого и не заметили, если бы они не допустили ошибку, — поясняет Чен. — А они ее допустили: им следовало забрать двух гоголов, а не трех. Третий, как ты можешь видеть, представляет особый интерес.

— Да-да, — соглашается Творец, испытывая родительскую гордость за своего архонта. — Перебежчик. Очаровательно.

— Коды Основателей. Кто-то открыл Тюрьму кодом Основателей. И нам необходимо узнать, зачем это было сделано. — Чен хлопает ладонью по столу. — Мы ведем войну, все мы воюем, и между собой, а кое-кто даже против себя самого. Но есть вещи, которых мы договорились не совершать.

— Возможно, ты так и поступаешь, Матчек, — говорит Жозефина, обводя пальчиком край бокала. — Кто-то еще — вряд ли.

— Я хочу вернуть этих гоголов. Мы — я — должны выяснить, что им известно.

— Разве у тебя для этого недостаточно своих гоголов? — спрашивает Творец, чувствуя удовлетворение от того, что может хотя бы мгновение выдерживать взгляд старшего Основателя. — Есть более важные дела, ожидающие своего развития и завершения.

— Саша, — произносит Жозефина. — Мы не дети. Мы — я — не пришли бы к тебе с этой просьбой, если бы не требовалось твое участие. — Она прикасается к его руке и улыбается: даже после трех веков и миллиардов разветвлений Творец не в силах удержаться от ответной улыбки. — Матчек, не мог бы ты позволить мне поговорить с Сашей наедине?

Их взгляды на миг встречаются, и, к удивлению Творца, Матчек отводит глаза.

— Ладно, — говорит Чен. — Наверное, детям проще договориться между собой. Я скоро вернусь.

Он покидает виртуальный сад без всякой деликатности, так стремительно бросая гогола-аватара в разрыв пространства, что Творцу стоит немалых усилий сгладить последствия.

Жозефина качает головой.

— Все мы говорим о переменах, — произносит она. — Есть вещи, которые не могут измениться. — Затем она обращает на Творца свой сияющий взгляд. — Но ты меняешься. Мне нравится то, что ты создаешь. Интересно, все это было в тебе еще тогда? Или ты становишься взрослым?

— Жозефина, — говорит Творец. — Скажи мне, пожалуйста, чего ты хочешь?

Она огорченно хмурится.

— Я не уверена, что мне нравится этот повзрослевший Саша. Ты даже не краснеешь.

— Прошу тебя.

— Хорошо. — Она смотрит вверх и делает глубокий вдох. — Они убивают меня. Те, другие. За время твоей последней зимы многое изменилось. Антон и Сянь теперь заодно. Читрагупта… он сам по себе. Но я — я никогда им не нравилась. И я слаба, слабее, чем ты можешь себе представить.

Творец недоверчиво смотрит на нее.

— Истребление гоголов? Неужели мы дошли и до этого?

— Еще нет, но таковы их намерения. Вся моя надежда на Матчека, и он знает, что ты меня выслушаешь. В действительности дело вовсе не в Тюрьме, просто ему необходимо оружие против остальных. И твоя поддержка.

— Я мог бы… — Творец колеблется. — Я мог бы тебя защитить.

— Ты очень любезен, но нам обоим известно, что ты на это не способен. Это место стало особенным, потому что остальные позволили тебе сделать его таким, надеясь, что ты принесешь пользу. Если ты обманешь их ожидания, оно исчезнет. Помоги Матчеку, и он поможет нам обоим. Придумай что-нибудь, чтобы поймать этих маленьких беглецов. Это не так уж много, но ты докажешь ему, что прислушиваешься ко мне. А тогда и я буду представлять для него ценность.

Творец прикрывает глаза. Он чувствует, как живет и растет его сад, ощущает миллиард рук в его почве: все внутри мощного мозга губернии, поглощающего материю и энергии самого солнца, алмазной сферы размером с древнюю Землю, содержащей триллион его гоголов вместе с Драконами. И все же он чувствует себя маленьким.

— Хорошо, — соглашается он. — Но только на этот раз. В память о прошлых временах.

— Спасибо. — Она целует его в щеку. — Я знала, что могу рассчитывать на тебя.

— Не позволяй ему завести себя слишком далеко, — предупреждает он.

— Я знаю Матчека настолько, насколько его вообще можно знать. Пока я могу с ним справиться. Я могла прибегнуть к… другим методам, но потребовалось бы слишком много времени. Так что я благодарна тебе за твой дар.

— Не стоит. — Творец улыбается. — Я сделаю тебе охотника. Хочешь посмотреть?

— Мне всегда нравится смотреть, как ты работаешь.

Он позволяет окружающему их виртуальному саду рассеяться. В обличье Основателя она все так же красива — существо из крученого серебра, свитого из множества гоголов. Творец ведет ее через Фабрику в Питомник, где растут его любимые саженцы. Ее молчаливое восхищение доставляет ему тихую радость, и он с головой погружается в работу. На этот раз ему предстоит не просто наблюдать за процессом, а проявить мастерство: когнитивные модули нового существа, которое он изготавливает, окружают его симфонией нейронных цепочек и мыслей.

Не без некоторого удовольствия Творец находит возможность применить свое новое открытие. Этот Охотник будет не один, их будет много: он будет способен делиться на много частей, а потом снова объединяться в единое целое. Творец придает ему целеустремленность, обнаруженную у оортианского скульптора, и координационную способность концертирующего пианиста, подкрепленную более примитивными формами из старых коллекций: акулы и кошки. Он вкладывает в него достаточно когнитивности, чтобы создать разумное существо, но не слишком много, чтобы не вызвать скрытность. И еще подмешивает фрагмент интеллектуальной материи губернии, чтобы Охотник был готов отправиться по первому же приказу своей повелительницы.

Сотворенное существо не разговаривает, а лишь молча рассматривает их в ожидании задания. Охотник достаточно красив, как бывает красивым оружие, вызывающее желание дотронуться, несмотря на остроту лезвия, грозящего поранить.

— Он твой, — говорит Творец. — Не Матчека, а твой. Тебе осталось лишь сказать ему, что ты хочешь найти.

Жозефина Пеллегрини улыбается и шепчет имя на ухо Охотнику.