Колокол

8 глава

– Он не сможет этого сделать. С чего он взял, что у этого парня получится? Кто он вообще такой? Ты его знаешь, Фабьен?

Ирен стояла у барной стойки и протирала бокалы. Чистое стекло скрипело под быстрыми пальцами. Женщина по третьему разу брала один и тот же бокал, тёрла его уже сухой тряпкой и, не глядя, ставила к другим на поднос. Бокалы издали трескучий звон; один наклонился, упал на другой, другой – на следующий, и вот уже крайний слетел с подноса и со звоном разбился об пол.

Тёмные ботинки тяжёлым прихрамывающим шагом подошли к стойке, голос вздохнул и захрипел, будто кашель застрял посреди пересохшего горла, полная рука в синих венах и старческих пятнах потянулась за метлой и совком, осколки замели в угол.

– Пожалуйста, Ирен, не мельтеши, – сказал уставший мужской голос, – ты разобьёшь все бокалы, опять… И их вычтут из нашей зарплаты.

– У нас нет никакой зарплаты, Фабьен, – официантка покосилась на него, – ты забыл?

– Ты говоришь бред, Ирен, полный бред.

– Бред – всё, что здесь происходит, – она поставила со звоном ещё один бокал. – Я не могу больше быть официанткой, Фабьен; кто угодно, только не я. Меня уже тошнит от этой посуды, от этой грязи, от этого отеля, в котором…

Вдруг что-то заскрипело за одним из дальних столов. Фабьен посмотрел на Ирен, но она будто не замечала этого, она никогда не замечала его…

Фабьен пошёл на звук – тихий, робкий, но всегда зовущий, – медленно переступая с ноги на ногу, боясь ненароком спугнуть его. За столом двигали стулья, они скрипели деревянными ножками о такой же деревянный пол, туда-обратно, назад-вперёд. У Фабьена пересохло в горле, в носу защипало, глаза покрылись влажной пеленой. Пепельница на столе подскочила на месте. Послышалось тихое «ой».

Фабьен подошёл к столу, отодвинул один из стульев и заглянул под него. Мальчишка лет пяти неотрывно смотрел на месье Лорана и тёр затылок.

– Ты ударился? – Тот улыбнулся.

– Угу, – мальчик кивнул.

– Не дело тут играть, сынок, не то место.

Мальчик вылез из-под стола и отряхнул пыльные коленки.

– А теперь отряхни руки, – сказал Фабьен.

Мальчик отряхнул и руки.

– Пойдём играть, – сказал он, – пойдём на улицу.

– Не могу, – выдавил из себя Фабьен, – я сейчас не могу.

– Но я хочу! – Мальчик топнул ногой и надул губы.

– Я знаю, знаю, что хочешь, но я правда не могу пойти с тобой.

Мальчик пожал плечами, развернулся, побежал к выходу и скрылся за дверью.

Фабьен ещё долго смотрел на дверь. Грудь его сжало, он захлебнулся воздухом, опёрся на спинку стула, подвинул его к себе и сел. Шаги мальчишки уже стихли за дверью, да и дверь перестала скрипеть от залетевшего в подвал сквозняка. Месье Лоран расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, потом ещё одну, и ещё, и потёр грудь.

– Что ты там делаешь? – крикнула ему Ирен.

Фабьен молчал.

– Ты слышишь меня? – Она подошла, шурша своим длинным многослойным платьем.

– Я видел его, Ирен, – сказал Фабьен, – он опять приходил.

– Сколько раз тебе говорить, что это не он, – рассердилась мадам Лоран. – Не он, понимаешь ты или нет?

Фабьен понимал, но ничего не мог с собой поделать.

– Когда же это всё закончится, – вздохнул он.

– У него ничего не выйдет, – сказала Ирен. – Вот попомнишь мои слова.

– Чччч, тише! Он может услышать…

– Ну и пусть, пусть слышит! Мне всё равно! – кричала она. – Ты всегда был тюфяком, Фабьен, ты не смог постоять за нас, и мы все…

– Ты обещала не на-по-ми-нать мне, – он схватился за голову и закрыл уши, – ты обещала больше не говорить мне об этом!

– Обещала, ну и что? Что ты мне сделаешь, а? Разобьёшь мои стаканы?

– Не кричи, по-жа-луй-ста, – трясся он, – не кричи…

– Ты трус, Фабьен, чёртов трус, и всегда им был; если б не ты, ничего не случилось бы! Ничего не случилось бы с Жоэлем, ничего не случилось бы с нами…

– Страх – это не порок, Ирен, это проклятие! Моё проклятие! – Он стучал кулаком по груди.

– Ради бога, Фабьен, к чему этот дешёвый спектакль? Иди лучше столы протирать, нечего здесь ныть!

Фабьен медленным шаркающим шагом поплёлся к барной стойке, взял тряпку, плюнул на неё и пошёл к столам.

– А я тебе говорю, что видел его, – опять заворчал он. – Я не понимаю, почему ты его не видишь, он же был здесь под тем столом, позвал меня, а потом убежал…

Ирен делала вид, что не слышит.

– Почему он приходит только ко мне? – не унимался Фабьен; подбородок его задрожал, глаза раскраснелись. – Почему ты не видишь его, Ирен? Или видишь, но делаешь вид, что не видишь…

– Я ещё не сошла с ума, Фабьен. Хватит нам и одного сумасшедшего!

– Кого? – не понял он.

– Тебя, кого же ещё… – Ирен приложила палец к губам и прислушалась. – Тихо, Ребекка идёт.

Оба они замолчали.

По лестнице спускалась Ребекка.

– Бедная девочка, – сказал Фабьен.

– Нечего её жалеть, – шикнула на него Ирен.

– Вот чтобы так, каждый раз… у меня бы точно духу не хватило.

– Вот в этом ты прав, Фабьен: у тебя точно ничего не хватило бы, ты же тюфяк… Хорошо, что Бекки не твоя дочь.

– Чего ж тут хорошего – каждую неделю такое…

– Тише ты! – шикнула она на него, когда девушка подошла поближе.

– Может, ей всё же сказать? – перешёл он на шёпот.

– И как ты ей скажешь, что ты ей скажешь? Совсем из ума выжил? – шипела на мужа мадам Лоран.

Взгляд девушки был растерянный, улыбка еле касалась кончиков губ; она зябко смотрела по сторонам, будто вспоминая что-то.

– Мама, – обратилась она к Ирен, – почему на мне опять новое платье? – Она разглядывала тонкую шелковистую ткань в мелкий цветок.

– Так разве оно новое? – удивился Фабьен. – По мне, так точно такое же.

– Нет-нет, – Ребекка замотала головой, – я помню, что было другое, разве ты не видишь, Фабьен?

– Ей-богу, не вижу, дорогая; платье как платье, такое же, как и было, и ты такая же, как была. – Он улыбнулся ей.

Девушка помолчала, прикусила губу и посмотрела на месье Лорана.

– Ты что-то хотела, Ребекка? Может, сока или воды? – спросил он. – Или чего покрепче – вина, например?

– Ты говорил, что видел его, Фабьен…

– Кого? – переспросил он, надеясь, что неправильно понял, надеясь, что Ребекка совсем о другом.

– Жоэля, – сказала она. – Почему он приходит к тебе? Почему не зовёт меня?

– Никто ко мне не приходит, девочка, – он подошёл к ней и погладил по плечу. – Мне показалось. Я же старый, что с меня взять…

– А мне вот ни разу. – Ребекка понурила голову. – Даже во сне. – Она замолчала, потом проглотила подступившую горечь и продолжила: – Ты же знаешь, что это я…

– Не надо, Ребекка, не надо, – перебил он её.

– Я должна, должна сказать…

– Замолчите все! – Ирен разбила ещё один бокал об пол. – Никто не приходил и не приходит; его нет, понятно вам, нет!

– Уже второй бокал, – вздохнул Фабьен.

– Я уберу, – сказала Ребекка.

Все трое молчали. Девушка знала, что должна сделать, знала, но не хотела никому говорить, не хотела расстраивать их. Как же так получилось, что в тот день ничего не закончилось?.. Ребекка не могла ответить на этот вопрос. То, что она сделала тогда, то, что успела сделать, преследует её и сейчас.

Бар стал наполняться людьми. Они заходили сюда как ни в чём не бывало, смеялись, заказывали выпить, ворчали на нерасторопного Фабьена и самодовольную официантку, подмигивали Ребекке, не получали и взгляда в ответ и вскоре оставляли все попытки дешёвого флирта. Сколько их сменилось за всё это время, она уже сбилась со счёта. Сначала Бекки смотрела на них с завистью, потом с равнодушием, теперь же почти не видела их. Не было для неё иных мыслей, иного мира, кроме того, что каждый вечер возвращал её в тот день.

– Смотри, снова он пришёл, – сказала Ирен, кивнув в сторону странного посетителя.

– Кто? – Фабьен огляделся.

– Этот псих.

– До сих пор не нашёл? – Фабьен покачал головой.

– Видимо, и не найдёт, – ухмыльнулась Ирен.

– Жалко его.

– Себя пожалей, – фыркнула она.

Фабьен почесал шею под подбородком и надрывно закашлял.

– Как-то странно болит шея сегодня… Ты не знаешь почему?

– Не имею ни малейшего понятия, – сказала Ирен и пошла забирать заказ.

Взъерошенный человек в измятом пиджаке, в покосившихся набок очках ходил между столиков, заглядывая под каждый. Иногда его вышвыривали из бара, но он не терял запала – приходил снова, но уже с другой стороны, подходил к другим столам, спрашивал, кто из какого номера и не находили ли они его бумаг. Теперь же он подошёл к барной стойке, зашёл за неё и стал рыться в бутылках, неосторожно опрокинув парочку.

– Уведи-ка его, – указала Ирен дочери.

Ребекка осторожно подошла к гостю.

– Простите, месье, – чуть похлопала она его по плечу, – месье, простите…

– Да-да, – суетливый постоялец поднял голову из-под стойки.

– Вы опять что-то ищете?

– Ищу, ищу… – Доктор протяжно вздохнул. – У меня пропали все записи, около тридцати листов. И я ничего не помню, понимаете, я надеялся вспомнить, но так и не смог… Вы, случайно, не видели их? – Он прищурился.

– Не видела, – пожала Ребекка плечами.

– А я раньше не видел вас? – Доктор опустил очки с переносицы.

– Думаю, нет, – она улыбнулась.

– Странно, вы на кого-то похожи, но я никак не могу вспомнить, на кого.

– Может, вам кажется? – сказала Ребекка.

– Может, вы и правы, – согласился он, поправляя очки.

– Проводить вас наверх?

– Нет, я сам. – Он поставил упавшие бутылки на место. – Я тут уронил…

– Ничего, я поставлю.

Человек извинился, откланялся и ушёл.

– Слава богу, – сказала Ирен.

– Аж жалко его, – вздохнул Фабьен.

– Официантка, – крикнул кто-то из-за стола, – почему пиво тёплое?

– Почему это происходит со мной, – ворчала Ирен, направляясь к недовольному посетителю. Тот, уткнувшись в меню, пододвинул к ней пиво.

Ирен потрогала кружку.

– Оно ледяное… – сказала она.

– Вы уверены, мадам Лоран? – спросил посетитель.

Ирен вздрогнула от этого голоса. Посетитель медленно опустил меню. Чёрные смеющиеся глаза смотрели на неё.

– Как поживаете? – Он заулыбался редкими короткими зубами.

Ирен не сводила взгляда с этого взлохмаченного, дурнопахнущего человека.

– А, это ты, – как-то грустно сказала она.

– Я, – он почесал затылок и цыкнул. – Болит, знаете ли, старый шрам на погоду, сегодня ветра`…

– Ветра́, – сказала Ирен.

– А вам идёт эта форма, – он еле сдержал подступающий смех, – вы будто в ней родились.

– Будете ещё что-то заказывать? – спросила она.

– Пиво поменяйте, тёплое, – сказал человек и ещё раз подмигнул ей хитрющим глазом.