Кукольник

ГЛАВА II. Свинопас и Император

Ферро никогда не задумывался о том, чтобы стать воином, или что-нибудь эдакое в духе рыцарства. Он был ленив, и предпочитал валяться на сеновале, разглядывая белые фигуры в почти фиолетовом утреннем небе, нежели бегать по улице, как идиот, размахивая палкой. Вон смотри, то белое пятно - черепаха, то огромный дракон, а это просто кто-то молока пролил.

А еще Ферро был свинопасом. Позорная профессия, считают люди. Много ли чести выгонять свиней из грязного стойла с раннего утра, гонять их с поля на поле, а после загонять обратно. И вся работа. Но Ферро это устраивало. Еще возможно потому, что отец его (по приказу барона) тоже свинопас. И коли сын проспит к рассвету или того хуже - посмотрит с печалью на соседскую кузницу, где учились более успешные сверстники, то не миновать ему отцовского ремня.

Впрочем, Ферро был ленив, и жевать хворостинку добрую половину дня представлялось ему всяко лучше, нежели махать молотом или еще хуже - мечом.

Жизнь в баронстве Орлейль вообще не отличалась разнообразием. От весны до осени бежало время, потом замедлялось на зиму, и делать становилось совсем уж нечего. Опадала листва, шел дождь, трава снова зеленела. Дни вязли в неизменчивости, как вязнет тяжелая телега на осенней размытой дороге. И все повторялось так из года в год.

Изредка из Рейнгарда приезжали карнавалы или театральные труппы. А еще заходили странствующие менестрели, и даже затворник Ферро выходил слушать их к деревенскому костру. Слушал с упоением дикие истории о величественном механическом городе Гибурге, что был словно живым чудом, выросшим в снегах. И о стране южных орков, в которой не было ничего кроме необъятных песков, скал и ветра. И о невероятном мосте, созданным самими титанами - он простирается над целым океаном от средиземья Тулурка, до восточного континента. А еще баллады о столетней войне. То было самым интересным. Ферро готов был слушать их часами.

Но ночь пролетала, и Ферро вновь возвращался к бесконечному лежанию на луге.

Луга баронства прекрасны. Отец Ферро рассказывал: когда-то давно Дед принес его (совсем еще младенца) на это самое место. Оглянулся, посмотрел влево и вправо, повернулся на целый круг и не увидел ничего кроме колышущегося моря травы. И за пол дня срубил дом. Деда был сильный. Правда, Ферро никогда не понимал, откуда тот взял дерево для дома... на таком-то огромном поле... Разве силой возместишь отсутствие материала?

В том доме они и жили с маленьким папкой. А потом родился он - свинопас Ферро. Точнее родился просто мальчик. Но вскоре пришли люди барона Орлейля и за что-то убили деда, а еще маму Ферро, и сказали: "отныне вы будете пасти свиней".

Так оно и получилось. И шло с тех пор своим обычным порядком.

Папка тогда объяснил ему, что деда слишком свободный был, не захотел дышать по приказу господина. Сказал он, мол: "Пошли вон с моего луга, червяки. Не вашенское это дело, чем заниматься мне".

- Эх, глупый Деда, глупый. А мы, сынок, для того и рождены, чтоб на этом луге заниматься тем, что хозяин скажет. Хозяин, он умный, ему то всяко виднее.

Но Деда не только глупый был, он еще высокий был, как дерево, и твердый, как камень. Такой твердый, что одиннадцать стражей в доспехах голыми руками покалечил.

- Хорошо еще меч из сундука достать не успел, ой как хорошо, Ферро, - говорил папка. - А мамку в назидание тоже убили из-за деда, а могли и нас с тобой убить. Но господин, он вумный. Если всех убить, кто же свиней будет пасти? Жалко только что мамку убили. Нет больше мамки, Ферро.

И свинопас Ферро в ответ лишь грустно качал головой, не зная, что нужно говорить в таком случае. "Да, Деда глупый" - иногда поддакивал он, чтобы папка не так расстраивался.

Иногда Дед приходил юноше в каком-нибудь кошмарном сне. Его еле удерживают на земле десяток стражей. Лично прибывает барон посмотреть на бунтующего крестьянина, а потом принимается крепко охаживать голову железной оглобиной. Выбивает дурь из буйного рода... Глаза Деда наполняются красным. Руки связаны, тело удерживают сверху, вот он и кидается к ноге дворянина - прокусывает кожаный сапог, впивается в мясо. Укус Деда оказался, как у полярного волка, - пришлось бить мечом, пока не помер и не разжал челюсти.

Барон до сих пор хромает...

А потом наступила его девятнадцатая осень. А это значит скоро придут холода, и травы уже не будет так много, поэтому Ферро приходиться выгонять свиней совсем далеко от дома.

Тот день, как и обычно, не предвещал ничего плохого. Свиньи разбрелись по полю. Полуденное солнце мягко грело, и ему случилось задремать.

Разбудили его веселые крики и поросячий визг.

Вообще господа из ближайшего замка часто проезжали мимо дома семьи Ферро. Мужчины в блестящих доспехах и красивые женщины в пышных платьях с разрезами или наоборот закрытые до шеи, отливающие серебром и парчой, так что в глаза слепит. Ферро бывало, подглядывал за ними, спрятавшись в канаве. Но не из каких-то дурных склонностей. Просто он считал это эстетичным, как например облако в виде огромного дракона, или сытной мучной лепешки, или башмака. Он разглядывал их очень внимательно. Особенно когда на прогулку выезжала леди Нелль. Она была самым красивым облаком. В форме цветочного лепестка.

Но вид ее и пятерых спутников на этот раз не обрадовал Ферро. Из мужчин он узнал только молодого барона и его слугу. В руках у рыцарей были луки. Диких животных они в лесу не нашли. Не мудрено, старый барон любил охоту, вот и повывел всю живность из ближайших окрестностей.

Благородные господа упражнялись в стрельбе из лука по живой мишени. По свиньям! Свиньям папки. Что же делать? В отчаянии Ферро заломил руки.

Кони топтали землю, грозя подавить мелких хрюшек. Самый старый кабан получил уже три, а то и все четыре стрелы в хохолок. Старый уже, ему и этого более чем...

Его они с отцом не раз возили на рынок, пытаясь продать. Ферро помнил, как они с отцом поднимали тушу визжащего кабана на весы. Так его никто и не купил. Старый был слишком, - значит не подходил для барского стола. С того времени и живет вместе с остальным стадом, старый нахлебник. Порой свинопас недоест яблоко, а кабанчик подойдет и прямо с руки доест, и хрюкает довольно старый хитрец.

Сейчас же свинья умирала. И поросенка одного они уже копытами задавили. Ферро кинулся, было, к ним, потом испуганно остановился. В руке палка была, которой он свиней гонял. Юноша в страхе отбросил ее: подумают еще, что он их бить собрался.

В детстве Папка часто пытался приучить его резать свиней. Бывало, заведет его на бойню и говорит: "смотри, Ферро, привыкай", и режет свинку. А они кричали так жалостливо, что Ферро тут же в слезах убегал, зажимая уши. Отец злился, порол ремнем, а потом и свыкся с мыслью, что у него не сын, а дочка растет. Так он и говорил иногда "Мой сын - настоящая леди, крови боится".

И сейчас, как в детстве, у него аж слезы выступили, не мог он терпеть этого.

Ферро добежал до рыцарей и леди, и раздвинул руки в попытке защитить старую свинку.

- О, благородные сэры, - неумело поклонился он, - прошу вас, не мучайте бедных хрюшек.

Благородные сэры были не старше его самого и о ужас, юная Герцогиня Нелль рассматривала его.

- Эй, с каких это пор свиньи запрещают ЛЮДЯМ развлекаться? - засмеялся молодой Барон. И юноша рядом с ним, видимо паж, тоже засмеялся. И Она. Она, прекрасная леди Нелль, тоже смеялась.

Ферро, надеясь, что все еще обойдется, продолжал увещевать: "прошу не надо, господин". Лошадь напирала на него, и он невольно схватил ее за поводья.

- С дороги, свинья! - перестал смеяться Барон.

Ферро хотел отступить, но потом вспомнил, что деда также убили, и ноги его тут же омертвели со страху. И надо бы сейчас же упасть на колени и просить прощения у господина, да только не умел Ферро складно говорить и по привычке грустно качал головой из стороны в сторону.

- Да отпусти же ты, - раздраженно пнул его ногой Барон. - Ну все, ты напросился.

Барон ловко соскочил с лошади и выхватил меч. Его движения были уверенны и быстры.

- Не убивай простолюдина, Орлейль, он просто пасет свиней, - певуче отметила Нелль.

- Не волнуйтесь, леди Нелль. Этот меч тренировочный - он не заточен.

Так вот. Ферро никогда не задумывался о том, чтобы стать воином. Жизнь не посылала ему ни испытаний, ни приключений. Ни даже маломальской драки со сверстниками. "Ферро в деда пошел" - говорил папка. И, правда, юноша был высок ростом и силен. В деревне свинопаса не любят, но опасаются. А может не его, а до сих пор деда боялись. "Уж больно страшен он был", - осторожно шушукались люди. Рассказы ходили, байки всякие. Стоило им на рынок пойти - другие крестьяне брезгливо отворачивались при виде странной семьи из отца и сына. "Старшой то ихний все рычал, а эти по-человечьи разговаривают" - тихо шептали они, стараясь, чтобы голоса их не доходили до ушей свинопасов. "Собаками затравить", "на костер и дело с концом" - грозились соседи меж собой...

Ферро наконец испуганно отступил и взмолился взглядом к госпоже Нелль. "Останови же его, ну, прекрасное облако" - отчаянно просил про себя Ферро. Колени его предательски затряслись, он нелепо пятился, запинаясь.

Барон Орлейль нанес первый удар. Быстро и почти незаметно, как показалось Ферро. Молодой барон был отличным воином.

Но юноша все-таки успел пригнуться, пропуская меч над головой. И сразу глупо растянулся на земле, поскользнувшись в грязевой луже.

Он немедленно вскочил и даже руки поднял, защищаясь. Барон, как и все молодые господа, учился в школе меча, а Ферро драке был необучен. Да и не положено было бить господина.

Отец часто говорил: "Не дерись, сын, никогда! Будут бить - стой спокойно. Кнутом хлестать - стой на месте! Палкой - руки и не подымай даже. А если почуешь, что злость накатывает, так сразу в холодный пруд с головой! Все ясно? Деда дрался - и вон смотри, что получилось. Деда глупый".

Шли дожди и снег, вяла трава и зацветала снова. Из той бесконечной череды дней Ферро запоминал немногие события. Он помнит, как в прошлом году, поздним вечером, пришли стражи барона и забрали все, что у них было. И так каждый год. Иногда они еще спускали собак, тогда приходилось прятаться в лесу. Как там сказал дед? Пошли вон с моего луга, червяки?

Краем глаза Ферро увидел, что старый кабан был уже при смерти и хрипел кровью, отчаянно дрыгая толстыми ножками. Стрела торчала у него за лопаткой. Льется кровь. И смеющиеся господа. Смеющиеся над ним и его мертвым глупым дедом.

Как часто слышал он ловкие слова менестрелей, что защищали их лучше всяких щитов, и ему бы теперь остановить благородных господ хитрым словесным уговором.

- Деда не глупый... - отчего то сказал он. А потом повторил так громко и уверенно, что поразился сам себе:

- Деда не глупый!

"Гррх!" - такой звук издают грязные орки в своей безумной атаке, что сметала благородных господ вместе с их блестящими начищенными доспехами, говорили менестрели. Вместе с лошадьми сметала, и со всеми их гремящими пушками. Гррх! Глаза Ферро медленно наливались кровью. Каждая умершая господская свинья - это десять ударов плети по спине отца. Ферро терял контроль над собой, руки его затряслись от злобы, все кругом поплыло красным. Ферро зарычал, как бойцовый пес, скаля зубы, и вытягивая невидимые когти. За что вы убили деда? Гррх! Ферро почуял кровь. За что вы убили маму? Гррх!

И тут произошло нечто невообразимое, мир на секунду замедлился, застыл как изваяние в гипсе. Сколь много слабостей у его противника, неожиданно для себя вдруг понял он своим абсолютно холодным, как зимний снег, рассудком: открытое колено, что выдвинулось слишком далеко вперед, сама поза, что оставляла открытым живот, неверный хват меча, - кисть не выдержит нагрузки, коль скоро ударить лезвие сверху.

Юноша никогда не думал о том, чтобы стать воином, но...

Гррх! И Ферро ударил. Сразу во все места. Во все слабые места противника. Ребро ноги настигло колено барона. Замок из его рук обрушился на ударную кисть, а колено настигло уязвимый живот. Барон зашатался, чуть не выронив меч, заплетая ногами, словно деревенский пьяница. "Пошел вон с моего луга, червяк!" - так сказал его глупый дед.

Гррх?

И тут все пропало. Так же как наступило. Ферро испугался того, кем только что был. Его руки стали снова его руками. Ноги, которые только что разили врага, стали всего лишь подпорками для тела, а не боевыми инструментами. И он трусливо завопил: "Прошу вас не надо, великий Господин Орлейль!".

Но Орлейль бил его железной палкой, чем, по сути, и являлся тренировочный меч. Он в бешенстве бил его по голове и телу, считая удар от простолюдина, да еще и при леди, высшим оскорблением.

Лицо Ферро наполнялось синевой. Перебитый нос испускал прямо таки фонтаны крови. Кажется, хрустнуло одно из ребер.

Паж Орлейля подзуживал и насмехался: "Правильно, Сэр, проучите как следует эту свинью!".

Ферро же стоял, как истукан, поняв, что жалостливые просьбы не заставят барона остановиться. "Уж лучше его, чем свиней".

Бывали вечера, наведывался сам Барон, припоминая злосчастный укус. Становился напротив отца и принимался выбивать из крестьянина дикость. "Смотри, по-волчьи то как глаза горят" - приговаривал он. Барон одинаковых ошибок дважды не совершал - рядом и арбалетчики стояли со взведенными болтами, так что и связывать было без надобности. Папка тоже сначала глупый был, стоял без звуков, пока барон об него палки ломал; приговаривал про себя: "мы то все в роду крепкие растем, авось у старого господина нога полегчает". Потом папка поумнел - научился корчить рожи, издавать жалостливые стоны, и господин стал приезжать намного реже.

Дыхание молодого барона тем временем становилось все тяжелее и тяжелее, а удары все слабее. Ферро стоически терпел.

Окончательно выдохнувшись, барон чуть ли не свалился на свинопаса и толкнул его в грязь. Ферро бы не упал никогда от такого слабого удара, но он сделал вид, что упал под действием барона. Так еще папка учил: благородным нравится ощущать свою силу.

Барон положил ему ногу на голову и вдавил ее в грязь. Он пошутил что-то про свиней и публика, конечно, засмеялась. Ферро был готов заплакать от обиды. Но он терпел и кинул взгляд на леди Нелль. Она смотрела на него молча, как прекрасное облако в форме лепестка. От этого почему-то стало легче. Ферро потерял сознание.

Избитый Ферро очнулся через пару часов. Свиньи разбежались. Он обнаружил еще несколько мертвых поросят, забитыми на смерть великими господами. Ферро еле дополз до дома. Сразу на крыльце его ждал отец.

Становилось еще хуже от мысли, что свиньи даже не были отцовскими. Все в наделе принадлежало барону Орлейлю старшему. Отца изобьют плетьми, так случалось всегда, когда пропадала хоть одна свинка. Сегодня их померло больше десяти. Никакая спина не выдержит столько ударов. А если и выдержит, то они отберут последнее, чтобы покрыть расходы великого барона.

Но в глазах отца не было злости или досады, там застыло какое-то другое чувство.

- Быстрее, собирайся, - крикнул он еще издалека.

Заплывшими глазами Ферро мало что видел. Слова отца, носившегося по дому и собиравшего вещи, доносились до него, как в бреду.

"Что же ты наделал... Дурак... Младший барон как доехал до замка, так и свалился с лошади... Рука, говорят, перебита, колено опухло, ребра сломаны... Хрипит кровью. Лежит при смерти".

- Што ты говришь, папка, - прошамкал разбитыми губами Ферро, - он же в латах был. Какие ребра?

- Какие ребра? Баронская кираса погнулась, как оловянная ложка! Его верно тараном ударило... Что уж теперь. Посадят тебя в подземелья, как убивца, - сражаться благородным на потеху, а то и вздернут дурака...

Мысли Ферро судорожно заметались.

- Папка, это не я!

Отец его как будто и не услышал. Он кидал в дорожную сумку что ни попадя. Складное удило, подкову, самописное перо, старый масляный светильник, вяленое мясо и чайник.

- Зачем мне чайник?

- Продашь, дурак!

Он подбежал к дальней стене и буквально сорвал замок с облезлого сундука. Там хранились семейные сокровища.

- Вот, - протянул он ему старый дедовский ржавый двуручник, сгибаясь от тяжести.

Дедушка еще на столетней войне воевал, от него и осталось. Лицо деда он почти не помнил. А то, что видел во сне, на утро забывалось. Помнил разве что фигуру его - огромную, широкую, высокую, как столб. Такую же, как этот меч. Странно, что отец до сих пор хранил тяжелый клинок. Крестьянам хранить, а тем более использовать оружие - строго запрещалось.

Пока Ферро глупо улыбался необычному подарку, отец успел вытолкать его за дверь.

Он буквально затащил сына на единственную старую лошадку.

- Папка, как же ты без лошади то?

- Все-все, поехал-поехал, - прикрикнул отец.

- Я вернусь, Папка. Обязательно, - сжимая меч, твердо произнес Ферро. - Пусть только попробуют тронуть тебя.

- Беги уже. Доедешь до Рейнгарда. Оттуда беги на восток. Не пропадешь там, - отвернулся он.

- Папка, я знаю что делать. Гррх! Я стану рыцарем и смогу защитить тебя от барона! - зажглись глаза юноши.

- Ферро свинопас рыцарь? Дурак ты. Найди добрых людей, Ферро, устройся по хозяйству. Научил я тебя всему. Возвращаться тебе сюда не зачем. Прощай, Ферро. Глупый ты, как твой дед, - крикнул отец напоследок, шлепнув лошадь по крупу.

Сын успел обернуться. Кажется, он понял, что застыло в глазах удаляющегося отца. Помимо слез, там было еще что-то.

Что-то вроде гордости.

Ферро крепче сжал эфес меча. Собирались тучи, сверкнула молния, глубже в нору забился лесной кот. У юноши защемило в груди, будто эти места он видит последний раз.

Благородный сэр Стормо Торрий был императором Тулурка. Но это не значит, что он наделен какой-либо властью.

Само слово было позаимствовано с другого континента и в Тулурке с приходом к власти лиги механиков и науки не имело особого смысла. Символы, из которых составлено слово, означает лишь: "Ведущий за собой легионы".

То есть сила-то у него была - власти не было.

Дань традициям, но определенный вес у дворянства имелся. А значит и у него, как у вершины благородного сословия, тоже было право голоса.

"У императора есть право голоса" - Стормо Торрий засмеялся от нелепости смысла получившегося предложения. Поправил очки. От природы у него очень плохое зрение.

А еще Стормо был нищ и беден. У любого самого завалящегося барона в Тулурке больше слуг и земли, чем у великого наместника. Стоит ли говорить об этом, но с незапамятных времен земли императорам вообще не принадлежали по определению, ведь вся земля итак их, - они раздавали ее, а потом собирали подати со своих подданных.

Но время ушло, и подати теперь собирал механический Гибург на нужды науки. Титулы остались, а законы исчезли. Императору принадлежат дворяне, которым принадлежат земли, но это вовсе не значит, что земли дворян принадлежат ему. Забрать их при нынешнем порядке вещей уже не получится. И пусть легионы и крестьяне признают его власть сколько угодно, и даже герцоги встают на колено, целуя перстень. От того его положение становилось только унизительнее.

Совсем тихо и незаметно, без каких-либо переворотов, показательных казней особ голубых кровей и стрельбы из пушек власть плавно перетекла к научному магистрату.

Это называется "прогресс", когда-то сказала ему юная миледи Реле, едко хихикая. Иногда Императору снилось, как он бросает Миледи об стену - так чтоб тапки слетели - и душит, душит ее тонкую шейку, а она вопит своим мерзким голосом: "Нет, не убивайте меня, мой Император! Простите меня, мой Император!".

Последний раз он видел миледи-ректора лет шесть тому назад. Славные времена, когда Уро Торрий, его отец, еще был жив, а королевский замок не пришел в запустение.

Стормо тогда был нежным мальчиком тринадцати лет, но отец посвятил отрока в рыцари, чем Стормо ужасно гордился. По тому случаю Император разорился наследнику на новый камзол и настоящий взрослый фламберг с заточкой подгорных гномов. Замок был полон гостей, которые все приезжали и приезжали. Ведь этот день еще важнее, чем какой-нибудь день рождения.

Стормо гулял в саду, размахивая фламбергом, представляя, что он сражается с орками на столетней войне, как настоящий ведущий легионы.

Юный рыцарь рубил стволы деревьев, отсекал ветки и азартно топтал землю. Увернулся от удара грозного орочьего топора, скакнул в сторону, развернулся и сделал выпад. Тяжелый фламберг поразил врага в живот. С севера надвигались гоблины с дротами. С юга катился шаманский огненный шар. Он попал в окружение, черт возьми! И совсем рядом что-то тяжело вздохнуло. Затряслась земля от удара. Атаковал огромный горный тролль! Рах-Гор-Клохл!

И тут...

- Перестань шуметь, оборванец!

Он не заметил ее сразу. Миледи в белоснежном пышном платье сидела на скамье под тенью дерева. В руках ее была толстая книжка. Самая толстая, какую Стормо когда-либо видел. А еще сумка, из которой торчали инструменты. Красивое лицо юной леди было испорчено тенью негодования.

- Кто тебе разрешил гулять в этом саду и махать железной палкой, слуга?

Удар тролля оказался сильнее, чем мог вынести сэр Стормо Торрий. Он в миг стал пунцовым как помидор, стремительно теряя дар речи. Глаза его сами собой нашли потертости на штанах и ботинках. Неужели он похож на слугу?

Ужас возникнувшей мысли поразил его точнее дротиков всей орочьей армии. Он встал, как вкопанный, не зная бежать ли от позора или сражаться до последнего.

- Ты что не слышишь? Это сад для благородных господ!

- Э-эт-то мой сад, Леди. Я сын Императора, - выдавил из себя принц Торрий.

- А-а! Ну ты вылитый слуга, сын Императора! - нагло улыбнулась Леди, - Верно говорят, что семья Торрий совсем опустилась!

До маленького Стормо наконец, дошло, что девушка не по случайности обзывалась оборванцем. Она с самого начала знала кто он такой...

- А что ты тут делаешь, сын императора? Машешь палочкой, представляя себя великим воином? Ха-ха.

И тогда в тот самый момент Стормо Торрия прорвало. Он был не кем-нибудь, а рыцарем в конце концов. Кровь древнего Императора забурлила в нем:

- Не ваше дело, леди, - спокойно воткнул он фламберг в землю, поправляя очки, - и может мы и бедны, но моя семья победила в столетней войне континентов! Мой отец - победитель северных орков! Еще одно слово о роде Торрий - и я разобью вам нос, Миледи!

- Победитель северных орков? Ха-ха, да его там для красоты на коня посадили! Всю работу сделала гибургская артиллерия моего родителя, глупый оборва...

Наследник сэр Стормо Торрий, посвященный рыцарь, палладин и единственный верный подданный своего отца, развернулся на носках и маршировал к выходу из сада, четко шагая на негнущихся ногах, как умеет только самый опытный легионер. За собою он оставил жалко расплакавшуюся миледи с разбитым носом...

Тот случай с будущей госпожой ректор был видно последней каплей. Казна полностью перешла под контроль магистрата. "Тихая революция" прошла еще при императоре Роко и теперь закономерно подошла к своему логическому завершению:

Император самой могущественной страны на континенте сидит в потертом, штопаном камзоле на троне и думает к кому бы напроситься на ужин. Подперев голову локтем на своем троне, с которого давно облетела всякая позолота, он прекрасно понимает, что давешние события в саду - единственная стоящая победа монархии Тулурка за последние полтора столетия.

И не побеждал его отец никогда северных орков. Мягким он был человеком, как его дед и как его прадед. И подаренное оружие - детская игрушка. Блестящий сувенир, что ковался исключительно для ярких парадов, а не для поля брани. И очки, черт бы их побрал, совсем не делают его похожим на сурового главнокомандующего многотысячных легионов. А еще - дурацкий шарф, ведь юный король исключительно болезненный человек.

- Поднимите ноги, мой Император, я протру пыль.

То был дворецкий Мориус, старик, служивший еще при Роко Злосчастном.

Нынешний же император послушно задрал ноги. Замок пребывал в жутком состоянии. Царство пыли и паутины вместо тронного зала, старинные латы вдоль стен - единственные его жители. Роскошное когда-то убранство поблекло и рассыпалось на куски, противно скрипел выстеленный красным дубом пол, птицы свободно летали где-то в вышине потолка. Грядет осенний сезон дождей, а крыша протекает так, будто крыши и нет вовсе.

Исчез из стен замка звон золота, и расползлись слуги в другие дома, а по углам валяются ворохи опавших листьев. И это за какие-то пять лет с момента смерти "победителя северных орков". Стормо печально вздохнул.

- Не волнуйтесь, мой Император, советник Тигль Римус поймал с утра карпа. Нас ждет вкуснейшая уха! - утешил дворецкий, чуя, что настроение господина совсем никуда не годится.

Советник Тигль тоже достался императору по наследству от родителя. Опытный кстати рыцарь, что развлекал его вечерним спаррингом на мечах. Император еще ни разу не проиграл изрядно поседевшему в последнее время Тиглю, и поэтому развлечение потеряло свою приятную остроту несколько лун назад.

- Не хотите ли пройтись для аппетита, милорд? Здешний пыльный воздух совсем не идет на пользу вашему здоровью.

Император болезненно чихнул. Начнись война, и, как спрашивается, он поведет легионы в поход, ночуя на холодной земле и в снегу? О нет, такого Стормо Торрий вынести не может. Да и понадобится ли... Легионы влачат еще более жалкое существование, нежели их повелитель. "Война на мечах? Какой дикий архаизм!"- считалось в магистрате, мол победу все равно одерживает артиллерия и новый полк ружейников при Механическом Гибурге. Пехотные легионеры и кавалеристы сидят в цитаделях у самых границ, ничего не делая и проедая государственное жалование. Того гляди и вовсе распустят, и тогда его, Императора, положение станет более чем жалко.

Милорд грустно поднялся с облезлого трона. И столь же грустно поплелся по длинной дорожке тронного зала. Потом по трехъярусной лестнице, потом по коридору, еще раз - по лестнице поменьше. О, как велик императорский замок! Через залу аудиенций, столовую, кухню, еще один коридор к черному входу (тяжелые двери парадного некому было открывать). И, наконец, сад - единственное, что сохранило свой прошлый блеск в полном великолепии... ну или хотя бы частично.

Дубы величественно высятся, занеся ветви над деревьями поменьше, как мечи древних титанов. Узловатые корни так сильно прорываются в землю, что в камне крыльца, да что там - в гостевой зале замка рушатся и трескаются полы под их напором, древа выпирают прямо из плит, того и гляди разорвут все на части. Хотя есть в том и свой плюс. Затопленные подвалы замка осушаются, будто воду цедят не замшелые дубы, а всасывают песчаные слоны крепкими хоботами, чье стадо может опустошить целое озеро.

В такт настроению Императора скрипят давно сломанные качели, махая унылым ржавым остовом на ветру. Под ними немалые лужи, и даже приди Стормо Торрию мысль вспомнить детство, наврядли бы он полез туда - не мешало только испачкать последние добротно скроенные по фигуре штаны.

Посреди сада расположился угрюмый почти уродливый мемориал. Кто бы знал, зачем он там? Сад хоть и не ухожен, но сочетает в себе свои компоненты идеальным образом. Они все подогнаны друг к другу, как детали хорошего доспеха. Будто натюрморт: опрятные тарелочки с яблоками, бокалы игристого вина, гроздья ягод и фруктов, золотой кубок, пошитые серебром скатерти и... гротескный мемориал, словно песчаный слон прямо на этом столе наложил вонючую кучу. Слева от кубка, прямо на яблоки...

Непереносимая дисгармония. Лицо императора искривилось.

Тяжелый вид у этого древнего памятника. Чугунная чужка. Круг и колонны, уходящие далеко вверх. Полностью железный, отвратительно заржавевший памятник. Но он был посвящен Плачущему Гобо. И сносить его ни в коем случае не полагалось.

Император подошел и с удовольствием пнул, вызвав металлический звон на весь сад и окрестности. Эхо заметалось меж железных колонн и ушло дальше к небу.

Стормо Торрий присел на алтарь Мастера, тем самым, кстати, сильно оскорбив того.

В руках его пронеслась искра, и он блаженно задымил курительной палочкой, осторожно отводя дым от одежды. Не мешало еще, чтоб дворецкий или Тигль Римус учуяли запах. Привычка простолюдинов не одобрялась при дворе.

Он выдохнул последний синий дым и тогда-то с последней затяжкой нашел это.

Блестящий кусок пергамента, что завалился меж колонн... Хотя разве пергамент бывает блестящим? И настолько ровным и гладким? Да и как он мог пролежать столько времени незамеченным?

Стормо Торрий смял его. Но он разогнулся, как будто ничего и не произошло.

Стормо Торрий попытался разорвать его. Но казавшейся хрупкой, бумага не порвалась, как он не силился.

Заинтересованный, он зажег кремниевое огниво. Квадратный лист удивительного пергамента не только не сгорел. Он даже не нагрелся.

Внешне ничем не примечательный за исключением одного: на полотне его были изображены символы на языке древних. Затейливые закорючки, идущие ровными строчками, такими ровными, что кажется, ни один человек не может так искусно владеть пером, чтобы повторить подобное. Даже каллиграфы Гибурга, которые копируют и пишут книги лучшими перьями. Такая машинопись была замечена лишь в книгах эпохи восхода человечества. Говаривали, так умеет писать лишь специальный механический автомат. Но, к сожалению, Император не умел читать на этой тарабарщине.

Любопытную вещицу он рефлекторно сунул в карман.

Правда, сразу же забыв о ней... Почему?

Потому как еще от ворот, сильно запыхавшийся от быстрого бега, главный императорский советник, сир Тигль Римус кричал что было мочи:

- Война, мой Император! Гибург пал! Рейнгард атакован силами третьей стороны!

Ферро скакал весь вечер и всю ночь. Временами казалось глаза уже сомкнулись, и это всего лишь сон. Тени деревьев, шумящая листва, блеск звезд где-то высоко в небе. Обе луны стремительно бегущие по небу, как будто кричали ему: "У тебя все получится, свинопас Ферро, скачи же вслед за нами!".

К утру лошадь обессилено упала на землю. Загнал ее Ферро безумной ночной скачкой. Но и тогда он продолжил свой путь, бросив лошадку, - авось отдохнет да и вернется домой, поможет хоть как-то отцу пережить трудное время. Юноша закинул дедовский меч на плечо, подхватил отцовскую сумку и двинулся дальше лесной тропинкой.

До Рейнгарда была неделя пути. А дедовский меч уже тянул к земле, как тянет тяжелый кузнечный молот гномов. Как им Деда на войне махал? "Видимо, очень сильным воином был" - подумал Фер. Навскидку меч весил, как половина самого Ферро, а то и больше. Рубанешь таким - любую кирасу в клочья порвет, а кольчугу так и подавно. Огромный заточенный лом, а не меч. Не для пешего боя явно сделан. Рубить таким надо, сидя на великом коне, сверху вниз, пробивать латы и гнуть шлемы. В пешем бою особо не помашешь, за пару ударов выдохнешься. Да и на коне, исключительно в строю биться надобно.

Ферро же и нести то такой тяжко было. Зачем дал железяку отец, коли не хотел, чтобы он рыцарем стал? Свинопас недоуменно качал головой, продолжая механически шагать по узкой тропинке.

Опасно ему было по тракту основному идти. Наверное, ищут его уже всюду.

Прошагав еще пол дня, юноша вконец умаялся и упал прямо посреди дороги, подложив под голову сумку. За ухом явственно проступал отнюдь не мягкий контур отцовского чайника. Но он даже его не заметил и тотчас сладко засопел, обнимая тяжелый меч.

Следующим днем он достиг маленького городка, Фиора Болотного.

Фиор Болотный, как следовало из названия, стоял возле великих топей Тулурка. Возможно, не стоило заходить в город, но Ферро не был охотником, чтобы добыть пищу в почти лишенном живности лесу, а запасы, что дал ему отец, были слишком малы, тогда как до Рейнгарда топать еще пять дней и это по основному тракту, по которому свинопасу ходить нельзя. Лесными тропинками да горными проходами в два раза больше времени выйдет.

Ферро устал и был растерян. Денег у него - два с половиной медяка. И порции каши не купишь. Он слонялся по городу, и даже бросил все оставшиеся монетки у храма Мастера Игры. Кто знает, может быть, он подарит ему удачу?

К вечеру, отчаявшись, он зашел в самую грязную таверну на окраине, - обычно в них можно расплатиться работой.

Света в ней практически не было, что типично для подобных заведений. Время за полночь, но посетители еще за столами, поэтому Ферро устроился в углу, прислонив меч к стене. Он хотел дождаться того, чтобы публика рассосалась, и поговорить с пьяным хозяином можно будет наедине: предложить ему услуги по мытью полов, чистке выгребных ям, и той работы, что хозяева обычно делать не любят. Но он, Ферро, подобного не чурался.

Ферро и не заметил, как задремал. Хозяин и сам клевал носом и, похоже, собирался прикорнуть под стойкой.

Следующее утро встретило его нерадостно. Печально нахмурилось это утро хмельной рожей хозяина таверны, ткнулось в него практически багровым носом и приказало даже по началу убираться. Но хозяин работу все-таки дал, накормив его с утра вчерашними остатками со столов, что было по мнению Ферро верхом щедрости.

Выгребную яму Ферро очистил еще до полудня.

С конюшней намучился еще пару часов.

Двор вымел к вечеру.

А нарубить дров успел лишь снова к ночи.

Хозяин остался доволен, поставил перед ним поистине королевский ужин - горячей каши и пару кусков черствого хлеба. Он даже отсыпал ему три монетки.

Поэтому юноша расцвел, как майская роза, и аппетитно хлебал то, что хозяин таверны обычно подавал дворовой скотине.

"..сломаны ребра. Сквозь доспехи..." - снова подумал он. Может Господин с лошади упал? Или все-таки нет? Ферро с уважением посмотрел на свое колено, которым заехал в грудь барону. Вдруг его возьмут в школу мечей? Сначала, конечно, сортиры убирать, или оружие чистить, а потом кто знает... Он слышал о простолюдинах, что возвышались до рыцарей. А рыцарей даже благородные господа не вправе обижать. И уж точно рыцарь-свинопас Ферро сможет постоять за бедного отца.

Жизнь наладится, и он снова будет лежать под одним только небом на огромных полях, лениво жуя хворостинку. Зеленые луга, дом и менестрели у костра. Ферро мечтательно улыбнулся. Будущее для него на какой-то миг прояснилось и засияло прежними красками.

И тут дверь таверны хлопнула так, что стекла зазвенели. Ферро опасливо повернулся, боясь привлечь внимание. Это могла быть стража... Да так и застыл с куском хлеба в зубах.

На крыльце стоял самый настоящий орк! Красный, с клыками огромными, как у полярного волка, и торчащими изо рта, точно загнутые гвозди. В проходе, где запросто проходили трое людей, он чуть не снес плечами деревянные колонны. Узловатые руки и чудовищных размеров двуглавый топор за спиной.

Орк был из южного племени, с облегчением заключил Ферро, заметив клеймо на плече. История противостояний южных и северных орков известна всему Тулурку. Их войны порой были еще ожесточеннее чем столетняя война. Говорили также: северные орки намного больше и свирепей своих южных родственников. Ферро с удивлением покачал головой, неужто что-то может быть страшней стоявшего перед ним создания в бою.

Южные орки нередкие гости на границе континента, ведь им были дарованы привелегии еще во время войны. Хотя Свинопас, конечно, видел подобное существо впервые.

Больше же всего удивляла его спутница, которую Ферро и не заметил по началу из-за огромного красного туловища. Он слышал про девушек, живущих в устье какой-то реки, что являются воинами наравне с мужчинами, но признаться полагал, это всего лишь сказками.

Вот что значит город!

А девушка-воин была самой настоящей. Протяни руку - дотронешься. В легкой кольчуге и одежде охотника. С луком за спиной и мечом на поясе. Они устроились неподалеку от Ферро, и он с любопытством продолжал их рассматривать. Дубовая скамья прогнулась под тушей орка и грозила сломаться на две половины. А девушка была красивой. Не леди Нелль, конечно, но все же ничего - с удивлением отметил про себя Ферро.

Так он и глядел, пока орк не обернулся и не показал ему кулак. Кулак был огромный, как голова свинопаса. Ферро намек понял.

Куда-то идти юноше было уже поздно, поэтому он втайне надеялся, что хозяин снова напьется и не заметит его, спящего за столом. И стоит отметить, надежды не были лишены оснований.

Меж тем парочка подошла к хозяину. И тем страннее было, что он совсем не испугался орка, и даже прикрикивал на него, когда тот повышал голос. "Спокойней, животное, а то стражу позову" - нагло отвечал хозяин. Хотя с точки зрения Ферро, после одного удара подобного кулака, который имелся у орка, звать стражу уже будет нечем. Но, к счастью, девушка сдерживала злого орка. Удивительно, но вероятно она была лидером странной компании.

- Осень жеж, - громко сказал хозяин таверны, - дураков проводить через топи сейчас не найдете... Хотя... Спросите у того бродяги - ему видно терять уже нечего. Помои ест и причмокивает.

Ферро испуганно затрясло. Во-первых, хозяин показывал прямехонько на него. Во-вторых, он и не подозревал, что у него на лице написаны все его проблемы.

Может хозяин недолюбливал орков (действительно за что их любить?), может, хотел подшутить, а может перепутал Ферро с кем-нибудь другим. Но факт оставался фактом, двое сели к нему за стол и орк без лишних разговоров стукнул кошелем серебра об стол. Ему предлагали работу.

- Ты значит местный, червяк, - рявкнул орк, то ли спрашивая, то ли как бы намекая, что Ферро лучше бы оказаться местным.

Лицо его с тяжелыми надбровными дугами исполосовано шрамами вдоль и поперек, остро выпирают скулы. Кажется, Мастер-Творец не слишком то старался над лицом красных воинов. И это было для Ферро очень понятно. Лицо - оно для девок, украшение к телу, настоящему воину оно без надобности, разве что железо на уши вешать и продевать стальные обручи в нос, как знак количества поверженных врагов. Плечи орка внушали ужас своей шириной и объемом. Под кожей словно бы груды камней. Или даже нет, там, за кожей, - не камни, там - железный каркас гномьей сборки многократного закаливания... Еще бы эдакий топор за спиной весит поболее дедовского двуручника.

Волей не волей вспоминается жуткий рассказ менестреля про то, как рубятся на поле дикие орки. Движения их размашисты и не так чтобы точны. Хороший удар по науке орков берет свое начало за спиной, а заканчивается в земле, вбивая голову рыцаря в землю. Вместе с руками, ногами и остальным телом, а иногда и вместе с лошадью...

Доспехи орка - варварские. Здесь, вблизи, видно насколько дурно они сработаны. Два железные кругляша на спине и груди, скрепленных металлической цепью поверх шкуры пещерного льва. Их грубость компенсируется титанической толщиной - сколько же они весят? Скрипевшая под орком дубовая скамья, легко выдерживавшая десяток человек, задавалась тем же вопросом...

- Полегче, Ху-Рарк, - устало произнесла леди-воин. Голос ее Ферро показался очень красивым. Впрочем, кроме свиного хрюканья он мало чего в жизни слышал...

- Значит так, ты можешь провести нас через топи?

Опытный (в рассматривании благородных леди) глаз Ферро мгновенно оценил ее, как перьевое облако в форме строгого трилистника. Доспех был изящен и прост, также как и короткий гладий и охотничий лук. Подобного оружия не встретишь в замшелой деревушке на прилавках провинциальных кузень. Блестящая работа самого Сефлакса.

Кто же эта парочка?

Ферро задумался.

Он ходил через топи с отцом. Давно в детстве, когда влияние тьмы еще не было столь велико. В любом случае Ферро не помнил, чтобы это было особенно опасно, а дорогу он знал - память у него, как у какого-нибудь великого лорда. Каждую ветку помнил из того давнего похода.

- Через топи. Могу. Ага, госпожа. А к-куда?

- К темным руинам. Знаешь что это?

Ферро покраснел. Дело в том, что в топях они видели не раз и не два старые постройки темного цвета. Но то ли это, что нужно господам, он был точно не уверен. К сожалению, кошелек серебра слишком заманчиво смотрел прямо в глаза. Ферро попытался смотреть в другую сторону, но тот магическим образом снова попал в обзор, как будто бы являлся прекрасной принцессой эльфов. На эти деньги можно было не мыть полы в школе меча, а просто заплатить за обучение. И Ферро, наверное впервые в жизни, соврал.

- Знаю. Я согласен, - ответил Ферро, еще не до конца понимая на что подписывается.

- Веди нас, червяк, - прорычал орк. По-другому говорить он просто не умеет, начал понимать Фер.

- Прямо сейчас, что ли? - удивленно спросил он. На дворе ночь, волки в лесу воют, что прозрачно намекало - не время для начала похода в топи.

- У нас совсем нет времени, - отметила девушка-воин, нетерпеливо барабаня пальцами. - В путь... Эй, это что твоя железка?

Ферро обиженно нахмурился. Они дедовский меч имеют ввиду? Подхватив меч и сумку, он направился за своими новыми спутниками, не забыв взять недоеденные куски хлеба со стола. Так до конца и не решил для себя юноша: благодарит ли Мастер Игры за подношение, или, оскорбленный малой суммой, решил примерно наказать бедного свинопаса.

За окраиной города было совсем темно. Так и дерево лбом встретить можно. "Спутники явно не большие знатоки нынешних топей" - подумал Ферро - "сгинем ведь в первом болоте".

Девушка засвистела. Ферро заметил его в последний момент, только и успел выставить свой железный "лом" перед собой. На него мчался огромный-огромный волк, таких еще ему видеть не приходилось. Даже в книжках с картинками, что хранились в сундуке с семейными сокровищами. Этот зверь поражал размерами. На таком верхом ездить можно, как на лошади.

Волка звали Шара, будто в насмешку. Калиль ласково обняла ее, и она заурчала диким лесным котом, только от урчания этого страшней, чем от землетрясения.

Зверь ткнулся мокрым носом в живот девушки, чуть не повалил ее, норовя лизнуть в лицо. Обвертелся вокруг, выпрашивая внимания, и получив свое, грациозно устроился на земле, поджав мощные лапы под тело.

- Как же надоела твоя псина, - злобно рыкнул орк, - я ее зарублю когда-нибудь. Грррх! Сейчас могли бы спокойно спать в таверне.

Калиль погрозила ему кулаком:

- Не рычи на Шару, Ху-Рарк. А то опять взгрею.

- Тебе тогда просто повезло, девка, - прорычал еще более злобно Ху-Рарк.

Калиль махнула рукой, мол умей принимать поражения. Ферро же после волка величиной с лошадь, даже не удивился, как Калиль может "взгреть" орка, который по габаритам вчетверо больше ее.

- Спим здесь, - объявила Калиль, судя по всему, она определенно была главной в дуэте. - И слушай, проводник, тебе бы не мешало помыться. Пахнет, как будто ты ямы выгребные убираешь...

Не смотря на темное время, новоявленный проводник срубил себе еловую лапу в качестве постели. От земли сырость идет. В лесах по-другому никак. Пусть орк на земле мерзнет, а Ферро знает что такое ночь под открытым небом.

Калиль уснула прямо на волчьем загривке.

- Их, верно, соединяют чувства чуть более глубокие, чем дружба, - заржал орк, показывая непристойные жесты.

Ферро это не показалась особенно веселым, но он все-таки засмеялся. Из вежливости.

- А зачем вам к руинам за топями? - спросил он.

- А это уже не твое дело, червяк, - прорычал орк. С этими словами огромный воин отвернулся и захрапел, так что листья с деревьев западали.

Ферро поворочал угли в костре, пытаясь переварить то, как он осмелился согласиться на подобную авантюру. Топи разрастаются постоянно, а еще люди говорят: там поселились чудища. Летающие и ползающие. Тех, что раньше видели лишь у границы с пологом тьмы. А впрочем... Ферро посмотрел на ярко сверкающие глаза волка и вздымающуюся спину орка увитую мышцами... Его неожиданные спутники выглядят куда как опаснее, чем какие-то топи.

Костер почти затух, но серебро в кошельке на шее грело его лучше всякого огня. Невероятная удача до сих пор представлялась ему не менее чем чудом. В памяти всплывали события последних двух дней - за всю жизнь столько не происходило с юношей. Верно, рассказывают, судьба, что дракон, - падает прямо с неба, не скроешься. Подтянув меч к себе, он незаметно уснул.

Следующее утро снова было недобрым. Калиль растолкала их обоих совсем не женскими пинками, и, похоже, это являлось чем-то вроде обязательной утренней традиции в этой славной компании. Фер посмотрел в небо, печально вспоминая дом.

- Хорошего размера у тебя меч, - злобно проворчал орк, окончательно проснувшись, - разомнемся перед началом дня, червяк?

Ферро сглотнул, вспоминая вчерашний вечер. Нет, на такое он согласия точно не давал.

- Свихнулся, Ху-Рарк? - озаботилась Калиль. - Он нас даже до топей не довел.

Взгляд орка отправился к горизонту. Звякнула цепь с напряженного плеча. Где-то там, в рассветном зареве, скрывался последний луч второй луны. Зачастила она появляться на землях империи. "Чувствуешь?" - настороженно хрюкнул орк, сжимая топор покрепче. "Да" - ответила девушка.

Калиль подошла ближе и тут же наморщилась:

- Вы оба воняете, как свинопасы. Шара нюх потеряет. Озеро, - показала она за спину, - там.

- Это называется запах настоящего мужчины, глупая девка, - рыкнул было Ху-Рарк, но все-таки послушно отправился в указанном направлении. - Пойдем, червяк. И меч прихвати. Да не бойся ты. Правило такое - в лесу без оружия наготове и помочиться не отходят... Эй, а ты точно был в топях? - подозрительно оскалился орк.

Фер усиленно закивал. Орк хоть и был с виду злобным хищником, но, похоже, больше шутил странные орочьи шутки, нежели говорил серьезно.

Дорога до озера была короткой. А вода холодной. Но Ху-Рарку это привычно. Пока Ферро не мог и зубы свести от холода, он довольно фыркал и продолжал расспросы.

- Так, где ты взял такой знатный меч, червяк? По размеру как на орка сделан. А ты вроде дохляк. Украл поди?

- Дык, это, господин орк, - отвечал трусоватый юноша. - Деда этот меч. На столетней войне Дед воевал. Он сильный был.

- У слабака в роду, все слабаки, - ответил оркской мудростью Ху-Рарк.

- Бери в руки меч, - сказал он, выбираясь из воды. Надо сказать, Орк мылся прямо в одежде и доспехе. Видимо, это было оркской традицией. Лишь топор он оставил на берегу с заметным сожалением на лице. - Посмотрим, слабак, что умеешь.

- Господин орк, но я не воин, - замахал руками отнекивающийся Фер.

- Бери в руки меч, я сказал! - рыкнул страшнее прежнего орк, нависая над тщедушным свинопасом.

Ферро взял оружие в правую руку, опасаясь расправы. Меч был слишком тяжел, и ходил ходуном из стороны в сторону.

- А ты совсем слаб, червяк, - покачал головой воин, - так зачем тебе этот меч?

- Я хочу стать рыцарем, Господин Ху-Рарк.

Лицо зверя сначала побледнело, точно от оскорбления, а потом издало странный зловещий смешок.

- А ты знаешь, как называется этот меч, дохляк? - почти коснулся его лица своими клыками Ху-Рарк.

- Нет, - теперь Ферро по-настоящему испугался. Его голос задрожал. Орк вел к чему-то, и он совсем не понимал к чему.

- Этот знак на его рукояти. Это знак орков. Ху-ру-ге-ро. Убийца человеческих рыцарей, рассекающий их надвое. И первый символ - это символ моего племени.

- Что?

- Ничего, глупый червяк. Твой дед был орком из нашего рода. Вот что.

- Что вы несете, Господин? - изумленно открыл рот Ферро.

- Посмотри на себя. Ты удерживаешь на весу меч орка одной рукой. Человек такую тяжесть и двумя удержать не сможет.

Ферро взглянул на свою руку. Она перестала дрожать. Меч в ней застыл, как каменный.

- Если бы ты его удержать не смог. Здесь бы я тебя кончил, - рыкнул Ху-Рарк, - как вора, укравшего орочий меч. У нас с такими разговор короткий. Даже если они проводники.

Свинопас усиленно пытался вспомнить лицо Деда. Выходило плохо. Дедушка и правда большой был. Пожалуй, даже огромный. И у отца голос рыком отдавал, и тяжелого кабана они вдвоем на руках поднимали на весы, а кабан весил как пятеро людей. Соседи еще диву давались. И гордость в глазах отца понятна стала. Его ведь пороть будут, пока кожа на спине не сойдет... но радость за то, что кровь воина осталась в роду, сильнее всякого страха за жизнь. Потому и меч деда передал, чтоб гордость рода в семье сохранить.

- Пошли, червяк, - хлопнул его по плечу орк. - Выглядишь ты, как смазливый человеческий юнец, но кровь у тебя от орка. Слабый ты, правда, как орочья девочка, и мечом явно не владеешь. Но не волнуйся, я, могучий Ху-Рарк, научу тебя кое-чему в дороге, чтоб ты не так сильно позорил род своего деда из великого племени "Ху". Станешь ты рыцарем, Орк-Ферро. Грозным рыцарем. Враги в штаны ссаться будут, когда мечом таким махать научишься...

С того дня они взяли курс к центру великих топей, и с того же дня начались его неожиданные тренировки.

- Человеческая школа меча? - презрительно фыркнул орк, когда прознал о мечте Ферро. - Это для хлюпиков, у которых не хватает силы поднять настоящее мужское оружие. Забудь об этом. Учить войне Орка может только Орк.

Время от времени он подгонял его пинками на пути к топям, и заставлял показывать дорогу, держа огромный меч на вытянутой руке. Калиль скакала впереди на своем волке и похоже дела спутников ее мало заботили.

Учитель же был разговорчив, как будто встретить родственного проводника (даже с невеликой частью крови племени) стало для него немалой радостью. Насколько он был страшен, настолько же на удивление дружелюбен. Правда, дружелюбие его проявлялось странным образом. "Фу, позорище рода" - частенько вставлял орк, посматривая на неуклюжие попытки Ферро овладеть двуручником. Затем следовал подзатыльник. Большая часть смысла общения меж орками заключается в рукоприкладстве, начинал понимать юноша, стараясь не отставать ни на шаг от учителя. "На ходу, во сне, во время еды. Все время отдавай мечу" - то ли весело, то ли сурово шумел он в ухо, подбадривая ученика добрым пинком.

- Больно смотреть мне на настоящий меч орка в твоих кривых ручонках, червь, - сетовал Ху-Рарк, незатейливо сообщая судьбоносную для юноши информацию. - Гррх! После топей со мной пойдешь в пустоши, вот там-то как следует продолжим! Это мой долг перед ордой - исправить подобное позорище! Судьба, маленький брат, судьба, что ты наконец-то вернешься в орду...

Ферро боязливо отнекивался, но орк был непреклонен и чрезвычайно силен в средствах убеждения.

- Помнишь, как меч именуется? Гррх! То-то же. Мой топор и тот без имени. За большие подвиги дают имя оружию. Великий меч и такому слабаку достался, - сокрушался Ху-Рарк.

Ферро заикнулся, было, о том, чтобы подарить двуручник учителю, но тот отреагировал так яростно, что чуть не проломил ему череп. Не в традициях орков пользоваться чужим оружием. Оружие в орде вручается еще при рождении, и не является предметом для торговли, подарков или обмена.

- Убил благородного? - переспросил орк, радостно скалясь. - Гррх, молодец, маленький брат... Тем более самое место в наших пустошах.

Начинались топи - но это было лишь мелкие болотца, словно лужи перед морем, что ожидало их впереди. Лужи эти, как помнил Фер, они преодолели когда-то давно за четыре дня.

Орк с леди Калиль, видимо, решили устроить марафон. Бежать по пересеченной местности часами было для Фера внове, и уже спустя пару фаз после начала пути он слег обессиленный лицом в грязь.

- Червяк! - орал в ухо Ху-Рарк, но это не срабатывало. Мощные пинки в бока поднимали лишь на пару десятков шагов, и Ферро снова валялся на земле, скрипя песком в зубах и содрогаясь от боли в мышцах.

Наконец Ху-Рарк сдался.

- Хорошо. Отдохнем, - выдохнул он, явно разочарованный способностями своего нового ученика.

Лицо его наполнилось непривычной орочьей задумчивостью, будто он придумывал какую-то особенную пытку юному полу-орку. Калиль отправилась на охоту. А орк достал свой гигантский топор из-за спины.

- Что это? Зачем? - испуганно привстал свинопас, уже было расслабившись.

- Ноги твои, быть может, сейчас мертвы, но для рук найдется работа. Смотри, - с этими словами, он размахнулся и ударил топором в немалой толщины сосну. Топор пробил ее ствол с одного удара. Топор выскочил с другой стороны дерева. Ху-рарк довольно скалился. Сосна с жутким скрипом завалилась на землю.

- Наруби-ка нам дров, Ферро... Да не моим же топором! Не подымешь. Используй Хуругеро.

- Мечом? - удивился юноша, - Кто же рубит дрова мечом?

- Оружие настоящего Орка подходит для любой цели, червяк! И головы рубить и дрова, а если понадобится - и самку дракона удовлетворить! - Ху-Рарк заправски поднял ученика за шкирку, - приступай.

Ферро мучился половину фазы. Рубить ствол дерева мечом оказалось попросту невозможно. Орк посмеялся над ним. Одно дело топор, что рубит, а совсем другое - меч, что больше ломает и режет. От ствола летела щепа, ветки, и кора с мхами, но перерубить эту древесную толщу казалось Ферро не по силам.

Ху-рарк решил поиметь жалость к ученику и взял его меч в руки.

- Смотри, презренный слабак.

Красный великан размахнулся мечом, так что вспорол землю позади себя лезвием. Взлетела грязь. Мышцы вздулись, по ним словно пробежала волна от кончика макушки до самых ног. Траектория меча описала почти полный круг. Дерево протяжно затрещало. Все было верно, меч не разрубил, он просто переломил сосну пополам. Куски ствола и древесные щепки величиной с полено полетели во все стороны. С одного удара дерево как будто пропустили через мясорубку.

- Учись, червяк, слабый как девка, - загоготал Ху-Рарк, - именно на столько частей ты разломишь того, кто осмелится пойти против твоего меча.

- Так не честно, - насупился юноша. - Это просто сила. В этом ударе нет никакого мастерства. Просто тупая сила, Учитель.

Орк, похлопал плечо бедного Фера, так что он застонал от боли. Не будь в Фере орочей крови, плечо было бы сломано.

- Все верно! Ты начинаешь кое-что понимать в боевой науке Орков!

- Но в чем же тогда ваша роль, как учителя, господин?

- Пинать твою ленивую задницу, червяк! - грозно нахмурился красный великан.

Ферро начинал опасаться, что орочьей крови в нем не так уж много, как хотелось его могучему спутнику. Южные орки жили в пустошах, где все такое же огромное как они, - камни, горы, хищники: пещерные львы, циклопы и тролли, огромные озера и огромные деревья, и все это под властью огромной орды, где лишь сила и бесстрашие - единственные законы. А еще южные орки собираются идти войной на Тулурк - об этом говорят все без исключения. А войны Ферро не хотел, он лишь хотел стать рыцарем, легионером, чтобы получить свое право на свободу без господина. Об этом он и хотел тут же сказать Ху-Рарку:

- Учитель, - начал он неуверенно, - я хочу стать легионером, а не орком...

Сказал и замолк, ибо лицо "учителя" и без того красное стало багроветь. Спасение пришло с неожиданной стороны:

- Ему не пойдет твой неуклюжий стиль боя, Ху-рарк. Он орк всего лишь на четверть, а то и на одну восьмую, - леди-воин Калиль появилась также неожиданно, как и ушла на охоту. Шара проломилась за ней через кусты, в пасти она тащила оленью тушу.

- Мой тебе совет, мальчик, выброси эту железку в реку и купи меч поменьше. Он великоват даже для Ху-Рарка. Меч, пусть и двуручник, не должен быть выше воина. Это золотое правило.

- Что ты понимаешь в размерах, глупая девка? Разделывай оленя, это получится у тебя много лучше, чем рассуждения о стиле боя орков!

- Ху-рарк, ты упрям и прямолинеен, именно поэтому ты никогда не сможешь победить меня, - с улыбкой ответила девушка-воин.

- Может быть еще один спарр-ррринг, девка? Гхррр! В прошлый раз тебе просто повезло, - угрожающе стиснул топор Ху-Рарк.

- Ты просишь тренировочный бой каждый день. И каждый день стонешь побитый. Я думаю, мне не стоит позорить тебя перед учеником, - покачала головой Калиль, приступая к разделке оленя.

- Трусливая девка, - прорычал орк, - пойдем на поляну, червяк, я научу тебя паре приемов работы с мечом.

Красный гигант был явно не в духе, но Ферро все-таки осмелился:

- Великий господин Учитель, - пытаясь смягчить пилюлю, начал Ферро, - а почему вы проигрываете госпоже Калиль?

Орк, однако, не особенно обиделся.

- Она сражается не по-мужски, червячок, - задумчиво произнес "Великий Учитель", - коли бы мы сражались строй на строй, шансов у нее не было бы. Она и сама знает. Но на большем пространстве она слишком юрка и ловка. Поверишь ли, я не могу даже задеть ее... Проблема нашего воина, маленький брат, всегда заключалась в скорости. Но с каждым боем я все лучше начинаю видеть движения. Когда-нибудь я схвачу ее за шею и загоню одним ударом в землю, - плотоядно оскалился он, - и когда это случится, я буду готов к тому, чтобы бросить вызов самому Рур-Ху-Гррху.

- А кто этот Рур-Ху-Гррху, учитель?

- Властелин южной пустоши и племени Ху. Лучший воин из всех, что я видел, - при этом Ху-Рарк поморщился. - А еще он мой старший брат. И я тебе скажу, повезло тебе, что ты орк, ибо Рур-Ху-Гррху собирает племена для великого похода. От вашего Тулурка и жалких людишек скоро ничего не останется. Так что забудь о том, чтобы стать легионером, или мы однажды встретимся на поле боя, и я разорву тебя на две половинки, маленький брат.

Новость о войне для Ферро не была новой. Орки, особенно южные, больше грозятся, нежели действуют - говорили менестрели. Но кое-что Ферро хотел прояснить прямо сейчас:

- Война? Но почему же Учитель ходит вместе с человеком?

- Человеком? - Ху-рарк хрипло засмеялся. - В леди Калиль человеческого намного меньше, чем в тебе. Увидишь как-нибудь, как она бегает голышом по ночному лесу - поймешь, о чем я.

- Но хватит пустой болтовни, червь, - Рарк снова сменил милость на гнев. - Поднимай меч и повторяй вслед за моим топором. Помни: настоящий бой всегда заканчивается одним ударом.

Лицо Тигля Римуса горело огнем. Здесь, в тронном зале, держали военный совет: Мориус, Тигль, Император и горы пыли.

- Это ваша судьба, мой император!

Тигль возбужденно ходил из стороны в сторону. Его седая борода длиной почти до пола, как у какого-нибудь гнома, едва не подметала грязь под военными сапогами. На нем был доспех древнее его самого. О, как долго советник императора не надевал эту приятную тяжесть. Как же долго.

- Ректор пропала, о ведущий легионы! Механический Гибург под властью древнего подземного монстра. Весь Тулурк скоро погрузится в анархию!

Римус в буквальном смысле испускал потоки жара, нагревая комнату лучше всякой печки.

- Сир! Необходимо выступать немедленно! Сами Мастера даруют возможность вернуть достоинство вашему роду!

- Выступать? Как же выступать? - встрял, было, Мориус, но Тигль раздраженно замахал на него руками.

Стормо Торрий задумчиво вращал фламбергом, тем самым, что был подарен еще в детстве, но так и не был сменен на что-нибудь поприличнее. Его гарда слишком изящна и тонка, на лезвии слишком много узоров и украшений. С таким оружием только на дворянские балы ходить, а, к слову сказать, на балы его уже давно никто не приглашал.

- А легионы? - поправил очки Стормо.

- Легионы верны вам, Сир! Отряды с востока присутствуют прямо в осажденном Рейнгарде. Остальные рассеяны, но могут быть мобилизованы... Если только придете вы, мой император!

Стормо Торрий горько усмехнулся. Неужто Тигль столь стар, или просто не понимает?

- Да какой я император, Тигль? Одно название. Магистрат давно лишил наш род всякой власти... Лучше бы переворот, в самом деле. Лучше бы отрубили голову на площади. А это что? - лицо Стормо наполнилось привычной ему бессильной печалью, - позорище!

- Не говорите так, господин, - утешающе положил руку на его болезненное худое плечо дворецкий Мориус.

Военный советник Римус, когда-то звавшийся бесстрашным, яростно перешел в наступление:

- Магистрат? Тьфу, на этих книжных червей! Да, ваши предки были мягки и отдали то, что принадлежит вам по праву без боя! Но сейчас, сейчас мой император, совсем не тот момент, чтобы думать о прошлых обидах и новом переделе власти! Южные орки переходят границу, они давно забыли телеги с золотом, что заплатили им под конец столетней войны. А что творится под Рейнгардом?! Там Гули, ваше величество! Третья сторона подняла свою темную голову... Речь уже даже не о достоинстве рода, речь о защите Тулурка.

Римус в полном боевом параде распалялся все сильнее, думая прогнать с императора его обычную хандру.

- Магистрат лишен воли без Ректора, значительные силы его разбиты в Гибурге. И я вам скажу это тоже работа третьей стороны! Мой император, во все времена ваше звание никогда не было почетно и не приносило простой жизни его обладателю. Вслушайтесь в то, что говорит ваша кровь. Никогда положение Тулурка не было так шатко, со времен древних, - советник наконец передохнул, подобрав бороду. - Гордыня магистрата, Сир, уже привела к разрухе в легионах, а новые силы стрелков и артиллерии не смогли совладать с одним единственным жалким подземным паучком! Победа куется мечом, а не пулей, мой император!

- Легионы не пойдут за мной, советник Римус, - качал головой Стормо, - они не признают императора в жалком нищем, подобного любому из них.

- Оставьте самобичевание, Сир, - на этот раз начал увещевать Мориус.

- Ха, именно, мой император! - поддакивал советник, присоединяясь с жаром к дворецкому. - Что же нам лечь на пол и спокойно умереть? Легионы помнят, что такое идти по зову императора! Как помнит Тигль Римус! - Лицо его как будто молодело на глазах, плечи расправились, мысленно он уже был там, на столетней войне, вел кавалерию в бой, рубил направо и налево во славу господина. Как тогда, когда он потерял свою левую ногу.

Тогда снова били барабаны и он, Тигль, мчался вперед на слепом кавалерийском коне. Так поступают с каждой лошадью, что несет на себе всадника в броне - выкалывают глаза раскаленной спицей, чтобы не видела, куда мчится. А то помрет от страха или взбесится, сбросив кавалериста на землю.

Ряды неопытных легионеров разбили на голову, они скакали прямо по ковру своих мертвых соратников, тяжелая четырехметровая пика рвала ударную руку, тряслась как на пружине, но неумолимо неслась к цели. Лошади спотыкались о камень и доспех.

Римус выбрал себе целью молодого тролля, что не достиг еще полного роста и силы, но эта груда дикой мощи - единственное, что может остановить жуткую кавалерийскую атаку.

Тень громадины загородила солнце. Но Тигль Бесстрашный лишь вонзил шпоры покрепче во взмыленные бока боевой лошади. "Давай же" - шепнул он ей, прижавшись к торчащему черепу, и лошадь прыгнула из последних сил. Взмыла подобно крылатому пегасу. Слева ухнула дубина, ствол королевской ели, но удар уже невозможно было остановить.

Белесые слепые глаза лошади забрызгивает кровью.

Пика пробила торс тролля, увязая в груде мяса, пробивая ее, словно штопор хилую пробку.

Молодой Рах-Гор-Клохл начал валиться назад. Пика сломалась. Лошадь врезалась в жуткого горного зверя, и сломалась также как оружие кавалериста, переворачиваясь в полете.

Нога Римуса запуталась в стремени - он вылетал из седла, а нога оставалась на месте. Кости треснули, а сухожилие порвалось. Захлестала кровь. Римус терял сознание.

И тогда разнеслось то дикое "Даааа" по всему полю. Дикий крик легионера. Он был совсем рядом. Убил пещерного льва голыми руками. Размазал его по земле силой духа.

Вот что такое Легион. Мой император...

Вся война промелькнула огненным пламенем в глазах старика. Борода взметнулась вверх. Легионер отдавал честь своему господину.

- Ну хорошо, Римус, - казалось, проняло Стормо Торрия, - но они не пойдут со мной, сам увидишь.

- Выдвигаемся немедленно, Сир? - просиял Тигль.

- Никак не могу позволить, Советник! На улице гроза вы разве не слышите? Не хватало, чтобы император простудился, - грозно нахмурился уже второй старик. Дворецкий Мориус.

Но радость Тигля уже мало, что могло разрушить. Не сегодня, так завтра. Заколотив деревянной культей в пол, он заспешил на кухню, готовить все необходимое к долгой дороге. А что это, как не походный котелок и приправы, припомнил советник простые легионерские мудрости.

За окном бушевала осенняя гроза. Стучали капли по расставленным на полу ведрам. Крыша и вправду была в ужасном состоянии. Бледная луна ходила по ночному небу. Ее видно и отсюда.

"Во что втягивает меня этот Римус" - тягостно размышлял император - "Безумие".

Достоинство рода. Понятие столь абстрактное, что даже сами представители рода толком не понимали что это. Он слышал, до эпохи Роко Злосчастного древние императоры выходили перед Легионом и обнажали меч. И все, кто хотел, обнажали свой меч в ответ. А тот должен был доказать, что имеет право вести величайшую силу континента вперед. Это не детским фламбергом по вечерам махать. Не редко древний император благополучно помирал прямо там, даже не начав походов. "Какое варварство" - считали в магистрате. Но только так лидер получал уважение перед воинами.

Стормо с сомнением посмотрел на свои руки.

"Я император!" - кричали древние варварские короли и вызывали все свое войско на бой. Искусные воины, они били мечами тех, кто осмелился выйти до изнеможения, рубили их на куски без всякой жалости. Начиная с самого рассвета и до заката. И завоевывали честь вести легионы своей собственной силой. Корона тех императоров - не золотая побрякушка, а шипастая сталь боевого шлема.

Дорн Рокката Третий не потерпел ни одного поражения в дуэлях. Говорили, походил больше на титана, чем обычного человека. Его испытание закончилось быстрее, чем у других древних императоров. Мало кто осмелился выйти против короля, после вида его первых жертв. Одного он просто разрубил пополам, второму откусил нос и кусок щеки, когда тот сковал движение меча, у третьего смят шлем и отрублены ноги. "Следующий! Выходи вперед, трусливые шакалы! Я не поведу за собой трусов!" - требовал рычащий как зверь Дорн Рокката, а легион трясся в страхе перед своим властелином.

Горак Страшный возил за легионом телеги с головами собственноручно поверженных им врагов. Обозы разносили вонь гниющей плоти на добрую лигу вокруг, а советники только и делали, что упрашивали перейти императора с голов на что-нибудь менее увесистое - уши, например.

Ребелий Тяжелые-руки, проигрывая сражение, бился до последнего, оставшись в одиночку против целой орды. В окружении. С сотней кровоточащих ран. Мертвые трупы росли вокруг него стенами. Ходят легенды, что орки не могли поразить его сердце до самого рассвета.

Лирус Бессмертный упал с лошади. Дубина тролля размозжила его ноги в кровавую кашу. Но он снова взобрался на коня одними руками и повел свои легионы дальше. Последний приказ императора - навсегда приковать свое покалеченное тело тяжелой цепью к боевому коню, чтобы позор падения на землю никогда более не повторился...

Они говорили со своим оружием на бегу сквозь время и пространство, с радостью принимая и отдавая эстафету войны друг другу, спасая свою вымирающую расу от бесконечной жестокости древнего континента. Ведь люди стали хозяевами совсем недавно, гордо вытянув нос от превосходства своей науки перед сталью низших дикарей. Еще пару столетий назад все было совсем не так.

Но время прошло, и древние императоры забылись...

Стормо вздыхал. Он не достоин. И также думали все, начиная с Роко Злосчастного, обманывали сами себя, не признавались себе, цепляясь за титул. Так было. Иначе достоинство рода не упало бы в выгребные ямы, лишив само себя остатков власти.

Стормо подтянул декоративный фламберг и сонно закрыл глаза:

- Слышишь? - спросил он его, сжимая покрепче. Сталь в ответ лишь звонко молчала.

- Возможно настал наш черед выйти на поле перед легионом и сказать: "Я - Император!"...

Утро выдалось холодным.

Стормо Торрий кутался в колючий шарф. Вчерашний энтузиазм исчез без следа. Но не то было с Римусом Тиглем. Старец бодро скакал впереди, указывая дорогу.

Чем ближе они подъезжали к Фиору Болотному, что лежал на их пути перед осажденным с востока Рейнгардом, тем больше им встречалось повозок со спасающимися горожанами. Они говорили страшное.

Пограничный город упадет в течение недели максимум. Армия гулей, живых мертвецов, заполонила все поле перед великой стеной. Они карабкаются поверх своих же голов, а горящее масло в цитадели не бесконечно. Говорили также о странных повелителях армии. Дворянине в дурацкой огромной шляпе и нищем менестреле, закутанном в плащ. Рассказывали: тот менестрель ведет Гулей на штурм музыкой на чугунном скрипусе, как когда-то водили орки в бой свою северную орду. "А что же легион?" - спрашивал Римус, а в ответ люди лишь недоуменно пожимали плечами. Мол, что могут остатки легиона без артиллерии. Вроде подъезжает кавалерия с запада, но будет ли от нее толк при осаде в городских условиях?

А магистрат, судя по всему, молчал. Молчал упорно. Как будто не осталось в живых никакого магистрата.

Военные дирижабли, артиллерия стягивалась к Рейнгарду. Но город, судя по словам путников, уже приготовились отдать. Самый мощный форт на восточной границе хоронили без всяких колебаний. Римус Тигль хватался за голову, а Стормо корежило от наивных надежд бегущих горожан. "Ничего, скоро ректор Реле вернется и мокрого места от третьей стороны не оставит. Переждать надобно просто. Вот что, благородные господа".

У самого Фиора Тигль заставил "ведущего легионы" надеть знак императора. То был древний серебренный браслет с отличительным символом легиона. Браслет был слишком широк для худого запястья Стормо, то и дело грозя бесславно свалится в грязь, и потому он нацепил его на плечо. "Вы совсем потеряли форму, Сир" - ругался советник, размахивая бородой.

Люди же замечали браслет, но не проявляли никакого особого внимания. Еще бы. Никто кроме легионера не ведал что это, да и там многие знали о нем лишь понаслышке.

Промозглый дождь лил, не переставая. Дороги размыло так, что даже лошадиные копыта вязли в грязи.

- Прекрасная погода, Сир, - кряхтел Тигль. - Видели бы вы, как легионы шли через пустошь во время месяца великого ливня. Вот тогда было страшно. А это так, к подошве прилипло. - Тигль подобрал бороду, правя лошадь по колено в луже. - Относитесь к этому, как к тренировке духа, мой император.

Впереди упало дерево, взметая вверх тучи брызг, - вымыло корни, да и сама земля стала одним большим куском грязи. Хорошо если они проходили лигу за фазу. Застрявшие покинутые повозки делали тракт похожим на одну необъятную помойку. Лишь кое-где мелькали островки жизни - костры под наспех раздвинутыми навесами. Лишь слякоть и бесконечный барабан дождя, и одинокая лютня уставшего менестреля, прибившегося к какой-то компании беглецов.

Стормо Торрий соблазнился мыслью сделать привал, но неумолимый Римус гнал их вперед. Поздней ночью они оказались под стенами Фиора, но там ожидала очередная неприятность.

Город на военном положении наглухо закрыл ворота на ночь, но звон серебра все-таки смог пробить маленькую щель в его непробиваемой обороне. В ту щель они и просочились. Римус настаивал на том, чтобы не раскрывать титул Стормо перед теми, кто легионером не являлся. "Так оно надежнее будет, Сир" - шипел он, оставляя их без благ, что мог предоставить им подобный сан. В конце концов, кто откажет императору в ночлеге?

Нынче же таверны Фиора забиты под завязку, и им удалось найти место только на окраине, где обычно ночевали самые бедные крестьяне и представители лихих профессий. Не замечая ни грязи, ни насекомых, ведущий легионы упал без сил в ловко замаскированное логово клопов. В кровать то есть.

- Подъем, Сир! - без всякой жалости заливался с самого рассвета Римус. Еще вечером он прослышал о когорте легиона, расположившейся в черте города.

Дождь кончился. В створы окон ярко бил свет, разгоняя ночной холод и стаи юрких многоножек. "Питательная штука, Сир" - подметил советник, поймав одну из них за длинный ус и отправляя в рот.

Тигль уже успел одеть кирасу и занимался тем, что прилаживал деревянную ногу на ее обычное место. Борода его совсем потрепалась и теперь висела жалкими клочками, напоминая высушенное мочало. Стормо Торрий выглядел и того хуже. Глаза ввалились, кожа посиневела от болотной воды, а плащ изодрался вконец, сверкая дырами и проплешинами.

- Безнадежная затея все это, Римус, - ворчал Император, крепко завязывая шарф, но Тигль не обращал особого внимания на его жалобы. Он слишком хорошо знал меланхоличный нрав своего юного повелителя. Но ничего, - лишь сжимал он крепче свои кулаки - однажды, и он ощутит, что такое вести за собой легионы, и кровь древних императоров обязательно заговорит в нем. Должна заговорить.

Улица обезлюдела, было слишком рано, хотя одинокий кузнечный молот уже где-то стучал там, вдали, своим чугунным звоном, уходил эхом меж камнем домов и железом крыш. Стая сонных перелетных птиц летела в небе, спасаясь то ли от стремительно наступающих холодов осени, то ли от полчищ гулей, поднятых для штурма Рейнгарда.

В отличие от Тигля Римуса, император отнюдь не был обеспокоен осадой крупнейшего приграничного города. Его осаждали так часто и долго, что лишь несведущие крестьяне каждый раз со страхом убегали в глубь Тулурка. Рейнгард взять невозможно, об этом твердили все его учителя по военной тактике. Цитадель построена с расчетом глубокой обороны от любого врага, и были ли это орки, или великаны, или даже сами драконы южного континента, шансов взять город, что словно железный еж, ощетинился орудиями и дюжиной каменных периметров, нет ни у кого. Пусть даже гулями управляли разумные существа, что само по себе небывалое событие, это ничего не меняет. Иные периметры вырезаны из цельных скал, башни вырублены в закаленном камне, а немалые промежутки стен - сплавы металлов. Число орудий на одной только восточной стене превышает сотню. Они стоят в два ряда, как на тяжелых линкорах Гибурга. В последний раз, как та батарея давала залп, орда разбежалась от одного грохота выстрелов.

Возможно, Римус заботится о достоинстве рода, - думалось императору. Сам же он видел смысл тяжкой и довольно опасной поездки лишь в том, чтобы показать магистрату - легионы все еще являют собою силу, а значит с их командиром надобно считаться.

Быстрым шагом они достигли восточных стен, где находилась местная школа меча, в которой и должна была располагаться легионская когорта болотных топей.

Запах веселых напитков чувствовался еще за несколько кварталов от этого сарая. Полуразвалившаяся анфилада покоилась на обычных деревянных столбах, врытых в землю, - словно причал, а не дом. Стены давно заросли мхом и плесенью, гнилая пакля торчит из всех щелей. Крыша из почерневшей черепицы, будто из навоза, провалилась то тут, то там, зияя темными дырами. Но само здание огромно, почти также как королевский дворец, все еще неприметно отдает запахом былой роскоши. Резные колонны, и камень у самого входа, что был по традиции пронзен сотней добрых мечей, словно клубок ниток иглами. Но даже он символ школы, покрылся грязью и железной ржой. А под ним у самых ступеней, валялись тела, но не сраженных в битве, а скорее в таверне. Отважные воины, методично уничтожающие крепкое вино.

- Это и есть школа меча?.. - вымолвил император, чувствуя, что затея еще безнадежней, чем ему казалось ранее.

- А что вы хотели, Сир? Сегодня предпочитают учиться стрельбе из огненной палки и пушечной науке. - Римус Тигль решительно взял господина за плечо. - Прошу вас, мой император, проявите волю и силу в отношении этих легионеров. Когорта болотных топей всегда была одной из самых жестоких в бою.

Тигль Римус Бесстрашный переступил ступени Школы.

У самого входа высилась проходная, уходящая вглубь здания. Здесь можно было бы увидеть ранее каменные бюсты императоров, начиная с самых древних и заканчивая Уро Торрием, но по какой-то причине здесь зияла лишь пустота и одинокий стол, за которым сидел гном в доспехе центурия.

"Пошли вон!" закричал он им с порога. В его рту не хватало зубов, но чувствовалось - он был настоящим воином. Таким, для которого камень пустоши - перина, а конская лепешка - лучшая подушка под голову. И он из тех, что был не просто легионером, а тем, кто получил рыцарское звание, судя по серебряной вязи на кирасе. Палладин или темпларий? А это значит, плевать он хотел на дворян или представителей магистрата. По древнему кодексу он подчинялся лишь императору. А Стормо Торрий вдруг с ужасом понял, что на императора он ни сколько не похож.

Проявите волю и силу, Сир?

- Я пришел мобилизовать вашу когорту, Сэр Гном! - осевшим голосом прохрипел Император.

Но красноносый изрядно перебравший гном, похоже, не разобрал ни слова. И со свойственной ему солдатской грубостью, заскрипел, как скрипит горная штольня осыпающимся камнем:

- Что это за пердеж из жопы? Говори громче, мальчик! Не видишь? Глуховат я! Учиться что ли пришел? Так гони тридцать серебренных ньютонов! Вон же на стене написано! Или ты не грамотный?

При этом гном грозно затряс пудовым кулаком в сторону таблички у дверей.

Стормо Торрий вдруг снова почувствовал себя слабым юношей перед миледи Реле. Но на этот раз верный Тигль Римус спас положение. Его движения были стремительны, и казалось даже деревянная культя ему не помеха.

- Цыц, пьяный гном! - зазвенел он мечом о ножны. - Это твой император, преклони колено!

Центурий, однако, не выглядел ни удивленным, ни испуганным:

- Убери свой ножик для начала, дедуля. Порежешься еще, - стукнул он латной перчаткой о стол, грохоча сталью доспеха. - Какой такой император? Уро Торрий пять лет как скончался!

- Это его сын - Стормо Торрий, дубина! Не видишь разве браслет ведущего легионы? - борода Тигля взмыла вверх. - А я есть первый легат Тигль Римус Бесстрашный. А первым приказом для тебя будет пройти на арену и при всей казарме получить пять плетей от самого нижнего по званию. За дерзость! Преклони колено перед императором!

Гном, похоже, мигом протрезвел. Он недоуменно поднял бровь, как будто приподнял чугунный печной заслон.

- Не шумите так, ваше леганичество. Слышали мы про наследника Стормо Торрий. Так ведь жеж не навещали нас ваше императорство никогда. Вот и не запризнал сразу. - Центурий поднял руку вверх в знак уважения. - С коленом, простите великодушно, но трудновато будет.

Гном выехал из-за стола. Мощное тело его было лишено обоих ног. Сам он катился на странной тележке со спинкой. Ее советник принял по началу за обычное кресло.

- Нету колена, Сир. Пещерный лев оторвал, - скрипнул гном, улыбаясь темным просветом за место передних зубов. - Столетняя война, помните наверно? Льва то я молотом забил, дак он вцепился в ноги, своей проломленной черепушкой то. Да так и после смерти мне их не отдал. Жадная зверюга попалась.

Тигль не обратил ни малейшего внимания на неожиданное откровение гнома. И сунув меч обратно за пояс, продолжил:

- Бегом... Езжай в казарму. Общий подъем когорты. Плетей получишь после.

Центурий недовольно заворчал, но видимо начальство все-таки признал. И покатил вперед по сумрачному коридору, скрипя колесами и смачно ругая творца в пол голоса.

- Пойдемте, мой император, осмотрим арену. - Тигль уверенно зашагал по коридору, что вел в другую сторону. Чувствовалось, он как будто заново родился, столь знакомы и близки ему были эти места. Даже борода его выпрямилась вместе с обычно сгорбленной спиной.

Выйдя к центру здания, Стормо догадался, почему здание столь велико. В центре постройки - пустое пространство без пола и крыши. Тренировочная арена, большая как песчаный слон, и свободная от всего, что могло мешать таинству меча. Не смотря на ветхость школы, арена сохранилась, как она была за долгие сотни лет до этого. "Священное место" - благоговейно шепнул ему на ухо первый легат, сладостно вдыхая аромат земли.

Но не то было с императором, свой чуткий нос ему пришлось старательно обмотать шарфом. Арена школы меча, как и везде, пахла не особенно приятно. Разило потом и кровью, спустя десятилетия, как будто древние духи все еще витали здесь, и шла незримая столетняя война. Прислушайся и услышишь звон стали, яростные вздохи учеников, постигающих науку боя в строю. Открой глаза - увидишь каменные столбы, изрубленные острым железом, и стены, потертые усталыми спинами. Верно, кто-то в жаркий полдень измученно прислонился к ним не в силах больше стоять, и так - тысячи раз.

Но все это лишь невидимый взору дух этого места. Ученики ушли, и даже крепко вытоптанная земля пробивалась травой и мхами. Дух недовольно ворчит устами Тигля Римуса, машет мечом из стороны в сторону, разминая старые суставы, радостно тянет плечами, и, усмехнувшись, ждет своих новых жертв или героев. Как придется.

- Идут, мой Император, - говорит дух, поглаживая бороду.

И вправду выбираются на арену сонные небритые легионеры. Кто из них молод, кто совсем стар, кто в шрамах и дырках, а кто покрылся оспинами от бесконечного похмелья. Ворчат недовольно, громыхают железом и посматривают в его, императора, сторону, оценивающе примериваясь...

И Стормо Торрий вдруг почувствовал что-то. Родство или быть может обычную приязнь. Но он ясно осознал, пусть это не образованные и неумытые простолюдины, но это его люди. Его воины.

Стормо Торрий скинул с лица шарф, поправил на носу очки и, вытащив из-за спины фламберг, привычным движением воткнул его в землю, оперся на его твердый и холодный эфес. Они должны были принять. Они поймут кто он. Вот сейчас.

- Я Импера...

Голос императора прервался на полуслове. Ветер продувал арену насквозь. Холод проник под одежду, и Стормо Торрий болезненно закашлялся.

Среди легионеров послышались смешки. Особенно выделялся среди них обезображенный лицом центурий из рода людей, ростом в полтора раза больше всех остальных. Он не смеялся. Он смотрел неотрывно, как будто хотел пронзить взглядом ведущего легионы. Его плоский палаш единственный не спрятан в ножнах, или просто не нашлось ножен в арсенале для подобного тесака...

- Эй, смотрите, братцы, - выкрикнул он без всякого уважения, - это сопляк, который не платил нам жалованья пять лет. Слышь, император, а не намочишь штаны, пройти испытание перед своим легионом, как древние?

Его голос был мощен и хрипл подобно орку. Он разнесся над ареной и заметался меж стен утробным эхом.

Звенящая тишина нависла над землей арены.

А потом... Тигль Римус, первый легат легиона, сорвался с места как ветер, переносясь из одной точки в другую. Или нет, не как ветер. Ветер не бывает столь быстр. Он будто забыл об отсутствующей ноге. И нога выросла вновь. "Священное место". Свой меч он вынул уже в полете.

Он ударил великана плашмя по щеке. Кожа лопнула, лицо центурия залила кровь. Гремя грудной паластиной, он растянулся на земле и немедленно вскочил в бешенстве.

Палаш ударил сверху. Удар начался еще за спиной, по науке орков. Двумя руками. Руками, что в обхвате толще торса старого советника. И когда он, казалось, уже поразил седую голову легата, грозя размозжить кости как гнилую труху, на пути его возникло препятствие. Препятствие.

Легат не двинул и мышцей. Он не двигал мечом. Просто меч внезапно оказался там, где нужно. И палаш отскочил с жалобным звоном от своего меньшего собрата, как отскакивает обычно меч от неподвижной скалы или чугунного ствола пушки.

"Магия" - прошелестел изумленный шепот в когорте. Вложивший весь вес в удар, великан отступил, раскрыв рот. Легат напоминал неподвижный, отлитый из стали памятник.

- Уважение, Центурий! - громыхнул его голос, словно удар кнута.

Легионеры обнажили мечи. Сталь зазвенела повсюду. Братья не предают своих. Легат это знал. Другого выхода уже не было. Как не было гибургской артиллерии, чтобы усмирить непокорную дворянству ярость легиона. Не было ни плетей стражи, ни преданных слуг с копьями и пистолями. И значит, императору придется сделать это самому...

- Мы обращались не к вам, уважаемый Первый Легат, - закряхтел Гном со своего стула-тележки. - Ваша власть и не подвергалась сомнению.

Обветренное лицо безногого ветерана, не ухмылялось, как на входе в школу. Оно олицетворяло саму суровость великой горы и холод скалистых пиков.

- Я обращаюсь к императору! - сказал гном.

- Мы обращаемся к императору... - вторили легионеры.

- Перед нами ведь стоит Император? Не так ли? - злобно захрипел гном. - Или это сопливая девка, нацепившая священный символ легиона? Как и его папаша Уро Торрий?

Тигль Римус горестно покачал головой. Борода его снова жалко повисла у самой земли.

- Император Стормо слишком молод и не опытен, чтобы проходить испытание, - дрогнул голос легата. Он все еще надеялся предотвратить непоправимое.

- Пусть проходит испытание с раненным вами Центурием Богусом или убирается вон! - зашипел гном. Серебренная вязь его блестела на солнце. Видимо, он начистил ее, пока был в казарме. Теперь знак виден полностью. Центурий-Гном был левиафаном. Высшее рыцарское звание. Его давали за столь великие заслуги, которые почитались как минимум невозможными.

Легат Римус кивнул головой. Чему быть, того не миновать. На негнущихся ногах он повернулся к императору, стоящему в пятнадцати шагах.

Лицо Императора не выглядело испуганным. А зря. Он поднял свой декоративный фламберг и без страха вышел вперед.

"Опасайтесь удара сверху" - шепнул ему Тигль, приблизившись. - "Его удар само безумие. Завтра я не смогу поднять руки...".

- Брось, Тигль, - улыбнулся Стормо. - Ты остановил его. А ведь ты не выиграл у меня ни одного боя на наших вечерних спаррингах. Это будет легко и быстро.

Римус горько усмехнулся в ответ: "Да пребудет с вами сила Мастера Меча, мой император. Постарайтесь измотать его. И рана даст о себе знать... И слушайте. Слушайте голос своей крови, Сир Стормо".

У Римуса мелко дрожало оставшееся колено. В крайнем случае, он не даст господину умереть.

Ведь господин не знал, что по наущению дворецкого Мориуса, боявшегося за своего императора, Тигль махал тренировочной палкой лишь для вида. Мориус чрезвычайно опасался, что юный Сир впадет в еще большее уныние, чем его привычное, от постоянных проигрышей воину, который когда-то был чемпионом всего северного легиона. Знал бы Легат, что все так обернется, гонял бы его палкой без всякой жалости.

Нет, Стормо Торрий годится на что-то. Но не против же опытнейшего центурия болотных топей!

Тем временем центурий Богус вытер кровь и легонько перехватил меч в одну руку, мол, сильный удар тут не понадобится. Его шатало от удара легата, но как грозен он в своей паряще скользящей походке, что дает возможность мгновенно шагнуть в любую сторону, уходя от быстрого замаха, или внезапно прыгнуть вперед, используя вес всех своих костей, обтянутых мышцами и раскроить врага в мелкие ошметки.

Легионеры одобрительно зашумели, предвкушая зрелище.

Стормо передвигался своей обычной манерой, словно гулял по саду... прямиком к смерти. Грудь открыта. Ноги выпрямлены. Тигль нервно схватился за бороду. Простите мой император, но вы дурак. "Уходи же от линии его атаки, ну! ну!" - взмолился он, почти оторвав половину седых волос.

Удар был тот же самый, что и против легата. Из-за спины. С полной силой и размахом.

Слава Мастеру, Император успел подставить свой меч.

Но лучше бы он его не подставлял... Масса центурия раза в два больше массы Стормо. Боевой палаш снес богато украшенный фламберг, как невесомую пылинку, и вместе с дорогой игрушкой врезался в легкую кирасу юного Торрия.

Императора тряхнуло землетрясением, отбитые руки выпустили оружие. Меч покатился по земле, а Стормо вслед за ним. Словно детский мячик, его тело врезалось в землю, а потом подпрыгнуло от нее же, и снова упало. Кираса выдержала, но инерция жесткого палаша полностью перешла в беспомощно хватающего воздух императора.

Очки отлетели куда-то в сторону. Нос пошел кровью. Шарф с худой цыплячьей шеи размотался и тащился по земле. Император ползком дотянулся до фламберга. Сжался, ожидая удара сверху. Но удара не было.

Легионеры хохотали. Этот звук дошел до него сквозь глухой "бум" шипящий в ушах, из них тоже сочилось что-то теплое и липкое. Шум то нарастал, то отступал, словно бой колокола. В глазах темнело, а потом прорезало ярчайшим из солнц. Изображение мутное, зрачки сочились влагой непроизвольно выступивших слез.

И хохот. Над ним смеялись. Какой противный звук. Ха-ха, ха-ха, ха-ха... Ха-ха, хаха, охохо...

Тигль? Верный Тигль? Зачем ты поддавался мне Тигль?

Простите меня, мой император. Мы слишком опекали вас. Если вы не переживете этот бой... главный бой, то я вскрою себе живот.

Второй удар был нанесен левой рукой центурия. Он решил размять мышцы на обоих кистях. "Хаха, хаха, хаха"

Император мотал головой. Что это за дурацкое эхо?

Удар был слабее первого. Император успел встать и снова подставить меч.

Безвольный фламберг отлетел от могучего палаша и стукнулся о плечо своего же владельца. Рикошетом пошел выше. Слава мастеру, снова приземлился плашмя. Но приземлился в черепную долю в районе виска, раскроил кожу, выпустил наружу поток маслянистой крови. Липкой, как грязь.

Свет залил все вокруг, показалось Стормо Торрию. А потом, "хаха, ха-ха-ха, хахахахаха", потом он услышал...

- Ты только посмотри на это жалкое семя шакала, Дорн!

Сухой, резкий голос разносился в пещере, как бой гибургских настенных часов, грозя разорвать окружающих в клочья.

По лицу его проходил жуткий шрам, ветвившийся по коже, как молния, начинался за бровью, увязал в носу, перебив ноздри, шел через губы, раздваивая их мясо на несколько кусков, и утекал через шею под латную рубаху.

Руки опирались на топор, что торчал из груды черепов. Обглоданных червем и с остатками гниющего мяса.

Горак Страшный - догадался Стормо. Я умер - было второй мыслью...

Безногий Лирус Бессмертный сидел на своей костистой лошади чуть поодаль. Прикованный цепью к седлу. Тяжелый прочный чугуний. Легенды не врали.

Дорн Рокката стоял выше. Его трудно было рассмотреть, потому как он стоял позади. Разве что оружие Дорна видно лучше, чем все остальное. Тяжелый палаш, острием уткнувшийся ему в грудь. Одно движение и ребра разойдутся под давлением железа, а лезвие войдет внутрь, раздвинув легкие с сердцем.

От Ребелия осталась лишь черная тень. Ведь он жил намного раньше всех остальных, и верно совсем утратил плоть. Но именно Ребелий подал голос вторым:

- Не торопись, Рокката Дорн. Как долго не приходил никто к нам. Столетия три, или может больше?

- Императоры растут червяками. Что поделаешь тут? - гулко ответил ему самый молодой из императоров.

- Может быть он предпочитает мальчиков, Горак?

- 'Желтый Ручей' - вот ему славное имя!

- Неужто, я стал таким же, как потерял ноги? - печально вторил конный всадник, Лирус Бессмертный.

Звук здесь - сплошное эхо. Многократно усиливаясь, уходил под необъятные потолки, в камень и в неизвестно откуда сочившийся свет.

- Что ты, брат, ты совсем не похож на это позорище! - надавил мечом сильнее император Рокката.

- Есть ли сказать тебе что, перед окончательной гибелью? - шумел Дорн голосом могучего ветра.

Стормо Торрий подумал, было, закричать, но боли не было. Совсем.

- Я не мог победить изначально, о древние императоры! Меня не тренировали ни с мечом, ни в строю...

Стормо прервал все тот же хохот. Но теперь смеялись духи в его голове. Раскатисто и долго.

- Легион хочет увидеть не силу тела, император-дурак, дурак-император!

- Если бы так, никто бы не пережил испытание. Целый легион сильнее любого из нас, пусть даже подходи они по очереди, - навис над ним Дорн Рокката своим корпусом. Плечи его заслонили свет.

- Пошел вон отсюда! Ты слишком глуп, чтобы умереть.

От третьего удара Стормо хотелось снова упасть, но ему вдруг показалось, что чья-то мощная рука ударила его в спину еще сильнее палаша, поднимая на ноги. Он шатался, как пьяница, но не падал.

От четвертого замаха удалось уйти.

Пятый почти поверг его на землю, но он в последний момент удержался.

- Подогни колени, повернись боком! - услышал он голос верного Тигля Римуса среди азартных криков легионеров.

Сбивалось дыхание. "Ха-ха, хаха, хаха".

Хорошо, Римус, я попробую.

Кираса уже была порвана и висела сломанными пластами железа. Кровь текла отовсюду. Как у какого-нибудь вампира во время дикой оргии.

А спустя фазу и того хуже - Император напоминал бычью тушу, подвешенную на крюк в мясном ряду городского рынка. Он падал и вставал, как неваляшка. Центурий начал бить серьезно. Обоими руками. Но нанести фатального удара так и не получалось...

В полдень снова начался дождь. Он лил как из ведра, но Сир Стормо Торрий его и не заметил. Технически говоря, он ослеп - лицо опухло, веки набрякли огромными мешками, практически не пропуская света. Через узкие щелочки исправно проникали лишь всплески метающейся стали.

Потом дождь кончился.

Стормо уже ничего не видел. В ушах стоял гул. А чья-то рука продолжала бить его в спину, стоило ему лишь слегка накрениться назад.

Безжалостно, беспощадно удерживает его эта невидимая рука от спасительного падения. Кажется, спина сейчас развалится на две половины в точке опоры и заскребет оголенным хребтом, волочимым по полу. Достоинство рода. О, как хочется сейчас Стормо попросить пощады и закончить бесконечную пытку. Отчаянно он кусает губу, не выпуская малодушие. Зубы прокусили плоть, добрались до самой челюсти. Боль ужасающая.

Достоинство рода обретает смысл лишь тогда, когда твой род смотрит на тебя. И Стормо чувствует его тяжелый взор.

Он упал к самому вечеру, беспрерывно проведя в дуэли шесть с половиной фаз.

Он ждал смерти, но смерти не было.

Ведь испытание императора никогда не являлось испытанием на силу тела.

В настоящие топи они вступили, спустя неделю. С тех пор, как Фер бывал здесь, огромное болото разрослось еще больше. Серый, дымчатый газ выходил из трещин в земле, кругом стоял непроглядный туман. Чахлые деревца и кусты - единственные ориентиры твердой земли в этом краю воды и грязи. Тропы, что оставляют болотные путники, помечаются врезанными в чавкающую плоть столбами. От края до края топь усеяна ими, словно тело огромного разлагающего ежика. В эпоху света, в топях искали золото, и артефакты старинных городов. Ведь когда-то топь была сушей, и там стоял величайший из городов, называемый Дзотой. Что случилось потом неведомо, но Дзота опустилась на дно моря, сама суша опустилась на сотни мер, вода океана бурь затопила все вокруг. Прошло тысячелетие, и вода ушла вниз, в соляные почвы Тулурка, оставив наружу остовы затонувших кораблей и гигантские скелеты морских чудищ. И особенно здесь на границе. Торчит из болот гниющая система мачт и железных ржавых стапелей. Грозные бушприты выпирают то тут, то там, увитые плющом и густыми зарослями болотного мха. Целое кладбище останков мертвых кораблей. Один умирает меж камней, что верно были морскими рифами, другой окружен белыми древними, как мир, костями, будто умершее морское чудище заглотало корабль целиком, почти не повредив.

И стены, остатки каменных монолитов Дзоты, одиноко красуются здесь, скрытые от глаза птицы или зверя. Торчащие прямо из болот пики башен дочеловеческой эпохи, полуразрушенные флигели, огромные головы статуй доисторических богов, размером с дом, как далеко под землей находились ноги статуй - невообразимо представить. Особенно выделяется среди прочего каменная женская рука с мечом направленным в небо. У головы этой статуи застыло отчаяние в глазах - как гениален был древний зодчий предсказавший судьбу своего народа, и время пророчески убило его творение - в ушах каменной богини шипели змеи, устроившие себе там логово, а рот истекал и пузырился болотной грязью, выводя наружу очередное проросшее чудом деревцо.

Поодаль - нетронутый временем корпус башни, что верно была частью замка, сиявший какой-то невообразимой синеватой краской. Видимо краска была создана магической силой, раз спустя тысячелетия и наводнения она не истерлась и не поблекла.

И все это древнее великолепие медленно уходило вглубь жадной, смрадно воняющей пасти великих топей. Пройдет еще тысяча лет и остовы полностью уйдут под землю, оставив лишь воспоминания.

А еще тьма, что погрузила и эту часть суши в свое властное безумие. Говорят, тьма приходила именно осенью. Порождая на свет неведомых ранее монстров, что бродят по этой земле, иногда даже доходя до стен человеческих городов, таких как Рейнгард и Фиор Болотный.

Никто не знает толком, что такое тьма. Но там, где она, солнце перестает всходить над горизонтом, ночь и холод наступает для несчастных, не успевших покинуть проклятое место. И нет вариантов преодолеть ее полог раньше обозначенного срока, так рассказывали немногие выжившие. Пока во всем остальном Тулурке проходит обычная ночь, для земель во Тьме - целая неделя, и все что остается, если ты попал в мир под колпаком - ждать, когда взойдет солнце и разгонит демонов, приходящих вместе со своей мрачной хозяйкой и ее непробиваемым, темным плащом. Благо, неделя не такой уж и большой срок.

Именно потому славная компания не нашла опытных проводников, а остановила свой выбор на бестолковом Ферро, блуждающем сейчас на границе топей в отчаянных попытках найти малейшие признаки правильного пути.

- Тсс! - предостерегающе подняла руку Калиль.

Где-то за гранью видимого рычала неведомая болотная гадина. Наступала ночь. В тумане над головой мелькнула тень. И даже Шара, бесстрашный волк, тихонько заскулила от гнетущей атмосферы топей.

- Нам стоит поторопиться, - нервно продолжила она.

- Я не вижу путевых столбов, - честно признался Ферро, - если продолжить идти, мы определенно утонем, Госпожа. Земля здесь уже больше жидкая и сильнее пахнет серой. Иные болота высыхают снизу и оставляют пустоту под собой. Ступишь туда, и если не повезет - в яму провалишься, и сверху засыплет. Нельзя ходить, если не видишь путевых столбов. Мне это еще папка ремнем объяснял, когда мы ходили здесь... Но будьте спокойны, Госпожа, если уж идете вдоль путевых столбов, то опасности и нет почти... Так что надо нам на привал до утра, пока солнце не встанет, Госпожа...

Орк недовольно хмурился. Калиль морщилась каждый раз, как Фер называл ее госпожой. Но они, тем не менее, не стали спорить со своим проводником.

Лагерь разбили на каменной плите. Костер весело трещал, отгонял болотные страхи и промозглую стужу. Остатки оленя показались Ферро вкуснее всего, что он когда-либо пробовал. Омрачало лишь то, что Калиль и Ху-Рарк заставили его дежурить первым. Полусонным он смотрел в огонь, и чтобы не заснуть почему-то запел. Дурно, плохо запел. Папка говорил, от его пения мухи дохнут. Но он тихонько пел, поэтому насекомым по идее ничего не грозило.

"Хей!" - весело притопнул Ферро. В кармане плаща он обнаружил припасенный кусок хлеба. Еще с таверны. Понес уже, было, твердый камень хлеба ко рту, да и замер.

В отблесках огня стояли две темные фигуры.

- Да ты пой, пой, юноша, - скрипуче отозвалась левая фигура. Та, что была потоньше. - Не стесняйся. Красиво поешь.

Трясущимися руками Ферро щупал по земле, в поисках оставленного там меча, под пальцами он находил лишь болотную грязь. Добрые друзья ночью на болотах не подходят. Так еще Папка говорил. Надо было разбудить сладко храпящего Ху-Рарка и Калиль, спящую чуть поодаль. Ферро силился закричать, но из глотки вышел лишь хриплый сип.

- Не кипешуй, юноша. Не кричи. Не проснутся ведь, - произнесла фигура, приблизившись чуть ближе. - Только голос такой красивый сорвешь.

Темные силуэты меж тем подошли совсем близко к костру. Пляшущий отблеск осветил левого говорящего, закутанного в черный плащ с капюшоном, опирающегося на столь же темный посох с фигуркой черепа у навершия. Череп сделан был из белой кости и выглядел бы как настоящий, если б не рубиновые камни, вставленные в глазницы. Второй силуэт, что побольше, был закован с головой в блестящую броню, с каждым шагом громко звенел тяжелый металл. Как же они подобрались незамеченными?

Из-под капюшона выглядывала иссиня-белая кожа. Говорящий протянул руки к костру, столь же бледные, как молоко.

- Не бойся, Юноша, нам бы только кости согреть у костерка, - фигура потянулась, широко раздвинув руки.

- Вы ч-чего? Вы к-кто? - выдавил из себя Ферро дрожащим голосом.

- Моего грозного друга зовут Ричард Мечник. Палладин из святой земли. Может слышали о таком? Я же скромный ученый, Резель Книжник. Специалист по древней литературе. Позволите ли вы спросить, а зачем вы разбили лагерь на сонной плите?

- Ч-Что?

Резель Книжник хихикнул.

- Слышал, Риччи, юноша верно первый раз в этой области болот.

Мечник молчаливо кивнул, лязгнув стальным шлемом.

- О, глупый юноша, - обратился он уже к Ферро, - под этой плитой сохнет древний торфяник. Из щелей второе столетие выходит невидимый носу газ, называемый древними Пропанием. - Книжник закивал головой. - Да-да, юноша, уверен вы слышали о таком. Кто заснет здесь, рискует не проснуться.

Резель замахал руками:

- Да не волнуйтесь вы так, ваши спутники живы, нам надобен лишь небольшой ветер, чтобы развеять газ, и они обязательно проснутся. Мы с Риччи частенько находим здесь обглоданные трупики. Забираем, бывает, все ценное, что найдут в болотах непутевые странники. Хотя лично я считаю наживаться на человеческой глупости несколько недостойным. - Книжник при этом улыбнулся своими тонкими губами. - Это все Риччи. Ох, знали бы вы, юноша, насколько циничен этот молчаливый молодой человек.

Ричард Мечник меж тем сидел без движения, не подтверждая и не опровергая слова своего более разговорчивого друга.

- А ветер как же взять то в топях, господин? - все еще волнуясь за спутников, проговорил Ферро. Худощавый Резель Книжник внушал ему странное доверие. То ли манерой разговора, то ли ласковой интонацией, а может и тем, что оказался не так страшен, как виделся во тьме.

- Так ведь наколдуем, юноша, заклятие то простое как два пальца.

- Вы из волшебников что ли, господин? Но ведь волшебство не действует в срединной земле? - Ферро в первый раз видел колдуна и был даже несколько разочарован.

- Это оно у профанов не работает, - щелкнул пальцами Резель, - смотри.

Холод скрутил Ферро. Плащ раздуло, как парус на ветру. Затрепетал огонь в костровище. Не было ни искр, ни магического пламени, ни даже слова заклятий. Просто поднялся ветер. Там, где его никогда не бывало.

- Ну что я говорил, Юноша? - произнес Книжник, скинув капюшон. Он довольно засмеялся. В ушах его блестели серьги с блестящими черными бриллиантами (Ферро слышал о таких), а лицо узкое, хищное. У плаща высокий воротник и создавалось впечатление, что голова покоится вовсе не на плечах, а просто пришита к темной одежде. Но не это привлекло внимание свинопаса. В отблеске костра ясно блестели абсолютно черные как ночь, лишенные всякого белка глаза.

Руки свинопаса нащупали, наконец, меч, и Ферро завопил что было мочи: "Вампир! К бою! Вааампир!".

Резель Книжник картинно вставил пальцы в уши.

- Юноша, юноша, а по вам и не скажешь, что вы суеверный деревенский дуболом. Надеюсь, вилами тыкать не будете? - Резель хихикнул. - Впрочем, будите уже Леди Калиль. В конце концов, именно ее мы должны были встретить.

Светало.

Ху-Рарк грязно ругался, грозя порубить все вокруг. Как обычно с утра он был не в духе.

Они долго спорили о чем-то с Калиль, но потом все-таки двинулись за странным Резелем Книжником и его еще более странным товарищем.

- Изначально мы планировали срубить башку проводнику, как найдем Темные Руины, - отчего-то довольно прорычал Ху-Рарк. Ферро начинал понимать интонации в его зверином, хрипящем голосе. - Но ты, Ху-Ферро, оказался младшим братом Орков и можешь жить.

- А кто этот вампир, великий учитель?

- У вампиров глаза красные, глупый Ферро, а этот волшебник просто некромант. Случается у них подобная болезнь глаз.

- Некромант?

- Мертвяков из могил подымает, а частенько он их туда и закапывает.

Лоб Ху-Рарка наморщился, а кулаки невольно сжались. Так случалось всегда, когда он хотел сказать что-то важное.

- Ты мой ученик, червячок. И должен знать, что ты сильно окреп за эту неделю, а твой двуручник уже не висит, как мокрая сопля в руке. Неделя в обучении - огромный срок. Во времена столетней войны, мы обучали молодых орков за два месяца, и они уходили дорогой меча или секиры... Но дело то не в этом, гррх.

- А в чем, учитель?

- Держи меч ровно, - Ху-Рарк поправил топором его руку. Он часто заставлял его держать меч прямо на ходу, все время приговаривая, что подобный двуручник требует особой крепости мышц. - Скажи, Ферро, на чьей стороне ты бы сражался в столетней войне? На стороне орков или людей?

Ферро пожал плечами. Вопрос ему был непонятен.

- Когда мы придем туда, куда идем, - Ху-Рарк сделал свой голос значительно тише. Свинопас и не догадывался, что орки так умеют. - Там, ты не сможешь ответить, что хочешь сражаться за людей. Тебе вообще стоит забыть, что в тебе есть добрая половина от человека, и лучше бы навсегда.

Орк говорил загадками. Это пугало Ферро больше, чем его постоянные оскорбления и рычание прямо в лицо.

- Ферро, мир таков, что пришел момент, когда людей нужно уничтожить, или сам мир упадет в бездну...

- Ааа...

- Об этом говорят все: шаманы, кудесники, и даже эльфийские пророки на границах леса... Слушай, Ферро. На земле Тулурка поднятые гули рассыпаются в прах, тролли и песчаные слоны падают замертво без всякой причины. А слышал о демоне, что бушует в Гибурге? Ему было десять тысяч лет, но, разрушив город, он просто уснул прямо на камне и похоже больше не проснется. Он жил десять тысяч лет, Ферро! Что говорить об этом, как его... волшебстве, и о том, что здесь, в Тулурке, даже эльфы рождаются с короткими ушами.

- Здесь, - шепотом добавил он, сообщая страшный позор орды, - от орков иногда рождаются самые обыкновенные человеческие детеныши. Слабые, без клыков, как люди...

- Как это? Где же они?

- Убиваем при рождении.

- З-зачем?

- Как зачем? - простодушно удивился Ху-Рарк. - А что же им мучиться и жить такими уродами?

Свинопас недоуменно покачал головой. Это было столь поразительно, что он только и выжал из себя удивленное:

- Оооо...

- Ты разве не слышал о надвигающейся войне, червячок? Часть племен уже напала с юга. Они теснят человеческие силы все дальше и дальше. Но люди могут подогнать свои артиллерийские батареи, и тогда они опрокинут наши силы, и поэтому с севера придут вервульфы, оборотни, а изнутри людские города будут разорваны гулями, что иногда называют третьей стороной.

- А эльфы?

- Что эльфы? Третья сторона не переваривает зеленых любителей цветочков. По составленному договору эльфов с гномами положат в одну маленькую могилку. Ростом они не вышли, так что сам понимаешь, места много не займут. Вот такой будет гробик! - засмеялся орк и показал двумя пальцами миниатюрный ящичек.

- Учитель, а чью сторону представляет Калиль?

- А ты еще не догадался, червячок? - насмешливо посмотрел на него Ху-Рарк. - Калиль и Шара - вервульфы, оборотни... Гррх, но не о том речь. Ты готов отказаться от человечьего племени? Если нет, лучше бы тебе повернуть назад сейчас, ибо потом живым ты развернуть не сможешь. Ты отказываешься?

И Ферро кивнул. Отказаться, так отказаться. Пожал плечами. Почему бы нет. Кого там жалеть? Благородных дворян что ли? Главное, что папку то мы спасем, великий учитель?

И тогда Рьёга достал скрипус.

- Дворянские замашки, - Рьёга фыркнул. - Мы оба знаем, что никакой ты ни граф.

- О, Рьёга Красный, мой благородный друг, - как обычно с пафосом произнес Болотный Нэйн, - возможно, титул и имя мое никому неизвестны нынче, но это не значит, что я не носил этот титул в прошлом... в далеком прошлом... - грустно вздохнул лже-граф. - А вы не находите это зрелище немного мрачноватым?

Крики. Кровь. Звон оружия. Выстрелы...

С этими словами он достал изящный расшитый серебром платок и показательно протер увлажненные глаза:

- Право слово, это так печально... Все эти люди обречены на тяжкие страдания, мучения, в конце которых даже смерть не будет подарена им... Так и будут бродить безымянной массой, пока лишь огонь не развоплотит их бренные поднятые из земли тушки... О, наши воины могучи и сильны, но истинно достойны сожаления. Не стесняйтесь проявить чувства, дорогой Рьёга, - при этом Граф весьма натурально всхлипнул.

Рьёга смотрел на него, как на самого последнего идиота. Актер дрянейшего театра отыграл бы эту сцену лучше.

- Играйте, играйте дорогой Рьёга, - замахал Нэйн руками. - Не обращайте внимания на мои недостойные слова.

Рьёга никогда не понимал своего спутника. Это раздражало. Но, тем не менее, он поставил пальцы на струны, начиная с пиццикато, продолжив мелодию сложными флажолетами и скоростными переходами. Рьёга был почти Мастером в игре на скрипусе.

Мертвяки вновь пришли в порядок, дисциплинировано и методично уничтожая вооруженное или нет, сопротивление поместья.

Только что они безвольно разбредались в разные стороны, натыкаясь на столбы, падая и подымаясь вновь. И лишь по случайности, натыкаясь на стражу, нападали на них. Мечи входили в мертвые тела, но это было бесполезно. Труп тянулся к мясу, отруби ему хоть ноги, хоть голову. Только в конец изрубленные на мелкие куски, они застывали подрагивающей массой гнили. Но с первой нотой скрипуса, они будто снова оживали, казалось даже ребра их раздвигаются под надувающимися воздухом легкими, синие губы открывались, выпуская зеленый дым и скопившийся трупный яд, они резво шли вперед и атаковали стройными рядами, как дисциплинированные легионеры. Стоило одному упасть, его место занимал другой. В руки Гули подымали оружие, и махали им, как подобает настоящим живым воинам. "Вы и вправду мастер" - лилейно шептал Болотный Граф, нахваливая удивительнейший дар своего спутника.

Музыка сама по себе магия, но тем не менее - огромная редкость, когда заклятия произносятся ни словом, ни жестом, ни мыслью, а мелодической нотой...

То было одно из многочисленных поместий вокруг Рейнгарда, где они рекрутировали новых солдат в свою жуткую армию. Рейнгард оказался крепким орешком, взять его с ходу никак не получалось. Гули шли вперед, как машины с вечным двигателем, крепко и жестко чеканили шаг, штурмовали крепкие стены день за днем, без страха и сомнений. Но все развевалось в прах, стоило батарее дать залп. Ядра летели и разрывали мертвую плоть на целые лиги кругом. Просеки давно мертвых разорванных трупов заполнили все поле от горизонта до башен, что не видно было земли. Рьёга подумывал о том, что придется наполнить эту раковину до краев мертвой плотью, пока она не достигнет уровня стен, и не заглушит своими костями проклятые пушки, и тогда-то они просто пойдут по этому созданному холму, перешагнут через борта и проникнут в город.

Их армия была истинно огромна, но и она имела пределы. Господин Резель ходил по кладбищам, рассыпая некромантское зелье. Они же с Болотным Нэйном отвлеклись от штурма, ходя с малыми отрядами по окрестностям, окружая великий Рейнгард. В конце концов, можно было взять крепость измором.

А где-то далеко на севере шагает Кукольник. Нежданное подкрепление. Вот только желанное ли?

Менестреля перекосило. Он взял фальшивую ноту. Такое случалось не часто...

- О Рьёга, - слышал он то и дело комментарии Нэйна, - эта музыка столь прекрасна, сколь печально зрелище, стоящее перед нашими глазами...

Мертвяки настигли какую-то девку и в настоящее время собирались разорвать ее на части.

- О, Рьёга, я хотел бы добить эту девицу сталью. Мое бедное сердце не выдержит, если и она станет ожившим трупом.

Нэйн поправил свою огромную шляпу и пришпорил коня.

Не прошло и получаса, как он вернулся весь в крови, но явно посвежевший и даже помолодевший, если конечно такой термин можно употребить по отношению к бессмертному лорду вампиру.

Девушку он отчего-то не добил. Она валялась в бессознательном состоянии, перевалившись через круп лошади.

- Мой дорогой Рьёга, все-таки вы были правы, следить за этим с холма много комфортнее. И музыку вашу расслышать можно, не то что там - заглушают бедные люди своими неразумными криками... Слышал я, знаете, как армией зомби управляют при помощи виолины, деревянной дудочки, лютни и даже барабана, но ваша игра не идет ни в какое сравнение.

Нэйн громко захлопал в ладоши. Он вообще любил подобные жесты.

Рьёга же бегал пальцами по струнам, не слушая болотного вампира. Он начинал привыкать к тому, и воспринимал вкрадчивый голос графа обычным аккомпанементом.

Также как крики. Кровь. Звон оружия. Выстрелы.

- Кто это на твоей лошади? - поинтересовался Рьёга, не отвлекаясь от игры. И тут же пожалел об этом.

- О, мой драгоценный друг! Она герцогиня, вы не поверите, этот прекрасный цветок мог бы увять среди всей этой грязи. Прелестные, прелестные черты лица. Мое недостойное сердце дрогнуло, и я осмелился пригласить ее на наш бал, вы не против, о Рьёга?

Рьёга сплюнул: "Мог бы отрубить ей ногу и здесь. Выпить залпом, да? Но к чему тащить в замок?".

- Фи, как грубо! - воскликнул Нэйн. - Друг мой, леди прежде всего остального - великолепная роза, что сможет украсить нашу скорбную компанию, и наполнить ее прекрасными ароматами! Вот увидите, стоит ее одеть в подобающее платье, и даже ваше холодное сердце не выдержит. К тому же у Резеля Книжника настоящее празднество, разве вы не слышали? Наша герцогиня прекрасно впишется ярким цветом в общий букет. Герцогиня Нелль ее имя. Вслушайтесь Рьёга! Н-е-л-ь. Прекрасный звук!

- К тому же, - Нэйн брезгливо отер свой доспех от крови. В щели паластины застрял кусок плоти, - зарубить ее мы всегда успеем. Чего там шею глупой девке свернуть. Дело то, сами понимаете, недолгое... Хотя надкусить можно и сейчас, вы как всегда правы, мой великолепный друг!

В полдень они дошли до темных руин. Палило солнце, и даже болотный туман отступил перед атакой его последних осенних лучей.

Руинами их называли, видимо по привычке, так как были разрушены лишь стены. Бастионы, крепости и флигели черного замка пусть и опустившиеся на половину своего роста в липкую топь, были на месте и, судя по состоянию, могли выдержать не один залп артиллерийского огня.

Резель Книжник был одним из главнейших представителей третьей стороны. Ферро догадался об этом, потому что двери бастиона он распахнул ногами.

О дивный, темный мир!

Огромный зал наполнен тусклым светом мириады свечей. Наполнен смехом благородных барышень, прогуливающихся меж колонн с бокалами красного вина, наполнен блеском украшений и пышных платьев. Лица их закрыты драгоценными масками, а в руках белейшие из вееров. Шуршание шелковой ткани повсюду. Цокот изящной обуви звонко разносится под высоким потолком у статуй, висевших на стенах, где гуляет ветер. Те статуи сплошной гротеск, сползают шестируким, восьминогим, десятиголовым гранитом над стальными люстрами, изукрашенными драгоценным камнем. Фонтаны били сквозь фрески древних существ и устремлялись в ферритовые корзины. Оскалился ворох копий у многочисленных каменных стражей.

- Ооо... - удивленно раскрыл рот Ферро. У замка нет ни карет, ни лошадей. Откуда здесь столько людей?

- Что за... - ругался могучий Орк.

И лишь Калиль спокойно донесла: "Морок. Колдовство". Шара осталась за воротами. Это беспокоило ее. Впрочем, новые союзники навряд ли опустятся до того, чтобы убивать обычных посланников.

- Пройдемте дальше. Здесь немного шумно, - недовольно произнес Резель Книжник. - Это все Лорд Нэйн, он несколько претенциозен.

Они прошли сквозь темнеющие портьеры, через коридор к небольшой комнате.

Стены ее уставлены книгами до самого потолка, страннейшие предметы расставлены то тут, то там: банки с застывшими в них эмбрионами, механические шестерни из Гибурга, оружие всякого рода, в том числе жезлы, посохи и доспехи, а еще фигуры в камне и картины с теми же героями, еще более странные, чем статуи тронного зала. Мотив был слишком извращен, да так, что Ферро могло и стошнить на подобное искусство. Вот прекрасная девушка, вроде играет на скрипусе, но нет, скрипус врос в руку, и получается, что девушка пилит собственную руку. Вторая девушка сидит на стуле, а стул горит, а она вроде как улыбается. Кожа обвисла горящим свисшим мотком, уже и вместо ног облезлые, прокопченные кости, а она улыбается. Ферро передернуло, страстный взгляд был у той горящей колдуньи, смотрел прямо на него, цеплялся липкими щупальцами и протыкал магическими крючьями.

Других гостей замка в комнате было лишь двое. Граф Нэйн Болотный и Рьёга Красный, что являли собой две противоположности.

Граф он граф и есть. Одежда его - роскошный камзол, скрашенный серебренными узорами и расшитый блестящей металлической нитью. На голове шляпа столь великая, что свободна могла заменять зонт против дождя.

Рьёга Красный был более колоритный персонаж. Под стать темной стороне, глаза его черны как у Резеля. Но вот только не был бледен он, как некромант, кожа его наоборот, как и полагалась демону, - была красной, а дыхание пахло серой, из-под плаща хлестал то и дело длинный хвост снабженный острой костью. Нетерпеливый Рьёга в ожидании высекал хвостом искры, оставляя длинные царапины на полу. В остальном же он был столь схож с человеком, что Ферро снова разочарованно вздохнул, так же как в случае с болтливым волшебником Резелем.

- Зачем вы привели сюда человеческое мясо, о лучезарные посланники орков и вервульфов? - первым делом спросил граф, нижайше раскланявшись. И даже перед ним (Ферро) махнул шляпой. Перо метнулось по отполированному полу. - Вы настолько доверяете своему проводнику?

- Он не человек! - взрычал Ху-Рарк.

Не то было с леди Калиль: "Выйди, Ферро".

- Да-да, юноша, пожалуй, этот разговор не для твоих ушей, - почти разлегся в кресле Резель. Над его плечом нависал устрашающий Ричард Мечник. Похоже, он всегда был подле Книжника, выполняя то ли роль охранника, то ли молчаливого слушателя.

- Иди в тронный зал, простолюдин. Пей, танцуй, веселись! И не вздумай подслушивать, или, - Лорд Нэйн сам засмеялся своему грубому хулиганству, - я съем твои уши вместе с головой!

Ферро не думал двигаться, пока его учитель не кивнул ему. Он шагнул в сторону выхода, услышав напоследок удивленный голос Калиль:

- Вас всего лишь трое? Это все?

- А зачем нам больше, госпожа волчица? Трое наших, что триста тысяч ваших. Сила не в ко... - звучал голос благородного лорда.

А потом дверь захлопнулась. И звуки исчезли.

Ферро не был обижен. Не только же среди людей должны быть господа и обычные. Он раздвинул портьеру и шагнул в тронный зал, как ему приказали.

Вспорхнул шелест одежд благородных леди, они окружили его, игриво сверкая глазами из-под масок. Ферро мгновенно стал пунцовым. Никогда еще благородные девушки не удостаивали его подобным вниманием:

- Какой огромный меч, - захихикала леди в особенно пестром наряде.

- Какие сильные руки! - ущипнула его вторая, коснувшись плеча пышным бюстом. - Наверное, могучий воин? Как твое имя воитель?

Морок? Колдовство? Ферро поперхнулся:

- Я не воитель, Госпожа. Учитель Ху-Рарк лишь начинает учить меня владению орочьим двуручником.

Маска закрывала все лицо кроме шеи. На исключительно гладкой поверхности золотого цвета расходились концентрические круги, они втекали в нарисованные прорези глаз, лукаво украшенные зеленым изумрудом. Перламутровые пышные губы хитро приоткрылись, дыша то ли дикой страстью, то ли самым подлинным счастьем. Серебреные брови удивленно приподнялись.

По напудренной коже из-под маски скользнула капля пота. Они настоящие! - вдруг понял Ферро - самые настоящие девушки. Или...

Девушки прервали мысль и буквально потащили к столу. Они водрузили его на самый роскошный стул с высокой спинкой, напоминавший трон свои великолепием. Кто-то сел у его ног, прямо на колени, смотря снизу вверх. Другие суетливо наполняли кубок вином. А девушка, что хвалила его руки, продолжала прижиматься к нему стройным станом. Ее голос прозвенел как хрупкий колокольчик:

- Расскажи нам о своих подвигах, Воитель!

- Я не воитель... - снова начал свинопас и сразу прервал сам себя. Чего уж там. - Однажды, я пробил опытному воину стальную кирасу, сработанную самими гномами. Вот этим коленом пробил. Ажно дырку сделал, и ребра поломал. Ага.

Девушки восхищенно вздохнули.

Ферро отпил из кубка. Вино было великолепно. Хотя может быть и нет. Ему не приходилось пробовать другого, кроме кислой водицы, которым угощали менестрели.

- А что вы зде...

- Ах, воитель, не спрашивай о нас. Расскажи еще о себе! - защебетали они почти хором.

- У меня деда сильный был, - глупо заулыбался Ферро, не зная, что еще припомнить о своей воинской доблести.

Украдкой свинопас колол себя булавкой в кармане. Боль была такой же, как обычно. Но что-то было не так, как будто бы исчезло не заметно время, или аэра стала кристально чистой без пыли и запахов. Или с континента пропал весь красный цвет. Нет, не предметы это оттенка, а просто палитра мгновенно стала на один цвет короче.

Морок? Колдовство? Ферро поперхнулся, благородные леди предлагали передохнуть ему в спальне после тяжелой дороги.

Они провели его по мрачной лестнице, долгими коридорами, казавшимися бесконечными, под накренившимися арками, сквозь тьму и пламя свечей. Провели в дальний флигель гостевых комнат.

Ферро некстати вспоминались рассказы менестрелей о страшных сиренах, соблазнявших путников и уводивших их в пещеры на обед к демону, о прекрасной леди паучихе, опутывавшей бродяг липкой паутиной, где они морщились и усыхали, как древесные листья...

Леди, восхищавшаяся его воинским искусством, отбросила маску в сторону. Ее губы предлагали что-то совсем неподобающее благородной девушке. Но Ферро того и не услышал, ведь перед ним стояло прекрасное облако, цветочный лепесток, госпожа Нелль. То, что он принял за каплю пота, было слезой. Глаза ее текли влагой, а губы дико улыбались, как на картине в кабинете Резеля. Она шептала гадкие, неприличнейшие вещи. Но взгляд кричал и умолял "Спаси меня, рыцарь Ферро!".