Кровавый плен

Глава 8. Господская обитель

Кара не заметила, как сознание утянуло в пустоту. Гнетущее чувство обволакивало и засасывало в пучину тягостных ощущений: расплывчатых, неосязаемых, неконтролируемых. Вокруг расстилался лишь мрак, обернутый тревожностью, что тягуче сочилась со всех сторон, все ближе подступаясь к телу. Боль, сперва еле ощутимая и мимолетная, а затем нарастающая и пульсирующая прокатилась по спине, слегка покалывая и сжимая кожу. Хаотичные дымчатые образы и лица сливались в стремительный неясный водоворот.

Через барьер подсознания скрежетали приглушенные знакомые голоса, а нарастающий звенящий гул, мучительно распирающий голову, пытался удержать, не позволить ни единому слову пересечь черту. Но речь, обрывчатая и лишенная смысла, все же прорывалась.

«Как это ни печально, – шептал бархатный женский голос, – как это ни прискорбно…»

Темная пелена забытья вновь утягивала фразу в пустоту, рассеивая ее смысл, но голос упорно продолжал звучать. Одни и те же слова. Снова и снова.

Как это ни печально, – повторял голос с тоской и сожалением, – как это ни прискорбно… – и снова замолкал».

Упрямо продираясь через пелену распирающей боли, отделяющую от вожделенного понимания услышанного и пытающуюся не дать сложить кусочки пазла воедино, Кара цеплялась за обрывки фраз и неуловимых мыслей как за последний шанс к прозрению перед падением в пропасть, пытаясь связать их в единую цельную нить. Мысль за мыслью, фразу за фразой…

«Как это ни печально, как это ни прискорбно, – в голосе таинственной девушки послышалась горькая улыбка, и Каре показалось, что темный силуэт, из сотни кружившихся перед глазами, отделился от общего водоворота и повернул к ней безликое лицо, - моя любовь должна стать твоей».

Кара очнулась от громкого стука в дверь, вынырнув из черной бездны на поверхность. Образы последний раз скользнули перед глазами и развеялись. Женский голос, показавшийся ей знакомым, тут же рассеялся и мгновенно забылся. Кара приподняла голову и прислушалась, не совсем уверенная, что стук ей не привиделся, и когда он повторился – вскочила с кровати, спеша к двери.

На пороге оказался молодой швейцар в строгой серой форме, представившийся Колином.

– Извините, я уснула. Вы давно стучите? – девушка поправила волосы и протерла глаза, кидая беглый взгляд на часы. Ровно пять вечера. Как и ожидалось, дядя весьма пунктуален.

– Нет, мисс Девис, я только подошел, – мужчина сдержанно кивнул в приветствии, – господин Реджи поручил мне проводить вас до авто. Позвольте ваш багаж. Вы готовы ехать?

К вечеру холлы академии опустели, и редкие прохожие совершенно не обращали внимания ни на швейцара, ни на открытую дверь апартаментов. Но, наверняка, уже каждый знал о том, что племянница директора съезжает, освобождая комнату для девушки с ограниченными возможностями. А знали ли они, что Кара переезжает именно к нему? Наверняка. Этот факт не особенно ее волновал, однако охотников до дружбы с молодой родственницей директора академии теперь явно прибавится. Вот так из обычной девушки из среднестатистической семьи, обычно не особо интересной для других, она превратилась в самый любопытный и занятный объект. Никого не интересовала она сама, естественно, потому что в глазах других студентов была лишь тропинкой к объекту их интереса.

Наплевать. Все равно, что они хотят. Меня это совершенно не волнует.

– Да, благодарю, – девушка открыла дверь шире, указывая на чемоданы, стоящие неподалеку.

Пока швейцар вывозил вещи, она поспешно поправила сбившуюся кровать и привела себя в порядок – умыла лицо, расчесала волосы, и когда Колин обернулся в ожидании, уже выходила из комнаты, нацепив на лицо маску спокойствия и решительности. Хотя все внутри сжималось от предстоящей поездки. В обитель Лэя Реджи. Мужчина протянул руку, забирая карточку, закрыл дверь и повел девушку на улицу, неторопливо катя за собой тяжелые чемоданы. Мимопроходящие студенты со скучающим видом оглядывались на них и следовали дальше. Солнце уже спряталось за тучи и не жгло так нещадно, как несколькими часами ранее.

Колин докатил чемоданы до багажника великолепного серебристого порша, припаркованного у ворот, и любезно открыл переднюю дверцу, приглашая девушку сесть. Кара подавила восторженный возглас от ценника служебного авто и с достоинством села, как будто ездила на таких каждый день. Конечно, это ведь элитная академия. И все здесь соответствует статусу обучающихся в ней людей. Белый кожаный салон сиял так, что страшно было прикоснуться даже к дверной ручке. Кара сложила руки на коленях, разглядывая внутренне убранство автомобиля, который выглядел так, будто только что выехал из салона. Сзади мягко хлопнул багажник. Интересно, Колин будет возить меня каждый день, или…

На место водителя сел Лэй, закидывая пиджак на заднее сиденье.

Когда он успел подойти?! Он что сам меня повезет?!

Мужчина завел машину и взглянул на Кару.

– Ты готова ехать?

– А… да… – промямлила девушка, абсолютно сбитая с толку.

– Пристегивайся, – произнес он тоном, в котором ей почудились холодные нотки.

Порш стремительно рванул с места, проскакивая через только-только начавшиеся раскрываться ворота, и Кара поспешила немедленно застегнуть ремень безопасности. Она прикасалась к нему очень аккуратно, стараясь не заляпать белоснежную ткань пальцами. Странно, что страшная авария в детстве, из-за которой ее тело получило уродливое увечье, не отразилось на психике в виде фобии или другой особенности, если не считать периодических кошмаров. Быстрые автомобили, узкие дороги и даже недавняя авария не особенно пугали ее.

Директор пребывал в молчании, вид у него был утомленный и весьма напряженный. Утром это не так бросалось в глаза, как сейчас.

Опять всю ночь не спал?

Янтарные глаза, следящие за дорогой, казались пустыми, будто мыслями он до сих пор находился в рабочем кресле.

– Ты разобралась со своим ухажером? – Лэй вдруг нарушил молчание, включая негромкую расслабляющую музыку.

– Да, он больше вас не побеспокоит. Извините, дядя.

Могла ли она называть его по имени? А на «ты»? Даже дышать рядом с ним было неудобно, не то что по имени обращаться: настолько сильно укрепился в ее мыслях непростой характер директора, с которым даже мало-мальски не хотелось сталкиваться, особенно в негативных ситуациях. А от его статуса, влияния и положения в обществе откровенно захватывало дух, когда она пыталась осознать, что находится в родственной связи с таким человеком. И, похоже, из-за Танана он особо не злился, поэтому Кара более-менее расслабилась. Тучи сгустились и почернели, тяжело повиснув над темным лесом, замершим в ожидании освежающего дождя после дневного пекла.

Кара чуть повернула голову, ненавязчиво разглядывая мужчину рядом с собой. Лента, собирающая сзади темно-русые волосы в аккуратный хвост, ослабла, и отдельные пряди выбились вперед, слегка прикрывая лицо. Серая приталенная жилетка в мелкую клетку, поверх белой рубашки, статно облегала крепкую мужскую грудь, а рукава, закатанные до локтя, обнажали бледные изящные предплечья. Он крутил руль, едва прикасаясь к нему пальцами и погрузив взор в стремительно улетающую под колеса дорогу. Кара залюбовалась дядей, в очередной раз упрекнув себя за излишний интерес к нему как к мужчине, а не к родственнику.

И все же почему? Почему ма…

– Хочешь знать про наши отношения с твоей матерью? – устало отозвался он.

Внезапный вопрос застал врасплох. Девушка поспешно отвернулась, скрывая выступивший румянец и удерживая себя от стыдливого хлопка по лбу.

Неужели я так сильно пялилась, что он заметил?

– А можно? – вопрос сам собой неожиданно слетел с губ.

Зачем?! Зачем сейчас поднимать эту тему?!

Она ни в коем случае не собиралась заводить болезненный разговор так скоро.

– Спрашивай, – голос его звучал так же спокойно, как и прежде. Ничто не выдавало раздражения или неудовольствия.

Кара вновь повернулась к Лэю, не спуская с него пораженного взгляда и не веря в то, что только что услышала. Ни его настроение, ни выражение лица не поменялись, поэтому она рискнула попробовать. Но как спросить так, чтобы слишком сильно не задеть неприятные воспоминания и не потревожить старые раны?

– Почему… почему вы не общаетесь с мамой? Что за раскол произошел в нашей семье? – спросила она, осторожно подбирая слова.

– Она тебе ничего не рассказывала?

– Совсем ничего, – Кара не спускала с дяди глаз, пытаясь не упустить ни малейшей эмоции на его лице.

Лэй на некоторое время замолчал, погрузившись в себя, в то время как девушка продолжала буравить его пытливым взглядом.

– Миранда должна была занять директорское кресло, – мрачно отозвался он, – но вместо этого встретила Джозефа Девиса и без ведома отца сняла со счетов академии крупную сумму денег, преследуя благие намерения помочь своему возлюбленному избраннику покрыть огромные долги и возродить истлевший бизнес.

В полнейшем изумлении Кара ошарашенно воззрилась на дядю, отказываясь верить в услышанное.

Неужели мама могла так поступить?

Ничего подобного ни мать, ни отец ей не рассказывали, что было понятно, ведь эта история совсем не красила их с точки зрения человеческих поступков и выставляла в совершенно ином свете, нежели их видели все вокруг. Кара выросла, пребывая в уверенности, что родители – самые честные и ответственные люди, деятели науки.

– Когда отец отстранил ее от семейных дел, – продолжил Лэй уже более холодно и отчужденно, – она заявила, что больше не намерена поддерживать с нами связь, раз мы не желаем помочь ее избраннику. Но такая гордая и решительная была ровно до того момента, пока у них не закончились деньги. Даже с украденными отцовскими деньгами бизнес Джозефа так и не взлетел. Он вернулся ковыряться в своей грязи, после чего отец вычеркнул Миранду из завещания и порвал с ней все связи.

Кара похолодела и залипла взглядом в одну точку.

Нет! Нет, мама не могла так поступить!

– Она даже не явилась на похороны проститься с ним, – добавил Лэй, спустя мгновение.

Приятная инструментальная музыка не сглаживала и малой части свинцового гнетущего ощущения, повисшего в машине. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, но глаза его метали искры. Все же не стоило выспрашивать о болезненном прошлом так скоро. Полученная информация никак не пригодится и уж точно никак не поможет возродить рассыпавшиеся в прах отношения семейства Реджи. Осуждать поступки матери не имело никакого смысла. Прошлое не вернуть. Человека не изменить. Стремление матери помочь любимому человеку было вполне понятно и объяснимо, но то, каким образом она это воплощала, вызывало отторжение. Для Кары такое поведение было абсолютно неприемлемым.

– Я не думала, что все так… ужасно, – поникла девушка, затеребив подол платья, – мне… очень стыдно за ее поступок, – она решительно посмотрела на дядю. – Я готова помочь как-то сгладить этот конфликт. Например, как устроюсь на работу, буду отдавать вам столько денег, сколько смогу, а взамен: не могли бы вы хотя бы немного перестать ее ненавидеть? Пожалуйста, – музыка оборвалась на фанфарах, сопроводив ее речь эпической ноткой героизма.

По губам Лэя скользнула тень высокомерной улыбки.

– По-твоему, те крохи, что ты заработаешь, смогут наладить наши отношения? – сухо отозвался он, – смогут вернуть покойному отцу уважение к дочери?

Ущемленная гордость взыграла в девушке бурей чувств, однако Лэй был прав. В его окружении крутились деньги, что ей и не снились даже с дипломом Кейтана. И никакими деньгами не возможно заменить нормальные человеческие отношения.

– Не стоит приносить в себя в жертву из-за безрассудного поступка матери, – добавил он уже более нейтрально. – Твой вклад, какой бы он ни был, ничего не изменит. Забудь об этом.

Лэй взглянул на Кару, но она сделала вид, что глубоко погружена в мысли и не заметила этого. Остаток дороги они провели в молчании, каждый наедине со своими размышлениями.

Верно. Лучше забыть об этом, как он и сказал. Забыть и жить дальше, стараясь протянуть к нему нить своей души. Хотя бы тоненькую.

Кара не хотела, чтобы дядя ненавидел и ее тоже.

Тогда, могу ли я остаться работать преподавателем в академии? Если деньги ничего не могут изменить, то вклад в общее дело точно должен.

Она решила попридержать эту идею и пока не озвучивать ее.

Некоторое время спустя за длинной полосой мрачного леса справа от дороги засияли огни частных особняков всех расцветок и форм, каких только можно представить. Кара прилипла к боковому окну, вглядываясь в яркие подсветки и необычные архитектурные решения тех домов, что можно было разглядеть с дороги. Все они располагали большими территориями вокруг себя и обносились высокими фигурными заборами. Вдалеке, с противоположной стороны дороги за редкими деревьями, проглядывал пригород Нью-Шела – Торланд, еще не успевший зажечь свои огни перед быстро наступающим вечером.

Лэй свернул с основной дороги у поста охраны и внушительные железные ворота тотчас же разъехались в стороны, незамедлительно пропуская хозяина одного из полусотни великолепных домов, простирающихся в разные стороны внутри элитного оазиса. Кара продолжала разглядывать дома с нескрываемым восторгом. Какой из них принадлежит дяде? Этот, похожий на мини-копию замка из сказки с башнями и пиками, или вон тот, формой напоминающий гигантский шар со множеством других геометрических пристроек вокруг? Природа на территории домов была ничуть не менее причудливой, чем сами постройки. Казалось, будто все вокруг – творческая инсталляция, макет дизайнерского проекта, настолько все представшее взору казалось невероятным и потрясающим.

Порш оставил позади сказочный замок и совершенную геометрию, двинувшись дальше, вглубь охраняемой территории.

Ну конечно, дядин дом не может быть таким вычурным, как эти. Наверняка, он сдержанный и элегантный.

В самом конце аристократического оазиса авто завернуло в квадратный островок сочной зелени, издалека казавшийся сплошным и плавно переходящим в лес. Вспыхнувший в воротах красный огонек просканировал машину и лицо владельца, после чего позволил створке ворот плавно отъехать в сторону. Дорожку до дома со всех сторон обнимали фигурные кусты, смыкающиеся сверху навесом. Зеленый тоннель выглядел очень необычно, но вместе с тем гармонично вписывался в окружающую территорию.

Дом, что предстал впереди, походил на арт-объект в журнале элитной недвижимости: три этажа, уложенные неровными блоками, соединялись балконными площадками, усеянными зелеными растениями и узкими лестницами. Балконная площадка второго этажа плавно переходила в открытый бассейн слева от строения. Фасады этажных блоков сверкали прозрачнейшим панорамным остекленением. Внутри дома проглядывали детали интерьера, но с улицы разглядеть что-то более подробно не представлялось возможным.

Парадный вход располагался в центральном длинном блоке – широкая входная лестница вела прямиком на второй этаж и утопала в свете боковых прожекторов. Молочно-кофейная цветовая гамма директорского поместья бережно обнималась мягкой точечной подсветкой стен, потолков и лестниц на каждом уровне.

Авто затормозило справа от лестницы, у гаража, встроенного в первый этаж. Каре не терпелось осмотреться, но она послушно ожидала разрешения выйти из машины. Стоило вести себя посдержанней, пока отношения с дядей не перейдут на более доверительный уровень, если такое вообще могло произойти. Но вместо того, чтобы высадить Кару, Лэй завел машину в гараж и закрыл откатную дверь. Оказалось, что в дом можно пройти как с улицы, так и из гаража. Попросить разведать территорию снаружи Кара постеснялась и молча последовала за дядей вглубь особняка. От глухого стука подошв о пол повсюду зажегся мягкий теплый свет, являя взору роскошный интерьер, дорогую мебель и коллекционные предметы искусства.

– На первом этаже – гараж и тренажерный зал, – сообщил Лэй, неспешно поднимаясь по лестнице, – на втором – бассейн, кухня-гостиная, конференц-зал, гостевая ванная, кладовая, гардеробная, на третьем – мой кабинет, зал, несколько спален и зона отдыха. Можешь пользоваться всем, что найдешь. Завтра я уеду рано, поедешь с Колином. Он заедет за тобой в девять.

Повисло молчание и Кара поняла, что от нее ожидают ответа.

– Да, конечно, хорошо. Я поняла, - рассеянно отозвалась она.

Мужчина вдруг внезапно остановился посреди лестницы. Не успев сбавить шаг, девушка, уже поставив ногу на ступеньку выше, наткнулась на него и, потеряв равновесие, соскользнула с лестницы, накренившись назад. Плавным движением Лэй подхватил ее под талию и притянул к себе, спасая от сломанных ног и рук. Шелковистая прядь волос, выбившись из хвоста, соскользнула с плеча, коснувшись щеки девушки.

– Это как раз то, о чем я собирался предупредить. Лестницы в этом доме довольно коварны, даже если кажутся безобидными. Будь осторожна, – сказал он, прожигая ее холодным взглядом.

Прекрасное лицо директора находилось всего в нескольких сантиметрах от ее губ, а сильная рука ощутимо крепко сжимала талию. Он удерживал ее не дольше мгновения, а затем бережно отпустил и, повернувшись, двинулся дальше. Этого мимолетного происшествия хватило, чтобы щеки Кары залились стыдливой краской. Хорошо, что дядя ушел далеко вперед и не увидел этого. Неприлично так реагировать на прикосновение родственника. Даже если этот родственник – потрясающе привлекательный молодой мужчина.

Проведя для племянницы беглую экскурсию по дому, Лэй выделил ей гостевую спальную комнату и помог выгрузить вещи из машины. А после, даже не переодевшись, обложился пачкой документов и погрузился в работу за ноутбуком, расположившись на большом мягком диване в кухне-гостиной.

Интересно, он всегда так много работает?

Каре невыносимо хотелось пить, жажда буквально сушила каждую клетку ее тела. Но как она могла пойти на кухню, если дядя там работает и уходить, судя по всему, не собирается? Сильнее всего она боялась помешать ему, отвлечь резкими звуками кухонной утвари, поэтому, как могла, оттягивала этот момент. Приняла ванную с благоухающими травами, высушила волосы, подготовила одежду на завтра: строгий синий брючный костюм с коротким серым топом под пиджаком и серые туфли на невысоком каблуке. Ковры, конечно, никуда не делись, но балетки с официальной одеждой не смотрелись. В первый учебный день хотелось выглядеть серьезной и по-деловому заинтересованной. Как оденутся остальные – приходилось только гадать.

Она делала все, чтобы только не идти на второй этаж, но жажда все же выгнала гостью шикарного дома на кухню. Кара, переодетая в пижаму, бесшумно ступая мягкими тапочками по паркету, спустилась вниз по лестнице и выглянула из-за угла. Лэй, все такой же сосредоточенный и нахмуренный, полулежал на диване с ноутбуком на коленях, целиком погрузившись в работу.

Похоже, директор не имеет права расслабляться даже дома.

Девушка бесшумно проскользнула мимо него к чайнику, хаотично разыскивая глазами во что бы можно налить воды. Сверкающая белоснежная столешница с голубыми вкраплениями была абсолютно пустая. Ни стакана, на кружки. Где они? Не отвлекать же дядю таким дурацким вопросом. Пришлось по очереди открывать верхние ящики, пока за одним из них не обнаружилась посуда. Очень хотелось выпить горячего чая, но Кара не смела шуметь. Она налила стакан воды и обернулась, неторопливо потягивая прохладную жидкость.

Потирая висок, мужчина откинул голову на спинку дивана и устало прикрыл глаза. Вторая рука напряженно и неподвижно лежала на клавиатуре. Вымотанный бесконечной работой в стенах своего дома он выглядел… мягче, уязвимей. Ледяная завеса словно растаяла от бесконечной нагрузки. Внезапно для нее самой, вопрос сам вырвался на волю.

– Лэй, вам сделать чай?

Лэй?! Боже, я назвала его по имени! Как же неловко!

Девушку сбило с толку то, что сейчас он кажется очень домашним и выглядит мягче, чем обычно: не убивает взглядом и не наводит страх. Ей хотелось помочь ему отдохнуть, но она не знала как. Затея была глупая и, скорее всего, он отчитает ее за то, что отвлекла.

– Да, пожалуйста, – к ее великому удивлению дядя тут же согласился.

Она так разнервничалась, что чуть не высыпала на пол весь чай, вовремя подхватив выскользнувшую из рук стеклянную банку.

Фух. Это было опасно.

Вскипятив электрический чайник, который, на удивление, почти не шумел, Кара заварила пару ложек крупнолистового зеленого чая в двух больших прозрачных кружках с двойными стенками и, аккуратно ступая, дабы не разлить напиток, бережно понесла на низкий широкий стол у дивана. Максимально беззвучно опустив дядину кружку на шершавую поверхность дерева, она выпрямилась и уже хотела спросить, не нужно ли ему еще что-то, но вовремя осеклась.

В закрытых глазах, расслабленных руках и мирно вздымающейся груди угадывался внезапно настигший вымученный сон. Ноутбук съехал с колен на диван, а руки выпустили кипу бумаг, веером разлетевшуюся по полу. Усталость просто взяла и отключила его. Но напряжение даже в беспамятстве не покинуло его – сосредоточенная ямочка между бровей придавала красивому лицу суровости, но сейчас – более мягкой, чем обычно. Волосы свободно рассыпались рекой по подушкам, а расстегнутые верхние пуговицы плавно раскрывали ворот рубашки.

Кара нехотя, с некоторым усилием, отвела от него взгляд. Она осторожно убрала ноутбук с дивана на стол и подобрала с пола все бумаги, складывая их в ровненькую кучку рядом с компьютером. Пометки красной ручкой на распечатанных страницах привлекли внимание, и она невольно вгляделась в написанное. Директор готовился к завтрашнему политическому саммиту, запланированному на шесть часов вечера в Нью-Шеле, и формировал для выступления базу необходимой информации.

Кара присела на диван, отставляя свою кружку, и разложила листы на столе, читая обведенный текст. Лэй искал информацию именно по этим пунктам и дошел почти до середины, но усталость скосила его раньше, чем дело завершилось. Кара пододвинула ноутбук к себе и погрузила взгляд в экран, внимательно вглядываясь в черные строки текста. Мураши табунами разбежались от спины к рукам, когда стало ясно, что перед ней развернута правительственная база данных политических объектов. Кара отдернула руки от клавиатуры и вздрогнула.

Мне даже смотреть на это нельзя, не то что трогать!

Как беспечно с его стороны держать ноутбук незаблокированным.

Он настолько мне доверяет?

Кара посмотрела на спящего дядю. Вряд ли. Он не собирался засыпать и оставлять компьютер без просмотра. Но что ей делать? Документы она уже потрогала, и они явно сейчас лежали не по порядку. Разбудить его? Мужчина выглядел таким измученным, что одна только мысль о том, чтобы его потревожить, казалась вопиюще возмутительной. Нет, этого делать она не станет. Оставить все как есть? Но тогда завтра у него могут возникнуть нежелательные проблемы, связанные с недостаточной подготовкой. Кара металась между вариантами, в итоге сделав выбор в пользу самого идиотского.

Если он тебя завтра отчислит за это, так и знай – сама виновата.

Бесшумно постучав себе по лбу, все еще сомневаясь насчет верности решения и сопротивляясь так внезапно всплывшей авантюрности, Кара положила на колени стопку документов и принялась шерстить базу на темы, обведенные красной ручкой. Часть из них, найденных директором, уже была открыта в отдельных окнах – их она поместила в самое начало полоски вкладок, а листы с соответствующими подписями положила на верх стопки. По каждой теме на полях документов также виднелись пометки. Видимо, директор не только искал информацию, но и одновременно перерабатывал ее в пригодный для саммита вид. Переработать данные Кара бы не смогла и даже не тешила себя иллюзиями на этот счет, но все для этого подготовить – было ей вполне по силам.

Закончив далеко за полночь, она обнаружила, что руки начали мерзнуть, а в гостиной стало весьма прохладно – в приоткрытое окно тянулась ночная свежесть. Прикрыв створку и выключив свет, Кара принесла из своей спальни пушистый плед и тихонько, стараясь не потревожить Лэя, укрыла его теплой тканью.

Завтра начинается учебный год, и директор должен будет произнести приветственную речь перед первокурсниками и… Карой. Девушка тихонько забралась на диван, подогнула ноги и боком прислонилась к подушкам, внимательно разглядывая спящего мужчину. Падающий с улицы тусклый свет фонарей едва касался его кожи тонкими сияющими полосками. Черты лица наконец-то смягчились, расслабились, тревожность покинула его облик. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь мягкостью роскошного дивана, и не заметила, как уснула.