Космический врач

12

– Вы здесь ничего бы не смогли сделать, – утешающе сказал Рама.

– Возможно, – начал было Дон, но запнулся, он знал, что Рама прав. Когда Рама натягивал простыню на лицо трупа, Дон отвернулся.

Они испробовали все. Внутривенные вливания, охлаждающую ванну, сердечные стимуляторы, наркотики-все, что могли, и ничего не помогло. Приц умер, просто умер, его жизнь угасла, как электрическая лампочка, вся мощь современной медицины оказалась бессильной повернуть этот процесс вспять.

– Теперь я могу сказать вам, – понизив голос, зашептал Рама, – что мы имеем еще двух пациентов. Я впустил их, пока вы были заняты здесь. Сообщил ли Лондон, что это за болезнь? Что мы можем сделать, чтобы остановить ее?

Дон отрицательно покачал головой, внезапно осознав, что в неистовых попытках спасти жизнь их пациенту он так и не сообщил Раме о полученном из Лондона ответе.

– Они тоже не имеют понятия, что это такое. Мы один на один со всем этим.

– Но они обязаны знать, – настаивал Рама, почти с религиозным фанатизмом веривший в неограниченные возможности медицины, – Они знают обо всех болезнях, так что они должны знать и об этой.

– Они не показались мне знающими что-либо об этой болезни.

– Это невозможно, если это только не новая болезнь.

– Что вполне возможно. Как Приц заразился перед тем, как подняться на борт, представляет теперь чисто академический интерес. Так как помощи извне не будет, мы должны основать ее прямо здесь. В первую очередь следует приостановить распространение инфекции. Мы объявим лазарет на карантине, затем сделаем кое-какие приготовления, чтобы предотвратить заражение остальных. Мы должны установить, с кем контактировали пациенты, а затем посмотреть, не сможем ли мы изолировать и этих людей.

– Это очень трудно сделать на судне такого размера, как наше.

– Видимо, да, а может и вообще невозможно. Но по крайней мере мы должны попытаться. Я пойду в рубку и вернусь как только смогу.

Перед выходом он позвонил, и когда вошел, все новоиспеченные офицеры его уже ждали. У радиостанции – Спаркс, Трублевский из машинного отделения, каптенармус и Курикка. Старшину, видимо, вызов застал во время бритья, так как одна щека его была гладкой, а вторая покрыта жесткой щетиной.

– Вольно, садитесь, – скомандовал Дон и подумал, как же говорить с ними. Единственной возможностью была откровенность. Они были закаленными космонавтами и не боялись смотреть правде в лицо.

– Я вызвал вас потому, что все вы являетесь добровольцами. В лазарете лежит несколько человек с высокой температурой, и их состояние непрерывно ухудшается. А первый пациент уже умер. Я могу с полной ответственностью заявить, что никто пока не знает, что это за болезнь. Я собираюсь объявить на карантине лазарет и капитанскую рубку. Я должен раскрыть, что же это за болезнь, и потому должен подвергнуть в лазарете карантину и себя и, причем, одного. Однако, я все еще командую этим судном. Я действительно не знаю, как велик риск заразиться, но боюсь, что вынужден попросить вас заступить на вахту в рубке, пока я буду в лазарете.

– Это все, что можно сделать, капитан, – сказал Курикка, – другого выхода действительно нет. Как устанавливается этот карантин?

– Я хочу изолировать лазарет. Там имеются водопроводные краны, и если туда доставить несколько ящиков с обезвоженной пищей, то он станет изолированным. Затем я хочу, чтобы все пассажиры были собраны в дальнем от лазарета отсеке. Я знаю, это вызовет очередной приступ недовольства, но, тем не менее, сделать это необходимо. И, наконец, я хочу образовать еще одну карантинную зону для тех людей, которые находились в контакте с заболевшими. Партнеры по каюте, жены, друзья. Мы не знаем, как распространяется эта болезнь, но если мы проделаем это достаточно быстро, то возможно, успеем приостановить ее распространение. Каптенармус, список пассажиров у вас с собой?

Дженнет кивнул и раскрыл папку.

– Хорошо, тогда все за работу. Мне нужны два списка названных лиц, и как можно скорее.

Связь подметил главстаршина Курикка, человек, помогавший еще строить «Иогана Кеплера»; когда начали вслух называть номера кают, он внезапно оторвал взгляд от пульта. Он нахмурился и, по мере того, как назывались все новые каюты, он становился все более хмурым. Никем не замеченный, он подошел к шкафу со схемами и начал там рыться. Найдя большой план корабля, он разложил чертеж на столе и начал внимательно его просматривать. Когда он проверил свое предположение, то немедленно сделал это достоянием всех остальных:

– Капитан, не будете ли вы так добры взглянуть сюда.

Дон подошел и уставился на план одного из поперечных сечений корабля.

– При чем здесь он? – спросил Дон.

Старшина стал тыкать по плану своим широким пальцем, затем воспользовался огрызком карандаша.

– Вот эти отсеки, которые были пробиты метеоритом. Те, которые были открыты в космос, потом снова заполнены воздухом, – он обвел кружками каждый из них.

– Дженнет, – сказал он, – зачитайте-ка мне имена людей, которые сейчас находятся в лазарете?

Как только назывался номер, Курикка тыкал в отсек на плане. Дон смотрел на все это с растущим недоверием. Только когда список кончился, он поднял глаза на старшину.

– Вы хотите предположить…

– Я ничего не пытаюсь предполагать, сэр, – хмуро ответил Курикка, – просто указываю на очевидные факты.

– На какие факты? Все лежащие сейчас в лазарете пациенты жили в каютах, которые были так или иначе повреждены метеоритом. Во время столкновения с метеоритом им посчастливилось находиться в других отсеках корабля. Но что это может означать? Это наверняка совпадение.

– Я не очень-то верю в совпадения, капитан. Особенно, когда оно включает в себя так много людей. Один, может быть, двое. Но все они.

Дон рассмеялся.

– Это должно быть совпадением. Иначе можно прийти к выводу, что существует какая-то связь этой болезни и метеорита.

– Вы сами пришли к этой мысли, сэр Я только указал на факты.

– Здесь наверняка не может быть никакой связи. – Дон расхаживал взад и вперед по рубке, в то время как остальные молча наблюдали за ним.

– Из этих отсеков улетучился весь воздух. Температура упала. Затем их залатали, вновь наполнили воздухом. Никто не возвращался туда, пока температура и все остальное не пришло в норму. Не могло быть переохлаждения или чего-то другого. – Он внезапно замер, широко раскрыв глаза. – Нет, об этом не стоит и думать… Старшина, каково было наше положение в пространстве в момент столкновения?

– Приблизительно здесь, сэр, – ответил Курикка, достав другую карту и ткнув в нее пальцем. Дон взглянул в нее и одобрительно кивнул.

– В плоскости эклиптики между Землей и Марсом, верно? – Курикка подтвердил это. – Тогда еще один важный вопрос, что еще есть в пространстве между Землей и Марсом?

– Ничего.

– Не надо спешить с ответом. А как насчет астероидов?

Курикка улыбнулся и снова ткнул пальцем в ту же карту.

– Астероиды здесь, капитан, между Марсом и Юпитером.

– Насколько я помню уроки астрономии, нет ли астероидов, вроде Аполлона или Эроса, чьи орбиты пересекают не только орбиту Марса, но и орбиту Земли?

Улыбка исчезла с лица Курикки.

– Вероятно, я забыл о них.

– А тогда и это важный вопрос, если в этой части космоса имеются крупные астероиды, то, возможно, мы столкнулись с небольшим астероидом, одним из тех обломков, что образуют поле астероидов.

– Вполне возможно, сэр, очень велики шансы, что так оно и было. Но почему это так важно?

– Потому, что наиболее распространенная теория происхождения астероидов утверждает, что они некогда были осколками планеты, существовавшей между Марсом и Юпитером. И кусок, столкнувшийся с нами, как раз и был осколком этой планеты.

Со всех сторон на Дона смотрели озадаченные глаза, но первым понял, куда ведут эти предположения, Дженнет.

– Бог мой! – внезапно выдохнул он, и лицо его побелело, – Не хотите ли вы сказать, что эта болезнь, эта лихорадка попала к нам в метеорите? Что это болезнь с планеты, разрушенной миллионы лет назад?

– Именно это я и имел в виду. Эта мысль не так уж и нелепа, как кажется. Вы должны понять, я проделал все мыслимые тесты, сделал анализы крови, кала, слюны, мочи. Этот корабль оборудован малым электронным микроскопом, и если бы это были какие-то микроорганизмы, я не мог не найти их. Но на этом микроскопе нельзя увидеть вирусы. Я уверен, что инфекция, с которой мы боремся, является вирусной, но я не имею понятия, что это за вирус. Сейчас я сообщу вам некоторые факты о природе вирусов, которые вы, возможно, не знаете. Они являются мельчайшими формами жизни и расположены на границе между живой и неживой материей. Многие ученые вообще не считают их живыми организмами. Их можно создать в лаборатории из обычных химикатов, и было доказано, что искусственно созданные формы идентичны природным. Некоторые из них, будучи высушенными становятся очень устойчивыми и их можно вернуть к жизни после многих лет пребывания в этом состоянии. Мы знаем, что они могут храниться так сотни лет, так может быть в нейтральных условиях они могут сохранять свою силу и тысячи, а то и миллионы лет.

– Не удивительно, что эту болезнь не смогли идентифицировать. Хотя она, возможно, существует дольше, чем мы можем представить себе это. Но для Земли она является новой. Если мое предположение верно, что скорее всего именно так, то мы стали жертвами чумы другого мира. Болезнь, против которой мы не обладаем никаким иммунитетом, а наши медикаменты совершенно не эффективны.

Дженнет выдохнул слова, которые громко прозвучали в нависшей тишине рубки:

– Значит, мы обречены…

– Нет! – выкрикнул Дон, пытаясь разбить установившееся в рубке гнетущее молчание. – У нас есть шанс. У меня имеется достаточно оборудования, чтобы собрать генератор РНК и дубликатор. Я не думал об этом раньше, потому что для этого необходим чистый вирус. А в крови заболевших, так же как и в нашей, имеется множество их типов. Я не имел возможности выделить тот, который ответственен за болезнь, так как эта процедура очень длительна и возможна только в лабораторных условиях. Но сейчас у меня появился шанс приготовить антивирус. Старшина, насколько я помню, вы говорили, что ударивший нас метеорит до сих пор находится здесь, где-то внутри корабля. Не так ли?

– Да, где-то здесь, в негерметичном трюме, – он указал на пятно на плане. – Здесь, в центре колеса, расположены открытые в космос трюмы, где расположены сыпучие грузы, контейнеры и все прочее. Он где-то здесь.

– Сможем ли мы его найти?

– Полагаю, что да. Но зачем?

– Чтобы заполучить образец этого вируса в сухой форме. Если частицы этой штуки, пролетевшей через корабль, смогли восстановиться сами по себе и вызвать заболевание, то я не вижу причин, по которым я не мог бы проделать то же самое в лаборатории. А если мне это удастся, то появится хороший шанс создать средство против этой болезни. Это рискованно, но я не вижу другого шанса остановить эпидемию.

– Мне это нравится, – сказал Курикка, – я возьму скафандр и отправлюсь за этой штукой. Если она все еще там, я принесу ее.

– Возьмите два скафандра, так как я пойду с вами. Я хочу быть там, где мы ее возьмем, чтобы осмотреть все на месте. Я должен удостовериться, что притащив ее сюда, мы не вызовем новых неприятностей.

– Вы

– капитан и не должны рисковать.

– Сейчас куда важнее то, что я врач. Полет проходит достаточно гладко. Но я – единственный, кто может что-то сделать с этим вирусом, если он только существует. Я пойду с вами, старшина.

Пока они беседовали, дверь рубки открылась, но никто не заметил этого. Они обернулись только тогда, когда раздался голос.

– Никто никуда не пойдет!

В проеме двери стоял генерал Бриге с револьвером в руке, Дойле и еще двое человек полезли за ним, не выпуская из рук полосы металла.

– Сейчас я вступаю в командование этим судном, а вы, док, вернетесь в лазарет, где вам и надлежит находиться. Своим самонадеянным командованием вы наделали массу глупостей, и я могу вас заверить, что все пассажиры чувствуют то же самое, что и я. Они согласны, что капитаном может быть только человек, умеющий командовать. А именно я. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям и забудьте этот дикий план и любую другую идею, которая может прийти к вам в голову. Вы снова просто врач, а я командир «Иогана Кеплера».

Все были настолько шокированы этим заявлением, что в наступившей тишине никто не помешал генералу и его спутникам протиснуться в рубку. Очнувшийся первым главстаршина Курикка шагнул вперед, не обращая внимания на следующий за ним ствол пистолета.

– То, что вы пытаетесь совершить, является пиратством, – произнес он суровым, привыкшим к подаче команд, голосом. – Согласно Всемирной конвенции, пиратство в космосе является столь же суровым преступлением, как и пиратство в воздухе, и карается даже более сурово. Минимальное наказание – пожизненное заключение. Вам его не избежать. Сложите оружие сейчас, пока вы не зашли очень далеко. Я заберу этот ваш револьвер.

Он почти что достиг успеха. Некоторые из стоящих позади Бригса людей опустили свои импровизированные дубины и обменялись встревоженными взглядами. Курикка решительно шагнул вперед, протягивая руки к оружию.

Генерал отступил перед его напором.

– Если вы попытаетесь отнять этот пистолет, я буду вынужден застрелить вас, – произнес генерал не менее решительно, чем Курикка.

– Тогда вас будут судить не только за пиратство, но и за безжалостное убийство, и вы проведете остаток своей жизни в тюрьме. Давайте его сюда.

Бригс снова отступил.

– Дойле, убери его, – приказал он, даже не повернув головы.

Дойле тут же опустил свой брусок на плечо старшине, припечатав его к полу.

– Мы решительные люди, – сказал Бригс, – нас не остановить.

Сопротивление кончилось. Старшина лежал на полу, не будучи в состоянии подняться. Все больше вооруженных пассажиров вливалось в рубку.

– У вас ничего не выйдет, – заявил Дон, – вы ничего не смыслите ни в пилотировании, ни в обслуживании корабля. И вы не можете рассчитывать даже на малейшую помощь со стороны экипажа.

Губы Бригса искривились в холодной усмешке.

– Наоборот, у нас есть, по крайней мере, один человек, который знает, как управлять этим судном. Матросы, свободные от вахты, будут заперты, а рядом с каждым стоящим на вахте, по крайней мере, неотлучно будут находиться по два охранника. Они не откажутся выполнять наши приказания, так как этот отказ столь же угрожает их жизням, как и нашим. Я думаю, с этим не будет никаких неприятностей, доктор. Особенно с моим первым помощником. Вы встречались с доктором Угалде? Угалде пробился сквозь толпу, не выпуская из рук хорошо наточенный кухонный нож.

Он коротко кивнул, подошел к капитанскому креслу и опустился в него. Дон был потрясен. Он никак не мог подумать, что мексиканец-математик способен предать их. Ощущение крушения сломило его, и он снова повернулся в сторону генерала.

– Ладно, Бригс, вы захватили корабль. Но зачем вы это сделали?

– Для того чтобы безопасно добраться до Марса.

– Этот путь приведет вас в тюрьму, – вмешался Курикка, с трудом поднимаясь на ноги. – Тайный пронос оружия на борт космического корабля – серьезное преступление.

– Я всегда вооружен несмотря ни на какие мелочные постановления.

– Меня не заботит ваше оружие и даже ваша дурацкая выходка, – гневно выкрикнул Дон. – Но я беспокоюсь о жизни всех людей на борту. Я должен разыскать этот метеорит.

– Нет. Отправляйтесь к своим пациентам, доктор. Я не стану повторять вам это еще раз.

– Вы не понимаете, я не могу их вылечить, если мы не сможем исследовать метеорит. Но если мы это сделаем, я, возможно, сумею найти…

– Уберите его, – приказал Бригс двум стоящим впереди людям. – Я вполне достаточно услышал из вашей дурацкой теории, чтобы понять, что она столь же сумасшедша, как и другие планы. Первое, что я сделаю, когда мы прибудем на Марс, так это предложу, чтобы вас обследовала психиатрическая комиссия. А пока попытайтесь быстро стать врачом, если вы еще способны на это.

Оцепеневший от крушения всех своих планов Дон не сопротивлялся, когда двое дородных пассажиров вытолкали его в коридор. Пока он шел в лазарет, они осмотрительно следовали за ним и остались снаружи, когда он вошел внутрь.

– Что случилось? – спросил Рама, испугавшийся при одном взгляде на лицо Дона. Он испугался еще больше, когда Дон ввел его в курс дела.

– Мы должны сопротивляться, драться! Вы спасли им жизнь несколько раз, и вот награда! Как может существовать в мире подобная неблагодарность? – Рама начал перерывать содержимое шкафов в поисках самых больших скальпелей. Дон попытался утихомирить его.

– Это не поможет. Эти люди начеку и вооружены. И они сильно напуганы, иначе никогда бы не позволили Бригсу втянуть их в этот мятеж, фактически, имеет очень малое значение то, кто командует судном, если мы благополучно доберемся до Марса. Что важно, так это то, что я думаю о том, что нашел средство создать лекарство от этой болезни, но Бригс не позволяет мне осуществить эту попытку. Мы должны что-то сделать!

Но они были бессильны. Охранники снаружи сменялись через регулярные промежутки времени и были постоянно начеку. Первые несколько часов телефоны не работали. Генерал, пока не захватил весь корабль, отключил их. Как только он надежно захватил корабль, он, видимо, почувствовал себя уверенным, так как телефонная связь снова заработала. Дон попытался вызвать машинное отделение, но ему ответил кто-то из людей Бригса. То же самое произошло, когда он попытался вызвать рефмеханика и все остальные места, где находились на вахте члены экипажа. Члены экипажа были заперты, а все те, кто находился на вахте, были под надежным присмотром по крайней мере двух охранников.

С глубоким чувством крушения всех надежд Дон попытался помочь своим пациентам. Сейчас их было уже четырнадцать, и те, кто заболел первым, быстро угасали. Он испробовал все мыслимые комбинации лекарств и антибиотиков в тщетной попытке натолкнуться на требуемое лекарство. Ничто не сработало.

Измученный физическим и нервным потрясением, он наконец не раздеваясь лег и попытался уснуть. Была как раз середина корабельной ночи. Это не только давало возможность установить четкий распорядок в приеме пищи и общественных мероприятий, но и было необходимо для здоровья людей на борту. Хотя вокруг корабля был непрерывный день с постоянно светившим солнцем, на корабле регулярно чередовались дни и ночи. Человеческое тело требовало четкого режима, чередования дня и ночи, и его нарушение порождало определенные трудности. Поэтому-то весь корабль спал «ночью» и бодрствовал днем. Ночью не спали только члены экипажа, стоящие на посту.

Дон уснул, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране появилось лицо Дойле, секретаря генерала.

– Позовите сюда охранников, – произнес он. – Я хочу поговорить с ними.

Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить им передавать сообщения – нет, он не думал помогать им. Но он от этого ничего не выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. Так что он направился к двери. Охранники были настороже, и один из них пристально следил за Доном, пока другой беседовал по телефону. Он все выслушал и повесил трубку.

– Они приказали доставить доктора в рубку, – сказал он. – Я доставлю его туда, а ты останешься здесь.

– Они не назвали причину? – спросил второй.

– Кто-то заболел. Берите свой маленький черный чемодан и пошли.

Дон промыл свои глаза и взял со стола аварийный комплект. Еще один случай лихорадки? Он задал себе вопрос, кто бы это мог быть, хотя и отдавал себе отчет, что это противоречит профессиональной этике, но он надеялся, что это генерал. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон зашагал в рубку с охранником, следующим за ним по пятам.

Стоящий на часах охранник распахнул двери рубки и жестом велел им войти. Первым, кого увидел войдя в рубку Дон, был Спаркс. Он лежал на полу, глаза его были закрыты, и он стонал, обхватив рукой живот. Доктор Угалде находился в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, находился у противоположной стены.

– Позаботьтесь о нем, – приказал Дойле. – Он болен. Он вдруг сложился и рухнул на пол. Я коснулся его лба и обнаружил, что у него жар.

Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, открыв застежки своего саквояжа. Достав датчик анализатора, он провел тыльной стороной ладони по лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, а температура совершенно нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс открыл глаз и подмигнул Дону. В этот момент открылась дверь, и Дон опознал голос Курикки:

– Бросайте оружие, Дойле, и никому не будет причинено вреда.

Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на театральной сцене.

Курикка остановился в дверном проеме, толкая перед собой обезоруженного охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял сейчас за спиной второго охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.

– Бросай оружие! – прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от того, каким он обычно разговаривал. – Или я загоню нож тебе в глотку, и ты мгновенно умрешь.

Брусок лязгнул о палубу.

Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем поднял пистолет.

Пистолет старшины тут же выстрелил, и Дойле завыл от боли. Пистолет выпал из его пальцев, и он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь медленно сочилась у него между пальцами.

Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с пола оружие.

Дон был потрясен.

– Курикка, как это ты устроил? – спросил он.

Старшина улыбнулся и опустил автомат.

– Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил контрзаговором.

Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех присутствующих обратились на него,

– В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю контрреволюции на моей родине.

Намного легче работать изнутри злонамеренной организации. Я присоединился и вошел к нему в доверие, а затем дождался ночи. Всегда следует учитывать, что любые движения всегда легче разрушить в самом начале, пока они еще не успели окрепнуть. Ну, а в этом случае нужно было, если вы извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только генерал ушел и оставил с оружием своего приближенного – Дойле, я понял, что нам пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, чтобы поделиться со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие. Хорошо хоть, что не все знают, что на борту любого космического корабля всегда имеется некоторое количество оружия на случай непредвиденных осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно, знаете. Затем раз, два, три – Спаркс по сигналу падает и вас вызывают сюда. Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.

– Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.

В дверях с побледневшим от гнева лицом стоял генерал Бригс.

Он шагнул в комнату и хладнокровно стал оглядываться по сторонам.

– Вы оказались неспособными скрыть этот маленький заговор, – сказал он. – Меня проинформировали о нем сразу же, как только доктор покинул лазарет. Всегда имелся шанс, что этот сумасшедший в припадке безумия попытается снова вернуть власть над судном. Этого не должно произойти.

Он указал назад на дверь, где ждало множество людей, вооруженных дубинами и стальными полосами.

– А теперь сложите свое оружие, и не будет никакого насилия. – Бригс даже снисходительно улыбнулся. – Сделайте это сразу, и не будет никакого кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас – руки прочь от этого ружья!

Он поднял руку и двинулся к Курикке. Сразу же старшина поднял свой автомат и уставил ствол прямо в лоб генералу.

– Еще один шаг, и вы умрете.

Генерал остановился.

– Я хочу избежать кровопролития, – сказал он. – Это ваш последний шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, и мы решительные люди.

Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя людьми, вставшими один против другого.

– Этого не произойдет, Бригс, – сказал Дон властным и твердым тоном. – Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко и неуклюжий пират, к тому же. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к лицам, если они тут же бросят оружие.

– Не слушайте его, – закричал трескучим от ярости голосом Бригс. Лицо его залила краска. – Хватайте их! Атакуйте!

Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы дрались за свои жизни, если бы от этого что-то изменилось. Если бы они могли выиграть. Но они не могли встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из дула автомата Курикки. Они обеспокоенно переступали с ноги на ногу, поглядывая друг на друга, но никто из них не решался выступить вперед.

– Трусы! – прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальную плиту, брошенную ранее охранником. – Нет мужчин среди вас! Следуйте за мной, он не станет стрелять, хладнокровно убивая вас. Он еще больший трус, чем вы. – Генерал начал продвигаться вперед.

– Не стал бы, если бы был вами, – резко ответил старшина и взвел затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.

– Вы не выстрелите, – прохрипел Бригс.

– В кого-нибудь другого, но не в вас, – ответил старшина, опуская автомат. – Я хочу видеть вас стоящим перед судом.

Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную дубину на голову старшине.

Для такого крупного парня, старшина двигался весьма и весьма проворно. Что-то в нем было от большой кошки. Он сделал всего один шаг назад и сблокировал этот сокрушительный удар своей поднятой рукой, позволяя предплечью генерала врезаться в рукоять автомата. Раздался вопль, и полоса выскользнула из разжавшихся парализованных пальцев генерала. Развернувшись на носках, Курикка нанес короткий, свирепый удар кулаком в солнечное сплетение. Генерал сложился пополам и рухнул на палубу. Курикка, больше не обращая на него внимания, навел свой автомат на стоящих в коридоре людей.

– Сейчас я пристрелю каждого, кто не бросит оружия! Ну!

Не было никакого сомнения, что он выполнит свою угрозу. Полосы и дубины лязгнули о пол, и с бунтом было покончено. Курикка перевел взгляд на то, что еще было генералом, и его лицо искривила насмешливая улыбка.

– Вы не представляете, какое удовольствие мне доставили, – сказал он.

Дон подошел к скрюченному в кресле Дойле и заметил аккуратное пулевое ранение у него в предплечье.

– Я чемпион страны по стрельбе из пистолета, – заявил Курикка, – и никогда не промахивался.

Дон насыпал на рану антибиотик и вскрыл перевязочный пакет. Как только пальцы его коснулись кожи Дойле, он резко отпрянул и натянул на его запястье анализатор.

– О, Дойле заразился, – сказал он, – температура 41 градус.

– Я не удивлен, – сказал доктор Угалде. – Я не хотел говорить этого раньше, так как это могло быть вызвано только волнением. Но теперь я вынужден признаться, что моя температура в последние часы несколько выше нормы, и я ощущаю явные боли неприятного свойства.

– Курикка, – быстро произнес Дон, – нам нужно как можно скорее найти этот метеорит. Время уходит.

Они посмотрели Друг на Друга, и каждый мог увидеть в глазах другого отражение собственных страхов.