Корпус Смерти

Глава 6. Ричи. Станция «Антега»

Рядовой космодесанта, штурмовик-бес Кьерц Ричи временно занимал – за неимением других бойцов в подразделении, должность заместителя командира взвода. Именно поэтому ему был ограниченно-доступен командный интерфейс – и рядовой видел, что в приоритете у Стэна стоит задача покинуть станцию с целью прибытия в ближайшее армейское подразделение септиколийской армии для дальнейшей отправки взвода во Внутренние миры.

В тот момент, когда энсин принял к исполнению миссию по спасению выживших на станции, Ричи вцепился в рычаги управления огневым комплексом, пытаясь обуздать противную дрожь в мышцах. Кавианцем овладел вернувшийся застарелый, самый настоящий панический испуг, окутав его словно липкой патиной, лишая силы и воли к действиям. Открыв рот в беззвучном возгласе, рядовой смотрел на энсина, не понимая что происходит – не будучи готовым полностью не просто принять, но и осознать происходящее.

Ричи вырос на орбитальной промышленной станции «Миттерберг» в свободном пределе Фронтира, контролируемым торговцами Батарнской Терции. Свободный предел Фронтира – это территории, где не действуют общегалактические законы и конвенции. И всю сознательную жизнь, сколько Ричи помнил себя, с ним был страх смерти и глухая, безнадежная тоска безысходности. Кроме этого, он был первенцем, необычайно болезненным ребенком – у кавианцев на генетическом уровне эволюционным развитием был заложен алгоритм, что именно первые дети рождались самыми слабыми, в большинстве случаев сразу умирая. В системах Кави практиковалось избавление от выживших первенцев, так называемых тестовых детей – но была и небольшая группа консерваторов, их растивших – если это позволяло обеспечение семьи. Но о том, действительно ли его родители консерваторы, Ричи не знал. Он находился среди пассажиров уничтоженного корабля колонистов из системы Мергаса, и его спасательная капсула была подобрана патрулем дальней разведки конфедератов лишь через несколько лет после нападения пиратов. Первое его осознанное воспоминание приходилось на восемь стандартных лет – когда его вывели из анабиоза, в котором он провел больше трех лет после атаки рейдера. Ричи не помнил, как и кто погрузил его в спасательную капсулу – стандартная процедура которых при отсутствии ближайших перспектив спасения подразумевала включение аварийного передатчика и введение существа в гибернацию.

Оставивший подобранные с места давней трагедии спасательные капсулы и шлюпки на ближайшей орбитальной станции фрегат конфедератов убыл, а маленький кавианец остался ждать идентификации. И не дождался – его данных не было ни в одной из доступных баз Мергаса, Кавиа и Конфедерации – что подтверждало версию о том, что его родители были консерваторами, часто даже не регистрировавшими первенцев до достижения ими совершеннолетия.

Ричи остался на батарнской станции – и в условиях жесткого дефицита ресурсов – воздуха, воды и пищи, он стоял первым в очереди на открытую дверь в случае дефицита ресурсов жизнеобеспечения. В пустоту никому не нужный кавианец не вышел сразу только оттого, что промышленная станция находилась в зоне галактического соглашения о свободной торговле, по одному из положений которого дети до двенадцати лет располагали иммунитетом к свободному правосудию.

Так, едва покинув объятия смерти, маленький кавианец вновь увидел рядом с собой ее тень. И словно насмешка судьбы, рядом с ним горел яркий свет жизни – работая за вирт и еду в обслуге ресторана для внутреннего круга управленцев, видя рядом с собой других обитателей, Ричи завидовал их свободе. Завидовал и ненавидел их легкость общения, беззаботность, здоровые тела и незнание тягости ощущений жажды и кислородного голодания.

Никто из лощеных мужчин и женщин, принадлежащих к торговой касте батарнов никогда не испытывал, какого это - жить с мыслью о том, что надо сражаться со своим телом – искусственно ограничивая каждый глоток воздуха и воды, настраивая дыхательный рефлекс на минимум. Этим веселым и жизнерадостным людям не приходилось дорожить каждой каплей влаги и брикетом безвкусной питательной пасты. Они не знали, как для того чтобы выжить, необходимо планировать наперед не только каждый шаг, но и каждый вздох, рассчитывая лишь на минимальный паек положенный защищенному законом свободной торговли, но никому не нужному существу. Паек, рассчитанный лишь на то, чтобы продлить существование – поддерживая минимальный уровень жизни. Несколько первых, самых страшных лет на станции единственное, что принадлежало Ричи – отходы жизнедеятельности его организма, сдаваемые в биоприемник.

Восстание умников в септиколийской Империи подарило кавианцу неожиданный и невероятный шанс выжить и выбраться из воронки безнадеги: ведь после достижения двенадцатилетнего возраста из его перспектив в лучшем случае был рабский рынок джелов. Прямо его никто продавать бы не стал, но через посредников кавианец станцию покинул на следующий же день, как по возрасту закончился его статус защищенного законом ребенка. В худшем же случае юный кави отправился бы в органический банк медицинского модуля - на полезную биомассу.

Спасло Ричи от незавидной участи то, что на батарнской станции стояло септиколийское оборудование. После хаоса, вызванного восстанием умников - когда третий и выше уровни искусственного интеллекта были запрещены к использованию в части Галактики, где имела влияние Империя, для обслуживания оборудование потребовалось увеличение штата рабочих. Так по достижению двенадцати лет Ричи приобрел работу и увеличенной паек – которого хватало, чтобы обеспечить организму уровень достаточный для выполнения физической работы.

Промышленные, ранее полностью автоматизированные уровни станции приняли в себя дополнительных рабочих. Теперь Ричи оказался одним из четверых постояльцев тесной четырехкапсульной каюты. Тремя его соседями стали проданные на станцию конфедератами - по контракту исполнения наказаний - преступники. Кавианец ни с кем из них не общался, и за несколько лет так и не узнал настоящих имен – даже лиц не сохранилось в памяти. Зато Ричи отчетливо помнил, как после первых заработанных кредитов смог позволить себе настоящее глубокое дыхание – тот удивительный момент, когда привыкший к воздушному голоду разум знает, что миг вдоха сейчас закончится, а он и не думает кончаться раз за разом. Даже настраиваемый вкус питательной пасты – ароматизаторы стоили немного, но в детские годы он себе не мог их позволить, не стал для него таким потрясением, как сладкое послевкусие полного вдоха.

После нескольких лет работы Ричи ближе познакомился с появившейся на станции – вместе с увеличением персонала, контрабандной сетью. Его контракт с Терцией – спасший Ричи в двенадцать лет от участи раба или донора, был заключен на двадцать пять лет – но пробыв пять лет на станции в качестве существа, и отработав пять лет в обслуге рудничного комплекса, он собирался покинуть станцию при первой же возможности. Тем более, обретя новых знакомых Ричи узнал, как батарнские управленцы - добиваясь эффективности личной статистики, - в последние годы работы таких свободных наемников как он, подстраивают долговые ямы, заставляя перезаключать контракт на прежних, а иногда и более кабальных условиях.

Ричи наблюдал в реальном времени, как один за другим угасают его соседи по капсульной каюте – убиваемые тяжелым трудом в рудничных секторах без должных средств защиты. Как кашляют по утрам кровью – торопясь добраться до биоприемников, чтобы не расходовать понапрасну слизь и кровь. Соседи Ричи не тратили кредиты на регенеративные процедуры – выбирая лишь необходимые для выживания нормы воздуха, влаги и питательной пасты. Все остальное время все трое проводили в вирте – где можно было жить, а не существовать. К тому же при неявном, но действенном участии управленцев станции доступ к вирту был не ограничен нормами, как в государствах членах Галактического Совета.

Когда кто-то из них соседей Ричи подходил к порогу физического истощения от снедающих тело болезней, администрация согласовывала регенеративные процедуры – самый минимум, до возвращения работника в норму желтого уровня. Кавианец был не готов повторять судьбу соседей, поэтому начал копить. Но увеличивать сумму кредитов на счете грозило лишним вниманием администрации. И поэтому Ричи приобрел дополнительное оборудование в личный комбинезон рабочего, собирая сэкономленные воздух и воду – самую универсальную валюту под куполами рудников и заводов промышленных планет. Бегство, особенно в принадлежащих Терции секторах Фронтира, было достаточно опасным мероприятием – но Ричи был готов идти на риск, не собираясь еще двадцать лет существовать качестве раба батарнской корпорации, единственная радость которого – нырок в вирт.

Кроме этого, кавианец был одержим идеей узнать, кто его родители. Потратив скопленный в течении трех месяцев воздух, Ричи выяснил, что уничтоженный корабль колонистов был из систем Мергаса. Многой информации в открытом доступе сети не было, а запрашивать доступ к архивам напрямую было для него чревато неприятными последствиями с администрацией. Поэтому полугодовой запас воды ушел в обмен на сведения о том, что мергасийцы – карманная цивилизация, которую спасла армия конфедератов от уничтожения терапторами, давали гражданство многим участвовавшим в битве за системы воинам экспедиционного корпуса конфедератов. А у Ричи была серьезная причина на поиски, и даже надежда на то, что он – как минимум, гражданин. И далеко не слабая надежда – единственной вещью в спасательной капсуле, которая принадлежала непосредственно Ричи, был небольшой амулет с костяными крыльями. А крылья, как известно, дозволено использовать в отличительных знаках только пилотам тактической авиации – поэтому Кьерц Ричи мог быть даже сыном офицера армии конфедератов.

Несколько лет кавианец ограничивал себя, работая на грани желтой нормы организма – рассчитывая накопить необходимую сумму для того, чтобы купить у контрабандистов билет прочь со станции, надеясь добраться до систем Мергаса и выяснить там свою принадлежность к роду. И именно от постоянного истощения Ричи совершил фатальную ошибку в настройке погрузочного робота, повредив оборудование планетарного подъемника.

По счастливой случайности кавианец смог скрыть произошедшее на короткий срок, за который – отдав контрабандистам все что имел - и даже немного больше, купил нелегальный билет на корабль меркаторов Терции. И в следующей же системе – наперегонки с призраком маячащей казни, направился в вербовочный пункт септиколийской армии. Совершенно не так представлял себе выход в большой мир Ричи – ни в одном из своих планов не собираясь вступать в имперскую армию, которая тушила пожары восстаний и конфликтов по всем обширным границам Империи – что было понятно, даже если изучать гала-каналы обладая нулевым уровнем допуска.

Ричи, который с самого момента осознания личности был на волоске от смерти, совершенно не хотел к этому состоянию возвращаться – не закрыв долг памяти рода. И едва оказавшись в рядах септиколийской армии, он уже раздумывал о дезертирстве – как неожиданно для себя попал в числе тех немногих, кто обладает достаточно высоким восприятием для трансформации в бессмертного. После первого воскрешения на пустынной планете – координаты которой знали только избранные в отдельной штурмовой роте, Ричи вдруг почувствовал, что смерть с ним разошлась краями, отойдя в сторону. Впервые в жизни он мог дышать полной грудью, наслаждаться жизнь и не думать о том, что следующий вдох может быть последним.

Воспоминания о присяге Императору среди скал пустыни яркостью красок затмили даже память о первом, самом вкусном вдохе полной грудью. Тогда, после оплаты дополнительного пайка, Ричи чувствовал лишь полный вкус воздуха – а поняв, что стал бессмертным – ощутил вкус жизни. И сейчас, когда существование существ тринадцатого красного взвода могло прекратиться в любой момент, командир выбрал риск необязательной миссии – и Ричи оторопел от сознания того, что от смерти, как и прежде его отделяет всего лишь миг.

Кавианец не мог понять, что за безумство необязательной храбрости движет Стэном, да и всеми терранами – в которых, несмотря на принадлежность к Альфа-группе homo, было так ничтожно мало человеческого. И сейчас, намертво вцепившись в боковые ручки управления системами вооружения, Ричи понимал, что командир ошибся, что необходимо…

Сильный удар вырвал кавианца из липких объятий паники, возвращаясь в чувство. Голова дернулась, и Ричи понял, что Стэн – на миг отняв руку от штурвала, наотмашь врезал ему раскрытой ладонью, отвлекшись лишь на мгновение. Запоздало пришло осознание момента, и кавианец понял, что перед глазами стоит яркое мельтешение проекции визора, заполненное красным цветом противника, а челнок движется к выходу из ангара.

Вдруг, ввинчиваясь в мозг, раздался пугающий вой аварийной сирены и одна за другой показатели систем авионики в проекции визора начали гаснуть, переходя в неактивный режим. Ричи закричал в голос, когда челнок оказался в пустоте, среди страшных крылатых тварей – и, совершив невероятный, не воспринимаемый разумом маневр, воткнувшись в стену вновь оказался в пределах станции. К горлу подкатил ком, перед глазам встала багровая пелена, но громче всего в ушах зазвучал голос Стэна:

- Ричи! Убей их всех! – кричал командир, преодолевая сопротивление штурвала – и кавианец в застывшем мгновении памяти вдруг понял, что именно Стэн только что отключил практически всю автоматику челнока. Поступок, не поддающийся абсолютно никакой логике – как, впрочем, и множество других терранских поступков.