Осколки Протокола. Контур забвения

Эпилог

Я сидел на крыше панельной двенадцатиэтажки, отхлебывал из фляги со спиртом, закусывал гречкой из саморазогревающегося пакета и задумчиво смотрел на станцию Эдема, весело полыхающую в паре километров к северу. Грохнуло знатно, даже пара ближайших к станции домов рассыпалась, окончательно превратившись в горы строительного мусора. Если бы я не успел к тому моменту свалить подальше… Хотя чего теперь думать? Успел — и хорошо.

Из плохих новостей было то, что мне так и не удалось вернуть память, а еще я теперь был целью номер один во всех черных списках Эдема, и с этого момента каждый захудалый сборщик, встретившийся на пути, будет пытаться меня убить. Впрочем… Как будто бы ничего и не поменялось. За небольшими исключениями.

Теперь я был здоров, полон сил и готов к действиям. К каким? Тут, конечно, вопрос…

Раньше я думал, что на станции Эдема получу ответы на все вопросы, на деле же лишь получил пачку новых. И, пожалуй, главным из них был тот, который я получил последним. Кто, мать его, запихал в меня вирус, уничтоживший станцию?

Симба привел очень хорошую аналогию: мина, установленная на неизвлечение. Кто-то явно очень не хотел, чтобы Эдем покопался у меня в памяти. Или… Наоборот ожидал, что он это сделает? Как много вопросов, как мало ответов…

Точно я знал только одно: к машинам за ответами я больше не сунусь. Хватит. Один раз попробовал, мне не понравилось. Попробуем развернуться в другую сторону. К людям. Хотя у них тоже приколов хватает. Вспомнить, хотя бы, реакцию Серого, несшего какую-то чушь. Но это, на самом деле, мелочи. С людьми проще. Я хотя бы понимаю, как у них мышление работает. В отличие от машин.

Я сделал еще один глоток, закрутил пробку, смял опустевший пакет и отправил его в полет с крыши. Потом подтянул к себе рюкзак, достал из него рацию и повертел в руках. Подумал, и щелкнул кнопкой включения.

Когда из динамика раздался голос, я даже вздрогнул от неожиданности.

— … повторяю — нас обложили мутанты, сами не выберемся, нужна помощь! — буквально надрывался мужской голос.

— Помощи не будет, Гром. Справляйтесь сами, — послышался второй, усталый и спокойный. — В районе повышенная активность, жестянки возбудились после взрыва станции, мы засветим базу. Постарайтесь продержаться, пока все не успокоится.

— Да какой продержаться? — первый мужчина почти кричал. — Нам тут край!

— Хватит орать в эфире, Гром. Привлекаешь внимание. Как только все утихнет — придем. Конец связи, — отрезал второй голос и исчез из эфира.

— Ублюдок, — прохрипела рация, и затихла.

Я вскинул брови. Интересно девки пляшут… На ловца и зверь бежит?

— Симба, ты можешь утсановить, откуда велась передача? — обратился я к ассистенту.

— Ответ утвердительный. Отмечаю на карте, — отозвался ассистент, и в интерфейсе тут же вспыхнула новая точка. Я прикинул на глаз — километра два, не больше. Что ж. Кажется, нам туда надо…

— Ну что, Симба, — проговорил я, вставая и надевая рюкзак. — Пойдем, попробуем завести новых друзей?

— Прогноз негативный, — тут же отозвался Симба. — Высока вероятность враждебных действий. Считаю риск неоправданным.

— Какой же ты все-таки зануда, — хмыкнул я, поправил ремень винтовки и спрыгнул в пролом в крыше.

Сотни метров бетона и бронированных плит скрывали этот зал от мертвого, изъеденного радиацией мира. Воздух здесь был прохладным, сухим и дорогим — так пахнет не просто фильтрованная вентиляция, так пахнут власть и деньги, пережившие конец света.

Зал походил скорее на подземный дворец, чем на рабочее помещение: высокие арочные потолки, отделанные матовым металлом; панели из черного стекла, в которых отражались мягкие огни встроенных светильников; плавные линии стен, украшенные рельефными эмблемами корпорации…

В центре зала, у огромного панорамного экрана, стоял высокий, худощавый мужчина в черном пиджаке с удлиненными полами и воротником-стойкой. Выбритые виски серебрились сединой, хищный профиль — будто выточен из камня, взгляд — тяжелый, пронизывающий… В руках он держал тонкий планшет, сжимая его так, что миниатюрное устройство едва не хрустело.

Перед ним, не поднимая глаз, стоял инженер в сером комбинезоне GenTek. Взмокшая, несмотря на прохладу кондиционированного зала, шея и бегающий взгляд явственно говорили о том, что находиться здесь ему было, мягко говоря, некомфортно.

— Итак, мы снова потеряли станцию. Третью за четыре недели. Объясни мне, как это возможно? — мужчина говорил тихо, и, будто бы даже спокойно, но за этим спокойным тоном ощущались напряжение и угроза.

— Сработал аварийный протокол. Станция самоуничтожилась, — почти шепотом ответил инженер.

— Ты же мне лично доказывал, что резервное ядро инкапсулировано! — седой повысил голос. — Что вирус никак не может туда проникнуть, что ядро потребуется запускать вручную…

— Его и запустили… — на бедного инженера было страшно смотреть.

— И кто же это сделал, позволь поинтересоваться? Безмозглые киборги? — голос седого сочился сарказмом.

— Господин Кудасов… Мы… Это Эдем, — инженер отвел взгляд.

— Что Эдем? Ты можешь нормально объяснить, что произошло, или ты разучился разговаривать?

— Эдем направил на станцию новый юнит с задачей восстановить сигнал и синхронизировать станцию. Но в процессе что-то пошло не так, и произошло вирусное заражение резервного ядра. Согласно протоколу, чтобы обезопасить от заражения остальную сеть, станция самоликвидировалась, — набравшись смелости, выпалил на одном дыхании инженер.

— Прекрасно. Просто прекрасно — тот, кого назвали Кудасовым, вздохнул. — Допустим. И что это за юнит такой способный?

— Согласно логам… Согласно логам, это объект 348−15, — едва дыша, выдавил из себя инженер.

— Что-о-о-??? — выдержка все-таки изменила Кудасову, и он сорвался на крик. Планшет в его руках жалобно скрипнул и треснул. — И я узнаю об этом только сейчас???

— Но… Вы же знаете… Эдем нам не отчитывается…

— Знаю!!! — Кудасов гаркнул так, что бокал из тонкого стекла, стоявший на столе, возмущенно завибрировал. — Прекрасно знаю! Знаю, что лучшие, драть их, умы, не могут справиться с компьютерной, драть ее, программой! Знаю, что эта долбанная, драть ее, программа, вертит ими, словно они ее обслуживающий персонал! Хорошо хоть не заставляет поклоны бить и на «вы» к себе обращаться! Пока не заставляет…

Кудасов швырнул сломанный планшет в урну и заговорил спокойнее. Вот только от этого спокойного тона бедный инженер пошел красными пятнами. Он слишком хорошо знал, что за ним скрывается.

— Вы меня уверяли, что 348−15 мертв. Получается, что это не так?

— Получается, что так, — инженер кивнул. — Мы были уверены… Мы опознали его, анализ ДНК дал положительный результат…

— И тем не менее, он снова здесь. И снова пакостит, — Кудасов тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я не понимаю, как так вышло, господин Кудасов, — вскинувшись, быстро затараторил инженер. — На этот раз осечки не будет. Объект назначен приоритетной целью для ликвидации. Новая директива уже отправлена на все ретрансляторы…

— Ликвидация? — голос мужчины стал холодным, как жидкий азот. — Ты… идиот?

Он шагнул ближе, и инженер инстинктивно отшатнулся, будто от хищника.

— Отмени приказ. Немедленно.

— Но… Но мы только раскатали свежее обновление… — инженер выглядел искренне растерянным.

— Значит, накатите еще одно, — в голосе Кудасова лязгнула сталь. — Неужели мне нужно учить вас работать?

Инженер торопливо кивнул, пятясь к двери. Кудасов жестом остановил его.

— Живым. — отчеканил он. — 348−15 нужен мне живым. Передай это всем, кто отвечает за исполнение. И своему гребаному Эдему это растолкуйте! Еще одна ошибка — и ты отправишься дежурить на мясную станцию! Ты меня понял?

Инженер сглотнул, несколько раз кивнул и почти бегом выскочил из зала.

Оставшись в одиночестве, Кудасов подошел к столу, налил себе вина в бокал, и, зажав высокую ножку между пальцами, подошел к панорамному экрану. Камера, установленная где-то на верхних ярусах разрушенной башни, продолжала транслировать вид на Москву — мертвую, утонувшую в вечных сумерках, со скелетами небоскребов и вспышками пожаров на горизонте.

Он отхлебнул из бокала и тяжело вздохнул.

Как же сложно работать с идиотами… И с идеалистами тоже.

Ну, ничего. Если все пойдет, как надо, триста сорок восемь, драть его, пятнадцать, проклятый Антей, ручная собачка покойного Плесецкого, скоро будет в его руках. А вместе с ним… Вместе с ним у него в руках окажется ключ ко всему. И, в первую очередь — к долбанному взбесившемуся Эдему…

И уж он, Кудасов, точно знает, как этим ключом воспользоваться правильно.