Конец начала

VII

- Это глупо, Оскар.

В голосе Сьюзи Хиггинс звучала неподдельная тревога.

- Тебя и самого убьют, и у всех, кто рядом с тобой, появятся проблемы.

- И что же тревожит тебя сильнее? - поинтересовался Оскар ван дер Кёрк.

- Если думаешь, что мне хочется, чтобы япошки за мной следили, то ты - сумасшедший.

Сьюзи всегда была горячей девушкой.

Оскар даже не мог с уверенностью сказать, что Чарли что-то натворил. Этого он не знал. По словам полицейского сержанта в Гонолулу, япошки считали, что натворил. Кэмпэйтай... Чем чаще он повторял это название про себя, тем страшнее оно звучало. Явятся ли они к нему домой посреди ночи, как это делает гестапо?

- Я просто хочу немного поделиться рыбой, - сказал Оскар. - Нынче еда ценится выше денег.

- Ты с япошками даже поговорить не сможешь, - сказала Сьюзи, что было, в общем-то, правдой. - Как ты собираешься добиваться от них того, что тебе надо? Они даже не поймут, что ты им говоришь.

Оскар потёр большим и указательным пальцами, словно считал деньги. Как изобразить ловлю рыбы, он не знал. Да и никто не знал.

- Я разберусь, - сказал он чуть более уверенно, чем сам считал. - К тому же, на местах, как правило, сидят местные клерки. Кто-нибудь меня поймёт. Когда пытаешься что-нибудь кому-нибудь вручить, тебя обычно неплохо понимают.

С этим не стала спорить даже Сьюзи.

- Ты только проблем себе наживёшь.

- То же самое ты говорила, когда я ходил в полицию, - напомнил ей Оскар.

Его слова её не впечатлили.

- Ладно, тогда тебе повезло. С чего ты решил, что тебе повезет дважды?

Весьма справедливый вопрос, вынужден был признать Оскар. Он не нашёл ничего лучше, чем сказать:

- Эй, детка, мне всегда везёт. Ты же со мной.

Сьюзи покраснела. С тех пор, как вторжение Японии оставило её на Гавайях, она сильно загорела, однако, румянец, всё же, был заметен.

- Оскар, блин, ну зачем такое говорить? - зло сказала она.

- Может, я серьёзно?

Она покраснела ещё сильнее. Затем, она вскочила и убежала в крошечную ванную. Какое-то время она просидела там, а когда вышла, её лицо оставалось красным. В глазах горел подозрительный огонёк. Она поманила Оскара пальцем - точно так же его звала мать, когда ему было четыре года.

- А, знаешь, это забавно.

- Что именно?

Чем бы Сьюзи там ни занималась, не смеялась она точно.

- Когда я увидела тебя впервые, ещё до того, как ты меня коснулся и начал учить сёрфингу, я уже знала, что пересплю с тобой, - ответила она. - Мне хотелось как можно быстрее избавиться от вкуса Рика во рту.

Рик - это её бывший муж, расставание с которым она и хотела отпраздновать на Гавайях. Сьюзи снова поманила его пальцем.

- И только попробуй что-нибудь сказать о вкусе себя во рту.

- Я? Я вообще молчу, - насколько мог невинно произнёс Оскар. Живя в тропическом раю, он переспал со множеством женщин. Это было одной из положительных сторон работы инструктором по сёрфингу.

- О, нет, ты сказал. Сказал что-то приятное. Переспать с тобой несложно. Самое сложное это то, что я, возможно...

- Возможно, что?

- Возможно, я влюбилась в тебя, - тихо закончила она.

- Ох.

Оскар подошёл к ней и обнял.

- Знаешь, что, малыш? Возможно, я тоже в тебя влюбился. А, знаешь, что ещё? Наверное, прежде чем что-то делать, нам стоит подождать и посмотреть, что будет дальше. Если окажется, что япошки победили и удержали этот остров, значит, мы будем знать, где оказались. Если же, американцы вернутся и отобьют Гавайи обратно, тогда мы тоже будем знать, где находимся. Сейчас же вокруг полный бардак. Как нам строить планы, если мы даже не знаем, что именно нужно планировать?

Он поцеловал её, а затем сказал:

- Я должен, милая. Всем плевать на Чарли, а он, ведь, мой друг.

Сьюзи глубоко вздохнула. Если бы она сказала "Если бы ты меня любил...", то возникли бы сложности. Ещё несколько месяцев назад она так и сказала бы. Однако сейчас она сказала иначе:

- Я не вправе тебя отговаривать, правда?

- Неа.

- Тогда, буду ждать твоего возвращения.

На этот раз она не стала манить его пальцем - она ткнула им его в ребро.

- А теперь, полагаю, ты ждёшь какого-то веселья. Ждёшь, ведь? А? Ждёшь? - И снова ткнула его пальцем.

- Кто? Я? - спросил Оскар, словно, ни о чём подобном не думал. Сьюзи рассмеялась, видимо, заметила его уловку. Той же ночью они страстно наслаждались обществом друг друга. Спал Оскар крепко.

Утром он отправился в Гонолулу Хале. Жизнь продолжалась даже под властью японцев. Люди женились. Продавали и покупали недвижимость. Платили за неё налоги. Получали торговые лицензии. Судились друг с другом. Большинство клерков, работавших на Американские Гавайские территории, продолжали работать и на Японское Королевство Гавайи.

Впрочем, появился и новый отдел. Над его дверью висела табличка: "ОСОБЫЕ СЛУЧАИ". Она, конечно, не означала "Оставь надежду, всяк сюда входящий", но смысл был примерно тем же. Несколько человек, стоявших в других, более безопасных очередях, уставились на входящего Оскара. Маленькая пожилая женщина, хапа - гавайка, а, возможно, полугавайка-полукитаянка, перекрестилась.

Сидевший за столом клерк тех же кровей, поднял взгляд от бумаг. На дощечке значилось имя: "Альфред Чои". Он изо всех сил старался показать, что удивить его нечем.

- Да? Чего желаете?

- У меня есть приятель, которого, эм, арестовали. Я не считаю, что он что-то натворил, поэтому хочу помочь его вытащить, - сказал Оскар.

- Обратитесь в полицию, или к адвокату, - ответил Альфред Чои.

Оскар печально помотал головой. Чои посмотрел на него так, словно дверь не открывалась, и через неё никто не входил.

- Этот человек, этот "друг", - последнее слово он произнес, словно какое-то ругательство, - имел какое-то отношение к оккупационным властям?

- Ага, - признал Оскар, ещё более печально, чем до этого мотал головой.

- Назовите его имя.

- Чарли Каапу.

Оскар подумал, что сейчас Чои нажмёт потайную кнопку и в комнату ворвётся десяток сотрудников кэмпэйтай с пистолетами и самурайскими мечами наперевес. Ничего подобного не произошло. Клерк поднялся, подошёл к четырёхстворчатому шкафу, стоявшему метрах в трёх от него, и около минуты изучал содержимое третьей створки.

Когда он вернулся, его лицо было мрачным.

- Вы ничем ему не поможете, - сказал он. - Я ничем ему не помогу. Никто не поможет. Им занимаются оккупационные власти.

- Он, что, мёртв?

Оскар не хотел даже думать об этом, не то, что произносить вслух.

Альфред Чои помотал головой.

- Пока нет, - ответил он и его слова не сулили ничего хорошего.

Возможно, он пытался на что-то намекнуть. Оскар на это надеялся - всяко лучше альтернативы. С осторожностью подбирая слова, он сказал:

- Я ловлю много рыбы, больше, чем нужно мне самому.

- Благодарю, мне хватает еды, - ответил на это Чои. - Я мог бы взять вашу рыбу и наколоть вас, - сленговое словцо он подобрал сознательно. - Однако еды мне хватает, и я вам прямо скажу: я ничем не могу помочь вашему другу. Никто не может. Его дело пау.

Гавайское слово, означавшее "решено", было в ходу среди местных, но ещё никогда оно не звучало столь фатально.

- Могу я переговорить с кем-то ещё? - спросил Оскар.

- Хотите, чтобы с вами начала говорить кэмпэйтай? - в голосе Альфреда Чои звучало искреннее любопытство, как будто ему было совершенно наплевать, что будет дальше. Скорее всего, так и было. Его этот вопрос вообще не касался.

- Наверное, нет, - быстро ответил Оскар.

- Вот и мне кажется, что нет. Это разумно.

Клерк указал на дверь.

- Выйдите через ту же дверь, через которую вошли.

Оскар вышел. Несколько человек, стоявших в коридоре, с удивлением смотрели, как из двери "ОСОБЫЕ СЛУЧАИ" кто-то выходил. Оскар решил, что сделал для Чарли Каапу всё возможное. Ему очень хотелось узнать, что же такое натворил Чарли, или в чём его обвиняли япошки. Ещё ему очень хотелось знать, что его ждёт дальше.

Последние несколько дней воспоминание о полусырой-полугорелой кабанятине оставалось для Джима Петерсона лишь воспоминанием. Он снова вернулся к скудному пайку долины Калихи, работая каждый день до упаду.

Он стоял под дождём на утренней перекличке. Разумеется, япошки, которые вели пересчёт, стояли под зонтами. А пленные? Смешно даже думать. Петерсон надеялся, что перекличка пройдёт гладко. Если нет, япошки, скорее всего, погонят их на работу без завтрака. Пленные дохнут? И что? Работа стоит? Катастрофа!

Всё шло вроде бы гладко, когда на юго-западе началось какое-то движение. Япошки надёжно оградили периметр. И всё равно, так или иначе, кто-нибудь из вконец отчаявшихся пленных пытался его прорвать. Тех, кто сбегал, ловили. На их примере остальным преподавали урок. Демонстрация кровавых пыток лишь добавляла к ночным кошмарам Джима Петерсона ещё один.

В этот раз вели не беглеца. На этот раз в этот ад привели новых проклятых. Вместе с остальными страдальцами, Петерсон смотрел на новичков.

- Это не солдаты, - сказал кто-то позади, за пеленой дождя.

Этот парень оказался прав. Одеты они были не в изодранный хаки или синюю флотскую форму, а в изодранные джинсы и цветастые футболки. Несмотря на то, что это гражданские, обходились с ними точно так же. Они были побиты, измучены, уставшие. Несколько человек хромали. У большинства рты были в крови. Во рту у них зияли дыры от недавно выдранных или выбитых зубов.

Один из конвоировавших их япошек, по неведомой причине ударил прикладом по голове какого-то полугавайца. Парень споткнулся, застонал, но остался на ногах. Петерсон решил, что таким ударом можно было свалить и слона. Если бы он упал, япошки забили бы его до смерти. В этом месте собрались самые невезучие заключённые.

Кто-то неподалёку пробормотал:

- Какие же они все жирные.

Эти люди были не совсем толстыми. Даже японская охрана, за исключением парочки типов, не была толстой. Однако на них было больше мяса, чем на грязных заросших скелетах, что трудились в долине Калихи.

Пока новоприбывших передавали в руки охраны лагеря, повсюду стояла оживленная японская речь. Охранники были так же рады новеньким, как домохозяйка радуется марширующим по кухне мышам.

Петерсон мог понять, как минимум, одну причину, почему.

- Вот теперь перекличка пойдёт по пизде... - мрачно произнес он. Несколько человек, стоявших рядом, застонали. На них посмотрел охранник. Предполагалось, что они не должны издавать ни звука. После продолжительного, достойного фильма про бандитов, взгляда, япошка отвернулся.

Благодаря какому-то маленькому чуду, вновь прибывшие практически не испортили перекличку. Вставляя в свою речь окрики на английском, япошки построили их в колонны по десять человек. Так охранникам было проще их посчитать. Затем они вернулись к пересчёту тех, кто уже находился в лагере. Чтобы удовлетвориться, им оказалось достаточно посчитать их всего лишь дважды.

На завтрак, в итоге, оставалось минут пятнадцать. Для япошек даже пятнадцать минут - это слишком долго. Не обращая внимания на стоны и ругань пленных, они погнали их на строительство туннеля. Ругань и стоны мало чего стоили против сытых людей, штыков и боевых патронов.

Новичков тоже погнали на работу. Новички не жаловались. Они не знали, что пропустили завтрак. Не знали они и о том, куда, собственно говоря, их ведут.

- Интересно, за каким хером их сюда притащили, - заметил Петерсон.

- Наверное, натворили что-то, - ответил Горди Брэддон. Немного подумав, он добавил: - Это первые гражданские, кого сюда прислали. Япошки определенно хотят их уморить.

- Ага, как и нас, - сказал Петерсон.

Брэддон кивнул.

- И что мы будем здесь делать? - спросил тот самый полугаваец, которого ударили прикладом.

По его лицу текла кровь вперемежку с дождевой водой. Если он об этом знал, то не обращал внимания.

- Рыть туннель через горы.

Петерсону вдруг начало нравиться спокойствие новичка. Он представился и протянул руку.

- Джим, - повторил новенький. - А я Чарли. Чарли Каапу.

Рукопожатие у него оказалось крепким. Да и с чего ему таким не быть? Бери-бери не выжимал из него все силы. По крайней мере, пока. Начнёт, если он проживёт здесь достаточно долго.

- Что ты такого натворил, что тебя настолько возлюбили и отправили в этот райский уголок? - спросил Петерсон.

- Возлюбил, - ответил Чарли и рассмеялся.

Смеялся он от души, так смеются люди, которых никогда не били, или, те, кто и подумать о таком не мог.

- Сказали, я шпионил на Америку, - сказал он.

- Да, ну? А ты шпионил?

Это спросил не Петерсон, а парень по имени Сеймур Харпер. Не только Петерсон подозревал, что он стучал япошкам, хотя доказательств тому ещё ни у кого не было.

Пара человек закашлялась. Так они предупреждали новичка о грозящих неприятностях. Однако Чарли Каапу все эти уловки оказались без надобности. Он помотал головой, а затем ухмыльнулся.

- Блин, нет, - ответил он. - Просто подружка одного японского майора решила, что я в койке лучше него.

Он снова самодовольно рассмеялся.

- Знаете, хуи у япошек просто крошечные. Однажды она на него рассердилась и всё рассказала, а этот пидор уже взялся за меня. Ну, или копам приказал.

Горди Брэддон сказал:

- В отличие от нас, ты отлично повеселился.

Петерсон кивнул. Затем улыбнулся, а улыбался он нечасто, по крайней мере, в долине Калихи.

Чарли тоже улыбался, что явственно говорило о причинах его попадания сюда.

- И как мы будем рыть этот сраный туннель?

Они уже подходили к последнему повороту к месту работ. Джунгли уже не скрывали отрытый кусок туннеля и скудный инструментарий. Под дождём инструмент мог проржаветь, но япошкам плевать. Если он сломается, у них появится лишнее оправдание отыграться на пленном. Петерсон указал на кирки, лопаты и ломы.

- Добро пожаловать на Чёртов остров образца 1943 года, Чарли.

- Ого.

Полугаваец мелодичным баритоном запел "Ду-ду-ду. Ду-ду-ду. На работу я иду". Петерсон смотрел "Белоснежку" - а кто не смотрел? - но пения здесь он прежде не слышал.

Света от факелов и керосинок внутри туннеля едва хватало для работы. Раньше там стоял свечи и лампы, работавшие от пальмового масла или чего-то подобного. Пленные их украли, сожрали жир и выпили масло.

- Ты работа!

Если япошка и знал английский, его словарный запас ограничивался этими словами. Эти слова сержант подтверждал взмахом бамбуковой палки. Время от времени, он охаживал ею кого-нибудь, но новичкам доставалось сильнее и чаще.

Тихим голосом Петерсон произнес:

- Мы не работаем быстрее, чем нужно.

Тень Чарли Каапу кивнула, дёрнулась и склонилась над базальтовой породой горы.

- Да, хуху, Джим, - сказал он. - Я понял.

Однако и он сам, и другие новички, сделали больше работы, чем все те, кто находился тут давно вместе взятые. Дело не в том, что они старались, Джим Петерсон понимал, что до них дошло, что особо напирать не нужно. Как бы они ни относились к япошкам, иначе они просто не могли. По сравнению с тощими, измученными военнопленными, новички казались Чарльзами Атласами*. Разумеется, человек с нормальными мышцами будет работать активнее, чем тот, у кого остались только кожа да кости, причём, буквально.

Спустя вечность, их смена закончилась. Чарли Каапу получил ещё пару раз за то, что, по мнению надзирателей, работал не слишком активно.

- Ты неплохо держишься, - сказал ему Петерсон, когда они шли обратно навстречу скудному ужину.

- Да, ну? И когда я стану таким же, как ты? - спросил Чарли.

Ответа Петерсон не знал, но он был уверен, что долго ждать не придётся.

Коммандер Мицуо Футида ехал на велосипеде по Гонолулу в сопровождении пары рослых петти-офицеров. Эти петти-офицеры выполняли при нём роль не телохранителей, а, скорее тех, кто идёт впереди и кричит: "Разойдись!", очищая дорогу. В другом месте коммандер воспользовался бы машиной с водителем, и тот бы жал на клаксон. Путешествие здесь на велосипеде явственно свидетельствовало о нехватке топлива в Гонолулу.

Немного покатавшись, Футида остановился у здания, где работал Минору Гэнда. Затормозил он так резко, что заднее колесо занесло вбок.

- Ждать здесь, - приказал он петти-офицерам. - Я ненадолго.

Те кивнули и отсалютовали.

Футида взбежал по лестнице к кабинету Гэнды, но быстро спустился обратно. В этот момент молодой офицер сказал ему:

- Прошу простить, коммандер-сан, но этим утром коммандер ещё не приходил. Он отправился во дворец Иолани.

- Дзакенайо! - прорычал Футида.

Не проронив больше ни слова, он развернулся, было, уходить, когда офицер добавил:

- Господин, можете позвонить ему по телефону.

- Лучше увижусь с ним лично, - ответил на это Футида.

Если бы он хотел поговорить с Гэндой по телефону, то сделал бы это, не выезжая из Перл Харбора. Некоторые вещи весьма опасно доверять телефонным проводам. Или младшим офицерам. Молодой лейтенант приподнял бровь. Когда Футида не обратил на него внимания, он вздохнул и вернулся к своим занятиям.

- Это было слишком быстро, господин, - заметил один из петти-офицеров, когда Футида вышел из здания.

- Потому что мы ещё не закончили, - ответил на это коммандер. - Гэнды-сана здесь нет. Возвращаемся на запад, во дворец Иолани. Будьте так любезны, продолжайте расчищать мне дорогу.

- Есть, господин, - хором ответили подчинённые. Если в их голосах слышалось безропотное подчинение, то так оно и было. А какой у них был выбор? Никакого. Они понимали это не хуже Футиды. Они уселись на велосипеды и снова начали кричать "Разойдись!". По крайней мере, это забавно. Судя по тому, как разбегались по сторонам гражданские, становилось понятно, кто здесь победитель.

У дворца Футида вновь остановился. Когда он подбежал к подножию лестницы, стоявшие там здоровенные гавайские солдаты, вытянулись по струнке и отсалютовали. Точно так же поступили японские солдаты на вершине лестницы. Коммандер на мгновение остановился возле них и спросил:

- Где коммандер Гэнда?

Те переглянулись с непонятными выражениями лиц. После продолжительной паузы, сержант спросил:

- Это срочно, господин?

- Можешь бошку свою поставить, насколько срочно! - воскликнул Футида. - Пришёл бы я сюда, если бы не было?

Сержант флегматично пожал плечами.

- Откуда ж знать-то, господин? Вы найдёте господина коммандера в подвале.

- В подвале? - удивленно переспросил Футида.

Японские солдаты дружно кивнули. Футида предполагал, что Гэнда пришёл сюда для разговора с генералом Ямаситой, чей кабинет располагался на втором этаже. Кабинетом в подвале пользовался адмирал Ямамото, но командующий Объединенным флотом давно отбыл в Японию.

Что ещё больше раздражало, так это то, что парадный вход не был оборудован спуском в подвал. Пылающему от ярости Футиде пришлось спуститься, вновь пройти мимо гавайских гвардейцев и обойти дворец вокруг. Какого чёрта Гэнда там забыл? И где именно в подвале он находится? Этого сержант ему не сообщил.

Несколькими помещениями в подвале пользовались гавайские бюрократы. Футида промчался мимо них. Люди с коричневой и белой кожей посмотрели ему вслед. С тех пор как адмирал Ямамото уехал, японские офицеры стали здесь редкостью. Футида заглядывал в открытые кабинеты, но Гэнды нигде не видел.

Всё ещё злясь, он распахнул запертую дверь, и на него едва не свалилась целая гора швабр и мётел. Американцы называли такие помещения "шкаф Фибера МакГи". Футиде казалось, это выражение пришло из радиопостановки*.

Он прошёл дальше по коридору и подёргал другую закрытую дверь. На этот раз он был вознаграждён дуновением запаха духов, сдавленным женским стоном и приглушенной руганью. Он спешно закрыл дверь, однако, никуда не ушёл - ругались там по-японски.

"Может, ошибся" - подумал коммандер. Не ошибся. Через пару минут из тесного тёмного помещения, спешно поправляя форму, вышел коммандер Гэнда. Он выглядел раздражённым.

- Это может потерпеть, пока я вернусь в кабинет? - зло произнес он.

- Потерпит, пока мы отсюда не выйдем, - ответил ему Футида, затем также раздражённо добавил: - Если хотите спать со служанками, зачем делать это прямо во время службы?

Пока они не вышли из дворца Иолани, Гэнда ничего ему не ответил. Но, даже, оказавшись снаружи, он махнул, подошедшим было петти-офицерам, держаться подальше, и лишь затем сказал:

- Я сплю не со служанкой. Я сплю с королевой Синтией.

- Господи Иисусе!

Футида время от времени раздумывал обратиться в христианскую веру. Но дальше мыслей это пока не заходило. Многие японцы, ведущие себя на западный манер, регулярно употребляли это выражение.

- Вы - мой друг. И, я надеюсь, будете держать рот на замке. Если не станете, жизнь для вас может, несколько... усложниться, - сказал Гэнда, ещё преуменьшая действительность.

Оккупация островов - это одно. Оккупация брачного ложа короля Стэнли Лаануи - уже совсем другое. Футида и представить до этого не мог, насколько жалкой и фальшивой выглядела восстановленная королевская власть. Не успел он выразить весь обуявший его ужас, как Гэнда спросил:

- Ну и с какими же новостями вы меня тут выследили? Во имя Императора, это должно быть очень важно.

Эти слова вернули его от гипотетических размышлений к реальности. Прежде чем ответить, он ещё раз убедился, что петти-офицеры их не слышат.

- Пару часов назад американцы положили две торпеды в "Дзуйкаку".

- Что? Невозможно! - воскликнул Гэнда.

Футида печально помотал головой.

Гэнда продолжил более спокойным голосом:

- Это ужасно!

На это Футида лишь кивнул.

- Как это случилось? Его потопили? - спросил Гэнда.

- Как? Никто не знает, как. Они уже подходили к Оаху, как ба-бах! - ответил Футида. - Вряд ли корабль утонет - хода он не потерял, да и насосы работают. Но и выйти против американцев вместе с "Акаги" и "Сёкаку" он не сможет. Сейчас они спешно ковыляют в Перл Харбор на экстренный ремонт и, видимо, придётся вернуться обратно в Японию.

- Как американцам удалось их выследить и подойти так близко?

Спрашивал Гэнда не у Футиды, а, скорее, у безразличного ко всему мира.

Футида лишь пожал плечами.

- Просто повезло. Сигата га наи.

- Разумеется, ничем тут уже не поможешь. Если бы можно было, этого бы не случилось. Но, я вам вот, что скажу, Футида-сан: не удивлюсь, если американцы сумели разгадать наши шифры.

- Что?

Эти слова шокировали Футиду посильнее интрижки Гэнды с королевой Синтией Лаануи.

- Что за глупости! Все знают, что наши шифры разгадать невозможно.

- Ну, да, - признал Гэнда, дабы успокоить товарища. - Но новости, конечно, жуткие. "Дзуйкаку"! Как бы он нам пригодился. Американцы, ведь, готовятся к очередной битве. И с каждым днём, это становится всё яснее.

- Мы можем запускать самолёты с наземных аэродромов... - начал Футида.

Гэнда был весьма невысоким человеком, к тому же, всегда оставался вежливым. Однако сейчас выражение его лица остановило Футиду.

- Нам это поможет лишь в случае поражения в сражении на море. А я не хочу проигрывать на море. Полагаю, мы уже уведомили Токио, что нам нужно больше авианосцев?

- О, да, - ответил Футида. - Только, станут ли в Токио нас слушать - другой вопрос. Там только и делают, что ноют об ограниченных ресурсах.

- Если мы потеряем Гавайи, ресурсов станет ещё меньше, - бросил Гэнда. - Разве они сами этого не видят?

- Нам нужно больше авианосцев. Нам нужно больше опытных пилотов, - сказал Футида. - Судя по всему, во всём этом американцы весьма преуспевают. Почему же мы не можем?

- Адмирал Ямамото всегда говорил, что соревноваться с ними мы не сможем. Именно поэтому мы сделали такую большую ставку на этот захват - дабы лишить их возможности выйти вперед. Но, видимо, им это удастся. Только времени потребуется больше.

Футида невольно посмотрел на северо-восток.

- И что же нам делать?

- Всё, что сможем. А, что нам остаётся?

- Вы ведь делаете с королевой всё, что можете, да?

Когда Футида задумывался о подобных вещах, мысли о, по-настоящему, серьезных делах, угрожающих японскому присутствию на Гавайях, отходили на второй план.

- Всё несколько иначе, - ответил Гэнда с несколько большим смущением, нежели ожидал Футида. - Она очень милая, а её муж совершенно её не понимает.

Разве мужчины, спящие с чужими жёнами, не всегда говорят одно и то же? Футида не был уверен, что поступит правильно, если скажет об этом Гэнде. Сомневаясь в этом, он оставил мысли о "рогатом" короле Стэнли. В его голове звучал зов долга.

- Нужно как можно быстрее доставить вас в Перл Харбор.

Коммандер Гэнда тяжело вздохнул.

- Полагаю, что да. Вы явились сюда ко мне лично, чтобы не пользоваться ни телефоном, ни радио?

- Хаи, - кивнул Футида.

- Разумно. И безопасно. Об этом всё равно узнают. Дурные вести всегда распространяются быстро. Но, так мы, хоть немного их задержим. Нужно выступить со своими новостями, возможно, даже реально хорошими.

- Адмирал Каку тоже так решил, - сказал Футида и повернулся к петти-офицерам. - Окано!

- Да, господин?

Молодой человек немедленно вытянулся.

- Отдашь свой велосипед коммандеру Гэнде. Ему нужно срочно отправляться в Перл Харбор.

Окано кивнул и отсалютовал. А что ещё ему оставалось? Футида продолжал:

- Поищи себе транспорт у гражданских. Не найдёшь - иди пешком.

- Он может поехать со мной, господин, - сказал другой петти-офицер. - Я не против.

Выглядеть будет не очень достойно, но Футида не стал спорить.

- Ладно. Так и действуйте, - сказал он. - И, поживее!

Энсин Джо Кросетти добавил двигателю истребителя оборотов. "F6F Хеллкэт" отозвался, словно ангел взмахнул крыльями. По лицу Джо медленно растекалась ухмылка.

- Ого! - воскликнул он.

Джо уже доводилось летать на "Уайлдкэте". "F4F" безнадёжно проигрывали "Зеро". Да, они лучше выходили из пике и лучше держали удар, но состязаться с вражескими истребителями в реальном бою они не могли. "Хеллкэт" же... "Хеллкэт" стал огромным шагом вперёд.

Он намного быстрее "Уайлдкэта", он лучше набирает высоту, потому что у него более мощный двигатель. Он крепче старой модели.

И главное, этот самолёт принадлежал ему, Джо. Времени, чтобы привыкнуть к нему, у молодого пилота было немного. Очень скоро его бросят в бой против япошек. Нужно быть готовым. Он должен быть готов, и он будет готов.

В этой битве в небе он будет не один. И это самое важное, о чём нужно помнить. Он огляделся - кабина имела гораздо лучший обзор, чем у "Уайлдкэта" - и увидел вокруг себя множество других "Хеллкэтов", взлетевших с палубы "Банкер Хилл" и шедших в плотном строю с самолётом Джо.

Ухмылка на его лице стала ещё шире. Его переполняла радость. Когда Джо шёл записываться в палубную авиацию, в его голове представала именно такая картина: он взлетает с авианосца и летит бить япошек. Многие парни шли в лётчики по той же причине. Большинство не выдержали испытаний. Кто-то завалил экзамены. Кто-то разбился.

Вспомнив о пережитых за время учёбы похоронах, Джо перекрестился. Многие летали и на других воздушных судах: на гидросамолётах, на транспортниках, или на противолодочных дирижаблях. Но, слава богу, он здесь! Он добился своего.

Рядом, в нескольких самолётах в стороне, летел Орсон Шарп. Строго говоря, Джо считал, что именно его сосед, а не он сам получит назначение на авианосец. Он очень хорош. И он об этом в курсе. В их выпуске лишь несколько человек оказались лучше него. Здоровяк из Солт Лейк Сити был одним из немногих.

Подлетая к корме "Банкер Хилл", строй самолётов распался и все начали по очереди заходить на посадку. Эта посадка похожа на посадку на "Вулверин", только это не так. То были тренировки. И все об этом знали. К ним относились серьезно. Если хотелось остаться в живых, иначе было нельзя. Но это, всё-таки, не одно и то же. "Банкер Хилл" - не перестроенное прогулочное судно, а это место - не Великие Озёра. Авианосец охраняли эсминцы и крейсера, но и они не могли дать стопроцентной гарантии, что к ним не подойдёт японская подлодка и не потопит корабль. Они все теперь на войне.

Рот Джо искривился. Он находился на войне с тех пор, как упавшая на Сан-Франциско бомба убила его дядю вместе с его семьёй. Многие парни писали на фюзеляжах самолётов имена жён и подружек. На фюзеляже самолёта Джо было два имени: "Тина" и "Джина". Чтобы похоронить двоюродных сестёр, он проехал через всю страну.

Посадка на авианосец никогда не проходила в автоматическом режиме. Если кто-то решал наоборот, то быстро оказывался на собственных похоронах. Когда подошла очередь Джо, тот следовал указаниям сигнальщика, словно робот. Одно крыло чуть ниже? Сам он так не считал, однако беспрекословно подчинился. Он заходит на посадку слишком круто? Опять же, Джо так не считал, однако послушно приподнял нос самолёта.

Флажки опустились вниз. Вместе с ними рухнул в контролируемом падении и Джо. Тормозной крюк зацепился за трос. Щёлкнули зубы. Он дома.

Джо заглушил двигатель, открыл "фонарь" кабины и выбрался из самолёта. Техники откатили "Хеллкэт" с палубы, освобождая место для следующего самолёта. Всё проходило быстро и чётко, как в балете. И, по мнению Джо, так же красиво.

Он быстро убрался с палубы, на случай, чтобы не мешаться, если что-то пойдёт не так. Когда на авианосец не садились и не взлетали самолёты, он старался всё свободное время проводить наверху. Северная часть Тихого океана для него - дом родной. Он знал эти места, ещё, когда ходил на отцовской лодке. Многие его товарищи - отличные пилоты, но никудышные моряки. Но только не Джо. После болтанки на рыбацкой лодчонке, волнение на борту "Банкер Хилл" - сущие пустяки.

Орсон Шарп сел раньше.

- Добрались, - сказал мормон.

Джо кивнул.

- И не поверишь сразу-то.

Ему было интересно, как Шарп переживал качку. Он, ведь, никогда, до приезда в Пенсаколу, не видел океан. Однако, судя по всему, Шарп справлялся.

- Как считаешь, когда мы отправимся на встречу с япошками? - спросил Орсон.

- Кто ж знает-то? Может, сам Рузвельту позвонишь? - поинтересовался в ответ Джо.

Его приятель рассмеялся.

- Думаю, скоро, - продолжал он. - В смысле, глянь, на чём и где мы летаем.

Настала очередь Шарпа кивать. Когда они только записывались в лётчики, "Хеллкэт" существовал лишь в виде чертежей. "Банкер Хилл" уже был заложен, но ещё недостроен. До нападения япошек на Гавайи, США не обращали особого внимания на войну.

- А на остальные авианосцы посмотри, - продолжал Джо и его товарищ вновь кивнул. Помимо "Банкер Хилла" и прочих авианосцев класса "Эссекс", здесь был отремонтированный "Хорнет", из Атлантики перегнали "Рейнджер", несколько легких авианосцев, построенных на базе крейсеров и множество авианосцев поддержки, построенных на базе транспортных судов. Оба этих класса могли перевозить гораздо меньшее количество самолётов. Авианосцы поддержки, имевшие двигатели от транспортников, могли идти не быстрее восьми узлов. Однако они могли подвезти поближе к врагу истребители, пикировщики и торпедоносцы, а это главное.

- Скоро, - пробормотал Шарп.

- Ага, - жадно произнес Джо. - Скоро.

До войны Кензо Такахаси никогда не думал, что пойдёт на свидание с девушкой с мешком рыбы в руках. С цветами, да. С шоколадом, да. Но, со скумбрией? О скумбрии он и подумать не мог.

Шоколад исчез. Кензо сомневался, что он вообще остался на Оаху. Цветы можно нарвать даже сегодня. Гавайи даже как-то начали стыдиться богатства. В районе гавани гавайские женщины продолжали плести леи* и продавать их по четвертаку или за йену, но японские солдаты не так охотно их разбирали, как американские туристы.

Но цветы нельзя есть. Хотя в эти дни Кензо ни капли бы не удивился, если бы узнал, что кто-то проделал подобный опыт. Рыба представлялась ему более практичным подарком. Нёс он её в плотном холщовом мешке, дабы никто на неё не позарился, и не проломил ему голову ради собственного живота. Даже в районе, где жила Элси Сандберг подобное было вполне вероятно.

Машины, припаркованные около домов, стояли без колес. Оккупационные власти их все конфисковали. Аккумуляторов на машинах тоже не было. Японцы изъяли и их. Впрочем, под закрытым капотом этого заметно не было.

Кензо постучал во входную дверь, и ему открыла мать Элси. Она улыбнулась.

- Здравствуй, Кен. Проходи, - сказала она.

- Благодарю, мэм, - ответил парень.

Как и всегда, в этом районе пришлось сменить имя. К западу от Нууану-авеню он был Кензо. Но эта часть города принадлежала хоули. Но он и не был против. По его мнению, американцу и имя нужно американское. Он протянул мешок.

- Я вам, вот, чего принёс.

Как и всегда, еда в подарок оказалась к месту.

- О, спасибо, Кен, - искренне сказала мать Элси. - Когда будешь уходить, забери спелые авокадо.

- Здорово, спасибо, - не менее искренне ответил Кензо.

Если бы он не был знаком с Сандбергами, то уже и забыл бы, что это такое - авокадо.

- Позволь угостить тебя лимонадом.

Миссис Сандберг оставалась верна своим привычкам гостеприимства. К тому же, кроме авокадо и лимонада, ничего предложить она не могла.

- Элси будет готова через минуту, - добавила она.

- Хорошо.

Лимонад - это здорово. Когда-нибудь, дверь ему откроет сама Элси и они сразу же уйдут. Кензо пожал плечами. Торопиться он не намерен. Сандберги двумя руками держались за благородство. Им держаться-то особо и не за что, особенно, когда японская администрация забрала себе всё, чем владел здешний правящий класс.

Когда он пил сладкий лимонад, в кухню вышла Элси. Она тоже держала в руке стакан. Их свидания всегда сопровождались этим ритуалом. Когда они допили, мать Элси проводила их до двери со словами:

- Хорошего вам дня.

- Спасибо, - ответила Элси.

Когда они вышли на улицу, она спросила:

- Ну, и куда пойдём?

- Я подумывал сходить в парк, - ответил Кензо. - Мы уже по два раза пересмотрели все фильмы на острове, а делать тут особо нефиг. Поболтаем... и всё такое.

- Ага. Всё такое, - зловеще повторила Элси.

Она поняла, что он имел в виду поцелуи. Уши Кензо покраснели. Он сделал несколько осторожных шаркающих шагов. Внезапно, она засмеялась и сказал:

- Ладно, пойдём.

Когда они подходили к парку, на качелях и на горке играла пара ребятишек. Они присели на лавку. Трава стала выше и гуще, чем, когда они были здесь в последний раз. У людей имелись занятия и поважнее, чем стрижка газонов. За зеленью вообще больше нигде не ухаживали.

- Как поживаешь? - спросила Элси.

- Неплохо, не считая отца.

Кензо поморщился и продолжил:

- И это очень большое исключение. Чем больше он болтает на японском радио, тем больше неприятностей наживает на свою голову. Что он будет делать, когда вернутся американцы?

- А ты, правда, считаешь, что они вернутся? - поинтересовалась Элси. В её голосе звучало ещё больше сарказма, чем, когда он впервые её поцеловал.

Кензо кивнул.

- Готов поспорить. Самолёты прилетают каждую ночь, подлодки эти... и всякое такое.

О лётчике, спасённом им и Хироси в океане, он никому, даже Элси, никогда не рассказывал. Это незнание могло спасти ей жизнь. Ему было интересно, как там поживал этот Бёрт Бёрлсон после высадки на берег. По крайней мере, япошки не кричали о его поимке. А это уже что-то.

- Господи, надеюсь, ты прав, - сказала Элси. - Разве не классно было бы, чтоб всё стало, как раньше?

- Само собой, - ответил Кензо.

"В основном, - подумал при этом он. - Стала бы ты встречаться со мной, если бы всё было, как раньше?". Пришлось признать, что, да, стала бы. Они и раньше были друзьями. Это, конечно, не одно и то же, особенно, после поцелуя.

Солнце скрылось за тучей. Пошёл дождь. Это был не совсем традиционное для этих мест "жидкое солнце". Лило достаточно сильно, чтобы дети убежали домой. Кензо от этого не расстроился. Летнее платье Элси прилипло к телу. Кензо обрадовался такому эффекту.

Элси заметила его взгляды и строго сморщила носик. Стараясь проявить галантность, он сказал:

- Если хочешь, пойдём под дерево.

Девушка помотала головой.

- Не поможет. Всё равно уже намокли.

В этом она права. Элси продолжила:

- Я не против. Мне не холодно. Дождь кончится, и под солнцем мы быстро высохнем.

- Ладно - согласился Кензо. - А пока...

Он приобнял её. Девушка прижалась к нему, и они поцеловались. Что может быть лучше обнимашек в парке, даже во время дождя? Вообще-то, Кензо знал, что. Но Элси этого не хотела. Или, хотела, но притворялась порядочной девушкой.

Поцелуи, казалось, длились всю жизнь. Кензо открыл глаза и вздохнул, спустя целую вечность. Глаза Элси оставались закрытыми, она ждала, что он снов её поцелует. Вместо этого, Кензо тихо назвал её по имени.

Как бы тихо он ни говорил, его речь не была похожа на ту, с какой обращаются друг к другу возлюбленные. Девушка тоже открыла глаза. Он указал в сторону и тихо произнес:

- Кажется, тебе лучше уходить.

По парку шли японские солдаты. Это не патруль. У них не было оружия, и шли они не в ногу. К тому же они были здорово пьяны. Один что-то хрипло пел.

- Ничего страшного, - сказала Элси, но в голосе её не слышалось уверенности.

Ничего страшного не было бы, если бы солдаты её не заметили. На это и надеялся Кензо: они были вусмерть пьяны. Однако, как часто бывает, надежды на лучшее не оправдались.

- Э, детка, меня тоже поцелуй! - крикнул один.

- И хуй мне поцелуй! - крикнул другой.

Остальным его слова показались очень смешными. Кензо ни капли не сомневался в тех намерениях, что крылись за этим смехом.

Выражение лица Элси ни капли не изменилось. По какой-то глупой наивности, Кензо даже подумал, почему. Затем до него дошло, что кричали солдаты по-японски. Сам он мог, даже не осознавая, переключаться с одного языка на другой. Элси этого не умела. И она не подозревала, насколько же ей сейчас повезло.

- Милая, - сказал Кензо. - Убирайся отсюда. Немедленно.

Теперь до неё дошло. Девушка вскочила на ноги. Но потом она спросила:

- Что будет с тобой, когда я уйду?

- Что бы это ни было, это и вполовину не будет так плохо, как то, что они сделают с тобой. Исчезни.

Он шлёпнул её по заднице, дабы побыстрее донести до неё смысл сказанного. Элси пискнула, но послушалась. Она совсем не дура, всё-таки. Вместо того чтобы пойти по обходной дорожке, она направилась в противоположном направлении от солдат, хоть на пути и росли густые кусты.

- Э, вернись!

- Куда намылилась, сучка?

- Надо её поймать!

Солдаты кричали Элси и друг на друга. Они дружно бросились к скамейке. Один споткнулся и упал. Двое остальных живо подняли его на ноги.

Кензо наблюдал за происходящим до последнего момента, затем сам встал и побежал. Он двигался в том же направлении, что и Элси, рассчитывая оставаться между ней и солдатами. Если он побежит в другую сторону, они, скорее всего, о нём забудут и бросятся за ней. Он решил, что они слишком пьяны, чтобы догнать её, но знать наверняка этого он не мог.

Ещё он думал, что они слишком пьяны, чтобы догнать его самого. Три балбеса* не выглядели столь же нелепо, как они. Но вдруг и он сам выступил в роли балбеса, споткнувшись о толстый корень и ударившись лицом о землю. Более того, он сбил дыхание.

Едва Кензо успел подняться на ноги, как его схватил солдат.

- Пусти! - закричал он по-японски. - Я ничего не сделал!

Услышав родную речь, солдаты замерли от удивления. Но один всё-таки его ударил.

- Заткнись, тварь! - выкрикнул солдат. - Ты сказал девке уходить!

Вряд ли он настолько хорошо знал английский, но, чтобы прийти к правильному выводу, Шерлоком Холмсом быть не обязательно.

Кензо попытался вырваться. Отбиваться он не стал. Одному против троих, пусть и пьяных, шансов у него не было. Ему лишь хотелось убежать. К своему величайшему разочарованию, Кензо понял, что этого у него не получится. Солдаты ещё несколько раз его ударили, повалили на землю и начали бить ногами. Плохо дело. Кензо попытался свернуться в клубок и защититься от ударов.

Затем до одного из солдат дошло.

- Хватит. Время только тратим. Эта пизда уже, наверное, убежала.

Они тут же забыли о Кензо и бросились за Элси. Тот какое-то время ещё полежал, затем с трудом поднялся на ноги. Он надеялся, что дал Элси возможность убежать. Больше всего он боялся сейчас того, что они решат, что она убежала и виноват в этом он, Кензо. Тогда, они, скорее всего, забьют его до смерти.

Он сплюнул кровь. Укрыться от ударов, как следует, не вышло. По лицу текли не только капли дождя. В груди тоже кололо. Рёбра жутко ныли. Однако, вдыхая, он не чувствовал, как лёгкие разрезало ножом, значит, ничего не сломано. В кино герой мгновенно оправлялся от побоев. К сожалению, жизнь непохожа на Голливуд. Кензо чувствовал себя чудовищно, и даже хуже.

Нетвёрдо держась на ногах, он склонился над фонтанчиком на краю парка. Он повернул кран, и потекла вода. Кензо умылся. Он начал было вытираться рукавом, как вдруг остановился - одежда и так сырая. К тому же, ему не хотелось, чтобы на ней остались пятна крови. Отмыть её будет непросто.

Оставалось лишь надеяться, что Элси благополучно добралась до дома. Ему хотелось удостовериться в этом самому, но делать этого Кензо не стал. Если он снова нарвётся на тех солдат, это будет, буквально, последнее, что он сделает в своей жизни. Плюс ко всему, он не хотел навести их на дом Сандбергов.

Вместо этого он вернулся в палатку, которую делил с отцом и братом. Никто на него не таращился, выходит, выглядел он не так уж и плохо. Либо жители Гонолулу привыкли отводить глаза от тех, кто попал в переделку.

К величайшему облегчению Кензо, отца в палатке не оказалось. А, вот, брат был. Хироси уставился на него и воскликнул:

- Господи! Что случилось?

"Слишком много шума для того, кто выглядит не так уж и плохо", - подумал Кензо.

- Японские солдаты, - коротко ответил он. - Могло быть и хуже. Думаю, Элси удалось убежать и она в порядке.

- Господи! - повторил Хироси и добавил: - Отцу станешь рассказывать?

- А смысл? Если скажу, он ответит, что я сам виноват.

Он подождал, что брат начнёт его отговаривать. Хироси не стал. Кензо разочарованно, но ни капли не удивившись, вздохнул.

- Давай. Шевелись! - покрикивал Лестер Диллон на набивавшихся в автобус морпехов. - Шевелись, охламоны ленивые! Хирохито уже заждался!

Командир его роты ухмыльнулся.

- Неплохо, - сказал капитан Брэдфорд.

- Благодарю, сэр.

Сам Диллон не видел в происходящем ничего веселого, но говорить этого командиру он не станет.

- Очень скоро мы снова попробуем хлопнуть этих узкоглазых тварей, - вместо этого сказал он.

- Никаких сомнений, - согласился Брэдфорд. - Надеюсь, в этот раз флот сделает всё, как надо.

- Уж, пусть постараются, сэр. Если нет...

- Если нет, они будут слишком мертвые, чтобы принимать жалобы. Иначе нынче и не бывает.

Поскольку его собеседник был прав, да к тому же являлся офицером, развивать тему Диллон не стал. Забавно складывалась эта война. Если флотские облажаются, если их убьют, он и его товарищи уцелеют. Однако если морячки и летуны сумеют выкинуть японский флот из Тихого океана, армия и морпехи высадятся на Оаху и схлестнутся с японской армией. Приходилось, при этом, признать, что многие из них эту кампанию не переживут. Но Диллон, как и любой другой морпех, ждал этого с нетерпением. Мнение армейских Диллона совершенно не волновало.

"Интересно, я патриот, или просто тупой дурак?". Однажды его уже подстрелили, но он снова здесь, готов дать новому врагу шанс отправить его на тот свет? Сержант задумался. Всё так.

Диллон забрался в автобус последним. Позади зашипела, закрываясь, дверь. Водитель переключил передачу. Заурчал дизельный двигатель, и они, в числе сотен и сотен прочих морпехов, отправились из Кэмп Пендлтон в Сан-Диего. В Пендлтоне тренировались десятки тысяч бойцов. А в Сан-Диего был порт.

Колонна автобусов ехала по шоссе Пасифик Кост почти до самого берега. Из-за нехватки топлива, гражданских машин на дороге не было. Лес встретил лишь парочку, направлявшихся на север. Большая часть шедших в обратную сторону являлась окрашенными в оливковый цвет грузовиками.

На берегу Тихого океана оказалось интереснее и приятнее. В небе над головой парили чайки и крачки. На берег накатывали волны. Если бы дело происходило на Гавайях, вершины этих волн оседлали бы сёрферы. Здесь подобными вещами никто не занимался. Время от времени, у самой кромки воды попадались одинокие рыбаки с удочками. Диллону попадалось немало рыбаков, но он ни разу не видел, чтобы они что-нибудь вылавливали.

Затем автобусы въехали в Сан-Диего. Они проехали мимо стадиона, где играли "Падрез". Видимо, команда находилась на выезде, потому что стадион стоял пустым. Когда они въехали в порт, разговоры стали громче. Диллон не увидел там крейсеров или линкоров; видимо они уже вышли в море. Зато гавань была полна транспортников и эсминцев, которые будут их сопровождать и, если повезет, отгонять от них подлодки.

Автобус заскрипел тормозами, явно нуждавшимися в ремонте, вздрогнул и остановился.

- На выход! - крикнул Лес. - Если появляется возможность размять ноги - пользуйтесь ею. Думаете, здесь тесно? Подождите, пока не окажемся на транспортнике. Единственное, что будет отличать вас от сардин, так это, что из вас не делают масло.

Некоторые морпехи рассмеялись. Большинство молчало. Они уже успели поучаствовать в неудавшейся кампании годичной давности и прекрасно понимали, что не поедут на Гавайи на роскошном лайнере.

Оказавшись на бетоне, морпехи принялись разминаться. Лес опустил вещмешок на землю. Он потянулся и позвоночник хрустнул. Для своего возраста, он в неплохой форме, однако организм не уставал напоминать, что хорошая форма в сорок и хорошая форма в двадцать - это не одно и то же. Сержант надеялся, что не развалится, когда они высадятся на Оаху.

Если высадятся. Однажды всё уже пошло не так. Диллон надеялся, что на этот раз всё будет иначе, но жизнь никаких гарантий не даёт. "Плохо, блин", - подумал он.

- Рота, за мной! - выкрикнул около соседнего автобуса капитан Брэдфорд. - Пакуемся на корабль.

Поскольку между Диллоном и капитаном находился автобус, он не понял, какой корабль тот имел в виду. Транспортники были похожи друг на друга, как горошины, только уродливее.

Брэдфорд снова махнул рукой и Лес его увидел. На корме судна было большими белыми буквами написано "Вальдоста Либерти". Оно могло оказаться и "Аламогордо Либерти", или "Миссула Либерти" или множеством других судов класса "Либерти", ютившихся в заливе Коронадо.

Диллон поднялся по трапу. На палубе уже толпились одетые в комбинезоны моряки торгового флота. Сержанту это не понравилось, но поделать он ничего не мог. Флот едва набирал экипажи для новых боевых кораблей, не говоря уж о транспортниках. Случись чего, знают ли эти гражданские, как обращаться с зениткой, установленной на носу "Вальдосты"?

"Да, похер, - подумал сержант. - Если не знают, наши справятся. Япошки зубы обломают, но корабль не получат".

Как офицеру, капитану Брэдфорду предоставлялась каюта среди равных ему по социальному статусу. Диллон же, будучи младшим командиром, спустился в трюм вместе с прочими морпехами. Внизу было душно. Могло быть и хуже. Они направляются на юг, значит, будет жарче. Шансов на ванну у бойцов практически нет. А из еды, скорее всего, будут давать консервированные бобы. "Кажется, надо было оставаться в Филадельфии", - подумал Диллон.

На его мнение всем было плевать. Он разместил свой взвод в тесном пространстве отведенного участка трюма. Колоды карт затрещали раньше, чем все бойцы успели закинуть вещмешки на койки. Двигатели "Вальдоста Либерти" ожили. Диллон не только слышал их, но и чувствовал по дрожи под ногами. Дрожал весь корпус судна. Затем он пришёл в движение.

- Ну, поехали, - сказал кто-то.

Лес кивнул. Лучше и не скажешь.

Кензо Такахаси передвигался, словно старик. Ближе к вечеру он ощущал каждую ссадину, каждый синяк, оставленный на нём японскими солдатами. Но он продолжал идти. Нужно было удостовериться, что с Элси всё в порядке.

Проходя мимо отделения японских солдат, Кензо начал дрожать. Он им поклонился, и солдаты его не заметили. Может, он и избит, но алую букву* на одежде не носит. Кензо усмехнулся, осознавая, что в подобных обстоятельствах размышляет о классике американской литературы. К тому же, они на службе, а не в увольнении и не пьяные. А сам он не шёл под руку с девушкой, что, конечно же, важнее всего.

Подходя к двери дома Санбергов, он вновь начал дрожать. Если Элси дома не окажется... Если её там не окажется, миссис Сандберг начнёт на него кричать, и Кензо не мог её в этом винить.

Открылась дверь. На него смотрела мать Элси. Затем она сказала:

- Кен! Слава богу! - после чего она обняла его и поцеловала в щёку. Она втащила его в дом и крикнула: - Элси! Кен пришёл!

Где-то в задней части дома завизжала Элси. Она подбежала к Кензо и бросилась ему на руки, практически, сбила с ног и поцеловала. Этот поцелуй, впрочем, разительно отличался от того, каким одарила его мать девушки. Он был настоящим. А миссис Сандберг, стоявшая в метре от них, не сказала ни слова. Она смотрела на них с Элси.

После поцелуя, Элси осмотрела Кензо.

- О, Кен! Тебе больно! - воскликнула она.

- Не так уж и сильно, - ответил тот. Из-за поцелуя он уже не казался самому себе таким уж лжецом, каким был бы пару минут назад.

- Рад, что тебе удалось уйти от тех козлов.

Он поклонился матери Элси.

- Прошу прощения.

- Не переживай, - мягко ответила женщина. - Элси рассказала, что ты сделал. Благодарю тебя. От всего сердца благодарю.

Она его осмотрела.

- Льда принести?

- Наверное, поздно уже, - ответил Кензо. - Через пару дней пройдёт. Зубы они мне не выбили, а рёбра просто болят. Ничего не сломано.

- Мне так жаль!

Элси взяла его за руки.

Он пожал плечами.

- Ты не виновата. Эти придурки...

Называть солдат так, как ему хотелось, Кензо не стал, особенно в присутствии матери Элси.

- Точно, придурки.

Когда миссис Сандберг говорила о японских солдатах, голос её уже не звучал мягко. Она обратилась к Элси:

- Скажу соседям, что Кен тоже в порядке. Скоро вернусь. Вижу, вам нужно многое, эм, обсудить.

Кензо понял, что, наконец, заслужил своё американское имя. Миссис Сандберг вышла за дверь. Кензо кивнул Элси.

- Хэйя.

Девушка не смеялась. Казалось, наоборот, она была готова расплакаться.

- Они же могли тебя убить, - сказала она.

- Да, ну...

Он снова пожал плечами. Больно.

- С тобой они могли поступить не менее жутко, - добавил он.

Её лицо искривилось.

- Часто приходится слышать подобные истории, но никогда не приходит в голову, что это может случиться с тобой. Только, когда они случаются. Или, почти случаются.

Она опустила взгляд на коврик.

- Про героев тоже часто рассказывают, но встречаешь их нечасто.

- Так поступил бы каждый, - сказал Кензо.

- Не думаю, - почти рассерженно произнесла Элси. - И скромничать тоже не нужно. Тебя могли убить.

Не то, чтобы она была неправа. Скорее, наоборот.

- Не хочется думать об этом так, как ты. Об этом и, эм, прочем, - неуверенно произнес Кензо.

- Ладно, - согласилась Элси, словно эти слова имели для неё какой-то смысл. - А о чём ты бы хотел подумать? Об этом?

И она снова его поцеловала.

Поцелуй оказался ещё более страстным. Кензо крепче обнял девушку. Она прижалась к нему. Он обхватил её пониже талии и прижал к себе сильнее. Элси не стала сопротивляться. Вместо этого она удовлетворённо застонала.

Наконец, они разомкнули объятия, правда, ненадолго.

- Элси... - начал Кензо и запнулся.

- Знаю, милый. Всё хорошо. Более, чем... хорошо.

Она ещё раз нежно его поцеловала.

- Ты рисковал жизнью ради меня. А это многое значит. Что бы я ни сделала, я не смогу достойно отплатить тебе за сделанное.

- Тебе не нужно ничего делать. Я поступил так не ради награды.

- Знаю. Так будет лучше. К тому же, я сама этого хочу.

На этот раз, Кензо сам её поцеловал. Он положил ладонь ей на грудь, и Элси не стала её убирать. Вместо этого, она снова тихонько застонала. Он тоже глубоко задышал. Через какое-то время, он спросил:

- А как же мама?

Элси рассмеялась.

- Она не скоро придёт. Мама - не дура. И ушла она не просто так. Не переживай.

- Да я вообще не переживаю, - сказал Кензо, явно преуменьшая действительность.

- Тогда, идём.

Она взяла его за руку и провела в спальню.

На кровати лежал плюшевый мишка размером с трёхлетнего ребенка. Элси переложила его на пол рядом с кроватью. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и сняла платье через голову, после чего села на кровать, сняла бюстгальтер и трусики.

Кензо старался не таращиться так уж откровенно.

- Ты прекрасна, - прошептал он и тоже начал быстро раздеваться.

- О, Кен! - воскликнула Элси, увидев на его теле ссадины и синяки.

Она привстала и принялась нежно, едва касаясь губами, целовать их один за другим.

- Так лучше?

Кензо не знал, лечили ли её поцелуи ссадины, но ему определенно полегчало. Элси хихикнула.

Они легли на кровать. У Кензо это был уже не первый раз, но он впервые ложился с женщиной, которая много для него значила, с женщиной, которая не желала, чтобы он уходил сразу же, как закончит свои дела. Когда он поцеловал её розовые соски, Элси вздохнула.

Чуть позже, когда он залез на неё, она тихо, но жестко сказала:

- Осторожнее. Больно.

- Буду, - сказал он, хотя ничто в этом мире не могло удержать его от проникновения всё глубже.

Элси прикусила губу, но больше ничего не сказала. Очень скоро весь мир взорвался мириадами красок. Придя в себя, Кензо спросил:

- Ты как?

- Вроде, ничего, - ответила девушка. - Мне говорили, что в первый раз всегда бывает больно, и не обманули. Но, ты был очень мил.

Она дернулась под ним.

- Дай, встану. Не хочу, чтобы на простыни остались пятна.

Она поднялась и рассмеялась.

- Ой, уже поздно. Ну, надеюсь, холодная вода с ними справится.

- Я тоже.

Кензо чувствовал себя глупо, и принялся одеваться. Элси унесла свои вещи в ванную. Шла она широко расставив ноги, словно весь день провела верхом. Вернулась она с губкой для мытья посуды, которой принялась оттирать красные пятна.

- Ну, вот - сказала она, спустя какое-то время. - Так-то лучше.

- Ага - ответил на это Кензо.

Он терялся, что сказать дальше.

- Я, наверное, пойду.

- Ага, - согласилась Элси, затем добавила другим тоном: - Надеюсь, меня не раскроют.

- Раскроют? А!

До того, они оба не переживали из-за того, что будет дальше.

- Надеюсь, не раскроют. Это было бы ужасно.

- Возникнут сложности, - сказала Элси.

Переспав с девушкой, можно было либо сбежать, либо жениться на ней. Далеко Кензо убежать бы всё равно не смог, в нынешних-то условиях. Жениться он тоже пока не собирался, хотя против Элси ничего не имел. Однако Элси была совершенно права: кто бы ни правил Гавайями, свадьба японского парня и девушки-хоули вызовет сложности. Сложности эти будут разными, в зависимости от того, будет ли это Восходящее Солнце или Звёзды и Полосы, но они будут в любом случае.

Вместе они вышли в прихожую.

- Будь осторожен, - сказала Элси.

Кензо не понял, имела ли она в виду свою возможную беременность или японских солдат. Так или иначе, мысль здравая.

- Конечно, - ответил он. - Пока.

Он поцеловал её и вышел за дверь. Когда дверь закрылась за его спиной, он обернулся, но посылать воздушный поцелуй не стал. Соседям об их отношениях знать не обязательно. И матери Элси тоже, по крайней мере, официально.

Капрал Такео Симицу вёл отделение по улицам Гонолулу. Это был обычный патруль. Никто не создавал проблем. Местные уже научились правильно кланяться и убираться с дороги с появлением японских солдат. Пока никого манерам учить не нужно.

Единственное, что выбивалось из этой повседневной картины - это молодой японец, не старше большинства бойцов отделения Симицу, который шёл и насвистывал весёлую мелодию, несмотря на фингал под глазом и распухшую губу. Очевидно, он с кем-то подрался и проиграл. Симицу даже хотелось остановить его и спросить, чему этот парень так радовался, но он не стал. Радость не противозаконна.

Капрал оказался не единственным, кто заметил этого парня.

- Я тоже хочу выпить того же, что и этот парень, - произнес рядовой Вакудзава.

Фраза рассмешила не только Симицу, но и нескольких бойцов. Вакудзава был самым добродушным солдатом в его отделении. Зачем ему становиться ещё веселее? Подобные вещи скорее свойственны ефрейтору Фурусаве, который всегда был себе на уме, или самому Симицу.

В парке тренировались солдаты. Это не были армейские части, они принадлежали к специальному наземному подразделению флота. Одеты они были в оливково-серую форму, а не в хаки, как обычные солдаты, а сапоги у них были чёрные, а не коричневые.

Командовавший ими флотский офицер вряд ли удовлетворился бы результатом, отличным от идеального, но даже увидев его, он не признал бы этого.

- Вы не достойны умереть за Императора! - кричал он потным измотанным солдатам. - Не достойны, слышите?

- Хаи, капитан Ивабути! - отвечали бойцы.

- Ну, так, работайте, мать вашу! - ревел Ивабути. - Если нам предстоит сразиться с американцами, нужно утопить их в собственной крови! И как же мы это сделаем? Утопим их в нашей!

- Хаи, капитан Ивабути! - повторили морские пехотинцы.

Ивабути указал на отделение Симицу.

- Гляньте на этих солдат. Они размякли. Они одеты в рваньё. Хотите быть похожими на них? Не советую! Вы должны желать умереть за Императора! Вы должны гордиться погибнуть за Императора! Тот, кто не боится смерти, тот, кто желает смерти, не будет знать поражений!

- Хаи, капитан Ивабути! - вновь выкрикнули бойцы.

Симицу был в ярости, хотя благоразумно не показывал этого перед лицом офицера. Флотский капитан был на одном уровне с командиром полка Симицу, либо другим подполковником. Он был не просто командиром, а фактически богом. Несмотря на это, Симицу не очень высоко оценивал навыки морпехов. Они отлично поддерживали порядок на оккупированных территориях. Но, в сражениях с противником, выглядели они неважно. Несмотря на тренировки, у армии лучше получалось обучать своих солдат основам тактики, чем у флота.

Капитан Ивабути продолжал орать на подчинённых. Может, с таким командиром, они и не будут воевать умело, но в храбрости и упорстве отказать им нельзя. Командира они будут бояться сильнее, чем американцев, и небезосновательно. Такой офицер убьёт любого, кого заподозрит в трусости.

- Мы здесь всё уничтожим! Ничего не отдадим! - ревел он. - Всё разрушим, слышите? Камня на камне не оставим.

- Не так уж он и крут, - шепотом сказал Ясуо Фурусава, подойдя поближе к Симицу, дабы фанатичный офицер его не услышал.

- Я тоже так подумал, - также шёпотом ответил ему капрал и добавил: - Кстати, нет ничего плохого в том, чтобы умереть за Императора. Для японского солдата лучшей участи и быть не может. Это честь. Это почёт.

Именно эти мысли ему втолковывали в учебке и он верил им. И всё же...

- Главное здесь - это заставить врага первым умереть за свою страну.

- Хаи, - согласился Фурусава. - Именно так я и думаю, капрал-сан. Ещё я думаю, что подобные мысли никогда не приходили на ум капитану Ивабути.

- Согласен. Мы можем лишь пожалеть этих бедняг.

- Может, и неважно это всё, - продолжал ефрейтор Фурусава. - Может, настоящий флот разгромит американцев в море, как и в прошлом году.

- Разумеется, разгромит.

Симицу не стал демонстрировать своих сомнений на этот счёт. Это было бы непатриотично. Он не считал капитана Ивабути хорошим офицером. Если бы он таким был, то служил бы на корабле. Вместо этого он выполнял работу, которой флотский офицер заниматься не должен. "И поделом", - подумал Симицу.

Даже, когда они скрылись за углом, до слуха капрала доносились крики и ругань капитана Ивабути. Продолжаться это может долго. Японские военные отличались хорошей выносливостью. Но даже у этой выносливости были свои границы. Симицу подумал, что с этим капитаном Ивабути может произойти несчастный - и трагичный - случай. Подобное иногда случалось.

Оставшаяся часть патрульной смены прошла спокойно. Симицу высоко ценил подобную рутину. Она означала, что всё в порядке. Она означала, что о себе можно и не думать. Если он не будет думать, то не будет ошибаться. Если он не будет ошибаться, собственные командиры не станут на него орать. Они не будут похожи на капитана Ивабути, но ничего хорошего в офицере, орущем в лицо, не было.

Капрал привёл бойцов обратно в казармы и доложил командиру взвода, лейтенанту Хорино. В своём докладе он упомянул и встречу с капитаном Ивабути. Он не мог её упустить.

- А. И что думаешь о нём, капрал?

- Капитан Ивабути очень... энергичный человек, господин, - осторожно произнес Симицу.

Хорино рассмеялся.

- Так и есть. Ладно, капрал. Иди.

Симицу отсалютовал и быстро ушёл. Он сделал свою работу и избежал проблем. Это главное, остальное - побоку.