Войны сорок первого тысячелетия жадно и торопливо пожирали то, что создавалось на мириадах планет, каждая из которых производила и отправляла на транспортных кораблях мегатонны военного оборудования. Шенлонг специализировался на снарядах: от крошечной пули малого калибра для деликатного оружия-убийцы до колоссальных противокорабельных торпед для боевых судов. Боеприпасы выходили с фабрик мира-кузницы, чтобы поддерживать адский огонь бесконечных войн Императора. Всю ржавую поверхность планеты, каждый ее дюйм, густо покрывали фабричные комплексы, рабочие районы и склады. Тут все без исключения вращалось вокруг потребностей заводов — школы и соборы, сельскохозяйственные угодья под куполами и теплоотводы, водокачки и канализация — зажатое между вздымавшимися стенами оружейных цехов.
Именно в таком месте находился лазарет святой Маны Янтарной — больница, основанная орденом Свечи Негасимой после мятежа Хоека. Построенная поверх расположенной в пещере фабрики, клиника имела дело в основном со вспышками заболеваний, вызванных боевыми вирусами, которые регулярно поражали рабочих. Эти мужчины и женщины соприкасались с токсинами, помещаемыми в бомбы — уничтожители планет и другие боеприпасы «выжженной земли». В отделанных плиткой и витражами залах скорби священники помогали раненым гражданским, набившимся в переполненные отделения. Немногие отправленные туда госпитальерки Адепта Сороритас пережили первое нападение Несущих Слово. Оставшиеся в живых помолились Трону и отплатили благодарностью за свое освобождение лишь для того, чтобы понять: они сделали это преждевременно.
Разъяренные обманом Гаранда, Несущие Слово Искавана бурлящей волной ненависти и гнева вырвались из водостоков под лазаретом. Нижние этажи госпиталя были наиболее хорошо укреплены, поэтому сестры укрыли там детей, беременных женщин и стариков. Предатели появились среди них, словно воплотившийся и принявший форму острых клинков кошмар. Искаван лично убил последнюю Сороритас Шенлонга, в то время как его братья развешивали внутренности по стенам, раскрашивая коридоры кровью невинных.
Поднявшись на верхние этажи клиники, они встретили слабое сопротивление со стороны увечных солдат планетарной обороны. Слепые и хромые подняли оружие и сражались до смерти. Искаван позволил своим солдатам устроить бесконтрольную резню, а сам тем временем улизнул, чтобы поискать средство, которое позволит ему обрушить ненависть на всю планету. Крики ужаса гибнущих в лазарете уносил легкий ветерок.
Перегруженный двигатель взревел, словно пойманный зверь, и черные струи дыма от выхлопов «Носорога» пронеслись мимо лица Рафена со звуком выстрела. Водитель транспортной машины, не сбрасывая тяги, обогнул угол так, что от шоссе полетели искры. Гусеницы «Носорога» вгрызались в землю и скребли развалины. Импровизированная баррикада из мебели и металлических бочек развалилась, когда «Носорог» снес ее зубцами бульдозерного отвала.
Рафен по пояс высунулся из верхнего люка, крепко держась за размещенный на турели штурмовой болтер. Лента снарядов разматывалась под ногами и гремела о броню, когда Кровавый Ангел, разворачиваясь, бил по вражеским солдатам.
— Это там! — раздался крик водителя.
Дорога закончилась на площадке перед госпиталем. Ворота под аркой, когда-то преграждавшие путь, давно исчезли — их разрушили тем же способом, которым сносили стены. Вдали, в самом здании, Рафен отследил вспышки оружейного огня. «Носорог» с грохотом одолел вход.
— Полный газ! — закричал Рафен. — Въезжай туда тараном!
— Да! — охотно отозвался водитель, и двигатель транспорта прибавил обороты.
Стреляя из болтера, Рафен ворвался в портик госпиталя и лишь в последний момент спрятался в корпусе «Носорога». Водитель переключил тягу на правую гусеницу, и транспорт развернулся, обратив левую сторону к разрушенному входу. «Носорог» врезался в здание, снес кусок стены и, сделав это, заскользил со скрежетом, а потом остановился в главном атриуме.
Рафен выбил анкерные болты и освободил штурмовой болтер. Затем он выбрался из люка и открыл огонь. Под ногами Кровавого Ангела захрустело стекло. Из вскрытых и разрушенных случайными снарядами сосудов вытекали растворы, повсюду валялись трупы. Некоторые тела в белом, работники госпиталя и медики. Другие — в бинтах, со следами болезней или ран.
Космодесантник усмехнулся, заметив фигуру Несущего Слово, изуродованного и сожженного плазменным выстрелом. По крайней мере, один враг поплатился за атаку.
Краем глаза Рафен заметил движение и развернулся. Солдат передвигался скачками, сжимая пистолет в руке. Лицо человека сплошь покрывали бинты, правая нога ниже колена заканчивалась культей.
— Милорд, — обратился он. — Мы боялись, что никто не придет.
— Мы услышали крики, — мрачно отозвался Рафен. — Докладывай.
— Они облепили нас, как клещи.
Солдат остановился, тяжело дыша. Рафен заметил, что френч человека кое-где пропитался кровью.
— Пришли с нижних уровней и разнесли нас в пух и прах.
Он махнул оружием.
— Это безумие… там… предатели стреляли во все, что движется, без цели и смысла. Они убивали, потому что любят это делать.
— Сколько здесь военных?
— Слишком мало, чтобы изменить ситуацию, — ответил человек, перезаряжая оружие.
На верхнем этаже прогремел взрыв, и битое стекло снова хлынуло вниз дождем. Рафен проследил направление звука и заметил фигуру в темно-красном керамите, которая двигалась вдоль выпуклого балкона.
— Вон там!
Оба открыли огонь — штурмовой болтер и пистолет взревели в убийственной гармонии.
Несущий Слово принял на себя удар и сплясал бешеную джигу. Ответный выстрел лазерной пушки опалил воздух, и Рафен спрятался в укрытие. Солдат, спотыкаясь, бросился за ним. Кровавый Ангел стрелял снова и снова, лента щелкала и хлестала по воздуху, подавая снаряды в оружие. Выстрелы Рафена откалывали куски от колонн и статуй, за которыми пытались спрятаться враги. Раненый солдат пользовался оружием осторожно и медленно, он стрелял в Несущих Слово, когда подворачивался удобный момент.
Штурмовой болтер замолк, и Рафен отбросил его без колебаний, приготовил свой проверенный болтер, который висел на магнитных креплениях. Он взглянул в сторону верхнего этажа, где шевельнулось нечто, и через секунду увидел неповоротливый силуэт темного апостола между двумя облупившимися колоннами. Отвратительная фигура скрылась.
— Раз он здесь, ад пойдет за ним по пятам, — сказал Рафен вслух.
Грохот взрыва достиг слуха Аркио.
— Вот! — он пронзил ударом воздух, и святое Копье зажужжало. — Ты видишь его, этот дым, который поднимается из госпиталя?
Сахиил коротко кивнул.
— Благословенный, в том секторе нет никого, кроме больных местных жителей. Это диверсионный рейд.
Аркио повернулся к нему так стремительно, что жрец, как ни странно, отпрянул.
— Нет! Не будет ни диверсий, ни маневров — Несущим Слово нечего терять, мы должны встретить их раньше, чем они используют этот факт против нас!
— Что они могут сделать? — усмехнулся Сахиил. — После вашей победы их осталась горсть, не более. Если пожелаете, мы можем встать здесь гарнизоном и позволить им до смерти колотиться о стены…
Лицо Аркио окаменело от ярости.
— Я не желаю! Они объявились, и мы должны их уничтожить! Любой другой исход недостаточен!
Он отступил от жреца и перегнулся через парапет.
— Оставайся здесь, если хочешь, Сахиил. Я иду, чтобы сразиться с врагом!
Аркио внезапно, без предупреждения, бросился с балкона и вертикально рухнул вниз.
Сахиил не успел остановить молодого Кровавого Ангела. Жрец видел его падение и не сомневался, что обнаружит Благословенного раскрошенным на куски после удара о землю. В момент приземления Аркио сверкающий стержень Копья полыхнул.
Люди на площади увидели его и отхлынули, словно разбившаяся о берег волна. Аркио ударился о камень так, что тот содрогнулся, и на площади образовалась неглубокая воронка. Приземлившись без единой раны и даже царапины, юноша встал, распрямил плечи и помчался к шеренгам мотоциклистов. Благоговейная тишина следовала за ним, и никто — ни Кровавый Ангел, ни обитатель Шенлонга — не посмел вымолвить ни слова.
Аркио выбрал мотоцикл, вскочил на него и ударил по стартеру, оживив машину. Он положил жужжащее Копье поверх руля, словно рыцарь на турнире.
— Солдаты, которые пошли бы за Сангвинием! — воскликнул он, запустив двигатель, — следуйте за мной!
Мотоцикл помчался по дороге, как управляемая ракета. Вслед за ним, с именем Аркио на губах, двинулись космодесантники и гражданские.
Дверь из железного дерева едва не сбила с ног адепта Пеллиса, когда сорвалась с петель и врезалась в стену. Осколки косяка вонзились в лицо и вынудили адепта взвизгнуть. Он отчаянно пробирался к маленькому оконцу сквозь тесный завал томов, оставляя за собой ворох разбросанного пергамента. Окно в каменной стене было завинчено, но прежнюю рассудительность теперь смыло потоком страха. Пеллис бессмысленно царапал окно, плача и срывая с пальцев кожу.
Потом он рискнул бросить взгляд через плечо, о чем тут же пожалел. Человекоподобное существо, чтобы войти в комнату, наклонило голову, а потом, пытаясь выпрямиться, зарычало. Низкий потолок хранилища данных вынудил монстра согнуть деформированную шею.
— Ты — адепт биологис? — сказало существо похожим на треск костей голосом.
Несмотря ни на что окровавленная рука Пеллиса вцепилась в значок на одежде, который указывал на его положение среди Магис Биологиа. Адепт прежде не знал, что страх может оказаться таким сильным; появление существа заставило тело взбунтоваться, и мочевой пузырь опорожнился. Космодесантник Хаоса отвернулся, обращаясь к кому-то из своих товарищей.
— А других тут нет?
— Только один, великий апостол, но он тяжело ранен. Человек пытался покончить с собой декоративным кинжалом и истек кровью.
Пеллис машинально кивнул. Этим человеком был Тэлио: старый техномеханик всегда очень гордился своим безвкусным декоративным ножом. Несущий Слово согласился со сказанным и поволок Пеллиса, заставляя его подняться на ноги.
— Ты разбираешься в микробах и инфекции, которую тут используют?
Огромный монстр ткнул шипастым крозиусом в пол, имея в виду фабрику в глубине. Пеллис снова кивнул. Это, казалось, удовлетворило тварь, хотя сердитый контур лица не изменил выражения.
— Тогда пошли. У меня есть для тебя задание.
Рафен оставил солдата в атриуме — он даже не задержался, чтобы спросить его имя, — и отправился на звуки случайных выстрелов, во внутренний двор, зажатый между госпиталем и окрестными трущобами. Большие, в рост человека, овальные клапаны торчали из пола, выдувая потоки теплого дыма. Углы зданий рухнули друг на друга, и широкая трещина в облицовке позволяла раздававшимся на фабрике звукам носиться по воздуху. Сцена походила на пейзаж необитаемого сгоревшего города, но дыра в поверхности позволяла разглядеть, что под ногами Рафена находится крыша огромного фабричного комплекса. Настоящая поверхность Шенлонга располагалась, наверное, двадцатью этажами ниже.
Он медлил в нерешительности под прикрытием одного из клапанов, когда очередь болтерных выстрелов эхом погремела сзади. Рафен услышал грубый смех, а вслед за ним — предсмертный крик: возможно, раненого солдата. Космодесантник выругался и пригнулся, когда появилась колонна предателей. Во главе шагал темный апостол Искаван; одной рукой он удерживал сопротивлявшегося человека, которого волок по полу за одежду.
Миг пережитых на Кибеле сомнений вновь вернулся. В тот день, разглядывая Несущего Слово, Рафен не стрелял в него, подчиняясь приказам брата, ныне мертвого и холодного. Милостью Императора он снова встретился с врагом, и на сей раз никто его не остановит. С бесконечной осторожностью Рафен плавно поднял болтер и прицелился в рогатую голову апостола. Всего один выстрел! Это следовало учитывать.
Рафен изготовился и сделал полувдох. Открыл огонь.
По иронии судьбы болт в казеннике был изготовлен на Шенлонге двести с небольшим лет назад. С диким визгом рассекая воздух, он пролетел расстояние до черепа Искавана и вонзился в цель, швырнув Несущего Слово на колени.
Рафен выскочил из укрытия, в режиме автоматической стрельбы выкашивая стражу апостола. Несущие Слово разделились: одни повели ответный огонь, другие попрятались в укрытиях. Рафен стремительно перекатился через плечо и встал рядом с упавшим апостолом. Он не собирался давать тому шанс. Возможно, одним болтом грязную жизнь предателя не закончить.
Фрагмент расколотой статуи под ногами затуманил сознание Кровавого Ангела и отвлек его внимание. Внезапно херувим разделился, из белокаменного сделался синим, зеленым, кроваво-красным и бросился на Рафена. Он двигался так быстро, что глаза космодесантника не успевали следить за изменениями и движениями фигуры. Существо превратилось в массу зубов; щелкая ими и кусаясь, оно сбило Кровавого Ангела с ног. Он стрелял в упор, поражая тварь чередой обжигающих взрывов, но каждый снаряд, казалось, утекал сквозь новую дыру в бесформенной массе. Это отвлекло десантника на время, достаточное для того, чтобы мощная рука схватила рукоять упавшего оружия и нанесла ему удар в спину. Толчок крозиуса Искавана бросил Рафена на одну из вентиляционных труб, и космодесантник, ударившись об нее, отлетел. Кости сломались под броней. Прежде чем удалось задержать падение, раненые ноги Рафена потеряли опору, он соскользнул в прореху пола, и брешь в каменном покрытии поглотила Кровавого Ангела.
Искаван шагнул вперед и напрягся, на лице проступили пучки мышц. Черная и круглая, оставленная болтом рана испускала пар, когда сплющенный снаряд медленно высунулся из кровавой дыры. Ногти апостола впились в кожу, он вытащил болт из черепа и отшвырнул его с рычанием.
Демон захихикал и запричитал в изуродованном теле хозяина-Фалкира, подмигивая чересчур многочисленными глазами в сторону трещины, которая приняла Кровавого Ангела. Искаван взмахнул оружием.
— Принеси пользу — убей того никчемного бездельника.
Тварь закричала от радости и начала плавно, как личинка мясной мухи, двигаться по каменной кладке. Ее кожа замерцала, меняя цвет в тон красному камню.
Темный апостол подобрал Пеллиса там, где тот упал.
— Где-то здесь есть вагончик фуникулера, на котором можно добраться до нижних этажей. Покажи мне его.
Пеллис кивнул, или просто его голова неудержимо тряслась.
На мгновение Рафену показалось, что он парит в клубящемся горячем дыму расположенных ниже фабрик. Затем он стал падать, минуя ржавые балки и натянутые как струны канаты, приближаясь к литейным цехам, в которых тигли с расплавленной сталью разевали свои оранжевые пасти. Что-то задело ногу, и Рафен оглянулся — это была натянутая проволока. Он улучил момент, чтобы бросить взгляд на паутину металлических волокон, а потом приземлился, сильно ударившись о сеть. Космодесантник перевернулся, прыгая, как плывущая в океане пробка. Нити вокруг него щелкали и пели. Он застрял в сетке для грузов, высоко над фабричным цехом. Проверив улучшенным зрением пространство вокруг, Кровавый Ангел заметил перекладины, мотки канатов и нависшие порталы кранов. Тварь Тзинча приблизилась с криком, перемещаясь по скользким петлям проволоки, и везде, где нужно, отращивая конечности. Рафен по-прежнему крепко сжимал рукоять болтера в кулаке.
Демон прыгнул на него. Он был так близко, что Рафен не потрудился выстрелить — вместо этого отшвырнул существо, ударив его прикладом. Тварь, бывшая Фалкиром, застрекотала и зарычала. Одна из паучьих ног превратилась в принадлежавший мертвому Несущему Слово цепной топор. Ударив по Рафену, демон промазал, но перерубил дюжину стальных канатов. Сеть жалобно затрещала и наклонилась, уронив Рафена с пятиметровой высоты на поезд из грузовых контейнеров. Он попытался выбраться, когда демон бросился на него сверху.
Кровавый Ангел бежал, прыжками преодолевая расстояние между контейнерами, которые подтягивалась к автоматизированному крану-погрузчику, маячившему над монорельсом, словно приподнятый хвост огромного скорпиона, сделанного из черной стали. Над поездом словно раскрылись металлические лепестки обширного подсолнуха. Грузовые контейнеры проходили под ними, и Рафен увидел в этом свой шанс. Игнорируя пронзительную боль в раненых ногах, он изо всех сил подпрыгнул и вцепился в крюк. Свободная рука отыскала точку опоры, и Рафен подтянулся с переворотом. Он приземлился скверно, почти соскользнул с крана. Внизу, в дальнем конце поезда, существо-посланник извивалось и плевало в него, готовясь к прыжку.
Рафен снова выстрелил. Наградой стал вопль твари, которой раскаленные снаряды оторвали конечность. Тварь мчалась вдоль поезда, перескакивая между контейнерами и уклоняясь от огня. Очутившись над грузовым модулем, Рафен заметил метки багровых рун, предупреждающих об опасности — внутри находился жидкий прометий. Космодесантник нацелил свое оружие вниз, выпустил очередь в вагон-танкер, как только когтистые лапы демона коснулись крышки, и загнал снаряды во взрывоопасную жидкость. Детонация превратила поезд в огненную змею, и тварь в мгновение ока обратилась в факел. Жирные брызги искаженной плоти, осколки изломанных костей, скрученные куски органических останков существа взлетели на воздух под аккомпанемент противоестественного предсмертного визга. Тяжелый жар ударной волны обрушился на Рафена, и Кровавый Ангел отвел взгляд.
Внизу замаячил нечестивый свет восьмиконечного клинка оскверненного крозиуса. Рафен позволил оптике шлема приблизить картину. Апостол выходил из вагона фуникулера вместе со своими солдатами и пленным адептом. Кровавый Ангел проследил, куда они направляются, — это место находилось вне раскаленных литейных цехов: резервуарный парк, наполненный герметичными, вмурованными в феррокрит цилиндрами, высокими, как обелиски. Каждый цилиндр украшали символы-черепа и пересекающиеся круги. Колыбель биологического оружия.
Пока Искаван вел Пеллиса вниз, многие Несущие Слово остались, чтобы потворствовать своим низменным желаниям. Они превратились в слабое подобие прежних воинов: это уже был не слаженный натренированный отряд, непоколебимый и обладающий военной мощью, а солдаты, которые, ведя ураганный огонь, предавались безудержному насилию. Собравшись в секторе вокруг госпиталя, шайки ревели в нечестивой экзальтации и сооружали непотребные алтари из мертвых тел.
Из окутавшего улицы Шенлонга ржавого тумана донесся рев двигателей. Стена звука приблизилась и прошла по рядам предателей, заставив их приостановить службу. Забрызганные кровью воины направили свое оружие в туман и открыли огонь. Им ответили болтеры. Как только Аркио повел Кровавых Ангелов в атаку, спаренные пушки, установленные на атакующих мотоциклах, заработали.
Красные машины вырвались из ржавой бури и обрушились на Несущих Слово. Их вел Благословенный. Аркио привстал в седле и, размахивая Копьем Телесто над головой, резал тела врагов росчерками золотых молний. Космодесантники Хаоса, солдаты-опустошители, горсть стирателей — все они оказались блокированы и расстреляны Кровавыми Ангелами. Выпущенная из артерий жидкость яркими фонтанами хлестала в небо, и сыны Сангвиния распахнутыми ртами пили этот посмертный дар своих врагов. Воины на полной скорости спрыгивали с мотоциклов, рвали противнику горло и глубоко вгрызались в беззащитную плоть. Темная, со сгустками, кровь текла рекой.
Люди следовали за мотоциклами пешком. Это были не Адептус Астартес, а простолюдины, некоторые с оружием, но по большей части — с инструментами и ножами. Многие носили наспех сделанные пояса с грубыми символами: вариантом крылатой капли Кровавых Ангелов и пересекающим ее золотым копьем. Прежде они не смели даже взглянуть предателям в лицо, а теперь накатывали на них потоком и умирали сотнями, колотя Несущих Слово гаечными ключами и камнями. Они дарили кровь павших солдатам в темно-красной броне.
Аркио сплотил их громким призывом:
— В живых никого не оставлять!
Святое Копье пело в его руке, потроша недостойных и оставляя в воздухе алые следы.
Искаван швырнул Пеллиса к пульту управления и позволил крозиусу зависнуть над лицом адепта. Пеллис чувствовал себя, как человек, чересчур близко стоящий к открытому огню; на его коже выступила испарина.
— Это биологическое оружие?
Мерзкий отступник указал на резервуары.
Человечек продолжал кивать. Монстр потребовал отвести его на склад. Пеллис согласился, чтобы продлить свою жизнь еще на несколько минут. Его вырвало от ужаса. Вентиляционные рычаги перед ним были аварийными переключателями, которые могли открыть резервуары и пустить биотоксины в воздух. Их защищали сотни наклеенных оберегов и печатей чистоты. Огромные контейнеры содержали газообразные формы сотни различных ядов. «Новый циклон». «Гнилая погибель». «Возбудитель бубона». «Дыхание Смерти». Их названия звучали как литания искусству убивать. Оружие приберегали для тех, чьи преступления были особо противны Императору.
Темный апостол кивком указал на скопище приборов и вентилей.
— Открой это.
— Что именно? — прохныкал адепт.
Искаван совершил нечто ужасное — он улыбнулся.
— Все открывай.
— Мы умрем! — завопил Пеллис.
— Хаос никогда не умирает, — возразил Несущий Слово и одним ударом превратил печати в конфетти. — А этот мир умрет.
Слишком медленно, и слишком много. Висящий на подъемном кране Кровавый Ангел ощущал себя бесполезным, словно он сам был механизмом, совершающим неспешный обход фабрики. Сотни рабочих-илотов и сервиторов толпились под шумными фабричными установками и смотрели на космодесантника с выражением крайнего ужаса на лицах. Это были нижайшие из жителей Шенлонга, сломленные и со стертым разумом. Рафен не мог добиться от них помощи. Он подозревал, что эти жалкие негодники занимались рабским трудом задолго до прибытия на планету Несущих Слово: изготавливали снаряд за снарядом, не разбираясь, кому служат — Золотому ли Трону или Оку Ужаса.
Даже своим усиленным слухом Рафен не мог уловить адресованные адепту слова Искавана, так шумели машины вокруг. Однако интуитивно он понял план апостола. Это был акт крайней злобы, последний и жестокий укол мести. Искаван вполне мог обречь себя и свое воинство на мучительную смерть, зная, что заодно погибнет весь Шенлонг.
— Это не должно произойти, — сказал Рафен и ударил боевым ножом по блоку управления шкивом крана.
Захват двигался над большой керамической чашей, наполненной расплавленной сталью и предназначенной для литейного цеха. Кровавый Ангел проколол внутренние механизмы и был вознагражден стоном тормоза кабельных тросов. Тяжелый захват содрогнулся, а затем упал, разматывая шкив. Тем временем захват крана полетел вниз вместе с вцепившимся в него Рафеном. Спускаясь и не обращая внимания на крупные искры, которые фонтаном летели от тормозов, космодесантник прицелился в огромную емкость. Мысленно он вернулся к урокам старого наставника и увидел цель глазами Кориса.
Да! Вот оно!
Оружие Рафена грохотало, пока болты вышибали из поверхности чаши искры и били по задвижкам, удерживающим ее в вертикальном положении. Космодесантник игнорировал приближавшуюся землю, следя лишь за пространством между оружием и целью. Снаряды уничтожили крепления, и чаша упала, опрокинулась на пол, словно кубок, вывалившийся из пальцев пьяного гиганта.
Емкость выплеснула волну расплавленного металла на Несущих Слово, и они шарахнулись во все стороны, будто стая перепуганных птиц.
Рафен не видел, как врагов облила жидкая сталь, — захват крана ударился о землю и сбросил его в беспорядочное переплетение труб — но он все слышал. Дикий крик. Отвратительное потрескивание сожженной вспышкой плоти и керамитовой брони, ставшей хрупкой от немыслимого жара. Ничем не защищенный адепт мгновенно сварился в кипящей лаве; рабочие, вероятно, тоже умерли, но это была малая плата. Запах горелого мяса достиг ноздрей Рафена и вызвал внезапный отклик — приступ голода. Кровавый Ангел с трудом поднялся на ноги, мышцы переполняла боль. Возвратное течение шипело и лизало его ботинки. Вдруг огромная разъяренная тень появилась в потоке пылающей жидкости и вырвалась из жгучих объятий. Искаван Ненавистный выпрыгнул из мерцающей реки и двинулся к Рафену, потеки остывающей стали переливались позади него в серебряном сиянии.
Двадцатью уровнями выше Аркио, пронизанный дрожью симпатической боли, застыл на месте. В разуме вспыхнула картина: массивная фигура из дымящегося металла и кипящей плоти душит его во тьме. От этого ощущения Кровавый Ангел пошатнулся, копье от жалости зажужжало.
Чей-то голос достиг его слуха.
— Брат?
Алектус потянулся, желая помочь Аркио устоять, но заколебался, опасаясь коснуться носителя святого Копья.
— Благословенный? — спросил он. — Что с вами?
Аркио стряхнул это ощущение и очистил разум криком.
— Ниже! — воскликнул он, размахивая копьем и вонзая слезоподобный наконечник в землю под ногами. — Истинная битва происходит внизу!
Алектус отступил, когда шар белой энергии собрался на наконечнике копья. Аркио, запрокинув голову, испустил крик и показал обнаженные клыки красновато-коричневому небу над их головами. Священное оружие проделало в полу лазарета дыру, из которой потянуло горячим ветром. Стал виден расположенный в глубине мануфакториум и очертания постоянно движущихся металлических прессов. Там, под ногами Аркио, сверкали вспышки оружейного огня и характерная синяя аура мощных психических выбросов.
В долине Падения Ангела, в дни испытаний, высокомерие Рафена вынудило брата Кориса одержать верх в поединке. Будущий космодесантник узнал, каково это — оказаться побежденным. Проведенный под палящими лучами солнца Ваала день словно повторялся заново — в железной яме оружейных цехов Шенлонга. Однако теперь противником был темный апостол, которого переполняла черная сила Хаоса. На сей раз за урок придется заплатить жизнью.
Жидкая сталь, в которую окунулся Искаван, изранила его до неузнаваемости. Он потерял один из языков: причиненная пламенеющим металлом боль оказалась так сильна, что он откусил его в муках. Остатки брони утратили скучный красный оттенок легиона Несущих Слово, они стали черными как сажа и приняли цвет сожженной плоти. Торчавшие из спины гребни погнулись, сломались и испускали прозрачный гной. Искаван потерял по крайней мере два костяных отростка на лице. И все же он продолжал надвигаться; гнев, громадный, как горы, воодушевлял его, заставляя преодолевать вихрь боли, способной убить сотню солдат. Гнев апостола и его муки были таковы, что вспышки освобожденной психической энергии пронеслись над настилом и убили слишком нерасторопных и не успевших удрать рабочих. С таким противником столкнулся Рафен.
Болты глухо и бесполезно ударили по апостолу, который атаковал Рафена крозиусом. Выхватив нож, космодесантник до рукояти погрузил лезвие в незащищенную шею Несущего Слово. Искаван, казалось, не заметил этого и пинком отшвырнул Кровавого Ангела. Рафен откатился и выстрелил снова.
Искаван закричал без слов — возможно, от боли. Летевшие в него болтерные снаряды он отбил вибрирующим силовым оружием. Апостол взмахнул сверху вниз восьмиконечным клинком, и космодесантник еле увернулся; зазубренные края оставили на броне отметины. Искаван отступил, чтобы нанести смертельный удар, и Рафен разрядил оружие, целясь в свободную руку предателя. С такого близкого расстояния огонь оторвал ему предплечье, превратив кость, мышцы и кровь в бесформенный студень.
— Ублюдок! — Апостол вложил в это ругательство столетия ненависти и обрушил свой крозиус на Рафена.
Удар был неидеален, нанесен в ярости и бесконтрольно — иначе он убил бы Рафена на месте. Вместо этого космодесантник отлетел на тридцать метров и врезался в борт грузовой машины. С торса свалилась большая часть брони, керамит просто сорвало. Пучки искусственных мускулов под ним содрогались. Когда теплоотводы энергоранца засорились и выключились, Рафен почувствовал полный вес боевого снаряжения. Голова Кровавого Ангела поникла. Он где-то потерял свой боевой шлем, из-за раны на брови закрылся правый глаз. Рафен попытался двинуться и ощутил, как сломанные ребра вонзаются в легкие.
Слизывая забрызгавшую лицо кровь, Искаван приблизился. Цепь, которая связывала крозиус с его рукой, загремела.
— Ах, — проворчал он, наслаждаясь вкусом. — Я знаю эту кровь. И знаю тебя. Еще с Кибелы…
Он снова поднял оружие, на этот раз для последнего удара.
— Дарую тебе благо боли, — прошипел он. — Чтобы утолить голод богов.
— Нет… — умудрился ответить Рафен, а затем ярко-красная стрела упала с темного потолка и приземлилась среди остывающей стали.
Искаван обернулся и увидел, как вокруг точки приземления кругами расходится жидкий металл. Он зашипел, узнав щенка, который притащил в крепость древнее оружие. Он видел издали, что целый рой Кровавых Ангелов спускается в лифтах и по коридорам, вступая в перестрелку с Несущими Слово, оставленными сторожить проходы.
— Ты больше не ранишь моих братьев, — раздался голос Аркио.
Искаван проревел боевой клич и послал в юношу стрелы молний. Аркио отбил их Копьем Телесто и в мгновенье ока добрался до Несущего Слово. Копье врезалось в крозиус, и металл издал мучительный крик. Оружие Искавана источало злобу, от которой искривились даже струи воздуха.
Воины отступили на скользком полу; кровь хлестала из ран, оставленных быстрым касанием клинков.
Аркио ударил по кровоточащей культе Искавана тупым концом Копья. Апостол издал леденящий душу вопль и жестко атаковал в ответ, отыскав крошечную брешь в защите Аркио. Крепкий удар развернул космодесантника на месте, и тот оступился. Искаван, бесконечно более старый и бездушный, чем Кровавый Ангел, не колеблясь, продолжил бой и поразил противника еще раз. Веер лезвий вонзился в кабели и крепления ранца Аркио, рассекая их. Компактный термоядерный реактор и задняя пластина брони — все отпало, и Кровавого Ангела захлестнул поток боли. Аркио упал, словно бесформенная груда, не в состоянии удерживать Копье. Неспособный двигаться, Рафен в ужасе смотрел, как апостол собрал последние запасы психической энергии и направил их в жужжащий крозиус.
Диск лезвий, словно воля мстительного божества, с треском обрушился на Аркио — и встретил лезвие в форме слезы, ослепительно полыхнувшее янтарным светом. Оружие Хаоса рассыпалось от удара, и Искаван отшатнулся. Брат Рафена упал, словно это усилие истощило его больше схватки. Однако апостол все еще стоял на ногах. Искаван связал петлей разорванные цепи, которыми оружие крепилось к руке, и набросил их на шею Аркио.
Рафен попытался дотянуться до брата, в груди полыхнуло огнем. Предатель затянул цепь, выдавливая из Кровавого Ангела жизнь.
Тело Аркио поникло и задрожало. Он испустил звук, похожий на раскат грома и, внезапно пригнувшись, отбросил Искавана, ухватившись за цепь. Апостол упал в отдалении, на перевернутый захват крана, металлические пальцы пронзили его.
Но Рафен не видел этого. Его взгляд был прикован к сверкающим белым крыльям, взметнувшимся за спиной брата. Аркио обернулся. Он сиял. Золотой ореол пылал в воздухе, окружая лицо с ястребиными чертами — благородное и в то же время адски мрачное. Крылья серафима совершили взмах и подняли Аркио в воздух. Он взлетел, чтобы зависнуть над Искаваном. Жестом призвал Копье, и оно подлетело к его пальцам. Апостол увидел, какая судьба его ждет, и попытался встать на ноги. Аркио кивнул ему, выразив своего рода одобрение, а затем распахнул рот, обнажая клыки, и исторг ужасный крик. Он метнул Копье, словно молнию, и оно пронзило черное сердце Искавана. Рафен наблюдал, как вспышка золотого света окутала господина Несущих Слово. Когда она исчезла, остались лишь Копье и пепел.
Время сдвинулось, и в следующий миг Аркио очутился рядом с Рафеном. Ласковая теплая рука искала пульс на шее.
— Брат? — спросил космодесантник.
— Ты будешь жить. Доверься мне.
Сердце Рафена бешено заколотилось Существо перед ним, его лицо, крылья, Копье… Это больше не родной брат, а древнее изображение Сангвиния, принявшее человеческий облик. Аркио, так похожий на возрожденного примарха, опустился рядом на колени.
— Кто… ты?
Рафен выдавил эти слова, и его взгляд затуманили слезы.
Аркио улыбнулся, на губах играла запечатленная на миллионах церковных витражей благосклонная улыбка.
— Я Кровавый Ангел, брат. Я Deus Encarmine.
Рафен, отрицая, пытался отчаянно мотать головой, но внезапно им овладело милосердное беспамятство, и он охотно подчинился.