Крылатый лев (СИ)

Глава 30

Я не мог себе простить, что не сразу узнал ее, — как можно было не подметить манерные жесты, плавные движения, характерный поворот головы? Пиона — красавица, она всегда держалась по-королевски — будто всю жизнь только и делала, что занимала трон и снисходительно кланялась подданным.

Но какая же она чужая, какая холодная! Я не испытывал к ней ничего, кроме легкого любопытства, — как она-то здесь оказалась? Мои чувства исчезли, как пересыхает воробьиный ручеек в знойную пору, царственная девушка нисколько не волновала. Мучительно трудный путь сделал меня другим — что мне теперь Пиона?

Вот только Вишня… Где же тогда Вишня, зацепи змею за хвост?! Где Вишня?!

Ох, ну почему, почему я постоянно ее теряю?!

Я вертел головой, дергался, не в силах усидеть на месте, раздражал примостившихся за моей спиной гномов, и плевать мне было с высокой крыши на всю эту пышную церемонию.

— Слушай, Берлан, отпусти меня! — в отчаянии говорил я гному. — И тому, что с ружьем сидит, скажи: пусть не стреляет. Я слово даю — на площадь не полезу, никого не трону. Узнаю, где Вишня, — и вернусь!

— Приказа не было, — мерно повторял Берлан. — Сиди пока. Потом пойдешь. Куда скажут.

— Как ты не понимаешь?! Мне надо знать, где Вишня!

— Да хоть березка, хоть рябина, куст ракиты над рекой. Сиди пока.

— Но мне нужно найти Вишню!

— Да вот же я, — раздался позади тихий девичий голос, прогремевший для меня звонче чугунного колокола на главной городской башне.

Вишня шагнула ко мне и, видно, хотела обнять, но при гномах застеснялась, опустила глаза. Белка Алька, выпорхнув из ее волос, как красная бабочка, приветливо коснулась моих разгоряченных щек. Я снова попытался вскочить — и опять, движимый железной рукой Берлана, свалился на крышу.

Вишня стояла рядом, одетая в то же синее платье из Города берлог. Блестели на солнце чудесные вишневые прядки, плясали в моем сердце безумные солнечные зайчики.

«Подожди… Чему ты радуешься? — вдруг прошипел внутри осторожный лис. — Да, это Вишня. Но что у нее на уме? Что ты знаешь о ней? Друг она или враг? Долой эмоции! Прикинь! Подумай!»

Во все глаза я глядел на Вишню и слушал, как колотится мое сердце.

— Лион, ты что, не рад меня видеть? — в голосе Вишни заплескалась обида. — Почему ты молчишь? Я так долго искала тебя! А ты… Ну, ясно! — в сердцах сказала она, и глаза ее, без того темные, превратились в угольки. — Увидел Пиону — зачем теперь Вишня? Как же я сразу не догадалась…

— Да причем тут Пиона! — не выдержал я. — Какое мне дело до нее? Я-то решил, что это ты будешь гномьей королевой! Я подумал, что ты ради этого и пошла со мной к Облачному пику!

Вишня побледнела — почти так же, как там, в сливочном тумане Города берлог, и я испугался за нее. Но через секунду тлеющие угли в глазах Вишни полыхнули живым пламенем.

— Ах, вот ты как обо мне подумал! Вот что вообразил! Значит, я пошла с тобой, чтобы стать королевой? Скажи еще, что я подставила тебя, предала. А может, чуть не убила… Так, что ли?

Я молчал.

— Эх ты! А я думала, ты мне друг!

— Знаешь, столько событий случилось. Нужно во всем разобраться. Вот, смотри, весна на дворе…

— Сама вижу, что весна! Да разбирайся ты хоть сто лет!

Гномы, сидевшие и лежавшие на горячей крыше, поначалу глядели на нас с Вишней с доброжелательным любопытством, с интересом прислушиваясь к перепалке, но вскоре принялись шикать и возмущаться, — мы мешали наслаждаться красочным зрелищем. Там, внизу, торжественно восклицала по-гномьи Тереза, а Пиона, возвышаясь над ней, как лебедь над перепелкой, важно и снисходительно кивала. А ведь она наверняка не понимала ни слова, сказанного королевой. В школе-то училась хуже меня!

— Эй вы! Нашли время ссориться! — прикрикнул Берлан. — Коронация, может, раз в сто лет происходит, а вы гавкаете друг на друга.

— Я не гавкаю. Я не собака, — обиделась Вишня. — Не волнуйтесь, я ухожу.

— Подожди! Куда ты опять?!

В третий раз схваченный жилистым Берланом, я крепко приложился пятой точкой к черепичной крыше — ох, еще один такой рывок, и я неделю смогу сидеть только на мягкой подушке!

— Ну достал ты, старик! — злобно процедил я. Берлана мои слова не оскорбили: вцепившись в мою ладонь, будто защелкнув наручники, он невозмутимо наблюдал, как Тереза, подхватив большой красный бубен, пританцовывая, ходит вокруг Пионы, и колотит в него что было сил. Ну и традиции!

— Сильней ты меня, не спорю, — шепнул я гному. — Но пойми, я столько раз уже терял Вишню! Больше нельзя…

Я и договорить не успел, как Вишня оказалась по левую руку Берлана — не отпуская моей ладони, он ухитрился схватить ее за запястье и мощным рывком усадить рядом.

— Не даете красотой полюбоваться, чужаки болтливые, откуда только взялись на мою голову! Хотите говорить — говорите. Но не орите! Шепотом, шепотом!

— Да не хочу я с ним разговаривать! — фыркнула Вишня. — Он будет про меня гадости думать, а я — оправдываться? Больно надо! Отпустите меня!

— Вот это номер! — возмутился Берлан. — Нет уж, красавица, пришла — так сиди! Ты побежишь, он — за тобой, я — за ним… Не по возрасту мне в догонялки играть! Или в летопись попасть хотите? Мол, в таком-то году коронацию омрачило происшествие — прямо во время церемонии стража пристрелила двух не в меру энергичных чужаков… Не хотите? Вот и славно.

Некоторое время мы угрюмо молчали, невольно наблюдая за действом, происходившим возле бронзового памятника. Нарядные гномы устроили танец: они трогательно раскланивались, приседали, прихлопывали, выстраивались то в ряд, то в круг. Грянул вальс, и мгновенно образовались пары, — кружились гномы на площади, кружились гномы на крышах, кружились даже возле нас, и я всерьез испугался, как бы не обрушилась кровля. А старина Берлан, потряхивая плечами, мерно, в такт, покачивал головой.

— Вишня, Колдун мне внушил, что ты его подружка, — сообщил я, будто не было никакой паузы. — Не знаю, как это вышло.

— И ты ему поверил?!

— Я был дурак! — в отчаянии проговорил я.

— Это точно.

— Только вот что. Я чувствовал, что кто-то преследовал нас. И в пути — помнишь, как с Кузей кто-то столкнулся в воздухе? И там, на лужайке, где Пашка на драконе спас тебя от Колдуна! И на Золотой поляне… И дерево красное кто-то сжег. Я думал, это сам Колдун. Но ведь он не может быть во всех местах одновременно! Значит, он не врет о помощнике… И если это не Пашка-Пряник, не ты, не эм Реус, то…

«Пиона! Имя новой правительницы — Пиона!» — раздался громогласный рёв гнома-глашатая.

Мы вздрогнули и одновременно повторили: «Пиона…»

Пиона! Она с детства мечтала стать королевой, но в Светлом городе нет ни дворцов, ни замков. А вот над чужедальними гномами можно властвовать, и сокровищ у них немерено… Но как же к ним попасть? Можно подслушивать под окнами. Можно явиться в дом среди ночи под видом доброй гостьи и выведать секреты. Можно пообещать другу дракона, но оседлать его самой, передвигаться невидимо, бесшумно, да еще сбить на лету пухлого Кузю. Можно, умело управляя драконом, спалить красное дерево и направить приятелей в лес-чертополох. Можно украсть карту, наконец!

Пиона и Колдун были нужны друг другу. Пиона помогала Колдуну ставить нам палки в колеса — ведь тогда Вишня уж точно не доберется первой до Гномьей слободки и не наденет по случаю корону! А Колдун, как мог, поддерживал ее в пути.

Мы сбивчиво объясняли это друг другу, и все сомнения растаяли. Я узнал, что гномам, которые поначалу доброжелательно встретили меня и Вишню в лесу, Тереза сообщила, что в слободку уже явилась юная белокурая девушка из Светлого города. И девица эта назвалась, между прочим, моей подружкой, а Вишню объявила коварной самозванкой, интриганкой и мошенницей! Вот поэтому гномы и схватили Вишню, да и меня, на всякий случай, арестовали.

— Как хорошо, что тебя отпустили, — сказал я Вишне. — Меня вон на крючке держат…

— А кто ее отпускал? Она тоже на крючке! И под прицелом, — не глядя на нас, проговорил Берлан.

Я махнул на него рукой.

— У эм Тика самые дорогие драконы… — невпопад вспомнил я. — Они умеют прятаться, как невидимки! Наверняка Пиона спрятала своего зубастика где-нибудь в окрестном лесу… — пробурчал я и с негодованием глянул на Берлана. — Да отпусти ты нас! Не преступники мы, понимаешь?

— Понимаю… — проговорил гном. Его голос окреп, в нем появились железные нотки. — Понимаю! — повторил он так оглушительно, так что другие гномы уставились на него, как на привидение, а голуби, ворковавшие на ажурном флюгере, переполошились и взмыли в небо.

Я увидел, как встревоженно вскинула голову Тереза, — она только что сняла свою великолепную шляпу и вынула из копны волос корону-заколку, чтобы прицепить ее в прическу новой Королевы.

— Не убегайте! Догоним, — сухо предупредил Берлан и отпустил наши руки. Пока мы потирали затекшие кисти, Берлан поднялся во весь рост — не таким уж он и маленьким оказался, мне чуть ниже плеча! — и выдал громогласно и непреклонно:

— Корррронация отменяется!