Кровавый дождь. Ключ к разрушению

Пролог

Святая земля. Замок Эль-Гаар

Стук в дверь заставил Константина резко встать. Даже работа за компьютером не смогла отвлечь его от тревожных мыслей.

– Входите! – Стиснув зубы, он замер в ожидании вестей.

Тяжелая дверь глухо заскрипела. В покои вошла взволнованная акушерка. Ее белый халат был в брызгах крови.

– Сэр канцлер. – Константину сразу не понравился ее официальный тон. – Мисс Амелия родила девочку.

– Что с Амелией?

– С ней все хорошо, но… – Акушерка помедлила, словно собираясь с мыслями, и отчеканила: – Есть все основания полагать, что родилась следующая берегиня.

Константин замер. Глаза медленно расширились. Он ухватился за призрачную вероятность, что ослышался:

– Повтори, – и задержал дыхание.

Акушерка сглотнула, покосилась на дверь и произнесла еще тише:

– Родилась девочка с белыми как снег волосами и красными радужками.

Ноги Константина подкосились, и он рухнул обратно в кресло. Длинные пальцы нервно потянулись к перстню на левой руке. Голубой экзорин блеснул, отразив свет монитора и настольной лампы.

– Сколько людей знает об этом?

– Только Рамаз, моя помощница и я.

– Больше никто не должен узнать. Ты поняла меня?

Акушерка испуганно кивнула, склонила голову и, точно мышка, пискнула: «Да, канцлер».

Константин встал и пошел к двери. Акушерка скользнула в сторону, пропуская его.

Длинная русая с проседью коса быстро раскачивалась за спиной канцлера при каждом шаге. Морщины между густыми бровями и в уголках серых глаз стали глубже. В кармане затрезвонил мобильный, но Константин сбросил вызов.

Стража поклонилась и отворила дверь в покои Амелии.

Медсестра, помощница акушерки, сидела в гостиной. Вид у нее был напряженный. Увидев канцлера, она вскочила и поклонилась, не смея поднять глаз.

Мазнув по ней взглядом, Константин вошел в спальню: жар, запахи крови и пота окружили его; огонь камина отбрасывал жуткие тени на стены.

– Как?.. – ошарашенно выдохнула Амелия.

Вдруг на ее лице отразилось понимание, и она перевела взгляд на акушерку, вошедшую следом:

– Это ты доложила ему.

Канцлер посмотрел на закрытые балконные двери и, не решаясь взглянуть на сестру, отворил их. Холодный воздух обжег лицо.

– Нас же услышат, – запротестовала Амелия осипшим голосом.

Зашуршали простыни.

– Амелия, не вставай. – Рамаз, муж Амелии, тоже был здесь.

– Константин, пожалуйста, только не говори, что ты собираешься отдать дитя Совету.

Канцлер вскинул глаза: бледная, растрепанная, Амелия полусидела, облокотившись на огромные подушки; искусанные в кровь губы горели на бледном лице.

Взгляд Константина скользнул ниже и впился в маленький сверток, который нежно сжимала сестра. Канцлер сделал шаг к ним.

– Нет! – Амелия отпрянула на другой край кровати. Глаза испуганно вспыхнули. – Рамаз, не позволь ему это сделать!

Рамаз напряженно положил руку на плечо Амелии:

– Не вставай.

Сердце Амелии колотилось пойманной птицей. Она сильнее прижала ребенка к себе, испуганно следя за приближением Константина.

Как только Амелия увидела лицо брата, она поняла, что участь ее дочери решена. Из глаз брызнули слезы.

– Прошу, Константин. Она ведь ничего не сделала. Она твоя племянница. Умоляю.

– Приоткрой ей глаза. Я должен удостовериться, что это не ошибка.

Амелия замялась, переводя взгляд то на акушерку, то на Константина. Слезы стекали по щекам, подбородку и крупными каплями падали на маленький сверток, который закряхтел и пошевелился.

– Это наша расплата за убийство берегинь. Господь хочет, чтобы они жили. Ты разве не видишь?

Руки Амелии опустились: маленькое личико показалось в складках ткани; жиденькие белые волосики обрамляли лицо, миниатюрные ручки дернулись и схватились за мамин палец. Амелия громко всхлипнула и подняла руку, готовая оттянуть опухшее веко малышки.

Но, почувствовав неладное, маленькая берегиня сама приоткрыла глаза. Сердце Константина пропустило удар. Он шумно втянул воздух. Даже в маленькую щелку было видно, что черные зрачки младенца окружали красные радужки. Амелия взвыла волчицей, прижала ребенка к груди и зарыдала. Маленькая берегиня закряхтела вслед за ней.

– Значит, это правда.

– Константин, я тут подумал: ей можно выколоть глаза, чтобы никто не узнал, что она берегиня. А волосы… У многих светлые волосы. Как-то решим этот вопрос.

– Господи, Рамаз, что ты несешь?! – закричала Амелия. – Это же наш ребенок!

– Для нее это единственный выход. Константин, ты же знаешь, десять лет Господь не благословлял нас на ребенка. И вот свершилось чудо. Господь не просто так ниспослал ее именно нам, – повысил голос Рамаз, пытаясь перекричать младенца. – Амелия, дай ей наконец грудь.

Амелия покраснела и покосилась на стоящего полубоком Константина.

Канцлер уставился на языки пламени в камине невидящими глазами.

Каждое десятилетие рождалась берегиня, и каждую Совет приговаривал к смерти. Так продолжалось последние семьсот лет. Вероятность того, что берегиня родится на Святой земле, была настолько мала, что приближалась к нулю.

– Константин, – не выдержала Амелия. – Что ты намерен делать?

Канцлер медленно повернулся.

– «И пришел один из Ангелов на землю через чрево женщины. Волосы младенца были белы, подобно чистейшему снегу, а глаза красны, как у самого дьявола. Младенец, отмеченный Господом. И будет дарована ему сила исцелять людей…» – сорвалась с губ Константина цитата из Святого писания. Он замолчал, смотря перед собой, будто околдованный. Не успела слабая надежда зародиться в душе Амелии, как канцлер продолжил: – Рамаз, ты, как никто другой, осознаешь опасность ее существования – именно ты разыскивал новорожденных берегинь и исполнял волю Совета, уничтожая их последние двадцать лет. Ты знаешь, что так правильно: одна жизнь взамен на миллионы. Теперь же Господь ниспослал испытание твоей веры. Готов ли ты исполнить его волю?

Константин повернулся к Амелии и вынес свой вердикт:

– Ее существование представляет опасность для мира людей. Мы. Должны. Ее. Убить.

Он замолчал, а жестокие слова, казалось, зависли в воздухе.

Тягостное молчание накрыло комнату, сдавливая сердца присутствующих. Все предчувствовали неминуемость приговора.

Тут в руках Рамаза блеснул нож. Амелия испуганно замерла. Рамаз молниеносным движением преодолел расстояние до канцлера и ударил его в спину. Константин резко дернулся, обернулся и изумленно уставился на зятя.

– Что? – спросил он одними губами.

– Мы ошибались! Как ты можешь этого не видеть? – прохрипел Рамаз и отпустил канцлера.

Константин рухнул на пол лицом вниз. Рукоять кинжала торчала из его поясницы.

– Рамаз? Зачем? – запаниковала Амелия.

– Мы должны бежать!

Амелия ошарашенно переводила взгляд с мужа на брата, лежавшего на полу. Акушерка закричала и забилась в угол.

Амелия кивнула и, крепко держа сверток, сползла с кровати, но, покачнувшись, чуть не упала. Рамаз придержал ее за плечи. Перед глазами Амелии все поплыло.

– Я еле стою. Ты не убежишь со мной, – едва шевеля губами, запротестовала она. – Иди один. Спаси нашу девочку.

Рамаз замер, вгляделся в глаза жены и впился в ее губы прощальным поцелуем. Передав сверток мужу, она упала на колени возле брата.

– Стража! Стража! – закричала Амелия.

Стража вмиг ворвалась в покои.

– Неизвестный ворвался сюда через окно. Он хотел украсть моего ребенка! Канцлер защитил нас, но его ранили! – истерично закричала она, искоса глядя, как Рамаз с драгоценным свертком на руках выскользнул из покоев.

Теперь только от него зависела жизнь их дочери.