Корсар

Глава 41

Из церкви я вышел, всеми силами изображая уверенность в предстоящем деле. Муванга и Хорхе следовали за мной.

— Что сказал? — попытался выведать Гарсия.

— Нормально всё будет, — успокоил я. — Я теперь знаю, что делать.

Хорхе покивал и умолк. Потом перескажет всё любопытствующим, слух пробежит по команде, и все успокоятся. Муванга же до сих пор шёл, погружённый в какие-то свои тягостные мысли.

— Ты чего такой смурной? — спросил я.

— Понял теперь. Бели человек дух сильный, много помощи даёт, бели человек тоже сильный. Хорошо почитают, — невпопад произнёс негр.

Видимо, нашел причины, почему его племя живёт в нищете, пока белые люди вкусно кушают, пьют огненную воду и вообще хорошо себя чувствуют. Несомненно, это христианский бог, рядом с которым боги его племени это просто пшик.

— Можно и тебя окрестить, — сказал Хорхе. — Будет и тебе помогать.

— Предки обидятся, — вздохнул Муванга.

— Предки поймут, — сказал я. — Можешь потом с отцом Стефаном поговорить, он тебе расскажет, что к чему.

Негр как-то странно повёл плечами, не давая чёткого ответа, но я видел, что он, в принципе, был готов принять крещение. В конце концов, он был здесь один-одинёшенек после того, как оба его брата погибли.

Мы вышли на набережную, запруженную народом, отыскали нашу шлюпку. Скучающие матросы курили трубки, поглядывая на местных барышень.

— Всё в порядке, кэп? — спросил один из них.

— В полном, Луи, в полнейшем, — нарочито бодро отозвался я. — Собираемся и уходим отсюда.

— Опять небось пришили кого, — хохотнул другой, выбивая трубку.

— Пока ещё нет. Но если кто-то будет много болтать… — ровным тоном произнёс я, и матрос поспешил заняться делом.

Шлюпку вытолкнули в море, мы запрыгнули внутрь, уселись на банках. Уключины мерно заскрипели, мы стали пробираться через якорную стоянку, лавируя между чужими кораблями и лодками. На якоре здесь стояло довольно много судов, французских и голландских, самых разных, в том числе, несколько торговых, которые уже сами собой приковывали мой взгляд. Я вдруг понял, что рассматриваю их исключительно с точки зрения пирата, как добычу, более или менее выгодную. Стало немного не по себе, и я принялся разглядывать военные суда, видимо, прибывшие из Европы. Вот они нам пока не по зубам.

Только если брать их нахрапом, а не хитростью. Хитростью можно взять абсолютно любое корыто. Кажется, где-то я слышал байку о том, как один капитан с двумя десятками людей подплыл на баркасе к испанскому галеону. Испанец не обратил на него внимания, мол, это просто рыбаки, что этот баркас может сделать, и был, в принципе, прав, на баркасе против галеона делать нечего. Но пираты подошли вплотную и взяли этот галеон на абордаж, застав команду врасплох, хотя испанцев было в четыре раза больше. Поучительная байка, на самом деле. Во-первых, никогда не недооценивай своего противника, и во-вторых, дерзость и храбрость вознаграждаются.

Но я теперь надеялся, что нам больше не придётся захватывать корабли, брать кого-то на абордаж и вступать в артиллерийские дуэли. Мы откопаем золото, поделим его и будем счастливо жить до конца своих дней, тихо и мирно. Во всяком случае, мы в это верили.

Шлюпка подошла к борту «Поцелуя Фортуны», мы по очереди забрались наверх. Испытывающие взгляды матросов были прикованы к нам, и я криво ухмыльнулся, показывая, что всё идёт по плану.

— Всё, как надо, парни, — произнёс я. — Готовьте корабль к отплытию.

Пираты одобрительно заворчали, начали расходиться по местам, поднимать якорь и ставить стаксель, чтобы аккуратно и неспешно выбраться из гавани. Я посмотрел, как парни затаскивают шлюпку наверх, немного даже им помог, потом спустился вниз, лично проинспектировал трюм и нижнюю палубу, зашёл к отдыхающим и раненым, проведал пленных испанцев. Почувствовал себя депутатом, который во время предвыборной кампании перед телекамерами сажает одну-единственную яблоньку, чтобы потом, когда камеру выключат, снова передать всё помощникам.

На корабле был полный порядок. Никто даже не попытался тайком протащить на борт местных шлюх или «случайно» выбить днище у бочки с ромом. Даже раненые выздоравливали все, как один, ну чисто идиллия, сказка. Из неучтённых пассажиров были только крысы, но на них потихоньку начинали охотиться Мичман и Боцман, то и дело гоняясь вдвоём за какой-нибудь одной несчастной корабельной крысой.

В общем, размеренная корабельная жизнь потихоньку шла своим чередом. Гваделупу, ко всеобщей радости, мы покинули буквально в течение часа, и курс взяли прямо на запад, к острову Авес. Вряд ли за этот срок Ладрон сумел найти себе корабль, а более того, найти остров, координаты которого он знать не мог. Так что мы шли к своей цели с твёрдой верой в успех нашего начинания. Иначе и быть не могло.

И пока мы миля за милей отдалялись от Бас-Тера и Гваделупы, флибустьеры дрожали от нетерпения, предвкушая сладостный момент, когда они наконец смогут подержать свою долю добычи в руках. После нескольких недель безденежья фантазии о несметном богатстве захватили всех, принимая самые причудливые и вычурные формы. А я тем временем думал, как легализовать сокровища, наверняка знакомые не только испанцам. Был шанс, и немалый, что на Тортуге любой торговец, завидев эти статуэтки и украшения, тут же маякнет месье Бартоли, а тот, образно говоря, отправит тяжёлую кавалерию. В способностях Бартоли испортить жизнь любому пиратскому капитану я нисколько не сомневался. Особенно тому, кто залез в его кошелёк.

Значит, выход был всего один, сбагрить золото куда подальше. Обменять на полновесную монету где-нибудь вдали от Тортуги и вообще французских колоний. Испанские, разумеется, отпадали сами собой, там вместо монет нам предложат только верёвку и услуги палача. Английские колонии сейчас тоже были враждебными, да и спонсировать англичанку, и без того наживающуюся на пиратстве, мне претило. Оставались только голландцы, к которым у меня никаких вопросов не было. А это значит, что мы пойдём на Кюрасао.

Достаточно большая колония, чтобы у тамошних купцов хватило денег, и достаточно далекая от Тортуги, чтобы можно было провернуть все сделки тайком от Бартоли. Конечно, все местные торговцы связь поддерживают так или иначе, но пока информация дойдёт до Тортуги, всё золото уже осядет по частным коллекциям, сундукам и шкатулкам, а мы, нагруженные звонкой монетой, исчезнем в чаде кутежа.

А потом можно будет и на Тортугу зайти. Не разбрасываясь деньгами и не привлекая внимания. Пришить Ладрона, пришить Бартоли и уйти наконец в отставку. Жестоко, цинично, но другого выхода я не видел, пока эти двое живы, то спокойной жизни мне не видать.

Мечты, мечты. Я захлопнул книжку, с которой сидел, скорее чтоб занять руки, чем реально читая, бросил на стол, поднялся, нацепил шляпу, вышел на палубу. Гваделупа уже превращалась в серую дымку за кормой «Поцелуя Фортуны», а впереди пока виднелось только синее море, поблескивающее в лучах вечернего солнца. Где-то там ждали своего часа зарытые сокровища. Главное теперь было не повторить судьбу Долговязого Джона Сильвера.

Я прошёлся по кораблю, цепким взглядом отмечая каждого из флибустьеров, постоял немного на баке. Да, пожалуй, пора завязывать с пиратской карьерой, монотонная морская жизнь изрядно поднадоела за это время. Ещё одно дело, и хватит с меня. Но зарекаться, само собой, рано, потому что может ещё случиться всякое, никто не знает, как повернётся жизнь. Мне вдруг вспомнились все эти клише из старых боевиков, где полицейскому остаётся ещё одно дело до пенсии, а на следующий день его подстреливают бандиты, которым обязательно надо мстить. Что ж, будем надеяться, что у нас всё пройдёт гладко. Хотя я понимал, что гладко бывает только на бумаге.