Кудесник

Глава 17

Кормили у Брежнева всегда очень вкусно хотя и относительно скромно. Брежнев в быту вообще сторонился всякой роскоши, особенно показной и помпезной, но при этом прощал другим людям желание иметь красивые цацки. Но в последнее время, что-то сдвинулось в характере Брежнева. То, к чему он раньше относился легко, стало очень раздражать. Особенно это касалось воровства из бюджетов средних и низовых уровней. Из Союзного бюджета не очень-то поворуешь. Там всё идёт огромными кусками. А вот когда деньги опускаются на уровень ниже, вот тогда и настаёт раздолье для всякого воровства. Наставало. Первым звонком было удаление из политбюро а позже из жизни Суслова, Андропова, Кириленко и прочих любителей потрогать за вымя бюджетную корову. А затем совсем для непонятливых грохнуло Уральское дело. Там было всё так запущено, что пришлось подключать армейский спецназ, внутренние войска, и боевые подразделения КГБ. Зато и результат был впечатляющий. Более трёх тысяч[50] лишились работы и пенсии, более тысячи получили сроки от 15 лет и выше, а две сотни расстреляли в назидание потомкам. И сразу же, не расформировывая следственные и оперативно-поисковые группы, переключились на Краснодарский край, где тоже всё было очень плохо. Ошмётки драки в Краснодаре летели по всей стране, но правоохранители, которые наконец-то получили команду «давай!» уже не сбавляли накал. По совету Судоплатова, некоторые регионы, которые не были так поражены зачищали люди Системы, действуя куда тише и бескровнее, но тем не менее достаточно эффективно. Ведь если в одночасье банда терроризировавшая область просто исчезает, результат тоже достигнут. И в чём-то даже поэффектнее, потому что дом стоит, скотина в хлеву, машины на месте и даже золото и деньги что лежали на виду, нетронуты. А людей нет. Что порождало среди людей такие легенды и фантазии, что любой малолетний гопник ещё три раза задумается прежде чем попробовать заняться преступным промыслом. Ведь мышление преступника намного более мифологизировано чем мышление обычного рабочего или крестьянина. Люди труда, не очень-то полагаются на «фарт» или ещё какие непонятные вещи. А вот преступники наоборот. И вот в системе этих понятий, милиция, суд и тюрьма — это вещь насквозь понятная. «Не фартануло», «Тюрьма дом родной», и так далее. А вот просто исчезновение без следа, это уже по другому разряду. Тут и о Боге можно задуматься, и вообще от греха сменить делянку. Так и чистили страну все, кто могли, включая вдруг активизировавшиеся народные дружины, получившие на вооружение ПР-1 резиновую дубинку, прозванную в народе «п-дец разбойнику». Теперь драки, в клубах, которые ещё недавно были нормой — стали большой редкостью, а если кто-то и затевал такую на танцплощадке, то от него все сразу шарахались в стороны, потому что дружинники часто не разбирали кого куда, и временами доставалось непричастным.

Об этом и многом другом размышлял Брежнев, глядя как ест Виктор Николаев. За несколько лет работы Виктор сделал немало, но Леонид Ильич ценил его не за отдельные успехи, а за системность, когда появляется государственная машина, которая не создаёт, а уничтожает проблемы.

Ну вот с чего вдруг возникла тема ручного оружия? Калашников ведь реально превосходное оружие? Да. Для пехоты. Но в армии и других военизированных частях полно других задач, нежели чем пехотные бои. Например, те же водители боевых машин, таможенники, пограничники и так далее. Когда Виктор начал эту тему всем казалось, что это блажь и глупость, но вдруг подняли голову пограничники, которые сказали прямо, что им АКМ не нужен, потому что они либо встречаются в упор с нарушителем, и тогда нужно что-то короткоствольное с огромным магазином, и крупным калибром, чтобы валить наглухо, либо на дистанциях, где от АКМ толку нет. А такое происходит уже на трёхстах метрах. А вот хороший автоматический карабин под винтовочный патрон, со штатным оптическим прицелом, был бы очень кстати.

Следом подтянулись ВВшники, которые тоже объяснили, что автомат в том виде, который сейчас есть — просто перевод средств. И они тоже не отказались бы от коротыша с большим магазином, и калибром в девять, а лучше все двенадцать миллиметров.

Скандал вышел знатный, особенно учитывая, что ГРАУ всех мело под одну гребёнку, и даже у досмотровых партий морских пограничников были всё те же АКМ.

На этой теме неожиданно перессорились все со всеми, а после вмешательства в скандал Брежнева лично, по представлению того же Николаева в каждом роде войск были созданы комиссии по созданию перечня требований к ручному оружию. Комиссии были созданы в бронетанковых войсках, артиллерии, авиации, и даже ракетных частях.

Заодно выяснилось, что пистолет Макарова очень хорош для милиции, но совсем не подходит для офицеров Девятки, и вообще никуда не годится для армии.

Все споры прервал лично Леонид Ильич, спросивший на пленуме ЦК министра обороны Гречко, в чём проблема обеспечить Советскую армию не одним видом ручного оружия и не двумя, а двумя десятками? Если учесть, что на пехотную роту, не менее двухсот позиций снабжения. Ну, будет двести десять, и что? Один танк стоит от четырёхсот тысяч, до восьмисот, а танков этих наклепали на три войны.

— Опять будем дивизиями в топку кидать, Андрей Антонович? — Спросил Брежнев, таким тоном, что маршалу сразу стало нехорошо. Ну и под такое дело, программа перевооружения стрелковым оружием была утверждена на коллегии министерства обороны единогласно. Дело дошло даже до остановки производства автоматов Калашникова и пистолетов Макарова. До выяснения потребностей армии в данном виде продукции. Рабочих распустили на полгода в оплачиваемые отпуска и на переподготовку, а за это время все заинтересованные должны были выдать требования к оружию, специальная комиссия организовать конкурс на изготовление и провести комплексные испытания всех видов оружия с привлечением не только офицеров минобороны, а всех военизированных ведомств. Чтобы не было так, что МО опять выбирает оружие для всего Союза, а тем же пограничникам всё это расхлёбывать.

— Всё, Леонид Ильич. — Наелся. — Виктор отставил тарелку, и чуть осоловелым взглядом посмотрел на Брежнева.

— Ладно, пойдём в гостиную, расскажешь, как там всё дело было. А то, что ни отчёт то просто вестерн какой-то.

В столовой, где стояли диваны и кресла, они устроились вдвоём, и Брежнев, который благодаря Сибирцеву теперь уже почти не курил, но пристрастился к молдавскому красному вину, налил себе полный бокал а Николаеву плеснул на самое донышко.

Виктор рассказывал чётко, по-военному. Кто где стоял, дистанции, выстрелы, огневые позиции, но понятно. Так что перед Брежневым встала картинка нападения.

— Да, взбаламутил ты опять всех. — С улыбкой сказал Брежнев, когда Виктор закончил рассказ. — И видя, что Николаев собирается что-то сказать, добавил. — Нет, всё правильно сделал. И повод хороший чтобы мы разорвали отношения с этими бандитами из ООП, и вообще. А знаешь кто им заплатил?

— Тут и думать нечего. — Виктор пожал плечами. — Кроме финансистов больше некому. Они прикинули, с чего это всё началось и вычислили меня как стартовый актор. Ну и решили прихватить, чтобы расспросить поближе. Но это так, агония. Без постоянной подпитки деньгами, их сторонники разбегутся кто куда, и останется им только доживать по тайным убежищам и горным замкам. Но гадить конечно не перестанут.

— И вот в связи с этим, у меня к тебе большая просьба. — Брежнев улыбнулся. — Не ерепенься и прими охрану как должное.

— Да и не собирался, честно говоря. — Виктор пожал плечами. — У всякой свободы есть границы, а у меня и так было выше крыши. Ну и кроме того, хотел бы я вседозволенности и полной свободы, так не влезал бы в эту историю с нашей страной. Спокойно посмотрел бы на развал СССР, придумал себе уютное место где-нибудь в сфере инжиниринга, и всё такое. Но раз полез в это дело, тут уж нечего пищать.

— Правильная позиция. — Брежнев кивнул. — А то мне тут доказывали, что бы будешь упираться…

— Глупости это. Ну, да. Лишний раз с девчонкой не закрутишь, и в одиночестве у берега не посидишь. Но есть вещи главные, а есть второстепенные и третьестепенные, и так далее. И сейчас главное это развернуть огромную махину страны и мира в правильном направлении, чтобы после не бродить среди радиоактивных развалин.

Они бы говорили ещё долго, но пришёл неумолимый целитель, отправивший Виктора домой, а Брежнева на процедуры перед сном.

Утром отец выглянул в окно и присвистнул.

— Экая красавица перед подъездом стоит.

— Что там, Петя? — Тамара Анатольевна подошла к окну, и тоже посмотрела вниз. — Да, солидная машинка. У кого-то в подъезде свадьба? Баба Вера мне бы сказала. Вить, это часом не за тобой?

— За мной. — Хмуро кивнул Виктор, выходя из ванной. — Вчера же стреляли рядом с главным корпусом. Вот и решили, что ценного меня нужно беречь.

— Я чего-то не знаю? — Пётр Александрович приподнял бровь.

— С какого момента? — Уточнил Виктор, подъедая приготовленный мамой омлет.

— Витя, сейчас нарвёшься. — Грозно произнёс отец.

— Всё-всё. Уже боюсь. — Николаев младший вытащил из кармана несколько документов, и разложил перед родителями. — Это служебное удостоверение. Это удостоверение личности офицера, это права на управление автотранспорта, это пропуск в Кремль, и разрешение на ношение оружия в особой зоне. Пока всё.

— Ох нихрена-ж себе. Информационное управление Верховного Совета. А я тебя хотел к нам пристроить после института.

— Петя, Начальник любого управления Верховного Совета СССР — это вообще-то генеральская должность. Так что он сам кого хочешь пристроит. — Негромко произнесла мама и взяла в руки удостоверение офицера. — Звание пока небогатое, но я так понимаю это для облегчения выдачи оружия.

— У тебя есть оружие? — Удивился папа.

Тамара Анатольевна в ответ только фыркнула.

— Занимался бы ты стиркой, сразу учуял запах пороховой гари и оружейного масла.

Виктор в ответ открыл полу пиджака показывая браунинг в подмышечной кобуре.

— Всё страньше и страньше. — Прокомментировал Пётр Александрович, и собрав все документы в стопку, протянул сыну. — А пропуск в Кремль, это… к самому?

— Ага. — Виктор кивнул. — Вчера поздно приехал, как раз засиделся у Леонида Ильича в гостях.

— А институт? — Спросила мама.

— Буду заканчивать. — Виктор развёл руками. — Без бумажки ты букашка.

— А с бумажкой — человек[51]! — Со смехом закончил папа.

Мальчиков-мажоров в МАИ училось немного. В основном они поступали в МГИМО, МГУ, и даже временами в МехМат, но и при таком раскладе некоторое количество детей высокопоставленных родителей в авиационном институте присутствовало. Но подавляющая часть их училась формально, пребывая всё время, где-то во властных эмпиреях вместе с родителями, и не опускаясь до грешных инженерских дел. Но даже при всём этом, никто из них на Чайке с охраной не ездил. Впрочем, вокруг Виктора уже наслоилось столько легенд и мифов, что одним больше ситуацию никак не меняло. Особенно учитывая то, что короткую схватку Николаева и двух девушек с бандитами видела на одна сотня человек, и естественно баллады об этом эпическом сражении разлетелись по всему институту, и обросли такими подробностями, что заставили бы стыдливо заткнуться даже Геракла.

Поэтому белоснежная Чайка, и пара крепких парней рядом, ситуацию уже никак не могли испортить. Но на следующий день всё опять закрутилось по-новой, когда Виктору позвонили из ГОНа, и попросили забрать новенький Линкольн, который пришёл в качестве подарка от американцев.

Машина была сказочно хороша. Одна из наиболее удачных моделей этой марки, да ещё и со спецотделкой и бронированием по всему кузову. Но конечно на улицах Москвы, лимузин смотрелся предельно вызывающе, что конечно Виктора не радовало, но тут тоже ничего нельзя было поделать. Подарок государственного уровня он мог только принять с благодарностью, что он и сделал, написав большое письмо президенту Никсону, и Перри Басу.

К счастью молодёжь вообще не умеет долго обсуждать одну тему, и уже через месяц о Николаеве разъезжающем на лимузине с охраной только иногда шутили, причём совершенно беззлобно.

Сессию Виктор сдал на одни пятёрки, хотя кое-кто из преподавателей сделал попытку завалить его. Но к этому он отнёсся с юмором, как минимум потому что всё знал, и на все дополнительные вопросы ответил чётко и быстро. Кроме этого, в актив года можно было записать сдачу всех лётных нормативов на Су-24, и внесение этого типа машин в лётную книжку как разрешённого к полётам. Пришлось правда подогнать на аэродром ещё пять топливозаправщиков с керосином, но с учётом того, что весь он уходил на подготовку пилотов, это вообще можно было назвать шефской помощью.

Парни из охраны конечно чуть побухтели по поводу полётов, но Виктор им объяснил, что в воздухе над Москвой появление арабских террористов и израильских диверсантов настолько маловероятно, что этой угрозой можно пренебречь.

Брежнев тоже был не в восторге от полётов Николаева, но понимал, что поводок не должен быть слишком коротким.

К июню 74 года налёт у Виктора был уже больше двухсот часов, что было вполне нормально и для строевого пилота и он никогда не упускал возможность выбраться на аэродром. Тем более что в ЛИИ заканчивали испытания Ми-24 и начались испытания винтолёта (конвертоплана) Ми-30, и сверхмощного вертолёта В-12. Под это дело Виктор договорился пройти обучение полётам на вертолётах, и вообще полазил по винтокрылым машинам на стоянке института.

В реальной истории советский проект конвертоплана загубили постоянные капризы военного ведомства, превратившие разработку летательного аппарата в невнятный долгострой, а позже похоронив его под обломками СССР, но в этой истории Виктор решил не дать армии испортить хорошую машину. Он вообще считал, что опыт создания разных летательных аппаратов, в том числе и странных уродцев типа американского Convair XFY Pogo — экспериментального истребителя вертикального взлета и посадки, только на пользу авиации практической, поскольку решает проблемы, которые только встанут перед авиаконструкторами.

А винтолёт, создаваемый в КБ Миля, уродцем совсем не был и при определённых условиях мог стать отличной заменой вертолёту, так как летал существенно быстрее, дальше и стоил при этом дешевле, что при советских расстояниях дело очень важное.

Со сверхтяжёлым вертолётом вообще была идиотская ситуация, когда от машины отказались заказчики (армия) и уже готовая машина, которая могла стать незаменимым помощником нефтяников, энергетиков и многих других, почему-то вдруг оказалась не нужна, буквально закопав сотни миллионов рублей, потраченных на её создание. За такое дело, вообще стоило бы посадить навсегда и комитет по вооружениям при министерстве обороны, и десяток-другой чиновников, но в этой реальности, когда военные полностью и бесповоротно отказались от В-12, Николаев съездил к председателю правительства, и разложив перед ним фотографии с вертолётом, объяснил, как в текущее время осуществляется доставка сверхкрупных опор линий электропередач, и негабаритных деталей оборудования в районы Крайнего Севера и вообще бездорожья. То, что можно сделать за один полёт, привезя готовую конструкцию, таскают более лёгкими машинами в десятки рейсов, собирая в неблагоприятных условиях рискуя человеческими жизнями и здоровьем.

Косыгин был действительно отличным управленцем и очень умным человеком, поэтому сразу собрал коллегию из министров геологии, нефтегазового сектора, и прочих заинтересованных лиц, и пообщавшись, они выдали первоначальный заказ на пятнадцать машин такого типа, создав по пути Авиационный Центр негабаритных перевозок, и единое бюро заявок на такие перевозки.

Вообще тема межотраслевых узлов, пришлась очень кстати в СССР. Так образовался Вычислительный Центр Совмина, Центр разработок и внедрения, где постоянно толклись разные кулибины и доморощенные левши, но временами центр выдавал нечто такое, что разом окупало его существование на много лет вперёд, как например случилось с установкой плазменного напыления высокотвёрдых покрытий. Цилиндры и поршни, обработанные в установке, показали тройной прирост надёжности, а детали коробки передач, двойной. Но внезапно случился скандал, когда Виктор узнал, что от всей огромной суммы экономического эффекта изобретателю полагается сто шестьдесят четыре рубля сорок копеек.

Собрав все материалы, Виктор снова поехал к Косыгину, и тот тоже был немало удивлён тому, что всякие писатели, композиторы и драматурги получали свою копеечку с каждого показа пьесы, издания книги, или трансляции песни по радио, телевидении и даже выступления ресторанной группы. А изобретатель получал несколько сотен рублей, ну максимум несколько тысяч, и свободен. При том, что собственность на изобретение по умолчанию себе забирало государство.

— Алексей Николаевич, это получается, что мы поддерживаем разных деятелей искусства, а инженеров и изобретателей просто уничтожаем. И почему мы тогда удивляемся что они стремятся уехать на запад?

— Да, ты прав. Ерунда получается. — Косыгин кивнул. — Предложения есть?

— Да. Предлагаю установить единый процент от вознаграждения что писателям, что инженерам. Сколько они там сейчас получают? Пять копеек с рубля? Ну так и давайте платить нашим кулибиным столько же. Это будет как минимум честно. Ну а по справедливости, конечно изобретатели должны получать больше. Потому как написать книгу куда проще чем придумать новый механизм или совершить открытие. Знаете что например у Королёва зарплата была меньше чем у Михалкова[52]? И это нормально?

— Ну бред конечно. — Косыгин кивнул. — Спасибо. Я дам команду, и расценки пересмотрят.

А пока раскручивалась бюрократическая машина, Виктор заплатил изобретателю из своих десять тысяч рублей, что сразу позволило ему купить квартиру для сына.

Эффект от того, что случилось, был подобен взрыву. Разлетевшись среди изобретателей, информация о том, что за реальные изобретения платят реальные деньги, привела к тому, что в Москву потянулись и стар, и млад с тубусами, папками, и просто тетрадными листками, где было всё. От вечного двигателя до автокормушки для домашних животных.

Пришлось в срочном порядке пробивать через Совмин организацию приёмного места, где в три стадии, инженеры и юристы обрабатывали все предложения, и в случае хоть какой-то возможности реализации передавали выше, где с предложениями работали более квалифицированные инженеры, сортируя их по отделам, и уже от них поступали сводные предложения по реализации разных затей.

Конечно много было шлака, но много и действительно интересных идей, расходившихся по ведомствам. Но изюминкой всего процесса было не это, а «обоснование отказа». Если предложение заворачивалось, то отказавший специалист писал короткую записку с обоснованием отказа, и вместе с копией поданного текста упаковывалось в конверт, который попадал в архив, откуда мог быть извлечён для повторной проверки. Так с работой расстались два специалиста причём один из них, сразу переехал в следственный изолятор по делу о саботаже. Поэтому специалисты первого уровня стремились скорее пропустить идею, чем отказывать в реализации.

Самые сложные, и непонятные предложения собирались в виде бюллетеня на столе у Виктора, и он по часу в день тратил, разбирая плоды народного творчества. Несмотря на вроде бы глупость всей затеи, на которую ему указал и Косыгин и даже Брежнев, Виктор смог доказать, что в стране должно быть место, куда может прийти человек со своими предложениями и знать, что как минимум пара человек посмотрит, что он там написал. Например, уже пошли в дело несколько марок сталей некоего провинциального металлурга, который всю жизнь занимался сталями и титаном, благодаря радиоинженеру-самодельщику, Волжский радиозавод начал выпуск усилителей высшего класса, а другой радиоинженер притащил в клюве весьма перспективную идею антенны для подвижной связи. Но настоящей жемчужиной было предложение инженера-нефтяника из Сургута, придумавшего новый сплав для бурильных коронок. Самая предварительная оценка экономического эффекта, выражалась в сотнях миллионов, и росла по мере включения в оценку других ведомств, заинтересованных в высокотемпературных сверхпрочных сплавах.

Да, шлака было под девяносто процентов, но если мерять экономической эффективностью на единицу затрат, то Бюро Изобретений и предложений было вполне на уровне богатого золотого прииска.

Виктор взял последний документ из папки, и вчитался в сопроводительную записку: «Невозможно проверить эмпирическими методами, нуждается в экспериментальном подтверждении», и глаза скользнули чуть ниже, где на пожелтевшем от времени листке над убористым машинописным текстом было заглавными буквами напечатано слово «Антиграв».