Кукла Самуся

ГЛАВА 1

Богуслав

Муха жужжала над ухом так, словно где-то неподалеку садился вертолет. Ник разлепил глаза и застонал от солнечного света, полоснувшего по векам острой болью. За окном алел тревожный рассвет, словно адово пламя похмельного синдрома. Ник сполз с кровати и кое-как добрался до ванной комнаты. Плеснул в лицо холодной водой, которая заскрежетала по мойке и ударила по сознанию. Опять начинается эта хрень… Приступ. Ник поднял голову, стараясь не смотреть в зеркало, поскольку прекрасно знал, что там увидит. Опухшее лицо и красные слезящиеся глаза. Ну и зачем он так нализался?

Память услужливо подсунула ответ. Приехавшие на раскопки археологи обосновались неподалеку от табора пластунов, где Ник был одним из волонтеров-воспитателей. Он сразу узнал среди них профессора Кривошея и Валю Горовую. А те могли узнать его… Привет из прошлой жизни. Он не выдержал и слился сразу же, как представилась возможность. Позорно сбежал из табора, передав своих воспитанников другому наставнику, а сам не придумал ничего лучше, как напиться. Дальше все было как в тумане.

— Валя, Валечка, Валюша… — пропела у него над ухом жена.

Он прикрыл глаза, чтобы не видеть ее лицо, и вцепился в умывальник. Вода скрежетала. Но голос Лизы был громче, он продолжал ввинчиваться в сознание, отбойным молотком стуча в висках.

— Кажется, ты даже был в нее влюблен… — она хихикнула. — Интересно, она замужем?

Вместо ответа он врубил воду в душе на полную мощь и забрался под ледяные струи, как будто рухнул в грохочущий водопад из шифера и стекла. Но смыть прошлое ему никогда не удастся, как и кровь на своих руках… Это зрелище всегда будет с ним… И звуки…

— Не смыть… — пропела Лиза откуда-то из глубины дома.

Господи, как же он ненавидел эту стерву…

Пара таблеток и крепкий кофе ненадолго уняли головную боль. Ник побрился, переоделся и даже заставил себя пожарить яичницу, хотя и слышал змеиное шипение газа под сковородой. Лиза села напротив за стол и молча смотрела на мужа, подперев подбородок рукой. Кусок не лез в горло.

— А мы похожи… — вдруг заметила жена. — Я и Валя. Не замечал? Может, ты и выбрал меня только потому, что не смог заполучить Вальку. Я тебя подобрала… доносила, как донашивают старое платье за сестрой.

— Иди к черту! — не выдержал он, бросая вилку на тарелку.

Она снова хихикнула. Пышная копна белокурых кудрявых волос, голубые глаза, россыпь веснушек на вздернутом носике, тонкие злые губы. Лиза была чуть полновата, да и острые черты ее лица не отличались приятностью или правильностью на слишком круглом лице. Зато у нее была ослепительная улыбка и заразительный смех, наверное, поэтому Лизочка и казалась окружающим доброй обаятельной толстушкой.

— Никакого сходства! — мстительно заявил Ник.

Собственный голос казался болотным хлюпаньем. Он понимал, что спорить глупо, но не смог удержаться.

— Валя — настоящая красотка, а ты… жалкая неудачница, — его уже несло. — Фальшивка. Подделка.

Валентина Горовая действительно была полной противоположностью Лизы. Высокая, статная темноволосая красавица с короткой, мальчишеской стрижкой и темными глазами, она была умной, цепкой, успешной. И улыбалась она редко.

— Но она такая же стерва, как и я… — с медоточивой улыбкой заключила жена.

Ник закрыл глаза, признавая поражение. Он не будет с ней спорить, он не сумасшедший. Это бесполезно. Надо успокоиться, взять себя в руки, вернуться в табор, к сыну…

Резкий телефонный звонок разорвал тишину подобно взрыву гранаты. Ник дернулся и локтем опрокинул чашку со стола. Кофе растекся густой гущей по полу, словно пятно крови. Мужчина тяжело сглотнул вдруг возникший привкус крови на языке. Ему нельзя сходить с ума, нельзя. Надо держаться, держаться ради сына.

Ник снял трубку и ответил почти нормальным голосом:

— Алло.

— Где тебя черти носят? — раздался в телефоне голос одного из воспитателей. — У нас ЧП!

— Что случилось? — похолодел Ник. — Богдан? Что с ним?

— Да не с ним, а с Павликом Балуевым. Ушел и не вернулся. Исчез. Приезжай.

Ник мчался по дороге, щурясь от болезненного солнечного света и сжимая онемевшими руками руль. Рано или поздно это должно было случиться. Его спокойной жизни пришел конец, глупо затягивать агонию. Сейчас на кону жизнь ребенка. Ведь если бы на месте Павлика оказался его Богданчик, он бы… он бы точно сошел с ума. А так он всего лишь слегка… чокнутый. Что могло случиться с мальчиком? Ушел и не вернулся. Куда смотрели воспитатели? Ник одернул себя, вспомнив про свое позорное бегство. Вина лежит и на нем. Если бы он не подался мгновенному импульсу, если бы остался, то возможно ничего бы с Павликом не случилось. Он бы пресек самовольную отлучку. Ник усилием воли отогнал мысли о бурном коварном течении Роси, о гранитных отложениях, скользких от водорослей и с острыми выступающими краями, о дожде, который прошел вчера и сделал опасными глинистые склоны… И еще о ряде опасностей, которые могли подстерегать ребенка, отправившегося поздно ночью в безлюдный лес. Ник колебался какое-то время, но свернув к селу Хохитве, в окрестностях которого располагался табор пластунов «Блискавка», мужчина все-таки решился и набрал номер лучшего друга.

— Серега, привет. У меня в таборе пропал ребенок. Поможешь?..

Их осталось четверо: притихшие, испуганные, заспанные. Ник сурово смотрел на них, не делая поблажек никому, даже своему сыну.

— Куда он мог пойти?

Богданчик намотал чуб на палец и дернул.

— Куклу искать.

— Что?.. Какую еще куклу?

— Пап, ну помнишь? Чертову куклу. Ты ж сам про нее читал и мне рассказывал…

Ник мысленно выругался. Только этого не хватало! Впрочем, о предстоящих раскопках гудел весь город, ибо это стало настоящим событием в скучной провинциальной обыденности, а уж если найдут захоронение легендарного гетьмана, то и вовсе… Местные власти уже спали и видели, как повалят в городок историки и туристы, а вместе с ними и жирные инвесторы.

— Ну и где он собирался ее искать? — спросил Ник, уже зная ответ.

— В урочище, — тихо-тихо прошептал Богданчик, виновато понурив голову. — Я не думал, что он пойдет… А он пошел.

— Когда это было?

— До отбоя.

Маленький Ванечка захныкал.

— Его кукла съеееееест…

— Никто никого не съест! — резко оборвал его Ник и скомандовал. — Марш в табор! Сейчас будет побудка!

Он решительно направился к палатке воспитателей. Надо послать за местными, чтобы организовать поиски своими силами. В расторопность правоохранительных органов Ник не верил, но в полицию сообщить следовало как можно быстрее. Серега пообещал, что из столицы приедет его человек, которому можно доверять, но пока он войдет в курс дела, пока разберется с властями, пока что-то предпримет… Нельзя терять ни минуты. А еще надо сообщить отцу Павлика… При мысли об этом Ник скривился. Виктор Балуев был владельцем местного градообразующего предприятия и очень жестким человеком. Сын у него был от второго брака с молодой женой, бывшей моделью, поэтому Павлик вырос избалованным вредным ребенком, однако совсем не глупым. Вряд ли бы он поперся ночью в урочище. Скорее всего, сбрехал мальчишкам, что идет туда, а сам… Куда пошел? Домой? Или решил где-то переждать? Ник пытался себя успокоить, мысленно твердя, что Павлик обязательно найдется, живой и здоровый.

— Как пропал? — голос Балуева звучал угрожающе тихо. — Где мой сын?

— Он ушел из лагеря после отбоя, предположительно, направился в урочище. Виктор Александрович, мы сейчас организовываем поиски. Уверен, Павлик найдется, но я обязан поставить вас в известность. В полицию я позвонил, но им надо заявление от родителей…

Балуев выматерился в трубку и что-то тихо сказал в сторону, очевидно, жене. Звонок его разбудил. Ник терпеливо ждал, что Балуев обрушит на его голову все проклятия и угрозы, но тот отключился. Что ж… скорее всего, он приберег их для личной встречи. В том, что Балуев уже мчится сюда, у Ника не было никаких сомнений. Он бы и сам так поступил, так бы поступил любой отец. Теперь Балуев будет путаться под ногами, но с другой стороны, может оказаться полезен, если… Ник досадливо мотнул головой, что не додумался до этого раньше, и набрал его еще раз:

— Виктор Александрович, не кладите трубку. Если вы направляетесь сюда, пожалуйста, подумайте о том, чтобы найти кинолога. Вряд ли в нашем отделении полиции такой есть, а ждать из Киева, сами понимаете… И вообще, поднимайте на ноги всех, до кого сможете дотянуться.

— Кинолог? — быстро переспросил Балуев. — Хорошо, я найду.

Вещи Павлика были нетронуты, он забрал с собой только рюкзак. Мальчик был одет тепло, потому что вечер накануне выдался дождливым и сырым, а ночью был туман. Телефонами в таборе пользоваться не разрешалось, новенький смартфон Павлика лежал в палатке воспитателей вместе с остальными. Местная страничка в Фейсбуке уже взорвалась новостью о пропаже ребенка, посыпались сообщения. Ник был категорически против упоминания урочища и всей чертовщины с артефактом Самуся, но удержать шило в мешке еще никому не удавалось. А если газетчики ухватятся за эту историю, за неимением лучшей сенсации? Тогда уж точно… его спокойной жизни придет конец. Полиция непременно заинтересуется и станет проверять прошлое всех воспитателей, выяснит, кто такой Ник и тогда… они узнают про Лизу… При мысли об этом желудок стягивался в тугой узел и начинал болеть.

А тем временем истерия в соцсетях набирала обороты. Слухи росли и обрастали нелепыми подробностями, кто-то уже на полном серьезе утверждал, что видел в лесу каменного истукана, другие рассказывали про странные звуки из Чернечого Яра. Ник успокаивал себя, что это к лучшему. Чем больше людей знают о пропаже ребенка, тем больше шансы, что кто-то из них увидит его и поможет найти. Иногда общественность в таких вопросах реагирует куда быстрее и эффективней полиции.

Младших ребят оставили в таборе на попечение одного из воспитателей. Мальчишкам постарше раздали телефоны для связи и разделили на группы (во главе каждой был поставлен взрослый). Богданчик упросил, чтоб его тоже взяли в группу. Белобрысый, голубоглазый, он был удивительно похож на мать, хотя все окружающие видели в нем копию отца, разве что безусую. Ник оглядел собравшихся ребят и начал инструктаж:

— Ознакомьтесь с картой. Она поделена на квадранты и расчерчена маршрутами. Каждая группа идет по своему участку. Двигаемся поодаль друг от друга, так, чтобы видеть остальных. Осматриваем землю, кусты, камни. Постоянно зовем Павлика. Если он заблудился и заснул где-нибудь, то услышит вас. Если нашли что-то необычное, тут же зовем воспитателя.

— А если его сожрала кукла? — спросил один из мальчишек.

Ник подавил раздражение.

— Скорее это Павлик сожрет куклу, чем она его, — ответил он.

Раздались смешки, обстановка нервозности немного разрядилась.

— Но расслабляться нельзя. Помимо куклы существуют другие опасности. И главная из них… — Ник выдержал паузу и обвел взглядом юных бойцов, — главная из них — дурость. Не изображайте из себя героев-одиночек. Если что-то увидели или услышали, не надо геройствовать. Зовем воспитателя. Через каждые полкилометра общий сбор, перекличка, корректировка плана и дальше, по маршруту. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Безмятежный покой утра нарушали лишь отдельные выкрики: «Павлик! Павлик!», но ответа на них не было. Сосновый лес хорошо хранил свои тайны. Шаги тонули в плотном ковре из хвои, сонные муравьи норовили забраться по ноге и куснуть незваных гостей, паутина в бусинках росы липла к лицу. Пластуны шли не торопясь, зорко выглядывая, не мелькнет ли где желтый платок Павлика или его синий рюкзак. Телефон Ника постоянно тренькал от многочисленных сообщений. Он просматривал их, но не отвечал. Сейчас важнее всего найти Павлика, а все остальное подождет.

Богданчик топал вместе со всеми и высматривал следы. Он верил, что кукла на самом деле существует. Ведь разговор между археологами и отцом Егором из здешнего монастыря он не выдумал, а действительно подслушал. Но ему почему-то казалось, что кукла эта больше похожа на те, которые делает Светлана Сергеевна для их школьного кукольного театра. Куклы у нее получались красивыми и удивительно смешными, даже злодеи выходили совсем не страшными. Вот хотя бы взять этого жирного турецкого пашу, которого Мария Богуславка обвела вокруг пальца… Пузатый, надутый, усы чернющие, и такой крохотный перочинный ножик за поясом, загнутые вверх носки туфель, и как он бежит, спотыкается о них, падает и расквашивает красный нос… На репетиции они все животы надорвали, так хохотали… Богданчик решил, что чертова кукла похожа на этого пашу. Ей ни за что не угнаться за Павликом.

И тут откуда-то сбоку донеслось: «Нашли!». Пластуны и их воспитатели собрались в плотную группу, сгрудившись возле чего-то невидимого Богданчику. Мальчик протолкался между старшими ребятами и застыл как вкопанный. В ветвях можжевельника желтел обрывок шейного платка с темно-бурыми пятнами, подозрительно похожими на кровь.

— Она откусила ему голову… — тихо прошептал кто-то из ребят, и эти слова прокатились громовым раскатом среди сосен.

Школа во время летних каникул казалась Светлане сиротливо пустой, поэтому девушка старалась действовать быстро. Забежать в учительскую, включить компьютер, засунуть в принтер бумагу и… Распечатать эскиз кукольного наряда она не успела. Зазвонил телефон.

— Светусь! — заорала в трубку Катя, ее лучшая подруга и отъявленная городская сплетница. — Ты новость знаешь?

— Какую? — осторожно спросила Света, придерживая телефон между плечом и ухом и кликая мышкой по иконке файла.

— У твоего из лагеря ребенок пропал!

— Что-о? — она едва не выпустила телефон от неожиданности. — Как? Богданчик?

— Да нет! — Катя аж лопалась от распиравших ее новостей. — Павлик Балуев! Его отец уже звонил в отделение. Моего из отпуска сразу же отозвали на службу, представляешь? А мы путевку взяли на начало сентября. Как думаешь, успеют найти? А если это маньяк?

Катя была замужем за замначальником Богуславского отделения полиции, совала свой нос во все местные дела и все обо всех знала лучше мужа. Капитан Андрей Ворох был добродушным и невероятно флегматичным, он спокойно терпел все выкрутасы Катьки, ее взрывной характер, двести слов в минуту и битье тарелок, но когда он хмурил лоб и стукал кулаком по столу, роли мгновенно менялись. Катя превращалась в послушную овечку, делала, что ей велели, слова поперек мужу не смела сказать и глаз поднять, но… Это быстро проходило, и снова — руки в бока, грудь вперед и пошла скандалить. Так они и жили.

— Погоди, погоди! — взмолилась Света, лихорадочно метаясь в закладках браузера в поисках странички Фейсбука. — Как он мог пропасть? Там же воспитатели и… Ник…

— А его не было! — припечатала Катя. — Из лагеря он уехал, а Зинка, из «Шашлычной», ну ты ее знаешь, да? Так вот она говорит, что напился он вчера в дупель, на бровях… ой… то есть на усах своих казацких домой возвращался… Говорила я тебе, Светусь, бросай ты его, странный он. Псих форменный.

Девушка опустила руку с телефоном. Катя еще что-то говорила, надрывалась в трубку, но ее уже не слушали. Страничка Фейсбука с местными новостями наконец загрузилась. Пухлый Павлик с хитрым прищуром смотрел с фотографии, а внизу большими красными буквами алела надпись: «ПОМОГИТЕ МЕНЯ НАЙТИ!»

Света ошалело помотала головой. Комментарии под постом появлялись быстрее, чем она успевала читать. Кукла Самуся, проклятие наказного гетьмана, тайны Чернечего яра, раскопки археологов… Света взяла себя в руки и закрыла браузер, потом набрала Ника. Ответом ей был неживой голос, который предложил воспользоваться голосовой почтой и оставить сообщение. Она сбросила вызов и написала Нику смску. Ей хотелось ободрить его, услышать его голос, спросить, чем она может помочь. Может, надо забрать Богданчика, пока Ник занят? О том, что он организовал поиски, она узнала из Фейсбука, но иначе и быть не могло, Ник детей обожал. И никакой он не псих. Хотя и странный…

Пока старенький принтер шуршал и давился бумагой, Света водила пальцем по фотографии Ника на экране телефона и вспоминала, как познакомилась с ним. Два года назад она вернулась в городок из-за болезни отца, бросив неплохую работу в столице. Но в Богуславе ее диплом по специальности «Дизайн костюма» оказался бесполезной бумажкой, работать было решительно негде. Подруга ее мамы, работавшая в Богуславской районной администрации, устроила девушку в местный лицей преподавать историю и литературу. Платили немного, но Света хорошо шила и быстро обзавелась клиентурой среди мамочек своих учеников, поэтому на жизнь хватало. А потом ей дали классное руководство над «3-Б»…

Первое в ее жизни родительское собрание. Она ужасно волновалась, как ее примут. С детьми ей всегда было легче, чем со взрослыми. Она почти не помнила, что и как говорила, все было словно в тумане. Но его лицо она запомнила. Такое выразительное, словно сошедшее с картинки в учебнике истории. «Еней був парубок моторний, І хлопець хоть куди козак»… Именно так и должен выглядеть герой казацких сказаний: широкоплечий, с твердым, словно вырубленным из камня лицом, с пышными усами и светлой шапкой волос, выстриженной на затылке и по бокам.

Уже потом, когда собрание закончилось, она поняла, что ей не привиделось. Он действительно сидел у нее в классе. Сидел и смотрел на нее. А когда встал уходить, она окликнула его.

— Простите, но вы… Так похожи на Энея… ой… — она смутилась и залилась краской. — Простите, мы со старшеклассниками просто начали «Энеиду», и тут вы…

Он улыбнулся ей, но в глазах стояла такая печаль, что у Светы защемило сердце.

— Иногда боги шутят слишком жестоко… — сказал он и тем самым окончательно покорил ее сердце.

Она влюбилась.

Но почти год спустя она до сих пор не знала, какие у них отношения. Поначалу ей казалось, что Ник тоже отвечает ей взаимностью, просто не хочет форсировать события. Но даже затянувшийся конфетно-букетный период у них вышел каким-то странным. Как бы Свете не хотелось отмахнуться от слов подружки, но Катя была права. Ник мог замереть посреди разговора, погрузиться в себя, отвечать невпопад или вообще развернуться и уйти без всяких объяснений. А еще он разговаривал сам с собой. Однажды Света заглянула к нему в гости, побаловать Богданчика домашним творожным тортиком и со двора увидела Ника, который метался по комнате и о чем-то яростно спорил с невидимым собеседником. Девушка невольно застыла возле окна, ей хотелось узнать, кто у него в гостях, но ответа незнакомца она так и не услышала. Набравшись смелости, она отодвинула занавеску и осторожно заглянула в окно. В гостиной Ник был один.

Тогда Света поняла, как мало знает о нем. Он приехал в Богуслав четыре года назад и купил дом у старой Горобчихи. В небольшом городке все жители на виду, и когда Ник открыл детский спортивный клуб, о нем заговорили. Ему прочили неудачу, мол, прогорит, кому в нашей глуши нужен детский клуб? Но мужчина не обращал внимания на досужие сплетни, он делал свое дело. Своими руками отремонтировал и привел в порядок подвальное помещение, взятое в аренду, договорился с многочисленными детскими лагерями в окрестностях Богуслава о бесплатных занятиях, сделав таким образом себе рекламу, сам вел секцию боевого самбо и работал, работал, работал… Как проклятый. Тогда местные сплетники переключились на его личную жизнь. Но и тут им ничего не удалось узнать. Известно было только, что Ник — вдовец, ведет почти монашеский образ жизни, сын у него пошел в первый класс в Богуславский лицей, а раньше их семья жила в Киеве. На какое-то время сплетни затихли, но потом вспыхнули с новой силой… Людям не нравятся, когда кто-то слишком отличается от них или не оправдывает их ожидания. Почему он один? Почему не закрутит роман с какой-нибудь местной молодкой? Куда ездит на выходные? В столицу? А что он там делает? Почему ни с кем не сближается? Не пьет? Не курит? Может, еще и книжки читает? Да он вообще ненормальный!

Но потом кто-то из местных увидел Ника в столице с женщиной, и все решили, что у него роман с замужней дамой. Общественность успокоилась. Загадка решилась, паршивая овца просто отбилась от стада и строила из себя пастыря, а на самом деле была ничуть не белее всех прочих. Но Свете почему-то казалось, что никакого романа не было. Ник был не такой… Да и было это задолго до их встречи. Он так красиво ухаживал за ней, их первое свидание было романтичным и почти идеальным, если бы не… Они сидели в кафе. Подаренный букет нежных осенних хризантем лежал рядом, на стуле, хотя Светлане больше всего хотелось держать цветы в руках, зарыться в них носом и нюхать этот до боли знакомый аромат, прятать в них предательский румянец, улыбаться в лепестки, не боясь показаться глупой влюбленной девчонкой. Ник шутил, говорил комплименты, дотронулся до ее руки, но вдруг… осекся и дернулся, аж подскочил на стуле, как будто его ударило током.

— Прости… — прошептал он, побледнев и отдергивая руку. — Мне надо… ответить.

— Что? Кому? — растерялась она.

— Телефон.

— Я ничего не слышала…

— Беззвучный режим. Прости.

Он встал и надолго исчез, она даже решила, что сбежал. Но Ник вернулся, измученный и посеревший, усы обвисли, плечи поникли.

— Что-то случилось? — встревожилась она. — Богданчик?

— Нет, дела. Прости.

Он поцеловал ее в щеку, стараясь не встречаться взглядом, и ушел.

Света встряхнула головой, откладывая все сомнения на потом. Сейчас она должна позаботиться о Богданчике. Мальчика она искренне полюбила. Этот белобрысый смышленый фантазер был немного упрямым, обожал розыгрыши, и Светлана завоевала его сердце, когда организовала школьный кукольный театр. Она сама научилась мастерить кукол и шила им наряды, ставила сказки и даже некоторые произведения из школьной программы, которые были не слишком… трагичны. У девушки не было педагогического образования, и она искренне не понимала, зачем давать детям драматические вещи, которые и взрослому читать иногда тяжело. Хотя дети воспринимают все намного легче и проще. Иногда Светлана им в этом завидовала.

Она забежала домой, чтобы покормить папу и переодеться, а после засобиралась в дорогу.

— Ну и куда ты? — ворчливо спросил он, откладывая газету.

— В лагерь пластунов.

— А… к этому своему… — с неодобрением отозвался отец. — Ухажер вечный… тьфу. Когда он тебе предложение сделает? Только голову морочит.

Света ничего не ответила. Ей нечего было сказать папе. У них с Ником до сих пор не было даже близости, хотя все остальные были убеждены, что они давно живут вместе.

Девушка поставила на заднее сидение сумку с едой и вывела из гаража старенькую папину «Волгу». Света примерно знала, где находится табор «Блискавка», но подумав немного, решила направиться прямиком к Чернечему Яру. Что-то подсказывало ей, что место раскопок станет конечной точкой в маршрутах поисковиков. Да и поглядеть на археологов было любопытно. Однажды Ник обмолвился о том, что в этой местности есть разрушенное городище черняховской культуры четвертого века. Он тут же осекся, как будто сказал что-то лишнее, и Света сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Но потом она не поленилась поискать в интернете информацию про черняховскую культуру. Довольно специфические знания. Откуда они у него? Почему тренер по самбо таким интересуется? Может… он подпольно занимается… черной археологией?

В воздухе стояла липкая влажность. После вчерашнего дождя обмелевшая было Рось вновь ожила и зашумела, пробивая себе путь в гранитных отложениях и вспениваясь на порогах. Над водой склонились деревья, солнце разбивалось в их зеркальном отражении на сотни маленьких осколков, которые завораживали и дурманили, если слишком долго смотреть… Светлана с усилием отвела взгляд от реки и поправила сумку на плече, зашагав вперед. Девушка оставила машину на парковке «Фишинг-Парка» и решила прогуляться вдоль реки пешком, но сейчас пожалела об этом. Было очень душно и жарко. Она попробовала еще раз дозвониться до Ника, но у него все время включалась голосовая почта.

Свернув к тропинке и пройдя к пустырю, Света увидела палатку, где был организован сбор всех добровольцев, желающих помочь в поисках пропавшего ребенка. Возле нее толпились местные из города и деревни, о чем-то вещал отец Захарий, мелькало ярко-желтое пятно платья Катьки. Она увидела подружку и замахала ей.

— Светуська, сюда!..

Катя шустро протолкалась и подхватила подружку под руку, без умолку треща у нее над ухом о последних новостях.

— Знаешь уже? Платок нашли!

— Чей?

— Павлика! В пятнах крови. Говорят, что кукла отгрызла ему голову.

— Глупости…

— Ванька-металлолом видел монстра, у Оксанки-молочницы корову со двора утащили, а у Михася лопату украли!

— И что? Ванька пьяница, он зеленых человечков повсюду видит, а…

— А отец Захарий предлагает устроить крестный ход против иродов-археологов!.. — припечатала Катька.

Ироды-археологи уже успели обосноваться: поставили палатки, огородили место и даже зачистили первый слой. У Ника внутри все сжалось в тугой узел, а в ушах зашумело. Он тяжело сглотнул и двинулся вперед, не чуя под собой ног.

— Стой! — окликнул его тощий, как цыпленок, юнец, должно быть, практикант. — Территория лагеря! Тут проводятся раскопки!

В его голосе было столько важности, свойственной юношескому максимализму, что Ник почувствовал себя ужасно старым. Он уже и позабыл, как это бывает. Романтика первых раскопок, приключения, тайны… Остальные из группы продолжали заниматься своим делом, даже не посмотрев в их сторону: кто-то возился с нивелиром, кто-то осторожно зарисовывал первые находки, кто-то просто орудовал лопатой, расширяя раскоп.

— Я знаю, — Ник подивился тому, как спокойно звучит его голос. — Позови профессора Кривошея.

— Он… — растерялся юнец, — он уехал.

— Хорошо… — выдохнул с облегчением Ник. — А кто у вас за старшего?

— А чего надо, а?

— В таборе пластунов неподалеку пропал ребенок.

— И что? — юнец продолжал недоуменно смотреть на него сквозь очки. — Мы тут причем?

— Он на спор… хотел сюда забраться. Куклу Самуся искать.

Юнец закатил глаза в деланном пренебрежении и крикнул:

— Валентина Михайловна!

Ник обнаружил, что ему не хватает воздуха. Он забыл, как дышать. Взять себя в руки. Разжать кулаки. Осторожно вдохнуть. Успокоиться. Следить за своим голосом. Где-то на краю сознания он все еще слышал серебристый смех жены.

Валя уже в студенческие годы обладала удивительной способностью приковывать к себе все внимание, где бы она ни появлялась. Вот и сейчас, она выглянула из трейлера, холодно щурясь на утреннее солнце, а взгляды остальных тут же обратились на нее.

— Что случилось?

Она очень редко улыбалась. Ее улыбка была что-то сродни ценному призу, который доставался победителю. Вокруг нее вились толпы поклонников, но… Ледяная красота Валентины была какой-то острой, больно режущей, непостижимо манящей и… темной. И сейчас ее лезвие полоснуло Ника надеждой. А вдруг она его не узнает?

— Тут какой-то тип пришел… — кивнул на него юнец. — Про ребенка спрашивает.

Валя обернулась к нему, прекрасная даже в рабочих джинсах и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Ник молча шагнул вперед.

— Николя? — ее брови поползли вверх, привычная холодная отстраненность изменила женщине.

— Привет, Валя.

Юнец, открыв рот и выронив лопату, смотрел на них. Назвать строгую Валентину Михайловной просто Валей?!? Это ж кто такой смелый?..

Они сидели в трейлере, окруженные ящиками с припасами, шкафчиками для документов, инструментами и пожитками членов группы. Валентина медленно покачала головой и отодвинулась в тень, от назойливого солнечного луча, падавшего на ее лицо сквозь узкое окошко.

— Никто ничего не слышал, — ответила она. — И не видел. Прости.

— Это могло случиться ночью. Мы нашли платок совсем рядом, триста метров отсюда.

Она пожала плечами и раздраженно повернулась, чтобы достать журнал из ящика. Ник уже успел подзабыть один-единственный изъян в ее внешности. Крошечный изъян, но он имелся. Кончик носа у нее был чуть скошен вниз, что замечалось, только если смотреть на нее в профиль. Вот как сейчас, например.

— Можешь убедиться… — она раскрыла журнал перед ним. — Все записи моих практикантов.

— Не густо…

— Именно, — она откинулась на стульчике, скрестив руки на груди и наклонив голову. — Мы встали здесь два дня назад, только успели распаковаться. Слишком много проволочек пришлось улаживать…

Она неопределенно мотнула головой куда-то в сторону.

— … с монастырем. Так что вечером и даже ночью… мы были заняты, Николя. Если бы сюда пришел ребенок, его бы заметили.

— Но, может быть, кто-нибудь что-то слышал?

Она на мгновение устало прикрыла глаза, и Ник догадался, что она, должно быть, не спала прошлой ночью, а наравне со всеми работала. Или руководила. Да, второе было более вероятным. Командовать она обожала.

— Не знаю, я точно ничего не слышала. Но если хочешь, то можешь поспрашивать у ребят, — Валентина немного замешкалась, потом подвинулась к столу и сложила руки на его поверхности, переплетя пальцы. — Николя, послушай, мне жаль…

Он мысленно отметил отсутствие обручального кольца на ее пальце. До сих пор не вышла замуж?.. Или просто не носит?

— … что так получилось. Я была уверена… в тебе. Как Богдан?

— С ним все хорошо. Я хочу тебя кое о чем попросить. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал… — он замялся. — Я сменил фамилию, уехал из столицы и начал новую жизнь. И не называй меня больше Николя.

— Понимаю… — протянула она и неожиданно улыбнулась.

Как будто в темной проруби вспыхнул и тут же утонул солнечный зайчик. Ник поежился.

— Скажешь обо мне Александру Сергеевичу, ладно? Предупреди его.

Она кивнула и встала.

— Я хочу увидеть крестника, — сказала она нетерпящим возражений тоном. — Оставь свой телефон, когда здесь немного уляжется, я выберусь к тебе в гости и…

— Нет, — твердо сказал он. — Прошлое мертво. Богданчику это не нужно. Прости.

После полумрака трейлера солнечный свет оказался болезненной пыткой для глаз. Ник заморгал и пошатнулся, ставя ногу на ступеньку, и Валя легко подалась к нему, подставляя плечо и подавая руку.

— Тебе нехорошо? Вид у тебя… неважный.

— Я…

— Николя, ты с похмелья? Помню, в универе ты всегда…

— Прекрати!

Он раздосадовано отстранил ее руку.

— Валя, все в прошлом. Я не хочу, чтобы ты или кто-то другой напоминал мне о том времени.

Ветер донес до них звуки перебранки. Ник раздраженно обернулся на звук, думая, что его орлы не послушались его приказа и пошли за ним, но он ошибся. Уже знакомый тощий практикант отчаянно пытался остановить небольшую делегацию неравнодушных жителей, вышедших на поиски во главе с отцом Захарием. Но самое ужасное было то, что среди них Ник заметил Светлану. Она споткнулась и застыла, с удивлением уставившись на него и Валентину. Слышала ли она, о чем они говорили?..

Светлана слышала. До нее донесся обрывок разговора, и девушка не поверила своим ушам. Что у него было с этой женщиной? Какое прошлое? Кто она? Его бывшая любовница? Почему она называет его Николя? О чем она ему напомнила? Незнакомка была красивой жгучей брюнеткой, и Света почувствовала странную смесь из ревности, любопытства и обиды. Сама девушка была бесцветной блондинкой, симпатичной, но с настолько правильными, насколько и невыразительными чертами лица.

— Что вы сделали с ребенком, нехристи? — отец Захарий оттолкнул тщедушного практиканта и направился к трейлеру. — Ничего святого! Где ваш начальник? Верните ребенка!

Люди зашумели, подстрекаемые батюшкой, и двинулись вперед. Светлана приросла к месту, и ее пару раз толкнули плечом, но она не обращала внимания, не в силах отвести взгляда от соперницы. Та словно сошла со страничек модного журнала. Небрежный стиль кэжуал, словно она на съемках приключенческого фильма об археологах. Догадка ударила Свету в грудь. Археологи! Так вот откуда Ник столько всего знает! Он встречался с этой женщиной раньше, а теперь они…

— Прекратить бардак! — выступил вперед Ник, загораживая собой спутницу. — Я получил разрешение, поэтому сейчас обыщу лагерь и опрошу людей. Всем остальным лучше покинуть территорию!

— А ты здесь не командуй!

Отец Захарий попытался и его оттолкнуть с дороги, как до этого устранил практиканта, но не на того напал. Ник вообще очень не любил, когда кто-то дотрагивался до него, реагировал всегда молниеносно и рефлекторно. Резкое, почти незаметное глазу движение — и батюшка заматерился от боли, а его рука была заведена за спину в железном захвате.

— Отец Захарий, не надо нарушать закон и пытаться подбить людей на самосуд.

Светлана заметила, как довольно выгнулись губы незнакомки. И только сейчас девушка задалась вопросом, почему вчера вечером Ник напился, впервые за все то время, что его знали в Богуславе. Уж не из-за ли этой встречи с Мисс Археология? Или миссис? Светлана вытянула шею и привстала на цыпочках, пытаясь разглядеть, есть ли обручальное кольцо у нее на пальце, но напрасно. Незнакомка стояла, спрятав руки в передние карманы джинсов.

Ник пытался поймать взгляд Светланы, но она на него не смотрела. Все ее внимание приковала Валентина. Отец Захарий не унимался. Это был упитанный высокий мужчина с рыжеватой бородой на румяном лице, с вечно голодным блеском в глазах. Он пригрозил подать в суд на Ника за вывихнутое запястье и отлучить от церкви, а потом вдруг развернулся к Светлане и обрушил свой гнев на нее.

— А ты!.. Венчать с ним не буду! Не будет моего благословения! Ирод он!

Девушка вздрогнула и перевела на него взгляд, потом вдруг пожала плечами, развернулась и пошла прочь. Ника словно кипятком ошпарило, зато на остальных участников крестного хода против археологических раскопок это подействовало как ушат холодной воды. Света была из местных, ее родителей в городе многие хорошо знали и уважали, как и ее саму, поэтому угрозы попа обернулись против него.

— Ну ты, батюшка, загнул, — укорил священнослужителя местный забияка, ставший на путь исправления. — Светка-то причем? Нехорошо…

— А ты мне не указывай! Всех отлучу!.. — ярился поп.

— Тьфу, пошли отсюда.

И местные потянулись назад, оставив отца Захария одного.

Светлана осторожно спустилась по размокшей тропинке к утесу. Она любила это место, с которого открывался живописный вид на Рось, острова и берега в плавнях. Здесь пахло хвоей и свежестью после дождя, было удивительно тихо. Девушка подстелила себе прихваченный дождевик и уселась на выступе. Ей надо было побыть в тишине, чтобы подумать. Маленькой она частенько находила себе вот такие укромные места, пугая родителей, которые с ног сбивались в ее поисках. А ей просто хотелось побыть одной…

Археологи приехали вчера. И вчера Ник сорвался из лагеря и напился. Связано ли одно с другим? Очень вероятно. Он несомненно знаком с той незнакомкой из лагеря, она назвала его Николя. Светлана никогда не слышала, чтоб к Нику так кто-то обращался. Археологи приехали из Киева, а значит, очень вероятно то, что эта незнакомка и была той женщиной, с которой Ника видели в столице. Она красивая. Стильная. В ней чувствуется порода.

Светлана вздохнула. Она знала особенность собственной внешности. Бесцветная моль, которая могла преобразиться в яркую красивую бабочку. Но проблема была в том, что тогда она чувствовала себя иначе, как будто в чужой шкуре, фальшиво и неестественно. Светлана так радовалась тому, что Ник увидел в ней что-то без этой внешней мишуры, что принимал такой, какой она сама себе нравилась, а теперь… Теперь Светлана задумалась над тем, что скорее всего была для Ника просто… прикрытием, чтоб избежать досужих домыслов и сплетен. Он ведь так и не перестал ездить в столицу каждые выходные. Наверняка, та незнакомка замужем, иначе бы Ник не стал скрываться.

Девушка закусила травинку, которую вертела в руках, и выплюнула. У них даже не было близости! Она-то думала, что Ник… не торопится и хочет, чтоб все случилось после свадьбы. Какой же дурой она была… На солнце набежала туча, сразу сделалось как-то сумрачно и зябко. Светлана уже собралась встать, как тут до ее слуха донесся звук сломанной ветки. Девушка замерла. Неприятный холодок пробежал по спине. Разумеется, она не верила в мистику куклы Самуся, но… А если маньяк?

Совсем рядом истерично заорала лесная птица и захлопала крыльями. Светлана торопливо поднялась на ноги, вглядываясь в заросли. Никого. И тут краем глаза заметила движение. Быстро обернулась. На поверхности воды что-то происходило. Возле опор самодельного мостика бурлили водовороты, а река, казалось, сошла с ума. Ярко-синее пятно плясало и прыгало на волнах. Светлана поспешила вниз, цепляясь за кусты и оскальзываясь на мокрых камнях.

Нику хотелось бросить все и пойти за Светой, объясниться с ней, но когда исчезает ребенок, на счету каждая минута. Потом. Он поговорит с ней потом.

Он обошел лагерь археологов, чувствуя, как дышит ему в затылок отец Захарий, заглянул в каждую палатку и опросил всех, кто был на месте. Павлика никто не видел. Впрочем, ночью шел дождь, поэтому студенты развлекались, травя байки у костра и потягивая пиво. Они бы и слона не заметили, пройди тот мимо.

Слава, тот самый юнец, который встретил Ника, нетерпеливо поинтересовался:

— Все? А то мне еще надо…

— В лагере все на месте? Или кого-то нет?

— Профессора Кривошея нет, — мотнул головой Слава и не удержался. — А вы Валентину Михайловну откуда знаете?

Отец Захарий тут же насторожился и придвинулся поближе.

— А кроме него, кого еще нет? — спросил Ник. — По списку у вас пятнадцать человек. Я насчитал десять.

— А, ну… — он почесал в затылке. — Витька в город поехал, продукты купить, Леся простыла вчера и домой отпросилась, Кирилл Витальевич рыбачит, а Ильич… хрен его знает, дрыхнет наверное… Вчера опять напился. Местные… они все тут такие.

— Местный? Это кто ж такой? — тут же ревниво прищурился отец Захарий.

— А из вашей богадельни, — отбрил его практикант. — Ильич.

— Неужто Федька? — ахнул священник. — Вот ирод неблагодарный!..

— Так, успокойтесь, — вклинился между ними Ник. — Влад, позвони Лесе, спроси, не видела ли она ребенка, после разыщи остальных. Их надо опросить и…

Он не договорил. С берега раздался вопль:

— Нашли!

Ник увидел небольшую толпу, собравшуюся на берегу. Рядом на камнях валялся ярко-синий детский рюкзак. Неужели Павлика?!? Ник перешел на бег и в два счета достиг людей. Он растолкал их и увидел Свету, мокрую и дрожащую, которую кутал в одеяло какой-то бородач в одних шортах.

— Что случилось?

— Да я на берегу рыбачил, вижу — в воду полезла, ну думаю, топиться будет, — сказал бородач, кивая на Свету. — Крикнул ей, не слышит меня…

— Я думала… что там Павлик… — Света обхватила колени руками и передернула плечами. — Там, в реке… А это рюкзак…

Ник подошел и поднял рюкзак. Характерная наклейка с Микеланджело, любимым героем Павлика из ниндзя-черепашек.

— Это его.

Они встретились взглядами. На ее прозрачном бледном лице не было ни кровинки, запутавшиеся в светлых волосах водоросли придавали ей сходство с русалкой.

— Ты думаешь, он там?..

Ник перевел взгляд на остров, утопающий в камышах, рукотворный мост, острые гранитные выступы. Мог ли Павлик ночью отправиться на остров? Маловероятно. Да и зачем? Он же собирался в урочище, которое в противоположной стороне.

— Привет, — прозвучало позади. — Кто здесь Николай Рымаренко?

— Это я, — обернулся он.

На него смотрела, сдвинув черные очки на нос, миниатюрная брюнетка. Ее глаза на свету отливали желтым.

— Приятно познакомиться, — протянула она ему узкую ладонь. — А я Марьяна Стожар. Ваш друг Сергей попросил меня вам помочь.