Корона или тьма

18

ВДОВСТВУЮЩАЯ КОРОЛЕВА Иса удивленно смотрела на Рохана, который стоял перед ней в роли просителя, придя в комнату, которую она специально отвела для подобных разговоров. Сюда в определенное время разрешалось приходить тем, кто молил ее замолвить за них словечко перед королем Пересом или одарить их милостями, которые находились в ее распоряжении. Такие моменты доставляли ей огромное удовольствие, потому что в приемной ее постоянно ждало огромное количество просителей. Более того, поскольку многие из этих прошений касались дел сугубо личных, она принимала всех по одному, и внимание каждого из явившихся было сосредоточено на ней одной. Конечно, за дверями стояли стражники, но никто не смел мешать тому, что происходило внутри, — даже королевские фрейлины.

Из любопытства она позволила Рохану зайти к ней первым. Выслушав приветствие, которое показалось ей недостаточно почтительным, она решила, что ей следовало бы заставить его подождать подольше. Несомненно, такое ожидание пошло бы ему на пользу: хоть немного сбило бы с него спесь.

Молодой воин явно повзрослел с тех пор, как она видела его в последний раз: тогда это был просто необученный отрок, решивший стать гвардейцем королевы. Теперь он стоял перед ней в темно-синем придворном костюме, но под ним виднелась кольчуга, а под мышкой он пристроил боевой шлем. На рукаве кольчуги все еще заметны были следы от огненного порошка. Кольчугу явно только что чистили, так что отметины остались не для похвальбы. Однако, несмотря на всю свою внешнюю воинственность, он в глазах королевы по-прежнему не был тем человеком, с которым следует считаться.

К тому же вдовствующая королева все еще не простила Рохана за то, что случилось с Анамарой. Она винила его за тот туман, который опустился на разум Анамары и поставил ее на край гибели. В голове Исы начал складываться неясный план. Возможно, этот брак можно будет расторгнуть. Иса могла бы гораздо более удачно пристроить девушку, которая практически находилась под ее опекой. Этот безземельный рыцарь ей не пара, несмотря на его родство с предводителем Морских Бродяг.

Слова Рохана пробились сквозь туман равнодушия, с которым ему внимала вдовствующая королева, и она внезапно сосредоточилась на том, что он говорит.

— Ты… ты хочешь, чтобы я сделала — что?! — недоверчиво вопросила она. — Поехала на север, в лагерь армии? Чтобы я переносила капризы климата, неудобства путешествия, не говоря уже об опасностях! И для чего же?

— Матушка Зазар, великая знахарка Трясины, приняла такое решение, — ответил ей Рохан. — Она говорит…

— О, я знаю, что она говорит! — раздраженно бросила Иса. — Тебе не обязательно это повторять.

Действительно, странная просьба Зазар была тем, что заставило Ису начать прислушиваться к словам Рохана, которые только что пропускала мимо ушей. Конечно, Зазар пользовалась пугающей репутацией — не менее внушительной, чем репутация самой Исы, — но это еще не означало, что Иса согласится покинуть свои удобные апартаменты в королевском замке и подвергать себя опасности только потому, что того пожелала Зазар.

— Какое нелепое требование. Я этого делать не стану.

— Матушка Зазар говорит, что вы должны, — ответил Рохан.

— А если я откажусь?

Молодой воин покраснел и опустил голову.

— Тогда мне приказано при необходимости увезти вас силой.

Иса встала. С высоты помоста, на котором стояло ее кресло, ей было очень удобно устремлять на Рохана взгляд, полный гнева.

— Никогда! — воскликнула она. — Это исключено! Мне достаточно только крикнуть — и ты умрешь, не успев даже дотронуться до меня. Я не допущу, чтобы мною распоряжались подобным образом! — Она махнула рукой в сторону двери. — А теперь убирайся, пока я не вызвала стражников я не приказала тебя вывести — добровольно или силой, — добавила она злорадно.

— Прошу вас, ваше величество, — сказал Рохан. — Я только выполняю приказы тех, кто лучше владеет некими искусствами, — он особо подчеркнул это слово, — нежели я.

Он пошевелил здоровой рукой, и в ней возникла шелковая роза — изумрудно-зеленая, цвета Тиса. Он протянул цветок вдовствующей королеве. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она сошла с возвышения и приняла из его руки розу.

— Цвет Тиса, — пробормотала Иса. Несмотря на то что цветок был изготовлен из шелка, она поднесла его к носу. И в это мгновение нелепый пучок сухих трав и веток в навершии шлема Рохана начал источать легкий, но заметный туман, который поднялся в воздух и обволок Ису и Рохана. Он источал запах свежести и чистоты, хотя травы казались совершенно сухими, и Иса вдохнула его всей грудью.

Она пристально посмотрела на молодого воина.

— Благодарю тебя за твой подарок, — проговорила она, смутно удивляясь тому, как мягко звучат ее слова. — Знай, что твое требование было непочтительным и оскорбительным, но именно по этой причине я должна отнестись к нему со всем вниманием, поскольку для того, чтобы говорить со мной таким образом, нужна была немалая храбрость. Ты не осмелился бы сказать такое, если бы это не было чрезвычайно важно.

Рохан поклонился.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал он. — Давайте надеяться, ради нас обоих, что вы примете мое прошение.

— А теперь иди, — приказала Иса. — Ты услышишь мой ответ завтра.

— Я вернусь в это же время.

Рохан еще раз поклонился и удалился.

Словно в полусне Иса заметила, что в какой-то момент их разговора пучок трав и веток со шлема Рохана исчез — видимо, наконец рассыпался в прах. Теперь, возможно, он станет носить на шлеме подобающее украшение. Например, плюмаж цветов Морских Бродяг.

Когда Рохан откланялся и удалился из приемной комнаты Исы, королева долго сидела неподвижно, пытаясь понять, почему не приказала арестовать молодого воина. Потом она посмотрела на зеленую шелковую розу, которую продолжала держать в руке, и снова ее понюхала. Запах свежести почти исчез. Повинуясь какому-то порыву, Иса встала и вызвала одного из стражников.

— Сообщи остальным ожидающим, что мне нужно заняться важным делом, — приказала она ему. — Я переговорю с ними в другой раз.

— Да, ваше величество, — с поклоном ответил стражник. — Но некоторые будут очень разочарованы.

— Конечно. Так всегда бывает. Ничего не поделаешь, мне необходимо заняться делом, о котором я сказала. Так им и передай.

Стражник поклонился и ушел выполнять приказ. Вдовствующая королева покинула зал аудиенций через другую дверь и вернулась в свои покои. Там она выбрала простой плащ, накинула его на плечи и накрыла голову капюшоном так, чтобы быть неузнаваемой.

Она вышла из королевского замка и пересекла широкий двор, отделявший замок от Великого Собора Света. Там находилось то, что ей необходимо было увидеть.

Приближаясь к Собору, она устремила взгляд наверх. Множество окон, больших и маленьких, были украшены картинами из разноцветного стекла, искусно закрепленными в проемах. Однако среди этих витражей ни один не мог сравняться с картиной в круглом окне над главным входом. Этот витраж даже в пасмурный день сиял так, словно сам был источником света. Цветы и листья узора были составлены из кусочков стекла, имитирующих драгоценные камни; по чистоте цвета они могли поспорить с настоящими рубином и гранатом, розовым кварцем и сапфиром, аметистом и аквамарином, золотистым топазом, желтым кварцем и цитрином, изумрудом, хризопразом и нефритом — всеми камнями, представляющими Четыре Великих Дома. Она прекрасно помнила тот день, когда окно с завершенным витражом поднимали и укрепляли на предназначенном ему месте. Кто дал желтые стекла? Она вспомнила: Эрфт, старший брат Виттерна, нынешнего главы Дома Рябины. Покойный Алдрен из Дома Ясеня дал синие. В формировании витража участвовали известнейшие аристократы Великих Домов. И все они ушли из жизни.

Однако внимание Исы в этот день занимал не этот главный витраж, а три самых маленьких. Они были расположены на верхней галерее, поэтому их не замечал никто, кроме самых любопытных. Но и те, кому случалось их обнаружить, не желали возвращаться к ним снова. Как ни искусно были изготовлены эти витражи, они почему-то внушали зрителю неясное чувство страха. Эти стеклянные шедевры менялись со временем, и перемены не объяснялись прикосновением рук мастеров. Одна картина изображала руки Ткачих и Вечную Паутину. Когда земля пробудилась и зашевелилось Великое Зло, этот витраж, который на памяти всех живущих оставался почти стабильным, начал стремительно меняться. Теперь внимательный зритель мог увидеть, как движутся руки Ткачих. С того дня, когда Иса в последний раз смотрела на витраж, вид Паутины сильно изменился. Теперь на ней был виден ужасный дефект, белый узел, где Паутина Времени отторгала все цветные нити, за исключением редких красных, цвета крови.

Второй витраж, изображавший трясинного лаппера, был не менее пугающим. Маленький лаппер, когда-то сидевший у омута, теперь исчез в зарослях, а на сушу выполз огромный лаппер с пастью, полной острых зубов.

Однако самым страшным был витраж в третьем окне: там появлялись такие жуткие образы, что Иса приказала прибить поверх него плотный занавес, который скрыл его от любопытных глаз.

Сейчас это таинственное окно за занавесом, как всегда, было молочно-белым. Но вот в глубинах этой белой пелены что-то зашевелилось, словно из густого снегопада стало выходить существо более смертоносное и пугающее, чем даже то, которое выбралось из трясинного омута.

Иса секунду стояла, набираясь решимости, а потом подняла руку и сорвала пыльный занавес с гвоздей, которыми он был приколочен.

Она считала, что подготовила себя, но оказалось, что нет. Из окна, искаженное холодной ледяной завесой, но тем не менее различимое, на нее смотрело лицо величайшего врага Рендела. У нее появилось тошнотворное ощущение, будто от удара в солнечное сплетение. Пошатнувшись, Иса случайно прикоснулась к окну и тут же отпрянула и начала оттирать руки, словно из-за этого мимолетного прикосновения они покрылись холодной слизью. И Рохан с Зазар требуют, чтобы она; женщина, лицом к лицу встретилась вот с этим ужасом?

— Нет, — прошептала она в холодный воздух на верхней галерее. — Я не могу. Я не буду.

И в ту же секунду она ощутила какое-то движение в Четырех Кольцах на своих больших и указательных пальцах. Ужаснувшись, она посмотрела на них. Кольца начали двигаться, соскальзывать с тех мест, которые они занимали уже столько лет. Иса сжала кулаки с такой силой, что у нее затрещали суставы, но Кольца продолжали свое медленное, неумолимое движение. У нее отчаянно застучало сердце. Кольца покидают ее — и она не в состоянии этому помешать! Как они могут предать ее, когда она была так верна им, столько лет трудилась на благо Рендела?

И тут ей пришло в голову, что это она сама предает Кольца. Уж не заодно ли они со знахаркой, настаивающей, чтобы Иса пошла на то, что не может не быть величайшей глупостью?

Ну что ж, если это так, если ей нужно пожертвовать своей жизнью для того, чтобы спасти Рендел от существа из этого витража — от ужаса, который, как она прекрасно понимала, был только бледной тенью реальности, — пусть будет так. И она ощутила, что к ней вернулось некое подобие спокойствия.

— Я дала волю эмоциям. А теперь во мне говорят ответственность и чувство долга. Я отправлюсь на север, — заявила она существу в окне. — И если высшим силам угодно, чтобы я отдала свою жизнь ради твоей погибели, то я готова это сделать.

И Четыре Кольца снова надежно устроились на ее пальцах. Она с благодарностью погладила их знакомые очертания, и ее сердцебиение утихло. Она каким-то образом почувствовала, что если бы упорствовала в своем отказе явиться на зов Зазар, то не только потеряла бы Кольца, но и обрекла на гибель весь Рендел. И это чуть было не произошло.

Иса больше не в силах была смотреть на третий витраж. Даже заново укрепленный занавес не сможет помешать злу просачиваться из него, оскверняя Собор. Она повернулась, поискала взглядом — и увидела небольшую статуэтку. Это было изображение Четырех Деревьев, и изготовлено оно было не из камня, а из фарфора, но для ее целей подходило. Закрыв лицо рукой, она размахнулась — и статуэтка, и витраж превратились в крошево осколков, которые уже никому и никогда не удалось бы собрать заново. Холодный ветер со снегом ворвался в пустой проем, где раньше находился витраж. Иса не могла заставить себя прикоснуться к этому месту, даже для того, чтобы попытаться снова закрепить занавес на гвоздях.

Она спустилась по лестнице, отбросив капюшон с головы так, чтобы любой, кто ее увидит, сразу узнал королеву. Главный служитель Собора поспешно направился к ней с виноватым видом.

— Если бы вы предупредили нас о своем приходе, ваше величество, — проговорил он, подобострастно кланяясь, — мы приготовили бы встречу, которая подобает вашему высокому положению.

— Там, наверху, разбилось окно, — сказала Иса, указывая рукой в сторону лестницы, по которой только что спустилась. — На верхней галерее.

— Мы немедленно заменим его…

— Не трудитесь, — властно приказала вдовствующая королева. — Можно просто заделать. Там есть еще два, которые тоже необходимо убрать.

— Но… но, ваше величество, тогда на галерее будет темно…

— Так зажигайте свечи. — С неожиданно пробудившимся подозрением Иса пристально посмотрела на священника. — Вы ведь никогда не видели тех трех витражей, не так ли?

Священнослужитель густо покраснел.

— Нет, ваше величество. Ходят всякие слухи, но обращать на такие вещи внимание не годится…

— А следовало бы, — тмрачно проговорила она. — Эти витражи противоестественны. Удалите их, а потом заложите проемы кирпичами. Я хочу, чтобы от них даже следа не осталось.

— Все будет сделано, — с поклоном пообещал служитель.

После этого Иса вышла из Великого Собора и прошествовала через двор к замку. Приняв решение, она теперь чувствовала себя прежней: сильной, контролирующей почти все, что происходит в Ренделшаме. Прежде чем она отправится в эту безумную поездку — на это отважное предприятие, мысленно поправилась она, — ей еще необходимо заняться одной мелочью — встретиться с приезжающей в столицу Хегрин. Безусловно, у нее еще будет время на то, чтобы повидаться с этой девочкой.

Да, приняв решение, Иса определенно почувствовала себя лучше. Она сожалела только о том, что ее отъезд будет немного несвоевременным. Возможно, ей придется быть непривычно резкой, чтобы положить конец тем фантазиям, которые эта девчонка может лелеять насчет своих отношений с королем Пересом.

— Какая ты хорошенькая! — воскликнула Иса. — Это ожерелье с сапфирами и жемчугом очень тебе к лицу и прекрасно подходит к твоему красивому синему платью. — Ну-ка, иди сюда и дай мне тебя рассмотреть.

Хегрин сделала реверанс.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказала она и послушно подошла ближе к вдовствующей королеве.

— Ты очень похожа на отца, — заметила Иса. — Волосы и глаза такие же. Но ты худая, как твоя мать, хотя и не такая бледная. Тебя плохо кормили в твоем заточении в Ридале? Если ты не выучивала уроки, тебя отправляли спать без ужина?

Звонкий смех Хегрин залил даже дальние уголки комнаты.

— О, у меня прекрасный аппетит! — воскликнула она. — Моя няня, Беата, говорит, что даже странно, что я не толстая, раз так люблю сладости.

— Угощайся, — сказала Иса, развеселившись, и указала на блюдо с пирожными, на которые смотрела девушка. — А теперь давай сядем и побеседуем. Ты должна рассказать мне все о себе. Видишь ли, меня это очень интересует.

Иса заняла свое обычное место у огня, а Хегрин пристроилась на низеньком табурете, с которого легко можно было дотянуться до пирожных.

— Рассказывать особенно нечего, — проговорила она с набитым ртом и откусила еще кусок пирожного. — Мне отвели очень хорошие апартаменты, где я буду жить с леди Раннорой и леди Анамарой. Я зову их обеих тетями, хотя наши родственные связи сложнее. Леди Раннора мне тетка по мужу, а леди Анамара — жена Рохана, а он мне почти старший брат. Моих матери и отца здесь нет, они воюют на севере, а король Перес прислал за мной и пригласил приехать сюда. Беата говорит, что король мне вроде как двоюродный брат.

— Да, это так. Его отец и твоя мать — единокровные брат и сестра.

— Беата говорит, что это не слишком близкое родство, чтобы…

Тут Хегрин сжала губы, словно поняла, что сказала слишком много.

— Любое родство с королем следует ценить, но нельзя злоупотреблять им, — отозвалась Иса, решив выбрать себе пирожное, пока девочка не уплела их все. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Хегрин наморщила лоб, словно задумавшись, а королева снова удивилась тому, какая она юная и наивная. Возможно, не стоило и беспокоиться, однако Иса осталась правительницей Рендела во время царствования Борфа, затем — Флориана, а теперь и Переса, именно потому, что никогда не теряла бдительности.

— Нет, ваше величество, не понимаю. Совсем не понимаю. — И Хегрин взяла еще одно пирожное.

— Ну, оставим это. — Иса заставила себя улыбнуться и потрепала девушку по руке. — Это взрослые дела. Тревоги и заботы. Тебе об этом можно не думать.

Лицо Хегрин снова посветлело.

— Я рада. Король хочет, чтобы я потом пришла к нему поиграть в карты. Если я выиграю, это будет означать, что я злоупотребила нашим родством?

— Конечно же нет, — усмехнулась Иса. — Он станет совсем избалованным, если все будут позволять ему выигрывать. Не стесняйся, обыгрывай его, если сможешь.

— О, я его обыграю, ваше величество! — смеясь, пообещала Хегрин, — Рохан давным-давно научил меня этой игре, и я знаю всякие хитрости!

Тут Иса отослала Хегрин прочь — но ласково. Хегрин с улыбкой присела в реверансе и, уходя, тихо прикрыла за собой дверь.

Глядя в огонь, Иса размышляла о том, что девочка могла и притворяться. Тем не менее в эти мрачные дни она радовала глаз — жизнерадостная, милая. Возможно, слишком жизнерадостная. Иса решила, что ее можно даже назвать легкомысленной.

Как не вовремя она, вдовствующая королева и истинная правительница Рендела, получила приказ — иначе чем приказом это назвать было нельзя — отправляться на север ради какого-то безнадежного предприятия! Она все еще могла отказаться ехать, однако Иса не позволила себе сформулировать эту мысль, не допустила ее даже в глубины своего сознания. Она все еще не забыла, как Кольца зашевелились у нее на пальцах. Нет, она больше никогда не станет рисковать.

Юная Хегрин останется под надежным присмотром своей тети Анамары, подумала Иса. Правда, к этой опеке добавится и присутствие бывшей невестки Исы, Ранноры, которая дважды показала себя потаскушкой. Уж конечно, она станет потакать отношениям Хегрин и короля Переса. Девице нужен другой опекун, это совершенно очевидно. Но кому бы это поручить? Иса собиралась увезти с собой своих самых близких фрейлин, Гризеллу, Гертруду и Ингрид: ей нужно было, чтобы ей прислуживали как подобает. Остальные ее придворные дамы не были такими надежными, как эти трое, и, конечно же, им нельзя было доверить опеку такой важной персоны, как дочь Ясенки и Горина.

И тут Иса улыбнулась. Незадолго до своей кончины бывший король, Флориан, имел связь с одной из придворных дам. Конечно, она была порочной женщиной, иначе не вступила бы в связь с Флорианом, однако, когда это стало всем известно, после того как Флориан обманом заставил ее добавить яд в лекарство Ясенки, с ней произошла удивительная перемена. Исе уже приходилось видеть такое: после того, как чьи-то проступки оказывались раскрыты, этот человек вдруг совершенно менялся. Так случилось и с возлюбленной Флориана… как же ее звали?.. Иса напрягла память. Ах да, конечно! Джасин, жена какого-то второстепенного придворного. Теперь она стала настоящим воплощением благопристойности и добропорядочности. Можно не сомневаться: она проследит за тем, чтобы между Пересом и Хегрин не происходило чего-то предосудительного, пока Иса не сможет сама бдительно наблюдать за ними. И к тому же Джасин будет благодарна королеве за то, что прощены ее прежние прегрешения, а ее положение при дворе не только восстановится, но и упрочится. Джасин научит легкомысленную маленькую Хегрин быть сдержанной и даже будет благодарна за возможность заниматься ее воспитанием. Исе нравилось, когда люди испытывали к ней глубокую благодарность. Это делало их надежными, ведь они понимали: то, что дала им вдовствующая королева, она может и отнять.

Хегрин затворила за собой дверь и прислонилась к ней, закрыв глаза.

— Твой разговор с Исой был настолько неприятным? — спросила Раннора.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложила Анамара.

— На первый вопрос отвечу «нет», — сказала Хегрин, а на второй — «да». Вы были правы, тетя Раннора. Эта дама из тех, кто, кажется, видит тебя насквозь. — Она взяла чашку с горячим фруктовым соком, к которому привыкла дома, и сделала осторожный глоток. — Она дала мне пирожные, но больше — ничего. Даже воды с капелькой вина не дала. Наверное, я показалась ей ребенком.

Две ее тети усадили девушку и попросили подробно рассказать обо всем, что происходило между нею и вдовствующей королевой.

— Я старалась держаться естественно, как вы мне посоветовали, тетя Анамара, но при этом казаться простоватой и не по годам наивной.

— Думаю, что именно этим когда-то я понравилась вдовствующей королеве. Она решила, что я смогу быть ей полезна. И так оно и случилось бы, к моему несчастью, не вмешайся счастливый случай, — невесело проговорила Анамара.

— Конечно, когда я впервые оказалась в Ренделшаме, я была совсем в другом положении, — сказала тетя Раннора. — Моя бывшая свекровь очень любит продемонстрировать свою власть над окружающими — даже больше власти, чем дает ей ее высокое положение. Но не молчи же, рассказывай. Какой она тебе показалась? Что она говорила?

— По правде говоря, — ответила Хегрин, потягивая свой напиток, — она показалась мне немного рассеянной, словно ее мысли были заняты чем-то более важным.

Тут лицо Анамары омрачилось.

— Знаю, — сказала она. — Рохан рассказал мне о том, что ему поручили. Его матушка Зазар распорядилась, чтобы ее величество сопровождала его в лагерь Четырех Армий. А для чего это нужно, знахарка объяснять не пожелала.

— Она и мне матушка, — задумчиво заметила Хегрин. — И если она распорядилась, чтобы вдовствующая королева ехала на север, то она поедет. Ах, как бы мне хотелось тоже поехать туда!

— Как и нам, — со вздохом отозвалась Раннора, прижав ладонь к животу. — Если бы только мой ребенок уже родился…

— И если бы я хоть немного умела владеть оружием… — добавила Анамара. — Тогда армия Рендела увеличилась бы на двух человек. Но ты, моя милая племянница…

— Знаю, знаю! — проворчала Хегрин. — Я слишком юная. Мне это всю жизнь говорят. Я слишком юная, чтобы охотиться с отцом, но слишком взрослая, чтобы из-за этого плакать; я слишком юная, чтобы подниматься на сторожевые башни Крепости Дуба, но слишком взрослая, чтобы вести себя как мальчишка в юбке! — Она улыбнулась, прекрасно зная, что на щеках ее при этом появляются озорные ямочки. — Но я не настолько юная, чтобы не знать о планах выдать меня замуж за короля Переса, если он решит, что я ему понравилась.

— Хегрин! — хором воскликнули обе ее родственницы.

— И это я тоже слышу почти всю мою жизнь. Моя няня, Беата, вечно об этом твердила. Моя мать пыталась заставить ее замолчать, но она продолжала болтать, когда мама ее не слышала.

— Ну что ж, — сказала Раннора. — И что ты об этом думаешь?

— Я считаю, что это глупо. — Хегрин предложила кувшин обеим своим теткам, а потом налила себе еще немного горячего сока. — Королю просто хочется пообщаться с кем-то, кто близок ему по возрасту. И не нужно из-за этого так суетиться.

Старшие женщины переглянулись.

— Ну, время покажет, что из этого получится, и получится ли вообще, — решительно объявила Анамара. — Скорее всего, ничего, как ты и сказала. Однако полезно заручиться расположением вдовствующей королевы — если она способна быть к кому-то расположена.

Рохан воззрился на собравшихся перед ним, пытаясь не выказать ужаса. За очень короткое время вдовствующая королева Иса сумела приготовить в дорогу удивительное количество всяческих сундуков и свертков, и ее дамы сделали то же. На них были дорожные платья, сшитые из непрактичного темного бархата, поверх которых были наброшены столь же непрактичные вышитые плащи.

— … и конечно мой личный повар и его помощники, — говорила тем временем Иса. — Извольте попросить их приготовить все необходимое.

— Извините, госпожа, — запротестовал потрясенный Рохан, — но это не годится. У нас нет возможности везти такое количество людей и вещей. Мне удалось нанять лишь две собачьи санные упряжки, а в Снежной крепости нет столь многочисленных и просторных помещений, как в замке, ваше величество.

— Но ты же не можешь думать, что я отправлюсь в это необжитое место одна, без всего того, чем привыкла пользоваться каждый день! — высокомерно возразила вдовствующая королева.

— Солдаты в поле пользуются многослойной одеждой из тонкой шерсти, она теплая и удобная, — объяснил ей Рохан. — И женщины тоже носят ее. А пища наша хотя и простая, но питательная.

— Возможно, Ясенка и мирится с такими унижениями, как солдатская провизия и одежда простолюдинов, но для меня это неприемлемо. Я должна блюсти свое королевское достоинство!

Иса возмущенно фыркнула.

Рохан понял, что необходимо найти компромисс, иначе вдовствующая королева наотрез откажется ехать. Она уже готова была отказаться, когда он объявил ей о распоряжении Зазар, а потом вдруг передумала — как ему показалось, из чистого каприза. Матушка Зазар назвала ее изнеженной дамой, и лучшей характеристики она не заслужила. Рохан готов был сгрести ее в охапку со всем ее бархатом, привязать к саням и немедленно отправиться в путь, оставив сундуки, свертки, дам и поваров в туче снега, поднятой упряжкой. Но это было бы по меньшей мере неразумно. Ему необходимо найти приемлемый вариант, на который согласилась бы вдовствующая королева.

Он заставил себя сдержаться и говорить как можно мягче.

— Ваше величество, я молю… да, я нижайше молю вас показать нашему дорогому народу вашу великую стойкость. Пусть люди увидят, как мужественно и благородно вы способны переносить те непростые условия, в которых наши храбрые солдаты сражаются за всех нас! Подумайте об этом. Поступив таким образом, вы, несомненно, вдохновите их еще на большие подвиги, и благодаря вам нашего врага будет ожидать полный и необратимый разгром. Только вы, как их королева-воительница, сможете этого добиться.

К величайшему облегчению Рохана, Иса восприняла его слова совершенно серьезно и задумалась. — То, что ты сказал, вполне может оказаться правдой, юный Рохан, но все же ты не можешь ожидать, что я откажусь от такого количества удобств ради смертельно опасной поездки, — проговорила наконец вдовствующая королева.

Рохану показалось, что она немного смягчилась, но все же не готова была сдаться.

— Прошу вас, доверьтесь моему опыту, ваше величество. Возьмите с собой только одну фрейлину, не берите повара и слуг и оставьте три четверти ваших вещей. Поверьте мне, в Снежной крепости вам не понадобятся шелка и бархат. Они будут только обузой. Бесформенные шерстяные одеяния, которые вы так презираете, лучше всего защитят вас от холода. Знайте, что наших солдат больше ободрит ваше появление в удобных, практичных одеждах, а не в пышных придворных нарядах, которые изобретают ваши модистки.

Вдовствующая королева покачала головой. А потом вдруг побледнела и сжала кулаки — как решил Рохан, судорожно. Такое движение было для нее совершенно нехарактерным. Все ее поведение вдруг изменилось. Она улыбнулась, хотя Рохану ее улыбка показалась довольно напряженной.

— Погоди. Возможно, ты прав, — сказала Иса неестественно весело. — Но на моих собственных условиях, как тому и следует быть. Королева-воительница. Это мне подходит. Я возьму с собой диадему. — Она повернулась к своим фрейлинам. — Прекрасно, это решено. Леди Ингрид самая молодая из вас, и поэтому ей легче всех будет переносить трудности пути и нашего пребывания в… какое интересное название вы дали лагерю, сэр Рохан? В Снежной крепости. Следовательно, вы, леди Гертруда, и вы, леди Гризелла, останетесь здесь.

Две придворные дамы запротестовали, но Рохан про себя решил, что самой огорченной выглядит та, которую избрали для сопровождения вдовствующей королевы. Чтобы не дать им времени на возражения и сетования, Рохан поспешил занять их делом.

— Пожалуйста, верните всю поклажу в покои ее величества и распакуйте вещи. И пока вы будете этим заниматься, я позабочусь о том, чтобы приготовить сапоги и подбитые мехом плащи, о которых уже говорил. А потом я помогу леди Ингрид отобрать для нашей монаршей спутницы наилучшие и самые практичные платья. — Он повернулся к вдовствующей королеве. — Я сознаю, что в своем рвении позаботиться о том, чтобы вам было тепло и удобно, забыл: знатным дамам необходимо быть не только отважными, но и прекрасными. Я прошу у вас прощения. Поверьте, мы позаботимся о том, чтобы вы воодушевили наших воинов и испугали наших врагов.

С этими словами он поспешно откланялся, радуясь тому, что ему удалось избежать очередного конфликта из тех, что так часто возникают вокруг ее милостивого величества вдовствующей королевы Исы.

Анамара и Раннора, хоть и старались держаться серьезно, не смогли скрыть того, как позабавило их данное Роханом поручение.

— Я знаю, кто здесь лучше всех шил шерстяную одежду, — охотно сообщила ему Раннора. — Думаю, во дворце еще остался небольшой запас. Я беру на себя эту часть задания.

— А я разыщу сапожника, который так хорошо на нас поработал, и того портного, который изготавливал плащи, — добавила Анамара.

Она кусала губу, чтобы не расхохотаться.

— Пожалуйста, никому не говорите о том, для кого эти вещи предназначаются, иначе слухи расползутся по всему городу, — взмолился Рохан. — Не знаю почему, но у меня такое чувство, что было бы гораздо лучше, если бы ее величество покинула столицу без фанфар и торжественных процессий. Может быть, ее это и раздосадует, но ничего не поделаешь.

— Раздосадует? Да она будет просто в ярости! Несомненно, тебе придется пообещать ей триумфальное шествие по ее возвращении, — заявила Раннора. — С венцом победителя и дорожкой, усыпанной лепестками роз.

Обе женщины не выдержали и покатились со смеху. Даже Рохан невольно улыбнулся, представив себе картину, которую описали его родственницы.

— Милый мой муж, — сказала Анамара, пытаясь справиться со смехом, — я понимаю, что ты дал нам самые легкие поручения. Насколько же труднее пришлось тебе! Сначала ты должен был убедить вдовствующую королеву поехать с тобой, а потом еще и ознакомить ее с условиями, в которых придется жить. Я тебе не завидую.

— Я сам себе не завидую, — признался Рохан. — Особенно потому, что она способна в любую минуту нарушить свое слово и даже не задуматься о том, что делает.

— Тогда нам нужно действовать быстро, пока она не успела передумать, — решительно заявила Раннора и, повернувшись к Анамаре, добавила: — Пойдем, милая кузиночка, и примемся за дело. Как ни больно провожать дорогих сердцу людей — мне ли этого не знать, — но чем быстрее они уедут, тем быстрее вернутся. Давай надеяться на то, что план Зазар осуществится и приведет к скорейшему окончанию этой ужасной войны. И тогда наши любимые снова вернутся домой, к нам.

— Да будет так, — серьезно отозвалась Анамара.

Рохан поймал ее руку и прижал к своему сердцу.