Глава 41

Пермь. Аэропорт.

Ноябрь 1983


Я смотрел в иллюминатор, наблюдая за происходившим снаружи, пока самолёт маневрировал по посадочной площадке. Волконский предлагал взять самолёт его семьи, или «хотя бы» потребовать самолёт, где есть класс люкс для дворян. Предложение его, в первый момент показавшееся мне как минимум неожиданным (не видел я себя человеком, которому по первому требованию будут предоставлять люксовые самолёты), как выяснилось, имело под собой твёрдые основания.

Мы не делали секрета из факта моего участия в уничтожении лидеров восстания. Правда, подавали моё участие под определённым углом. Мол так и так, был рядом, формально командовал, но всю работу выполнили специально обученные бравые ребята с оружием в руках. Такова была наша версия, и все заинтересованные личности понимали её однозначно: операция была запланирована и готовилась к исполнению, а я всего лишь решил немного поднять политических очков, примазавшись к этому делу. Ничего плохого в этом не было, в конце концов, я там физически был, а значит, вполне реально рисковал, а моя магическая поддержка в любом случае лишней не была. Да и в штурме Кандагара участвовал не понарошку, мои художества много людей своими глазами видело.

Только кто-то умный решил вмешаться в нашу идиллию и накинуть мне славы. На атакованную нами военную базу прибыли наши военные, осмотреть, что там и как произошло, и якобы нашли массу следов моих личных геройств. Так эта информация и подавалась: армейцы нашли очевидцев случившегося, и в их показаниях был именно я, в одно лицо положивший половину охраны и лично казнивший лидеров восстания. Ещё какую-то пафосную речь мне приписывали, сам не слышал, Владимир посоветовал не любопытствовать, чтобы не испытывать чувство стыда за плоды чужой фантазии. И что самое неприятное, слухи однозначно твердили: я высший маг, без всяких оговорок и недосказанности, натуральный сертифицированный высший боевой маг.

Выяснить, кто этот добрый самаритянин, не удалось, очень уж чисто выполнено, концов не отыскать. Однако из мало кому известного «тренера» команды, катком проехавшей по турниру и не ставшей чемпионом только из-за своевременного вмешательства принцессы, по формальному признаку оформившей дисквалификацию (это уже была определённая слава, хотя и специфическая), я стал героем, лично раздавившим восстание. То есть в человека известного, даже знаменитого. Обо мне даже репортаж по телевизору показали!

Я всего происходящего старался не касаться, сидел в особняке и делал вид, что меня нет. Владимир предупредил, что это я делаю зря, слава меня всё равно настигнет, причём я буду к этому совершенно не готов. Однако я в любом случае был не готов, трусливо прятался, и от нескольких предложений провести интервью, и от желающих лично выразить почтение и тому подобное.

Внезапно свалившаяся известность меня волновала мало, куда больше нервировала одна, вполне конкретная, особа, начавшая меня избегать. Я точно знал, что она сидела у себя дома, но когда я звонил, родители Славяны врали, что её нет. Я прямо по голосу слышал некоторую неловкость Владимира Олеговича, отца Славы, одними интонациями просящего не давить вопросами. Так и представил, как хмурая Слава сидела рядом и выражением лица требовала её не сдавать. Картинка милая, но мне от этого не легче. Отправил ей домой цветов, плюшевых игрушек и ещё разных глупостей. К сожалению, поговорить до моего отлёта мы так и не смогли, и это меня угнетало.

Самолёт остановился. Стюардесса подошла ко мне и попросила немного подождать. Уже в этот момент стало ясно, что есть какой-то подвох, меня напрягавший, но я кивнул, ожидая, пока прочие пассажиры покинут салон. Вскоре ко мне присоединилась Вайорика. Летела она с другими пассажирами, чему нисколько не расстраивалась, сказав, что раньше на большие расстояния приходилось ездить на попутках, и самолёт — большой прогресс в карьере.

Когда салон опустел, самолёт проехал ещё немного, и передо мной снова появилась улыбчивая стюардесса. Я не уловил в её поведении никакой подозрительной скованности или напряжения, девушка предлагала мне и ведьме напитки и вообще всячески готова была услужить. Не походило её поведение на подготовку покушения, скорее обслуживание важного лица… Меня?

Самолёт снова остановился и нас попросили на выход. И, шагнув через люк, я увидел встречающую делегацию. В прямом смысле, без всякой образности и иносказательности. Красная дорожка, несколько репортёров с камерами, и десяток официальных лиц. Оркестра только нет.

Вайорика, лишь на секунду выглянув на улицу, протянула:

— Не, я на камеры не пойду. Встретимся в городе, герой.

И перехватила стюардессу, что-то ей нашёптывая на ухо, та, удивившись в первый миг, улыбнулась и начала кивать в такт словам. Вот ведьма. Мне же ничего не оставалось, кроме как принять свою участь. Спустился, держа на лице доброжелательную улыбку. Направился к встречающим. Первым ко мне вышел высокий худой мужчина лет под пятьдесят.

— Добро пожаловать в Пермь, барон. Князь Яшин, городской голова, к вашим услугам.

Только я поздоровался с князем, как вышел следующий, тоже высокий, но на этот раз полноватый.

— Граф Уткин, Степан Петрович, с женой, Алиной Григорьевной, — представил мужчина жену, миловидную женщину, о которой я не мог сказать чего-то примечательного, — будем знакомы.

Кто он такой и с чего пришёл меня встречать — я так и не понял. Дальше шли ещё два графа, Тихомиров и Гуркин, три барона, часть с жёнами. Со всем поздоровался, внутренне пребывая в лёгком недоумении. Затем нас с городским главой фотографировали, как мы пожимаем руки, улыбаемся в камеру. А потом меня посадили в машину к Яшину и повезли. Куда-то.

— Большая часть принимать героя в нашем городе. Не так часто в наше время кто-то получает Святого Георгия, да?

— Простите, но я не получал ордена, — уточняю на всякий случай.

Князь хитро улыбнулся.

— Пока, барон. Оформление подобных наград требует определённого времени и подготовки. И мои друзья в столице рассказали, что такая подготовка идёт, — поделился Яшин.

Недосказанными остались слова о том, что меня бы не встречали так официально, если бы не этот самый орден.

— На мой взгляд, мои заслуги недостойны столь высокой награды. Я выполнял свой долг и не сделал ничего из ряда вон выходящего, да и был не один, — произнёс я насквозь казённую фразу, чтобы выиграть немного времени на подумать.

А время мне требовалось, с ходу переварить такую новость не получалось. Во-первых, само награждение. Достаточно ли моих заслуг для такой награды? Формально — нет. Но стоит сказать, что Российской Империи не нужны вторые японские острова прямо под боком — и всё, оспаривать награду будут только самые отбитые формалисты. Или завистники. Во-вторых…

— Скромность — хорошее качество, — ответил Яшин, отвлекая меня от размышлений, — но не стоит слишком с ней увлекаться.

Ага, излишняя скромность скрывает гордыню, я понял. Киваю.

— Пожалуй, ваше сиятельство.

— Вы по делам к нам? — поняв, что тему я развивать не хочу, задал вопрос князь.

Хотело бы сказать, что по делу, но не буду. Взбредёт городскому голове блажь оказать мне содействие (чтобы в будущем спросить с меня должок), так он ведь самым топорным образом начнёт действовать. Напряжёт жандармов, а те устроят облаву. А использовать свою настоящую агентуру, раскрывать её возможности передо мной, князь не будет, в его глазах наверняка овчинка выделки не стоит. В общем, лучше я сам…

И в этот момент я, кажется, понял, зачем нужна эта награда.

— Небольшое личное дело, право, не стоит даже упоминания, — отвечаю, а сам анализирую свою догадку.

Эта награда делала меня известным. Уже, как выяснилось, сделала. А значит, о любой сколько-нибудь скрытной деятельности мне можно забыть. Я отныне всегда на виду, чем бы ни занимался и что бы ни делал. И пусть такой статус закрывает одни возможности и одновременно предоставляет другие, но мне-то эти другие не знакомы и непривычны. Придётся осваиваться, конечно, но сколько это времени займёт?

— Тогда вы не откажетесь от приглашения посетить приём в моём доме? — спросил князь.

— С радостью соглашусь, — как будто предполагался другой ответ.

Нарываться на негатив сейчас нежелательно, слишком много внимания. Да и прослыть выскочкой, только поднявшимся до верхов и сразу начавшим воротить нос от всех подряд мне не хотелось. Придётся потерпеть. Тем более, от приглашений на следующий и так далее приёмы я могу смело отказываться, без ущерба. Да и не будут приглашать — не та фигура.

Городской пейзаж промелькнул за окном, вновь сменившись деревьями, а вскоре показался и особняк, вокруг которого уже стояло несколько машин. Начались знакомства и расшаркивания, мне представлялось местное дворянство, я старался хотя бы поверхностно всех запомнить. В большом зале, где городской голова нас всех собрал, ещё некоторое время шли знакомства, а затем князь взял слово. Приветствия, упоминания каких-то местных тем, мне совершенно непонятных, пафосные слова о культуре, долге, чести, вкладе в общее дело… Мне в этот момент строили глазки если не все, то почти все молодые дворянки. И некоторые немолодые, и даже некоторые замужние. Забавно.

— Сегодня нас почтил визитом барон Мартен, герой подавления восстания южных колоний, — князь указал на меня, но этого не требовалось, и без того все взгляды сошлись на моей скромной персоне. — Барон принял ключевое участие в захвате аэродрома Кандагара, обнаружил место, где собрались преступники и предатели, что управляли мятежом, и лично провёл операцию по их уничтожению. Дмитрий Мартен, безусловно, является примером для подражания и образцом верного подданного империи!

Аплодисменты в мою честь. Ко мне подходят гости, задают банальные вопросы, преподносят банальные поздравления. Только я вижу, никто из них не просто не воевал, даже не хотел быть связанным с вооружёнными силами. Было во взглядах что-то такое… Насмешливое. Хорошо скрытое, всё же я — Московский дворянин, и обижать меня — это большая глупость. Однако никакой приязни все эти люди у меня не вызвали. Кроме одного.

Когда моя фигура потеряла интерес в глазах публики, позволив мне убраться в сторону и с некоторым облегчением выдохнуть, меня нашёл ещё один человек. Мужчина среднего роста в обычном костюме. Обычном для богатого дворянина, конечно же. Выражение лица у мужчины категорически отличалось от прочих.

— Вы действительно в одиночку штурмовали ту базу, барон? — прямо спросил он.

И в его прямом вопросе достоинства было больше, чем во всех остальных, вместе взятых.

— Я не штурмовал базу. Пока группа прикрытия шумела снаружи, я свалился им на голову, вошёл, пробился к главарям. Убил всех и быстро убрался.

Мужчина протянул ладонь для рукопожатия.

— Граф Лихачёв. Возможно, единственный здесь, кто способен оценить твои действия по заслугам.

Хмыкаю.

— По заслугам, это куда ниже, чем на высший орден.

Лихачёв кивнул:

— Не без этого. Тем не менее прими мою благодарность. Два моих сына служат офицерами, я сам дослужился до полковника. О том, как ты действовал в Кандагаре, мне рассказали очевидцы. Я знаю, что ты из наших. Из настоящих служивых дворян. Рад знакомству.

— Взаимно, граф.

Ещё раз пожав мне руку, Лихачёв скрылся среди прочих. Через час я смог покинуть сие гостеприимное местечко, впрочем, уйти от внимания всё равно не смог. Пожить меня пригласили в особняк Уткиных, находящийся почти в центре города. И благовидного предлога отказаться я быстро придумать не сумел, а ещё пугала очередь из прочих дворян, что также готовы были предоставить мне свои дома. Отказывать всем и снимать простую квартиру в текущей ситуации будет недальновидно. Такое поведение приведёт к ещё большему вниманию, чего следует избегать. Из наших особняк здесь имелся только у Доброславовых, а к ним обращаться я посчитал неуместным. И Лихачёв, как назло, постеснялся пригласить.

Так я стал гостем Уткиных.

Загрузка...