Конан идет по следу

ГЛАВА 8 КРЫСОЛОВКА

Когда полетели стрелы, Конан швырнул растерявшегося Мадезуса в открытую дверь каземата и сам нырнул следом. Его реакция спасла жизнь им обоим. Мадезус успел ощутить дуновение ветра: одна из стрел свистнула мимо его щеки. В следующий миг жрец и варвар рухнули на каменный пол камеры. Окоченевшее тело Хассима смягчило падение Конана. Быстро перекатившись, он сразу вскочил, держа меч наготове.

Мадезусу повезло меньше. Он сильно ударился затылком о край решетчатой двери, а потом еще и лбом об пол. Перед глазами побежали круги; он кое-как перевернулся лицом вверх – и потерял сознание. Конан этого не видел. Он уже мчался навстречу атакующим стражникам.

Сальворас избежал стрел, бросившись плашмя на пол. Меча у него не было, поэтому, вскакивая, он подхватил еще два кинжала из Хассимова арсенала. Хотелось же ему только одного: прорваться сквозь нападавших и добраться до Вальтреско. Вот бы еще и меч отобрать у кого-нибудь из изменников!..

– Конан!.. – окликнул он киммерийца. – По двое на брата, только учти, Вальтреско – мой!..

Варвар усмехнулся в ответ:

– Сперва займемся стрелками, пока они свои грабли перезаряжают…

– А что там с Мадезусом? Попало ему?..

– Попало, но не стрелой! Об пол стукнулся, когда падал…

В следующий момент им стало некогда переговариваться.

По коридору в этом месте могли одновременно пройти три человека, но лишь двое могли биться в нем плечом к плечу. Сальворас занялся одним стражником, а Конан набросился на другого. В узком проходе было не развернуться. Сальворас отбивался кинжалами, парируя неуклюжие выпады стражника, но его клинки были слишком короткими и не давали возможности атаковать самому. В воздухе стоял сплошной звон стали о сталь.

Что до Конана, он со своим противником разделался быстро. Для начала он чуть не свел его с ума беспрестанными ударами по незащищенным рукам, а когда тот потерял равновесие – сделал единственный выпад, проломив латы и вогнав меч стражнику в ребра. Тот ахнул от последней в своей жизни неожиданности – и свалился на пол, выронив оружие.

Конан с треском выдрал меч из его тела, потом ногой запустил меч мертвеца по полу к Сальворасу. На него уже наседал третий, но Конан, извернувшись, наотмашь полоснул того, с которым бился Сальворас, давая тем самым капитану время подобрать меч. Новый соперник киммерийца между тем широко размахнулся изогнутым кофитским мечом, целя Конану в голову. Варвар без труда отбил этот удар, потом вдруг нырнул, и вперед выстрелил его тяжелый, как кувалда, кулак. Однако удар пришелся не совсем туда, куда следовало: не в подбородок, а в латный воротник доспехов. Ворча, Конан отдернул ушибленную руку и вновь вскинул меч.

Стражник был опытным фехтовальщиком, но безоглядная ярость Конана поколебала его хладнокровие. Он сделался осторожнее и если и отступил на несколько шагов, то только потому, что варвар был сильнее. Потом страх за собственную жизнь все же вынудил его к необдуманным действиям. Когда он собрался наудачу рубануть сверху вниз, Конан вовремя вскинул навстречу свой тяжелый клинок. Кофитский меч оказался менее прочным. Он разлетелся на добрую дюжину осколков, тогда как Конанов клинок дочертил смертоносную дугу в воздухе и рассек предателя до грудной кости.

Издав звериный вопль, киммериец выдернул меч уже из второго трупа. Кровь врагов текла по его мечу и по телу, глаза застилал багровый туман. Теперь его направляли дикарские инстинкты, не разум. Отряхнув с лезвия алые капли, он взревел, точно тигр, окруженный стаей волков:

– Ну?! Кому еще не терпится в ад?..

Сальворас, сражавшийся с ним бок о бок, был попросту потрясен его деяниями. Он сам был закаленным ветераном множества войн и повидал на своем веку немало славных бойцов. Вряд ли, однако, даже лучшие из них могли бы сравниться с этим киммерийцем.

Вдохновленный мужеством Конана, Сальворас с удвоенной силой насел на своего стражника, вышиб у него оружие и полоснул по туловищу, обтянутому кольчугой. Клинок рассек броню и глубоко вошел во внутренности. Капитан высвободил меч, резко повернув рукоять: кольчуга стражника расползлась, кишки вывалились на пол… С мечом и кинжалом в руках Сальворас бросился на четвертого стражника, а Конан устремился к последним троим, окружавшим Вальтреско.

Арбалетчики отчаянно торопились, перезаряжая свое оружие. Кое-как прицелившись, они разом выстрелили в киммерийца, не зная, что именно на это он и рассчитывал. Он бросился на пол и прокатился вперед, ничуть не потеряв скорости. Один болт все-таки угодил ему в мясистую часть бедра. Древко сломалось об пол. Вздрогнув от боли, Конан выдернул расщепленную стрелу и отшвырнул ее прочь. На струйку крови, бежавшую по ноге, он никакого внимания не обратил.

– Желтобрюхий трус!.. – заорал он, обращаясь к Вальтреско. – Так и будешь хныкать, прячась за юбками этих баб? Или все-таки решишь быть мужиком и сойдешься со мной один на один?..

– Твой визг забавляет меня, киммерийская свинья, – был ответ. – Еще не хватало запакостить мой меч твоей варварской кровью! К тому же я пообещал уступить эту сомнительную честь капитану Рогару – вот он здесь, со мной…

Из-за спин арбалетчиков появился квадратного сложения коротышка с плоским, точно из камня вырубленным лицом. Широченную грудь покрывал грубой работы нагрудник, волосатые ручищи были защищены медными рукавицами. Из оружия при нем были щит и булава. Он напряг обнаженные, по-обезьяньи мускулистые руки и криво улыбнулся Конану, приглашая его на бой. Зубы у него были желтые, обломанные. Арбалетчики, до которых Конан так и не успел добраться, мигом отступили за спину коротышки.

Сальворас, довершавший расправу с последним стражником, улучил мгновение и посмотрел на капитана Рогара. Он сразу узнал его: это был наемник, один из тех, кого Вальтреско подбирал лично. (Если уж на то пошло, в коридоре вообще не было ни одного природного бритунийца.) Так называемый «капитан» Рогар на самом деле был никаким не капитаном, а просто наемным мясником-заморийцем. Представляя этого малого к воинскому званию, Вальтреско оправдывал свое решение количеством врагов, сраженных Рогаром в стычках на границе. Сальворас знал, как мастерски управлялся толстяк со своей булавой. И еще… Бросаясь на помощь Конану, Сальворас успел прокричать предупреждение:

– Берегись щита!.. Не бей в щит!..

Увы, предостережение запоздало. Конан уже размахнулся, надеясь одним ударом сокрушить щит и всадить меч Рогару в жирное брюхо… К его величайшему изумлению, щит… притянул к себе клинок! Да так, что Конан не смог его оторвать! Странный с виду щит на самом деле оказался сильнейшим магнитом! Выругавшись, Конан что было силы налег на непослушную рукоять, пытаясь в то же время увернуться от шипастой булавы Рогара. Между тем замориец, как выяснилось, именно на то и рассчитывал. Он размахнулся, и на голову Конана обрушился страшнейший удар. Оглушенный киммериец выпустил меч и привалился к стене…

Следующий удар неизбежно прикончил бы его, но в это время Сальворас метнул последний оставшийся у него кинжал. Метнул, мысленно моля Ханумана направить его полет. И на сей раз ему повезло: кинжал по рукоять вошел в мясистое плечо «капитана». Толстяк выронил щит, но, казалось, не замечал воткнувшегося кинжала. Ударившись об пол, меч Конана со звоном отлетел прочь от магнита. Маленькие черные глазки Рогара недобро сверкнули: он развернулся к Сальворасу и замахнулся булавой. Булава чуть-чуть не достигла цели. Сальворас отшатнулся, потом сделал выпад, но клинок только звякнул по толстому нагруднику. Бросив быстрый взгляд за спину стражнику, Сальворас с ужасом убедился, что арбалетчики вот-вот должны были выстрелить по третьему разу. Конан был еще не в состоянии увернуться; если он, Сальворас, сей момент не разделается с толстяком, они попросту изрешетят киммерийца!..

Капитан уронил меч на пол и бросился на Рогара со всей стремительностью, порожденной отчаянием. Не ожидавший этого толстяк-замориец попытался взмахнуть булавой, но в ближнем бою тяжелое оружие оказалось бесполезным. Сальворас сомкнул руки на его глотке и сдавил что было силы. Рогар схватил его запястья и попробовал их разомкнуть. Так они боролись несколько невыносимо долгих мгновений, пока Сальворас не заметил, что арбалетчики прицелились в Конана, – тот все еще стоял у стены, прижимая руки к ушибленному черепу. Вот тут-то Сальворас навалился на толстяка и мощным рывком вытолкнул его на линию огня.

Он рассчитал безукоризненно. Вновь полетели стрелы… но на сей раз сами стрелки испуганно закричали. Один болт глубоко вошел Рогару в спину, и наемник крякнул от боли. Другой скользнул над головой коротышки и ударил Сальвораса в плечо. Ему пришлось выпустить заморийца. Тот отшатнулся прочь. Воздух едва проходил в сдавленное горло, рука шарила по спине, силясь нащупать стрелу. Выдрав ее наконец вон, Рогар занес болт над головой, собираясь ткнуть им, как кинжалом, Сальвораса в шею…

Не получилось! Наконец-то проморгавшийся Конан пнул Рогара в колено и свалил его наземь. Задыхаясь от боли, которую причинял ему засевший в плече болт, Сальворас вырвал стрелу. Конан потянулся к выпавшему из рук мечу, Рогар пытался подобрать булаву… Они одновременно схватили оружие, но Рогар не сумел достаточно быстро вскочить и промедлил с ударом. Он успел только вскинуть глаза и увидеть острое как бритва окровавленное лезвие, летевшее ему прямо в лицо. Меч Конана рассек рукоять его булавы и глубоко погрузился в бычью шею наемника.

Какое-то мгновение выпученные глаза заморийца непонимающе смотрели на обрубок рукояти, торчавший из кулака. Потом глаза подернулись пленкой, голова запрокинулась… и упала на пол. Обезглавленное тело, корчась, рухнуло вперед, заливая все вокруг потоками густой крови. Конан пинком отбросил срубленную голову прочь и наконец-то бросился на арбалетчиков. Он яростно размахивал мечом, из груди рвался оглушительный боевой клич киммерийцев.

Вальтреско, несколько подрастерявший былую самоуверенность, отскочил на пару шагов и встал в боевую стойку.

– Живо, остолопы! – рявкнул он на арбалетчиков. – Беритесь-ка за мечи и прикончите этого мерзавца!

Воины послушно бросили арбалеты и схватились за мечи… но зрелище неописуемо страшного киммерийца, неотвратимо мчавшегося прямо на них, вконец лишило их мужества. Они разом повернулись и со скоростью зайцев умчались прочь по коридору, бросив полководца одного. Вальтреско побежал за ними, но доспехи сдерживали его прыть. Арбалетчики проскочили железную дверь и захлопнули ее прямо перед носом Вальтреско. Звук тяжелого засова, поспешно задвигаемого с той стороны, заставил полководца яростно выругаться. Он оказался в ловушке!..

– Трусы!.. – заорал он. – Ублюдки!.. Я велю содрать с вас никому не нужные шкуры и заживо скормлю вас крысам!.. Откройте дверь!.. Вернитесь и сражайтесь, это приказ!..

Он кричал еще многое другое, но в ответ из-за двери долетел только поспешный топот удирающих ног.

Делать нечего, Вальтреско повернулся к Конану лицом и вновь встал в боевую стойку. Он со всей решительностью выдвигал челюсть, но в глазах можно было заметить отблеск страха. Но только отблеск. Вальтреско смотрел весьма угрожающе, и замысловато украшенный меч не дрожал в его правой руке. Блики светильников переливались на полированных пластинках латной перчатки.

Вот левая рука полководца скользнула в поясной кошель… Конан приближался осторожно: он предполагал, что Вальтреско был не только горазд болтать языком, но и умел очень здорово драться. Еще он нимало не сомневался, что изменник не задумываясь пустит в ход какой угодно грязный прием.

За спиной у него Сальворас подобрал свой меч, – подобрал здоровой рукой, оберегая раненое плечо. Капитан спешил на помощь киммерийцу. Он-то слишком хорошо знал, что полководец и без личной охраны оставался смертельно опасным.

Конан подбирался все ближе к Вальтреско, имея в виду прижать того к запертой двери. Когда ему осталось шагов двенадцать, полководец устремился вперед. Его меч мелькнул в стремительном выпаде… Конан отбил нападение и сам нанес ответный удар. Его меч провел глубокую борозду по нагруднику Вальтреско, непоправимо испортив замечательную резьбу. Вальтреско отлетел назад, выхватил из кошеля крохотную скляночку с какой-то жидкостью и метнул ее, целя Конану в голову.

Киммериец, однако, ждал чего-нибудь в этом духе и успел мгновенно присесть. Скляночка пролетела над его головой и со стеклянным звоном разбилась о кольчугу подоспевшего Сальвораса. Остановить разбег капитана она, конечно же, не смогла. Он только скривился от едкого запаха. Потом бросил взгляд на свою кольчугу… и с ужасом увидел, что она плавится и дымится. Шипя, точно вода на горячих углях, странная жидкость разъедала и кольчугу, и тело под ней. Боль была несусветная…

Бросок заставил Вальтреско на миг потерять равновесие, чем сейчас же и воспользовался Конан: конец его меча вспорол кольчужный подмышник и руку полководца. Вальтреско промедлил оборониться.

– Ах ты дерьмо!.. – зарычал вельможа. – Приготовься к встрече со своими звероподобными предками в преисподней!..

И он рубанул по гарде Кононова меча, слегка запутавшейся в разорванном рукаве кольчуги. Гарда не выдержала удара отточенной, отменно закаленной стали и разлетелась. Лезвие угодило Конану по руке, заставив его выронить меч.

Вальтреско сейчас же замахнулся снова, метя киммерийцу в незащищенную грудь. Конан шарахнулся в сторону, уходя от удара, но тут его подвели перемазанные кровью ноги: он поскользнулся. Обезоруженный, он растянулся на полу. Блестящий меч Вальтреско устремился к его горлу. Конан успел только вскинуть руки…

Неожиданно коридор огласился мучительным воплем. Меч Вальтреско еще продолжал свое движение к шее киммерийца, но рука, державшая рукоять, уже не направляла его, поскольку сама падала вместе с мечом. Это Сальворас, наконец-то добравшийся до места сражения, невзирая на полученную рану, сумел занести свой клинок и с медвежьей силой обрушить его на изменника-полководца. Страшный удар отсек вельможе руку почти по плечо. Сальворас замахнулся снова, желая прикончить Вальтреско… но даже и его сила имела предел. Раны заставили его рухнуть.

Какое-то мгновение Вальтреско стоял неподвижно, глядя Конану в глаза. Потом оба одновременно посмотрели на Конанов меч, валявшийся между ними. Ни один не двинулся с места, словно соображая, кто первым схватит оружие. Раненая рука киммерийца кровоточила, в побитой голове стучали кузнечные молоты, бедро жгло огнем. Кого угодно другого такие раны уложили бы замертво, но только не Конана. Он, точно раненое животное, будет драться до последнего и не покажет признаков слабости, пока не умрет. Вальтреско, наследник изнеженных цивилизацией поколений, был гораздо менее вынослив. Особенные страдания причинял ему окровавленный обрубок руки, от которого в мозг шли нестерпимые огненные разряды.

Полководец сдвинулся первым. Он попытался поднять меч здоровой рукой, но схватил только воздух. Когда Конан сграбастал клинок и, проломив нагрудник, по рукоять вогнал его в тело Вальтреско, тот успел только подумать: «Значит, я все-таки проиграл». Три фута закаленной стали насквозь проткнули его грудь, и сознание ухнуло в черную пустоту. Из горла вырвался хрип, пронзенное тело затрепетало – и осело на холодный пол подземелья.

Конан чувствовал себя вычерпанным до предела. Не без труда он поднялся и, хромая, пошел туда, где остался Сальворас. Он хотел помочь ему встать, но рука киммерийца замерла на полпути.

Сальворас умирал. В его груди дымилась и булькала рана, в которую вполне вошел бы кулак. Едкая жидкость из склянки Вальтреско прожгла кольчугу и плоть и вот-вот должна была унести жизнь. Варвара пробрала дрожь при мысли, что было бы с ним самим, попади эта гадость ему в голову.

– Конан… – прошептал капитан. – Он… мертв?

– Он уже горит в аду, Сальворас! Держись, друг! Во имя Крома, держись!.. Я сейчас слетаю за лекарем! Сейчас…

Но Сальворас с трудом покачал головой:

– Не надо, Конан… Митра призывает меня. Мой… срок… истекает. – Он задыхался, на губах вскипала кровавая пена. – Ты… ничего мне не должен… но позволь тебя… попросить. Проводи жреца к королю. Помоги ему… уничтожить… то зло, о котором он говорил. Спаси короля!.. – Усилие, требовавшееся, чтобы говорить, совсем ослабило умирающего. Закрыв глаза, он несколько мгновений отдыхал, потом набрал полную грудь воздуха и обратился к заботливо склонившемуся над ним киммерийцу с последними словами: – Не верь… никому. Кроме горца… Кейлаша… Расскажи ему все… король должен знать… Обещай!

Больше Сальворас был не в состоянии говорить. Он закрыл затуманенные страданием глаза.

– Король узнает, – твердо пообещал Конан. – Либо я погибну, доставляя ему эту весть. Клянусь Кромом и Митрой – ты будешь отомщен!

В глазах Конана неукротимо горело синее пламя. Его кровь еще кипела от возбуждения битвы. Он не мог думать ни о чем ином, только о новых схватках с врагом и о кровавой мести за храброго капитана, так дорого заплатившего за то, чтобы спасти ему жизнь.

Сальворас испустил последний вздох у Конана на руках, и душа его влилась в бестелесный сонм предков.

Киммериец закрыл ему глаза и положил меч капитана на его застывшую грудь. «Сегодня мне выпало сражаться бок о бок с настоящим мужчиной», – думалось киммерийцу. Сальворас умер, как подобало славному воину. Конан непременно выполнит клятву, данную павшему соратнику. Либо заплатит собственной кровью. Так велел киммерийский закон и совесть самого Конана.

…Однако этим он займется несколько позже. А теперь следовало посмотреть, как там Мадезус. Конан поднялся и пошел туда, где остался молодой жрец.

Мадезус только-только зашевелился на полу каменной клетушки. Его зрение еще не совсем прояснилось, но первым, кого он увидел, был Конан, входивший в камеру. Киммериец был с головы до ног залит потом и кровью. Мадезус заморгал, силясь разогнать туман перед глазами, и опасливо пощупал голову. Как ни странно, она не была разбита вдребезги, лишь за ухом наливалась крупная шишка. Коснувшись ее, он вздрогнул от боли. Постанывая, жрец сел.

– Конан!.. – вырвалось у него. – Благодарение Митре, ты жив!.. А что Сальворас? Он с тобой, или его схватили?

– Ни то ни другое, целитель. Вальтреско предательски сразил его, но я отправил изменника в преисподнюю. Огненные демоны уже гложут его поганые кости… Стражники же частью сбежали, частью мертвы.

– Сальворас!.. Я должен видеть его! Я спасу его, если только он еще жив!

Конан пожал плечами и с сомнением покачал головой:

– Я моложе тебя, но видел столько смертей, что… А впрочем, если бы не Сальворас, я бы тут не стоял. Посмотри на него, если хочешь, только не трать времени зря. Надо выбираться отсюда! Хреновы стражники заперли дверь в подвал, когда удирали!

Конан поставил Мадезуса на ноги, и вдвоем они поспешили в дальний конец коридора, мимо коченеющих тел, туда, где Конан оставил Сальвораса. Жрецу хватило одного взгляда: он помрачнел и опустил голову.

– Я ничего не могу больше для него сделать, – проговорил он опечаленно. – Разве что помолиться за его душу! Жидкость, пожравшая его плоть, была кровью крылатого чешуйчатого драккена – чудовища из отдаленнейшей, безымянной эпохи… Как она попала к Вальтреско, я не знаю. Об этом можно только гадать! Уже во времена моего прадеда не было людей, когда-либо видевших живого драккена…

Преклонив колени, Мадезус вытащил из сумки пузырек и окропил из него тело Сальвораса, тихо творя молитву Митре.

Пока он молился, Копан подошел к трупу полководца и срезал с его пояса кошель. Распутав завязки, он заглянул внутрь и увидел еще одну скляночку вроде той, что сгубила Сальвораса. Она была тщательно завернута в тряпку. Гораздо больше Конана привлекло золото, блеснувшее в глубине. Он осторожно припрятал кошель в самый глубокий карман своей кожаной безрукавки.

Мадезус докончил молитву и поднялся, бросив прощальный взгляд на мертвого капитана.

– Конан! – окликнул он варвара. – Дай я перевяжу твои раны, и покинем скорее это злосчастное место!..

– Некогда, целитель, – покачал головой киммериец, подходя к железной двери. – Мне еще кое-какое обещание надо исполнить.

Дверь выглядела исключительно добротной и была в отменном состоянии. Конан налег плечом, но она и не шелохнулась. Отдышавшись, он вновь попытался ее высадить. Безрезультатно.

– Крон!.. – ругнулся он, переводя дух. – Заперто с той стороны!.. Тут без тарана не пройдешь! Мы заперты, точно крысы в крысоловке…

Мадезус нахмурился, напряженно раздумывая.

– Надо, – сказал он, – подождать, пока придет стража. Я думаю, они скоро явятся разбираться, что сталось с Вальтреско и его людьми.

– Ждать? – проворчал Конан. – Ну уж нет! Надо что-то придумать!..

И он начал ходить перед дверью, точно тигр, посаженный в клетку. Плодовитый ум варвара усердно трудился… Случайный взгляд, брошенный на тело Сальвораса, неожиданно подсказал ему выход. Запустив руку в кармашек, он вытащил трофейный кошель и извлек скляночку. Со всей осторожностью вытащив притертую пробку, он отступил от двери, прицелился и щедро плеснул на железо. Крепкая металлическая поверхность так и вскипела. Повалил ядовитый дым, от которого защипало нос и глаза.

Когда дым рассеялся, стало видно, что жидкость проела в железе сквозную дыру больше человеческой головы. Подойдя, Конан запустил руку в эту дыру, вытащил запирающий брус и с лязгом бросил на камень. Потом нашарил засов и отодвинул его. При этом его рука выше локтя все-таки коснулась края отверстия. В кожу словно вонзились жала сотни ос, но Конан не убирал руки, пока не вытащил засов совсем и не бросил его на пол. На обожженном месте вздулся багровый, неприятного вида рубец. Он медленно расширялся. Мадезус озабоченно посмотрел на ожог, но ничего не сказал.

Конан с силой пнул дверь. Она легко отошла и гулко грянула в стену.

– Скорее, Мадезус! Надо отыскать короля и этого, как там его, Кейлаша, пока стража до нас не добралась! За мной, жрец!

Мадезус кивнул и припустил следом за быстроногим варваром. Каким-то образом ему удалось не потерять из виду киммерийца, которого вело сквозь путаницу извилистых коридоров безошибочное чувство направления. Никто не встретился им на пути, пока они поднимались на нижний этаж дворца. Одолев последнюю лестницу, Конан огляделся, высматривая стражников. Мадезус прислонился к стене внизу пролета, силясь отдышаться. Он не привык к подобной беготне. Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, он медленно поднялся наверх, не спуская глаз с поджидавшего его Конана.

Киммериец махнул ему рукой, приглашая следовать за собой, и бесшумно пересек стражницкую. Здесь тоже не было ни души, и это заставило Конана насторожиться. Он напомнил себе, что солнце еще не взошло, а потому, может, так тому и следовало быть. Он крался вперед, держа руку на рукояти меча в следуя указаниям Мадезуса, знавшего, как пройти к королевским покоям…

И вот наконец они добрались до высокой, обшитой медными листами двери: именно таков, по словам жреца, был вход во внешние покои Эльдрана. Дверь была заперта, и Конан спросил себя, где же, наконец, стража? Почему и перед дверью никого нет?.. Он оглянулся проверить, следует ли за ним Мадезус.

Помимо собственной воли он зауважал жреца еще больше. Митраит усердно поспевал за ним и притом двигался тихо. Киммериец ни разу еще не встречал подобных жрецов. Как не похож был Мадезус на тех напыщенных храмовых чистоплюев, с которыми он сталкивался раньше! Его разбирало невольное любопытство, он не отказался бы разузнать, кем Мадезус был в прошлом. Однако до сих пор он не задавал ему вопросов. В любом случае лучше держаться подальше от жрецов, чародеев и им подобных!..

…Конан оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как из-за тканой шпалеры за спиной Мадезуса вынырнул человек. Он закричал, пытаясь предупредить жреца, но того сцапали прежде, чем, Конан успел издать хотя бы звук. Тут же с треском растворились медные двери, и прямо на киммерийца вывалилась орава бритунийских горцев с оружием. Его рука непроизвольно метнулась к мечу, но замерла на полпути. В дверях появился здоровенный темноволосый кезанкиец и заорал во все горло:

– А ну всем стоять!.. Не трогать их, псы!

Низкий повелительный голос мигом заставил замереть горцев, уже взявших в кольцо синеглазого великана. Могучий кезанкиец ткнул пальцем в сторону Конана и невесело усмехнулся:

– Ты, верно, Конан?.. – И после некоторой паузы продолжал: – Жреца я первый раз вижу, но все равно мы безмерно благодарны вам обоим… За что? За то, что помогли разоблачить изменника, покусившегося на трон! – Горец указал на скорченный труп стражника, валявшийся почти у него под ногами. – Вот этот говнюк был в личной охране изменника! Мы схватили обоих, когда они удирали из подземелья! Я показал ему меч, и язык у ничтожества сейчас же развязался, а потом заполоскался, как флаг на ветру! Ну, когда я выяснил, что и у него рыльце в пуху, я тут же и всадил меч в его поганые кишки! Тьфу!.. – И горец смачно плюнул на замаранную кровью рубаху бывшего стражника. Потом представился: – Я – Кейлаш, друг и телохранитель его величества короля Эльдрана. Где Сальворас? Он с вами?

– Нет, – сказал Конан и скорбно опустил глаза. – Он пал, сражаясь с Вальтреско.

У Кейлаша подозрительно заблестели глаза. Он так сжал кулаки, что побелели костяшки.

– Вот это горькие новости!.. Ноне произноси больше имени негодяя! «Предатель» – только так его отныне следует называть! Да сгорит он в аду, и пусть тысяча демонов пожрет его черное сердце!.. А вот Сальворас был настоящий мужик! Право же, он заслуживал лучшего конца, чем смерть от руки негодяя и труса! Много дней будут петь о нем плакальщицы, и вовек не забудут его те, кто преданно служит королю!.. Эй, отпустить жреца! – обратился он к державшим Мадезуса. – Иди сюда, священник! Вы с Конаном должны мне рассказать обо всем!

Убрав меч и более не опасаясь нападения, Конан вместе с Мадезусом проследовал в королевские покои, куда ввел их Кейлаш…