Королевская охота

Офицер выпрямился, вопросительно глядя на собеседника.

— Во-первых, если я не ошибаюсь, а боюсь, что это так и есть, — Брегант загнул палец, — граф Этельстейн с сообщниками задумал убрать Конана. Похоже, что кроме них в заговоре замешаны тот купец, брат твоего приятеля, бывший дворецкий Гаримет и еще многие, кого мы не знаем.

Он смотрел на Эсканобу, но у того на лице не дрогнул ни один мускул: к подобным поворотам событий офицер привык давно.

— Может быть, еще не поздно, — Брегант загнул второй палец, — и мы можем предотвратить самое скверное. Надо послать верного человека к королю, пусть он немедленно предупредит его об этом.

Эсканоба кивнул:

— Сейчас же пошлю Малера.

— В-третьих, — продолжал генерал, — Конан вылезал и не из таких передряг, и просто так в руки этим мерзавцам не дастся. В-четвертых, распорядись, чтобы на все дороги, ведущие на север, выслали отряды армии с приказом арестовать Этельстейна и всех, кто будет с ним. У него не должно быть много вооруженных людей и нам неизвестно, где он сейчас. Ждут удобного случая, наверное. И потом, вряд ли в рядах заговорщиков высшее командование войск, иначе никаких заколдованных перстней не понадобилось бы, и я не уверен, что король, даже такой воин как Конан, смог бы противостоять всей армии. Вот так. Эти ублюдки рассчитывают на то, что втайне расправятся с королем, а когда всем объявят о его смерти, не найдется охотников защищать убитого варвара и противостоять заговору. Все просто смирились бы с узурпатором, вот и все.

— Ты так думаешь? — позволил себе усомниться Эсканоба. — Я не думаю, что, например, Паллантид…

— Я не говорю специально о ком-то, но ты же не первый день живешь на свете, — укоризненно перебил его генерал. — Помнишь заговор Аскаланте? Разве Больмано, граф Карабана, или Дион, барон Атталуса, что пытались вместе с ним скинуть Конана с трона, не считались преданными королю людьми? Так что действуйте, не медля.

Недалеко послышался лай собак, и из зарослей вынырнул егерь. Он был в сильном возбуждении, на лице мужчины был написан страх.

— Король! — выдохнул охотничий. — Там такое!

— Что вы там отыскали такое уж страшное? стараясь отогнать собственную тревогу, проворчал варвар, направляя коня вслед за егерем.

Когда всадники выехали на тропку, огибавшую подковообразный склон, их встретил мрачный Паллантид.

— Клянусь Кромом, я подумал, что вам должен был встретиться сам владыка Серых Равнин, такая перекошенная рожа была у твоего посыльного! — сказал киммериец.

— Поехали за мной, сам увидишь, — ответил командир Черных Драконов. — Было от чего перекоситься, зрелище не для слабых.

Совсем скоро, проехав вдоль тропы, король увидел то, что так напугало охотничего: на открытом месте, где деревья расступались в стороны, образуя небольшую поляну, лежали шесть человек — однако назвать их людьми язык уже не поворачивался.

Пораженным взорам предстали скелеты с немногочисленными кусками сохранившейся плоти, по которым совершенно невозможно было определить, кто были эти люди.

Пятеро из них, судя по платью, были слугами какого-то важного господина, может быть, его охраной, поскольку рядом с ними валялись луки, дротики, на поясных ремнях болтались сабли. Шестой, по всей видимости, и был тем самым нобилем — его одежда отличалась щеголеватостью покроя и обилием золотого шитья.

— Да!.. — буркнул киммериец, вглядываясь в останки. — Не иначе проделки нашего большого приятеля Сета. Как ты думаешь, Паллантид?

Тот пожал в ответ плечами.

— Странная картина, — один из гвардейцев пощупал одежду. — Совсем новенькая, никакого намека на тление, а тела… — он недоуменно посмотрел на Конана, возвышавшегося над ним в седле. — Как будто черви обглодали.

— Колдовство, не иначе, — киммериец был совершенно уверен, что перед ним — страшные последствия чьих-то магических действий, на полных опасностей дорогах его жизни ему не раз приходилось сталкиваться с подобным. — Эти маги, Сетово отродье, способны сотворить и не такое. Мне не единожды приходилось попадать в похожие переделки. Вот как-то в Немедии…

Конан говорил, стараясь отвлечь внимание своих людей от развернувшейся перед ними жуткой картины. Действительно, при упоминании о Немедии по рядам слушателей прошел сдержанный ропот: аквилонцы всегда не слишком жаловали своих северных соседей.

— Там встречаются и приличные люди, — заметил варвар, в очередной раз вспомнив юную герцогиню Хельсингера, — но должен согласиться: мерзавцы в этой стране встречаются чаще, чем в иных, ну, разве что со Стигией сравнить можно… Так вот, тот колдун опутал меня паутиной, которая ни двинуться, ни вздохнуть толком не позволяла. И хохотал при этом, — киммериец скрипнул зубами, вспомнив издевательство мага. — Потом ему это отлилось полной чашей, — с явным удовлетворением продолжал он. — Слава богам, хоть кровь не высасывала эта мерзость, как здесь. Хотя, как сказать, — задумчиво продолжал Конан, — их смерть, может быть, была полегче той, что уготовил мне тогда этот мерзавец по имени Краутвурст. Похоже, эти люди умерли достаточно быстро.

— Как же ты выбрался? — осмелился спросить Тагмор, который только что подъехал с еще несколькими гвардейцами.

— Совсем просто, — повернулся к нему король, — эти придурки, тоже, случается, допускают ошибки. Этот болван не учел, что его паутина расползается от воды, — редко, наверное, издевался над людьми таким способом. Я простоял полдня на жаре, спеленутый вместе с конем, словно шелковичный кокон. Не то что почесаться, вздохнуть глубоко не мог и уже представлял, как сгнию заживо, но вдруг налетела гроза. Видимо, боги решили, что мой земной путь еще не окончен, и через какое-то время вся работа мага пошла насмарку. Никогда в жизни я так не радовался дождю, клянусь милостью Митры!

— А что колдун? — спросил кто-то из гвардейцев.

— Колдун-то? — переспросил киммериец. — Крепкий, надо признать, оказался негодяй. Он еще разок попытался со мной справиться, только я вновь ускользнул от его чар, а уж потом… — довольная усмешка тронула губы Конана. — Когда мы встретились в последний раз, он сгорел на моих глазах, объятый синеватым пламенем.

— Просто взял и сгорел? — спросил Тагмор.

— Ну, не совсем просто так, — скромно ответил варвар. — Колдун тот был истинным слугой тьмы, и когда я сломал принадлежащую ему же золотую фигурку Сета, все кончилось в один миг. Как говорится, даже на проворную мышь всегда найдется ловкий кот. Все в мире связано, — назидательно закончил он и вновь обратил свой взгляд на лежащие перед ними останки. — Нам, пожалуй, здесь делать уже нечего, но кто эти люди, я мог бы догадаться. Возьми пока что с собой вот это, — показал он егерю на валявшуюся у трупа нобиля перчатку, расшитую по обшлагам золотыми нитями, — сдается мне, при жизни этот человек был сыном советника Патриана. Покажем отцу, он скажет точно.

— Но он также может быть и сыном генерала Бреганта, — возразил Паллантид, хранивший до этого молчание.

— Думаю, что моя догадка вернее, — ответил киммериец. — Ты вспомни, что все слуги Альгиманта находятся в лагере, а этот явно был в сопровождении своей охраны.

— Возможно, — согласился командир Черных Драконов, — я как-то упустил это из виду.

— На то я и король, чтобы держать в голове все, и, видят боги, не знаю, зачем я держу при дворе такое количество советников, с деланным вздохом заметил Конан и, уже серьезно, добавил:

— А теперь нам надо отыскать Альгиманта. Действуй, Тагмор! — приказал он офицеру гвардейцев. — Сдается мне, парень где-то совсем неподалеку.

В тот же миг он ощутил дрожь медальона.

«Какого демона еще? — выругался про себя варвар. — Экая проклятая штуковина!»

Он оглянулся по сторонам. Ему показалось, что в глубине леса сгущается странное темное облако.

«Эге, а вот, похоже, и червячок, что обглодал косточки этих ребят, — подумал варвар, — надо убираться отсюда, и побыстрее».

— Эй! — крикнул киммериец, обращаясь к своим спутникам. — Смотрите!

Все повернулись в сторону, куда указывал Конан, и некоторые из гвардейцев не смогли сдержать крика ужаса: облако выплывало из леса, закрывая небо.

— Живо! За мной! — скомандовал король, хлестнув коня.

Всадники бросились по тропе, стараясь уйти от темной массы, что стремительно охватывала их с двух сторон. Мгновение спустя стало ясно, что вряд ли они смогут осуществить свое намерение, потому что черное облако передвигалось гораздо быстрее их лошадей.

«Огонь! Огонь!» — густой голос, казалось, прозвучал прямо в голове киммерийца.

— Тагмор! Зажигай факелы! — Конан, не раздумывая, повиновался своему неведомому советчику. — Нам все равно не уйти! Да шевелись ты, рога Нергала тебе в зад!

Он выхватил факел у замешкавшегося солдата, вытащил свое кресало и зажег огонь. Тут же рядом вспыхнуло пламя в руках гвардейцев.

И вовремя!

Черное облако почти накрыло их, и люди уже начали чувствовать противное покалывание на теле, однако разгоравшийся огонь заставил колдовскую массу остановиться.

— Все в кучу! — закричал Конан, быстро сообразивший, как надо действовать. — Спешиться и укрыться под лошадьми! А вы, с факелами, встаньте по сторонам!

Все повиновались командам варвара, спрыгнули с коней, и в потемневшем воздухе виднелись только круги пламени.

Это киммериец и те, у кого в руках были зажженные факелы, размахивали ими, пытаясь разогнать черное облако.

Если бы Конану кто-нибудь сказал, что таким простым способом можно противостоять колдовским, он рассмеялся бы советчику в лицо, но теперь он с удивлением наблюдал, как черная масса, нехотя, но все же отступала от них, съеживаясь и становясь менее плотной.

— Давайте! Гоните прочь эту дрянь! — закричал варвар, направляя коня в гущу облака.

Люди с факелами присоединились к своему королю, и облако под напором огня стало быстро рассеиваться, разбиваясь на мелкие части, становясь похожим на утренний туман, и, наконец, с треском и шипением исчезло окончательно.

— Уф! — король смахнул пот со лба. — Мы его отогнали, клянусь Кромом! Эй, как вы там? Все живы?

Гвардейцы и егеря, помаленьку очухиваясь от пережитого ужаса, садились на коней. Все произошло невероятно быстро — они даже не успели отойти на значительное расстояние от того места, где обнаружили объеденные трупы. Люди переглядывались, не в силах поверить в чудесное спасение.

Киммериец посмотрел лежащие в сотне шагах от них тела.

— Повезло нам! — оглядывая спутников, воскликнул он. — Чуть бы замешкались, и быть бы нам такими же, как они. На всякий случай не гасите огонь.

— Как тебе пришло в голову зажечь факелы? — с восхищением глядя на киммерийца, спросил Паллантид. Командир Черных Драконов был поражен.

«Действительно, точнее не выразишься, — ухмыльнулся Конан. — Пришло в голову… Нет, не стоит говорить — это еще больше собьет всех с толку».

— Я много повидал на своем веку, — ответил он вместо этого. — Всякое бывало. Опыт — чрезвычайно ценная вещь в нашей жизни.

— Да-а! — почти хором протянули остальные, гладя на своего повелителя, как на живое божество. — Если бы не ты, король, нам всем пришел бы конец.

— Все в его руках, — киммериец неопределенно ткнул пальцем куда-то вверх. — Надо не забыть принести хорошую благодарность Светлоликому Митре, когда вернемся в лагерь. Теперь, — он оглядел спутников, — продолжим поиски.

— Ты сказал, что Альгимант может быть где-то рядом, — напомнил Тагмор.

— Сказал, и скорее всего, так оно и есть. Всем удвоить внимание!

Солдаты и егеря вновь рассыпались по лесу, а Конан и Паллантид медленно поехали вдоль по тропе, стараясь не отстать от них слишком далеко.

— Почему ты думаешь, что Альгимант может быть где-то рядом? — спросил командир Черных Драконов.

— Ты не знаешь всего, — посмотрел на него киммериец. — Я тебе намеренно не рассказывал обо всем, что произошло, потому что у меня самого не было уверенности в правоте своих действий. Дело в том, что вчера, на охоте, я переменил камзол…

— Ну, и что с того? — удивился Паллантид. Ты король, и сам знаешь, как поступать, тем более в таких пустяковых вещах.

— А то, — с оттенком горечи сказал король, — что сын Бреганта, который, невзирая на мое сопротивление, посоветовал мне сделать это, оказался прав. Тут такие странные дела творились… Послушай.

И король рассказал командиру Черных Драконов всю историю, что началась с рассказа Альгиманта два дня назад, или даже еще раньше — когда во дворец пришел юноша из Немедии, первым предупредивший его о грозящей опасности.

Закончил он тем, как молодой нобиль предложил королю обменяться нарядами…

— Ничего себе, — почесал затылок изумленный Паллантид. — Но почему же ты не рассказал мне обо всем раньше? Усилили бы охрану… Или ты уже и мне не доверяешь?.. — в голосе верного соратника короля прозвучала обида.

— Да брось ты, — махнул рукой киммериец. — Я и сам не придал этому большого значения и поменялся камзолами с Альгимантом из-за того… из-за того… — так и не подобрав нужного слова, варвар сбивчиво закончил: — В общем, надоел он мне, я и подумал, да пес с ним, пусть потешится мыслью о том, что спасает жизнь короля. К тому же он такую трагедию пережил — девушка парня, падчерица Этельстейна, скончалась у него на руках. Но теперь у меня самые дурные предчувствия.

— Ты думаешь, что заговор действительно готовился, и Альгимант убит вместо тебя?

— А что я должен еще думать? — сердито ответил Конан. — Что он сидит сейчас где-то в таверне в ближайшей деревеньке и преспокойно хлещет вино?

Где-то впереди раздались призывные громкие крики.

Паллантид привстал на стременах, прислушиваясь.

— Нас зовут, — повернулся он к королю.

— Сам слышу, — огрызнулся варвар. — Давай, отродье, шевели копытами, — тронул он поводья коня.

Они промчались сквозь мелкое редколесье, ориентируясь на голоса, обогнули небольшую скалу черного камня и наконец выскочили на поляну.

— Видишь? — Конан указал рукой на толпу гвардейцев и егерей возле лежавшего на траве тела. — Я был прав, к сожалению. Прах и пепел, я сглупил, не поверив парню до конца. Если бы не так, разве я послал бы его на верную смерть? — выругался варвар.

Они спешились, и киммериец подошел к лежащему на спине Альгиманту. Глаза юноши были закрыты, его бледное лицо выделялось на фоне влажной утренней травы.

Конан с грустью посмотрел на него, и некоторое время стоял, не говоря ни слова.

— Смотри! — прервал его мысли Паллантид. — Вторая перчатка! Точно такая же!

— А вот это совсем интересно, — король взял поданную кем-то из егерей перчатку. — Действительно, она! Значит, — оглядел он столпившихся вокруг него людей, — мы можем подозревать, что Тасвел видел убитого.

— Или? — высказал догадку Паллантид, и тут же прикусил язык, взглянув на короля.

— Ты прав, может быть, — кивнул Конан. Потом выразительно поглядел на окружающих и добавил: — Чтобы никто из вас ни словечка, ни пол-словечка, — погрозил он кулаком, — не брякнул о том, что видел на этой поляне. Понятно?! — рыкнул он, и все дружно закивали головами. — Шкуру спущу, самолично, — прибавил он для верности, — с головой у меня пока еще в порядке, слава богам, всех запомню, кто здесь сейчас со мной. Тагмор! — подозвал он офицера. — Распорядись, что надо сделать, и немедленно в лагерь!

Варвар хлестнул коня и, не оборачиваясь, поскакал по тропе.

На душе у него было скребли кошки, во-первых, потому что из-за его недоверия погиб юноша, сын его давнего друга, а во-вторых, киммериец теперь понимал четко, очертания заговора против него приобретали уже совсем другие размеры.

Не было сомнений: в него были вовлечены люди из высшей знати, причем помогал им какой-то колдун. Знать бы, кто был среди заговорщиков, в этом состоял теперь самый главный вопрос.

Король потрогал медальон, висевший у него на шее:

— За каким демоном мне навязали эту штуку? Молчишь, сучий потрох? Когда не надо, ворочаешься, а теперь тебя не видно и не слышно… — не получив ответа, Конан пришпорил коня.

Прошло несколько дней. События на королевской охоте, наделавшие столько шума, постепенно уступали место другим, жизнь в столице текла своим чередом, и все было бы спокойно, но Конана продолжало тревожить одно не до конца проясненное обстоятельство: действительно против него готовился заговор, главой которого был граф Этельстейн, или все происшедшее — стечение странных случайностей?

Когда присланный из столицы Малер передал королю послание Бреганта, то первым побуждением короля было приказать немедленно схватить Этельстейна и вздернуть его на дыбу. Раньше, по молодости лет, варвар, несомненно, так бы и поступил, однако по опыту, и не только чужому — случалось, у него не раз проясняли память таким суровым способом — он знал, что под плеткой палача можно наговорить такого, чему потом сам удивишься — если останешься в живых, конечно. Ему самому до сих пор везло Подозрения против графа имелись сильные, но явных улик не было, если не считать того, что Этельстейн не единожды заходил к цирюльнику, который, якобы, был на королевской охоте, но которого там никто не видел. Впрочем, этот брадобрей по имени Асгенор вообще пропал, не оставив после себя никаких следов. Пропало и кольцо, которое Этельстейн подарил несколько дней назад Бреганту.

— Я доверяю тебе полностью, — сказал король, в который уже раз выслушивая рассуждения своего советника, — в последнее время мы многое потеряли из-за того, что я не прислушался к словам таких людей, как ты и твой сын Альгимант.

Они сидели вечером в Малом зале вместе с Паллантидом и обсуждали, как поступить с графом Этельстейном. И Брегант, и командир Черных Драконов убеждали короля, что испытанный веками способ всегда дает результат, но Конан не соглашался с ними.

— Не забывайте, — напомнил им киммериец, — что этот перстень явно попал к графу волей случая. Если бы он с самого начала знал, как с ним поступить, то за каким демоном он подарил бы его тебе?

Брегант в очередной раз пожал плечами: на этот вопрос у него не было достаточно внятного объяснения.

— Но, Конан, — в очередной раз заговорил он об одном и том же, — для меня ясно, как день: граф — заговорщик, и его целью было убить тебя. Непонятно, почему ты медлишь?

— Я тоже так думаю, — ввернул Паллантид. — И слепому видно, что он, сын Патриана и еще кто-то из их сообщников хотели расправиться с тобой на охоте!

— Вот именно! — воскликнул киммериец. — И еще кто-то! Ты сам так говоришь. Не забудь, о чем меня предупреждал тот юноша из Немедии. Перстень с фиолетовым камнем! И эта безделушка, которая невесть как пришла ко мне, она же предупредила, когда человек с кольцом приблизился! Прости еще раз, — повернулся он к Бреганту. — Я усомнился в тебе тогда…

— Чего уж там, — меланхолично ответил Брегант. — Понимаю, времена непростые.

— Я и сам думаю, что Этельстейну неплохо бы отделить голову от туловища, — продолжал Конан. — Для меня его роль ясна, но еще не все понятно до конца. Может быть, те люди, которые перевернули вверх дном все в твоем доме, совсем не люди Этельстейна, а немедийские шпионы, и колечко-то сейчас у кого-нибудь из них? Что тогда делать, разорви меня Нергал?! Вот тот убитый с записочкой про силу и действие, он точно подходит под описание подручного Готлебиса, тайного советника принца Тараска. Кстати, зачем ему этот пергамент? Три слова эта немедийская собака не могла запомнить, что ли?

— Ты знаешь? — вдруг встрепенулся Брегант. — Мне пришло в голову, что это… это заклинание! — повторил он волнуясь. — Шпион, наверное, не надеялся полностью на память, а ведь слова должны быть произнесены точно так, а не приблизительно, вот он и записал их на всякий случай. Вот зачем ему пергамент!

— Ну, ты и скажешь! — недоверчиво покрутил головой киммериец. — Он что же, совсем тупой?

— Ты сам говорил, что он пьяница, — напомнил ему Паллантид. — Точнее, этот юноша тебе так сказал. Видно, у нашего шелудивого приятеля Готлебиса дела совсем плохи, если посылает таких шпионов! Жирный боров!

Все трое весело захохотали.

— А ведь верно! — потер ладонями король. — Вот в чем дело! Чья сила, того и действие… Стоит так сказать и поднести камень к человеку, то, если верить словам юноши, он вспыхнет огнем. Давайте немного подождем, может быть, Этельстейн как-нибудь и проявит себя. Сейчас он спокоен, поскольку думает, что его никто ни в чем не подозревает. Пусть твои люди продолжают следить за ним денно и нощно!

— Не сомневайся, — заверил короля Паллантид, — к графу приставлены наши лучшие ребята.

— Ну и хорошо, — вздохнул киммериец. — Глядишь, заодно и узнаем, с кем он особенно близок. Тогда всех и накроем, как мух, — он прихлопнул ладонью по столу. — А?

— И раздавим, как тараканов! — засмеялся Брегант, но глаза советника короля оставались печальными.

Через пару дней в Большом зале проходил королевский прием в честь послов сопредельных стран, и Конан вновь, со ставшей уже привычной тоской, в который раз разглядывал колонны, рассеянно слушая славословия, которыми одарял его посол Немедии.

«Экая крыса! — подумал киммериец. — Кажется, задницу готов вылизать, а ведь, наверное, с куда большим удовольствием прирезал бы меня! Но не можешь, немедийская собака! И никогда не сможешь!» — с удовлетворением хохотнул он про себя. — И все-таки, — совершили явно непоследовательный поворот его мысли, — давненько я там не бывал. А что? Разберусь вот с государственными делами и съезжу в Хельсингер, навещу Хайделинду… и Эрленда, конечно. Белеза, конечно, будет, скучать, но почему бы королю Аквилонии не повидаться со знатной дамой из дружественной, По крайней мере, пока, страны?»

Эта идея ему понравилась, и Конан еще раз окинул взглядом колонны и группки придворных, чинно взирающих на короля, и склоненного в поклоне посла, мечтая, чтобы это действо поскорее закончилось. Вдруг медальон, висевший под рубахой, несильно стукнул его в грудь.

«Началось! Кто? — варвар медленно обвел глазами присутствующих. — Кто? Посол Немедии? Но он уж сколько времени разливается соловьем прямо передо мной. Наверное, из тех, что только появились в зале, — подумал он и пожалел о своем невнимании. — Так, так, — переводил он взгляд, стараясь оставаться спокойным, — это должны быть те, что ближе к дверям. Граф Просперо, какой-то служка, подошедший к дворецкому, угу, сам Паймор, его не было раньше… — память услужливо подсказывала, что было некоторое время назад, кто и где стоял, — Брегант, опять он, — на этот раз со смешком решительно отмел подозрения по отношению к своему верному советника киммериец, — а, это певец, как его там?… Тилбери, — вспомнил король, — еще этот пройдоха Люций… остальные вроде бы так и находились в зале. Значит, пять человек. Еще раз… граф Просперо отпадает, Тилбери, пожалуй, тоже, эта обезьяна Паймор? Если вспомнить о его предшественнике, то вполне может быть, но это проверить просто. Так, слуга? Проверим. Люций? Тоже можно узнать. Никуда он не денется. Хм!» — перевел дух Конан, но тут по внезапно наступившей в зале тишине понял, что, занятый своими делами, пропустил окончание речи немедийского посла.

— Хм! — приосанившись и выждав некоторое время, он сурово посмотрел на посла. — Передай своему королю благодарность за столь любезные слова. Надеюсь, наши добрые отношения останутся таковыми и впредь, — добавил он, усмехнувшись, и кивком головы отпустил посла, который, несколько удивленно озираясь на короля, с поклонами отошел.

«Почему эта собака так раскрыла пасть? Наверное, что-нибудь из его речи я пропустил, — подумал киммериец. — И пес с ним, скажу Патриану, пусть сам объяснит ему потом все, что надо».

Придворные задвигались, готовясь к окончанию церемонии приема распределиться в два ряда вдоль пути от трона к выходу.

В этот миг медальон два раза стукнул Конану в грудь.

Он перевел глаза от немедийского посла и увидел, что к нему приближаются двое: полководец Просперо и его дворецкий Паймор.

С их приближением постукивания медальона становились все чаще.

«Ага, кто-то из них! — лихорадочно думал киммериец. — Но в графе я полностью уверен, уж если Просперо собирался мне изменить, то небо должно было упасть на землю… не стоит повторять ошибки, подозревая доказавших свою верность людей… Тогда выходит, это мой дворецкий. Экий мерзавец!»

В следующее мгновение у него изумленно полезли на лоб глаза. Паймор остановился около барона Этельстейна и почтительно слушал, что говорил ему нобиль, в то время как Просперо продолжал шагать прямо к трону, и медальон застучал в грудь киммерийца, будто частый дождь. Шли мгновения, но Конану казалось, что граф так никогда и не приблизится к нему, потому что время словно остановилось для варвара.

«Не может быть! Мой полководец и соратник! Скорее я поверю, что это порожденье Нергала смеется надо мной!»

Мысли вихрем крутились в голове киммерийца, надо было найти достойный выход из положения, чтобы не осрамиться перед собравшимися, не обидеть ненароком своего главнокомандующего и в то же время не подвергать себя опасности.

— Король! Гляди! — он оглянулся на свистящий шепот позади него.

Брегант указывал глазами куда-то вниз, и, проследив его взгляд, Конан увидел фиолетовый камень, сверкавший на пальце графа Просперо. Решение созрело мгновенно. Король резко поднялся с трона, и все в зале замерли, направив удивленные взгляды на своего повелителя. Остановился в недоумении и Просперо, не дойдя всего нескольких шагов до своего места за троном, где обычно находились советники и ближайшее окружение Его Величества. Паллантид и Брегант, как по команде, подошли ближе к королю и положили руки на рукоятки мечей.

— Послушай, Просперо, — стараясь не показать своего волнения, спокойным тоном спросил варвар, — откуда у тебя такой дивный перстень? У меня даже в глазах померкло от его блеска!

Краем глаза он заметил, как граф Этельстейн, до того спокойно стоявший рядом с Паймором, дернулся и буквально вытаращил глаза на руку пуантенского полководца.

— А, этот? — Просперо с довольным видом вытянул руку, чтобы всем был лучше виден перстень. — Подарок одной прелестной особы. — Он покрутил пальцем с кольцом, и камень засверкал зловещим блеском, словно глаз демона. — Красив, верно? Хочешь посмотреть поближе?

— Упаси меня Светлоликий, — король как бы в шутку заслонил себя ладонями вытянутых рук, — ты же знаешь, я не очень падок на драгоценности. А вот граф Этельстейн, как я вижу, очень заинтересован этой безделушкой. Я не ошибся, граф?

В голосе Конана явственно прозвучали грозовые ноты, и все в зале притихли, предчувствуя, что сейчас может произойти что-то необычное. Этельстейн вздрогнул от обращенных к нему слов короля, и киммериец в одно мгновение понял, что попал в точку.

— Паймор! Дай мне блюдо!

— Блюдо? — вздрогнул дворецкий, не ожидавший обращения своего владыки. — Какое блюдо?

— Я что, не ясно выразился? — сдвинул брови король, но дворецкий уже понял свою оплошность и, отыскав глазами кого-то из челяди, щелкнул пальцами.

Через несколько мгновений в мертвой тишине, воцарившейся в зале, слуга пронесся по проходу с большим медным блюдом и с поклоном вручил его королю.

— Брегант! — обернулся варвар. — Возьми у графа Просперо его кольцо и положи сюда.

Генерал молча кивнул и, взяв блюдо, подошел К пуантенцу. Полководец, несколько удивленный происходящим, снял с пальца кольцо и положил на протянутое Брегантом блюдо. Звон металла заставил графа Этельстейна вздрогнуть, он непроизвольно сделал шаг вперед, намереваясь схватить кольцо, но Брегант мгновенно отвел блюдо в сторону.

— Ну-ка! Придержите его! — кивнул король двум гвардейцам, стоявшим у трона, указав на Этельстейна. — Клянусь Кромом, граф знает про этот перстень что-то такое, чего не знаем мы!

Солдаты мгновенно исполнили приказ короля, и по тому, как исказилось лицо графа Этельстейна, Конан понял, что на этот раз не ошибся, и его советники были совершенно правы: мерзавец все знал и своим движением выдал себя. Брегант поднес блюдо с кольцом королю, и тот внимательно рассмотрел перстень. Киммериец опасался брать его в руки, мало ли какие опасности таит в себе это проклятое творение Сета.

— Хорош, — процедил он сквозь зубы. — Именно оно было подарено тебе, а потом исчезло из твоего дома? — спросил он советника

— Да, — подтвердил генерал. — Если хочешь, можешь справиться у него самого.

— Так и сделаем. Ведь ты все расскажешь нам, граф? — спросил киммериец, устремив тяжелый взгляд на Этельстейна. — Я чувствую, что ты знаешь много интересного: и про немедийского шпиона, и про Тасвела, который пытался убить короля, и даже подозреваю, про смерть своей падчерицы. Я правильно говорю? — рявкнул варвар.

— Я не понимаю, о чем речь… — Этельстейн уже несколько пришел в себя. — Все знают, я верой и правдой служу Его Величеству…

— Да уж, — кивнул Конан. — Служишь, точнее говоря, служил до известного времени, но потом, ты, сын шелудивой овцы, задумал сам стать королем. В этом желании в общем-то нет ничего плохого, — усмехнулся варвар, — но вот меня такой поворот событий не вполне устраивает. Врядли мне понравилось бы лежать пробитым пятью стрелами, как Альгимант, или превратиться в обглоданный скелет, как Тасвел.

По рядам придворных прошел удивленный ропот, но киммериец, взглядом заставил умолкнуть находящихся в зале.

— Но и это еще не все… — Конан прервал свою речь, продолжая смотреть на графа испепеляющим взглядом. — Тебе кажется, будто киммерийцы не способны хотя бы иногда пошевелить мозгами. Но это не совсем так. Раскопать твои гнусные делишки было не так уж и сложно, если постараться как следует. Спасибо Митре, у нас это получилось. Ты думаешь, я не знаю заклинания?

— К-к-какого заклинания? — даже заикнулся от неожиданности Этельстейн.

— А ведь ты попался, гусиный помет! — торжествующе провозгласил король. — Давай, проверим, действует ли оно! Брегант, а ну-ка помоги мне, — Конан с улыбкой повернулся к генералу. — Ты уже носил этот перстень, он не угрожает тебе.

— Нет! — граф непроизвольно дернулся в руках гвардейцев, но тщетно: в Черных Драконах служили дюжие парни.

— Пустите! — извивался Этельстейн. — Меня оклеветали подлые враги! Я ни в чем не виноват!

— Ну, так уж и не виноват! — рассмеялся киммериец. — Чего же ты боишься тогда, падаль? Человечек, которого по твоему приказу зарезали в «Луне и яичнице», успел кое-что нам рассказать.

— Что же? — спросил Этельстейн, все еще надеявшийся, что варвар просто хочет поймать его на слове.

— Еще раз себя выдал, даже не спросил что это за человечек в «Луне и яичнице». — почти ласково отметил Конан. — Твое хваленое хладнокровие сейчас изменило тебе, граф. Ты делаешь ошибки, одну за другой, ублюдок! Так вот слушай. Он рассказал, что надо прикоснуться камнем к человеку и произнести несколько слов… — варвар сделал паузу, наслаждаясь смятением Этельстейна.

В зале было так тихо, что за окном слышен был разговор слуг, убиравших двор.

— Он сказал… — продолжил киммериец, — а, может быть, ты сам нам поведаешь? — обратился он к Этельстейну. — В последний раз спрашиваю!

— Не знаю я ничего, — приосанился граф, все еще надеясь на спасение, — и даже не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну, как хочешь, червь! — презрительно бросил Конан. — Действуй, Брегант! Отомсти этому мерзавцу за сына!

— Чья сила, того и действие! — провозгласил генерал, прикоснувшись перстнем к графу, тщетно пытавшемуся отпрянуть.

Вопль Этельстейна слился с единым возгласом удивления всех, наблюдавших за действом, и тут же синее пламя охватило графа.

Гвардейцы от неожиданности выпустили заговорщика, и он рухнул на пол прямо перед тронным возвышением, корчась от боли. Огонь пожирал его на глазах изумленных придворных, все стояли в молчаливом оцепенении, и только вой графа и треск пламени были слышны в тронном зале. В несколько мгновений все было кончено, и лишь кучка пепла осталась на месте, где совсем недавно находился всесильный нобиль.

— Вот так, — король обвел взглядом зал, — будет с каждым, кто осмелится покуситься на законную власть короля.

Почтительное молчание было ему ответом, лишь граф Просперо не удержался и воскликнул, с досадой хлопнув себя по коленям:

— Хорошенький подарочек преподнесла мне Эриона! Неужели она, мой король, тоже входила в число заговорщиков? Вот уж не ожидал!

— Твоей вины здесь нет, Просперо, — успокоил его киммериец. — И ее, как мне думается, тоже. Вряд ли твоя дама знала, какую страшную силу таит в себе фиолетовый камень. Все, что произошло с перстнем после его кражи из дома Бреганта, дело случая. Но об этом мы еще поговорим после. Паймор! Эй, Паймор, ты что, оглох, бездельник?

Опомнившийся дворецкий, до того стоявший с разинутым от удивления ртом, сделал знак церемониймейстеру, который невозмутимо ждал приказа.

Раздался удар золотого посоха, и зычный голос провозгласил:

— Королевский прием окончен!

— Все таки ты поспешил, мой король, — осмелился заметить Паллантид. — Мы нарочно медлили с предъявлением подозрений к Этельстейну, чтобы его не спугнуть, а теперь вот… Вздернули бы молодчика под потолок, и он живо рассказал бы нам об остальных заговорщиках. Мало ли, остался кто из них…

Он остановился на полуслове. Сквозь распахнутое окно донеслись слова солдатской песни:

Киммериец подошел к окну и выглянул наружу. Пара десятков человек, одетых в мундиры Черных Драконов, маршировали под командой кривоногого сотника, во все глотки горланя задиристую песню.

Это был походный марш гвардейцев, и начинался он с того, что неплохо бы взять с собой в поход женушек, однако постепенно, куплет за куплетом, приводящий солдат к несколько иному решению.

— Новобранцы! — Паллантид тоже подошел к окну. — Сколько солдат мы потеряли в битве с собаками из Офира и Кофа! И все-таки мы разгромили их наголову. У меня до сих пор стоит перед глазами, как ты одним ударом снес голову мерзавцу Страбонусу. Ничего, ребята, я вижу, бравые. Малер быстро сделает из них хороших солдат.

— Чего же мне бояться при таких-то охранниках? — прикрывая окно, серьезно заметил король. — А потом, знаешь ли, — теперь в его глазах мелькнула усмешка, — все хорошо в королевской жизни, но маленькая опасность все-таки должна оставаться. Совсем небольшая, — киммериец сдвинул большой и указательный палец и поднес к лицу Паллантида. — Вот такая. Иначе можно закиснуть. Как говорил много лет назад и бытность мою в Шадизаре мой приятель Ловкач Ши Шелам, для того и волк в лесу, чтобы у зайца от безделья ноги не отсохли.

— Ну, раз ты так считаешь… — без особой уверенности согласился глава Черных Драконов. — Ты король, тебе виднее.

— Должно быть в жизни разнообразие, ну хоть чуть-чуть, — убежденно сказал Конан. — Маленькая опасность, например. Привычка, наверное, у меня к чему-то такому… — киммериец пощелкал пальцами, отыскивая нужное слово, — к острому, что ли, — рассмеялся он.

Как бы подтверждая его слова, осенний ветер вновь распахнул окно, за которым солдатские глотки в этот момент дружно гаркнули:

WWW.CIMMERIA.RU