Часть 2 Наша служба и опасна и трудна

Глава 1

Жена теперь точно бросит, даже не посмотрит на семилетнего сына, которого давно против меня настраивает.

Капитан Савелкин скривился и в порыве бессильной злобы сломал остро заточенный карандаш.

Ну что за жизнь? Почему я не последовал совету друга? Хотя тогда, почти двадцать лет назад, пойти работать в ОБЭП, казалось верхом глупости, скучно же! То ли дело убойный отдел — погони, стрельба, одним словом, романтика.

В свои сорок с хвостиком, Савелкин возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом Невского РОВД, Санкт Петербурга. То есть, его опостылевшая романтикой работа, ловить бандитов, обнаглевших уголовников и т. д, и т. п… а он должен заниматься каким-то психопатом. Капитан, сидя за заваленным бумагами рабочим столом, культивировал злость на бестолковых коллег, стерву жену и этого долбаного психа.

И как же он мог забыть про сегодняшний матч? Зенит против Спартака, на домашнем стадионе. Сын расстроится, жена изведет издевками, жестко приправляя игнором, странно, что еще не позвонила.

Ну хватит о грустном, Савелкин попытался взять себя в руки. Сосредоточимся на работе.

Капитан потянулся, заскрипел старый крутящийся стул, хрустнул и отдал болью не менее старый позвоночник. Что не говори, а кабинетная работа на пользу здоровью не идет, вон уже и пузо висит, одышка как следствие. Завтра же утро начну с зарядки и сына подтяну, в очередной раз пообещал себе Савелкин.

«Индивид, предположительно нарцисс, с ярко выраженными миссионерскими наклонностями». Гласило предварительное заключение Льва Львовича, нашего психиатра.

«Ну и что это, на хрен, значит? Как его найти, по таким признакам? Сомневаюсь, что этот симпатичный хрен стоит у метро с плакатом, призывающим сделать мир лучше, красивее».

Московские опера называют его визажистом. Московские, это потому, что, моральный урод свою «карьеру» начал именно в столице. Наводил ужас на молодых, от двадцати до тридцати пяти лет женщин, на протяжении шести с половиной лет, а теперь перебрался в Питер.

Специалисты говорят, что урод почувствовал свой культурный рост. Похоже на бред, но чем черт не шутит. Ведь неизвестно, где психопат почувствовал, что «талантлив». В Москве или в каком-нибудь периферийном городке? Люди пропадали везде и во все времена. Как отследить, если определенного почерка убийства не видно? В данном же, конкретном случае почерк был четкий.

Визажист, выложил свою первую питерскую жертву, три месяца назад. Дорогая, со вкусом подобранная косметика, лишь подчеркивала природную красоту женского лица. Брюнетка — всегда только натуральная брюнетка. Каре до плеч, чертовски красивая, но вот только мертвая она, эта красота.

Капитан, годами отработанным движением, взялся за кружку с давно остывшим кофе, при этом глаза не отрывались от отчетов специалистов. Сделав глоток поморщился и продолжил чтение.

Одни утверждали, что визажист не любит брюнеток, потому и сокращает их популяцию. Вторые же противоречили первым, он де, таким манером, пытается улучшить их, с красивых до безупречных.

Савелкин поддерживал мнение штатного психиатра, всему виной мать визажиста, она воспитала это чудовище. Лев Львович утверждает, что девушки-жертвы копии его матери.

Свою «карьеру» психопат, начал с поиска подобной ей, но видимо не преуспел, либо вошел во вкус. Когда он начал искать? Большой вопрос. Красивые девушки иногда пропадают, не только брюнетки. Вполне возможно, что визажист ранее работал грубее.

Психопат считает себя творцом. Совершенствуется гад, вот и в Питер переехал.

…От тридцати до сорока лет, корни расстройства личности лежат в детстве, это в любом случае. Не может человек свихнуться и начать резать женщин в тридцать с хвостиком, капитан в это не верил. Кто-то не менее больной культивировал, скрупулезно обрабатывал ребенка, день за днем, год за годом, считая свое воспитание правильным. Это какой же бардак должен быть в голове у «воспитателя» или наоборот — порядок, настолько идеальный, что гигантские тараканы ходят строем, а когда нужно, выводят безупречно заученные па вальса порядка и безумия.

«…Куда-то меня не в ту степь,» — мысленно чертыхнулся Савелкин.

«Красота». Единственное слово и единственная же улика, оставленная визажистом.

Графологи на сто процентов уверены, что написавший это на тетрадном листе мужчина, на пороге среднего возраста. Девяносто процентная уверенность, что он блондин со светлыми глазами.

Капитану всегда было интересно, как по одному каллиграфически выведенному слову можно нарыть столько информации, не на картах же гадают⁉

Кроме версии, что преступник пытается увести следствие по ложному следу, есть еще и несколько других предположений. Самое популярное — визажист возгордился, почувствовал себя неуловимым и как следствие, нездоровый разум начал выдавать подсказки, он желает быть пойманным, хочет видеть лица следственной группы, чувствовать восхищенные взгляды, ведь он непревзойденный.

Кто-то строит песочные замки перед приливом, зная о недолговечности этой красоты, а наш псих, украшает убитых им же девушек. У Савелкина осталось чувство незавершенности, что-то в " КРАСОТЕ' его цепляло, все вроде проверено, перепроверено десятками специалистов, которые в подобных делах собаку съели.

В глубокой задумчивости, капитан вывел злосчастное слово в рабочем блокноте, стараясь подражать почерку маньяка. Вышло плохо. Савелкин мысленно скривился, тяни не тяни, а домой все равно идти, объясняться с сыном, внимать холоду супруги.

* * *

— Папка, привет! — как только за Савелкиным хлопнула входная дверь, его семилетний сын уже тут как тут, судя по голосу обида за пропущенный матч забыта.

«В меня», не без легкой гордости подумал капитан.

— Привет, Семка! Как школа? Двоек много принес?

— Ты что, пап? Я же отличник! — с гордым видом утвердил маленький Савелкин.

— Ты у меня молодчина, — похвалил отец, потрепав ребенка по непослушной челке. — Но смотри не возгордись, — поспешил добавить он. — Как там мама? — решил сменить тему Савелкин.

— Дуется пап, мы же на футбол не пошли, — в детских глазах мелькнуло осуждение. — Ты к ней пока не ходи, — с заговорщическим видом заключил не по годам понятливый сынишка и неожиданно переключился на другую тему, — О пап, а чего это?

Савелкин не понял, о чем речь, тут его взгляд упал на блокнот, открытый на странице с «КРАСОТОЙ».

— Тебе учительница звонила, да? Что-то говорила про мой рисунок? А что говорила? — Сема засыпал вопросами ничего непонимающего отца, который сначала решил отмахнуться, сославшись на работу, но его остановил профессиональный интерес.

— Погоди, Сёма, я не говорил с твоим учителем, — к своему стыду, нерадивый отец не соврал, кроме работы, его мало что интересовало. — Значит на уроке рисования, ты… — он подталкивал сына в нужном направлении.

— Нет пап, это был свободный урок, мы же тебе говорили! И мама там была! — в недоумении воскликнул ребенок.

Самолюбие кольнуло Савелкина, но он привычно затолкал его подальше. Тут не вовремя вмешался зимний расцвет на Марсе, именно так звучал голос жены.

— Семен, чистить зубы и спать!

Появившаяся в дверном проеме супруга, демонстративно смотрела только на ребенка, предполагалось, что мужу хватит и голоса.

— Ну мам, всего минуточку, — начал канючить Сёма, забавно подпрыгивая на месте.

— Никаких минуточек, марш в ванну!

Марсианский расцвет, не терпел возражений. Ребенок, обреченно опустив голову поплелся в указанном направлении.

Уже позднее, после ужина в одиночестве, капитан перебирал в голове слова сына.

Открытый урок, значит…

Чувство упущенного, вновь зашевелилось в его голове. Он чувствовал, что здесь есть связь, это явная зацепка, но каким макаром её использовать?

Размышляя, он написал злосчастное слово в поисковике и нажал ввод. Тут же появилось миллион ссылок, сайты знакомств. Помня слова оперов, он не стал их посещать, проверено, перепроверено.

«Красивые магазины… красивые люди… Мир спасет красота!» — гласил цветной мигающий баннер.

Капитан помнил эти слова со школы, сказанные кем-то из классиков, нажимать на картинку не стал, понимая, что это обычный интернет-магазин, нужно другое, но по смыслу близкое. Это слово… капитан уставился на баннер, словно тот что-то подсказывал. Картинки, рисунки, Сёма про то говорил. Детские рисунки, творчество… или лучше… спустя короткую паузу, Савелкин напечатал тупо и прямо:

«Детское творчество, открытый урок».

Поисковик услужливо выдал ещё десять миллионов ссылок.

— Как же тут искать-то? — задал капитан риторический вопрос, и тут же замолчал.

Время первый час, все спят. Ладно. «Терпенье и труд, все перетрут!» — мысленно процитировав с

детства знакомую поговорку, Савелкин принялся за работу.

* * *

— НАШ ПОЕЗД ПРИБЫЛ НА КОНЕЧНУЮ СТАНЦИЮ!

Слова машиниста взорвали сонный мозг, тот начал шевелиться. Савелкин открыл глаза и подслеповато щурясь огляделся. Пассажиры уже высыпали в проход, снимая с верхних полок поклажу.

Ну да, это же «сапсан», четыре часа и в Москве. Капитан и выспаться не успел.

Он сидел за компьютером до утра. Уже в шестом часу, когда детские рисунки стали размываться в воспаленных глазах, он нашёл, то, что искал. Решил сначала — померещилось. Лёня не поленился встать, и ополоснуть лицо холодной водой. Толком не вытираясь поспешил обратно. Нет, не померещилось. За ночь было просмотрено несколько тысяч детских рисунков, но этот несколько отличался.

Опытный взгляд вычленил самое нужное, одна единственная буква «К», та-самая, из " Красоты'.

Подпись гласила:

«Женя Савченко 3 „а“ класс, 2…4 школа, 20 мая, 1991 года, г. Москва».

Интернета тогда особо не было, значит, кто-то их собирал. Кликнув на ссылку источника, попал на сайт Московской ассоциации педагогов.

Около тридцати лет назад, некий Женя, нарисовал свою маму, довольно талантливо, по мнению капитана; волевое красивое лицо, бедра, грудь, короткое платье, все по-взрослому и прическа КАРЕ!

«Моя мама самая Красивая» Ровным каллиграфическим почерком выведена каждая буква, но взгляд сразу зацепился за вычурную с закорючками букву «К».

Казалось бы, чего плохого? Ребенок любит маму, это хорошо, так должно быть. Вот только почему вокруг неё резной заборчик, а за ним лица! Вернее головы, нет ни носов, ни ушей, ни глаз, почему? Пахнет психическим отклонением, к Фрейду не ходи.

Да и по возрасту Женек подходит.

«Может и накрутил я себя, выдал желаемое за действительность, но проверить нужно, причем лично. Заодно проветрюсь…»

С этой мыслью, Савёлкин купил в интернете билет на ближайший поезд. Затем, созвонившись с замом, отправился на московский вокзал.

— Мужчина, вы так самозабвенно храпели, — обратилась к капитану улыбчивая старушка с соседнего кресла.

— Извините, если не дал отдохнуть.

— Нет что вы, ваш храп нисколько мне не мешал. Мой покойный муж во сне, выдавал неповторимые и не повторяющиеся рулады, я привыкла, — отмахнулась та. — Надеюсь выспались, у вас очень уставший вид. До свидания!

— До свидания! — попрощался Савелкин с позитивной старушкой, покинув вагон вслед за ней.

На выходе с Ленинградского вокзала капитана встречали. Зам. выполнил его ц/у, скинув во время поездки номер и марку машины по смс.

— Старший лейтенант Иремашвилли, — представился встречающий, отдавая честь.

Старлей выглядел солидно, цепкий взгляд, орлиный профиль выходца гор, крепкая фигура, возможно, борец.

— Капитан Савелкин, — представился он в ответ.

Честь отдавать не стал, в отличии от старлея, Савелкин был не по форме.

— Леонид, — назвав имя, он протянул руку.

Тут же был вознагражден крепким рукопожатием, и потеплевшим взглядом кавказца.

— Серго, — в ответ представился старлей. — Едем в управление, или?

— Или, — ответил Савелкин. — 2…4 школа знаешь где находится?

— Найдём, — уверенно ответил тот. — По какому делу, если, конечно, не секрет?

— Визажиста помнишь?

— Как этого шакала забыть? Столько женщин погубил, — возмущенно проговорил Серго. — А разве он теперь не у вас в Питере зверствует?

— Да! Последняя жертва была три месяца назад, а пока, слава богу, тишина, — за разговором капитан уселся на пассажирское сидение. — Думаю ты и сам всё знаешь! — Серго лишь кивнул, подтверждая. — Есть ниточка, тянется от вас. Вот и решил проверить.

— Что-то нарыли? — старлей бросил оживленный взгляд, отвлекаясь от дороги.

— Ниточка старлей, ниточка, но предчувствия очень хорошие.

Глава 2

Приземление вышло очень мягким, скорее придиванивание. Плюх… скрипнули старые пружины видавшего и лучшие времена дивана. Это произошло от рывка, потому что Рома не падал, он мирно спал, пока нехорошая программа по имени Глория не впихнула в него взрослую суть, его же самого.

Никакой второй личности не было, ни комнат с витражами, ни каменных мешков, что я привык видеть внутренним зрением, карман тоже молчал, словно и не существовал никогда. Был только мальчик Рома, который знал будущее, а теперь еще и вспомнил прошлое. Память, это злая тетка и добрый дедушка в одном лице. Первая, гадко хихикая подсовывает тебе, то, что помнить необязательно, а второй, пряча улыбку в седой бороде, сглаживает эти моменты, хорошими воспоминаниями.

К счастью, человеческий мозг умеет защищаться, у него есть простой, но эффективный механизм, который прячет ненужное в глухих закоулках памяти. Не знаю, что поспособствовало, возможно слияние будущего, прошлого и настоящего или просто Глория постаралась, но защитный механизм дал сбой. Всплыло то, что затмило собой даже смерть матери. Такое вообще не имеет право на существование, мы ведь были детьми, разве можно так?

Нет! Исчезни!..

Я пытался прогнать из головы жуткие кадры. Ни тут-то было, память словно взбесилась, скинув с себя многолетнюю пыль, выдавала картину за картиной, сюжет сменялся другим, не было в них ничего хорошего, только грязь и боль. Физическая боль, ничто, по сравнению с этой. Противное, тягостное чувство, поселилось в груди, безысходность гасила сам смысл существования. Уткнувшись в подушку, я начал тихонько выть.

Вранье… не было этого! Невозможно такое забыть! Глория…! Когда вернусь, удалю тебя к чертовой бабушке. В бессильной злобе и скрепя зубами, мусолил я эту мысль.

Как можно жить с таким грузом, но что я мог сделать в той ситуации? Сопливый инфантильный ребенок, который недавно пережил потерю близкого человека.

Как-то незаметно сознание заполнилось густым туманом, нить реальности стала затираться, моя голова уже была на теплых коленях Катюни, она заботливо поглаживала ее, шепча на ухо нежным голоском:

— Все хорошо, зайка, ты сильный! Справишься!

Я лишь беззвучно плакал. Туман, проникал все глубже, смягчая то, что, казалось бы, невозможно смягчить, постепенно я погрузился в глубокий сон, без сновидений.

Пробуждение было быстрым, я открыл глаза и уставился в потолок, пришло понимание, где нахожусь, что произошедшее вовсе не сон. Находясь в теле двенадцатилетнего ребенка, я чувствовал себя уставшим от жизни стариком.

А ведь мне сегодня еще в школу. Писец…

Сумерки осеннего утра пробивались сквозь большое деревянное окно. Старая крашеная дверь, сопение бабушки в соседней комнате, стены, которые никогда не слышали об обоях и календарь с изображением красивой темноволосой девушки. 1986 год.

— МЛЯТЬ…

* * *

«Детство. Как было бы здорово заглянуть туда одним глазком», появлялись такие мысли при особом настроении: грусть, меланхолия, не знаю, как это ухватить. Но не взаправду же!

Ежедневное хождение в школу, доказывать каждому быку, что ты не олень, но делать нечего, Глория не вернёт меня назад, пока я не улажу дела. И вообще хватит себя жалеть, ты взрослый мужик.

В Советском Союзе можно было одеваться красиво и даже модно, если твои родственники работают за границей или допустим, тетя заведует каким-нибудь магазином. Но у меня таких в родне не водилось. Мать, пока была жива, работала воспитателем в детском саду, отец строитель, бабушка завсклад в ПТУ, так что блата ноль. Потому и топал я сейчас в школу, в страшных, неудобных черных туфлях. Это обстоятельство нисколько не улучшало моего жуткого настроения, хорошо хоть форма у всех одинаковая, одним словом — Совдепия.

Попытка сказаться больным, не увенчалась успехом, несмотря на мою хмурую физиономию, я был накормлен молочной кашей и отправлен грызть гранит науки. Я же самостоятельный, холостой мужик, хоть и на полметра меньше! И тут на тебе, хоть и приятно было видеть бабулю, молодой и пышущей жизнью, но мне опять приходилось ей подчинятся.

Если посмотреть с другой стороны, утро было интересным, ещё до пробуждения бабушки, меня порадовало радио, диктор бодрым голосом погнал весь Союз умываться, а затем была зарядка, всё такое близкое-родное, даже настроение поднялось.

— Советский дух, Совком здесь пахнет, — процитировал я Пушкина, немного перефразировав под воздействием настроения и вышел из подъезда.

— Чаво-чаво? — проскрипел старушечий голос.

«Вот чёрт…» — соседка сидела на скамейке, прям за дверью.

— Здравствуйте Марья Ивановна, — имидж хорошего мальчика не повредит, соседка пенсионерка, всю войну прошла медсестрой.

— Чаво там трындишь-то, оболтус? Совки у него пахнут, чему вас в школе учат? Балбесом растёшь, Ромка!

— До свидания.

«Вот и поговорили, вот тебе и хороший мальчик.»

Сегодня третье октября, вторник. С памятью все в порядке, вчера я получил двойку по алгебре, а после уроков набил морду Сидору. Саша Сидорчук, не великого ума, к тому же трусливый задира, поверил в себя и докопался. Так мы говорили в далеком детстве. Этот гавнюк, прямо на уроке, подкрался и воткнул циркуль мне в бедро, за что естественно и понес справедливое наказание в виде сломанного носа и заплывшего глаза.

Экзекуцию назначили между вторым и третьим уроками, было весело. Сидор скулил как обиженный щенок, одноклассники улюлюкали, подбадривая меня. Но, из всего этого, вытекала одна большая проблема — дворовые друзья Сидорчука, они на пару лет старше нас и учатся в этой же школе.

Старший брат битого мной, не так давно поселился в зоне. Будучи на свободе, тот плотно дружил со всем двором, по крайней мере, с его криминальной частью. Так что сегодня, нужно быть осторожным, особенно в злачных местах, типа общественного туалета и школьного двора. Ну да ладно, как-нибудь разберемся.

От дома до моей любимой школы, всего-то десять минут спокойного шага, нужно перейти лишь одну улицу, что я сейчас и делал. Занятый своими мыслями, я не обратил внимания на окружающую действительность. Тишина…

Привыкший к оживленному движению и как следствие, к шуму, я тихо офигивал, машин практически не наблюдалось. Неужели так было, или это какая-то параллельная реальность? Тут вспомнилось, что в нашем подъезде, был только один владелец машины. А во всем дворе, таких с пяток наберется. Это те времена, когда автомобиль считался роскошью, а не средством передвижения. Можно спокойно пренебречь незыблемым правилом пешехода: переходя улицу, посмотри налево, а затем на право. Да эту улицу, можно не спеша на лопатках переползти, с перекуром посередине.

ПРОГРАММА НАВИГАТОР УСТАНОВЛЕННА…!

Я аж присел прямо на дороге, чем вызвал негодующий взгляд дедушки на велике.

— Не проснулся что ли? — проворчал тот. — Что за молодежь пошла, пока одну ногу поднимет, вторую собаки отгрызут.

Дедуля в черной беретке, продолжал причитать, удаляясь на своем скрипучем транспорте.

«Пенсионеры с утра накачивают позитивом.»

Как заядлый вор, озираясь по сторонам, я наконец оказался на газоне.

«И что это было? Привет от Глории? Или ИИ прикалывается? Хотя… У меня сейчас молодой мозг, который еще не травмирован, получается пакет этих злосчастных программ, все еще со мной⁉ Мля, в мусор вляпался!» Потряс я испачканной рукой.

ПРОГРАММА УТИЛИЗАТОР УСТАНОВЛЕННА!

Неодушевленный голос в моей голове, заставил втянуть шею.

«Да чтоб тебя! Ты меня так заикой сделаешь! Убавь что ли громкость, и голос смени!»

ТРЕБУЕТСЯ УЧАСТИЕ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ! — прозвучало намного тише.

— Понял, понял. Интерфейс выходи! — произнес я, продолжая двигаться в сторону школы.

Зрение дернулось, появились таблицы, малопонятные символы, мне потребовалось время, чтобы убрать ненужное, еще и за дорогой следить. Непривычно все это, экран перед глазами, голос в голове, будто в бродилку играю.

Нашел мини карту, это я так понял и есть навигатор — схематичное изображение моего городка, дома, улицы, промзона, зеленая точка по центру карты, то есть я.

«Все это конечно хорошо, только на фига оно нужно? Чтоб не заблудится? Ну да, могу теперь шарахаться где угодно и утилизировать что-нибудь! Зашибись…»

Длинный гулкий звонок, оповестил меня о приближении к учебному заведению.

«Гадство, опоздал!»

Появившаяся было мысль забить на школу, тут же погибла, не без сожаления, конечно. Дико, жутко дико, но это все-таки мое прошлое, так что прибавим ходу.

* * *

В холле, перед раздевалкой, стояла завуч, незаметно проскользнуть не получится, так что иду спокойно, она как раз отчитывала нерадивого старшеклассника.

— А-а-а, Хабибулин! Опять опаздываешь? — старшеклассник был забыт.

— Извините Тамара Петровна, старенький дедушка никак не мог перейти дорогу, я ему помог, а потом и до дома проводил! Он ели ходит, — прервал я, открывшего было рот завуча. — Не смог его бросить одного на дороге, я же все-таки пионер! — для наглядности подергал алый галстук, поглаженный заботливой бабушкой накануне.

— Ну-ну, — произнесла та, скептически меня разглядывая. — Ты какой-то красноречивый сегодня⁉ — отвечать я не стал, лишь виновато опустил глаза.

И в правду разболтался, забыл, что Рома скромный мальчик, с него лишнего слова не вытянешь, это уже позднее я понял, что скромность чем-то украшает, но не одевает и не кормит.

— Так, Хабибулин, — завуч изобразила суровую мину. — По поводу твоей успеваемости нужно поговорить, но это позднее, а сейчас, беги на урок, и так опоздал.

«Всё-то она знает и помнит.»

Первым по расписанию урок русского, значит бежим на второй этаж! Стучусь для приличия, тут же открываю дверь.

БАЗА ДАННЫХ УСТАНОВЛЕНА! — оповестил меня, приятный женский голос.

По дороге в школу повозился с настройками, но все равно, это было неожиданно.

— Ба! Хабибулин, собственной персоной!

Татьяна Федоровна, наша умница и красавица, к тому же веселая дамочка, двойки мне ставит в легкую, с улыбкой.

— Задержался, извиняюсь! — сказал я, первое, что пришло в голову.

— О, как! Новые слова в лексиконе?

Возникли и потухли смешки одноклассников, на которых я наконец обратил внимание.

Мать моя, какие же они маленькие! А девчонки-то, хорошенькие!

— Будешь продолжать в том же духе, я тебе сегодня тройку поставлю! — Татьяна Федоровна была в своем репертуаре.

— Спасибо за доверие, — ляпнул я, не подумав, и прошел к своей парте.

— Хватит уже меня удивлять! — воскликнула та, изобразив очаровательную улыбку.

Утвердившись наконец на своем месте, я заметил, что от Людки Корольковой, моей соседки по парте, приятно пахнет, настолько приятно, что в моем паху зародилось что-то и стало подниматься на верх. Она такая хрупкая, женственная, а Оксанка, уже полностью сформировавшаяся девушка… Стоп… Да что со мной? Им по двенадцать лет, я же не педофил!

— И так, класс! — голос Татьяны Федоровны, прорвался сквозь розовую муть моих гормонов, возвращая на грешную землю, детишки тоже затихли. — У нас сегодня диктант!

— Татьяна Федоровна! — прозвучал голос Сидорчука. — Можно я не буду писать? У меня голова болит!

Сидор сегодня был незаметный, на задней парте прятался за широкой спиной Валерки Букина.

— Саша! Если болит, иди в медпункт! На урок можешь не возвращаться.

Уговаривать его не пришлось, Сидор прошмыгнул к двери сияя лиловым глазом. Однокашки, тем временем, бросали взгляды то на меня, то на него.

На перемене ко мне подошел Букин, из всех пацанов в классе он был самым серьезным и рассудительным, Валерка жил в одном дворе с Сидором.

Я же тем временем пыжился над домашкой по алгебре, не хотелось схлопотать еще одну пару.

— Горилла старший про тебя спрашивал, — произнес он, заглядывая в мою тетрадку.

В его словах, ничего нового не было. Момент расправы надо мной, четко отпечатался в памяти. Я помнил место и сколько их было, даже некоторые фразы.

Гарик старший, этот Горилла-мутант!.. Будучи учеником восьмого класса, то есть на три года старше меня, особым умом не отличался, но этот недостаток вполне компенсировался телосложением, за что тот и получил свое прозвище.

— Привет что ли передавал? — спросил я, не отвлекаясь от уравнения, приходилось напрягать память, свою и чужую.

— Ага! — усмехнулся Валерка. — Сказал, что п…ц тебе.

— А-а! Ну тогда прощай, друг, спасибо за все! — я схватил его за ладонь и начал трясти, Букин сначала оторопело уставился на меня, а затем рассмеялся.

— Да я серьезно! — отсмеявшись продолжил тот. — Он со своей гоп-командой, будет тебя ловить.

— А что я должен делать, Валер? Прятаться? Или может из города бежать? Уж лучше огребу положенное мне, а потом будем посмотреть!

— Ты какой-то другой сегодня! — подвел итог Букин.

Ответить я не успел, прозвенел звонок. Энергично покрутив пальцем у виска, Валерка убежал.

«Он прав, ребёнком мне не стать.»

Затем была алгебра, я даже умудрился заработать хиленькую четверку, решив уравнение на доске. Математичка отличалась скупостью на похвальбу, но молодцом все-таки назвала. Откуда ей было знать, какой у меня в голове багаж, скорость решений зависела лишь, от скорости поиска в памяти. А ещё я заметил, что Людка, соседка по парте, пододвинула стул ближе, иногда касалась меня бедром или локтем. Интересно, зачем она это делает?

…История, химия, НВП. В общем-то было интересно.

На протяжении учебного дня, в мой мозг установилось с десяток различных программ, с ними я решил разобраться позднее, не до того пока, приходилось разбираться с записками сентиментальных одноклассниц, вряд ли пацаны станут присылать раскрашенные сердечки и потешных кошечек. И взгляды, взгляды, нет, такого точно не было, а может от меня пахнет по-особому?

При попытке понюхать у себя под мышкой, наткнулся на недоуменный взгляд военрука.

Мне все больше нравилась школа. Переживать все заново… не думаю, что кто-то может этим похвастаться.

Скромный мальчик Рома, вдруг стал активным и смешным, здравый смысл твердил, что нельзя выделяться, так можно изменить ход истории. Но я вяло к нему прислушивался, полагаясь на всесильный авось. Профессора с полковником тут нет, они бы меня порвали как тузик грелку.

После уроков, я решил немного задержаться. Стоило подумать, драться сегодня или отложить на потом. Было понятно, что на долго не отложишь, все равно достанут. В общем-то, план уже был готов, простой и дерзкий, использую эффект неожиданности. На том и порешил, и уже было направился на выход, но тут.

— Роман, задержись пожалуйста! — Татьяна Федоровна.

«Блин начинается и обратилась как-то странно, по имени. Всегда ведь по фамилии только, ну сейчас что-то будет.»

— Что с тобой произошло? — она открыла мою тетрадь с диктантом и ткнула красивым наманикюренным пальчиком. — Вот! Это твой прошлый диктант, а это сегодняшний! Разницу видишь?

«Ну да, она была на лицо, в смысле разница — корявые малопонятные символы, или ровные аккуратные буквы. Вот об этом-то, я не подумал. Хотя, что я мог сделать? Писать, как в детстве, вряд ли получится! Придется как-то отбалтываться.»

— Открою вам страшный секрет, Татьяна Федоровна! Вы готовы?

— Конечно Рома, всегда готова к секретам! — произнесла она с улыбкой.

— Ну тогда слушайте, но только никому ни-ни! — ее улыбка стала шире, на щеках образовались ямочки. — Мне пришлось не спать всю ночь, готовился к диктанту. Не зря, как вы сами видите! — выложил я заговорщическим голосом, при этом старательно округляя глаза.

— Не знаю, как все это понимать, — задумчиво сказала она. — Но таким ты мне нравишься Роман, не вздумай становиться прежним!

— Вы мне тоже нравитесь, Татьяна Федоровна, но давайте не будем афишировать наши отношения, окружающие не поймут! — в ответ она заразительно рассмеялась, затем зажав свободной рукой рот, отправилась восвояси, махнув на прощание моей тетрадкой.

И у меня были дела — Горилла с Сидором на первом месте.

* * *

Есть одна тихая тропинка, по пути к дому, проходящая через частный сектор. Так этот район назвали позднее, когда Союз развалился, а сейчас это скопление разномастных полу-деревенских домиков. Насколько помню, там меня и поджидают.

День был прекрасный, бабье лето в самом разгаре, природа радовала пока еще теплым солнышком. Предстоящая встреча нисколько не портила настроения, я взрослый мужик в теле ребенка, накопивший достаточно опыта, и, пожалуй, коварства. В общем с подростками, даже с двумя, я справлюсь.

Дорожка петляла, густой высокий кустарник петлял вместе с ней, перекрывая вид на задние дворы частных построек. А вот и поворот. За ним никого не было. Не понял! Память что ли подводит?

Озадаченный я продолжал идти. Тут позади меня, хрустнула сухая ветка. Оборачиваюсь. Ну конечно, мстители поджидали меня в кустах, этот момент затерся в памяти.

Горилла, тяжело ступая вышел на тропинку. На две головы выше меня, в два раза шире, узкий лоб, маленькие свинячьи глазки, тяжелая челюсть — неандерталец, одним словом. За ним злорадно сияя заплывшим глазом, выскочил Сидор.

— Ну че, п…к, попался? — начал Горилла.

С высоты прожитых мною лет, было видно, что он пытается себя завести. Ну что ж, придется помочь.

— Я не понял Гарик, вы что в кустах творили? — между тем Горилла приближался. — Ты Сидора что ли дрючил? — мой вопрос неандерталец оставил без внимания. — Подожди, а может он тебя? Я никому не скажу, честно-честно, — продолжая заводить мстителя, я сделал шаг назад, снял ранец. Он изрядно натер плечо, но не количество учебников были тому виной, а два силикатных кирпича, каждый по пять кило. Даже на стройку не надо было заходить, прихватил их по пути.

— Ты ох…л, сученок? За базаром воще не следишь! — изрек Горилла, зверея и ускоряясь.

Сидор возбужденно прыгал за его спиной, он напоминал шакала из мультика про Маугли.

Пора.

Чуть отведя тяжелый ранец назад, я замахнулся им на нападавшего. Это было слабое место коварного плана, лямка могла не выдержать. К счастью, совдеповский ранец с блеском справился, можно подумать, что их специально шили для ношения кирпичей.

Горилла, как и следовало ожидать, мой выпад всерьёз не воспринял. Приготовив правую руку для удара, левой встретил ранец, сильно так встретил, видно рассчитывая отшвырнуть его в сторону, «подумаешь каких-то пара тетрадей и учебников».

Раздался противный хруст, будто сломали сразу несколько свежих веток. Гарик остановился, пока еще не понимая, посмотрел на висящую плетью левую руку, из кисти торчало что-то белое. Время замедлило шаг, как это бывает в подобной ситуации, Сидор с довольной, злобной мордой, все еще был позади, он не подозревал, что такой, казалось бы, простой бой уже проигран.

— АААААХ, СУКААА! — жалобно и смешно заголосил Горилла. — РУКУ ПАДЛАА, РУУКУ СЛОМААЛ!

Торчащие кости, уже не были белыми, кровь нашла дорожку, стекая крупными каплями. Зрелище было тошнотворное, но я и похуже видел, а вот Сидорчук с Гариком похоже столкнулись впервые.

Сидор, наконец, перестав прыгать, стоял с вытаращенными глазами беззвучно открывая и закрывая рот. Травмированный же не стеснялся в выборе слов, в основном они были односложные-матерные, у него даже слезы на глазах появились. Плачущий Горилла, ну и зрелище, где же мой смартфон? Впрочем, мне не до разглядывания, потом посмеюсь. Воспользовавшись тем, что Гарику не до меня, я бросил ранец и подскочив к стоящему в ступоре Сидорчуку, смачно залепил ему с левой, в небитую часть лица. Тот с воплями полетел на землю, тут же вскочив, отбежал на безопасное расстояние, да так быстро, словно телепортировался.

— Я братана своего приведу, он теб… — осекшись на полуслове, вспомнил, что его брат далеко и вряд ли вернется в ближайшие дни, возможно даже месяцы. — Корешам его скажу, — нашелся Сидор, продолжая меня стращать, — они тебя сегодня найдут, чмо ты е…

— В больницу его отведи, урод! — прервал я, его тираду.

От шока или от боли, а может от всего сразу, Горилла стоял, не двигаясь с места, пуская слезы и баюкая покалеченную руку. Мне вдруг стало его жаль. Соверши я такое в двенадцать лет, мне было бы страшно и стыдно, но мне то за сорок, кое-что повидал. Знаю, на что способны подобные отморозки, когда чувствуют безнаказанность. Теперь и Гарик знает, даже мелкий может дать сдачи, да так, что мало не покажется. Так что, была только жалость.

— Ты чо, сука, сделал? У него кости торчат! Б…я, — Сидор согнулся пополам, изрыгая содержимое желудка.

— Долго же до тебя доходило, тормоз!

Смысла задерживаться далее, я не видел, этот шакаленок не заткнется, развернувшись подхватил свой костедробильный ранец и направился домой, решив избавиться от кирпичей позднее.

Было о чем подумать, я физически слаб, мышцы в зачаточном состоянии, даже пресс! С этим нужно что-то делать.

Глава 3

Дом встретил меня пустотой, бабуля на работе, отец в командировке, на какой-то стройке, я даже не знал где.

Как же здесь уныло, ни компа тебе, ни сотового, даже телика нормального нет — черно-белый Рекорд на ножках. На сколько помню, все свободное время я проводил на улице, шарахались с дворовыми где попало, в основном по стройкам и заброшенным заводам. Что нужно ребенку, в этом возрасте? Дух приключений! Насмотрелись фильмов, где главный герой разведчик, или отважный партизан — наши идеалы, которых мы старательно изображали.

А что же сейчас? Жить по шаблону своего детства? Это глупо и неинтересно, не смогу я изображать ребенка. Нужно заняться чем-то, что пригодится в будущем. Во-первых, сегодня я убедился в слабости своего тела — значит спорт! Во-вторых, знания, не только школьные, другие — познавай сколько хочешь! Вот только где их брать? В смысле новые знания! Впрочем, что это я? У меня же есть свой комп, встроенный! Вот где раздолье, и лекарство от скуки, тем более весь день что-то устанавливалось, сейчас поглядим.

Стоп… Тут вспомнилось, что есть обязанности! Давно забытые уроки, мать их!

Помыв руки в ванной, я сделал себе чаю с бутербродом, дожевывая это дело, я понял, что оттягиваю неизбежное, хочешь не хочешь, а делать надо. Гадство, как же я это не люблю!

Но на деле, все оказалось не так плохо. Упражнение по русскому, выплюнул минут за пятнадцать, чужая память осталась при мне и работала на ура. С алгеброй, меня ждал сюрприз. Подключилась программа, вернее, предложила помощь, видимо я долго пытался решить уравнение. Она, не выдержав мозгового штурма, выдала следующее:

— ЗАДЕЙСТВОВАТЬ БАЗУ ДАННЫХ, ПОДРАЗДЕЛ МАТЕМАТИКА?

— Епти! Что же ты раньше молчала? Конечно задействуй!

— ВЫПОЛНЯЮ!

Уже привычно дернулось зрение, возникло мое уравнение с вариантами решений. Последних было два.

— Ну и какой из них выбрать? — тут же под первым решением, возникла надпись:

ДАННЫЙ ВАРИАНТ, ПРЕДПОЧТИТЕЛЕН!

Как удобно и интересно.

Поборов в себе желание, покопаться в других данных, я принялся за уроки. Это можно и потом, времени вагон.

Бабуля пришла, как только я покончил с уроками.

— Ты что-нибудь ел? — первое, что она спросила.

— Да! Бутер с чаем! Уроки сделал, двойку по алгебре исправил! — остановил я, открывшую было рот бабушку.

— Хорошо! — она выглядела слегка озадаченной. — Позднее покажешь дневник, сначала поешь нормально.

«Конечно, куда без этого, сейчас пойдет супчик греть. Хорошо хоть с ложки не кормят».

Так и живем.

Следующие пару часов, я копался в своих мозгах, точнее в компе. А было там столько всего…

Навигатор задвинул на потом, он мне на сотовом надоел, а вот с утилизатором позабавился вдоволь.

Управлялся он очень просто, иконка с надписью «утилизатор», должна быть активна, нужно всего лишь глянуть на предмет, допустим скомканная бумажка и дать мысленную команду — «утилизировать», предмет тут же исчезает. Через несколько минут, использования программы, моя комната превратилась в эталон чистоты, я даже на кухню сбегал, после чего мусорное ведро засияло первоначальной новизной.

Правда, не совсем понятно, к чему мне это? То есть чистота, конечно, хорошо, но я же не дворник! Вопрос прояснил комп, к которому я догадался обратиться.

— ПРОГРАММА УСТАНАВЛИВАЕТСЯ ДЕЕСПОСОБНЫМ ГРАЖДАНАМ СОДРУЖЕСТВА, ПО ДОСТИЖЕНИЮ СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ!

Во как⁉

Значит было содружество, а не феодальный или рабовладельческий строй! Причём задолго до того, как первый мой обезьяний предок, слез с дерева. Естественно, как и у любого нормального любопытного «подростка», у меня появились вопросы.

Какое содружество? Где оно находится? Куда пропало? И еще куча всяких. Но на все был один ответ.

— ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ!

Хозяева все затерли и куда-то свалили?

Ладно, с хозяевами потом разберёмся. Куда девается мусор? И зачем вообще, допустим мне, жителю высоко технологического века, возиться с отходами? ИИ ответил ёмко.

— ПРОДУКТЫ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ НА АВТОМАТИЧЕСКИЕ ФАБРИКИ, ГДЕ ПРОИСХОДИТ ПРОЦЕСС ПЕРЕРАБОТКИ. ПРОГРАММА УТИЛИЗАТОР УСТАНАВЛИВАЕТСЯ ЖЕЛАЮЩИМ ИМЕТЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ДОХОД. ОСНОВНОЙ КОНТИНГЕНТ: УЧАЩИЕСЯ И ИНДИВИДУУМЫ, НЕ ПРОШЕДШИЕ ТЕСТ НА ПРОФПРИГОДНОСТЬ.

— Н-да…

Неплохо бы нашим студентам и пенсионерам такую подработку. Просто ходишь и зарабатываешь, да это ж мечта любого бомжа! Впрочем, не думаю, что в таком обществе сохранились бездомные.

— Кстати, а во что превращаются отходы, после переработки?

— ЭТО ЗАВИСИТ ОТ СПРОСА НА ДАННЫЙ МОМЕНТ!

— То есть? Из мусора делалось что-то ещё?

— ИЗ ОТХОДОВ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦИВИЛИЗАЦИИ ИЗГОТАВЛИВАЛОСЬ ВСЁ, ЧТО НЕОБХОДИМО, ДЛЯ ПОДДЕРЖАНИЯ ЕЁ СТАБИЛЬНОГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ, — запросто ответил ИИ.

Вывод: у них было безотходное производство или общество. Тут, в памяти не совсем кстати, всплыл синтезатор пищи, находящийся на СКИНе № хрен вспомнишь какой. Кофе был хорош, тогда вроде шашлычка с коньячком захотелось⁉

— Гадость!!!

Это из каких же отходов, синтезируются продукты? Задавая вопрос самому себе, ответа я не ждал, но ИИ считал по-другому.

— СИНТЕЗИРОВАННЫЕ ПРОДУКТЫ ИМЕЮТ КЛАССИФИКАЦИЮ (ААА), НАТУРАЛЬНЫЕ ЖЕ ДОТЯГИВАЮТ ТОЛЬКО ДО (АА+)

— Понятно, а на вкус ААА, как гав…

Искусственный интеллект игнорировал мое высказывание, продолжив пояснение:

— КАК ТОЛЬКО ПОЯВИЛИСЬ ПЕРВЫЕ РАЗРЕШЁННЫЕ СИНТЕЗИРОВАННЫЕ ПРОДУКТЫ, ИХ ВКУСОВЫЕ КАЧЕСТВА НЕСКОЛЬКО ОТЛИЧАЛИСЬ ОТ НАТУРАЛЬНЫХ, ЧТО ПОСЛУЖИЛО НАЧАЛУ ДВИЖЕНИЯ РЕАЛИСТОВ — БОРЦОВ ЗА ВСЁ НАТУРАЛЬНОЕ, ВЫРАЩЕННОЕ И ИЗГОТОВЛЕННОЕ ИЗ ПЕРВИЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ. НО В СКОРОМ ВРЕМЕНИ, УЧЁНЫМ УДАЛОСЬ РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ. РЕСУРСЫ, ПРОДУКТЫ СТАЛИ НЕОТЛИЧИМЫ ОТ НАТУРАЛЬНЫХ И ДАЖЕ ПРЕВОСХОДИЛИ АНАЛОГИ ПО РЯДУ КАЧЕСТВ.

— В каком году началось движение? — попробовал я ещё раз, чем чёрт не шутит.

— ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ.

«Ну и фиг с тобой, ничего мне это знание не даст.»

В базе данных, я долго не задержался. Причина тому, изобилие научных и исторических данных, по нашему времени. Про доисторическое содружество ни слова. Успокоив себя тем, что к базе можно обратиться в любое время, я ее благополучно закрыл.

* * *

После короткой прогулки я уселся на лавочку у подъезда и погрузился в думы, но меня отвлекла беззвучно нарисовавшаяся передо мной фигурка.

— Привет, Тань!

В моем времени, я к ней иногда заходил. Шикарная женщина, супротив меня — раздолбая и потаскуна. Я прекрасно понимал, что Татьяна слишком серьезна для такого как я, потому и не делал попыток перевести наши отношения на другой лад. Она блин и сейчас красотка, правда маленькая.

— Привет! — ответила та, улыбаясь. — Сегодня в школе ты был странный. Девчонки в классе говорят, что это после драки с Сашкой, говорят он тебя по голове сильно стукнул и у тебя случился сдвиг по фазе! — говоря это, она пыталась сделать серьезное лицо, но получалось плохо, смешинки то и дело проскакивали, то в глазах, то на губах.

В попытке подыграть ей, я состряпал придурковато обиженную физиономию, неестественно скосив при этом глаза. Ответом послужил взрыв смеха, она даже мило хрюкнула, видимо потеряв над собой контроль.

— Хватит, Ром! — залившись краской, но продолжая смеяться, пролепетала Танька. — Знаю, что враки это! — пытаясь успокоится, продолжила та. — Он же слабак, ты его побил!

— Не бил, а воспитывал! — как бы в подтверждение своих слов, я выставил указательный палец перед собой.

— Бесполезно воспитывать, он придурок! Бабушка говорит, что воспитывать надо, когда малец поперек лавки лежит, а когда вдоль, то уже поздно.

— Твоя бабушка умная женщина! — лицо я сделал серьезное, даже слишком, чем вызвал новый приступ смеха.

— У меня уже живот болит, хватит!

— Таня, домой! — послышался старческий женский голос.

— Ой! — воскликнула Танька, разом успокоившись. — Бабушка! Я пошла Ром, пока! — хихикая в кулачок, она убежала.

— До завтра! — крикнул, я ей в след. И мне пора.

Глава 4

— Вы знаете товарищ капитан… или вас теперь господами зовут?

Тамара Фёдоровна вопросительно посмотрела на Савёлкина.

— Нет, называйте по старинке, товарищем.

Капитан перевёл взгляд с директрисы на слишком громко хмыкнувшего Серго. Вид у того был невозмутимый, но в душе он ржал как конь, Савёлкин был в этом уверен.

— Так вот, товарищ капитан, — продолжила директриса. — Я в этой школе работаю уже сорок лет, начала с преподавателя русского и литературы и помню всех выдающихся из массы учеников, повторяю, выдающихся.

Тамара Фёдоровна отточенным годами жестом поправила очки.

— Этот Савченко, скорее всего является посредственностью, хотя его творение говорит о другом, — она в десятый раз пригляделась к детскому рисунку. — Жаль, что архивы не сохранились, сами знаете, какой тогда был бардак.

Директриса, немного подумав, поднялась с места, не спеша прошла мимо ожидающих её решения полицейских. Целью оказался шкаф с огромным количеством папок, несколько минут в кабинете директора было слышно только дыхание людей и шелест бумаги.

— Ах, да! — воскликнула Тамара Фёдоровна, отвлекаясь от бумаг.

Савёлкин и старлей заметно оживились. Папки были забыты, видимо она использовала их для копания в собственной памяти, решил для себя капитан.

— Знаю, кто вам может помочь, — с довольным видом заявила она и вернулась в своё кресло. — Из прежних учителей остались двое, это преподаватель математики и психолог, ну… — директриса задумчиво постучала ручкой по столу. — Агнесса Самуиловна не совсем учитель, это, так сказать, блажь тогдашнего руководства ГОРОНО, сейчас психолог есть в каждой школе, а тогда, при Союзе, скорее исключение.

Тут прозвенел школьный звонок, Савёлкин вздрогнул от неожиданности.

— Это кстати! Минутку.

Директриса оживилась и проследовала к выходу. Когда она открыла дверь, там стояла тишина, но спустя несколько секунд, коридор стал наполнился гулом и топотом. Около тысячи пар ног, с радостью покидали классы, чтобы после короткой перемены, попасть в другие.

— Самойлов, стоять! — почти по-армейски скомандовала директриса, останавливая кого-то очень шустрого.

— Тамара Фёдоровна⁉ — взмолился мальчишеский голос. — Я уже исправил оценку по химии, ну… я тороплюсь, ну очень надо!

— Так, Самойлов! Во-первых, стой спокойно, хватит елозить руками, насекомых что ли гоняешь? Во-вторых, поправь воротник, а то похож на уличную шпану, и в-третьих, позови ко мне Агнессу Самуиловну, давай быстро, успеешь свои дела сделать.

— Ага, — ответил голос.

Тут же послышался удаляющийся топот.

— Вот сорванец! — директриса погрозила пальцем давно скрывшемуся мальчишке. — Агнесса Самуиловна, у нас, женщина свободная! — закрыв дверь, произнесла Тамара Фёдоровна, обращаясь почему-то к Серго. — Внимание на мужчин в форме у неё, необъятное, — совсем не по-директорски хохотнув, она попыталась изобразить объятие.

Расслабленно стоявший у окна старлей, вдруг подобрался, и словно в поисках укрытия, заозирался по сторонам. Выглядело это довольно комично. Капитан, глядя на это, спрятал улыбку, и чтобы скрасить затянувшуюся паузу, задал наводящий вопрос.

— Скажите, Тамара Фёдоровна, а преподаватель математики, не сможет нам помочь? Может и её… — кхм, Савёлкин замешкался. — Или его, тоже пригласить?

— Его! — пришла на помощь директриса. — Сергей Иванович в свои семьдесят, сохранил невероятную трезвость ума, потерей памяти тоже не страдает, но, к сожалению, относится это в основном к цифрам, а не личностям. Не переживайте, — поспешила она добавить. — Я уверена, наш психолог вам поможет.

Тут раздался уверенный стук в дверь, тук… тук-тук, капитан подумал, что это кто-то из учащихся, но ошибся. Не дожидаясь приглашения, с достоинством, как минимум княжны, вплыла выдающаяся по внешним показателям женщина. Сам Леонид, ростом выше среднего, но был уверен, что, встав рядом с ней, почувствует себя шкодливым мальчишкой. Она возвышалась над ним как минимум на полголовы, это не считая прическу корабль или парусник, капитан не особо разбирался в данном вопросе. А габариты!

Эта женщина, определённо, кого-то напоминала. Теперь-то, стало понятно, почему директриса хихикала. Бедные ученики!.. Капитан представил как маленький мальчик, трясясь от страха, взахлеб изливает душу, при этом стараясь не смотреть, во всепроникающий взгляд.

«Фрекен Бок». Вот кого она напомнила, мадам из мультфильма про Карлсона.

— Здравствуйте, мужчины! — произнесла та, с легким придыханием.

Причем к Савёлкину, это относилось постольку поскольку, всё внимание сосредоточилось на Серго. Агнесса смотрела с плохо скрываемым вожделением, а директриса с иронией, в её старческих глазах плясали весёлые чёртики, словно говоря: вот оно развлечение, откуда не ждали.

Фрекен Бок выглядела на пятьдесят с хвостиком, при чём с большим, но судя по поведению, не знала об этом. Капитан поздоровался в ответ, старлей неуверенно кивнул.

Агнесса, преображаясь на глазах, двинула свои габариты в сторону Тамары Фёдоровны. Её курс пролёг мимо стоящего у окна Серго, хотя с другой стороны Т-образного стола, места было в два раза больше.

Старлею же, изначально, пришлось уворачиваться от опасности в виде бедра Агнессы, бедолага буквально вжался в стену, эти меры не особо помогли, коварная женщина умудрилась провести бедренной частью по паху полицейского, затем развернулась к нему лицом.

— Агнесса, — представилась она, при этом грациозно протягивая ему руку тыльной частью вверх.

— Сер… — начал было старлей, но вовремя осёкся. — Старший лейтенант Иремашвилли, — нарочито официально представился он, пожимая ей руку, при этом стараясь не смотреть на Агнессу, получалось у него плохо. Он бы добился успеха только повернувшись к ней задом, но делать этого, по вполне понятным причинам, он не стал.

Кокетливо хмыкнув, тем самым давая понять, что не такого приветствия ждали. Агнесса скользнула взглядом по Савёлкину и развернулась к директрисе, умудрившись при этом задеть филейной частью несчастного Серго.

Тамаре Фёдоровне пришлось ставить руки домиком, дабы спрятать улыбку. Веселье продолжалось бы и дальше, не заметь Агнесса детский рисунок на директорском столе.

— Ну надо же! — удивленно воскликнула она. — Не думала, что ещё раз это увижу, — забыв про лейтенанта, Агнесса надела очки, затем взяв рисунок в руки, поднесла его поближе. — Ага, Женя Савченко, я его помню.

— Расскажите пожалуйста, всё, что о нём помните, — вмешался обрадованный Савёлкин, замечая, что старлей тоже оживился.

— А вы… — неуверенно посмотрев на капитана, произнесла Агнесса.

— Ах да, извините, не представился, — поднявшись с кресла, он подошёл к психологу и предъявил служебное удостоверение. — Капитан Савёлкин, невс…

— Из Петербурга? — перебила его Агнесса, удивительно быстро разглядев название города.

— Да, Агнесса Самуиловна, из него самого, — сказал Савёлкин, слегка недовольный, что его перебили.

— Что я могу сказать, — произнесла та, проведя влажным взглядом по старлею, затем уставившись куда-то вдаль, — Он был странным мальчиком, себе на уме, вроде улыбается, а глаза как ледышки и рисунок его, на плохие мысли наталкивает. Мама, Марианна Левинстович, такие инициалы трудно забыть. Красота этой женщины могла посоперничать только с её высокомерием, помню этот взгляд… — задумчиво продолжила Агнесса. — Она на тебя словно на пищу смотрит, до сих пор будто перед глазами стоит, а столько лет прошло.

Фрекен Бок слегка съёжилась, от накативших воспоминаний.

— Я её тогда с самкой богомола сравнила, хищная, коварная особь, говорит словно одолжение делает и каждым словом старается подчеркнуть никчёмность собеседника. Ещё она…

— Минутку, — перебил разговорившуюся Агнессу Савёлкин. — Мне срочно нужно позвонить, я ненадолго вас покину.

На что, сохранявшая молчание директриса кивнула, старлей, косясь на Фрекен Бок, засобирался вслед.

— Я быстро, — произнес капитан, останавливая жестом Серго.

Не дожидаясь ответа, выскочил в коридор. Из рассказа психолога, он выхватил самое главное, имя и фамилия. Агнесса права, такое встречается не часто, а на счёт ею упомянутых плохих мыслей, можно и позднее поговорить.

Позвонив в свой отдел, Савёлкин дал указание на поиск зарегистрировавшихся за последний год, Левинстовичей и Савченко, с чётким приказом оповестить, когда таковые будут найдены, в последнем капитан не сомневался, ниточка превращалась в канат. Справившись за пару минут, он поспешил в кабинет директора, железо надо ковать пока оно горячо.

Глава 5

Питер красивый город, это понимал даже Женя. Насколько его сознание было поломано и извращено, но красоту он видел не только в своих будущих жертвах. Жене здесь нравилось, и дело не в музеях и разводных мостах, это лишь довесок. Сама атмосфера города, пахло культурой, люди, их было много, как и в любом миллионнике, но перемещались они степеннее, не как в Москве.

Центр города, каждый его метр, были пропитаны историей и красотой. А красота для Евгения, была важнейшим фактором, она послужила причиной переезда из Москвы.

Мама не зря старалась, вбила нерушимые постулаты, в буквальном смысле. Безупречная прическа, рубашка должна быть идеально чистой, а брюки отглажены, в машине всегда есть комплект сменной одежды, идентичный одетому, а на работе их два, не дай бог, кофе расплескается или вспотеют подмышки. Чёрные дыры в душе, которые воспринимались им как норма, вернее тщательно скрываемая норма, дело десятое, а вот внешний вид и манеры, это визитная карточка. Евгений не причислял себя к стаду, он выше, он лучше.

Мне не нужно было лезть глубоко в чужую память, всё это лежало на поверхности, ну а если капнуть…«Нет уж увольте, боюсь не выдержать, одна только картинка голой, похотливо согнувшейся матери чего стоит, кошмар для моих моральных устоев».

С такими не весёлыми мыслями, я вёл «свой» кадиллак, по Московскому проспекту. Вёл дерзко, обгоняя и подрезая всех подряд, не обращая внимания на рассерженные гудки, меня всё больше бесило нахождение в этом теле.

Грязная вонючая мораль, казалось, что я заражаюсь её миазмами. Смоленков с Кузьмичём, просто ангелы, теперь мне было с чем сравнить. Последние полчаса, я боролся с приступом тошноты, подумывая, а не направить ли кадиллак в бетонный столб⁈ Разогнавшись перед этим, километров до ста восьмидесяти. Нахрен ментов, сразу к чертям — в ад!

Но судьба решила по-своему. Меня с надрывным рёвом обогнал большой чёрный джип, больше похожий на тюнингованный трактор, завершив манёвр, машина с визгом встала поперёк дороги, тем самым вынуждая меня вдавить педаль тормоза в пол. Кадиллак остановился в паре метров от преграды. Хлопнув дверями, ко мне решительно направились два крепеньких мужика, клаксоны недовольных участников движения, они полностью игнорировали.

«О, то, что доктор прописал!» — с этой мыслью, я открыл окно пошире.

— Отличный день, братья! — обратился я к ним, натягивая счастливую улыбку.

— Ты чё, бизон, как водишь? — грубо бросил мне, один из крепышей, игнорируя приветствие.

На правой щеке мужика, красовалось уродливое родимое пятно, по невнимательности можно было подумать, что он просто испачкался кетчупом.

— Пощади меня, боже, избавь от оков! Их достойны святые — а я не таков. Я подлец — если ты не жесток с подлецами. Я глупец — если жалуешь ты дураков.

Сопровождая стих Омара Хайяма яростной жестикуляцией, я продолжал дарить крепышам благодатную улыбку. Возможно, цитата была не к месту, но действие она возымела. Мужики отвели от меня сердитые взгляды и с недоумением посмотрели друг на друга.

— Слышь Кабан, да он же обдолбанный! — почёсывая затылок, выдвинул догадку второй. — Плюнь ты на этого торчка, у нас дел ещё море!

Названный Кабаном, несколько секунд смотрел на меня с задумчивым презрением, словно решая, дать уроду по морде или просто вытащить через окно и повозить мордой по асфальту. Так ничего и не решив, он молча развернулся и направился к своей машине. Назвавший меня торчком, смачно плюнул под ноги, затем последовал за приятелем.

«Э, нет, меня такой исход не устраивает! Где разбитые морды? Кровавые сопли? Придется их подстегнуть.»

— Брат мой кабан, я знаю про тебя стишок! — спешно воскликнул я. С удовлетворением отмечая, как тот дёрнулся.

— Твои братаны кобылу в канаве доедают! — развернувшись ко мне, нашёлся тот с ответом.

— Поросёнок — толстячок, носик — круглый пятачок, ушки острые торчком, хвостик — розовым крючком, жаль испачкался в обед, а умыться — лужи нет. Весёлый такой стишок, не помню кто автор, если прочесть ребёнку, тот рассмеётся.

Кабан же остолбенел от подобной наглости. Его можно понять, какой-то петух, нагло, незаслуженно, упрекнул его во врожденном уродстве⁉ Впрочем, столбняк быстро прошёл, я добился того чего хотел.

— Ну, сука, Пушкин! Довёл ты меня, ща казню! — проорал тот багровея, в два шага оказавшись около открытого окна, в котором торчало «моё» блаженное лицо.

Что можно сказать по этому поводу… Я идиот! Спровоцировал двух громил.

Били меня жёстко, когда падал под градом ударов, добавляли ногами, затем поднимали, снова били руками, я даже не закрывался, полностью игнорируя инстинкт самосохранения, наоборот, со счастливой улыбкой подставлял лицо для удара.

И вот я, с гудящей головой, сопя сплющенным носом, еду по Пулковскому шоссе. Левый глаз полностью заплыл, правый частично. В зеркало заднего вида, разглядываю окровавленные корешки передних зубов, синевато красные оттопыренный в разные стороны уши, ещё бы, ведь именно за них меня вытащили из машины, к чему открывать дверь, когда есть окно. За ушки, за родимые, да с хрустом, по лицу будто катком проехали.

Но я был доволен, я улыбался, хоть это было больно, а моя улыбка была похожа на оскал ходячего мертвеца, всё тело ломило, но результата я достиг. Пилюля проглочена, тошнота прошла, удовлетворение грело душу. Убить эту тварь, можно в любую минуту, но сначала я хотел насладиться его мучениями, ведь Женя больше не красавец, лицо, это его гордость, большие голубые глаза с красивым разрезом, благородный нос с намёком на горбинку, ничего этого нет, больше нечем заманивать женщин.

Даже если произойдет чудо и Евгений выживет, прежним ему не стать. Да и не будет чуда, не дождется тварь.

Мой план был прост, еду на дачу. Женя купил небольшой домик под Гатчиной, как переехал в Питер. Беру дневник, в котором с подробностями расписаны все совершённые убийства. Женя сам не знал зачем его ведет, но вёл исправно, записывал всё, вплоть до оттенка волос жертвы и изменения цвета кожи после смерти. Дата, время, полные инициалы, клочок волос, аккуратно приклеенный к посмертной фотографии. Все двадцать девять девушек, присутствовали в его личной хронике, как он называл свой дневник.

Я уже почти добрался до дачного поселка, как вдруг…

— МАМОЧКА… — прозвучало где-то в помятой голове.

Голос был настолько громким и жалостливым, что я на секунду потерял контроль над телом и чуть было не поплатился за это. Хозяйское зрение, благодаря моим стараниям, было ограниченным, да что там говорить, мир для меня открывался на пол глаза, показывая свои прелести в мутно красных тонах. Чуть было не воплотил давешнюю мечту, круто вильнув успел затормозить в сантиметрах от столба.

«Да уж, быстро я забыл похождения в теле Смоленкова»

— ЛЮБИМАЯ… МАМОЧКА, ВЫПУСТИ МЕНЯ, Я ВСЁ ОСОЗНАЛ… ПОЖАЛУЙСТА, МНЕ БОЛЬНО!

«Наш маньяк очухался» — подумалось мне, но трогаться пока не решался. Мало ли как обернётся, вдруг этот шизик сможет вернуть себе контроль над телом?

— МАМА? — в его голосе послышалась паника.

Похоже пора мне наведаться, в его дырявое вместилище.

— Доброе утро, больной! Как самочувствие? — задал я вопрос оказавшись в его комнатушке.

Вопреки опасениям, хозяин тела так и лежал завёрнутый в скотч как куколка и в данный момент искоса разглядывал меня. Пауза затянулась, я молчал, ждал реакции, самому было интересно, как он воспримет и что попытается предпринять.

— МАМА! МААА-МААА… — завизжал тот, на самой высокой звенящей частоте, оглушая, ошарашивая меня.

— Заткнись, урод! Нет здесь твоей больной мамаши! — прокричал я, справившись со звоном в голове.

«Дождался, блин, реакции! И что это было? Ментальная атака хозяина? Нет, так не пойдет, всё будет по моим правилам!»

С этими мыслями, я подошёл к нему, присел на корточки и со всей дури залепил оплеуху. Женина голова, толкаемая инерцией, отшвырнулась в сторону, за ней последовало тело, и через пару секунд на меня был устремлен злобный взгляд.

— Дошло?

— КТО ТЫ? — последовал первый осмысленный вопрос, голос уже не был жалобным, усиленно работая желваками, он ждал ответа, затем отвернувшись от меня, поскрипывая скотчем оглядел окружающую обстановку. — ГДЕ Я?

— Ну ты спросил, Женёк! Дом родной не узнаёшь?

Отвечая на последний вопрос, я отметил, как тот дёрнулся, как заметались глаза, он стал понимать, хоть и позднее чем Смоленков, но дошло. Каким-то непостижимым образом, человек начинает осознавать, где находится.

— Ну что, Альбертино, осознал?

Переведя растерянно-озлобленный взгляд на меня, он процедил:

— У ТЕБЯ ЗУБЫ КРИВЫЕ И НОС УРОДСКИЙ.

На что я искренне рассмеялся, Женя же, не обращая внимания на мой смех, продолжал водить по мне глазами, выискивать недостатки. Но продолжить я ему не дал.

— Это всё фигня, я тебе сейчас ТАКОЕ покажу!

Продолжая всхлипывать от смеха, я поднялся с корточек и направился к витражу, который показывал внешний мир. Смахнув несколько фотографий несчастных девушек, отошёл в сторонку.

— Гляди! Хотя, погоди секунду, наглядно покажу, — с этими словами, я вернулся в реальный мир и придвинулся к зеркалу заднего вида. — Кхак с-еепе? Яхь сфта-лалфся!

Говорить было трудно, нещадно болела челюсть, а остатки зубов не способствовали хорошей дикции. Последовала не долгая пауза, во время которой я злорадно транслировал синюю морду во всех ракурсах, радостно отмечая, что сломались не только уши, но и похоже челюсть. «Я вхожу во вкус⁉»

— ЧТО… ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? ЭТО НЕ Я! Я НЕ МОГУ БЫТЬ ТАКИМ! ЭТО ЖЕ ДУРАЦКАЯ ШУТКА, ДА? — последние слова были произнесены чуть ли не фальцетом. И тут он захныкал, оплакивая свою гордость, своё лицо. — ЫЫЫХ— ХЫ, — вещало чудовище в «моём» мозгу. — НЕЕТ, ЫЫЫХ…

— Афь таа, я слуфсяйно иф-пафкал рубаф-у, пл-офси.

Продолжая издеваться, я продемонстрировал нужный предмет гардероба и вернулся в мрачную комнату.

— Прекрасно понимаю, что упрекать тебя не имеет смысла, но ты все же скажи мне глупому, почему ты убил почти три десятка женщин? — не особо надеясь получить ответ, я услышал.

— О-НИИ, ЫХ-ЫХ, К-КРАСИВЫЕ, Т-ТЕПЕРЬ ВЕЧНО Т-ТАКИМИ БУДУТ, ЫХ…

Всё оказалось просто.

«Н-да. И какого же ответа ты ждал, Рома?»

— Какой же ты БОЛЬНОЙ, Женя! — произнёс я, покачав головой. — Кстати, за свою симпатичную мордашку можешь не переживать, она тебе больше не понадобится.

Не особо надеясь, что мои слова достигли адресата, я подошёл к нему, подмечая, что тот ушёл в себя. Всё еще всхлипывая, бубнил что-то под нос.

— Чего ты там бормочешь?

— Я ВСЕ ИСПРАВЛЮ! СЛЫШИШЬ ТЫ, УРОДСКИЙ НОС! — заорал маньяк, подняв на меня прожигающий взгляд.

«Интересно, это он про девушек талдычит? Или про какую-нибудь больную тему?»

— Я ПОТРАЧУ ВСЕ СВОИ ДЕНЬГИ, НО ЛИЦО ВОССТАНОВЛЮ! ОНО БУДЕТ ДАЖЕ ЛУЧШЕ ПРЕЖНЕГО! И ЗАКРОЙ РОТ, МЕНЯ БЕСЯТ ТВОИ ЗУБЫ!

«Я оказался прав, тема и в правду нездоровая, надо бы его успокоить, а то и ворочаться стал, пытается подняться».

— Вот тут, Альбертино, ты ошибаешься! Тебе уже не интересно кто я? Как оказался в твоей больной башке?

«Не знаю, стоит ли с ним говорить, можно ли достучаться до его нормальной половины? Существует ли она вообще? Попробую.»

— Я проводник, Альбертос. Понимаешь, о чем речь?

Он не понимал, по крайней мере пока. Бубнил что-то, уйдя в себя, при этом бешено вращая глазами.

«Зачем же я, в это влез? Сознание социопата, это дремучий, непроходимый лес, не всякий психиатр разберётся, куда мне с неполным строительным образованием, я больше санитар леса, чем лесничий. Зачем мне всё это? Жил себе, спокойно работал, по любовницам ходил, а сейчас что? Бомжи, менты, убийства, не говоря уже о смердящей маньяческой грязи. Словно в другой мир попал, или его изнанку… Что-то я загоняюсь».

Вытряхнув из головы лишние мысли, посмотрел на Женю другими глазами.

«Всё ты понимаешь, урод! Жил же как-то до моего появления, прятал свою гнусную сущность, так что, не хрен с ним миндальничать».

— У меня есть две новости. Первая — тебя ждут, Женёк! С нетерпением ждут, сразу в двух местах. А вторая, тебе не надо ничего делать, я сам всё устрою, так что, можешь лежать и наслаждаться.

На мои слова он отреагировал вяло, бросил короткий безумный взгляд и тут же отвернулся, продолжая что-то нашёптывать.

Глава 6

Звонок по мобильному застал Савёлкина на выходе из школы. Фрекен Бок никак не желавшая отпускать Серго, вспомнила, что двадцать с лишним лет назад Марианна Левинстович, преподавала в институте неподалеку. А следом упомянула мутную историю с её мужем.

Отец Жени исчез, ребенку тогда и года не было. Леонид, чуял след и уже на все сто был уверен, что он не ложный. Совпадало все, возраст, детский рисунок, о котором Агнесса отзывалась критически.

Звонивший зам добавил уверенности. Левинстович и Савченко переехали в Питер чуть больше семи месяцев назад. Купленная ими «трешка» находилась практически в самом центре — не каждый себе позволит.

Марианна Левинстович пенсионер — лежачий инвалид. Евгений Савченко — риэлтор, судя по цене на приобретённую недвижимость, довольно успешный. Куплен также дачный участок под Гатчиной.

«Вряд ли какие-либо улики найдутся у него дома, только вспугнем, а вот дачку можно и нужно проверить. Покопаемся и не заметят. Может воры залезли, всё это можно сымитировать, мало ли молодёжь чудит».

С этой мыслью, капитан направился к машине, с трудом скрывая нетерпение. Он дернул дверную ручку, машина была закрыта, хмурый старлей за ним не поспевал.

— Веселее, Серго! — улыбаясь, попытался подстегнуть старлея Леонид. — У нас нарисовался чёткий след.

Тот, что-то буркнул в усы прибавляя шаг. Капитан не сразу понял, что реплика была на грузинском.

— Как говорили мой мудрые предки, — пояснил тот. — Иногда и бегство — удаль. Так куда едем? — старлей не дал раскрывшему рот Савёлкину, раскрутить тему. — На бывшее место работы этой дамочки, или…?

— Или брат, или…! — проговорил капитан, открывая дверцу. — Мне нужно в Питер, поэтому аэропорт, — заключил он, берясь за сотовый и набирая номер зама. — Николай, бери спецов и дуй в Гатчину, дачный посёлок, — капитан продиктовал адрес.

Хотел было отключиться, но подумав добавил:

— Дача разграблена, воры отключили сигнализацию, пробрались в дом… Понимаешь о чём я?

Дождавшись, когда на другом конце понятливо хмыкнули, капитан продолжил:

— Кинологи, собаки следом, сам знаешь, не мне тебя учить… буду первым рейсом, так что отправь кого-нибудь за мной, в «Пулково».

Закончив, Леонид обратился к старлею:

— Гони, Серго, возьмём мы его сегодня, чует моё сердце, — старлей лишь кровожадно улыбнулся.

* * *

Семёныч был пенсионером с двадцатилетним стажем, средств на спокойную жизнь хватало не только на себя, он и внуков регулярно баловал. Потому и работал не ради денег, они были лишь приятным дополнением, к тому же ему нравилось чувствовать себя нужным. Да болели ноги, сердечко пошаливало, но ведь не на стройке же он вкалывает. В работе охранником, физический труд не предусматривается. Смотри себе в окно, жми на кнопку поднятия шлагбаума, а регулярные обходы вверенного участка, полезны для сердца.

Семёныч работал в охране всю жизнь, сначала в зоне, потом в охране банка, он не особо горевал, когда тот развалился. По совету и протекции приятеля, устроился в другое место.

— Ну что Вольфович, чайку или по кофе вдарим? — поинтересовался охранник у напарника, такого же пенсионера, как и он.

По неофициальной пенсионерской договорённости, охранники называли друг друга строго по

отцу. Сначала отчество Аркадия, резало Семёнычу слух, как-то не по-нашему звучит, но время всё сравняло. Некоторые его вообще Вольфом называли, но тот не обижался.

— Да с пряничками…

— Ну тебя, с твоими пряничками, — беззлобно отозвался тот. — Брюхо я на них отъел.

В подтверждение сказанному, Аркадий бодренько потряс самой выпирающей частью организма.

— Это у тебя от неправильного питания, — парировал Семёныч, начиная любимую тему. — Утром бутербродами напихиваешься, на работу пельмени в термосе, а вечером чего? Опять пельмени?

На последнем слове он скривился, словно разговор был про отбросы. Вольфович демонстративно закатил глаза. Подобный разговор, про его, Вольфовича питание, заходил раз в смену, максимум два, это если не дай бог напарник разгадает все кроссворды. Все знали, что Аркадий вдовец и с готовкой особо не заморачивается, ему попросту лень.

— Вот знаешь, что моя бабка говорила? — продолжил тот нравоучение. — Раз в сутки, суп должен быть в желудке. Во! А она до девяноста трёх лет дожила, царство ей небесное.

Он хотел было перекреститься, но вовремя вспомнил про покусанный пряник в руке, вместо этого, махнул огрызком в неопределенную сторону и с наслаждением сделал глоток крепкого чая.

— Вот! А прадед, отец моей бабки, так тому вообще за сотню перевалило, пожил бы ещё, да бревном приложило, когда деду дом помогал строить.

Историю долгожителей из семьи Семёныча, Аркадий знал наизусть. Поначалу даже поправлял его, когда тот годков им прибавлял, рассказчику это не нравилось, Вольфович научился благоразумно помалкивать.

…— Бабка-то, про деда рассказывала… суп да каша, вот и вся еда, а прожил сколько⁉ Это тебе не пельмени трескать, по два раза в день.

Аркадий вынужденный слушать это каждую смену, обречённо молчал.

— Вот что я тебе скажу, — не успокаивался Семёныч. — Если ты и дальше… — он вдруг замолчал.

Была у старого охранника одна полезная черта, внимание к мелочам. Он мог не заметить, то, что их диалог с напарником является его монологом, или делал вид что не замечает, но служба оставалась службой. Его внимание, привлёк свернувший с трассы тёмный кадиллак, напарники находились на рабочем месте, то есть в своей будке, вид из неё был прекрасный во все стороны. Все вроде бы в пределах… машина как машина, в охраняемом посёлке есть авто и подороже. Показалось ли нет, что машина странно подвиливает не там, где нужно, дорога-то ровная.

«Есть несколько вариантов» — пришла мысль. «Водитель пьян, нездоров, или проблема с машиной».

Семёныч забыл про своих родственников, дисциплина, вот что въелось в его характер, за время работы на режимных объектах.

Машина подъехала к шлагбауму и остановилась, рассмотрев номера, Семёныч раскрыл журнал со списками владельцев местной недвижимости. Действие было необязательное, скорее дань привычке.

— Ага, Савченко, Еловая 14, двухэтажный дом с клёнами. Недавно дом купил, потому и не узнал, — пробормотал старый охранник.

— Ну так открывай калитку-то, чего человека держишь? — подал реплику Вольфович, радуясь неожиданному спасителю. — Или давай я, — он уже потянулся к кнопке, но напарник его остановил.

— Погодь-ка, выйду я, с улицы открою, а ты будь на чеку!

С этими словами, Семёныч, проигнорировав озадаченную физиономию напарника, вышел за дверь. По привычке он провёл рукой по кобуре, пистолет был не боевой, лишь травматический, затем натянув дежурную, типа Коломбо, улыбку, подошел к двери водителя.

Наглухо затонированное стекло опустилось и Семёныч обмер. На него смотрело нечто, и если бы оно не шевелило разбитыми губами, издавая непонятные шипящие, то старый охранник решил бы, что перед ним труп. Последний раз он видел труп работая на зоне. Братки за что-то наказали сидельца, по пинали, порезали заточками, в общем довольно неприятное зрелище. Но тот, старый труп, выглядел намного симпатичнее этого живого.

— Са-афс-фуйсе! — прошипело нечто и хихикнуло.

Старый охранник успел заметить пеньки зубов, когда кровоточащие губы раскрывались. «Вольф бы точно в обморок брякнулся» — подумал Семёныч, взирая на заплывшие щёлки глаз и растопыренные под разными углами, сине-красные уши.

— Э-э, г-господин Савченко? — решился наконец опешивший охранник.

— Аха! Эфо-о ево туфка, хи-хи.

Впервые старый охранник не знал, что делать, это вроде как клиент, ничего плохого не сделал, с его кармана начисляется зарплата охране поселка. А потом его осенило:

«Да он же обколотый⁈ Хренов торчёк! Вмазался и давай кататься. Где-то уже огрёб, ну и поделом».

С этими мыслями, Семёныч гневно зыркнул на хихикающий «труп» и решительным шагом направился в сторожевую будку.

«Сучий сын, сколько бед из-за таких». Мысленно негодовал старик, даже не подозревая насколько он прав.

* * *

«Охраннику моя морда не понравилась, вон как сиганул, значит полиция будет раньше… ну да ладно, моим планам не помеха. Вот только шлагбаум открывать не торопятся, так что простите меня за ущерб.»

Мощный двигатель надрывно взревел, преграда, ударившись о капот разлетелась. Краем мутного глаза замечаю, как засуетились охранники за стеклом, и тут же забываю об этом.

Пора заканчивать, это тело начало тяготить.

И вдруг я понял, что ничего не измениться, дальше меня ждут всё те же Смоленковы и Савченко, в разных вариациях.

Это сейчас, я чувствую себя карающей рукой, готов перебить всех отмороженных маньяков, этакий сорокалетний праведник с остатками юношеского максимализма. Не начнёт ли меня тошнить от них в самом ближайшем будущем? Возможно, так и будет, но ведь это всё потом!

«А сейчас, дорогой Альбертино, едем за твоей хроникой, долбаный ты маньячилло!»

Проехав несколько сотен метров по центральной улице, я свернул на Еловую.

«Красивый домик однако, с клёнами, прекрасное место для смерти, не моей конечно. Да что ж я так хочу тебя убить? Не подскажешь?»

Искать пульт от ворот было лень, поэтому, или по другой причине, с разгона снёс препятствие.

«Больше шума! Экс маньяк приехал на дачу!»

Немного не рассчитал, кадиллак вслед за воротами протаранил веранду дома, та была застекленная и теперь машина стояла посреди неё.

«Так даже лучше, с ключами не возиться. Слышь, Альбертино! Твоя безупречная маньчная жизнь дала трещину!»

Хозяин тела помалкивал, прибывая на своей волне. Воспитанному психически нездоровой матерью хватило небольшого сдвига, который произошёл в его голове. Нужен был катализатор, и он появился, в моём лице, идеальная картина внутреннего мира, культивированная десятилетиями, нарушилась. Теперь он обычный психопат, неспособный влиться в общество.

Пришлось повозиться пока добирался до маньячного дневника, ноги не слушались, видимость близка к нулю. Идеальный порядок в доме, нисколько не помогал.

Пора заканчивать!

«Я, Евгений Савченко, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, признаюсь в убийстве всех женщин, приметы и фото коих, сохранены в данном дневнике…»

Как я не старался сдерживать чужую память, она всё же прорвалась. Первая осознанная жертва— Саша. Её фотография мелькнула на первой же странице. Урод по неопытности неправильно рассчитал дозу снотворного, очнулась в процессе нанесения макияжа и тихонько заплакала. «Никаких рыданий, что же ты наделала, потекла косметика…», душа жертву причитал будущий серийный маньяк.

«… я конченная тварь, убил три десятка женщин и если останусь на свободе, убью ещё больше…»

Свист тормозов на улице. Через несколько секунд, послышался тяжёлый топот множества ног.

Вот и тяжёлая кавалерия, быстро они.

Мавр сделал своё дело, мавр может уходить!

* * *

Семеныч очень удивился, когда буквально через десяток минут к будке подкатили две набитые омоновцами машины. Одобрительно покивав, он указал искомый дом.

«Однако, научились работать!»

Глава 7

Несколько месяцев спустя

Что может быть прекраснее шашлычка под коньячок? Многие меня поймут. Особенно если ты у моря и близок закат. Я занимал столик подальше от шумных компаний поближе к морю, полный штиль действовал умиротворяющее, навивая только приятные мысли.

Последние месяцы дались не легко, что ни говори, а багаж знаний нескольких десятков людей, давил не по-детски. Этот постоянный гул, мешанина голосов, мыслей, надежд, извращенных желаний сводили с ума.

Я дошел до точки. Эмоциональная нагрузка затмила разум. Не знал, что способен на подобное — свести счеты с жизнью.

Не особо верил, что получится, надо было лишь перебрать снотворного, которое так щедро выделялось мне государством, как ценному сотруднику. Ну и перебрал, так ведь откачали, за несколько дней привели в норму.

Хотя можно было просто взбрыкнуть, отказаться…

По распоряжения полковника, я перестал участвовать в допросах. Последние девять месяцев, я только и делал, что вселялся в людей. В основном это были преступники, маньяки, убийцы, террористы, изредка свидетели. Вся беда в том, что их память, теперь является и моей, стоило только посмотреть на какой-нибудь предмет, как мозг выдавал кучу информации, по большей части бесполезной.

К чему мне скажем воспоминания какого-то урода, который протыкает глаза беззащитной девушке шариковой ручкой, она плачет и кричит, а это подобие человека, закатывается безумным смехом. Профессор, заглянув в мои безразличные глаза, отправил к психиатру, идея была плохая, через пятнадцать минут проникновенного общения, тот ретировался с разбитой мордой, не стоило ему так глубоко капать. После короткого совещания, начальство решило предоставить мне десятидневный отпуск.

Я поздно понял, что перестал отгораживаться от чужой памяти, лавина воспоминаний просто накрыла меня унося в тёмную пропасть подсознания. Когда это произошло? На каком участке конвейера? Увлёкся после допроса полоумного поджигателя, или откровений свихнувшегося орнитолога? А важно ли это?..

Выбрав кусочек посочнее, я макнул его в соус и отправил в рот, как же вкусно, он буквально растаял во рту, оставляя приятное послевкусие. Да, этот колоритный чайханщик просто шашлычный бог. Упомянутый, с довольным видом стоял у мангала, колдуя над своим произведением, регулярно он отвлекался, оглядывая клиентов демонстрируя великолепные усы, черные как ночь они занимали внушительную часть лица и могли стать предметом зависти, даже для Будённого. Когда наши взгляды встретились, я отсалютовал ему рюмкой коньяка, чайханщик кивнул, пряча улыбку за усищами, принимая мой жест как признание его мастерства.

Эх, отличный день сегодня, мне снова хотелось жить, даже память о завтрашнем возвращении в Москву, настроение не портило.

— Мяу… — кто-то потерся о мою ногу.

Ага голодающий объявился. Им был толстый рыжий кот — местная достопримечательность. Его полнота несколько не мешала изображать крайнюю степень истощения, только кусочек шашлыка мог спасти несчастного от неминуемой голодной смерти.

— Держи!

Я сунул ему под нос требуемое, кот не заставил себя уговаривать, ловко схватив мясо зубами, скрылся под стулом.

Прошло больше года с того злополучного падения, когда обычный работяга, каких миллионы, превратился в какого-то прыгуна. Прав был полковник, говоря, что я паразит. За прошедший год, моя способность превратилась в конвейер, касание захват — выход, касание захват — выход и так почти сотню раз. С каждого тела, я выходил с багажом.

Чужое внимание коснулось затылка, отвлекая от невеселых мыслей. Оборачиваться было лень, это юг, возможно мною заинтересовалась какая-нибудь отдыхающая, страдая от душевной чесотки и ища приключений. А мне плевать, не хочется ничего, всё что нужно со мной: море, чайки и коньяк.

Между тем, возня под стулом прекратилась.

— Мяу… — оповестила наглая рыжая морда.

— Не наглей, братец!

Оголодавший толстяк, с невинной физиономией принялся тереться об мои ноги.

— Иди лучше по кошкам погуляй, жирок разгони, — тот видимо поняв, что больше не перепадет, поплелся к соседнему столику.

— Папа, здесь киса! — воскликнула девочка лет семи.

Пока папа отвлекся, общаясь с друзьями, рыжий уже получил желаемое.

Ну вот опять, царап-царап, и вновь по затылку. Думаю, отдыхающую женщину, эта часть тела интересует меньше всего. Оборачиваться лень.

Я прикрыл глаза и использовал свой дар. Мир стал темно-зеленым, теперь все делилось на живое и неживое, красные точки людей были всюду. Небо превратилось в бездну, на него не хотелось смотреть, тяготит. Тянемся по лучику… При желании, я могу рассмотреть любую красную точку, приближаю и вот тебе человек, из плоти и крови, но мне не интересны все, нужен тот, от которого идет ниточка внимания. Лучик закончился позади меня. Упираясь…

Опаньки⁉ А точка-то не красная! Серовато синяя, как цвет вены, на человеческом теле. Омега! Так его можно назвать, по классификации Кречетова. Нет, такие кадры слишком ценны, их не используют как простых смертных, скорее это оперативник, получивший инъекцию от омеги!

Посмотрим, кто у нас тут такой шустрый. Блондин, лет сорока пяти, листая газету, наблюдает за мной боковым зрением. От него, несет какой-то нагловатой чопорностью, телосложение крепкое, кулаки сбитые. Посмотрим под другим углом. Высокая голова, нос типично прямой, сложен как эктоморф. Нордокроманид, смесь между нордидом и далофалидом, по внешним данным, скорее англосакс. Вот такое выдала память этнографа ботаника, я-то таких слов отродясь не слышал. Короче, махровый представитель ее величества, джентльмен, мать его. Значит, англичане нагоняют, обо мне им давно известно, но вот слежки не замечал.

Ладно, я открыл глаза, закатное солнце больно ударило по ним, заставив прослезиться. Долг требует оповестить центр, возможно для них это будет сюрпризом. Прикладываясь к коньяку, не торопясь напечатал и отправил сообщение со всеми подробностями.

Ну, пора и честь знать, засиделся я что-то. Прогуляюсь по парку, мысли в порядок приведу, а подумать было о чем.

Несколько дней назад, я пребывал в хаосе или бреде чужих воспоминаний, многоуровневая мешанина чувств, когда хочется плакать, смеяться и застрелиться одновременно.

В какой-то момент, я понял, что нахожусь в кармане, лежу на теплом полу, уставившись в потолок. Как и когда я перешел память умалчивает. Возможно, моя суть искала покоя и подсознательно перекинула сюда. Еще не до конца осознав произошедшее, я приподнялся на локтях наблюдая не совсем привычную картину, вместо четырех, присутствовала только одна портальная арка и она была активна.

Тут мне вспомнился приказ полковника, которому вторил профессор: карман, ни в коем случае не посещать. Как мне позднее объяснил Кречетов, причина проста — вражеская разведка, может отследить по инверсионным следам во времени. Как не дико это звучало, но я поверил и уже несколько месяцев там не бывал, мне это в принципе не нужно, могу обойтись без перевалочного пункта.

Уже потом, лежа на кровати в гостинице, я ожидал звонка от разгневанного начальства, но его не последовало. Простить прямое нарушение приказа не могли, значит, не засекли. А такое возможно, только если я попал на не подконтрольную им территорию! А символы над аркой означали, секция один, или первый модуль, что-то в этом роде. Язык для меня не родной, не знаю, как правильно перевести, может даже главный модуль. Получается, попал в центр управления? Или что-то в этом роде!

Размышляя на эту тему, я все дальше углублялся в парк, людей становилось все меньше, деревья не такие ухоженные, похоже здесь присматривали только за дорожкой.

Внимание ко мне возобновилось, пришлось обернуться. Это был, тот самый синий джентльмен, не скрываясь держался метрах в двадцати позади. Поняв, что замечен, стал приближался, глядя прямо в глаза. Поравнявшись со мной, джентльмен остановился, не предпринимая никаких действий, а я лишь, по старой английской традиции, приподнял и опустил кепку, изображая при этом полупоклон. Шутку тот оценил, расплывшись в улыбке.

— И вам доброго вечера, коллега! Давно вы меня вычислили? — говорил он, без единого намека на акцент, прям коренной москвич.

— Не очень! За ужином, вы слишком внимательно за мной наблюдали!

— Хм… — джентльмен выглядел озадаченным. — Похоже теряю навык. Может присядем? — он указал свернутой газетой, на ближнюю скамью.

— Почему нет, я никуда не тороплюсь.

Джентльмен уселся в метре от меня, и некоторое время собирался с мыслями.

— Раз у нас все по-честному, не могли бы вы ответить на простой вопрос? — решившись, заговорил тот.

— Спрашивайте! Но не обещаю, что отвечу.

Меня забавляла данная ситуация, вроде никакой агрессии, а с другой стороны — это же вражеский разведчик!

— Справедливо! Но я все же спрошу. Как вы переходите? Используете инъекцию, или самостоятельно?

Интересные дела, они что, не знают⁈ Или этот гад, забалтывая меня, усыпляет бдительность?

— Самостоятельно! — я решил не изображать из себя невинного, незнающего. — А вы используете инъекцию? — хоть ответ и знал, но все равно спросил.

— Так и есть! — англичанин, не стал юлить. — Одаренных немного, один у нас, в Китае насколько нам известно, тоже один, двое включая вас в России, у американцев таких нет, они стащили рецепт и синтезируют его, — джентльмен улыбнулся, при последних словах. — Но синтетический препарат работает через раз и не всегда правильно, а порой и с жертвами…

— Это не секретная информация. Зачем вы здесь? — задал я простой вопрос. — Хотите устроить похищение? Или вам просто нужна моя кровь?

Джентльмен улыбнулся.

— Нет, что вы⁉ Это не мой профиль.

Я засомневался. Судя по его колотушкам, он на скотобойне вместо кувалды работает. Мой взгляд не остался без внимания, подняв руки перед собой, тот произнес:

— Это наследственное, у всех мужчин в моем роду, такие кисти. Также и служба, у её величества! Мой дед, отец и теперь я. Служу уже более двадцати лет, но в последние годы появился страх. Выражение: «мы не властны над временем» — потеряло свою актуальность!

Говоря это, англичанин, с грустью в глазах покручивал свернутую газету.

— Пугает способ, с помощью которого я тут оказался. По сути, для меня это прошлое, хоть и недалекое, но все равно прошлое! А что, если, кто-то захочет, прыгнуть подальше и убить одну из ключевых фигур, того времени?

Англичанин в этот момент, смотрел прямо перед собой, но это был вопрос, адресованный мне. По роду службы, я знал, что все страны, использующие технологию перемещения во времени, ограничены. Они могут проникнуть в прошлое, только на семьдесят два часа, ни минуты дальше. Все кроме России! Которая, собственно, и ограничивает особо ретивых, захватив ключевые технологии. Естественно такое положение вещей, не устраивает конкурентов.

— Здравомыслящие такого не допустят! — вставил я слово, откинувшись на спинку скамьи.

— Но ведь прецеденты уже были!

Он повернулся ко мне, благородный нос заострился, в глазах цвета стали горел огонь.

— Нам известно, что ВЫ, остановили серию терактов в Москве! Каким образом это было сделано, наши аналитики не знают. Но смерть все же, собрала свой урожай, в другом месте.

Мой собеседник достал сигару, раскурив её, продолжил:

— Вы знакомы с историей создания ядерного оружия?

— В общих чертах! — мне пришлось отодвинуться от дымящего оппонента, он явно получал наслаждение, а я как человек не курящий, удовольствия не испытывал.

— Ядерную бомбу создали немецкие физики, под патронажем американцев. Что не говори, а штаты любят диктовать условия, посмотрите на Японию, первая и пока последняя жертва, на которой Америка испытала страшное оружие. Они стали бы и дальше стращать мир, но!.. — джентльмен поднял указательный палец, став похожим на лектора. — Те же немецкие физики, рискуя жизнями, передали секрет создания бомбы Советскому Союзу, тем самым вернув миру, шаткое, но равновесие! Ученые, оказались людьми идейными, сделали это абсолютно бесплатно.

Мда, вот и первая попытка…

Я молча достал из кармана фляжку со своим любимым напитком, сделав хороший глоток, протянул ее собеседнику, тот не раздумывая, взял и повторил мои действия.

— Кенингсберг, пятилетний! — чуть покатав жидкость во рту, произнес джентльмен. — Четырехлетний помягче. Вы можете себе позволить более дорогие и изысканные напитки, почему именно этот?

— Мой дед его брал! И я беру! — возвращая фляжку в карман, подытожил я. На что мой собеседник, весело рассмеялся.

— Я знаю эту шутку! Вы же не русский! Татарин, насколько мне известно.

— Какое это имеет значение? — тут мне стало интересно. — Хотя подождите, я понял! Сейчас вы начнете рассказывать мне, про агрессивные действия России, по отношению к другим народам, попытаетесь заложить зерно сомнения, а закончите аннексией Крыма!

— Не вижу смысла в пропаганде, вы же не простой обыватель! И вряд ли согласитесь работать, на другую державу, даже если станете зарабатывать в сто раз больше.

Несмотря на отрицание подобного варианта, собеседник все же бросил на меня вопросительный взгляд, затем продолжил:

— С такими возможностями, вы всего лишь лейтенант-оперативник. Каково это находится в черном теле, когда вы можете решать глобальные вопросы?

— Разве вы не знаете? — ответил я, не оборачиваясь к распалившемуся оппоненту. — У нас так принято, бей своих, чтоб чужие боялись, к тому же, мое образование не позволяет решать глобальные вопросы.

Мое лицо выражало крайнюю степень скуки, я даже глаза закрыл, но не слова англичанина, были тому причиной, захотелось осмотреться. Это не укрылось от внимательного взгляда джентльмена и восприняв сие действие на свой лад тот умерил пыл.

— Знаю, какое у вас образование, слесарь — токарь — строитель! Но оно советское и это о многом говорит, намного проще работать с вашей молодежью, нежели с вами, детьми восьмидесятых. Попытка не пытка, по-моему, у вас говорят именно так⁉

— Вы правы! Еще у нас говорят: «Большое лихо, ходит тихо!»

Англичанин усмехнулся моим словам, решил сказать что-то своё, но вдруг замер, уставившись в одну точку, словно кто-то нажал кнопку отключения, через несколько секунд также неожиданно ожил.

— Извините, коллега, вынужден удалиться, дела, знаете ли. Вы подумайте над моим предложением, — говоря это, джентльмен поднялся и направился в сторону одинокой ели.

— Уж лучше вы к нам, — бросил я ему вдогонку. — Такие специалисты всегда в цене.

— Благодарю, я подумаю!

Зайдя за дерево тот исчез, не было ни хлопков, ни фейерверков, он просто пропал. Признаться, я был под впечатлением, никогда еще не наблюдал за возвращением прыгуна, за собой-то понаблюдать не могу! Вибрация в кармане вернула меня в действительность. Должно быть наблюдатели, может даже группа захвата.

— Слушаю!

— Прыгун ушел? — поинтересовался голос.

— Да!

— Омега? — в голосе послышалось нетерпение.

— Нет, уколотый!

— Понял! Вам знакома дальнейшая процедура, — и отключился, прозвучало это с радостной мстительностью.

Этот гад думает, что я всю ночь буду писать отчеты, а утром предстану пред светлые очи наших улыбчивых экзекуторов. Хрен ты угадал, пошлю их всех, а может и в запой уйду.

Сразу с двух сторон послышались торопливые шаги, навстречу друг другу шли две парочки, они вроде бы прогуливались, но вот глаза их шуршали по всем кустам, еще шестеро приближались со всех сторон, под прикрытием деревьев. Опоздали вы ребятки. Я с улыбкой приподнял кепку, приветствуя проходящих, девушки улыбнулись в ответ, мужчины же были хмурыми, может им купаться и пить не дают? Подумалось мне.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник