Кровавые сны владык

Дайрут

Он был разбит на тысячу осколков, был чем-то разрозненным и ярким, блестящим и звонким, совсем не таким, каким ранее.

И когда его собрали по частям, а затем разбудили, он вспомнил, что когда-то был Дайрутом Верде, а до того — Айном Рольно.

— Выйди из моего кристалла по собственной воле, — требовал кто-то. — Выйди немедля, и ты родишься через несколько лет…

— Кто ты? — поинтересовался Дайрут.

Он ощущал себя светло-алым, с множеством граней и чувств, он слышал, как вдалеке произносили его имя — как пугали матери непослушных детей «ханом Дайрутом», как вспоминали его ветераны Орды, утверждая, что он бы никогда не потерпел поражения в бою.

Он чувствовал недоумение Мартуса Рамена, искавшего его тело среди погибших у стен Жако.

Слышал проклинающего его безногого Дивиана, который жалел о том, что не взял ничего из сокровищ подземелья, а теперь будет вынужден жить нищим калекой.

Он слышал каждого, кто говорил о нем хоть что-то, и казалось, что может перенестись в голову говорящего и услышать и остальные мысли, но сколько он ни пытался, у него не получалось.

— Я Дегеррай, бог этого мира, — послышался наконец ответ. — Ты — Айн Рольно. Твое рождение я запланировал больше ста лет назад, так же как и рождение Айриэллы Дорасской. Она должна была лучше всех в мире слышать и понимать меня, ты должен был стать самым талантливым полководцем и моим героем, который приведет наш мир к процветанию и счастью. Ваш брак был предопределен, и ваши дети должны были править моим миром. Айриэлла разочаровала меня, поставив под угрозу существование мира, когда выкинула наручи, некогда бывшие частью плоти бога Гарроса. Не разочаруй меня ты! Согласись по своей воле выйти из кристалла, и я обещаю — через несколько лет…

— Нет, — ответил Дайрут. — Сейчас. Если я выйду из кристалла, то стану не нужен тебе. Отдай мне мою жизнь.

— Твое тело уже тронуто тленом, и трупные черви клацают зубами, ожидая его в земле! — крикнул невидимый Дегеррай. — Я предлагаю тебе родиться через несколько лет, в хорошей семье, вспомнить прошлую жизнь и прожить новую, гораздо более счастливую, чем эту!

— Дай мне другое тело, — потребовал Дайрут. — Ты бог, а я не верю богам, обещающим что-то в далеком будущем.

— Будь ты проклят, Айн Рольно! Ты разочаровал меня, — гневно сказал Дегеррай. — Ты получишь от меня молодое и сильное тело, которому суждено прожить долгую жизнь. Но это не значит, что ты останешься доволен! Все, условие выполнено, убирайся из моего кристалла!

Проснувшись, Дайрут Верде ощутил себя так, как никогда не ощущал в жизни — словно угодил в нечто мягкое и теплое.

Руки и ноги находились на месте, ничего не болело, нигде не давило, в голову не лезли воспоминания — он даже специально воскресил перед глазами сцену самоубийства отца, и ничего, совершенно ничего не шелохнулось в душе.

— Ваше величество? — вежливо спросил кто-то.

Дайрут открыл глаза.

Над ним простирался приторно-розовый балдахин с вышитыми на ткани дорасскими виноградными лозами и коронами. Сбоку от ложа, где лежал Верде, стоял невысокий хитромордый тип в нарядном камзоле странного кроя — видимо, пошитом по последней моде.

«Это Парай Недер, твой глава тайной канцелярии, — мелодично сказал смутно знакомый голос в голове. — Теперь ты — Айриэлла Дорасская».

Дайрут сунул руку себе между ног и со стоном откинулся на спину.

Он понял смысл угрожающей фразы Дегеррая.

«А ты кто?» — спросил он у голоса.

«Я и есть Айриэлла Дорасская, та, чье тело ты теперь занимаешь. Дегеррай наказал нас обоих. Тебя — за недоверие, меня — за самовольство и дерзость».

— Я позову тебя позже, — бархатным женским голосом сказал Дайрут Параю. — Мне надо отдохнуть.

Он лежал и чувствовал, что хозяйка этого тела ждет его ответа, хочет продолжить беседу.

Дайрут выиграл десятки битв, проиграв всего две или три не особенно значительных, если не считать последнего сражения, исход которого до сих пор был непонятен, хотя, судя по тому, что мир еще существовал и в нем он тоже победил, что бы это ни значило.

Он знал, как выстроить воинов перед битвой, как ободрить их, как заставить падающих от усталости всадников продолжить путь. Он чувствовал, что надо делать тогда, когда разум отказывался предлагать что-то дельное.

Дайрут Верде был настоящим полководцем, и если верить Дегерраю, то его, словно породистого пса, вывели таким. Но что делать дальше? Он мог встать во главе смешной, почти небоеспособной и отвыкшей воевать армии этого королевства и постепенно сделать из нее костяк новой Орды.

Но ему не хотелось этого.

Та страница перевернулась, и теперь впереди был новый чистый лист в тяжелом черном томе под названием «Жизнь».

Впереди были годы, а возможно, что и десятки лет без войн, без женщин, и — наверное — без друзей, потому что доверить свою тайну Дайрут не мог никому. Единственным светлым пятном будет Айриэлла в его голове — при мысли о ней Верде улыбнулся.

Дегеррай все-таки смог свести их вместе.

В его старых планах они должны были жениться и породить династию повелителей мира. И сейчас бог наверняка смеется, хлопая себя по ляжкам, ведь это отличная шутка — женить Айна и Айру вот так, в одном теле.

«Айриэлла, — сказал он. — Думаю, что не смогу скрыть это от тебя в любом случае. Я считаю, что ты — самое прекрасное существо в мире».

«Айн Рольно, ты единственный, кто по-настоящему трогал мое сердце и держал его в своей ладони, — ответила девушка. — Но сейчас ты должен знать, что основной вопрос, который поставит перед тобой Парай Недер — очень важен и при этом не понравится ни мне, ни тебе».

Дайрут пощупал свою грудь.

Небольшая и красивая, она не вызывала у него эмоций.

Жить в теле женщины… Что может быть хуже?

«И что это за вопрос?» — поинтересовался он почти равнодушно.

Дела королевства пока мало волновали его.

«Престолонаследие. Моя старшая сестра, Эона, погибла во время нашествия демонов. Вместе с ней погиб и ее ребенок. И теперь королевству требуется законный наследник. В ближайшие месяцы мы должны выйти замуж и понести сына».

Похоже, что шутка становилась совсем не смешной.

Кир Верде странствовал по исковерканному жестокими магическими битвами миру.

Он не жаловался на жизнь, но она вновь и вновь подкидывала ему задачи, от которых он бы с радостью отказался.

Год спокойной жизни в собственном улусе, среди женщин, детей и стариков стал для него радостью, но покровитель, время от времени посещавший его разум, сразу предупредил — это еще не конец.

Он пил, ел, щупал молодых женщин за грудь и зад, наслаждаясь ощущением податливой плоти под крепкими пальцами — большее ему было и не нужно. Но когда новый повелитель Орды темник Ритан, один из друзей его погибшего приемного сына Дайрута, вызвал бывшего десятника к себе и предложил стать сотником, долго не раздумывал.

Покровитель предупредил его об этом.

Кир согласился, а затем, возглавив отряд в три десятка нукеров и неполную сотню рабов, поехал осматривать новые земли, доставшиеся от демонов, уничтоженных богом Дегерраем.

Они изучали горы, пещеры, развалины — и то тут, то там сталкивались с демонами. Первыми всегда шли рабы, которых никто не жалел и не считал — они и умирали чаще всего.

В схватке Кир мог использовать не только нукеров, а еще и пару шаманов, один из которых якобы даже учился в какой-то Сиреневой Башне. Второй шаман, из варваров, оказался неплохим бойцом, но в магии смыслил куда меньше, чем сам он, Кир.

Когда рабов осталось совсем мало, сотник начал подумывать о возвращении, но покровитель во сне порекомендовал пройти еще немного. И Кир не стал возражать, как не делал этого и раньше, он согласился и вновь сел в седло — немного — это немного, с ним и младенец справится.

Он знал свое место и чувствовал, что все обязательно сложится так, что ему выпадет вернуться домой и вновь сидеть днем с чашкой кумыса и наблюдать за игрой детей в бабки, а вечерами щупать наложниц, слушая их визг, и пить араку.

Тот участок, каким они ехали сегодня, оказался самым сложным и страшным.

Из сорока рабов он потерял двадцать, а из двадцати оставшихся нукеров — шестерых. Шаман из Сиреневой Башни сложил голову, сражаясь с черным демоном, что даже назвал свое имя перед тем, как отступить.

Звали его Демозом.

Зато в глубокой расщелине Кир, спустившийся с коня по велению незримого покровителя, нашел два наруча — черных, искусно украшенных гномьими рунами. Пока никто не видел, он убрал эти предметы в свой мешок, и они двинулись обратно, предвкушая возвращение.

Через несколько дней сбежал один из рабов, некто Мартус Рамен.

Про него рассказывали, что он хитер и коварен, но всю дорогу он только молчал и время от времени стонал. Как говорил шаман из Сиреневой Башни — от боли, душевной и телесной, сплетавшихся в единое целое.

А потом, однажды ночью, когда видны были вдалеке родные степи, ночью к Киру пришел его покровитель.

— Отдай найденное, — попросил он, когда разбуженной сотник сел, хлопая глазами.

Невдалеке горел костер, около него неподвижно сидели оставленные сторожить воины. Тень ночного гостя металась по земле так, словно была собакой, лаявшей на десяток гостей одновременно, в глазах под капюшоном мерцали синие огоньки.

— Возьми. — Кир подал тяжелые железки прямо в мешке.

Все эти дни он боролся с желанием достать их и примерить на себя, но слухи, бродившие в Орде, обещали любому рискнувшему подобным мгновенное безумие и жестокую смерть от рук собственных товарищей.

— Ты все сделал правильно, и награда тебя не минует, — сказал покровитель.

— Скажи, как тебя зовут? — поинтересовался старый кочевник. — Ты помогаешь мне столько лет, но никогда раньше я не видел тебя вот так, перед собой.

— Это знание тяжело, достаточно ли сильны твои старые плечи? — с угрозой поинтересовался странный гость.

— Достаточно, — рассмеялся потерявший осторожность Кир. — Я еще станцую на свадьбе своего правнука, которым беременна моя внучка!

Синие огоньки мелькнули вновь.

— Нет, не скажу, слишком оно известно, чтобы его называть.

И ночной гость ушел.

Кир хотел окликнуть его, спросить, что это значит и что ему делать дальше, но язык не повиновался ему.

А когда он вернулся вместе с остатками отряда к правителю Ритану, тот действительно наградил сотника: завернул в белую кошму и выложил на солнце, которое убило старого Кира.

Ритану не понравилось то, что старик потерял слишком много людей.