41

Герлофу для его корабликов нужны были пустые бутылки, поэтому он каждый вечер за ужином выпивал бокал вина. Но у него никак не хватало решимости взяться за постройку брига — кусок красного дерева, подаренный ему Йоном, так и лежал нетронутым с самой Пасхи.

Время проходило незаметно — поспал, поел, посидел на солнышке… И конечно, дневники.

Он читал записи покойной жены, медленно, не больше странички за раз, и долго думал над прочитанным.

Сегодня у нас 18 сентября 1957 года.

Мне стыдно, что я ленюсь писать, но сегодня дала себя слово написать — и вот, пишу. Уж очень много случилось за это время. Были на похоронах Оскара Свенссона в Кальмаре, потом у меня был день рождения. Сорок два года.

А в воскресенье была конфирмация моего племянника Биргера в Йердлёсе. Все было очень торжественно, и пастор Эк задавал Биргеру вопросы — по-моему, очень трудные.

Герлоф вчера уехал поездом в гавань, а сегодня утром они должны уйти в Стокгольм. Девчонки поехали на велосипедах в Лонгвик, так что я одна — ну и хорошо. Одной тоже иногда неплохо побыть.

Сегодня пасмурно, и ветер очень крепкий — уже начинаются осенние ветра. Я знаю, Герлоф хорошо управляется со своей баржой в любую погоду, но все равно, дай Бог ему спокойного плавания. Еще почти два месяца до конца навигации.

Сижу вот на веранде и пишу потихоньку. Девочки уехали, я их проводила и пошла в дом. Гляжу, на нижней ступеньке лежит брошка. Красивая такая, в форме розы, выглядит как серебряная, хотя, конечно, вряд ли. Наверное, мой бесенок принес. Не знаю, что с ним делать… беспокойство одно.

Герлоф отложил дневник, подумал, встал и пошел в дом.

Желтая шкатулка для украшений лежала в комоде в его комнате, завернутая в старый морской флаг. Он открыл замок и уставился на живописную кучку цепочек, колец, сережек и браслетов. Некоторые неплохо бы почистить. А вот и эта брошка — и, правда, в форме розы, а посередине маленький красный камушек.

Видел ли когда-нибудь на Элле эту брошь? Насколько он помнил, нет. Не видел.

Загрузка...