Кольцо Мерлина

4 Курс на Алату!

С Кулди они провели долгую темную зиму. Они не решились сразу пуститься в обратное плавание на юг, потому что близилась осень. Дело было не в том, что они боялись штормового моря, хотя большая часть грозовых штормов в этих краях случается именно в это время года, поэтому и лодки держат в сарае. Причина была, главным образом, в том, что искать другой жизни они пока не хотели.

Убийство Скегги и кровная месть Бьярки навеяли тоску на небольшое самодостаточное сообщество Кулди. Эти события вызвали давно похороненные воспоминания. Люди ходили с грустными лицами, и счастливый смех теперь редко звучал в деревне. Трагические события заставили людей вспомнить о гонениях, смерти, жестокости.

Майра Этне приняла в свое сердце девушку, потерявшую отца, утешала и хлопотала вокруг нее. И Тира, и Кореника чувствовали ее любовь и сопереживание. Если они стали сестрами, то теперь почувствовали, что у них появилась мать.

Однажды, когда Тира управляла телом, она подошла к Майре и обняла ее. "Если когда-нибудь у меня будет дочь, я назову ее в честь тебя", — сказала она, и жена епископа поцеловала ее, глубоко тронутая эти словами.

Но Кореника была печальна, потому что она тоже жаждала любви и нежности, и при этом хорошо понимала, что симбиоз, который дал ей видимость смертной жизни, был временным, и когда все это закончится, она не знала.

Поэтому Гвальхмай, Фланн и девушка прожили в деревне дольше, чем собирались, надеясь делом доказать свое добросердечие. Влившись в общество и работая вместе со всеми, они заслужили то, что их приняли, и когда солнце вернулось, радость и веселье также вернулись в деревню.

В течение зимы общность троих, которых на самом деле было четверо, стала еще глубже. Поначалу Фланн был совсем сбит с толку, но со временем он принял образ жизни, который ему не нравился и которого он не понимал.

Иногда, когда Кореника уходила, чтобы промчаться по морю, понырять и позабавиться в теле тюленя, появлялась его Тира и ласково улыбалась ему. Как будто летнее солнце озаряло мрак его мыслей! В такие моменты Фланн был совершенно счастлив.

Взявшись за руки, они гуляли по берегу или бродили среди холмов; много разговаривали или долго понимающе молчали; часами сидели над книгами епископа. Тира задумчиво, серьезно слушала, наполовину убежденная, толкования христианской веры Фланна, радуясь тому, что они вместе.

Такие моменты случались чаще, по мере того, как зима подходила к концу. Фланн заметил, что всякий раз, когда Тира была так доброжелательна к нему, Гвальхмай отсутствовал. Он не догадывался, что в это время Кореника и Гвальхмай вместе плавали в море, потому что она обучила его древнему искусству жителей Атлантиды перемещать душу в тело другого живого существа. Он научился посылать свой дух вперед и жить жизнью других, хотя еще не мог покидать свое тело надолго.

Да, это были свидания, которых Коренице пришлось так долго дожидаться. Вместе они счастливо бродили по подводному миру как морские люди. Фланн, однажды увидев Гвальхмая в такой момент, лежащего на кровати с закрытыми глазами, решил, что его друг просто спит.

Они действительно были друзьями, несмотря на естественную ревность. Тем более, что Фланн не питал иллюзий и ложных надежд. Раньше он был рабом. Он не ждал, что Тира об этом забудет. Он сам никогда не сможет забыть.

Затем пришла весна, пора любви, когда девушка и юноша с нежностью смотрят друг на друга, а старшие улыбаются, глядя на них и вспоминая себя.

Фланн один на берегу чинил лодку, потому что Гвальхмай и Кореника отправились гулять на холмы, рука об руку. Его сердце болело, а мысли были мрачны. Он решил:

закончит работу, нагрузит лодку и уплывет, чтобы больше не вернуться.

А может быть, лучше выйти в море на протекающей лодке? Зачем, в конце концов, нужна жизнь без Тиры? Весной такие мысли не редкость, но Фланн все видел гораздо мрачнее, чем другие несчастные влюбленные, ведь его непонимание было глубже, чем у других.

А тем временем, те двое мирно сидели у маленькой теплой заводи, где кружила по воде пара величественных лебедей-трубачей. Кореника молчала, вспоминая лебединые корабли Атлантиды, их красоту, гордость и величие, которые исчезли навсегда. Гвальхмай думал о чем-то своем.

Лебеди начали любовную игру. Они сложили клювы вместе и гладили ими друг друга. Потом переплели длинные шеи и тихо курлыкали. Казалось, они говорили о любви, делились мечтами и строили планы, как влюбленные люди.

"Лебеди-трубачи строят пару на всю жизнь", — заметил Гвальхмай. "Если один из них погибнет, то второй умрет от горя".

"Так и должно быть", — согласилась Кореника. "Если бы ты действительно умер, я бы не захотела жить. Только потому, что я не была уверена в твоей смерти, я смогла ждать тебя столь долго".

"И все же мы не принадлежим друг другу, моя дорогая, и, похоже, никогда не будем, пока мы живем таким образом, а ты держишь свое обещание той девушке, с которой делишь тело!"

"Дом, в котором я живу, не мой", — мягко напомнила она. "Я здесь только гость. Я не должна этого забывать, а ты должен помочь мне не забыть".

"Я не железный, Кореника, я люблю тебя!"

Последовало долгое молчание. Чайки кружили над ними, сверкая глазами. Утки деловито размечали свои территории, собирали ветви и траву для гнезд. Гвальхмаю казалось, что у каждого живого существа в поле зрения был супруг.

Даже надменная пара на пруду была счастлива, только два человека были бесконечно далеки друг от друга, хотя, казалось, сидели так близко.

"Как долго нам ждать, Кореника? Сколько продлятся наши жизни, если учесть, что я выпил эликсир жизни, а твой разум, по-видимому, бессмертен? А если ты всегда будешь давать такое обещание той, в кого вселишься?"

"Разве так важно? Тебе нужно немного подождать, милый".

"Я согласен ждать только потому, что одна из наших жизней должна когда-нибудь закончиться — ведь наша любовь не кончится никогда! Почему мы не можем быть счастливы, как те лебеди, которым ничего не нужно, кроме них самих, чтобы ощущать, как весь мир принадлежит им? Почему мы не можем быть такими, как они?"

"Если бы мы стали такими, как они, это означало бы, что мы никогда не расстанемся", — ответила Кореника с несвойственной ей застенчивостью.

"Мы знали это давно! Разве ты с этим не согласна?"

"Тогда пусть будет так, как ты говоришь!"

Гвальхмай закрыл глаза и откинулся на мох. Огромный лебедь поднял голову и уставился на них. Кореника наклонилась над спящим мужчиной и нежно поцеловала его.

Лебедь издал громкий зов и забил по воде крыльями так, что брызги полетели во все стороны.

"Иду, иду!" — засмеялась Кореника.

Через мгновение вторая лебедь расправила трехметровые крылья и взмыла в высоту. Лебедь устремился ей вдогонку. Они скользили вниз и снова вверх. В безумной гонке, набрав высоту, складывали крылья и падали вниз почти до самой земли, распугивая чаек, а палочки и трава, которую собирали утки, разлетались во все стороны.

Полная радости звонкая песня любви разносилась по небу, звучная, как серебряные трубы, бросающие вызов ангелам, которые следят за облачными замками.

Затем они скользнули вниз по широкой дуге, ощущая единение чувства и тела, и сели рядом на воду отдохнуть в маленькой заводи.

Теперь они были одни. Тира, которая разделяла все чувства Кореники, радостно благословила их, когда они взлетели, и пошла в деревню разыскать Флайна.

Вода в заводи, совершенно неподвижная, блестела словно зеркало. Царственная чета бок о бок скользила, не шевелясь, по его стеклянной поверхности.

Долгое время они оставались рядом, но вдруг, как будто больше не в силах терпеть переполнявшего их счастья, снова взлетели в синеву.

Трубя, они поднимались ввысь как единое целое, двигаясь по расширяющейся спирали и воспевая свою радость. Их полнозвучная песня донеслась до Фланна с Тирой, которые в этот момент заключили друг друга в объятья, забыв обо всем, включая лодку, которую чинил Фланн.

Все выше и выше, кружась, поднималась царственная пара, пока не стала крошечной точкой в небе, которая, наконец, исчезла из поля зрения. Но какое-то время еще можно было слышать зов и ответ, их песнь любви. Так поднимались они все выше, пока по широкой дуге их не вынесло далеко-далеко на юг.

Это была их свадьба, их брачный полет!

И тут, на краю зрения, вдоль того края марева, где океан встречается с небом, за много-много миль оба заметили зазубренный, неровный край маленьких темных точек, рассыпанных по всему южному горизонту. Соскользнув долгим пологим спуском к этой загадке, они увидели, что море было заполнено кораблями.

Харальд Харфагер, чтобы угодить девушке, которая не хотела выходить за него замуж, поклялся не стричься, пока не объединит Норвегию и не станет королем. По этой причине друзья назвали его Харальд Фэйрхейр (Прекрасноволосый), а враги прозвали Харальдом Паршивым.

После морского сражения у фьорда Хафр он стал королем, женился на возлюбленной и обрезал длинные кудри. Побежденные ярлы на остатках своих кораблей-драккаров разбежались во все стороны, поскольку вскоре христианство стало законом страны.

Дикие, жестокие викинги Ингольфур Арнасон и его сводный брат Хьорлейфур Хродмарссон собрали свое имущество, снаряжение, слуг, женщин и детей и отплыли на двухстах кораблях в Исландию, чтобы продолжать чтить Одина и Тора.

Именно на этот флот и смотрели с неба лебеди, а их зоркими глазами Гвальхмай и Кореника, изучая захватчиков.

Они кружили над кораблями на безопасной высоте, вне досягаемости стрел. Из того, что они увидели, стало ясно, что поход был тщательно подготовлен. Палубы были забиты припасами до последнего уголка; стало быть, трюмы были переполнены. Вдоль высоких бортов боевых кораблей были выложены щиты, а рядом с гребцами лежали наготове кольчуга и оружие. Это были гордые, храбрые корабли с яркими парусами, многие с хорошо заметными боевыми шрамами.

Через волны неторопливо переваливались тяжело груженные когги, приземистые грузовые суда, неумолимо движущиеся к северу. До лебедей-шпионов доносилось мычание коров, блеяние овец и коз, а время от времени пронзительно ржал конь.

Где-то под палубой храбро крикнул петух, и тонкий слух лебедей уловил ответный хор его куриного гарема.

Кое-кто из ребятишек увидел над собой прекрасных птиц и криками подозвал остальных, показывая на лебедей пальцем. Шум стоял несмолкающий. Дети плакали, матери ругались, мужчины выкрикивали приказы или переговаривались между судами с помощью боевых рожков или двухметровых луров, предназначенных для передачи голоса через фьорды или далеко в море. Все эти звуки сливались воедино в широкий шумовой вал, который катился по морю над армадой викингов.

А под всем этим, тихий как шепот, плеск волн по бортам и под килями, гул ветра в тугой оснастке и ритмичный стук длинных весел.

Гвальхмай и Кореника посмотрели друг на друга. Эту хорошо организованную армаду не сорвало с пути и не принесло сюда случайным штормом. Это были не рыбаки. По крепким палубам гордо расхаживали воины, хранители славы великих богов. Их одежда из грубого, тяжелого домотканого сукна была рассчитана на долгую носку и суровую погоду. Длинные пестрые плащи ярких красных и синих цветов были богато украшены серебряными фибулами с тяжелым золотом или желтым кварцем.

Это был флот, который точно знал, куда идет, и эти люди собирались там поселиться.

Кореника обменялась мыслями с Гвальхмаем. У этих кораблей только один возможный пункт назначения по этому курсу, и это Залив дымов — и это означало только один возможный конец для Кулди, детей божьих — рабство!

Если ветер не переменится, захватчики будут на месте меньше чем через день. Кельтов надо было предупредить!

Два лебедя мощными ударами своих длинных крыльев по широкой дуге набрали высоту, выровнялись и двинулись на север.

Викинги восприняли визит птиц как хороший знак и последовали за ними. Держась за птицами, драккары пробивались через волны.

Фланну стало неприятно, когда выражение лица Тиры сменилось на давно знакомый, но менее ласковый взгляд. Она ушла, не оглядываясь и не объясняя причин, по тропинке, ведущей в холмы.

Вскоре она вернулась с Гвальхмаем. Они шли, нежно держась за руки. Увидев их, Фланн с отвращением что-то пробурчал и вернулся к своей заброшенной работе. Пара направилась прямо к столбу, на котором висела длинная китовая кость. Гвальхмай начал громко стучать по ней молотом, призывая людей.

Кулди прибежали на звук. Мужчины и женщины побросали работу, а дети забыли свои игры, потому что все знали: этот резкий сигнал звучит не потому, что обнаружили кита, и не ради созыва обычного совета. Это был сигнал тревоги и сигнал срочный.

Прибежал епископ Малахия, подобрав одежду, а за ним его пухлая маленькая жена с раскрасневшимся лицом, хватая ртом воздух и расслабляя пояс на юбке. От ужасной вести они побледнели, но быстро оправились.

"Мужайтесь, братья и сестры!" — вскричал епископ. "Мы переживали опасность и раньше, но пираты оставались недолго и уходили. У нас есть время, чтобы собрать вещи и укрыться на Западных островах. Они снова уйдут, а мы сможем переждать их".

Кореника не решилась объяснить им, откуда она это знает, но сказала (тут Кулди предположили, что она фея, раз у нее есть дар видеть):

"Я вижу эту армаду, она похожа на большой город, который медленно движется сюда. Его жители поселятся на этих берегах и уже никогда не уйдут. Если вы попытаетесь переждать, вы все умрете в рабстве под кнутом жестоких хозяев. Ваши дочери будут их игрушками, а если ваши сыновья станут сопротивляться, у них на спине вырежут знак кровавого орла во славу Одина!"

Эти слова поразили Кулди, потому что все принимали ее за дочь викинга и удивились тому, что она говорила против своего народа. Только епископ чувствовал в ней что-то необычное, так как знал ее лучше, чем остальные, поэтому заговорил с ней любезно.

"Тогда скажите нам, что, по вашему мнению, нам делать, потому что нам больше некуда идти, разве что в Эрин или в Шотландию, откуда мы были изгнаны. Но там наша участь будет не лучше. Мы в отчаянии!"

Кореника ответила: "Пусть этот человек расскажет вам о стране, откуда он пришел и которую еще не видел ни один викинг-захватчик. Тогда вы решите, отправитесь ли вы туда или нет, но, если вы примете такое решение, знайте, что действовать надо быстро, потому что к следующему рассвету на вас обрушится опасность. Если вы уйдете, пути назад не будет, потому что никто другой не должен узнать о той стране. Она предназначена для другого народа. Этот человек — сын царя и он несет это знание в Рим, чтобы передать всю страну в руки того, кто сейчас правит римлянами.

Но в той земле для вас тоже есть место, потому что это огромная страна с прекрасными лесами и множеством дикого скота любых видов, и там вы сможете прожить жизнь счастливо и спокойно".

Так Гвальхмай рассказал им о стране Алата далеко на западе, где он родился, и о континенте Атала к югу от него, о котором знал только из рассказов путешественников. Тоскуя по дому и чувствуя себя изгнанником, пока его миссия не выполнена, он описал свою родину такими яркими красками, словно говорил о самом рае.

И вскоре лица Кулди осветились новой надеждой и мужеством. Епископ, который с самого начала был убежден в том, что Гвальхмай говорит правду, принес из дома книгу, которую хранил как сокровище.

Когда Кореника вышла из притворного транса, а Гвальхмай замолчал, поскольку его часть работы была выполнена, епископ начал читать отрывок из книги "Путешествие святого Брендана".

Теперь епископ еще больше полюбил эту книгу. Она была полна чудес и рассказов о святых вещах, но кое-что из этого должно было быть правдой. Он не знал, как отделить фантазии от фактов, но верил Гвальхмаю, и ему пришло в голову, что один отрывок, который он очень любил, был как раз об этом. Поэтому он прочитал людям о том, как святой, о котором все они слышали, отплыл на северо-запад от Мейо в стране Эрин. По пути он встретил айсберги и монстров, которых они тоже видели и знали как моржей, и через сорок дней прибыл в новую страну, которая, несомненно, должна была быть Алатой.

"Святой и его люди в куррахе не лучше, чем наши, плыли вдоль берега на юг, пока…" — он поискал пальцем свой любимый отрывок и нашел его — "И когда они вышли из темного тумана, перед ними простиралась такая прекрасная страна, какую только можно увидеть. Там были свет и веселье, бодрость и очарование; деревья почти стонали под весом великолепных фруктов, а счастье, которое они там нашли, было неописуемым".

Епископ Малахия остановился, глаза его увлажнились.

"Вот земля, о которой поведал наш друг. Вот эта прекрасная страна, которую он хочет вручить нам, чтобы мы построили там наш новый дом. Вот то безопасное убежище, куда никогда не доберутся наши враги. Это далеко, но я хочу провести там свои последние дни. И если мне удастся попасть туда, я буду славить Бога каждое утро и каждую ночь за его милость и доброту, и за то, что он послал сюда наших спасителей.

Теперь те, кто пойдут со мной и моей женой, соберите пожитки, садитесь на лодки и — вперед в Алату!"

Не было нерешительных колебаний, никого не пришлось подгонять. Энтузиазм епископа заразил всех. Дети бросились выносить из хижин пожитки, посуду и еду. Мужчины и женщины работали весь долгий вечер и всю короткую ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы слегка перекусить. Все было перенесено на берег, чуть ниже линии прилива, и сложено для погрузки.

К утру стало ясно, что они не успевают. Три деревянных судна, способных нести по 60 человек каждый, долгое время простояли в скрытых гаванях Западных островов, и нужно было многое сделать, чтобы подготовить их к долгому путешествию. Кожаные лодки, которыми пользовались постоянно, были в лучшем состоянии, но большинство из них были слишком маленькими.

Люди с тонким слухом уже могли слышать звуки, доносившие издалека с моря. Звуки наводили ужас. Это были луры викингов, которые оглушительным ревом передавали с корабля на корабль новости о новой земле, которую только что заметили. Хотя драккары еще не были видны с берега, их экипажи должны были уже заметить заснеженные вершины. Вскоре они помчатся, чтобы прийти первыми и захватить лучшие участки земли, а ветер был попутный.

Кулди не ослабили усилий. Они уже заменили большую часть той оснастки, которая сгнила и не подлежала ремонту, веревками из прочной моржовой кожи. Паруса из тонко выделанных тюленьих шкур были готовы подняться, как только будет закончена погрузка. Овцы были собраны, часть уже была погружена на борт, когда Кореника трясущимися губами (Гвальхмай увидел такое впервые с тех пор, как они встретились) прошептала: "Мы опоздали!"

Полосатые паруса поднимались над горизонтом.

Фланн, глядя на море, с горечью произнес: "Хотел бы я купить ветер у Финна, верховного короля Ирландии. Я бы потопил этот флот, прежде чем он сдвинется хотя бы на локоть!"

Мысль осенила Гвальхмая. "У вас будет ветер, друзья. Мой крестный отец был повелителем ветров!"

Он немного отошел от остальных и снял кольцо.

На внутренней стороне кольца изящно переплетенными буковками по красному золоту была вырезана надпись. Сразу за ней, словно подпись, было выдавлено крохотное изображение созвездия, которого никто никогда не видел с Земли.

Гвальхмай, стоя лицом к морю, вполголоса прочел заклинание и направил длинную часть созвездия, как наконечник копья, на спешащие корабли. Некоторые из них уже откололись от основной массы и вырвались далеко вперед.

Сначала ничего не происходило. Вдруг из ниоткуда появилась маленькая летучая мышь, которая беспорядочно захлопала крыльями, как будто ослепленная восходящим солнцем. Она кружила вокруг головы Гвальхмая, вереща и стуча маленькими клыками.

Гвальхмай что-то прошептал ей и продолжил читать заклинание кольца. Летучая мышь полетела прямо в море в сторону кораблей, а в помощь ей начал дуть береговой бриз, постепенно усилившийся до сильного ветра.

Через несколько минут отдаленные паруса были спущены, а раскачавшиеся волны с медлительным величием обрушились на флот викингов. Их корабли с трудом пробивались через пенные валы под угольно-серым небом, будучи не в силах лавировать, однако не останавливались.

Удовлетворенный, Гвальхмай снова надел кольцо на палец.

"Теперь у вас есть еще немного времени", — кивнул он епископу.

Из тихой бухты Дымов выскользнула небольшая флотилия, направившаяся на запад с надеждой и верой в неведомую гавань, которая должна была стать их окончательным домом.

Три небольших тяжело нагруженных деревянных корабля и 20 маленьких куррахов из тюленьей кожи, казалось бы, пригодных только для прудов или озер, однако смело следующих за большими судами. Они тоже везли много людей и скарба, потому что на острове не осталось никого. Только Фланн, Кореника-Тира и Гвальхмай стояли на палубе своей рыбацкой лодки и задумчиво смотрели, как уходят Кулди.

Гвальхмай снова прошептал заклинание на ветер. Сильный порыв наполнил паруса из тюленьих кож и погнал кораблики Кулди на запад, в неизвестность. Теперь они были на виду, но мыс все еще скрывал их от колонистов-викингов. Кулди взяли курс немного севернее, чтобы высокие берега Исландии заслонили их от врагов.

Трое друзей задумчиво огляделись. По всему берегу валялся мусор — разбитая лодка, весло в пене прибоя, сломанные столбы, забытый посох, колокольчики, детская погремушка, распотрошенный тюк лисьих мехов. Так как времени не хватило, несколько бесценных книг остались на берегу. Ветер успел растрепать их страницы. Забытая кукла протягивала деревянные руки.

Они подняли рейку с парусом, и ветер сразу наполнил его, сделал выпуклым. Так как кнорр способен лавировать, они взяли курс, который позволил бы им также оставаться незамеченными, и который в конце концов привел бы их в Норвегию.

Флот викингов был очень близко. Рев их рогов эхом разносился по горам, когда флотилия Кулди опустилась за горизонт. Их больше не было видно.

"Я пообещал отцу, что вернусь с большой армией и благородным римским флотом, чтобы взять в управление и удержать Алату", — произнес Гвальхмай с досадой на себя. "Я все еще не могу вернуться домой. Что же я послал на родину?"

"279 детей божьих!" — ответил Фланн.