Императору мы оставим жизнь и имение. Убьем - будет много недовольных. Да и не наш это метод.
Пусть живет. Лишь бы под ногами не мешался.
Утро выдалось нежданно холодным и промозглым. Мерзкое утро.
Ветер гнал северную стужу к башням Рейнгарда. Незримый холод, точно живой, спускался с гор и катился шаром по склонам, пробирался на стены, ловко скользил под одежду росой и мурашками. В бойнице одиноко застыла фигура в плаще. Дрожащего от сырости наблюдателя секло градом, - тот безуспешно пытался воспламенить промерзший очаг. Со злобы плюнув, он удовлетворился тлеющей трубкой и наглухо задернутым капюшоном. Трясущимися руками страж влил перченый кипяток прямо в горло, выпуская пар через ноздри. Сквозь слоистый туман, далеко внизу, неприкаянно бродили мертвяки, туда-сюда, как заведенные, то натыкаясь на стены, то спотыкаясь и падая на ровном месте. Их кукловод исчез в неизвестном направлении. Лишенные воли хозяина они искали только пищу, не помышляя о штурме. Бодро искали - в этом не откажешь. Методично. Оживленно.
Внизу простиралась потрескавшаяся земля. Чахло белел голубоватым инеем ковыль, клевер и чертополох. И гули в светлых платьях изморози под вьющимся на гнилой коже льдом. Точно колосья большой снежной травы. От края до края. Пришли с востока, нежданные, словно этот град. Полчища мертвой силы. Но стены высоки, а гули явно не имеют артиллерии и навыков взятия крепостей. Слава Мастеру.
Пушки распахали поле ядрами. Перебили, смололи в мертвое мясо тысячи. А их не становилось меньше, будто к Рейнгарду стекались мертвецы со всего мира.
Грустно скрипнул висячий фонарь, роняя сосульку вниз.
- Верно глаголишь, приятель, - кивнул артиллерист своему железному собеседнику, - плохо дело.
Откуда их столько понавалило? Точно снега первой зимней ночью. Мертвые гномы, мертвые люди, орки, гоблины. И даже безногий мертвый тролль, безвольно ползающий по полю где-то вдали.
Нет названия для подобной армии. Как нет имени у каждого отдельного ее бойца. И не нужно смотреть им в лицо, прежде чем зажжешь подрывной фитиль, - ведь если цирковой канатный плясун посмотрит вниз, он может и пошатнуться... Есть среди них почти не тронутые тлетворным дыханием смерти, - дети, юноши и молодые девушки. И те страшнее всех остальных.
Глаза ее покрыты синевой, в руке зажата оторванная нечеловеческой силой лапа бродячей собаки. То и дело она подносит пищу ко рту и грызет кость вывернутыми наружу зубами с жутким скрипом. Платье благородной девушки в полной целости, замазанное грязной кровью, но сохранившей форму. Лишь на чудесно тонкой талии виднеется дыра от снаряда ли, или меткого копья. Да под левой грудью торчит арбалетный болт.
Леди ковыляет потихоньку...
Более всего другого поражает ее мертвенная красота и плотоядная жестокость.
- Не долго тебе мучаться, милая, - подстраивает вертикальный принцип пушечного лафета промерзший артиллерист, - потерпи немного.
Кремний упрямился и не давал искру. Промок совсем. Точно трава под утренней росой.
Вахта давно закончилась, но не его, артиллериста, работа. Слева и где-то справа другие пушечники тоже разогревают стволы, готовя орудия к дневной службе. Поливают кипятком железо и затворы, чтобы мортиры не разорвало давлением. Тот же кипяток заливают в свое горло, будто они лишь деталь для орудия, приставной механизм обслуги.
"Грянем, братцы" - распалил фитиль наблюдатель.
Под прицелом маячила фигура мертвой благородной леди. Платье вздымало на ветру корабельным парусом.
Артиллерист привычно отвернулся, зажимая уши.
Пффррх!
Прогорел черный порох...
Пушечник удивленно осматривал орудие. Гномий порох не мог отсыреть. Это невозможно. Однако ядро не выстрелило. Оно выкатилось из ствола, вертикально плюхнувшись на землю. Вместо огненной струи в небо уходил вьющийся, синий дымок.
Он выглянул за край бойницы. Десяток других ядер падал по стенам подобно стекающим дождевым каплям.
- Легионы идут! - переговаривались меж собой стражи на другом конце величайшего, приграничного бастиона.
Болотная и северная когорты вошли еще ночью. Потрепанные и больше похожие на разбойников, они прогремели звоном доспехов по главной улице, перебудив пол города. Стражи недовольно ругались. Рейнгард слишком привык к напряженному молчанию за время осады.
"Зачем приперлись эти буйные пьяницы с их нищим императором?" - раздавался возмущенный голос магистра Ферли. И не даром. Когорта болот бесцеремонно вломилась в резиденцию магистрата. Легионеры разлеглись посреди главного зала размышлений, грубо подмяв под свое грязное тело шелка, перину, а кто и магистратских рабынь-эльфиек. Звенел разбитый кувшин, чертежи небрежно скинуты со своего места, и всюду грязь с болотных сапог.
- У вас нет никакого права вламываться сюда! - завопил магистр Ферли наглому мальчишке.
- Я - твой император, - устало ответил император. Левая линза его очков треснула, скулу пересекал свежий шрам, что придавало Стормо устрашающий вид.
- Оторвать этому червяку язык за дерзость, мой Император? - услужливо вынул жуткий палаш центурий Богус.
Но Стормо благосклонно махнул рукой.
- Коли повториться, то вы несомненно окажите нам эту милость, Центурий, а пока...
Богатейший машиностроитель всего Тулурка, магистр Ферли, пугливо отшатнулся. Последний раз он видел императора совсем наивным и юным мальчиком. Тем глупым дурачком, что почитал себя сыном главного человека империи, сыном победителя северных орков. Тогда как власть была вовсе не у семьи Торрий. Власть, она у него, магистра Ферли, и магистрата!
- Немного ли вы себе позволяете, юноша? - прошипел Ферли. - Под крышей этой резиденции находятся все магистры Гибурга! Немедленно уберите отсюда грязных варваров, или это сделает стража!
Голос Ферли крепнул с каждым словом. Император пьяниц и скудоумных легионеров не смеет угрожать магистрату.
Стормо же просто повиновался судьбе. Сила и воля. Это не жестокость, а необходимость. Испытание не закончилось там, в школе меча. Очевидный факт. Пока он правит легионом, оно будет всегда преследовать Стормо, тормоша когтистой лапой императорское плечо, проверяя его на крепость.
- Центурий Богус, язык магистру еще пригодится. Отрубите ему один из пальцев.
- Стража! - успел вскрикнуть неестественно высоким голосом магистр Ферли до того, как Богус повалил его на стол. Рот заткнули чьей-то грязной повязкой. Он почуял во рту отвратительный вкус засохшей крови и болота. Руку заломили точно клещами в кузнице. Магистр чувствовал, как мизинец стянули проволокой.
Молчаливый взгляд центурия, ждущий одобрения.
Император безучастно кивнул.
Даже сквозь тряпье болезненный вскрик разнесся меж стен, устремился гулять по просторам зала и долго еще не умолкал...
- Кажись лишнего отрубили, Сир...
Император оставил замечание центурия без внимания, царственно занимая место во главе стола.
- Завтра, Магистр Ферли, вы соберете здесь весь магистрат. Я принимаю командование стражей Рейнгарда и его артиллерией.
Казалось, из-за плеча Стормо дико ухмылялся сам Дорн Рокката.
Неведомым образом пересилив боль, Магистр Ферли отчаянно затряс вислым подбородком: "Будет сделано, Император".
Ночь была бессонной.
"Не подведи нас, семя шакала!" - грубо кричал в уши Горак Страшный.
"Будь смел!" - преследовало Стормо таинственное полусонное видение.
Спокойствие наступило лишь к утру, когда первые солнечные лучи забрались на лицо. Император открыл красные глаза, перевернулся на бок, уставившись в одну точку. В узор прикроватной тумбы. Спальня принадлежала какой-то женщине, и потому на тумбе красовались аккуратно сложенные ночные туалеты. Одолевала сезонная простуда и обычный для его слабого здоровья насморк. Представив, что это гостевая спальня какой-нибудь Миледи Реле, Стормо высморкался в кружевную сорочку с особым мстительным удовольствием.
Трещала голова, сновали мысли. Безумные, будто все древние императоры разом решили устроить попойку внутри его черепа. "Свихнулся" - меланхолично дал само-диагноз Стормо, скидывая уютную перину одеяла.
В огромном зеркале на него уставился странный субъект. Небритый, мешковатый юноша - типичный разбойник с большого тракта. И с такой же разбойничьей, бесстыдной деловитостью он начал обшаривать чужие ящики. Там в основном валялись женские платья. Бессознательно оценив размер груди владелицы спальни по ее же нижнему белью, Стормо нашел искомое на самом дне. Дымилки.
Позорная привычка простолюдинов не одобрялась в высшем обществе. Но молодой император причислять себя к этому сословию давно перестал. Стормо блаженно щелкнул кремнием, пользуясь изящной ночной вазой, как пепельницей. Канализацией славился исключительно Гибург, а здесь будь добр по старинке...
- Пора! - ворвался Тигль Римус в спальню. Рассмотрев ситуацию, первый легат неодобрительно покачал головой.
- Иду, иду, - устало закряхтел Сир Торрий, принимаясь одеваться.
Свет свечей еле освещал залу. Не работало больше в Рейнгарде электричество, как не стреляли пушки и ружья.
Странное волнение охватило Стормо, вышедшего перед магистратской трибуной. Сотни глаз устремились на него, примериваясь и оценивая. Он и сам, как будто видел себя со стороны. Худощавый юноша в грязных обносках. Возьми любого местного слугу, и тот будет одет лучше. Разбитые на левый глаз очки. Это уже совсем позорище. Стормо срочно сдернул их, близоруко сощурившись. Руки неприкаянно дергаются по разным сторонам, как ноги висельника: то в карманы, то поправить растрепанные волосы, то почесать пробивающийся щетиной подбородок. Не случалось ему еще управлять государством. Но теперь настало время... Император Торрий пристроил руки за спиной и широко расставил ноги.
- Я Император! - как можно увереннее провозгласил он.
- Что-то не видно... - прошелестел гнусный шепоток по трибуне, сопровождаемый легкими смешками. Все-все магистры собрались здесь. Большая часть прилетела из павшего Гибурга. Трясет седой бородой магистр Рокхорн, первооткрыватель закаленного камня, лукаво скалится магистр Мейер, конструктор королевской мортиры, ласково по-отечески уставился на императора богатейший из всех инженеров Гайратт.
Встал с места невозмутимый Гласиус Треветик Четвертый, знаменитый советник из рода Треветиков. Именно он первым решил держать слово. Шум трибун все еще не умолкал. Публика демонстративно не обращала ни малейшего внимания на вышедшего в центр варвара.
- Молчать, когда говорит император! - грозно прикрикнул Гладий Гром. Его знаменитый рык заставлял замирать всю когорту. Но не то было здесь...
Ухоженный мизинец инженера Гайратта ловко проник в напудренное инженерское ухо, будто прочищая отверстие от невежливых криков черни. Внимание его переключилось на второго легата. Кричавший был престарелым неотесанным легионером, ряженным в архаичные доспехи. Гайратт задорно засмеялся. Вслед за ним несдерживаемый смех прокатился по всей трибуне.
- Ах, тыж мать их, свиньи, - зарычал Гладий Гром, склонившись к уху Стормо, - дозволь зарубить того, что в шляпе, Сир! Для примера! Дай поучу их уважению, а?
- Пусть выеживаются, мой император... - шепнул в другое ухо Тигль Римус. - Пусть его... От вас требуется лишь спокойствие. Сила итак на нашей стороне...
Легионеры за спиной Стормо обнажили мечи. Зазвенела сталь. Сверху послышался топот - на верхних ложах появились стражи. В ответ легионерам они оскалились готовыми к спуску арбалетными болтами. Магистры явно готовились к любому варианту развития дипломатической беседы.
- Я Император! - повторил Стормо. - Я предлагаю вам добровольно перейти под мое командование.
И снова магистры ехидно заулыбались.
- Император, у вас что-то над губой белое присохло... Не молоко ли это? Пожалуйте протереть, - усмехнулся инженер Гайратт.
- Предлагаю, - продолжил за ним старец Рокхорн, поднимаясь, - дать команду стражам спустить арбалеты. Кхе-кхе, этот юноша чрезвычайно назойлив, вы не находите?..
- Ах, уважаемые магистры! - прервал каменщика Гласиус Треветик. - Давайте проведем беседу цивилизованно! Юноша определенно груб и самонадеян, но мы не должны винить его. Он всего лишь жертва своего плохого воспитания...
"Именно так. Никаких манер" - закивали магистры, переговариваясь и всячески выражая одобрение.
- Отчего бы доблестному императору не предложить нам нечто более разумное? То, что устроит обе присутствующие стороны?
Лицо Треветика сладостнейшим образом растянулось в улыбке. Голова наклонилась к Стормо, выказывая полное учтивое внимание.
- Ваши пушки не стреляют. Дирижабли валятся с неба, - ровно ответил Император. - Предложение более чем обходимое и достаточное.
- Пушки? Дирижабли? Откуда информация, Господин Торрий?
- Вы принимаете меня за идиота, Господин Треветик? Вам не достаточно того, что мы сидим при свечах?
- О, уверяю вас, это временные затруднения, Император, - озарилось лицо магистра еще более подобострастной улыбкой.
- Время - это вы верно вспомнили, Магистр. Времени у нас осталось совсем немного.
- Рад, что и до вас это дошло, мой Император.
Инженер Гайратт пристойно подавил очередной смешок в своем манжете. Стормо старался не обращать внимание. Отчего-то правлению Тулурка было очень важно вывести его из себя... Взгляд Стормо устремился вверх. Там, на подъемах еще выше трибун, расположились стражи. Не так их и много. 'Но стрелять сверху очень удобно' - мыслил Император, отметая возможность силового варианта. Да и нужны они были ему, как важен любой человек в битве с неуязвимыми мертвецами.
Тем временем Треветик продолжал монолог:
- Мы и не рвемся в бой, Господин Торрий. Нисколько. Ведете за собой легион? Так и ведите. И стражей можете прихватить. Но тактическое командование останется за магистратом, о доблестный император. Разве не очевидно оставить главенство за теми, кто многоопытен и мудр в текущих вопросах, нежели тому, кто явно юн и простодушен?
"Одно ваше слово" - шепнул на ухо Гладий Гром - "И я доберусь до него прежде, чем он заляжет под стол. Быстрее, чем стрелы найдут меня...".
- К чему веду? - от маслянистой улыбки советника Треветика не осталось и следа. Голос хрустнул, как лед. - Это мы предлагаем вам добровольно перейти под наше командование, Император.
Солнечные лучи скользнули в зал резиденции. Утро мягко перетекало в полдень. Стормо задумчиво мял в кармане кусок пергамента. Странно. Припоминалось, он выкинул его еще в сонной дубраве... Не сказав ни слова, Император обратился спиной к трибунам. "Уходим отсюда" - кинул он своим легионерам, шагая к выходу.
- Так каков ваш ответ, Стормо Торрий? - ехидно окликнул Гласиус с высоты своего места.
- Мы согласны, - громко ответил ведущий легионы, даже не повернув головы. - Я и мои когорты под вашим командованием...
Стражи облегченно опустили арбалеты. Вздохнули трибуны, приходя в движение. Магистры явно были довольны малой продолжительностью военного совета, да еще и разрешенного в правильную сторону... Лишь инженер Гайратт озабоченно нахмурился, да отчего-то побледнел магистр Мейер, переглянувшись с Рокхорном Каменьщиком. Остальные же вставали, отправляясь по неотложном делу осмотра не стреляющих пушек. Уходил прочь и Стормо...
- Прибывает миледи Ректор, Император, - насмешливо сообщил вдогонку Гласиус Треветик. - Я слышал, у вас были с ней разногласия в ранней юности? Жду вас вечером у причальной мачты. Окажете ей свое почтение.
Удалившись из аудитории, Стормо направился в захваченную ранее залу резиденции. Понурые воины стелились рядом. Разъяренный легат Гром чуть ли не прыгал впереди всех. Не терпелось ему высказать все, что он считал по этому соглашению.
- Я думал ты просто юн, император. А ты оказывается еще и идиот!
Лицо Гладия Грома напоминало помидор.
- Да, одно слово... размазали бы их вместе со стражей! А ты струхнул, император. В штаны наложил? То-то жидким запахло! Трус!
- Молчать, второй легат! - скомандовал в ответ Тигль Римус. - Сир принял мудрое решение.
Нарастало напряжение, недовольно топтались вокруг центурии, и только сам Стормо был спокоен.
- Я слышал об этом зале Рейнгарда... Говорят, там полно потайных стрелковых ниш, - задумчиво произнес император. Гладия он мягко взял за плечо. - Магистры - напыщенные идиоты. Но это не значит, что мы будем идиотами... Они ждали, что мы нападем силой. Готовились, понимаешь, легат? Они не хотят союза, а хотят моей и вашей смерти.
- Ах, как верно глаголите, Сир! - восторженно посмотрел на господина Тигль Римус. - Не могут магистры по своему велению отдать приказ убить императора, Гладий. Стражи на такое не пойдут. Весь их говор - попытка спровоцировать нашу атаку. Но Император мудр!
Военный совет держали в захваченном зале, тщательно расставив легионеров. Лишние уши были ни к чему. Только самые верные из центуриев... Задул сквозняк, полыхнул огонь камина.
- Так мы что сбрехнули? Как его? Тахтическая уловка, что ли? - недоуменно поскреб по затылку легат Гром.
Император Стормо покачал головой:
- Колесо повернулось... И грозит раздавить всех. Теперь не до уловок.
- Ты мне загадки то не глаголь, Император. Голова - не книжки заумные, много смыслов не пролезет. Ты давай в ухо говори, - привычно рявкнул Гром. Глуховат он был; не соизмерял силу голоса. Легат добавил пару ругательств для пущего вразумления. Искренне полагал он, что умные слова - оружие хитрозадых казначеев, завсегда готовых объегорить простого легионера.
- Скажи мне, Гладий, почему стражи верны магистрату? - вопросил Стормо.
- Потому что задолизы, - ворчливо стукнул по столу легат. Жалобно треснуло дерево. Силен удар ветерана, не смотря на девятый десяток...
- Потому что они платят им жалование. Жалование монетой, обеспеченной технологией. Но, как известно, дирижабли падают вниз, а пушки плюют воздухом, а не огнем... Кому вообще теперь нужен магистрат? Кому нужны монеты, которые они сами чеканят? Золото - просто металл, им от гуля не отобьешься...
Стормо откинулся со вздохом назад. Зудела полученная в сонной дубраве рана. Он продолжил.
- Так чего же тогда будет стоить этот золотой ньютон, выпускаемый магистратом? - Император подкинул вынутую монетку в воздух. Монетка стукнулась ребром, закатившись куда-то под стол. - Приди тебе в голову идея, Гладий, выпускать в скором времени свою валюту в форме деревянных пробок, то и не факт, что ньютон обойдет ее по стоимости... Фронтьера пала. Гибург пал. Лион разрушен. Фаера сгорела. Размах наступления гулей слишком велик. Очень скоро, Гладий, на этот ньютон ничего не купишь. Единственной ценностью станет, как и во времена древних императоров - лишь добрый меч и славное умение рубить им головы. А это то, чего у нас в избытке. И то, чего у магистрата нет совсем... И за кем в таковом случае пойдут стражи?
- Тогда зачем? - снова почесал затылок Гладий Гром. - Зачем мы отдаем командование в руки этих магиструсов?
- Мы потеряем Рейнгард, если не объединимся с силами стражей сейчас же. А магистры пусть посмеются. Не долго им осталось, - зловеще улыбнулся Стормо, - пройдет неделя, месяц... и мы поставим этих мудрецов в первые ряды. С мечом и щитом. Посмотрим тогда, чего стоят они...
Где-то позади, у дальних стен скрипнула половица.
- Крыса! - крикнул стоявший в охране легионер. Темная фигура выскочила из-под портьеры, стремительно скользнула по паркету, скрываясь в тайном проходе.
Нахмурился первый легат Римус, злобно бросил молот вслед убегавшему второй легат Гром (неудачно). Остолбенелые центурии кинулись, было, в погоню, хотя догнать шустреца шансов немного.
- Не имеет значения, - махнул рукой Император, - теперь и они, и мы просто осведомлены о том, о чем догадывались.
К вечеру ударил трескучий мороз. Стаи птиц заслонили небо. Вороны, орлы, цапли, голуби. Так много, что отбрасывают тень на все бастионы Рейнгарда. С севера тянется дым лесных пожаров. Падает мокрыми хлопьями снег, а деревья все полыхают.
С запада и юга прибывают немногочисленные вереницы подкреплений. Прибиваются к ним спасающиеся крестьяне, благо окружение исчезло. Сменил кто-то, страшный и неведомый, тактику взятия Рейнгарда.
Подкрепления с беглецами не впускают. Не велено было открывать ворота после прибытия Императора, так как не желали важные магистраты видеть лишних легионеров в черте города. Те, кто хотел войти, стояли часами у ворот, ожидая особой проверки...
С восточной стороны башен рисовалась совсем другая картина.
- Да что же это... - шепнул наблюдатель, оглядывая окрестности. От самого горизонта стояли мертвецы. Вчера их были тысячи, сегодня к вечеру - десятки тысяч. И не ломились они впустую на стены. Расположились на расстоянии в две лиги от башен. Терпеливо ждали.
- Плохо дело. А ты что же бросаешь нас на поле боя? - укоризненно хлопнул лафет артиллерист. Пушка молчала.
Гули образовали ровный порядок. Вставали безмолвными рядами, подбирая с земли оружие. И нигде не видно было демонского менестреля, ведущего войска на штурм в прошлый раз. Живые мертвецы, как будто обрели свой собственный, общий разум, или просто кто-то более могущественный взял их под свой контроль.
Арьергард раздвинулся, пропуская вглубь закутанного в черное платье командира. Он продвинулся к центру армии и застыл, ожидая неведомого сигнала. Кружился и таял снег, приземляясь на выцветшее поле дохлой травы. Позади показались фигуры грозных великанов: мертвый, безголовый тролль под руку с созданием, имени которого артиллерист не знал. У самой земли, меж ног воинов, шевелились мелкие зверьки: кошки, собаки, крысы. "Тоже гули" - понял наблюдатель; древнее проклятье не щадило никого.
На верхнем уровне крепости показалась группа людей. Прибывала Ректор, вероятно то были встречающие...
- Вы все-таки пришли, - ехидно улыбнулся Треветик, подойдя к императору.
Стормо предпочел не отвечать. С собой он взял легатов: Тигля и Гладия. Они тоже стояли не произнося ни звука, медленно приходя в ужас от количества вражеских сил.
- Никакая это не третья сторона, Сир... тут нечто иное, - тихо сообщил Тигль Римус.
- Откуда? - крякнул вслед за ним Гладий да и замолк. Слова тут не помогут.
Советник Треветик наоборот был весел и учтив, довольный скорым прибытием истинного правителя империи.
- Не беспокойтесь, легионеры, - сказал он почти со смехом, - оцените высоту и крепость наших стен. А разве вы наблюдаете у мертвецов пушки или хотя бы лестницы?
- Пару дней назад они стреляли из луков, - хмуро проворчал Тигль Римус, - сегодня будут и лестницы.
- Вздор! У них не будет и тени шанса, как только прилетит "Северный Воин". Скоро, - взглянул на хронометр Гласиус, - совсем скоро.
- И что сможет цеппелин без пушек, если даже умудрится не упасть, как цеппелины во Фронтьере? - осведомился Сир Торрий.
- Уверяю вас, Ректор быстро разберется в сути возникнувшего явления! - тон, с которым это было сказано, не поддавался описанию словами. Советник верил в госпожу безоговорочно.
Задул снежный ветер, беспощадно терзая открытое лицо. На опушке прилегающего леса показался еще один отряд мертвецов в пару сотен челюстей, будто мало было уже имеющейся армады.
- Мы не устоим, - грустно констатировал Стромо. - Возможно стоит подумать об отступлении. Тигль? Гладий?
- Возможно, - согласился Тигль. ("Да" - отрезал Гладий)
- Вы забываетесь! - надменно вмешался Гласиус. - Командовать здесь будет Ректор.
Стормо поправил очки, запахивая шарф:
- Если, конечно, долетит, - кашлянул он, удостоившись ненавидящего взгляда.
- Деревянные пробки дороже золотого Ньютона, - процедил в ответ советник, - да вы знатный экономист, Торрий... Посмотрим, посмотрим, как оно обернется.
Он развернулся спиной к императору. Прибыл неожиданный вестник. Ранее стоял поодаль, опасаясь нарушить беседу знатных господ. Теперь же подошел с крайне встревоженным лицом.
"Эльфы, мой господин... Магия..." - расслышал Стормо обрывки тихой речи.
В то же время погода начала налаживаться. Тучи чуть разошлись, впуская внутрь солнце. У далеких холмов повис блистающий в лучах силуэт. Десятки мачт. Стволы пушек. Мощная несущая полость с горячим газом, подпираемая горделивым бушпритом. Рассекал аэру боевой нон-гольфьер Северный Воин.
- Сир... - напряг зрение до последней возможности Тигль, - а вам не кажется, что он дал крен на корму...
- Mie i te liera.
- Это она о чем? - не понравился Го тон эльфийской лучницы.
- Я почем знаю, - ответил гном, - твои слова показались ей смешными. Видимо так.
Эльфийка прекрасно говорила на человеческом, но почти все время предпочитала свой, лесной диалект. Лига за лигой они двигались по следу Кукольника, а ассасину все больше не нравился поставленный над ним командир. Редко кто в империи ставил его талант стрелка под сомнение, а чтобы смеялся над ним - такого и представить невозможно. Не случалось ему и проигрывать соревнований гильдии в точности и дальности выстрела. Подобные соревнования он и предложил охотнице, чтобы прояснить правильную иерархию их отношений.
- Libie ar-tel-eri diel.
- Она предлагает провести соревнования вслепую и по живой мишени, - снова перевел гном, добавляя от себя, - не думаю что сейчас подходящее время.
- А почему бы тебе, гном, не объяснить ей, что для разговора на своем обезьяньем языке тоже время не совсем?
Лучница обернулась:
- Иди молча, человек, и разговора просто не будет, - прозвучал высокий, холодный голос.
Она ускорила шаг, удаляясь от спутников. Лучше других эльфы чуют след, оттого всегда идут в авангарде.
Впереди показались рейнгардские холмы, усыпанные снежной пылью. Средь этих белых шапок великанов расположились развалины старых укреплений. Огромный могильник давнишней битвы. Множество следов покрыло снег вдоль и поперек. Ноги, копыта, когти взрыхлили поверхность, не давая охотникам выявить правильное направление.
Достал свою "клепсидру" рыжебородый, высчитывая что-то. Вынул шаманские камни младший брат огров и, немедля, подкинул. Найти судьбу не удалось - камни провалились в снег, не показав никакого рисунка. "Не зря шаманы зимой по теплым шалашам сидят" - проворчал ученый огр, роясь глубоко в сугробах. Следующим прибором ученого огра оказался маленький жук. По началу тот не хотел никуда ползти, и младшему пришлось оторвать ему пару лапок. "Туда" - уверенно указал Дро Квинта в том направлении, откуда они только что пришли...
Сомнения развеял Ро-Гхрак, шумно втянув запахи мира в раздутые звериные ноздри:
- Десять лиг еще к востоку. Гррх, там полно гулей, эту вонь можно почуять с другого края океана.
- Там бастионы Рейнгарда, - оповестил Сириус. - Штурмовать кукловод собрался. Вставляй свою чудесную пулю, Охотник. Дойдем к вечеру.
- Пуля дуло проест раньше времени, - устремил рыжебородый взор на восток.
Голос гнома стал суров и серьезен, как никогда:
- Мне достаточно трех сотен шагов.
- По такому снегопаду? Три сотни? Невозможно, - удивленно повернулся ассасин Го.
- Просто стреляйте и бейте все, что движется. Поможете подобраться - мы в расчете... Увидите, что Кукловод пойдет на штурм, начинаем. Зайдем со спины.
Не ожидая вопросов и возражений, охотник бодро пошел вперед.
Наконец-то раздвинулись тучи. Ушла холодная мгла, стряхнув остатки ветра. Вышло солнце. "Что творится с погодой" - чертыхаются на бегу новоявленные охотники. Они пошли в обход бастиона, дабы зайти к армии гулей в хвост. Длинный крюк, поэтому приходится спешить со всей возможной скоростью. Одиноких, бродячих мертвецов след простыл, - всех взял кукольник под свой контроль для большой атаки.
...Крепко сжимает рука винтовку, подарок Сефлакса. Ноги мои злобно пинают ледяные глыбы, - час возмездия близок. Чую я запах его, дыхание и стук темного сердца. Набранная команда в подметки не годится старой, хоть и больше в два раза. Может, повезет поймать момент - все-таки косвенно помогают имперские силы... Но дай мне выбор, и я променяю все удобство позиции и тех неумех, только чтоб вернуть мага да нашего ручного зверя.
Догоняют сзади подгорные гномы. Не имеют они ничего общего с моим родом, ибо спрашивают:
- По ящику золота каждому, как договаривались?
Жадные, глупые твари. Будто не понимают, чем грозит мой промах их миру. Обезумели создания срединной земли. Вместо того чтобы встать плечом к плечу, выгрызая из лап судьбы единственный шанс победить великое зло, - они готовы перегрызть друг другу шею и выдрать клоки плоти. Ни людей, ни гномов, ни орков, ни даже эльфов идем спасать мы...
Есть что предложить мне каждому в оплату за грандиозную охоту. Многое позволено охотниками границы.
С гномами, хоть и ждал я благоразумия гор от своих братьев - все ясно. Чую, помрут первыми. Разменные фигуры для выигрыша времени. По ящику золота положу на могилы. Не жалко.
Свирепый северный орк, его бы я поставил на доску шатранжа в качестве могучей колесницы. Хороши орки в ближнем бою, что и говорить. Двинем дикаря на клетку вперед, пусть сдерживает яростный вражеский напор пока может. А рядом поставить огра, и молиться Сефлаксу, что протянут нужное время.
Хвастливый стрелок по имени Го. Человек с невозможной миссией рода. Приходилось разносить в свое время те самые заказы лучшим воинам мира. По приказу Господина. До сих пор аукается - хватает фанатичных безумцев на землях империи. Ассасин? Пусть будет им и на доске шатранжа. Быть может и сделает свой судьбоносный выстрел.
Не разгадал я лишь человека, что назвался Сириусом. Знавал в лицо его Хозяина. Страшная тварь, один из немногих бесплотных духов, убежавших в свое время от нашей погони. Страшен, то страшен, да и его подмял демон посильнее. Взошел Кукольник на земли и лишил того всякой пищи. Помрет вскорости, как и Вьюжная Госпожа, скрывшаяся от охоты еще раньше. Всякую смерть превращает кукловод в извращенную жизнь, и потому нечем ужинать многочисленным силам этого мира.
Сечет ветер лицо - подымаются другие властелины, считавшиеся погибшими. Не может пустовать свободный трон... Бурлит орочья дикая кровь. Кряхтит мощь древней нечисти. Просыпаются магические первоосновы: Гелио, Гидра, Аэра, Терра - но от этих точно нет никакого толку, они равно помогают и заклятьям кукольника, сии боги лишены воли и разума.
Что до Кукловода? Знаю, - яростный враг Господина. Наберет силы, попирует и отправиться прямиком к нему... Да только не сдюжит командир охотников супротив такого демона. Лишен он прежней власти. Отказался. Сошел с игровой доски, и теперь молча зрит со стороны за происходящим.
Раздаю спутникам ядовитую серебренную взвесь, - замочить в ней мечи, пусть хоть оружие обретет смелость разить мертвецов.
Хрустит хрупкий наст. Подходим к исходной точке. Смотрю я на своих охотников: жалких, глупых, ведомых ничтожными целями, и молча вопрошаю Сефлаксу: "Помоги, Учитель".
Первыми почуяли неладное гномы. Бывает, погладишь стену гольфьера усталой рукой, ласково называя дедушкой, он и ответит веселым звоном. А сейчас молчит угрюмо, "Обиделся Дед" - догадливо перешептываются кочегары - "По килю сгорбился". Люди то они не чувствуют, а гномы видят, что старик дал крен на корму. Небольшой, на один-два градуса, но ощутимый. Оттого и не спокойно гномам на душе. Раздражаются и переругиваются они, заместо того, чтоб дело делать.
- Чойто уголь плохо занимается, - проворчал кочегар, потирая натруженные руки, - отсырел чтоль?
- Сам ты отсырел. Чай не на открытом воздухе храним. Крышу то видишь? - лицо мастерового гнома недовольно нахмурилось. Тягомер показывал менее единицы. Дурной знак.
- Не горит, Господин Смотрящий. Сам погляди... Может того? Тяги прибавим?
Смотрящий крякнул. Печной ключ давно вывернут на полную. Послюнявил палец, прислонил к заслонке - не шипит, холоден бок Северного Воина. Втянул воздух широкой гномьей ноздрею - и запах не тот... И звон механизмов прерывистый, точно не шагает уверенной походкой аэрогольфьер, а ковыляет с тросточкой...
- Кугум! Сбегай-ка к главному. Вправду приболел дедушка. Ай сам не пойму что с ним, - задумчиво запустил руку в бороду Смотрящий.
Кугум молчаливо кивнул, утирая пот. Юный гном по меркам подгорного народа. Пяти десятков не минуло, борода толком не отросла, оттого и гоняют его наверх, на воздух. Кугум же не протестовал. И его скрутило странное предчувствие.
А чуйка то у Кугума о-го-го! Дай Мастер каждому. Любого переплюнет Кугум. И не даром. Еще в детстве отец принес его на борт вместе с пятью братьями. Принес в холщовом мешке и вывалил на стол Господина Смотрящего заместо уплаты долга. Так они вместе у одной домны стоят. Сорок зим. Не меньше. За весь этот срок научился Кугум слушать летающего воина. Слушать, как дышит он, как звенит суставами, как режет бородою ветер... А теперь слышит Кугум, что трясутся коленки у старика, неровно сердечко тикает. "Может камешек в поршень попал, может цепь какая перетерлась - будь покоен, дедушка, щас магиструс многомудрый посмотрит" - утешил гном старшего, поглаживая стены.
Кугум поспешно взобрался на лестницу. Бросил взгляд на палубу: тут и там стояли пушечники - знать, к бою готовятся. Видимо-невидимо гулей внизу бродит. Там же на палубе две рабыни-эльфийки в компании с новоиспеченным советником миледи. "Тьху. Бездельники" - плюнул Кугум походя. Им бы уголь в печи побросать, а не глазеть по сторонам попусту.
Перебежав главную палубу, гном бросился по лестнице еще выше, в комнату управления. Обтерся бородой, чтоб угольной пылью на роже не сверкать, и прямо с прохода выпалил:
- Дедушка болен, Господин Главный. Вы бы это... посмотрели чойта там не так.
Главный механик мощнейшего нон-гольфьера империи, Галиус Тубус, был не в духе. Скорчился на кресле в окружении советников, рукой голову подпирает, взгляд злой насквозь смотрит. На столе карты разложены, а на картах - флажки да последние донесения от вестников валяются.
Галиус не обратил ни малейшего внимания на гнома, только положил на него взгляд тяжкий, точно пушечный прицел, и отвернулся к картам, задумчиво изучая их содержимое.
Кугум растерянно снял истопную шапку, забормотал снова:
- Смотрящий так и говорит: беги Кугум к Главному сразу. Ноги то у тебя быстрее всех. Ага... Поломалось что-то - уголь не горит.
Механик забарабанил пальцами. Была у него такая привычка - не обращать и взгляда на мелкого прислужника... Какой уж там ответить. Лишь стучать костяшками, выражая недовольствие. Но ведь и Кугум не чушь городить пришел. Тревожно, ох тревожно хрипит Северный Воин.
- Смотрящий то это... на ветер слов не бросает... за просто так, за ерундою не послал бы к вам, Господин. Сами знаете... Может это... Совсем Главному сказать, а? Миледи Ректору?
- Ректор изволили опочивать, - раздраженно ответил за механика советник. Пшикнули и остальные, мол удались отсюда.
- Ну дак... Плохо дедушке. Разбудить может?.. Чуете дыхание? Шестерни неровно звенят. Плохо ему, ой плохо, - сминая шапку в руках, вымолвил гном.
- Гном! Выйди прочь! Господин Механик курсы считает! - крикливо сказал тот же советник, да и вытолкал его за дверь.
Здесь, в коридоре, снова болезненно сжалось сердце Кугума. По телу дедушки одна за другой проходили предсмертные судороги.
Нос северного воина клонился к земле. Затрещали палубные перегородки. Титаническая масса, сдерживающая их, ушла куда-то, и они рвались как нитки, превращая несущий баллон в дырявый мешочек. Надрывно взвыли винты. Бушприт треснул пополам, увлекая вверх многочисленные канаты. Печные заслоны погнулись, выпуская наружу жар и пламя. Огонь прыгнул по дереву. Стремительно, точно хищный зверь, перегрыз паруса и остатки строп. Зазвенели метрономы, оповещая экипаж о тысячах поломок одновременно. Да и сами они, секунды спустя, пришли в негодность, показывая невозможные значения: измеритель давления котлов зашкалил за красную отметку, компас взбесился, завращался волчком, поочередно указывая север-юг, запад-восток, флюгер и тот соскочил с насеста и рухнул вниз, будто не сдерживали его никакие болты.
- Дедушка не может упасть! - запричитал смотритель гном в далекой котельной. - Кидайте уголь!
И гномы бросились кидать силу гор в печи Северного Воина. Пока даже лопаты, сработанные сталью, не начали разваливаться на глазах. От малейшей нагрузки гнулись ручки, в мгновенье протирался до дыр листовой металл. Да и сам уголь еле тлел в огненной пасти дирижабля. Когда же лопат не осталось, гномы начали закидывать уголь голыми руками. Обжигаясь и чертыхаясь, раздували пламя, работая своими легкими, точно кузнечными мехами.
Где-то там, на верхних палубах начали рушиться борты и артиллерийские люки. Вниз опрокинулись боевые пушки. По пути к земле и они распадались на запчасти, достигая поверхности тысячью осколков. Вслед за ними проносились винты, шестерни и передачи. Лопнули трубы. Из всех щелей повалил белесый пар, оставляя за умирающим цеппелином струю белого тумана.
Понуро обвисла каждая из веревок, мачт и ступиц Северного Воина. Зазвенели лебедки. Завращались механические ступени. Винты медленно поворачивались в горизонтальную плоскость. В печах не горело, а здесь пламя обезумело! Огонь все яростнее и яростнее грыз дерево гольфьера. Жаропрочное, огнеупорное, пропитанное сотней составов и предназначенное для сражений с драконами, оно полыхало, будто сухая ветошь. Вспыхнули каюты, листы стали надувались пузырями и брызгали жидкой лавой кругом.
- Алый ключ на восток! Маневры! Крён к небу! - выкрикнул появившийся на палубе магистр. Судя по колпаку, являющийся не менее чем вторым механиком цеппелина.
- Маневры тебе? - прошипел черный от копоти гном. - Печи мертвы! Тут бы дедушку приземлить!
- Эй! - закричал он мечущимся по палубе аэронавтам, - бросайте все. Весь груз!
И тут же не дожидаясь остальных, принялся отколупывать листы бортовой брони. Над головой сильнее полыхнул огонь. Северный Воин стремительно планировал вниз. Вот уже стали различимыми лица бредущих гулей. Много-много их там. Поднимают к небу свои посиневшие зенки, молчаливо наблюдают за падающей громадой. Подернулся вечерний, снежный туман и показалась рейнгардская стена. Так и врезаться можно. Не хватало еще протаранить собственную оборону.
На главной палубе показалась стройная фигурка Ректора в одном только опочивальном одеянии. "Маневры!" - закричала и она, но расслышали лишь человеческие прислужники. Гномы делали свое дело, ползая по палубе точно муравьи, отколупывая от цеппелина кусок за куском, облегчая его массу до последней возможности.
- Эй, Кугум! Черный ключ на запад! - прозвучал чей-то мощный глас, и наверху по пылающим мачтам промелькнула юркая фигура бородатого карлика. Кугум спешил к черному ключу...
- Он что падает!? - вскрикнул кто-то на причальной мачте.
- Не может быть! - возразил Гласиус Треветик, вглядываясь в давшего крен Северного Воина.
И пусть парил он далеко, где-то на горизонте, но не заметить просадку дирижабля было невозможно.
- Там Ректор! - визгливо сообщил Гласиус.
Магистры подняли шум. Рокхорн Каменьщик кинулся к механическому стеклу. Длинная, стальная труба на подставке увеличивает способности зрения, хотя чтобы увидеть непоправимое, она теперь особенно и не нужна. "Пожар! Огонь на палубах!" - подают свой особый сигнал наблюдатели в бойницах.
Внизу, под причальной мачтой, выкатили свое оборудование шустрые механики, готовясь принимать поврежденное судно. В башне Рейнгарда, числившейся у магистрата за номером пять, подымали красный флаг. Если не понимаешь устройство нон-гольфьера, знай - его никогда не сажают на землю. Он так велик, что его даже собирают в воздухе.
Красный флаг означает катастрофу. "Сажаем на землю" - пронесся решительный клич служителей цеппелина. Верно, они успели заметить больше, чем собравшаяся знать. Ведь если один раз посадишь дирижабль подобного размера, то больше в воздух он не поднимется - сломаются нижние палубы от нагрузки, вырвутся с корнем железные стрингеры.
- Все прочь с площади! - командуют слуги. Еле слышны их приказы с этой высоты.
- А-а! - вцепился в бороду чертежник Мейер. Подбежали механики, что-то шепча ему в ухо.
- Спокойно! - прозвучал властный глас Треветика. - Падение Северного Воина невозможно! Ни в теории, ни на практике!
Чертежник Мейер бороду не отпускал. Глаза его забегали, будто он высчитывал массы, силы, угол крена и, соответственно, серьезность положения. Опустился на пол, в руке неведомым образом очутился мел.
Первый легат, Тигль Римус, подал сигнал стоявшему ниже центурию Богусу - "Будь готов!". Гладий Гром в указаниях не нуждался, подмигнул он старому другу. Легионеры по давно отданному приказу с мечом и доспехом не расставались. Со вчерашней ночи спят прямо в железе.
Силуэт Северного Воина стал больше. От него отвалился темный кусок. За ним еще. Потом рухнула мачта. Огонь утихал, возможно, удалось его сбить. Дирижабль ощутимо клюнул носом вниз, нагрузка от веса перетекла вперед - первым отвалившимся куском очевидно являлся паровой котел. Рокхорн подкрутил колесо механического стекла. По мачтам прыгало множество фигур, укрепляя на ходу вываливающиеся винты. По бортам лазили, как мухи, черные от копоти гномы, сбрасывали листы железа один за другим. Под прицелом стекла совсем близко мелькнуло отчаявшееся лицо Ректора Реле.
Поднялся с пола Мейер, наконец-то закончив расчеты. В бороду он вцепился еще крепче.
- Не долетит, - обреченно шепчет магистр Мейер на ухо Рокхорну, - прямо в гулей плюхнется. Время выбирать нового Ректора...
- Вот ты где! - радостно крикнул Кугум, заметив черный ключ.
Рычаг красовался в лучах солнца, блестя ярким окрасом. Высоко забрался за ним истопник, до самого верха несущего мешка нон-гольфьера. Будто оседлал ловкий карлик огромного дракона и уселся прямо на черепе, оттого он задорно смеется: "Ай, прокатимся еще с тобой, Дедушка. Не кряхти! Щас легче станет!"
Кугум дернул ключ на восток, вцепившись что было сил в бесчисленные канаты.
Дедушка вздохнул.
По всему корпусу, от кузни до самой высокой мачты, началась тряска. Палубы пошли в пляс, грозя стряхнуть назойливых людей в пасти расположившихся на земле гулей. Расходился по швам несущий кормовой мешок. Горячий газ бешеным ураганом бросился в небо. Казалось, пополам сломается дедушкин хребет... Нос цеппелина вновь гордо приподнялся, выравнивая в крен, разворачивая его в противоположную сторону.
- Ух, молодец Кугум! - крикнул уровнем ниже смотритель котельной, утирая пот черной истопной шапкой.
- Что вы творите, идиоты? - подскочил механик Галиус. Тряска унялась, давая снова передвигаться по палубе.
- Не шуми, Главный, - отмахнулся смотрящий за углем, - костыль деду вставили. Сейчас спину выпрямит.
Глаза магистра расширились от удивления.
- Использовать крен для планирования?! - воссиял механик Галиус превосходной гномьей задумке.
Тем временем последний раз прокрутился винт. Печи затухли, а гномы волшебной силой не обладали. Северный Воин встал на одном месте, над полем, где полностью утих ветер, и потому остов цеппелина даже не колыхался. Лишь мало-помалу проседал по высоте. Мягко, будто желтый лист, оторвавшийся с дерева.
Два раза стукнул звонкий метроном - магистры вызывались в отсек управления. До стен Рейнгарда оставалось около половины лиги. До земли же намного меньше...
Механик Галиус ворвался в комнату в момент самого разгара "беседы". Множество инженеров топталось тут, выдвигая одну за другой безумные идеи. Только что в печи закинули лопаты пороха, но даже он не вспыхнул. Механики сотрясали словом и жестом вокруг Миледи Ректора, подкладывая чертежи. Миледи устало сидела во главе стола все в том же опочивальном одеянии (видимо, так и не успела переодеться, или теперь это уже не имело никакого смысла).
Взгляд ее опустился на механика, будто уменьшая рост служителя до уровня пола:
- Белый ключ на север.
- Что?
- Белый ключ на север, - жестко повторила Миледи. Замолкли голоса. Замерли инженеры.
- Т-там же наши люди, Госпожа, - осел на свой стул Галиус.
- Плевать на людей... Ах, да. Проверьте, чтобы мой личный советник Рю находился на верхнем уровне. После - сбрасывайте балласт.
Над причальной мачтой сгустились темные тучи.
- Они что, на месте встали? - нервно спросил Треветик. Дергалось веко, сам он ходил из стороны в сторону.
- Крен ушел назад, - доложил Рокхорн, - чудо, что пополам не сломился.
Подошел всклокоченный Мейер, раздвинув сгрудившихся на мачте людей:
- Северный Воин сконструирован тяжелее воздуха. Они не встали - они падают.
- Да чего же они ждут? Нужно разжигать печи! - не обратил никакого внимания советник Гласиус. Уже более фазы цеппелин висел, двигаясь исключительно вниз, - Какова высота? Сколько у них времени?
- Сотня шагов. Не больше, - ответил Мейер. - Упадут в течение фазы, Магистр. Думаю, имеет смысл, обдумать назначение нового Рек...
Раздался жуткий скрежет, слышимый даже отсюда. От силуэта цеппелина оторвался огромный сегмент нижних палуб. Грохот падения сотряс башни Рейнгарда до основания. К ломтю пищи стекались мертвецы, ловко забираясь на борта. Через мгновение гули облепили его полностью, как муравьи, выискивая плоть.
Цеппелин поддался вверх на несколько локтей, затем падение продолжилось.
- Теперь две-три фазы, - уточнил Мейер.
Треветик беспокойно сунул руки в карманы. Затем вытащил из карманов. Затем снова засунул. Потом бесстыдно вставил в рот цилиндр дымилки из дорогих сортов табака. "Что за манеры?!" - передался шепот магистров низших сословий. Треветик повел плечами, сбрасывая напряжение последних минут. Меткий взор советника обратился через стены бойниц, туда, в гущи мертвенных, извращенных отрядов, поедающих погибших аэронавтов. Глаз пробежался по другим обездвиженным рядам гулей, скользнул в сторону просвета, где грозно воссел едва различимый командующий. Возможно, он тоже набирался решимости...
- Спасайте Ректора! Поднимайте ворота! Срочно выступаем, - замахал руками вниз Треветик, давая сигнал стражам готовиться к бою.
- Сдурел? - простовато поинтересовался легат Гладий.
- Всех погубим, ты дурак! - грохнул стальной перчаткой по перилам Тигль.
- В самом деле, магистр Треветик, это самоубийственно. За этими стенами у нас невероятное преимущество! Крепость Рейнгарда важнее Ректора. Изберем другого, не глупите! - резко вставил инженер Гайратт.
Не прошло и секунды, как старый инженер покатился по каменному настилу мачты, зажимая разбитый нос.
- В отсутствии Ректора командую Я, магистр Гайратт! - крикнул Гласиус, потирая кулак.
Недобрые взгляды посыпались со всех сторон на личного советника миледи. И не только со стороны группы императора. Знаменитый инженер пользовался среди знати уважением.
- Никто не отправит наших легионеров на верную смерть вот так. Бестолково, без цели, - выступил вперед первый легат. Рука обманчиво мягко покоилась на рукояти меча. Острый глаз Тигля окинул причальную площадь, мгновенно оценивая ситуацию. Это не зал магистрата с потайными стрелковыми нишами. Десяток стражей не станут большой преградой. Магистры в учет не идут, бойцы из них никакие. Пальцы Тигля сжались в символ, посылая тайный знак Гладию, хорошо известный обоим по старым временам. "Готовься убивать". Только бы не подвел деревянный протез, дал бы подскочить к стражам до того, как те разрядят свои арбалеты.
По варварски оскалился Треветик, вынимая маленький ручной самострел из полов плаща. Одним жестом, словно выкатил пороховую бочку и поднес к фитилю кремния.
- Нет, Римус. Мы выступаем, - прозвучал голос Стормо спокойствием на фоне хаоса.
Буря промелькнула на лице имперского советника, но ни единым словом, ни звуком, он не выдал того, что подумал. Нет хуже солдата, публично подвергающего сомнению авторитет своего командира.
- Как пожелает мой Император.
- Трубите общий сбор. После поднимайте ворота. Выступаем в атаку, - гаркнул ведущий легионы, запахивая шарф вокруг тщедушной шеи.
Неуверенно зашевелились стражи, видимо желая испросить разрешения благородной элиты. Изумленный нежданной поддержкой, Гласиус Треветик пробормотал:
- Да-да, в атаку, - подтвердился приказ официальным лицом.
Только тогда Рейнгардские воины зашевелились. Дозорный достал горн, оповещая башни о наступлении. Сразу же началось движение: на стенах, на улицах, в каменных артиллерийских мешках.
Пользуясь шумом, наклонился к уху Гладий:
- Легионеры верят тебе. Не подведи нас, мальчишка.
Гладий взял его за плечо, посылая ему свой знаменитый взгляд ободрения. Будь Император помоложе, от такого взгляда мог бы портки обмочить.
- Эй, ты! - громко обратился легат Гром к ближайшему стражнику.
Арбалетчик невольно вытянулся. Силен был не по возрасту голос старого легионера.
- Пику неси, в двух эксземплярусах, - рявкнул Гладий. - Да не стой столбом! Я теперь твой командир! Я теперь твоя мама с папой. Ослушаешься, промедлишь, засомневаешься - высеку!
- Будет сделано! - кивнул страж, спешно удаляясь в сторону арсенала.
- Командуйте, - отозвался Гласиус Треветик, - но не забывайте, кто стоит над вами.
- А ты, Господин магиструс, не забывай, кто с ними огнем и мечом, сквозь кровь и боль, - огрызнулся легат Гром, - или может сам в бой поведешь, умник?
Невозмутимое лицо Треветика учтиво качнулось в благодарственном полу-кивке. Когда нужно было, он умел быть крайне дипломатичным.
Остальных стражей повел за собой Стормо по другой лестнице, ведущей во внутренний двор перед тяжелыми вратами. Холодно и сурово он раздавал указания, сам дивясь, как споро и легко у него это получается. "Всех кто владеет пикой - на имеющихся коней" - блестит глаз из-под разбитых очков, и вот уже бежит стражник оповещать основные силы. "Готовьте черное масло" - тихо кашляет Стормо, и исчезает второй страж в недрах арсенала.
Нареканий нет, стражи обладали чувством дисциплины много лучше чем легионеры. Хорошо еще, что испытаний не требуют.
Внутренний двор только называется двором. Он больше похож на площадь. В мирное время здесь торговали приезжие странники из удивительных земель, выступали бродячие театры и бились на смерть, потешая публику, взятые в плен северные орки. Этим вечером ничего не заметишь от прошлого "великолепия". Напоминают о мирном времени только доски разбитых прилавок, гнилые овощи, да побитые скульптуры. Множество нищих, крестьянских детей спит у самых стен под лестницами. Гуляют наглые полчища крыс. Много их не в пример вчерашнему дню - все ищут спасения от гулей в оборонительном кольце Рейнгарда.
Легионеры стоят отдельно. Все, как один, крепкие бойцы радовали императорский глаз. Даже безногий Варравий и тот рвется в бой, только как же он поедет на своей тележке. Победить-то не рассчитывали. Только прорваться к цеппелину, похватать выживших, и обратно в город. Единственный разумный вариант из возможных.
Собираются в бой нерасторопные стражи. Прилаживают доспех к телу, да примеряется к мечу. Многим он в диковинку, привыкли к ружьям и пушкам... Очередная птичья стая пролетает над бастионом, отбрасывая огромную черную тень.
- Стормо, - подошел к нему советник Тигль, - ты понимаешь, что мы сегодня умрем?
Император покачал головой.
- Мы не можем поступить иначе, Римус. Я не могу бросить своих подданных на том цеппелине.
- До этой поры они не признавали себя твоими подданными, Сир.
Император печально улыбнулся.
- Я верю, что так нужно, Римус. До этой поры, и я чувствовал себя трусом - они не шли за мной, потому что я был не достоин... И мне сейчас страшно, но я иду вперед, Римус. Глупо, но достойно, понимаешь? Это значит, я поступаю правильно.
Сотня мыслей о тактике, боевых позициях, самоубийственном идиотизме и отговорках вертелась на языке у легата, но так ни одна и не сорвалась с губ.
- Я и не думал, что все так получится, когда вытаскивал тебя из замка, Стормо, - дрогнул голос старого воина. - Лучшего Императора и пожелать нельзя... Могу я обнять вас на прощание, Сир?
- Эй, Мейер, вы куда? - окликнул Рокхорн уходящего магистра.
Старик обернулся и качнул плечом, разминая сустав.
- Я из простолюдинов, если вы запамятовали. В юности немного занимался фехтованием.
Рокхорн был гениален в нахождении коротких и ясных фраз, точно излагающих суть. Он ответил одним словом:
- Глупо.
- Не знаю, не знаю, - покачал головой Мейер, скидывая с себя колпак; в бою будет мешаться, - что-то мне чувствуется в этом юнце... Может мы и можем победить.
Старик развернулся и поспешил по лестнице, шаркая ботинками...
На внутреннюю площадь цитадели повысыпали люди. Беглецы со всех окрестностей. Грязные, изможденные голодом, они провожали легионеров и стражей в последний путь. Со всеми прибывшими подкреплениями их не набиралось и пяти тысяч. Пять тысяч мечей против армады мертвецов, число которых не поддается счету.
Стормо подтягивал кирасу. От шлема он отказался. Не было опыта рубки мечом с ограниченным обзором, лучше тогда и вовсе без него. На коне еще глупее будет - тут совсем никакой практики. Он вместе с центурием Богусом поведет пеших, а Тигль Римус и Гладий кавалерию. Так было обговорено заранее.
Петля никак не поддавалась его неловким пальцам. Стормо грязно, по-легионерски выругался.
Из толпы простолюдинов неожиданно выбежала богато одетая леди. Вручила подснежный цветок и зачем-то поцеловала в небритую щеку... Упал на колени неизвестный крестьянин, умоляя спасти Рейнгард...
Сопели в ухо древние императоры. Стормо помотал головой, оглядывая окружающих. Глаза у него, наверное, стали совсем безумными, потому что публика нахлынувшая, как стервятники на умирающих воинов, в страхе отшатнулась.
- Пошли вон из моей головы! - зарычал ведущий легионы, пугая людей еще больше.
...Горак Страшный стал совсем огромным, как перезрелый овощ в орочьих пустошах. Стормо не дотягивал ему даже до колена.
Он пытался спрятаться от древнего предка в углу воображаемой комнаты. Сжался в комок, прикрывая руками голову. Но варварский властитель был беспощаден. Бросал его об стены, как будто хищный лесной кот играет с ожиревшей мышью.
На плечи к юному императору присели и лопочут что-то Ребелий, Дорн и Лирус...
- А-ээ-ы, - нечленораздельно от боли в голове крикнул Стормо Торрий, - открывайте уже эти чертовы ворота! В бой!
У самых створ гордо стояли конные всадники. Им предстояла особая миссия. Прорвать ряды, насколько это возможно, и спасти аэронавтов цеппелина, пользуясь своей скоростью.
- Ну что, старый черт, готов вести кавалерию? - залез легат Гром на коня.
От легата Римуса послышалось лишь громкое хмыканье. Трудно было назвать пару сотен набранных всадников кавалерией.
Зато пика легла в руку, как влитая. Давно уже старец не чувствовал ее приятной тяжести.
- Как же хорошо, - тихо пробормотал он, счастливо улыбаясь. - Эй, Гром! Похоронишь меня возле скрюченного дуба, у северной школы меча. И чтобы огонь до самых небес был!
...с последними словами первого легата тяжелые ворота начали медленно приподниматься...