Кризис

Стив Перри. КЬЕДЭ

Один в теплой темноте Стоун шел по грязной узкой улочке халианской деревни. Пружинящие подошвы его башмаков почти бесшумно ступали по влажным камням мостовой. Было уже поздно, и низкие тяжелые облака заволокли небо, предвещая очередной летний дождь. Единственным освещением были кое-как расставленные фонари с древними электрическими лампами, излучавшими тусклые снопы света, да редкие огоньки под замшелыми крышами каменных домов.

Камень[1] среди камней. При этой мысли у него на губах промелькнула слабая улыбка. Кто бы мог подумать, что ему доведется оказаться на Халии?

Впереди вдруг возник сноп яркого света. Это распахнулась дверь забегаловки, и на улицу вывалились трое халиан. Дверь закрылась, свет исчез, но небольшая неоновая вывеска у входа продолжала гореть бледно-голубым светом, привлекая насекомых. Местный аналог мотыльков вился вокруг светящейся надписи, наполняя улицу призрачными тенями.

Стоун никогда не понимал, почему люди окрестили халиан «хорьками». Ему аборигены больше напоминали клыкастых свиней, которых он видел в зоопарке на Земле. Опасные, дикие вепри на задних ногах.

По тому, как двигалась эта троица, было заметно, что халиане приняли какой-нибудь из местных наркотиков. Отяжелевшие и возбужденные, они были порядком удивлены, столкнувшись с одиноким человеком на улицах своего маленького городка. Удивлены и недовольны.

Человек перешел дорогу, стараясь избежать столкновения с троицей халиан, но те повернулись и побрели в его направлении. Война закончилась, Халия покорилась, но даже за время своего короткого пребывания здесь Стоун успел не раз ощутить затаенную ненависть. До цели своего путешествия, а это было более двухсот километров от космопорта, он предпочел прогуляться пешком, чтобы лучше узнать местность, ощутить дыхание чуждой культуры, понять настроения недавних врагов. В пути он узнал, что расе воинов нелегко было смириться с поражением и не каждый халианин принимал победителей от чистого сердца. Однако до сих пор Стоуну удавалось отвратить от себя ту ненависть, которой, казалось, здесь был пропитан самый воздух.

По пути трое халиан смеялись и перешучивались между собой, хлопали тяжелыми лапами друг друга по спине, спотыкались о камни мостовой и, вероятно, не чувствовали боли. На всех троих крест-накрест висели перевязи с двумя ножами. По цвету и узору перевязей Стоуну так и не удалось определить, к какому клану принадлежат встречные.

Самый высокий из трио приходился всего лишь по грудь землянину, однако был широк в кости и скорее всего весил не меньше Стоуна. Он поднял голову и потянул носом ночной воздух. Ветер дул Стоуну в спину, и каким бы слабым он ни был, халианин ощутил едва заметный запах человека.

Косматые существа остановились, и самый высокий громко выругался. Стоун продолжал идти вперед по другой стороне улицы и уже почти миновал опасную троицу. Зрение у халиан не особенно острое, но слепыми их не назовешь.

— Стой! — закричал вожак на халианском военном наречии.

Стоун вздохнул. На нем был темный комбинезон синтетического шелка и рюкзак со спальным мешком и немногочисленными пожитками. Оружия у него не было. Он остановился и стал наблюдать, как трое пересекают дорогу, направляясь к нему. Их движения приобрели четкость, словно встреча с человеком протрезвила их.

— Что ты делаешь в нашей деревне, обезьяна?

— Просто иду мимо, Отважный Воин.

Трое остановились в нескольких метрах от него.

— Мимо? А куда?

— К восточной границе Западной провинции, Воин.

— Один?

Стоун почувствовал опасность, таящуюся в вопросе. Можно было сказать, что его отряд впереди, что его ждут, но он давно бросил лгать. Стоуну было лишь тридцать, но он успел понять, что не сможет овладеть своим Искусством, если пренебрежет правдой, не важно, в опасности он или нет.

— Я один, Воин.

И не только сейчас, но и вообще. Его семья погибла, он последний в роду. У него ничего не осталось, кроме Искусства.

Вожак окинул взглядом своих спутников и хищно щелкнул зубами. Двое других халиан начали медленно окружать Стоуна.

— Это непредусмотрительно, обезьяна. Ночь полна опасностей. Можно поскользнуться на мостовой и переломать себе кости. Или ненароком угодить в яму.

— Я ценю твою заботу, Воин, и буду тщательно смотреть себе под ноги.

— Нет, не будешь. Мы не позволим животным шататься по улицам нашей деревни.

Вожак выхватил один из своих ножей. Лезвие сверкнуло в тусклом свете, на секунду загоревшись голубыми отблесками неоновой вывески.

— Твой скальп будет здорово смотреться у меня на стене.

Никакой утонченности!

Стоун сделал глубокий вдох. Он искал в себе страх, а обнаружил только решимость. Может, ему суждено погибнуть здесь, под ножами этих пьяниц, но если такова его судьба, пусть так и будет. Смерть приходит, когда ей угодно. Они вооружены, они — воины, их больше, но все это не имеет значения. У него нет ничего, кроме техники. Не воспользоваться ею было бы единственным непростительным грехом.

Он стоял около стены, так что бандиты не могли подойти сзади. Впереди был только один, один слева и один справа. Тот, что впереди, должен напасть первым. Халиане — прирожденные вояки, на легкую победу рассчитывать не придется, но только дурак отправится в путешествие по вражеской стране, не зная слабых мест противника.

— Я даже не стану марать о тебя когти, обезьяна, прощальную песенку тебе споет мой нож.

Стоун еще раз попытался закончить дело миром:

— А тебе неинтересно узнать, почему я один?

Вожак пару секунд помедлил.

— Потому что ты обезьяна и, значит, глуп. — С этими словами он выступил вперед и нанес прямой удар Стоуну в лицо.

Прежде чем убить, он хотел изувечить. Причинить страдания и заставить жертву вопить от страха. Он хотел насладиться зрелищем. Это было ошибкой.

Стоун выкинул руки вперед — левую ближе к себе, правую дальше для захвата. Запястье угодило халианину в локоть и заставило выпустить нож. Стоун сомкнул левую кисть на руке нападающего и перехватил удар. В ту же секунду он нанес удар ногой в солнечное сплетение хорька. Следующие тридцать секунд дышать он не сможет.

Человек выпрямился и перенес центр тяжести на руку халианина, потом подался влево, и вожак, проделав в воздухе дугу, оказался на пути нападавшего слева. Тот выругался и отскочил в сторону.

Прошло меньше двух секунд.

Третий противник, выпустив когти, кинулся на Стоуна сзади, но человек успел принять стойку и выкинуть назад правую ногу. Жесткий пластик каблука угодил халианину в морду с такой силой, что тот перекувырнулся в воздухе и ударился головой о землю. Стоун услышал, как треснул череп.

Вожак безуспешно пытался восстановить дыхание. Стоун все еще удерживал его передним захватом, и второй атакующий мог приблизиться, только наступив на своего поверженного товарища, то есть на очень ненадежную опору.

Стоун выпустил вожака, выхватил его второй нож и ударил лежащего бандита между четвертым и пятым ребрами. Удар пришелся в сердце. Вытащив нож, Стоун выпрямился и вонзил клинок прямо в рот другому противнику.

Всего четыре секунды.

Рефлексы последнего халианина были заторможены той гадостью, которую он выпил, и тем не менее ему удалось отвести нож в сторону. Стоун прыгнул через умирающего вожака за спину третьему врагу и обхватил левой ногой его голень. Он ткнул правым башмаком халианину в бедро, сделал подсечку левой, и пораженный бандит повалился навзничь.

Стоун перекатился, схватил с земли нож и вонзил его в горло ошарашенного хорька. Длинный клинок прошел насквозь и врезался в камень мостовой. Острие хрустнуло и сломалось.

Стоун отскочил назад и повернулся, рефлекторно ища новых противников.

Семь секунд. Восемь…

Стоун всматривался в ночь. Сердце билось слишком медленно, кровь кипела от избытка адреналина. Он сделал два глубоких вдоха и заставил себя расслабиться. Стояла тишина, вокруг не было никого, кроме троих умирающих.

Он коротко кивнул себе. Техника хороша. Не безупречна, но хороша. Его совесть была чиста. Эти трое сами избрали свою судьбу. Это карма. Их — умереть, его — выжить.

Он еще раз глубоко вздохнул и двинулся в ночь.

Берк следила за обреченным. В окружении двух телохранителей он вышел из антигравитационной машины и направился к борделю. На сей раз жертвой Берк должен стать старый, заплывший жиром халианин, с седеющей шерстью и платиновыми коронками, сверкающими на месте передних клыков. Богатый торговец, продавец яда, извращенец, растлитель детей, возможно, он не хуже сотен себе подобных. Жертве не повезло только в одном: она решилась распространить торговлю наркотиками и на родной мир Берк. На Аэри, планете нидийцев, которую правящие чужеземцы-земляне назвали Цель, жертва навлекла на себя гнев кого-то, кто мог заплатить Гильдии Без Гнезда. Прошло уже три года с тех пор, как был подписан контракт об уничтожении жертвы. Но Гильдия ничего бы не стоила, не имей она достаточно терпения.

Антигравы все еще поднимали пыль на мостовой рядом с уличным ресторанчиком, где сидела Берк, прозрачные облачка слабо мерцали в утреннем свете. Она знала, что ее заметили хозяева соседних заведений: нидийцы обитали на многих планетах, но на Халии птичий народ был еще редкостью. Конечно, это усложняло задачу, но это была часть ее работы.

Толстый халианин вместе с телохранителями вошел в бордель. Там, как стало известно Берк, он собирался вступить в извращенные половые сношения либо с женщиной другой расы, либо с местным подростком. Это было его коньком. Берк хорошо платила за информацию. Убийца должен знать о своей жертве все. А Берк была лучшим агентом Гильдии на других планетах, ее отец до самой смерти оставался Мастером-Убийцей, а мать, тоже погибшая, стала первой женщиной, которую приняли в Гильдию Без Гнезда. Берк носила имя матери, а значит, не могла позволить себе опозорить это имя, не важно, насколько сложно и невыполнимо задание. У нее не было ни сестер, ни братьев, которые могли бы смыть пятно неудачи, ни детей, которые могли бы закончить ее дело.

А это задание, размышляла Берк, потягивая теплую йабу из дешевого пластмассового стаканчика, не самое сложное из тех, что ей приходилось выполнять. Жертва вооружена, ее охраняют, хотя само по себе это не имеет особенного значения. Жертвой был пануа — так народ недж называл халиан, это означало «крыса», но Берк уже убила больше дюжины чужаков — обезьян, крыс, неважно. Особые условия соглашения устанавливали, что смерть жертвы должна выглядеть как несчастный случай. А это несколько труднее. Легко убить дубиной, дротиком или руками, но сделать так, чтобы смерть казалась естественной, гораздо сложнее.

Берк допила свой стакан и встала. Мадам, хозяйка борделя, как раз должна была предложить новоприбывшему особую сделку. Не желает ли он индийскую самку? И невинную к тому же? Уж, конечно, пожелает, ибо пануа проявлял извращенную тягу к ее расе. Берк знала это наверняка.

Берк обошла вокруг отеля и отперла неохраняемую дверь (кодом замка ее снабдила мадам) и, как было условлено заранее, стала ждать в пустой комнате.

Через несколько секунд появилась мадам — тоже пануа, старуха, которой давно пришлось оставить профессию проститутки.

— Он готов, — сказала мадам.

— Отлично. — Берк помедлила, а потом добавила: — Ты сделала все, как я сказала. — Это не было вопросом.

— Да. Я сама э… работала там, когда мой народ оккупировал твою планету.

— Раз ты была на моей планете, ты должна была слышать о Гильдии Без Гнезда.

— Да, конечно.

Берк знала, что старуха-пануа будет молчать, что бы ни случилось. И все же не лишним было припугнуть старую шлюху. У беспечных убийц очень короткая карьера.

— Тогда ты знаешь, что нет такого места, куда не дотянулась бы рука Гильдии, ни одного гнезда, достаточно глубокого, ни одного насеста, достаточно высокого, чтобы она не смогла при желании… достать тебя.

— Я… я слышала об этом.

— Тебе хорошо заплатили за услуги. Люди не позволят тебе содержать заведение, если до их бледных ушей дойдет хоть какой-нибудь слух. Халианин, который ждет меня в комнате, тоже принадлежит к своему клану. Они не пощадят, если узнают, что ты помогала убийце. Но самое главное: если обмолвишься хоть словом о том, что произойдет здесь сегодня, Гильдия Без Гнезда поставит перед собой задачу отыскать тебя и твоих близких. Отца, мать, сыновей, дочерей. Ты понимаешь, что это значит?

— Д-да.

— Тогда веди меня.

Берк последовала за мадам по узкому коридору. Мадам за руку подвела ее к двери, по обеим сторонам которой стояли телохранители, и Берк в притворном испуге широко раскрыла глаза.

— Стой! — приказал один из охранников.

Две женщины остановились, и телохранители подошли, чтобы обыскать Берк. Они сорвали с нее тунику, заставили снять башмаки и принялись жадно разглядывать ее наготу. Охранники лапами ощупывали ее тело, задерживаясь на груди, перемигивались и тихонько посмеивались, поглаживая ее кожу.

— Здорово, мягкая шкурка, с перышками.

— И розовая, смотри-ка.

Берк изобразила ужас. Стоило ей только войти в Амайи-транс, и она с легкостью могла бы убить этих двоих, ей даже не понадобилось бы использовать главную кату. Но, убей она охранников, и дураку станет ясно, что их хозяин нашел насильственную смерть.

— Оружия нет, впусти ее.

Жертва лежала на плоской подушке. Обычно втянутый и спрятанный половой член был обнажен, но все еще вял. Клановые перевязи и ножи валялись на полу. Старик не был похож на пануа, ожидающего неприятностей.

Дверь за Берк закрылась.

— А, птичка! Иди-ка сюда, дай я тебе покажу, что может сделать настоящий мужчина! Попробуй, каковы халиане!

— П-п-пожалуйста, Господин Воин, н-не заставляй меня делать этого! Я еще никогда не была с мужчиной, а ты т-такой большой! — Одной рукой она указала на его член, другую прижала к груди.

Как и рассчитывала Берк, страх, звучавший в ее голосе, и ее поза распалили жертву. Член халианина напрягся, пануа скатился с подушки и направился к девушке. Скажи мужчине любой расы, что у него большой член, и он чуть не лопнет от гордости.

— Я не причиню тебе вреда, птичка. Я знаю твою расу. Идем, я научу тебя искусству удовольствия!

Она вскинула ногу и ударила по возбужденному члену. Пануа взвыл от боли. Обычно скрытый, половой член халиан был очень уязвим, и Берк это знала. Знать — ее профессия.

Она оказалась за спиной жертвы, обхватила руками его шею и сжала смертельными тисками. На фоне огромного тела руки Берк казались тонкими и слабыми, но впечатление было обманчивым. Тренированный убийца-нидиец обладает колоссальной силой.

Прежде чем жертва успела моргнуть, Берк перекрыла подачу крови к мозгу. Халианин осознал угрозу и, выставив когти, потянулся к душившим его рукам, но Берк одной ногой обвила его голень и снова ударила пяткой прямо по незащищенному члену.

Пануа пытался овладеть собой и спрятать поврежденный орган, но не успел. Потеряв сознание, халианин рухнул на пол.

Берк не ослабляла железной хватки на его горле.

Наконец жертва была мертва.

Берк подтащила тело к матрасу, легла на спину и взгромоздила труп на себя. Обхватив голыми ногами жирные ляжки халианина, она сделала глубокий вдох и закричала. Голос был пронзительный и испуганный.

Никого.

Без сомнения, охранникам доводилось слышать и не такое.

— Помогите! Ему плохо! Помогите!

Это подействовало.

Оба охранника влетели в комнату и бросились к своему хозяину. Изрыгая потоки проклятий, они сняли его с Берк. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы определить, что перед ними труп. Следов насилия не было, если не считать расплющенного полового члена, на который охранники тщательно старались не смотреть: табу запрещало пануа видеть обнаженный член другого мужчины. Это Берк тоже знала.

— Что произошло? — спросил один из них, схватив ее за руку.

— Он… он… мы… и тут он остановился, застонал и схватился за грудь!

Телохранители переглянулись.

— Черт, — сказал один из них. — Дело дерьмо.

— Ну, это не самая плохая смерть. Он был уже старик. Давай-ка заберем его отсюда. В этом городе есть представители его клана, лучше он умрет у них, а не здесь.

— А что делать с этой?

— Она чужая, птица-шлюха. Будет молчать. Будешь?

— Д-да!

— И я так думаю. Идем. Давай унесем его.

Когда мертвую жертву вытащили из комнаты, Берк позволила себе улыбнуться.

Скрестив ноги и выпрямив спину, Имани сидел в своей келье и размышлял. Мысли продолжали тревожить его покой, ощущение чего-то неминуемого билось крыльями о стену его спокойствия. Для Халии настали черные дни, и еще чернее было грядущее. Чтобы почувствовать это, не нужно быть мастером «ладу кази».

Камень под Имани нагрелся, но стены монастыря и под палящими лучами летнего солнца источали прохладу. В монастыре было тихо и сумрачно. Во дворе под бдительным присмотром старших послушников ученики отрабатывали атакующие и защитные движения и занимались ритуальными танцами. Все казалось спокойным, но Имани чувствовал, что это не так. Он был стар, многое повидал в жизни и наконец достиг того состояния мира с самим собой, которое позволяет быть довольным всем вокруг. В юности он слыл сорвиголовой, горел желанием показать себя, использовать редкие и тайные боевые искусства. Ему не раз случалось убивать собственными лапами за реальные и вымышленные оскорбления. Он отправился на войну и умело применял там свое искусное владение оружием. Как любого молодого и задиристого халианина, его побаивались и избегали становиться поперек дороги.

Потребовались годы и опыт, чтобы в конце концов понять, что настоящему мастеру боевых искусств никогда не приходится их применять. Мастер может рассеять гнев, просто оказавшись в нужном месте; может отразить нападение одним своим присутствием. Нелегкая задача, но не таков был Имани, чтобы пугаться трудностей. И, решая эту задачу, Имани пережил своих старинных врагов. И друзей тоже. Оставшиеся в живых члены его клана годились ему в праправнуки, с большинством из них он никогда не встречался. Он прожил гораздо дольше, чем рассчитывал.

Имани вздохнул. Медитация не клеилась. Он не мог очистить свои мысли. Какая бы скрытая опасность ни витала в воздухе, она поднимала в Потоке рябь, игнорировать которую нельзя.

Старик-халианин встал. Остывшие члены протестовали, но повиновались, как всегда. Он поднялся одним плавным движением, так что казалось: вот он сидит, а в следующее мгновение уже стоит, словно не было перехода между двумя этими состояниями. Конечно, Имани уже не так быстр, как молодой халианин, но он возмещал утрату резкости, оттачивая мастерство. Теперь он не растрачивал попусту драгоценную энергию. Слова «ладу кази» дословно означали «быстрые лапы». С годами он узнал, что быстрота бывает разная. Не важно, с какой скоростью халианин мог нанести удар, атака имеет смысл, если поражает цель.

Время занятий.

В пружинной комнате Имани прикоснулся к рычагам, управляющим механизмами атаки. Комната была маленькой. Четырнадцать пружин становились невидимыми, когда вставали на свои места. Стены, пол и потолок были обшиты деревом. Механизмы атаки представляли собой толстые бруски дерева, прикрепленные к пружинам с таймерами. Испытание предназначалось исключительно для учителей. Время и последовательность, в которой срабатывали механизмы, непредсказуемо менялись каждый раз. В комнате не было безопасного места. До каждой точки могло дотянуться по крайней мере две пружины. Таким образом, надо было или отразить удар, или увернуться от блока. Промах грозил сильным ушибом, переломом или, если удар придется в полную силу, смертью.

Имани глубоко вздохнул и встал на панель, включающую механизм. До первого удара у него есть от трех до девяти секунд. Он напрягся, прислушиваясь к едва заметному щелчку пружины, готовой выскочить из гнезда. Кто бы ни полировал сегодня твердое дерево блоков, он хорошо потрудился: блоки полностью сливались с деревянной обшивкой. В бытность свою учеником Имани проводил здесь бесконечные часы, полируя эти чертовы штуки. За долгие годы тренировок он точно знал, где расположены все четырнадцать блоков, даже если не видел их…

— Раз!

Имани метнулся влево и вскинул левую руку…

— Раз!

Он упал на пол и выставил согнутую в локте правую…

— Раз! Раз!

Хук и резкий прыжок в сторону спасли его от следующих двух ударов.

— Раз!

Когти левой лапы со всех сил полоснули по блоку, отразив удар и оставив глубокие царапины на гладком дереве. Какой-нибудь ученик изойдет проклятиями, пытаясь отполировать блок заново…

— Раз!

Пятьдесят ударов сердца, и Имани, шестой настоятель монастыря, стоял в центре комнаты. Дыхание его слегка участилось, но он справился с упражнением. Тринадцатый блок задел его ногу, это был скользящий удар, который едва взъерошил шерсть, и все же Имани встревожился: или он действительно стареет, или неясное беспокойство, которое он чувствует, всерьез вывело его из равновесия. Предыдущие пятьдесят тренировок прошли без единого касания.

Полученный удар — скверный знак.

Миновав форпосты цивилизации, Стоун пошел быстрее. Эта часть Халии была одета в летние цвета и казалась почти идиллической, то там, то тут на горизонте вставали леса и рощи. Халиане в основном питались мясом, они разводили животных, очень похожих на коров, но дичь все еще составляла значительную часть их рациона. Иногда путнику попадались амбары — низкие, корявые сараи, сложенные из местного камня. Стоун старался держаться от них подальше. Дни стояли теплые, иногда шли дожди. Ночи — прохладные и влажные. Стоун питался в основном концентратами, безвкусными, но сытными, к тому же он научился распознавать несколько съедобных растений, которые разнообразили его диету.

Он прошел уже около тридцати километров с тех пор, как в последний раз видел признаки цивилизации, и был близок к цели. Наступила ночь, украсив небо странными созвездиями. Стоун знал местные названия некоторых из них: Козел, Длинный Зуб, Рука Дающего. Звезды, щедро рассыпанные по небу, давали здесь гораздо больше света, чем на Земле. Кое-где отдельные точки сливались в скопления, способные по яркости сравниться со светом небольшой луны.

До монастыря оставалось еще два километра.

Стоун продолжал шагать. Он не знал, будут ли ему рады, и все же прошел долгий путь, чтобы убедиться, есть ли хоть капля правды в легендах об Учителе из этого монастыря. Халианин, который, как говорили, достиг подлинного мастерства, сражался и победил более чем в ста смертельных поединках и который, наконец, слился с вселенной. Стоун достиг предела, он больше ничего не мог позаимствовать у своей расы. Боевые искусства Земли потеряли свою привлекательность. Но если слухи верны хоть отчасти, этот халианский мастер может кое-чему научить.

К тому же Стоуну больше некуда идти.

Так что стоило пересечь галактику, чтобы узнать правду. Имя его знаменитого дяди сделало путешествие возможным. Не каждый доводится родственником гению войны и адмиралу. И прежде чем умереть в сражении, дядюшка успел обзавестись множеством друзей, которые с радостью предложили помощь племяннику знаменитого Эрнста Стоуна — последнему представителю славного рода.

Стоун шел сквозь халианскую ночь. Свежеющий ветерок принес запах дождя, отдаленные вспышки молний и раскаты грома предвещали шторм. Если он поспешит, то окажется на месте прежде, чем разразится гроза.

Берк вела взятый на прокат флиттер сквозь ревущий ветер. Шторм становился все сильнее. Можно было бы обогнуть его, но локаторы показывали, что грозовой фронт растянулся километров на пятьдесят.

Короткокрылая скорлупка была старой, и Берк хорошо понимала, что ей придется несладко в клубящихся грозовых тучах. Она снизила высоту, и теперь медленно летела в нескольких сотнях метров над землей, под затянутым облаками небом. Это было не труднее, чем в проливной дождь вести наземную машину. Берк находилась достаточно высоко, чтобы не натыкаться даже на самые высокие деревья. Местность здесь представляла собой пологие холмы, и она с легкостью огибала их, беря немного вверх.

Нидийцы — прирожденные пилоты, только очень немногие чувствуют себя в воздухе неуютно. Прошли миллионы лет с тех пор, как они спустились с деревьев, но старые инстинкты остались: Летательные костюмы никогда не выходили из моды на планете Берк, да и на любой другой планете, где колония нидийцев могла найти место для полета. Даже не видя ничего за плотной завесой дождя, Берк наслаждалась полетом своего хрупкого суденышка.

Молния блеснула сквозь пластиковые окна флиттера и на мгновение осветила кабину. Берк была довольна собой. Задание выполнено неплохо. Жертва устранена, а она сама уже на пути к Восточному космопорту, до которого осталось лишь две сотни километров. Еще час — и она будет там, а через несколько часов межзвездный корабль понесет ее домой.

Опять молния. Теперь уже ближе. Скорее всего флиттер уже в центре шторма, раскаты грома настолько сильны, что способны опрокинуть суденышко. Ветер становился порывистым, и у Берк не было никакого желания напороться на скалу или запутаться в верхушках деревьев, которые сейчас были только в сотне метров под нею. Берк коснулась рычагов и поднялась немного выше.

Гром перешел в непрерывный глухой гул, а белые вспышки молний сменились темным красновато-желтым сиянием. Иногда в чужих мирах происходят странные вещи — шаровые молнии и тому подобное, но этот растущий шум и жуткий свет вряд ли были явлениями природы. Слева от недж облака отражали нечто, очень похожее на пожар в небе.

Что это?

Берк взглянула на сенсоры и обнаружила источник этого огня — корабль. Большой, по крайней мере достаточно большой, чтобы вместить сотню недж, если сенсоры отрегулированы правильно. А сияние означает, что он садится на ракетных двигателях! К вопросу о древностях.

Возможно, гравитаторы корабля вышли из строя. Скорее всего какая-то авария — должно быть, так, иначе какого черта он стал бы приземляться в этой глуши на краю света, в самом сердце магнитной бури? Ни один пилот в здравом уме не решится садиться посреди такого отчаянного шторма, если у него есть хоть какой-нибудь выбор.

Ладно. Это ее не касается. Пусть крысы падают себе на здоровье, это их дело. Она выполнила свою задачу и улетает.

Корабль исчез за отдаленным холмом, в десяти-пятнадцати километрах от нее. Сияние погасло, гул стих, и Берк почувствовала укол любопытства. Кажется, не разбились. Какого дьявола! Она может потратить пару минут и выяснить, что стряслось.

Она сделала поворот и направила флиттер к небольшому холму, на который указывали приборы. Проливной дождь не давал ничего разглядеть, но она летела достаточно низко, чтобы заметить корабль, когда окажется прямо над ним.

Берк снова снизила флиттер, чтобы лучше видеть. Она следовала за изгибом холма в пятидесяти метрах над деревьями.

Кажется, уже рядом. Это должно быть…

Главный двигатель флиттера замер. Панель управления погасла, экраны тоже. Даже габаритные огни на концах коротеньких крыльев потухли. Флиттер лишился энергии, казалось, кто-то разом перерезал все провода.

Черт! Флиттер отрубился в воздухе и начал падать.

Берк отчаянно озиралась в поисках ровной площадки. У нее всего несколько секунд, чтобы найти насест для этой птички, или она отправится к своим предкам.

У себя в келье Имани прислушивался к завываниям шторма и рылся в памяти, пытаясь понять, что же он напоминает ему. Он не всегда был учителем, живущим в неделе пути до ближайшей деревеньки. Исполняя свой долг солдата, Имани с десяток раз бывал в рейдах к чужим мирам, и теперь вспомнил этот шум. Уже много лет ему не доводилось слышать ничего подобного, но он знал, что это: ракетные двигатели идущего на посадку корабля. Такие двигатели использовались очень редко, например, в случае аварии, когда отказывали гравитаторы или когда командир корабля не хотел, чтобы гравитаторы были обнаружены. Халианские пираты давно научились тайком пробираться на чужие планеты. Гравитаторы создавали огромные поля в форме бабочки, эти поля можно было засечь с любого спутника или наземной станции за сотни, тысячи километров от места посадки. Гравитационные двигатели было невозможно не заметить или спутать с чем-то другим. Падать же из космоса без всякого торможения и дожидаться последней минуты, чтобы врубить двигатели, — очень эффективный, хотя и рискованный способ проникнуть в лагерь врага. Правда, ракетные двигатели страшно шумят и дают яркий свет, но вряд ли это будет заметно в самом сердце грозы.

Так вот что вызвало возмущение Потока, Имани больше не сомневался в этом.

Почему корабль приземлился именно здесь?

В открытую дверь кельи тихонько постучался послушник:

— Учитель…

— Я слышал, — произнес Имани. — Недалеко отсюда приземлился корабль. Возьми трех учеников третьей ступени и найди его. Доложишь, когда найдете. Вы не должны попадаться на глаза тем, кто на корабле.

— Слушаю, Учитель.

Послушник скрылся, его подстегивало любопытство. Имани сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Он заставил себя успокоиться. Корабль и был тем самым неприятным событием, которое предчувствовал старик. Насколько велика угроза и как на нее реагировать, еще предстоит выяснить. Возможно, это будет не так уж важно.

То же внезапное напряжение воздуха — ощущение, будто краешком глаза заметил какое-то движение. Что?

Тусклая электрическая лампа, освещавшая келью, потухла.

Имани поднялся и даже в темноте без труда отыскал путь к двери. В коридоре было темно. Отключился генератор. Он был не новым, но его чинили и осматривали всего лишь несколько месяцев назад.

Имани вернулся в комнату и взял переговорное устройство, лежавшее возле его тюфяка. Не работает. Переговорник работал от батареек, которые подзаряжались автоматически.

Настоятель прошел по хорошо знакомым комнатам монастыря к компьютерному залу. Большинство техники питалось от генератора, но некоторые устройства получали энергию от солнечных батарей. Старые приборы воздушной защиты больше не использовались, но на всякий случай их держали наготове. Они работали автономно, и литиевых батарей хватило бы еще по крайней мере лет на десять.

Сенсоры вышли из строя, но старомодная металлическая игла, вмонтированная в батарею, показывала, что они заряжены.

Все электронное оборудование отказало, но кое-где источники питания были в порядке.

Имани вздохнул. На монастырь направили луч. Кто-то накрыл их энергетическим ЕМП-полем и вывел из строя даже защищенную электронику, начисто отрезав их от мира и от источников энергии.

Это мог сделать только неизвестный корабль. Зачем? Кому могло понадобиться тратить такую уйму энергии на бедный, забытый Богом монастырь? Рядом не было никакого жилья, и Имани не мог представить себе, чем могло быть вызвано подобное нападение. Конечно, приземление корабля и авария генератора могли оказаться простым совпадением, но настоятель в это не верил.

Что-то плохое надвигалось.

Стоуну удалось добраться до одной из пристроек монастыря, прежде чем шторм разорвал небо и обрушил на путника проливной дождь. Здание знавало лучшие времена и, судя по запаху, когда-то служило загоном для скота. На грязном полу кое-где валялись пучки гнилого сена, но крыша не текла. Ветер с воем врывался в открытые окна и покосившуюся дверь сарая. Стоун забрался в один из сухих уголков и сел. Он дождется, когда дождь стихнет, а потом отправится в главное здание. Он прошел такой долгий путь, что теперь уже спешить не имело смысла.

Через несколько минут раздался рев. Стоун подошел к одному из окон и попытался рассмотреть что-нибудь за завесой проливного дождя. То, что он увидел в темноте, было языками пламени, вырывавшимися из ракетных двигателей. Он не мог точно определить расстояние, но, судя по всему, не так уж близко. Ракетные огоньки были размером с карандаш, и даже вытянув руку, он легко мог закрыть их ладонью.

Странно. Он и не знал, что где-то поблизости есть космопорт. По данным Стоуна, тот порт, где он приземлился, был единственным на добрые пять тысяч километров в округе. И уж, конечно, халиане не станут использовать ракетные двигатели.

Сильный порыв ветра ворвался в окно и швырнул в лицо тяжелые капли дождя. Стоун отодвинулся в глубь сарая. Ему не было дела до кораблей, его интересовало только Искусство. Остальное не важно.

Без электричества рули флиттера с трудом повиновались гидравлическим рычагам. Мертвая птица накренилась вниз, но ценой огромных усилий Берк удалось выровнять корабль. Это было даже не планирование, а управляемое падение, но нидийка сделала все возможное, чтобы попасть на гладкую голую площадку на склоне холма. Судя по тому, что удавалось различить при вспышках молний, здесь прошел камнепад, уничтоживший деревья.

О, Мать и Отец, готовьтесь встретить свое единственное дитя на Холодных Небесах…

Менее опытный пилот промахнулся бы. Даже Берк с трудом удалось попасть на площадку, посадив флиттер на брюхо. Флиттер подпрыгнул и снова коснулся земли. Нос взрыл гравий и уткнулся в камень. Корма взметнулась вверх, суденышко крутанулось, ударившись о землю крылом. Пластиковые окна разлетелись вдребезги, крыло отскочило, и корабль окончательно рухнул на брюхо. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем искалеченный флиттер замер на месте.

Дождь хлестал Берк в лицо и застилал глаза, это был самый прекрасный дождь, который она когда-либо видела.

Генераторы все еще не работали, рация отказала, она была далеко от жилья. Никто не станет ее искать: она летела в направлении, противоположном тому, что указала в бюро проката.

Берк расстегнула ремни, взяла свою сумку и помедлила, чтобы из деталей, на первый взгляд казавшихся безобидными, собрать маленький дротиковый пистолет. Дротики представляли собой крохотные иголки с алмазными остриями, начиненные быстродействующим нервно-паралитическим ядом, и хотя маленький пистолетик стрелял только на пятьдесят метров, он не смог бы уложить на месте разве что каменную стену. Хотя даже стене пришлось бы туго. В магазине пистолета было десять дротиков, к тому же в запасе у Берк еще две полных обоймы. Незачем бродить по незнакомой планете безоружной. Она жива, вооружена и может идти. Куда-нибудь.

Дождь немного поутих, молнии сверкали реже, ярость бури явно шла на убыль. Стоун услышал плеск воды под ногами бегущих.

Он решил, что бегут за ним, и замер. Но шаги прогремели мимо и затихли в отдалении. Через некоторое время человек поднялся и направился к окну. Отдаленных вспышек молнии было достаточно, чтобы разглядеть черневшие вдалеке фигуры — четверо халиан бежали в сторону корабля, приземление которого он только что наблюдал.

«Ага, — подумал он. — Это что-нибудь да значит. Похоже, они не ждали гостей».

Когда дождь почти перестал, Стоун заметил, что в монастыре совсем нет света. Должно быть, гроза вывела из строя генераторы.

Ладно. Пора идти и выяснить, есть ли кто дома.

Имани почувствовал присутствие чужака еще до того, как раздался стук в дверь. Настоятель не прожил бы так долго, если бы действовал безрассудно. Он собрал свое старое ружье — тоже ракетная древность. Электромагнитный импульс не мог повредить ни твердотопливных ракет, ни простой механической системы пуска. Халианин надел на пояс кобуру и засунул в нее оружие. Ярко-голубая палка-биолюм освещала настороженное лицо старика.

Сканеры отказали, но в толстую деревянную дверь был врезан простейший оптический глазок, и Имани заглянул в него, чтобы рассмотреть посетителя.

На пороге стоял человек. Он был высок, на голове — тонкая шерсть, тело покрыто комбинезоном, за спиной — небольшой рюкзак. Оружия не видно.

— Да? — Имани открыл дверь.

— Меня зовут Стоун, — произнес человек на военном наречии, ровно и без малейшего акцента. В синем свете фонаря его шерсть казалась зеленой. — Я пришел, чтобы увидеть настоятеля этого монастыря.

В свое время Имани довелось видеть нескольких людей. Это были задиристые, как правило, недисциплинированные и обычно слабые существа. Но только не этот. Он держал себя в руках, ни малейшего колебания или неуверенности. По его позе и движениям — а точнее, по отсутствию движений — Имани почти сразу понял, кто он такой: перед ним стоял пловец Потока.

— Я Имани. Входи.

Халианин отодвинулся в сторону, чтобы дать человеку войти. У него не было сомнений: этот. Стоун — где он уже слышал это имя? — тоже знает, с кем имеет дело. Ва ни с чем не спутаешь, и один пловец, как правило, без труда мог узнать другого.

— Зачем ты искал меня.

— Чтобы учиться.

— А, вот оно что!

— Ты держишь свой монастырь во тьме.

— Проблемы с генератором. — Имани достал еще один биолюм, сжал его, и света вокруг стало больше. Он протянул палку Стоуну, и они продолжили путь.

— Как называется твоя система?

— Чан-ген, — отозвался Стоун.

— И ты ее адепт?

— Да.

— Сюда. Биолюм даст тебе достаточно света, чтобы увидеть то, что необходимо видеть.

С этими словами Имани отворил дверь в комнату с пружинами и сделал Стоуну знак войти.

Человек не мигая посмотрел на халианина. Он коротко кивнул, и Имани ощутил холодок от присутствия почти равного себе. Стоун знал, что ему предстоит испытание, знал, что оно опасно, и знал, что если откажется, то, значит, зря прошел весь длинный путь сюда. Все это стало ясно благодаря одному простому кивку, и халианин с достоинством ответил почтительным кивком.

Стоун вошел в комнату. Имани запер дверь и с помощью наружных рычагов включил механизм пружин. Настоятель установил полную мощность, удар блока мог оказаться смертельным. Сделать меньше было бы неуважением к гостю, который так безупречно владел собой. Человек мог совершить ошибку и погибнуть, но он хотел пройти подлинное испытание. Точно так же, как захотел бы и Имани, окажись он на месте Стоуна.

Даже сквозь закрытую дверь Имани услышал удар первого вырвавшегося на свободу блока.

Каким бы ни был этот человек, в храбрости отказать ему было нельзя. В незнакомой обстановке, с единственным источником света — биолюмом, который, без сомнения, уже отброшен на пол, даже малейшая ошибка могла оказаться смертельной. Имани надеялся, что те боги, к которым сейчас взывает чужак, будут благосклонны. Или что искусство человека спасет его.

Первое, что сделала Берк, — это вскарабкалась на вершину холма, куда рухнул ее корабль. Для нее было естественно попытаться увидеть все, что можно увидеть. Дождь почти кончился, идти стало намного легче. Получасовая прогулка по скользким камням — и она на вершине холма. Яркий свет звезд освещал местность далеко вокруг.

Первое и самое очевидное — корабль. Это было приземистое судно, сероватый корпус расцвечен круговыми отметинами, знаменовавшими многочисленные вхождения в атмосферу. Столбики пара все еще поднимались с расплавленного камня. Корабль оставался темным, не горело никаких бортовых или сигнальных огней. Конструкция его была неизвестна нидийцам. Похоже на военный крейсер, однако на корабле не было никаких знаков и эмблем Флота. Вообще никаких опознавательных знаков.

У дальнего конца корабля было заметно какое-то движение и вспышки света, но со своего насеста Берк не могла разглядеть, кто это.

Эта проклятая штука отчасти виновата в том, что она здесь очутилась. Могли бы по крайней мере помочь ей.

Однако, если будешь совать руки в гнездо детц, тебе никогда не стать Мастером-убийцей, а Берк им стала, так что она решила сначала немножко присмотреться и только потом нестись сломя голову вниз с холма, размахивая руками и призывая на помощь. Надо знать, кто там рыщет в ночи. Может, и у корабля отказали генераторы, но, судя по фонарям, какие-то источники энергии там были.

Берк отправилась вниз кружным путем, так что вскоре оказалась под прикрытием рощицы вечнозеленых деревьев и смогла подкрасться к кораблю незаметно. На это ушло еще с полчаса. Вскоре до недж стали долетать обрывки разговоров. Говорили на незнакомом ей языке, но, хотя Берк и не понимала слов, тон казался повелительным, приказным. Глубокий голос то и дело врывался в слитный гул речи, и, по ее мнению, раздавалось что-то очень похожее на неуставное «Заткните свои глотки!».

В конце концов ей удалось проползти вдоль извилистой линии темных кустов. Крупные иглы были полны воды, которая лилась на нее при малейшем прикосновении к проклятым колючкам. Она сняла мешок и забралась под куст, откуда могла наблюдать суету вокруг корабля.

При свете звезд видно, конечно, было хуже, чем днем, но Берк сумела разглядеть существа, не похожие ни на одну известную ей расу.

Это были четвероногие. Передние лапы довольно мощные, по размеру почти такие же, как у взрослых индийцев или землян. На каждой — по три пальца с большими подушечками. Задние ноги изогнутые, как у антилопы или оленя. Но там, где у оленя начинается шея, у этих существ было продолжение торса и пара рук. Головы на коротких шеях напоминали скругленные кирпичи. При скудном освещении трудно было различить цвет кожи, она казалась черной или темно-серой, висела просторными складками, почти скрывающими черты лица. Видны были только крохотные глазки и тонкая прорезь рта. Чем бы ни были эти существа, они не принадлежали ни к одной расе, о которой доводилось слышать Берк. Некоторые определенно были самцами, другие казались самками.

Да, она была права, это солдаты.

У каждого существа был длинный нож или короткий меч, болтавшийся на перевязи поперек туловища. У некоторых на плечах висели лазерные ружья. Другие носили какие-то пакеты на горизонтальной части корпуса. Кое у кого были пистолеты в кобуре. На некоторых виднелись лоскуты ткани или одежда с эмблемами. Около тридцати существ топтались в грязи возле корабля, и Берк прикинула, что, судя по тому, как они проваливаются в размокшую жижу при силе тяжести в один «g», самые крупные должны весить не менее двух сотен килограммов. Оставалось только гадать, были ли на корабле еще пассажиры.

Кем бы, чем бы они ни были, Берк была совершенно уверена, что здесь они чужие. Приглашенные гости обычно не вламываются тайком, в шторм и вооруженными до зубов.

Берк поняла, что не станет просить их подбросить ее до ближайшего космопорта. По правде сказать, сейчас лучше всего смыться, пока кто-нибудь ее не увидел, не учуял — или что они там могут.

Берк с большой осторожностью покинула свой наблюдательный пункт. Если они солдаты — а это уж, черт возьми, как пить дать, — они должны выставить часовых. Может, она за пределами внешних постов, а может, и нет. В случае нужды она, конечно, сумеет с ними справиться, но лучше, чтобы они никогда не узнали о ней. Их дела не касаются недж, и чем скорее она доберется до космопорта и покинет планету, тем лучше.

Искусно маскируясь, Берк начала бесшумно отступать в глубь рощицы. Оказавшись шагах в двухстах от корабля, она слегка расслабилась. Наверное, она уже за пределами их постов, если чужаки вообще их выставили.

Берк как раз огибала большой валун, когда услышала какой-то шум позади. Она развернулась. Халианин. Уже совсем близко, двигается быстро. С ним еще трое.

— Держи его! — завопил один из них.

Берк не успела достать пистолет.

У нее не было времени, и она сделала единственное, что оставалось сделать: вошла в транс Амайи.

Названное так в честь мифического хищника, боевое искусство Амайи было предназначено для того, чтобы преодолеть неповоротливость сознания. Двенадцать главных кат в сумме давали защиту от любого нападения; противников могло быть от одного до шести — безоружных, вооруженных ножами или палками, мечами или копьями. Однажды впав в транс, настоящий адепт не мог вернуться к обыденному сознанию, пока не одержит верх или пока не погибнет. Компромисса не было. Сила ответного удара зависела от силы атаки. Смертельный удар, направленный на адепта в трансе Амайи, вызывал ответный смертельный удар.

Однако сознание не исчезало полностью. Берк будто издалека видела, что возглавивший нападение пануа не выставил клыков и не выхватил оружия. Без сомнения, это означало, что он не собирается убить или искалечить ее. Тем лучше для него.

Берк развернулась, почти нежно положила руку на голову первого из нападавших, отскочила в сторону и наградила противника Орлом на Восходе.

Халианин перекувырнулся в воздухе и ударился о валун.

Она изобразила Королька в Гнезде, и в полет отправился второй.

Последовала Низкая Жердочка, и третий споткнувшись о вытянутую ногу Берк, покатился кубарем и растянулся под сенью невозмутимой скалы.

Недж снова развернулась в классическом веерном ударе Умирающий Дервиш. Тяжелый кулак врезался в череп четвертого. Он рухнул в лужу. Раздался всплеск.

Амайи осмотрел небеса в поисках новой опасности. Не обнаружив таковой, хищник взмахнул крыльями и исчез. Транс прервался.

Берк взглянула на свою работу. Неплохо, особенно принимая во внимание то, что эти хорьки, судя по их движениям, готовились стать адептами какого-то боевого искусства.

Она достала свой маленький пистолет и подошла к первому из нападавших, который уже пришел в сознание и стонал. Возможно, бедолаге придется полежать несколько дней в постели.

Берк говорила на двадцати языках и всех трех военных наречиях.

— Давай-ка побеседуем, — обратилась она к стонущему пануа.

Когда Стоун рывком распахнул дверь комнаты, старый халианин уже ждал его. В уголках глаз собрались морщинки, ноздри расширились. У халиан это сходило за широкую улыбку.

— Удивлен?

— Нет, — отозвался Имани. — Я не слышал, чтобы твое тело упало на пол. К тому же, тяжелых ударов тоже не было слышно. Как ты справился?

— Четырнадцатый задел меня, — Стоун указал на свое правое плечо, — но только скользящим ударом. Вот синяк от двенадцатого. — Он коснулся бедра.

— Очень хорошо, — снова улыбнулся Имани.

— Ты часто пользуешься этой комнатой?

— Каждый день.

— И как справляешься?

— Одно касание за последние пятьдесят раз.

Это произвело впечатление на Стоуна. Ему потребовалось все мастерство, чтобы избежать неминуемой смерти в этой клетке. Он почтительно поклонился Имани. Даже слепому ясно, у старика была мощная ки.

Имани ответил таким же поклоном.

— Сейчас у меня нет учеников, которые могли бы тренироваться в комнате пружин.

— Теперь есть.

Морщинки вокруг глаз и расширившиеся ноздри:

— Я польщен.

— Это мне следует гордиться, Господин.

— Давай называть друг друга «Учитель». Я вижу, что и ты можешь кое-что мне показать. Могу я считать, что ты не имеешь ничего общего с кораблем, который недавно приземлился неподалеку?

— Я наблюдал за ним из сарая. Он приземлился на ракетных двигателях, и их конструкция мне незнакома.

— У тебя есть с собой какие-нибудь электронные приборы?

— Таймер. Музыкальный генератор.

— Посмотри, работают ли они.

Стоун взял свой мешок и достал названные вещи. При голубоватом свете биолюмов было видно, что оба устройства не работают. Землянин озадаченно посмотрел на Имани.

— Наши друзья на корабле воспользовались ЕМП.

— Зачем.

— Не знаю. Интересная загадка. Но боюсь, что это к тому же дурной знак.

Стоун на минуту задумался.

— Вы воюете с кем-нибудь?

— Я об этом не слышал.

— До меня дошли слухи…

— Объясни.

— По пути на Халию я иногда встречал военных. Моего дядю очень уважали во Флоте; в память о нем кое-что рассказывали и мне. Так вот, вокруг Хатии назревает какая-то активность, в этот сектор двинули много боевых кораблей, но официально пока ничего не объявляли.

— Ага. Здесь нет ничего, что имело бы военную ценность, но такое место было бы идеальным для высадки небольшого десанта, этакой пятой колонны. До ближайшей деревни несколько дней пути. Оба наших катера повреждены импульсом, связь выведена из строя. Я послал нескольких учеников на разведку, но это было еще до того, как произошла ЕМП-атака. Вдруг они в опасности? Мне надо пойти за ними.

— Я иду с тобой.

— Это не твоя забота.

— Она стала моей, Сенсей.

— У меня было где-то старое охотничье ружье. Я принесу его тебе, Сенсей.

Стоун последовал за своим новым учителем в темный коридор.

Ночное небо почти совсем очистилось, и света было достаточно. Имани и его новый друг направились в сторону далекого корабля. Они вооружились — Имани своим ракетным ружьем, а Стоун воздушным дробовиком, но едва ли этого быль бы достаточно, чтобы противостоять войскам, если таковые попадутся на пути.

Чьи же это войска?

Они проходили по знакомой местности, когда Имани вдруг остановился у одной из построек. Кто-то шел навстречу.

— Спрячься, — сказал он Стоуну. — Мы не одни. Стреляй только вслед за мной.

Человек кивнул, быстро и бесшумно скользнул к зарослям колючего кустарника и скрылся в темной листве.

Имани вытащил пистолет и вжался в стену амбара.

Шум шагов. Несколько человек топают по размокшей земле. Он узнал шаги своих учеников и почувствовал облегчение. Нет. Минутку. С ними кто-то еще, шаг у него легче. Это не халианин. И не человек. Имани почувствовал что-то еще, какое-то натяжение Потока, потревоженного невидимым присутствием. Еще один пловец? Старик вдохнул в себя воздух, ощутил запах своих учеников, но пряный запах чужака был для него загадкой. Он казался почти знакомым, и все же Имани не мог вспомнить, откуда его знает.

Появился первый из учеников, он прошел мимо затаившегося Имани. Старик позволил себе немного расслабиться и приподнял пистолет.

— Стой! — раздался приказ все еще невидимого чужака.

Двое учеников остановились. Имани вошел в состояние отрешенности, именно поэтому послушники не замечали его, хотя стоило им только повернуть головы, и они увидели бы учителя.

— Я держу этих четверых на мушке, — произнес чужак. — Если хочешь, чтобы они были живы, выходи, мы мирно побеседуем.

Несмотря на опасность, Имани усмехнулся. Она — а это была женщина, он это чувствовал, — знала, что он и Стоун здесь, в засаде. Да. Еще один пловец, это уж точно. Имани не верил в совпадения. Она, как и Стоун, послана сюда с определенной целью. Халианин спрятал оружие в кобуру. Если бы незнакомка хотела убить его учеников, они давным-давно были бы мертвы. Может, она и опасна, но по крайней мере у нее есть здравый смысл. К тому же, ее послал Поток.

— Стоун, — позвал Имани.

Послушники-халиане подпрыгнули от неожиданности.

— Господин! — с облегчением воскликнул один из них.

Стоун появился из кустов, все еще держа наготове ружье, но, повинуясь знаку Имани, опустил его.

Имани вышел из своего укрытия.

Это была нидийка. Он уже много лет не видел ни одного индийца с тех пор, как получил увольнительную на станции «Круглый Мир». Да и тогда он встречался с ними мельком. Еще один равный. Должно быть, у Потока есть веские на то причины.

Послушники выглядели так, будто побывали в переделке, держались скованно — наверняка они получили несколько синяков, а может, и пару переломов вдобавок.

— Я Имани, Мастер этих мест. Это Стоун. Как вижу, ты уже встретилась с четырьмя моими учениками.

Нидийка кивнула:

— Тебе бы следовало научить их думать, прежде чем делать первый шаг.

— Они молоды, — пожал плечами Имани. — Все мы когда-то были молоды.

— Ты прав, — рассмеялась недж. — Иногда я об этом забываю. — С этими словами она засунула пистолет за пояс. — Меня зовут Берк, — представилась она.

Берк последовала за старым халианином и человеком в главное здание. Сначала она гадала, что же здесь делает землянин, но, когда подошла ближе, поняла. Человек и пануа были адептами, с ее талантом этого нельзя было не заметить, обоих выдавали и позы, и движения. Две трети своей жизни она потратила на то, чтобы изучить искусство Амайи, и отлично понимала желание этих двоих достигнуть совершенства. Они работали в разных системах, но на определенном этапе все системы сводились к одному. Эти двое походили на нее.

Оказавшись в монастыре, Имани повернулся к ученикам:

— Что с кораблем?

Тот, что первым напал на Берк, потупил взгляд и тихонько ответил:

— Мы не добрались до него, Господин.

Имани взглянул на Берк.

— Прошу прощения, — сказала та.

— Это моя вина, — отозвался Имани. — Я плохой учитель.

— Я могу рассказать тебе о корабле. Я как раз выбиралась оттуда, когда м… повстречала твоих учеников.

— И преподала им урок скромности, которой я не сумел научить их, достойная леди.

— Женщина! — воскликнул старший послушник. — Это женщина?

— Вы свободны, — сказал Имани четверым. — Идите и зажгите свет. Приготовьте факелы или биолюмы.

Четверка со всех ног бросилась выполнять его распоряжение.

— Наша электроника уничтожена ЕМП-импульсом.

— Черт! Так вот почему отказал мой флиттер. Эти проклятые четвероногие чуть не погубили меня!

— Четвероногие? — переспросил Имани.

Берк описала корабль и его команду. Ясно было, что Имани не узнает существ, которых она описывала. Но человек явно слышал о них не впервые. Имани тоже заметил это.

— Стоун?

— Когда я уже подлетал к Халии, один пьяный офицер рассказал, должно быть, больше, чем положено. Кажется, их называют косанцы. По словам офицера, это молодая раса, появившаяся в Синдикате.

— Что им могло здесь понадобиться?

Стоун покачал головой:

— Не знаю. Но если здесь замешан Синдикат, это печально. И если правдивы слухи, которые до меня дошли, — Халия в опасности.

— Почему? — спросила Берк.

— Мне кажется, готовится нападение на планету. Возможно, вторжение уже началось.

Когда появилась Берк со своими новостями, до рассвета еще оставалось три часа. Стоун знал: она из того же теста, что и он с Имани. Более того, она была искуснее его. Недавно ему пришлось убить троих халиан, она же справилась с четырьмя подобными противниками, но не нанесла им серьезных увечий, а эта задача куда более сложная. Убить гораздо легче, чем усмирить и оставить в живых.

При свете нескольких биолюмов нидийка рисовала. Было совершенно очевидно, что ей не хочется оставаться здесь, что это дело ее не касается. Но пока она набрасывала план местности вокруг корабля, а потом рисовала самих косанцев — если это были именно они, — Стоун понял, что нидийка разбирается в военной стратегии и тактике не хуже его самого. Монастырь был отрезан от мира, лишен связи и представлял собой очевидную мишень для чужаков. Берк, конечно, без труда могла скрыться в темноте, но она не знала, какие сенсоры есть у косанцев. С приходом рассвета она оказалась бы в незнакомой местности, и ей пришлось бы столкнуться с многочисленными врагами, которые вооружены лучше ее.

То, что это враги, не вызывало сомнений.

Берк указала на изображение косанца. Оно было исполнено мастерски, уверенными штрихами опытного рисовальщика. Косанцы были отвратительными животными.

— Ноги толстые, а верхняя часть туловища кажется достаточно сильной. Вот масштаб.

Рядом с четвероногим она быстро набросала нидийца. Гммм. Впереди косанцы ростом с человека, однако зад у них ниже.

— Кожа кажется толстой, они какого-то темно-серого цвета. Зубов я не видела. Все, кого я разглядела, носили режущее оружие, у некоторых были пистолеты и лазерные ружья. Там было и тяжелое вооружение, разобранное для транспортировки. Брони нет. Я бы сказала, что это легкая пехота, возможно, это партизанский отряд, а не боевая часть.

— Лошади-ниндзя, — изрек Стоун.

— Если бы мы только могли вскрыть одного из них, — вздохнул Имани.

Стоун кивнул. Да. Знать, что снаружи, важно, однако еще важнее знать невидимые секреты твоего врага. Где у них сердце и легкие? В главном корпусе? Или в верхней части туловища? Нервные центры? А мозг? Куда лучше стрелять или наносить удар? С одной стороны, задняя часть кажется уязвимым местом, возможно, сломать этим тварям хребет легче, чем халианину или, скажем, человеку, но будет ли от этого прок? Может, они с тем же успехом могут драться и на двух ногах. Кажется, они произошли от стадных животных. Значит ли это, что они двинутся строем, или они могут действовать в одиночку? Какая у них реакция? На сколько они могут прыгнуть? Много вопросов и очень мало ответов.

Хорошо. Все это они узнают, когда представится возможность. Пока ничего здесь не поделаешь.

— Что ты об этом думаешь?

— Мы не знаем, чего они хотят, — ответил Стоун, — но, если у них есть хоть какое-то представление о военных действиях, они позаботятся о том, чтобы обезвредить единственный форпост цивилизации в этих местах. Хватило же у них ума ударить по монастырю импульсом и отключить связь. Я считаю, что они постараются напасть прежде, чем мы успеем сообразить, что происходит, и восстановить какой-нибудь передатчик.

Имани кивнул.

— Берк?

— Я согласна со Стоуном. Если бы четвероногими командовала я, я бы уже была на полпути сюда. Они могут замаскировать корабль, чтобы обычные спутники его не обнаружили. Так что теперь остается постараться, чтобы его не обнаружили с земли. Если полагать, что они сюда не на каникулы прилетели, а собираются что-то предпринять, то им понадобится место, где можно спрятать достаточно войск. Монастырь мог бы стать неплохой базой.

Мне тоже так кажется, — ответил Имани. — Я отослал своих учеников. Их двенадцать, и они хорошо знают местность, так что надеюсь, что хотя бы один из них доберется до ближайшей деревни. Пешком до нее около пяти дней. Они предупредят власти.

— Ты мог бы отправить меньше и оставить нескольких здесь, — заметила Берк.

— Они готовы сражаться, но от них было бы больше беспокойства, чем помощи. У нас нет оружия, которое мы могли бы им раздать.

— Можно просто затеряться в лесах и ждать помощи, — предложила Берк.

— Я — халианин, а они служат тем, кто поработил мою расу. Я не могу убежать, спрятаться и ничего не предпринимать. Ты бы стала прятаться, если бы это был твой мир?

— Возможно, — пожала плечами Берк.

Имани смерил ее холодным взглядом.

— У нас разные представления о верности, — сказал он. — А если бы что-нибудь угрожало Гильдии Без Гнезда?

Берк моргнула и пристально посмотрела на старика.

Стоун почувствовал, что было сказано нечто очень важное. Но он никогда не слышал о Гильдии Без Гнезда. Что это? Какой-то клан?

— Я не такой уж плохой учитель, чтобы моих учеников запросто уложил какой-нибудь неопытный боец. Я слышал об Амайи, о тех немногих, кто может летать вместе с ним.

— У тебя острый глаз, — кивнула Берк.

— Что касается тебя, ты вольна уйти, когда захочешь.

— А может, и нет, — отозвалась Берк. — Я еще не расквиталась за сбитый флиттер.

Имани быстро обрисовал план действий. Воздушный дробовик стреляет точно и убивает оленя со ста метров. Реактивное ружье самого Имани посылает снаряды дальше, но нужна очень твердая рука, чтобы попасть в цель за пределами тех же ста метров. Берк заметила, что ее дротиковый пистолет действует только на половину этого расстояния. Таким образом, продолжал Имани, они до некоторой степени ограничены в выборе стратегии. До рассвета не более двух часов, и необходимо как можно лучше использовать оставшуюся часть ночи. Когда чужаки доберутся до монастыря и взойдет солнце, все станет гораздо сложнее. Единственное реальное преимущество, которое у них есть, — то, что Имани хорошо знает местность. И, быть может, еще одно: Берк сказала, что все чужаки носят холодное оружие. Возможно, у них в ходу какие-то понятия о воинской чести. Это можно было бы как-то использовать.

— У меня есть халианские боевые ножи, вы окажете мне честь, если согласитесь принять их.

— Конечно, — ответил Стоун.

— С удовольствием, — сказала Берк.

— Думаю, мы сможем подыскать вам подходящие перевязи. И давайте поторапливаться. Тут есть лощина, которую не миновать, если хочешь добраться до монастыря. Если мы попадем туда первыми, то преимущество будет на нашей стороне.

Берк не знала, что заставило ее поступить именно так. Старик-халианин явно бросил вызов ее чести, но каким образом, она не могла дать себе отчет. Это дело ее совершенно не касалось, и все же она обнаружила, что не может просто отойти в сторону. Неужели только потому, что эти двое такие же, как она? Они были настоящими воинами — если не равными, то почти равными ей. Если не считать нескольких членов Гильдии, Берк никогда не встречала никого — будь то нидиец или чужак — кто мог бы сравняться с ней. И даже в Гильдии она была лучшей. Что чувствуешь, когда идешь в бой бок о бок с равным себе? Даже при таких шансах?

Ладно, шансы у них не из лучших, но так уж вышло. Вся жизнь — это риск. Ты создан для того, чтобы действовать, к тому же дома ее никто не ждет. Если она не вернется, Гильдия изберет нового Мастера-убийцу. По ней не будут плакать птенцы или суженый.

Им потребовалось пятнадцать минут, чтобы перенести припасы из монастыря в ближайший лесок и направиться к лощине. Она вспомнила, что уже проходила здесь раньше и что это отличное место для засады. По дну вдоль раздувшегося от дождя ручья бежала узкая тропинка, глубина лощины тоже была приличная — семь-восемь поднятых рук. Пятнадцать метров для дротикового пистолета не такое уж идеальное расстояние, но Берк была уверена, что не промахнется по такой цели, как косанец, даже в темноте. А вот проникнут ли иголки достаточно глубоко под кожу и подействует ли на этих тварей яд — это уже другой вопрос. Есть только один способ это выяснить. Сегодня ночью она уже один раз избежала смерти, и поэтому сыроватый воздух был особенно сладок. К тому же Берк прожила лишние десять лет — с тех самых пор, как во время ее третьего задания у охранника заклинило пистолет. Свое последнее задание она выполнила. Ей было нечего терять, кроме жизни. Но понимание непрочности бытия — это первое, что осознает убийца.

И уж конечно, ей могли подвернуться худшие товарищи, чем Стоун и Имани. Все, что их ждет, свершится по воле богов. Скоро она узнает, что же задумали боги.

Стоун жалел, что у него не было времени испытать свое воздушное ружье. Имани сказал, что оно пристреляно на пятьдесят метров и мушка обозначена тремя светящимися иридиевыми точками, можно сделать пять выстрелов, а потом придется поработать механическим воздушным насосом. В магазине оказалось пять снарядов, к тому же у него был пакет с еще сорока пятью патронами.

Какой бы по пути сюда ни представлялась Стоуну жизнь в монастыре, такой сценарий ему и не снился.

Но он принимал неизбежное. Смерть придет, когда ей будет угодно. Главное — техника.

До рассвета оставался еще час, когда трое добрались до лощины и заняли позиции. Имани и Стоун расположились с восточной стороны, Берк — с западной. Казалось, годы, что прошли со времени последнего сражения, канули в никуда, и все старые чувства снова вернулись к халианину. Немного по-другому, конечно, ибо он уже не боялся смерти, как раньше. Он обрел мир с Ожидающим, но нетерпение было таким же.

Прошло пять минут. Еще не видя, старик почуял их. У них был вязкий мускусный запах, казавшийся тяжелым в прозрачном ночном воздухе. Имани поднял лапу и сделал знак Берк, затаившейся на другой стороне лощины. Они успели договориться о нескольких простейших сигналах. Этот означал: «Вот они».

Вот и они. Принимая во внимание число и размеры этих тварей, двигались они довольно тихо. Ничто не щелкало и не бренчало. Тридцать или даже больше, прикинул Имани. У него не хватило времени сосчитать точно: враги поравнялись с ним.

Как и договорились, он возьмется за вторую пятерку. Первая пятерка — Берк, третья — Стоуна. У недж самый маленький радиус действия, так что стрелять начнет она.

Имани услышал тихое «хлоп!» дротикового пистолета и, не дожидаясь дальнейшего, открыл огонь.

Шипение его реактивного снаряда совпало с выстрелом воздушного ружья Стоуна.

Внизу кто-то выкрикнул приказ, несколько косанцев упали, убитые или раненые. Вспышки желтого огня ударили по стенам лощины, в сторону полетели камни, закипела жидкая грязь.

Засечь в темноте реактивное ружье Имани было очень легко. Ему удалось сделать четыре выстрела, прежде чем огонь лазера выровнялся и стал приближаться к его позиции. Он скользнул прочь от края лощины, в то время как огонь дюжины лазеров дотла сжег место, где секунду назад лежал халианин.

Стоун тоже откатился назад, когда лучи накрыли его позицию.

По другую сторону лощины несколько лазеров палили по насесту. Ее оружие не давало никаких предательских вспышек, но те, внизу, открыли беглый огонь, чтобы не оставить ей никаких шансов. Имани видел, как Берк отползла назад, когда вокруг заметались смертоносные лучи.

— Идем, — сказал он. — К месту встречи.

Тройка встретилась в километре от лощины. Берк оказалась первой, Стоун и Имани не заставили себя долго ждать.

— Я выстрелила все пять раз, но упали только трое, — сказала Берк. — Думаю, что в двух других иголки вошли недостаточно глубоко. Сомневаюсь, что я могла промахнуться.

— Я выстрелил четыре раза. Четверо упали, — сказал Имани. — Я целился туда, где было бы сердце у оленя.

— Я выстрелил всего трижды. Думаю, мозг у них в голове. Первому я попал в голову, и он немедленно рухнул. Второму я стрелял в верхнюю часть корпуса, он упал, но потом поднялся. Третьему я метил в нижнюю часть, в плечо. У меня не было времени поглядеть, что с ним сталось.

— Итак, мы убили или ранили десятерых, — подвела итог Берк. — А всего я насчитала тридцать пять.

— У тебя острый глаз, — заметил Имани.

— Значит, осталось больше двух дюжин, даже если все, в кого мы попали, выведены из строя, — сказал Стоун. — Но в следующий раз так легко нам не подобраться.

— Назад к пшеничному полю? — спросила Берк.

Имани кивнул.

— У меня есть шесть взрывчатых ракет. Если они покажутся днем, мы можем подстрелить еще парочку.

— А если они поторопятся и доберутся до места в темноте? — спросил Стоун.

— Тогда нам придется придумать что-нибудь еще, — пожал плечами Имани.

Косанцы были не такими уж дураками. Они совершили огромную ошибку, оказавшись в лощине. Но не склонны были повторять ее, углубляясь всей частью в пшеничное поле высотой по колено. Они достигли поля, когда солнце было уже высоко, но даже тогда решили оставаться под прикрытием деревьев.

— Что скажете? — спросил Стоун.

— Возможно, они обойдут поле с фланга или установят пушку и чуть что откроют огонь, — предположила Берк.

— Мы не можем образовать цепь, нас только трое, — заметил Стоун.

— Тогда уходим, — сказал Имани.

Человек, нидиец и халианин наблюдали из леса, как косанцы с опаской приближались к монастырю. Четвероногие готовились встретить сопротивление, но его не будет.

Своими острыми глазами Берк разглядела, что двое косанцев несли крупнокалиберные огнеметы — достаточно мощные, судя по крепившимся к ним силовым установкам; несколько солдат водили вокруг себя какими-то сенсорами — возможно, это были теплолокаторы.

Никаких следов убитых или раненых.

— Должно быть, косанцы решили, что напавшие на них отправились за подкреплением, так что долго они здесь не задержатся.

— Да, — отозвался Имани, — нам придется заняться ими прежде, чем они уйдут или разделятся.

— Задача не из легких, — заметила Берк.

— Возможно, и не такая трудная, если те мечи, что они носят, означают, что им знакомы понятия воинской чести.

Берк и Стоун посмотрели на Имани.

— Ты убийца, — обратился старик к Берк. — Ты должна знать, какой самый легкий способ попасть в цель.

Берк понимающе кивнула.

Стоун оказался не таким сообразительным:

— Ты знаешь, как можно перебить такую уйму тяжеловооруженных солдат тем оружием, что у нас есть?

— Да, если мне удастся заполучить одно из их лазерных ружей.

— Мне кажется, что лазером их не возьмешь, разве что рвануть само ружье. Я считаю, наше оружие не хуже.

— Ты не совсем прав.

Часовой нервничал, и его можно было понять. Он семенил на виду возле самой крайней пристройки. Если у часового был сенсор — а они решили считать, что у него есть все, — косанец должен был настроить его на массу халианина. Берк и Стоун были еще тяжелее, значит, сенсор среагирует и на них. Эта штука должна иметь радиус действия по меньшей мере пятьдесят метров. Так что нечего и думать подкрасться незаметно. К тому же косанец выбрал открытую площадку и легко заметил бы всякое движение между лесом и монастырем. От опушки до часового не меньше двухсот метров. Слишком далеко даже для воздушного ружья.

Значит, необходимо незаметно подобраться на расстояние выстрела.

Стрелять доверили Берк. Таким образом, отвлекать часового, пока она подберется достаточно близко, предстоит Стоуну и Имани.

План предельно прост.

Стоун появится с одной стороны и будет служить косанцу мишенью — человек настоял, чтобы эту роль доверили ему. А пока он отвлекает внимание часового, на позицию с противоположной стороны выйдет Берк.

Стоун полз на животе по липкой от дождя земле, Имани наблюдал за монастырем. Когда до солдата оставалось всего тридцать метров, Стоун поднялся и замер, предоставив локатору засечь его.

Сенсор часового запищал, тот резко повернулся и вскинул лазерное ружье.

Стоун камнем повалился в траву.

Потеряв цель, косанец с ружьем наизготовку сделал несколько шагов вперед.

Берк выскочила из-за деревьев и бросилась к часовому.

Стоун вскочил и снова упал в траву.

Косанец выстрелил.

Луч беззвучно пронесся над распростертым телом Стоуна всего в каких-нибудь десяти сантиметрах над целью. Воздух раскалился. Человеку показалось, что его опалило огнем. Слишком близко.

Косанец двинулся к Стоуну, готовый стрелять во все, что пошевелится. Давай, Берк!

Берк поняла, что не успевает. Она бросилась на землю и прицелилась. Задержав дыхание, прищурилась и спустила курок. Она целилась поверх головы часового. Отдача тяжело ударила в плечо. Берк посмотрела на цель.

Плечи косанца дернулись, он выронил ружье и схватился за спину. Попала! На добрых полметра ниже места, куда целилась, но все же попала. Целься она ему в спину, угодила бы прямо в задницу. Забавно, какие мысли приходят в голову в минуты сильного стресса!

Стоун поднялся и понесся к раненому косанцу, на бегу стреляя из дротикового пистолета. Одна из иголок пробила кожу. Часовой в судорогах повалился на землю.

Стоун схватил лазерное ружье и побежал к Берк. Показался Имани, для старого халианина он бежал довольно быстро. Берк повернулась и бросилась назад, к лесу.

Ружье было с кодом. Если спускового крючка коснется чужая рука, взорвется батарея лазера. От незадачливого стрелка останется радиоактивный кратер двадцати метров в поперечнике и двух в глубину.

Батарею можно было снять, но только вместе со спусковым механизмом.

Имани извлек смертоносную батарею и спрятал ее в мешок, который пристегнул к поясу.

— Медлить нечего, — сказал он и двинулся вперед, отбросив в сторону бесполезное ружье косанца.

Берк и Стоун шли в нескольких шагах позади.

— Так вот что он имел в виду, когда говорил о лучшем способе убить кого-нибудь, — сказал Стоун.

— Да, убить другого совсем просто, если ты согласен умереть вместе с ним.

— Он мог бы меня кое-чему научить, — покачал головой Стоун.

— Разве он даже сейчас не учит тебя?

Стоун на мгновение задумался.

— Пожалуй, ты права.

Когда они подошли к монастырю, Имани закричал:

— Есть ли у вашей расы хоть какое-нибудь представление о чести?

Появились косанцы с оружием наизготовку.

— Они будут дураками, если попадутся на это, — пробормотал Стоун.

— Они уже дураки, раз служат другим, — отозвалась Берк.

— Мы здорово рискуем.

— Не особенно, — ответил Имани. — Я знаю их, потому что знаю свою расу. Мы были рабами одних и тех же хозяев.

— Кто бросает вызов чести косанцу?! — раздался хриплый голос, говоривший на халианском военном наречии.

— Я, Имани Халианский, и я уже убил нескольких тварей твоей расы.

Кое-кто из солдат хотел открыть огонь, но говоривший знаком остановил их.

— И ты пришел, чтобы сдаться?

— Нет. Я хочу сразиться один на один с самым храбрым из вас. Или те мечи, что вы носите, годятся лишь отковыривать дерьмо, прилипшее к вашим лапам?

— К чему вся эта глупость?

— Если я возьму верх, вы убираетесь из нашего мира.

— А если нет?

— Тогда я мертв, и меня не касается, что вы станете делать.

— А что с твоими инопланетными друзьями?

— Мне нет до них дела, — пожал плечами Имани.

— Ты же не думаешь, что они действительно уберутся, правда? — тихонько спросил Стоун.

— Конечно, нет, — отозвался Имани. — Ты бы убрался? Нет, но поединок даст им возможность изрубить меня на кусочки. Я наверняка посчитал бы, что искромсать убийцу моих товарищей гораздо приятнее, чем попросту пристрелить. Они могли бы заподозрить ловушку, но им не терпится пустить в ход свои клинки, я знаю.

— Бросьте оружие! — приказал вожак.

Трое повиновались.

— Есть здесь кто-нибудь, кроме вас троих?

— Нет.

— Тогда иди и готовься встретить свой конец, дурак. Я сам прирежу тебя.

Имани сделал шаг вперед. Стоун положил руку на его покрытое шерстью плечо:

— Да сопутствуют тебе боги, Кьедэ.

— Я не знаю этого слова.

— На одном из древних языков Земли это означает «брат», — он взглянул на Берк, — или «сестра».

Имани и Берк кивнули, короткое прощание воинов.

Вблизи косанцы не кажутся привлекательнее, отметил Стоун, а пахнут они, как старые ботинки, которые слишком долго пролежали в сыром сундуке.

— У тебя есть клинок? — спросил вожак косанцев, вытащив свой меч и разминая плечи.

— Я буду драться этим, — ответил Имани, выхватив свои ножи. Он показал клыки и отскочил назад.

— Сделайте круг, — приказал косанец своим солдатам.

Откуда Имани знал, что они поступят именно так? Просто потому, что они были стадными животными?

— Смотрите за теми двумя. — Вожак кивнул в сторону Стоуна и Берк. — И следите, чтобы не появился кто-нибудь еще.

Казалось сверхъестественным, как Имани мог все это угадать.

— Они будут наблюдать за поединком, — говорил он, разбирая лазерное ружье. — Что бы ни произошло, они будут следить за нами, особенно когда я пущу ему кровь. Будьте наготове. Через десять секунд после первого удара, не больше.

Берк и Стоун оказались под охраной двух солдат. Но часовым не было дела до этой парочки, все взгляды были прикованы к сражающимся.

Они кружили на месте. И Стоун заметил, как хорошо, уверенно, почти скользя, двигается косанец. По тому, как он обращался с мечом — слегка изогнутым стальным клинком около метра длиной, — было видно, что он опытный боец.

Косанец сделал выпад и взмахнул мечом. Быстро, но не быстрее, чем человек… или халианин.

Имани пригнулся и отразил удар ножом. Сталь лязгнула о сталь.

По толпе пробежал возбужденный шепот.

Косанец отскочил назад и снова занял оборонительную позицию.

— Отлично! — сказал он. — Это будет не просто резня.

— Ну, здесь ты ошибаешься, — отозвался Имани. Он ринулся вперед, одним ножом отразил рубящий удар сверху, а вторым клинком нанес легкий укол.

Техника Имани, как заметил Стоун, была безупречна. Всего лишь укол, когда можно с легкостью вогнать в косанца нож по самую рукоятку. Но цель халианина была в другом.

Столпившиеся солдаты загудели еще громче.

— Десять, — тихонько сказала Берк. — Девять. Восемь. Семь.

Выведенный из себя косанец сделал выпад. Стоун видел, что конвой поглощен схваткой.

— Давай! — бросил он.

Берк и Стоун едва заметно попятились. Никто не обратил внимания. Они повернулись и бросились прочь. Один из солдат заметил их бегство, он что-то сказал, но Стоун так и не разобрал, что именно.

— Три… два… один… — кричала Берк, легко обгоняя Стоуна.

— Прощай, Кьедэ, — прошептал человек.

Мир почернел, прежде чем до них донесся звук, и Стоун потерял сознание. Слишком близко…

Когда он очнулся, то встретил птичий взгляд Берк. Голова болела, к горлу подступала тошнота.

— Тебя ударило куском дерьма, — сказала она, указывая на что-то.

Неподалеку на земле валялась изуродованная голова косанца.

— Сработало, — сказал Стоун.

— Да, некоторые пережили взрыв. — Она похлопала по ножу, который висел у нее на перевязи. — Я их прикончила.

— Наш брат был до конца предан своему искусству, — вздохнул Стоун. — Я мог бы многому у него научиться.

— Ты научился умирать. Не это ли самое главное?

Она была права.

— Что дальше? — спросил он.

— Я возвращаюсь в свой родной мир. У меня есть обязанности. А ты?

— Меня нигде не ждут, — покачал головой Стоун.

Какое-то время она сидела молча, глядя на все еще дымящийся кратер позади.

— Я подумывала о том, чтобы расширить нашу Гильдию, — сказала она. — Как это сделал мой отец, приняв туда женщин. Он понял, что нам нужны перемены, что нельзя позволить таланту пропадать даром.

— В Гильдии Без Гнезда никогда не было чужаков.

— Будут, — сказала она, — тебе же нравится такая работа, Кьедэ?

— Конечно. А что, собственно, ты там делаешь, сестра?

«Интересно, — подумал он, — что я сказал такого смешного?»