Кровный враг

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ КАРПАТЫ

Луциан чувствовал приближение бури. Темные тучи прокатились по ночному небу, заслоняя звезды, в то время как сам воздух казалось, затаил дыхание в преддверии сильного возмущения в атмосфере. Он тревожно смотрел на небо, прекрасно понимая, что это была первая ночь новолуния, когда все ликаны были ослаблены. «Если бы я был Виктором», — мрачно размышлял он, — «я бы напал сейчас».

Он ждал нападения вампиров в течении нескольких дней, с тех пор как он послал череп Золтана обратно в замок по кускам. Виктор, несомненно, попытается отбить шахты, но когда?

Луциан стоял на крыше казарм солдат, которые присвоили его последователи ликаны. Вытесненные шахтеры, которых Луциан заставил снова раскопать рухнувшие стволы шахт, были вынуждены спать на улице, на земле, либо в заполненных серебром глубинах самой шахты, куда другие ликаны по— прежнему отказывались заходить.

Со своего насеста на вершине казарм, Луциан осматривал недавно возведённые укрепления лагеря. Деревянный частокол растянулся по ширине ущелья, заблокировав песчаную дорогу, ведущую к руднику. Дополнительные колья были загнанны в землю по бокам ущелья, их заостренные концы под наклоном смотрели вверх на скалистые склоны, ведущие к лесу выше. Теоретически, заострённые колья должны пронзать тех, кто попробует напасть со склона, как он и его воины ликаны недавно сделали.

Луциан чувствовал спокойствие от возведения укреплений шахты. По крайней мере, мы готовы к Виктору и его войскам.

Я надеюсь.

«Луциан!» — смотровой размещённый на частоколе окликнул его. Ликан часовой взмахнул факелом, чтобы привлечь внимание своего вожака. «Что— то происходит на дороге!»

«Я знал это!» — подумал Луциан, ругаясь под нос. Виктор не собирался допускать, чтобы эта безлунная ночь прошла впустую.

Он спрыгнул с шиферной крыши на узкую дорожку, идущую чуть ниже вершины частокола. Часовой, которого звали Одон, поспешил к нему навстречу. Помятый шлем котелок, забранный у одного из бывших стражников рудника, защищал череп ликана. «Смотри!»— сказал он, указывая на юг, — «Там что— то движется впереди».

«Где?» — спросил с тревогой Луциан. Он выглянул за частокол, глаза всматривались в тёмную дорогу, спускающуюся в ущелье. Темные тучи над головой сделали ночь даже чернее, чем обычно, и сначала он ничего не увидел, но постепенно он начал различать расплывчатые силуэты, заворачивающие по дороге к ним. Он увидел очертания большого деревянного сооружения, около восьми сотен футов вниз по дороге. Он услышал скрип и стоны тяжёлых механизмов.

Правда ранила его с силой выстрела катапульты.

«Берегись!» — воскликнул он, когда первый снаряд описал дугу в небе, летя на них. Свистящий шум наполнил воздух, когда большой кусок твердой скалы летел в сторону частокола.

Луциан прыгнул на землю, но Одон не был так удачлив. Быстро летящий камень ударил в вертикальные брёвна под ним. Ободранные стволы сосен разломались, и Одон вылетел с дорожки, рухнув вниз на каменистую почву посреди взорвавшихся деревянных обломков.

Вслед за первым валуном последовали другие, сметая частокол в щепки. Несколько снарядов промахнувшись в снесённые укрепления, обрушившись на сам горный лагерь. Снаряды громили шиферную крышу казарм, вызывая крики, потрясения и травмы ликанов, находившихся там. Луциан с ужасом наблюдал, как заряд пылающих углей обрушился с неба. Раскаленный ком попал убегающему ликану в спину, повалив его на землю. Пламя перекинулось на волосы и одежду.

«К оружию!» — закричал Луциан, пытаясь сплотить своих сторонников, но повсюду творился ад. Испуганные ликаны бегали в растерянности, пытаясь укрыться от ужаса, падающего с неба. «Соберитесь вокруг меня!» — крикнул он, доставая меч из— за пояса, — «Мы должны быть готовы защитить себя!»

В этот момент, разразилась гроза, добавляя хаоса. Молния мелькнула в небе, и почти сразу же раздался раскат грома. Дождь лил с неба, туша горящие угли и обливая всё остальное. Завывающий ветер дул в сторону Луциана, унося его срочные команды.

Затем новый звук присоединился к всеобщему шуму. Это звучало вначале как гром, прежде чем стать достаточно громким, чтобы в нём можно было узнать стук копыт лошадей, мчавшихся в ущелье к лагерю.

«Нет!» — думал Луциан, — «Не сейчас, не так!»

Легион конных вестников смерти выехал из ночи. Серебро блестело на копытах и доспехах скачущих боевых коней, а также на рогах, выступающих из блестящих стальных шлемов коней. Мёртвые всадники, одетые в малиновое сюрко поверх своих кольчуг и кожаной брони, подняли свои копья и мечи. Их грозные лошади легко преодолели раздробленные остатки частокола, прежде чем погнаться за перепуганными ликанами.

«Смерть сволочам ликанам!»

Ненавистные крики поднимались от вестников смерти. Они кромсали и пронзали неорганизованных ликанов, топча кровоточащие тела серебряными копытами своих бронированных боевых коней. Ольга, баюкая маленького Ференца в руках, попыталась и не смогла убежать от конного вампира, который неустанно преследовал ее мимо разрушенных бараков. Наклонившись в седле, вестник смерти ударил её в затылок булавой с серебряными шипами. Её мозги вырвались из её разбитого черепа. Ее длинные красные волосы стали ярко малинового оттенка.

Горе и вина пронзили сердце Луциана, когда он увидел, что бронированный конь вампира проехал подкованный шипами по упавшему телу Ольги, заставив замолчать душераздирающе кричащего маленького Ференца. «Она доверилась мне, а я подвёл её», — в отчаянии думал Луциан. Если действительно существовала загробная жизнь для ему подобных, он молился, чтобы мать и ребенок теперь воссоединились где— то далеко за пределами жестокой несправедливости этого мира.

Но не все ликаны бежали от наступающего противника, некоторые яростно отбивались. Арбалеты, забранные у предыдущих защитников шахты, стреляли в вампиров и их коней, а безоружные ликаны бросались на вестников смерти. Иногда им удавалось сбить конных воинов. Увы, эти доблестные защитники очень скоро были сражены сверкающими мечами войск Виктора.

Разгром напомнил Луциану о множестве других налётов на неосторожных ликанов, во многих из которых он участвовал сам. Но на этот раз он был по другую сторону баррикад от вестников смерти. «Мы были не готовы», — понял он, — «Я начал свою кампанию слишком рано».

«Вот ты где, ублюдок!» — услышал знакомый голос Луциан. Это был Ульрик — вестник смерти, которого он ранил в спальне Сони ночью, когда их раскрыли. Разъяренный вампир повернул свою лошадь и поскакал к Луциану, подняв меч над голово: «Твоя голова моя!»

Но Луциан нырнул под размахивающий клинок, а затем вскочил на спину лошади за Ульриком. Он стиснул ногами бока боевого коня и схватил за плечи вампира. Как ни странно, малиновый сюрко воина защитил ладони Луциана от серебряной кольчуги под толстой тканью. Прежде чем Ульрик успел среагировать, Луциан обнажил меч и перерезал горло вестнику смерти. Холодная кровь вампира забрызгала блестящий стальной ошейник, защищающий верхнюю часть шеи и гриву коня. Ульрик схватился за горло, но кровь продолжала хлыстать через пальцы в металлической перчатке.

«Моя голова не для того, чтобы на нее претендовали», — триумфально думал Луциан, скинув умирающего вампира с седла в грязь. Встревоженный конь Ульрика встал на дыбы, сбросив Луиана с его ненадёжного насеста на спине животного.

Он рухнул на землю всего в нескольких шагах от того места, где лежал Ульрик, испускающий свой последний вздох. Взволнованный боевой конь крутился вокруг и пытался растоптать Луциана подкованными серебром копытами, как будто пытаясь отомстить за своего павшего всадника.

Луциан увернулся от опускающихся копыт. Вскочив на ноги, он издал душераздирающий рев и пырнул обнажённую плоть коня острием своего меча. Нанесённая им рана была незначительной, но её оказалось достаточно, чтобы обратить боевого коня без всадника в бегство.

Он убил еще одного вампира, но бой был ещё далек до завершения. «Стойте!», — призвал он стаю, размахивая окровавленным мечом. Но безрезультатно. Без луны этого было недостаточно, чтобы подбодрить их. Ликаны в панике бежали мимо него, практически унося его вперёд в своём стремительном бегстве. Он чувствовал, себя как лосось, боровшийся с течением.

Обезумевшие от страха ликаны отчаянно пытались спастись от вампиров всадников, протискиваясь мимо заостренных кольев по бокам ущелья и карабкаясь по скалистым склонам, несмотря на дождь, потоками бегущий вниз по склону. Не удержавшись на скользком склоне, многие обезумевшие мужчины и женщины съезжали обратно к ожидавшим их кольям. Мучительные крики насаженных ликанов прибавились к оглушительному ропоту.

Ужасная вспышка молнии осветила небо, коротко превратив ночь в день, и Луциан увидел Виктора верхом на угольно— черном боевом коне. Заострённые крылья летучей мыши на шлеме вырисовывались на фоне вспыхивающих облаков. В этот момент старейшина вынимал свой гигантский палаш со спины пронзённого ликана. Его холодные голубые глаза встретились с глазами Луциана через поле боя.

«Совратитель!» — крикнул он, перекрикивая гром.

«Убийца!» — в ответ обвинил его Луциан.

Пришпорив Аида, Виктор бросился вниз на Луциана. Серебряный рог на лбу лошади был нацелен прямо в грудь ликана, в то время как окрашенный кровью меч старейшины был поднят наготове. Луциан колебался, сомневаясь в том, что он сможет убежать от мчащегося на него боевого коня. Он поднял собственный меч, желая отомстить за Соню, понимая, что шансы не велики.

Золотой солнечный луч упал прямо на Соню… ее бледное лицо почернело и осыпалось…

Однако прежде, чем он успел вступить в бой с её беспощадным отцом, стальная стрела со свистом прилетела из ниоткуда и ударила Виктора в бок, выбив старейшину из седла. Удивлённый Луциан обернулся и увидел Йозефа, стоящего в нескольких метрах от него, с большим тисовым луком в руке.

«Ты с ума сошёл?» — воскликнул седой ликан. Он протянул руку, чтобы взять ещё одну стрелу из колчана: «Этот ублюдок растоптал бы тебя!»

Он открыл было рот, чтобы дальше попрекать Луциана, но застыл от потрясения, когда серебряный рог другого боевого коня пронзил его сзади. Конец рога вышел у него из груди. Кровь хлынула изо рта Йозефа. Лук выскользнула из пальцев, упав в грязь у его ног. Бронированный боевой конь встал на дыбы, подбросив тело ликана в воздух.

Луциан был потрясён скоростью и внезапностью смерти своего лейтенанта. Подумать только, доблестный солдат пережил крестовые походы, чтобы погибнуть здесь так внезапно.

«Прощай, мой друг. Твоя жертва не будет напрасной».

Повернувшись к Виктору, Луциан увидел владыку, поднимающегося на ноги посреди беспорядочной бойни. Грязь покрывала малиновое сюрко старейшины, скрывая грозного дракона вышитого на нем. Держа меч в руке, Виктор посмотрел на Луциана через перемешавшиеся бегущие и сражающиеся фигуры. «Я приду за тобой, ликан!» — пообещал он, — «Честь моей дочери будет отомщена!»

«Ты, мстишь за Соню? Отец, который приказал ее казнить?» — неуместный гнев старейшины взбесил Луциана, — «Если бы не ты, Соня и я могли бы жить счастливо вечно с нашим ребёнком рядом с нами!»

Руководствуясь примитивными инстинктами, он хотел остаться и сражаться, требуя справедливости за его мученическую любовь, но разум советовал иначе. Луциан вспомнил непреодолимую силу Виктора, которую он ощутил на себе во время их противостояния в спальне Сони. Один на один у него нет шансов выстоять против могущественного старейшины.

Его инстинкт самосохранения победил.

Луциан развернулся и побежал.

Вдалеке грохотал гром. Крэйвен был благодарен, что он не сопровождал Виктора и других вестников смерти на сегодняшний штурм захваченного серебряного рудника. Бессмертие, как он считал, было слишком коротко, чтобы мокнуть и дрожать на холоде, проделывать длинный путь по грязи в тяжёлой броне просто ради возможности убить несколько выскочек ликанов. Он был вполне доволен, что мог остаться в уютном помещении сегодня, наблюдая за замком в отсутствие Виктора.

Чего нельзя было сказать о Сорене, который был явно возмущен, что его оставили в стороне снова. Бородатый надсмотрщик угрюмо сидел за деревянным столом в большом зале, проглатывая обиду каждый раз, когда он исподлобья смотрел в сторону далекой грозы. Его серебряные кнуты бесполезно лежали на столе.

Крэйвен, выросший на дворцовых интригах при дворе короля Генриха I, видел в этом удобный случай. «Рассерженный объект может быть полезной пешкой», — отметил он.

«Ну, давай разделим питьё», — сказал он искренне, садясь против Сорена. Он поставил кувшин подогретой крови и пару кожаных кружек на стол между ними. «Какой смысл жить вечно, если мы не пользуемся маленькими радостями жизни? «

«Такими как власть», — подумал он.

Сорен хмыкнул, но налил себе кружку крови. Его хмурое лицо оставалось мрачным, как и раньше. Очевидно, необходимо нечто большее, чем просто разделить питье, чтобы заставить ирландского вампира заговорить.

«Я размышлял», — начал Крэйвен, глядя вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Он и Сорен, казалось, были сейчас одни в зале. «Служение старейшинам имеет особый недостаток. Ты знаешь что это?»

«Их чертова неблагодарность?» — проворчал Сорен.

Крэйвен молча, поздравил себя за полученный ответ от молчаливого надсмотрщика. «Нет, это то, что как бессмертные, они никогда не уступят свою власть тем, кто прейдет после них. Не имеет значения, насколько ты или я можем подняться — или упасть — в их глазах, они всегда будут там, сохраняя абсолютную власть для себя».

«В самом деле», — подумал он, — «какая польза от амбиций, когда трон навсегда останется вне досягаемости?» Это стало совершенно ясно за последние несколько месяцев, что, независимо от того, как бы он услужливо не угождал Виктору, деспотичный старейшина всегда будет относиться к нему всего лишь как к вассалу. Я не стал бы вестником смерти, рискуя смертельными ранами ради социального продвижения, только ради того чтобы провести вечность, нюхая только порог абсолютной власти и роскоши.

«Ты говорил о неблагодарности?» — напомнил он.

«Да», — жаловался Сорен, — «Я служил верой и правдой ковену почти четыре века, держа ликанью чернь в узде, и все же от меня отвернулись — и все потому, что одна распутная проститутка позволила ликану залезть себе под юбку». Он сделал глоток из своей кружки, а затем вытер рот рукавом. «Разве моя вина, что дочь старейшины была шлюхой?»

«Конечно, нет», — охотно согласился Крэйвен, — «Любой может видеть, что с тобой очень плохо обошлись». Он наклонился вперед, в его голосе появились заговорщические нотки. «Быть может, мы можем помочь друг другу улучшить нашу собственную участь?»

Сорен оторвал мрачный взгляд от своего стакана. Он рассматривал Крэйвена с осторожным интересом: «Как это?»

«Кто знает?» — сказал Крэйвен, пожав плечами, — «У меня нет определённого плана, пока. Но я осмеливаюсь сказать, что благоприятные возможности будут возникать со временем. В конце концов, мы так же бессмертны, как и старейшины». Он лукаво улыбнулся: «Более того, если мы будем умны и достаточно терпеливы, мы могли бы даже пережить их».

Подняв кружки, два вампира закрепили свой альянс.

Угрозы Виктора преследовали Луциана по залитому кровью горному лагерю. «Беги ради своей жизни, ты трусливая тварь!» — бранился старейшина, рубя и кромсая каждого злополучного ликана вставшего между ним и его добычей, — «Для тебя нет спасения!»

Проливной дождь обрушился на Луциана. Он бросился к свободе. «Прости меня, Соня», — умолял он её дух, стыдясь того, что у него не хватило грубой силы, чтобы отомстить за убийство своей невесты. «Если бы только был некий тайный эликсир, который дал бы мне силы, чтобы противостоять старейшине», — жаждал он, — «но такие зелья были просто легендой».

Он бросился к входу в шахту. По его приказу, захваченные шахтёры снова раскопали ствол шахты, превращая старый дренажный туннель в экстренный запасной выход, который, пожалуй, был его единственным путём пережить эту адскую ночь. Увидев вход перед собой, он бросился в чернильную тьму шахты. Крики умирающих ликанов последовали за ним.

Дождевая вода стекала по наклонному туннелю, превращая пол ствола шахты в неглубокую реку. Сохранять равновесие было трудно, Луциан поскользнулся на предательском камне и вытянул руку, пытаясь не упасть. Ладонь зашипела, когда он дотронулся до жилы серебряной руды, и он отдёрнул руку, ругаясь от боли. Он, спотыкаясь, пошёл вниз по туннелю.

Без факела или фонаря, он был вынужден ориентироваться в стигийской темноте шахты по памяти. Несколько тонн твердого известняка приглушали грохот на улице, который становился всё слабее, чем глубже он спускался под землю. К счастью, вопли его умирающих последователей также исчезли. Поток воды, бегущий мимо его лодыжек, заглушил любые шаги, которые могли следовать за ним, но он знал, что Виктор не мог отстать. «В своей искажённой форме», — признал Луциан, — «старейшина не меньше намеревался отомстить за смерть Сони, чем я».

Наконец, он пришёл к перекрестку, где узкий боковой туннель расходился от главного ствола шахты. Это был спасительный проход, который он искал, приведёт к отдельному выходу на восточной стороне горы. Луциан резко повернул вправо на перекрестке, вскарабкался на груду пустых камней к началу старого дренажного туннеля.

Он быстро поспешил вниз по тонкому стволу шахты, больше не беспокоясь, что потеряется в темноте. Его сапоги разрезали илистую воду, текущую мимо его лодыжек. Надежда расцвела в его сердце, возможно, он сможет пережить эту ночь, в конце концов. Он улыбнулся по— волчьи, когда представил себе разочарование Виктора, когда он поймёт, что простой ликан снова ускользнул от его «правосудия». «Никогда не стоит недооценивать хитрость волка», — злорадствовал он, — «особенно жаждущего мести».

Свет поднятого фонаря, лежащего прямо на его пути, в одно мгновение разрушил все надежды Луциана. Он заскользил, остановившись при виде бронированной фигуры, стоящей прямо перед выходом, который он искал. Блеснула молния, показав никого иного, как самого Николая, держащего фонарь в одной руке и украшенный драгоценными камнями окровавленный меч в другой. Тела искалеченных ликанов растянулись на полу туннеля позади него, наполовину погруженные в убывающую дождевую воду. По— видимому, Луциан был не единственным ликаном отступившим в шахты.

«Разрази меня гром», — захохотал принц вампиров, — «если это не сам гнусный зверь». Он повернул свою голову на окровавленные трупы за ним. «Какое счастье для меня, что я обнаружил этих злодеев, пытающихся сбежать через потайной выход, но, как оказалось, удача ускользнула от меня. Я должен был заподозрить, что там всего лишь какое— то отверстие для болта».

Луциан не желал перебрасываться словами с Николаем. Он слышал, как тяжелые сапоги шлепали по туннелю за ним и понял, что назад пути нет, можно было идти только вперёд. «Отойди в сторону!» — сказал он, поднимая меч, — «Я не буду отвлекаться на таких, как ты!»

«Высокомерный щенок!» — сардонически засмеялся Николай, — «Зачем, я осваивал искусство фехтования, в то время как ты опорожнял ночные горшки своих господ!» Он поднял фонарь выше, позволяя Луциану лучше рассмотреть его насмешливое выражение лица. «Подходи, ликан, посмотри, как сражаются чистокровные!»

«Твоя кровь не чище моей», — сердито подумал Луциан, желая, стереть ухмылку Николая с его лица. Обнажив клыки, он побежал на сына старейшины, размахивая мечом.

Николай умело парировал резкий удар Луциана. Искры полетели во мрак, сталь встретилась со сталью. Луциан атаковал вновь, но Николай блокировал удар, даже не выпуская из рук фонаря. «И это всё, что ты можешь, ликан?» — насмехался вампир, — «Не удивительно, что твоему виду суждено быть рабами до конца времён. Вы всего лишь стая невежественного скота!»

«Лучше, чем выводок бездушных паразитов!» — огрызнулся Луциан, — «высасывающий жизнь из всего, к чему прикасается!» Кровь забурлила в его жилах. «Соня была единственной среди вас, у кого было бьющееся сердце! «

Несмотря на свою ярость, всё же Луциан быстро понял, что Николай просто играл с ним. Он ударил ложным выпадом и парировал, но клинок вампира вынудил Луциана подниматься вверх по дренажному туннелю. Сапоги и голос вампиров эхом доносились их других частей шахты, Луциан знал, что у него есть считанные минуты, прежде чем звук и звон мечей привлечёт Виктора и других вестников смерти.

У него мало времени.

Николай казалось, сделал такой же вывод. «Пора покончить с этим», — заявил он, разоружив Луциана элегантным взмахом меча. Железный клинок Луциана со всплеском упал на землю, исчезая под кровавым потоком, стекающим с верховья шахты.

Гром гремел над головой, Николай подталкивал Луциана острием своего серебряного клинка, тыкая безоружного ликана в грудь. Луциан стиснул зубы, не желая доставить наследнику Маркуса удовольствие слушать его скулеж от боли. «Если бы луна светила ярко», — вскипел он, — «я бы разорвал на части этого горделивого вампира своими зубами и когтями!»

«Виктор предпочёл бы сам быть твоим палачом», — объяснил Николай спокойно, — «но наверняка меня простят за устранение того самого зверя, который изнасиловал мою собственную дорогую невесту». Он непристойно подмигнул. «Скажи мне, прежде я порежу тебя на кусочки, была ли прекрасная Соня столь же осведомлённой в постели, как и в вопросах искусства и философии? Жаль, у меня никогда не будет возможности узнать это самому!»

Неконтролируемая ярость проникла в каждую частицу бытия Луциана. Как смеет этот кровосос сибарит осквернять память Сони? Непристойные намёки Николая рассердили Луциана даже больше, чем острие серебряного меча, тыкающее ему в грудь. Он открыл свою пасть, зарычав наперекор, и был поражён, почувствовав как мышцы и кости изменяются под кожей.

«Что это?» — думал он в изумлении. Это было невозможно, луна была темной — но он чувствовал первые признаки приближающегося преобразования.

Каждый волосок на его теле ощетинился и начал расти. Его пальцы рук и ног завились в когти. Его позвоночник вытянулся под его промокшей туникой. Кости скручивались и смещались по отношению друг к другу. Кровь стучала в висках.

«Да!» — думал он c воодушевлением. Боль была хуже, чем обычно, как будто его плоть была вынуждена приобрести несвойственную ей форму, но Луциан отказывался сдаться. Благодаря своей силе воли он толкнул изменения вперед. Вот и все! Он призвал своего внутреннего волка, который рвался и огрызался внутри его слабого человеческого тела, сдерживающего его. Рви рейтузы! Рвись на свободу!

За Соню!

«Увы, я боюсь, Виктору придется довольствоваться твоей головой на копье», — заявил Николай, слишком восхищённый звуком своего голоса, чтобы обращать внимание на предупреждающие знаки ускоренной метаморфозы своего врага, — «Без сомнения, он захочет, продемонстрировать её где— то в замке, возможно, во внутреннем дворе у всех на виду. Это должно заставить остальную часть твоей неотёсанной породы повиноваться… подожди! Что происходит?»

Его невнимательность обошлась ему очень дорого. Последние судороги ломали тело Луциана. Тогда, впервые в истории бессмертных, оборотень призвал свою вторую ипостась без луны. Кошмарные формы огромного чёрного зверя заполнили узкие границы ствола шахты.

«Нет!» — выпалил Николай с широко раскрытыми глазами от шока. Его фонарь выскользнул из пальцев и рухнул в бегущую воду: «Этого не может быть!»

Лохматая рука с силой ударила принца, выбивая меч у него из руки. Второй удар разрезал кольчугу Николая, как если бы она была сделана из марли. Когти как кинжалы вспороли кишки вампира, вываливая его холодные внутренности на пол туннеля. Свернувшаяся кровь превратила проточную воду в алую.

«Ты никогда не знал, Соню, как я», — мстительно подумал оборотень. Он рванулся вперед, раздробив череп Николая между своими мощными челюстями. Он хотел бы остаться и не спеша расчленить принца, но его уши услышали звук, по крайней мере, полдюжины вестников смерти, спускающихся по боковому туннелю к нему, разгневанный старейшина был в их числе.

«Прочь с дороги!» — с нетерпением заорал Виктор, — «Зверь мой!»

«Не сегодня», — решил Луциан. Даже в форме волка, он не был готов сразится с Виктором один на один. Как бы он не хотел отказываться от драки и армии, которую он невольно привёл к бойне, он не мог отрицать тот неопровержимый факт, что битва сегодня была уже проиграна. Если он умрёт вместе с остальной частью стаи, это ничего не изменит. Только сбежав сейчас, он мог надеяться на продолжение своего крестового похода против Виктора и его кровожадных паразитов. «Лучше отомстить за моих последователей позже, чем умереть сейчас вместе с ними».

Упав на четвереньки, он выскочил из шахты и направился к лесу ниже. Ветер, дождь, гром и молнии подталкивали его вперед вместе с дразнящей надеждой, что однажды Виктор узнает каково это, спасаться бегством ради своей жизни. «Теперь, когда луна уже не имеет власти надо мной, нет ничего невозможного».

Несмотря на сегодняшнее тяжкое поражение, он пообещал продолжать свою войну против Виктора и других вампиров. «Где— то», — думал он, — «должен быть способ противостоять поразительной силе старейшин, какая— то тайна, скрытая у самых истоков наших рас».

«Я познаю эту силу», — решил он, — «независимо от того, сколько веков это займёт».

Моя война только начинается.