Кровавый пакт

XVI. ДРУГИЕ ОХОТНИКИ

Кархунан Сирдар крался вниз по тихой улице, следуя за дорожкой из маленьких черных дисков, где капли крови остались на снегу. Улица была пологой, и здания по обе стороны были темными и с закрытыми ставнями на фоне ночи и снежной бури, как будто они прятались с плотно закрытыми глазами. Он смотрел, как стремительный снег плывет, подобно искрам, в световых конусах уличных фонарей. Не все фонари на улице в старом квартале работали.

Возлюбленный магир возложил долг на его душу, и Кархунан был удовлетворен. Долг был почти выполнен. Они следовали, и они приближались. Машина, которую они нашли брошенной дальше по улице позади него, была, определенно, той же самой, которая сбежала от них в Секции. Кровавые капли на снегу дополняли смертельный приказ.

Часть братства пошла с ним, чтобы разведать улицу. Самус стоял у одного из зданий снаружи недалеко впереди, глядя на ступеньки у входной двери. Здание было темным, и не выдавало признаков жизни. Знак, какое-то устройство с посохом, которое Кархунан полуопознал в глубинах своей шрамированной памяти, висел над дверью на медной перекладине. Самус дрожал и кусал свой язык. Когда сирдар приблизился, он произвел мягкий мяукающий звук и наклонил голову в сторону двери.

Кархунан похлопал уродливого человека по плечу. К лестнице вели маленькие капли крови, еще не накрытые тихо падающим снегом.

Слева от Кархунана появился Имри, а Наеме справа. Они выглядели возбужденными.

— Мелтораэль, — пробормотал Наеме, — потом Ароклюр, потом Улзеум.

— Тихо, — прошептал Кархунан.

По кивку сирдара, Имри ногой выбил дверь, и они скользнули в холл с темным деревом. Снег залетел вместе с ними. Снежинки осели на высокие часы, стоящие в коридоре.

Имри вел, с поднятым к плечу оружием, охотясь. Он был самым наблюдательным из них. Давным-давно, в том, что было буквально другой жизнью, Имри был, как и Кархунан, солдатом Трона. Он был неофитом, пришлым. Словом клана было элтердвелт, что означало «другая жизнь» или, в более широком смысле «обменянный товар». Он отбросил большую часть своей прошлой жизни, охотно сбросил ее, как змея сбрасывает старую, тугую кожу, но некоторые ее части остались непоколебимыми. Дамогор Эйл, не элтердвелт, а скорее родом из Кровного Родства, холил и лелеял такие старые характерные черты в людях братства. Имри когда-то был разведчиком, охотником. Он замечал детали, которые почти все другие пропустят.

Имри прошел холл. Он заметил, что одна из шести лампочек в лампах холла взорвалась, и взорвалась она давным-давно, потому что ее тусклое стекло было покрыто пылью. Он заметил, что высокие часы не работали. Он заметил высохшие остатки отпечатков ног от растаявшего снега на темном деревянном полу, почти невидимые.

Маленькая кухня. Три кружки, наполовину полные, все холодные. Горелка на плите, на которой кованое железное кольцо было все еще немного теплым.

Имри кивнул Самусу идти дальше. Самус проверил боковую комнату, выбив дверь внутрь. Наеме был на лестнице, нацелив оружие вверх, всматриваясь.

Имри спустился по каменной лестнице в подвал. Кархунан последовал за ним. Подвальные помещения был совершенно огромными, каменные подвалы, построенные под уровнем тротуара. Здесь были анатомическая, кладовая и холодная комната для трупов.

— Здесь никого нет, — сказал Кархунан.

— Но были, — ответил Имри.

— Ты уверен?

— Уверен, как кровавые пятна на снегу, — ответил Имри. — Уверен, как все еще теплая плита. Уверен, как это. — Они были в анатомической. Она была чистой и опрятной, и пустой, но Имри поднял крышку мусорного ведра. Кархунан Сирдар посмотрел внутрь. Он увидел грязные тампоны и окровавленные бинты, вместе с несколькими одноразовыми медицинскими инструментами.

Имри подошел к столику с инструментами. Он открыл крышку одного из стеклянных стерилизаторов, и вытащил скальпель. Он понюхал его.

— Кровь, — сказал он.

Даже после некоторого времени в химическом растворе, запах недостаточно исчез для такого человека, как Имри.

— Итак, куда? — спросил Кархунан.

Имри наклонил голову и подумал. Он мог чуять что-то еще, что-то грязное и металлическое.

Он быстрым шагом вышел из анатомической на нижний этаж. Черная стена с деревянными панелями совсем не была стеной.

Это был экран. Он нашел утопленную медную рукоять и потянул ее.

Служебный лифт. Холодная, сырая затхлость поднималась снизу.

Имри поехал в грохочущем лифте вниз со своим сирдаром и Наеме. По прибытии, прямо после короткого спуска, они развернулись с поднятым оружием.

Снежинки врезались им в лица. Передняя часть дома выходила на пологую улицу, но задняя часть выходила на другой уровень улицы, тремя этажами ниже. В Старой Стороне, здания и улицы были расположены ярусами.

Двери маленького гаража были открыты и выходили на черную дорогу. На рокрите были масляные отметины, и запах выхлопов в воздухе.

Имри поспешил к дверям гаража и посмотрел наружу.

Снаружи не было ничего, кроме призрака изгибающихся следов от шин.

— Это просто мысль, но не могли бы вы попробовать ехать быстрее? — спросил Маггс.

— Тихо, — предупредил его Гаунт. Маггс вздохнул и откинулся на сидении в задней части небольшой частной машины скорой помощи. Она была хрупкой вещью, которой, очевидно, не пользовались годами. Гаунт сидел в кабине вместе с Колдингом. Маггс был в задней части с бессознательным заключенным. Скорая помощь тащилась сквозь ночь на скорости, которая была похожа на медленное продвижения моллюска, за исключением того, что ей, так же, удавалось скользить и прокручивать колеса.

— Осторожно, — сказал Гаунт Колдингу, который низко согнулся, смотря поверх руля.

— Делаю все, что могу, — ответил Колдинг.

— Когда вы в последний раз выгоняли эту машину? — спросил Гаунт.

— Недавно.

— Ночью?

— Недавно.

— Тогда, кто вел, доктор?

Колдинг пожал плечами нашел другую передачу. — Мой отец.

Гаунт покачал головой.

— Сэр, — сказал он, — мы заставили вас покинуть свой дом впервые за пятнадцать лет? — Колдинг снова пожал плечами, и сказал, — Все нормально. Я держусь обособленно. Это просто странный поворот событий, вот и все.

— Вы были в том доме пятнадцать лет? — скептически спросил Маггс.

— Хватит, Маггс, — сказал Гаунт.

— Не удивительно, что он такой кусок феса, — пробормотал Маггс.

— Доктор Колдинг, — начал Гаунт, — я думаю, что я должен вести.

— Почему?

— У вас, очевидно, проблемы со снежными условиями. Для вас это тяжело. Я недавно учился вождению при холодной погоде.

— Да? — спросил Колдинг.

Доктор медленно и длительно останавливал машину, и он с Гаунтом вышли и поменялись местами.

За рулем, Гаунт проверил управление, убрал с ручного тормоза и погнал их вперед.

— Это была ложь, так ведь? — спросил Колдинг.

— О чем?

— О вашем недавнем обучении вождению при холодной погоде?

Гаунт кивнул.

— Фонари причиняют боль вашим глазам, разве не так? — спросил он. — Вот почему вы едите ночью в темных очках.

Колдинг не ответил.

— У меня легкое преимущество, — сказал Гаунт. Он моргнул дважды и переключил фокусное поле на большое усиление при низкой освещенности. Уличные фонари или не уличные фонари, но дорога впереди осветилась для него.

Кархунан снова прошел по своим следам на улице, хотя его следы уже почти исчезли. Его сапоги производили пуф-пуф-пуф в постоянно утолщающемся снежном покрове.

Дамогор изучал машину, которую использовала их добыча. Шесть членов братства, под предводительством Малстрома, вели наблюдение на улице вокруг него.

Эйл посмотрел на Кархунана.

— Они были в здании поблизости, магир, — сказал сирдар, — но они исчезли. Другая машина. Имри и Наеме уже идут по следу. Если мы быстро развернемся, мы догоним и...

— Мы, в любом случае, догоним, — ответил Эйл. — Нет необходимости гнаться сквозь эту погоду.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кархунан.

— Смотри, что у нас есть, — ответил Эйл. Он провел пальцами по спинке водительского сидения машины. Они стали темными и липкими. — Приведи сюда мою сестру, — сказал он. — У нас есть их кровь.

Когда она больше не смогла бежать, Тона Крийд вместо этого спряталась. Ее мускулы горели, как будто кто-то втыкал в них горячую проволоку, и она была близка к рвоте.

В какой-то момент высокий звук пропал, и сжатие спало. В нескольких улицах от Секции, в нескольких улицах от Площади Вайсрой, где та тварь с вуалью стояла под покрытыми снегом деревьями, она ворвалась в пустое здание.

Хотя Олигархия и Балополис были эпицентром наиболее жестоких боев во время войны за Балгаут, многое из так называемой Старой Стороны оказалось чудесным образом уцелевшим.

При ближайшем рассмотрении это было ложью. Большинство зданий были оболочками: выпотрошенные здания, которые стояли пустыми десятилетие с половиной с мусором, собравшимся на продуваемых ветром этажах. Некоторые начали включать в длительную программу реконструкции Балгаута. Местами, старые здания были уничтожены, и участки земли очищены для нового строительства. В другие места послали трудовые бригады, чтобы восстановить здания, которые все еще были достаточно крепкими, чтобы их стоило спасать.

Крийд забилась в одно из последних. Окна были недавно закрыты побеленными досками, и здесь стоял сильный запах креозота и молодого дерева. Экраны от пыли и защитные перегородки были установлены между комнатами, или возведены, чтобы закрыть секции, где разделительные стены были снесены. Рабочие завесы, тяжелые и грязные от многократного использования, запятнанные старой краской и лаком, качались в ночном воздухе, движимые дыханием снежной бури снаружи. Дневная бригада оставила банки с краской, кисти на длинных ручках, пильные козлы и упаковки дешевых древесноволокнистых плит. Верхний этаж был убран, оставив пространство, похожее на интерьер церкви ремесленников, на свод, разлинованный новыми балками и поперечинами из чистого, желтого дерева.

Ее пульс был повсюду, а ее дыхание было неровным. Ее руки так сильно тряслись, что она боролась, чтобы использовать их. Она сломала конец одной длинной кисти, и использовала бечевку, чтобы крепко привязать свой боевой нож к концу импровизированного копья. Не пушка, но, по крайней мере, дальность слегка больше, чем у ножа. Затем она села в углу, позади сложенных ДВП, и положила копье на колени.

Ее тело было в беспорядке. Она понимала это. Хроническое напряжение от жизни в зоне боевых действий искажало биологию человека, и ни для чего больше его не подготавливало. Это встраивало пути быстрого отклика и порождало вредные привычки. Это изменяло гормоны и метаболические функции, чтобы переносить длительный и повышенный стресс.

Это изменяло вас, чтобы провести через все, во что бы то ни стало, а затем изменения оставались в вас, когда вы возвращались к тому, что смехотворно называлось нормальной жизнью. Это оставляло их вместе с разрушительным психологическим и физиологическим ущербом, которому нужно было в тысячу раз больше времени, чтобы стереться, чем это понадобилось для внедрения.

Самым худшим, как она сейчас обнаружила, было то, что она не справлялась с послебоевым осадком; это брало вас старым, в плохом состоянии, ваше боевое я, и включало без предупреждения. Она превратилась из ничего в сверхсветовую за секунду. Токсический наплыв гормонов и откликов оставил ее почти оцепеневшей. На ее коже был блеск от пота, и она знала, что воняет страхом. Ее разум был оцепеневшим, за исключением крошечной крупицы в самом его сердце, подобно плотному металлическому сердцу нейтронной звезды, которое кричит с радиоактивной яростью.

Она попыталась контролировать свое дыхание. Она попыталась применить некоторые из техник фокусировки, которым ее научил Макколл для скрытной работы. Это было тщетно. Это было, словно пытаться схватить воду. В конце концов, она бросила это дело и, с хрупким смехом, решила, что, может быть, ей просто лучше сдаться наплыву.

Через час или больше, во время которого она тонула в невменяемом состоянии, она встряхнулась, и почувствовала себя немного яснее. Старый образ мышления, тот, который позволяет вам функционировать в боевой зоне, вернулся так основательно, как будто бы никогда никуда не пропадал. Она начала думать, а не просто реагировать.

По ее мнению, самой большой проблемой был мир снаружи. Она просто не могла понять, как разгром в Секции мог произойти без чертовых последствий. Где были отряды блокировки? Силы быстрого реагирования? Отряды охраны со своими бронированными машинами и канистрами с газом?

Где были СПО и фесова Гвардия? Город уже должен был вопить сиренами. Небо уже должно было быть густым от боевых кораблей.

Снаружи было тихо. Это было так, словно весь город испытал травматический шок, стал немым и парализованным. Это было так, словно снегопад обладал каким-то обезболивающим качеством. Она не могла стряхнуть мысль, что по тихим улицам ползают солдаты Архиврага.

Она решила, что у нее нет другого выбора, кроме как вернуться в Крепость Аарлем. В ней больше ничего не осталось, чтобы пробежать этот путь, но она была уверена, что если будет идти не останавливаясь, то сможет добраться туда до рассвета.

Она ушла недалеко, когда услышала приближение машины, звук ее двигателя был таким, как будто она боролась со снегом. Она была в пределах мили. Вокруг больше ничего не было. Крийд остановилась и прислушалась.

Возможно, это было СПО, в конце концов, выдвинувшееся. Возможно, это был транспорт из колонны с помощью, едущий в сердце города.

Инстинкт подсказал ей, что это не так. Это был только один двигатель, одна машина, причем маленькая. Это был некто, загадочно активный на загадочно пустых улицах.

Она решила посмотреть, и пошла в сторону приближающегося источника звука. Когда он появился в зоне видимости, она легла, сжимая свое копье. Машина, просто темная клякса на заснеженной дороге, ехала без огней: без огней, ночью, при снегопаде.

Это было умышленно, и это было зловеще. Тяжело сглотнув, она бросила последний взгляд, а затем ретировалась, чтобы спрятаться в переулке, пока люди в транспорте не увидели ее.

Она ждала. Машина не проехала мимо. Она остановилась.

Она выругалась и приготовила копье. Ее никак не могли заметить, но почему тогда машина остановилась?

Внезапно в конце переулка появилась фигура, обрамленная снегом. Это был солдат, один из рейдеров, один из захватчиков. Она взвесила свои шансы. Оставаться на месте, и ждать, пока он не подойдет к ней, чтобы она смогла тихо убить его в темноте переулка, или пойти к нему и быстро убить до того, как он загонит ее в угол.

Фигура сделала шаг в ее сторону, как будто знала, что она там, как будто она могла видеть в темноте с помощью своего колдовства варпа. Ей нельзя просто сидеть здесь.

Она рванула вперед.

Фигура отшатнулась с удивлением, когда она ринулась вперед из укрытия. Она держала копье низко, чтобы воткнуть его в живот. Она издала вопль.

Со своим собственным криком, фигура отпрыгнула в сторону, уклоняясь от колющего удара длинного Танитского клинка. Одной рукой фигура схватила рукоять копья, и попыталась использовать импульс Крийд, чтобы бросить ее на землю. Она дернулась назад, отказываясь терять контроль над оружием. Нападавший был сильным. Он кинулся на нее и прижал спиной к стене переулка. Она закричала и пнула.

— Ради феса, Тона, — крикнул Гаунт. — Это я!