Боже, храни королеву

Как говаривал один сержант, если у тебя что-то может не получиться, оно и не получится. Если ты чего-то боишься — оно и случится. Кирсан вспомнил эти вещие слова, когда пронзительные призывы к оружию подняли его с постели. Казалось, это было невозможно, но факт есть факт: пленники сумели добраться до своих гораздо быстрее, чем рассчитывалось, и орда пожаловала с невообразимой скоростью.

Оделся наспех, побежал вниз, на ходу напяливая подсумки и зажав 'сорок вторую' под мышкой. Идиот, какой же он идиот… Гордыня застила его разум. Как же, великий Кирсан Ладынцев, гений, мать его за ногу, додумавшийся, как поиметь Сатану… И при этом напрочь упустивший из виду тот факт, что хозяин ада, как ни крути, всеведущ. Дальше… дальше вопрос техники. Уж если можно сделать так, чтобы он, Кирсан, казался женщинам опасным, то почему не сделать так, чтобы его слова, даже через переводчика-медиума, показались главарям людоедов бредом?

Он столкнулся в штабе с несколькими членами Лиги, спешно вооружающимися.

— Святой где?

— Убежал командовать, — спокойно, словно они все на прогулку в парк собрались, сказал Такехиса, — он любит это дело.

Поток людей буквально бегом двигался прочь, и на короткий миг Кирсану показалось, что все пропало, что люди, вознамерившиеся перевернуть ад, спасаются бегством от обычных людоедов. Однако затем он услыхал отрывистые команды: Святой, Макс и еще несколько командиров отдавали приказы, бойцы выносили из производственных зданий оружие, материалы, припасы и уносили в туман.

— А, ты здесь? — окликнул Ладынцева Игнат, — отлично, ноги в руки и дуй вместе со всеми. Ублюдки уже близко, настало время Лиги Негодяев, ха-ха! Мы задержим их, сколько сможем, и соберемся уже в главном лагере.

— Я с вами. Это моя ошибка.

— Нет никакой ошибки, дружище, это было абсолютно правильно — передать знания орде. А что они на наше предложение не согласились — ну, не бывает стопроцентно надежных планов. Сейчас мы не можем тебя потерять, потому что ты не помнящий. Ты мозг и сердце нашего восстания, и…

— Плевать, Игнат. Я своих никогда не бросал при жизни — и после смерти начинать не собираюсь. Все, что нужно, ты уже знаешь, если меня потом не найдете — сами все сделаете. Главное я сделал, зажег огонь. Тебе осталось хорошенько его раздуть.

По данным часовых, крупный отряд орды появился неподалеку от них и двинулся, методично истребляя зомби, по городу. Предположительно, людоеды просто заблудились в незнакомом месте, значит, первый удар останется за Лигой. Правда, их всего тридцать с небольшим человек, долго ли они продержатся?

Рядом появился Богуславский.

— А вы тут что делаете?! Уходите сейчас же!

— Зачем? — удивился гипнотизер, — я же помнящий. Развлекусь немного, а то давно не стрелял.

Они обосновались на крыше соседнего с штаб-квартирой дома, заняв позиции между надвигающейся ордой и спешно эвакуирующимся производством, Такехиса ушел на разведку. Время потянулось вязко и тягуче.

Кирсану поневоле вспомнился старый анекдот о человеке, чей план порабощения мира провалился на первом же пункте — проснуться в семь утра. Его собственные стратегические замыслы тоже дали трещину практически в самом начале, еще до фазы реализации, и теперь, если атака на стройку не удастся, он даже не сможет узнать, а есть ли вообще реальная польза от знаний, которые будут распространяться вместе с ордой.

Японец появился вскоре, даже не вспотев во время своего задания.

— Они заблудились, — сказал Такехиса, — к тому же, их мало. Всего двести человек или около того.

— Тогда у нас есть шансы продержаться достаточно долго, — заметил Святой, — заманим их к производственному зданию, когда они начнут штурм — взорвем его. Там полно раскуроченных снарядов, в том числе осколочно-фугасных. Интересно, снаряд взорвется, если бросить его из окна, но он ударится не колпачком, а плашмя?

В этот момент издалека донесся нестройный хор восьми или десяти певцов, фальшивящих вразнобой.

— Ты слышишь? — насторожился Макс, — это, вроде бы, английский.

Кирсан прислушался. Да, он понимает! На песню, изуродованную варварским исполнением людоедов, барьер не действует.

— Это гимн Великобритании, — сказал он, — 'Боже, храни королеву'. Правда, кто-то один из их хора поет 'Боже, храни короля'. Что они вообще делают?

Макс и Святой переглянулись.

— Думаю, они зовут нас на встречу, — сказал немец, — ты говорил с пленником по-английски, и теперь, когда они знают, что песню языковой барьер не путает… Это явно вызов на встречу.

— Ну, если так, то очень хорошо, что я с вами пошел, — заметил Богуславский.

Кирсан кивнул.

— Что ж. Поговорить так поговорить. У нас есть кто-то, хорошо понимающий по-английски, кроме меня?

— Я, — сказал Такехиса, — одно время жил в Штатах с братом.

— Вот тебя-то мы и будем гипнотизировать. Так, со мной пойдут Макс, Богуславский и Такехиса. Игнат, а ты с остальными оставайся в укрытии, если что — устрой поганцам страшный суд.

— Держи, сам же и устроишь им крошево. Противотанковая.

Он принял от Святого гранату.

— РПГ-40?

Тот ухмыльнулся:

— Без понятия, как называется. Надыбал на днях. Семьсот граммов взрывчатки внутри, а то и больше.

Кирсан двинулся на звук пения, Макс, Такехиса и Богуславский пошли следом, а Святой повел свою команду в обход. Людоеды… Что он им скажет? Удержится ли от искушения кинуть им презент Святого? Должен удержаться, если не хочет провести тут вечность.

Прикончив по пути подвернувшегося под руку мертвеца, четверка вышла на небольшую площадь, на которой столпились сотни две каннибалов. Как только они заметили гостей, то сразу прекратили насиловать британский гимн, в тумане повисло зловещее молчание, и Кирсан отчетливо услыхал, как Богуславский, идущий следом, сглотнул.

Они остановились метрах в двадцати от толпы, давая возможность своим визави сделать ответный ход. Двадцать метров. РПГ-40 тяжелая, килограмм с лишним, но на двадцать метров Кирсан ее добросит, если что.

Толпа расступилась, давая проход нескольким человеческим силуэтам. Людоеды и сами по себе были разношерстной компанией, в которой свободно соседствовали чернокожий дикарь, испанский конкистадор и типичный представитель офисного планктона, строгий пиджак и ржавая кольчуга, топор и автомат, но группа, вышедшая навстречу, казалась еще разномастнее. Хотя с другой стороны — может быть, именно эти люди подходили под определение 'одна компания' больше других.

Они вышли вперед, остановившись в десяти метрах перед Кирсаном, и Ладынцев хорошо всех рассмотрел. Бородатый тип в бронежилете и пиратской треуголке с шестью кремневыми пистолетами в специальном нагрудном оснащении, индеец в характерном головном уборе и кольчуге, испанский идальго в морионе и бронежилете и самурай в полном боевом облачении, не пожелавший сменить традиционный доспех на более совершенную защиту. Но самым главным в этой компании древних воинов оказался здоровенный средневековый рыцарь-крестоносец в почти полном комплекте доспехов. Наверняка главарь, ибо он единственный из всей этой шайки без оружия. Из-под опущенного забрала недобро поблескивают глаза, крест на нагруднике замазан чем-то бурым, скорее всего кровью. Позади своего господина остановился оруженосец, держащий в руках щит с замазанным гербом и меч.

Кирсан встретился взглядом с глазами крестоносца-каннибала. Десять бесконечно долгих секунд длился поединок воли, закончившийся вничью. Затем рыцарь поднял руку и сделал жест, который разведчик ошибочно расценил как 'взять их'. Однако толпа осталась на месте, от нее отделился только один человек, несущий в руках обычный стул. Он подошел прямо к Кирсану и поставил его так, чтобы сидящий оказался перед рыцарем, а затем протянул ему лист бумаги с коряво нарисованным британским флагом. Как Ладынцев и опасался, среди каннибалов не нашлось ни одного гипнотизера, однако крестоносец все же сумел легко и изящно пробить божественный барьер непонимания: более короткого и понятного приглашения повторить сеанс гипноза Кирсан придумать бы не смог.

— Ну что ж, Такехиса, садись, — сказал он, — и постарайся поддаться гипнозу.

Богуславский достал из кармана свои часы и сделал глубокий вдох:

— Приступим. Юдзи, вы смотрите на часы, они приковывают ваш взгляд… вы смотрите только на них, следите только за ними, вас больше ничто не беспокоит, не раздражает, вы ничего не слышите, кроме моего голоса, вам тепло и хорошо. Вы медленно погружаетесь в сон, но хорошо слышите меня… Как только я щелкну пальцами, с вами заговорит голос, вы должны повторять все, что услышите, каждое слово, медленно и отчетливо, точно так, как оно произнесено… Вы будете слышать только тот голос, что заговорит с вами первым, и не будете слышать больше никаких других звуков до тех пор, пока я не щелкну пальцами во второй раз…

Он убрал часы от лица Такехисы, лицо которого теперь излучало абсолютную безмятежность, и сделал знак Кирсану, что можно приступать.

Была не была. Зачем лидер каннибалов здесь, что ему нужно? Он хочет получить доказательство, что пленники рассказали ему правду, услышать инструктаж из первых уст или просто колеблется перед принятием решения? Железо надо ковать, пока горячо, и теперь надежда на то, что недавно открытый талант красноречия и во второй раз не подведет. Кирсан стал рядом с креслом и заговорил, глядя прямо в глаза крестоносца:

— Что ты хочешь от меня услышать, преданный слуга обманувшего тебя бога? Ты пролил реки крови во имя господа твоего — и вот ты здесь, а не в раю. Закрасил святой крест кровью в знак того, что отринул его? Замазал свой герб, чтобы никто не связал твой род с твоими здешними деяниями, и скрываешь лицо под забралом?

— Ох и загнул ты, — сдавленно прошептал сзади Макс, пока оруженосец переводил сказанное своему сиру, — не дергай тигра за усы!

— Ты доведен до предела. Ты делаешь вещи, за которые тебе стыдно, не так ли, падший крестоносец? Ты еще не утратил за все века, проведенные тут, способности страдать. Не знаю, что тобой движет, но знаю, куда. Желаешь выбраться отсюда? По глазам вижу, что да. Если тебе нужен повторный инструктаж — кивни один раз. Если что-то другое — найди способ дать мне понять.

Рыцарь медленно шагнул вперед, и броня на нем заскрипела. Кирсан, не дрогнув, смотрел, как тот приближается, шаг за шагом. Крестоносец остановился прямо перед ним, снял латную перчатку и протянул вперед руку, раскрытую в жесте, против понятности которого бессильны любые божественные барьеры.

Еще десять долгих секунд Кирсан смотрел в глаза каннибала, борясь с самим собой. Пусть визави — гнусный убийца, завоеватель и людоед, но оба они узники одной и той же тюрьмы, и обоим уготована одна и та же участь, против которой оба нашли в себе силы восстать. Не меняясь в лице, Ладынцев тоже протянул руку и принял предложенное ему рукопожатие.

Рука рыцаря оказалась ожидаемо крепкой, а рукопожатие — сродни хватке стальных тисков, но и Кирсан лицом в грязь не ударил. Затем крестоносец повернулся и пошел прочь, так ни слова и не сказав, сквозь расступившуюся толпу, за ним следом двинулись и его приближенные.

Разведчик, Макс и Богуславский молча смотрели, как уходят каннибалы, только чуть позже гипнотизер вспомнил о Такехисе и щелкнул пальцами.

— Все получилось? — первым делом спросил японец и спохватился: — а где они все?..

— Все получилось, — негромко ответил Кирсан.

Позади раздались шаги, появился Святой, ухмыляющийся во всю свою добродушную хитрую физиономию.

— Видали, а? Кир, ты мог бы в страшном сне представить, что будешь ручкаться с каннибалом? Ха-ха! А он тоже хорош. Был бы я художником — срисовал бы с него картину и назвал бы — 'Падший паладин'. Что ж, союз заключен. Главное, чтобы он не передумал…

— Не передумает, — медленно сказал Кирсан, — ты не видел его глаз… Они полны безысходной, бесконечной тоски. Крестоносец… он тут лет так восемьсот, получается, и его глаза все еще не мертвы. Двадцать тысяч лет в аду… Он сделает все, что угодно, лишь бы выбраться отсюда.

После длительного, километров в пятнадцать, перехода Лига Негодяев добралась до точки сбора вблизи от стройки, придя быстрее, чем караван, унесший вооружение и припасы. До заветного начала штурма оставались всего несколько десятков часов.


***

Весть о том, что Кирсан лично встретился с вожаком орды и заключил союз, подействовала сильно, однако последствия были не только положительными. Подавляющее большинство воспрянуло духом и стало готовиться к предстоящему сражению тщательней, мораль людей выросла еще больше. Теперь, когда сомнения организационного плана растаяли, все хорошо понимали, что лидеры Движения Сопротивления сделали все, что могли, и теперь дело каждого — с оружием в руках выложиться на полную.

На очередном совещании офицер-японец по этому поводу заметил:

— Есть такая старая самурайская пословица: вначале одержи победу, готовя ее, и только потом, если надо, дерись. Подготовка идет к завершению, мы заканчиваем строевую подготовку: бой с Тенями будет перестрелкой лишь в малой степени, а рукопашный бой холодным оружием в сомкнутом строю тут не всем знаком.

Однако проблема пришла оттуда, откуда Кирсан ее не ждал. То есть, он и так прекрасно знал, что религиозные фанатики — всегда и при любых обстоятельствах ходячая проблема, но ему и в голову не могло прийти, что здесь, в аду, кто-то еще сохранит лояльность жестокому богу. Но, как заметил Эйнштейн, бесконечны только Вселенная и человеческая глупость. При этом гениальный ученый забыл дописать в этот список религиозный фанатизм.

Когда из удаленного селения пришла весть о том, что там объявилась группа, призывающая к терпению, смирению, молитвам, страданиям и верности и объявила Движение Сопротивления происками дьявола и ересью, было созвано совещание.

— Что делать будем с пятой колонной, господа? — открыл заседание Святой.

— Передавить крыс и дело с концом, — предложил конунг в джинсах, до сих пор так и не представившийся Кирсану.

— А нам действительно надо с ними возиться? — спросил японец, — тут еще вопрос, от чего больше вреда, от них самих или от того, что мы отвлечемся на них и важные вещи останутся недоделанными? Кого мы туда пошлем? Мы вот пытаемся научить бойцов сражаться строем, и дело движется не так, как мне хотелось бы, еще на площади ходить строем они могут, но сомневаюсь, что этот строй удержится хотя бы две минуты после начала боя. Работы непочатый край, а часы тикают.

— Говорю же, давайте я со своими воинами разберусь!! — снова вскочил викинг, — нам не требуется муштра, мы сами кого хочешь поучим драться железом и сталью!

— Вот вам она требуется больше, чем кому-либо иному, — заметил Дистль, — вы варвары, и сражаться умеете только в свалке толпа на толпу. И за многие тысячи лет это уже вам в подкорку въелось.

— Куда-куда оно нам въелось?! — угрожающе нахмурился конунг.

— Ах да, строение мозга вам тоже неведомо…

— Что-о?? — выпучил глаза викинг, — да я расколол десятки тысяч черепушек, и видел столько мозгов, сколько тебе и не снилось!!

— Проблема в том, что в процессе вышибания мозгов из чужих голов в твоей собственной их не прибавилось.

— Так, тихо! — резко прикрикнул Кирсан, — как Теней вздуем, так можете начинать собачиться, хоть зубами друг другу горло грызите, а пока у нас есть цель, и мы должны ради ее достижения действовать командой, а не сбродом! По поводу пятой колонны — сейчас от них вреда немного, но они постепенно будут отнимать у нас солдат, и еще неизвестно, что отчебучат позже. Пока они в дальнем маленьком поселке, откуда и так многие уже перешли к нам, но если раскольники начнут свои козни где-то в более населенном месте… Действительно, Дистль прав, изменить манеру драться у тех, кто дрался по-своему многие тысячи лет, вряд ли удастся, потому мы вполне можем поручить это дело конунгу и его воинам. Только вот что, убить засранцев нельзя.

— А что еще прикажешь с ними делать?! У нас с предателями разговор короткий!

— Что угодно. Связать и оставить где-то под небольшой охраной. Если убить проповедников — они же воскреснут снова. Я готов поручиться, что там заправляет тот самый страдалец, которому давеча голову снесли. Должен признать, сила убеждений сродни харизме, а у него имеется и то, и то, так что он может нам навставлять палок в колеса. Ты конунг, значит не дурак, я не буду тебе рассказывать, как поступать — но необходимо обезвредить раскольников без кровопролития, так, чтобы они не смогли нам больше мешать. Придумай что-нибудь.

— Ладно, — согласился викинг, — сделаю.

Он отбыл, а Кирсан, разобравшись с насущными делами и получив очередной доклад Мартина о ходе производства, завалился спать. Правда, выспаться ему не дали: пригнали первую партию пленников-варваров. По распоряжению Ладынцева их накормили и отправили в ближайшее поселение варваров.

— А что, им читать лекцию мы не будем? — спросил Святой.

— Зачем? Свои им все разъяснят. Всех последующих — тоже туда же отправлять. А я попытаюсь урвать сна минут шестьсот…

Ему снова приснилось шоссе, блестящее влагой после дождя, Лиля и сверкающий бульдозерный нож. Но в этот раз врезаться от не успел.

— Просыпайся, лежебока! — завопил ему в самое ухо Святой, тряся за плечи.

— А?! Что?! — встрепенулся Кирсан, хватаясь за 'сорок вторую', - на нас напали?!

— Нет! Но в старом, 'ничейном' городе видели Наблюдателя.

— Наблюдатель? Там?! Откуда?

Святой сел на стул рядом:

— Пленники шли через этот город. Варвары тоже отпустили наших, и одна из групп, двигаясь через старый город, заметила присутствие Наблюдателя на одном из высотных зданий.

— Каким образом?

— Наблюдателя всегда легко найти, когда он появляется. Над ним — дыра в облачном покрове. Туч нету, светлое небо вместо него. И люди видели такое над одной высоткой, Наблюдатель обычно на высоких домах появляется.

— И что?

— Как — что? — вытаращил глаза Игнат, — это твой шанс добраться до него и все узнать про свои грехи. Разве не этого ты хотел?

Кирсан чуть помолчал, раздумывая.

— По большому счету, теперь-то уже зачем?

— Тебе стало неинтересно?

— Да нет, не стало, но… А если Наблюдатель догадается, что мы затеяли? Тем более, что он вроде как всезнающий?

Святой хмыкнул:

— То есть, опасаться всезнающего тюремщика ты стал только теперь? Независимо от того, знают ли 'наверху' о наших замыслах или нет, это ничего не меняет. Мы ударим и посмотрим, что выйдет.

— Могу ли я рисковать успехом нашего плана сейчас? — усомнился Кирсан.

— А мы ничем не рискуем: мы уже победили хотя бы в том, что прекратили убивать друг друга. Что дальше будет… поживем — увидим, доживем — узнаем, выживем — учтем.

Кирсан задумался. Во время штурма он может не суметь перетереть с Наблюдателем, как планировалось, то, что такая возможность выпадает заранее — либо везение, либо ловушка. Но если ловушка — то это вернейший признак того, что 'наверху' уже засуетились.

— Тогда объясни мне, как туда добраться, — решительно поднялся с подстилки Ладынцев, — а то я в болоте ни уха ни рыла не ориентируюсь.

— Да вот объяснить сложно. Со временем научишься сам, а пока я пойду с тобой. Делать все равно нечего, любая перемена — развлечение.

Кирсан покачал головой:

— Хреновая идея. До штурма всего ничего, а два руководителя уходят.

— И что? У нас остается в запасе часов сорок. Хватит, чтобы сгонять туда, обратно и еще выспаться, а в случае чего — даже начать новый цикл.

— Спасибо, Игнат.

— Да не за что. Я дам указания Максу и двигаем, поедим по дороге.


Загрузка...