Колесо в колесе

6. МЛАДШИЙ

Кто-то плескал в лицо водой… Хебер. Мрачно хмурясь, он помог Младшему подняться на ноги.

— Вот чего я опасался.

— Правда? Почему меня не предупредили?

Младший огляделся вокруг, стараясь определить, где находится. В последний запомнившийся момент стоял возле грузовика. Потом его ударили, потащили… сейчас вокруг выстроился пяток местных жителей… в воздухе пахло едким дымом…

— Грузовик! — крикнул он, вглядываясь через плечо Хебера.

Грузовик еще дымился, хоть и залитый толстым слоем шипящей пены.

— Дело рук двух парней Зела Неймера, — сообщил ему Хебер. — Выпили лишку, начали задираться, пошли вразнос. Мы их посадили пока под замок. Я только радуюсь, что им хватило ума оттащить вас подальше, чтобы не пострадали при взрыве.

— Я тоже, — кивнул Младший, осторожно ощупывая распухшее лицо.

Грузовик стоял в сотне метров от центра города. Наверно, местные услышали взрыв, прибежали с огнетушителями и прочими противопожарными инструментами. Взгляд Младшего остановился на знакомой фигуре: в сторонке стоял Билл Джефферс с дорогим огнетушителем в руке.

— Запомни, Финч, — я не имею к этому ни малейшего отношения, — сказал он. — Даже если ты, черт возьми, изо всех сил стараешься погубить мой бизнес.

— Знаете, Билл, — тихо ответил Младший, — я вам верю. И вовсе не стараюсь погубить ваш бизнес. Хочу лишь, чтобы вы чуть-чуть изменили политику.

— Принуждаешь кормить у себя в заведении шайку полукровок?

— Я ни к чему вас не принуждаю, — возразил Младший, сохраняя спокойный и рассудительный тон ради стоявших поблизости местных жителей, имеющих уши. — Решение, каким бы оно ни было, принимать вам, и только вам. Собираюсь только продемонстрировать, что выгоднее принять мою точку зрения.

Джефферс замешкался, подыскивая ответ. Не найдя подходящего, развернулся и пошел прочь.

— Ну, теперь не имеет большого значения, принуждаете или не принуждаете, — заключил Хебер, глядя вслед Джефферсу. — Без грузовика игра проиграна.

Младший медленно, угрюмо кивнул.

— Может, что-нибудь придумаем, — пробормотал Хебер, устремив к горизонту неподвижный взгляд.

— Например?

— Пока точно не знаю, — пожал он плечами. — Но всегда есть надежда, правда?

— Наверно. Впрочем, надежда сама по себе примечательно безрезультатна.

Хебер рассмеялся:

— Согласен. Ну, поскольку вам вряд ли удастся добраться до Зарико, надо где-нибудь переночевать. Пошли в контору, выдам матрас.

Они молча направились в город. В офисе Хебер полез в проем между столом и стеной, вытащил скатанную подстилку.

— Держу тут на случай, когда наверху слишком жарко.

— Неужели у вас нет терморегулятора? — удивился Младший.

Хебер хмыкнул.

— Пусть человеческая раса порхает со звезды на звезду, в этом доме, как и в любом другом в Данцере, терморегуляторов не имеется. Усвойте, мистер Финч, — здешний народ еле сводит концы с концами. Видя время от времени грузовой флитер, не принимайте его за лишнюю роскошь — это жизненная необходимость для фермеров. Мы здесь живем на том же самом уровне, на каком на старушке Земле жили люди до выхода в космос. Конечно, в столице дело другое, Данцер с Копией, можно сказать, почти на разных планетах. Кстати, о Копии… Мне надо позвонить.

— Куда?

— Потом узнаете. Пока лучше ложитесь-ка да поспите. Утром жизнь будет выглядеть повеселее.

Младший усомнился, однако согласно кивнул. Когда Хебер ушел, он улегся на матрас, заложил руки за голову, решив не засыпать до его возвращения. И провалился в сон через пару минут.

Кто-то его встряхнул, и он открыл глаза. Утреннее солнце, сменив окраску с оранжевой на желтую, заливало контору через окно.

— Проснитесь! — потребовал Хебер. — Репортер из столицы хочет с вами встретиться.

Младший рывком сел на подстилке:

— Репортер? Это ему вы вчера вечером звонили в Копию?

— Угу, — кивнул градоначальник. — Прямо взвился, когда я рассказал о случившемся. Кажется, чует громкий скандал. Просит немедленной встречи.

— Проклятье! — проворчал Младший, протирая глаза и поднимаясь на ноги. — Зачем вы это сделали? Сначала меня надо было спросить.

— А что? Я думал, вы обрадуетесь.

— Репортеру? Нет. От них одни неприятности.

— К сожалению, у нас уже полно неприятностей, — серьезно заметил Хебер. — Беглый взгляд в зеркало напомнит вам об этом.

Младший осторожно коснулся распухшей почерневшей левой щеки, а собеседник продолжал:

— Возможно, известие, что за происходящим в городе следят журналисты, предупредит повторение вчерашних событий.

Младший минуту подумал, потом пожал плечами:

— Может быть, вы и правы, хоть я сомневаюсь. Где он?

— За дверью. Пойдемте.

Выйдя из офиса, Младший увидел плотно сбитого мужчину в ярком фасонном, пошитом по мерке костюме, ошеломляюще неуместном в Данциге. Заметив его, репортер мигом выхватил и наставил записывающее устройство, далеко вытянув руку. Младший вдруг догадался, что выглядит адски — непричесанный, с неумытым, небритым лицом в синяках, в измятой после сна одежде.

— Мистер Финч? — затараторил репортер. — Я — Кевин Лютт из Джи-ви-эс. Если не возражаете, у меня к вам пара вопросов.

— Пожалуйста, — согласился Младший с плохо скрытым равнодушием. — Каких именно?

— Ну, во-первых, хотелось бы взглянуть на сожженный грузовик.

Младший пожал плечами:

— Пойдемте со мной, — и оглянулся на Хебера. — Попозже здесь встретимся.

Шагая вперед, пока репортер снимал место действия, Младший чувствовал себя неуютно. Не хочется, чтобы кто-нибудь любопытствовал и расспрашивал о его отношениях с ванеками. Это исключительно его личное дело, которое никого не касается, хотя Хебер, видно, считает, что интервью пойдет на пользу… В любом случае хуже быть не может.

Вернувшись к обугленным останкам грузовика, Младший отступил назад, глядя, как репортер готовит сцену для интервью. Тот снял погибший грузовик, наставил аппарат на Младшего.

— Как вы себя чувствуете, мистер Финч, едва спасшись от гибели? — начал журналист.

— Ничего подобного. Перед поджогом меня оттащили подальше от грузовика. Убивать никто не собирался, хотели лишь слегка припугнуть.

Лютт испробовал другую тактику:

— Зачем вы вообще ввязались в это дело? Младший только пожал плечами и ответил:

— Колесо в колесе.

Журналист ему не понравился, с каждой минутой все меньше и меньше хотелось ему помогать. Огромный внешний мир грозит вторгнуться в Данцер и уничтожить маленький городок. Во всем будет виноват он.

— Вам известно о предложенном в столице законе, непосредственно направленном против слепого фанатизма? — спросил репортер.

— Что-то слышал.

— Почему тогда вы считаете необходимым рисковать своей жизнью ради того, что вскоре вместо вас обеспечат законы?

— Во-первых, мистер Лютт, разрешите напомнить, что жизнь моя не подвергалась и, по всей вероятности, впредь не подвергнется ни малейшей опасности. Что касается заданного вопроса, я никогда не рассчитываю, что какие-нибудь законы что-нибудь обеспечат вместо меня. Фактически они должны работать для меня.

Лютт пропустил замечание мимо ушей.

— Вы вступили в борьбу с жестоким фанатичным городом, мистер Финч, что подтверждают события прошлой ночи. Неужели совсем не боитесь?

Младший чуть не вышел из себя. Хеберу вместе с прочими трудней было бы справиться с Люттом в журналистском угаре, чем с братьями Неймер.

— Катись отсюда! — рявкнул Младший, повернулся и направился к городу, но заметил что-то краем глаза.

Навстречу медленно двигалась процессия ванеков. Он стоял на месте, следя за ее приближением, заметив, что Лютт сменил позицию, высоко подняв камеру. Вся компания выстроилась в полукрут перед Младшим, главный старейшина вышел вперед, подняв руку. Сорок с лишним ванеков отвесили одновременный поклон и застыли в нем, а старейшина протянул Младшему чашку для сбора милостыни и резное детальное изображение фруктового дерева Джебинозы в полном цвету.

— Дома никто не поверит, — пропыхтел задохнувшийся Лютт, снимая сцену в разных ракурсах.

— Немедленно прекратите! — заорал Младший на ванеков.

— Бендрет, — заговорил старейшина, — мы лишь хотим отдать тебе долг чести. Ты пострадал из-за нас. Такого никогда не бывало…

— И теперь ничего не вышло, — оборвал его Младший. — Весь смысл этой маленькой кампании заключался в том, чтобы вы обрели уверенность в себе и потребовали от других уважения к своему собственному достоинству. И что? Я оглядываюсь и вижу, как вы лебезите и кланяетесь! Прекратите сейчас же и встаньте!

— Ты не понимаешь, бендрет, — начал было старейшина.

— Думаю, что понимаю, — тихо проговорил Младший, — и дары ваши буду ценить до конца жизни, но давайте пока позабудем о благодарностях и тому подобном. Главная наша забота в данный момент — найти грузовик на замену. Только продержитесь, пока не раздобудем транспорт. Одалживайтесь друг у друга, делитесь едой, любой ценой следуйте плану, ждите от меня сообщения.

Старейшина кивнул и собрался отвесить поклон, но вовремя спохватился.

— Хорошо, бендрет, — сказал он.

— И никому не кланяйтесь — никогда. Младший, быстро махнув рукой, пошел в город.

Лютт засеменил за ним следом.

— Мистер Финч, вы только что сделали меня знаменитым. Если не получу за эту запись журналистскую премию, то никто ее не получит. Никогда не сумею вас отблагодарить.

Младший прибавил шагу, не глядя на него. Простая искренняя благодарность ванеков во время торжественной демонстрации тронула его сильнее, чем он смел признаться, быстро шагая к городу с чашкой и статуэткой в руках, с полными слез глазами.

— Есть шанс, что проиграете, — бросил он Лютту.

Хебер выслушал краткий рассказ Младшего о событиях с улыбкой, качая головой.

— Собственно, не в чем их упрекать, — сказал он. — Земляне иногда заступаются за ванеков, но вас первого за них побили. Возможно, займете особое место на главной спице Большого Колеса, когда они будут рассказывать о вас своим внукам. — Он помолчал. — Как поладили с Люттом?

— Боюсь, не слишком удачно. Как бы вы себя вели, усталый, грязный, помятый, голодный, отвечая на дурацкие вопросы болтуна репортера, который сует вам в лицо свою камеру?

— Пожалуй, не очень-то дружелюбно, — признался Хебер.

— Причем даже в самой благоприятной ситуации вам едва ли понравился бы подтекст этих самых вопросов.

Хебер пожал плечами:

— Я ожидал многозначительных обобщений, но огласка, пусть даже неприятная, может вас уберечь от дальнейших побоев.

— Хорошо бы, — проворчал Младший, потирая саднившую челюсть.

На следующее утро Хебер вошел в контору со свежей газетой в руке. Младший только что расправился с утренним рационом.

— Вот! Читайте. Сейчас из столицы.

— Где вы ее взяли?

— Утром прибыли с полдюжины репортеров. Один из них дал. — Он просиял. — Вся первая страница наша!

И правда. Передовая страница печатного издания видеоновостей целиком посвящалась событиям в Данцере. Быстренько пробежав текст за подписью Лютта, Младший нашел свое описание в образе загадочного молчаливого крестоносца, борца с фанатизмом. Посреди страницы красовался крупный снимок ванеков, склонившихся перед ним в почтительном поклоне.

— Невероятно! Этот самый Лютт выставляет меня каким-то фантастическим киногероем!

— На Джебинозе ничего больше не знают, а вы, по-моему, вполне похожи.

Младший с отвращением швырнул газету на стол и подошел к окну.

— Где сейчас репортеры?

— Если я скажу, что за домом, куда вы пойдете?

— В другую сторону!

— Ну, в данный момент можете не особенно беспокоиться. Все столпились на улице у заведения Билла Джефферса. Наверно, задают ему довольно неприятные вопросы.

— Ох, нет! — Младший бросился к двери и выглянул.

Ему удалось разглядеть Джефферса в дверях универмага в окружении журналистов.

— А что? — спросил Хебер.

— Джефферс быстро заводится?

— Довольно легко кипятится.

— Тогда лучше мне туда пойти, — решил Младший и выскочил в дверь.

Спеша вниз по улице, он заметил, что Джефферс стоит в позе загнанного в угол зверя с побагровевшим лицом, горящими глазами, напрягшимся, как пружина, телом. Младший перешел на бег. Кто-нибудь из репортеров вполне может нарочно спровоцировать хозяина магазина на скандал, чтобы снять сенсационную сцену. Если средства массовой информации изобразят Джефферса дураком, слабоумным бандитом, это ничуть не поможет ванекам, а владелец универмага станет вдвое упрямее.

— Ух ты! Идет крестоносец, борец с фанатизмом! — размахивая газетой, воскликнул Джефферс, завидев подбегавшего Младшего.

Репортеры мгновенно забыли о нем и накинулись с вопросами на главного героя.

— Я потом с вами поговорю, — посулил он, расталкивая их локтями. — В данный момент надо кое-что обсудить с мистером Джефферсом.

Чрезмерно растолстевший журналист в ярко-зеленом джемпере преградил ему путь:

— Сначала мы должны задать вам несколько вопросов, мистер Финч, — и сунул в лицо Младшему записывающее устройство.

— Нет, не должны, — последовал краткий ответ.

Аппарат щелкнул, репортер приступил к интервью, не обращая внимания на возражения.

— Ну, во-первых, откуда вы? Ходят слухи, что из чужих миров, и, по-моему, вы обязаны открыть свою…

Младший без предупреждения выбил у него из руки аппарат, схватил обеими руками за блестящий свитер и спихнул с тротуара. Услыхав за спиной очередной щелчок камеры, развернулся, вырвал ее из другой вытянутой руки и тоже швырнул на дорогу.

— Я сказал, что хочу поговорить с мистером Джефферсом. Поэтому, если не возражаете, обождите на другой стороне улицы, пока мы не закончим. Беседа конфиденциальная.

— Наши зрители имеют право… — начал кто-то.

— Слушайте! Если вообще желаете получить интервью, обождите вон там!

Угроза по-настоящему их припугнула. С Джефферсом они общались недолго, встретив главным образом каменное молчание. Если стоило проделывать тяжкий долгий путь по жаре, то исключительно ради интервью с этим самым Финчем. Репортеры медленно, нехотя потащились через улицу, бормоча, что лучше было б улететь с планеты, поймав где-нибудь слух, будто следующим в сектор пожалует Целитель.

— Ты бы потише, — посоветовал Джефферс. — Образ испортишь.

— Не испорчу, даже если постараюсь, — ответил Младший с сокрушенной улыбкой, — точно так же, как вы свой не исправите. Нам навязаны роли, никуда от них не деться. Я герой, вы злодей. В данный момент мое возмутительное поведение воспринимается как личная причуда. Если вы будете себя вести точно так же, это примут за врожденный порок вашей натуры, о чем нынче вечером станет известно всей планете.

Джефферс не ответил, не сводя с него любопытного взгляда.

— Так или иначе, вы, наверно, догадываетесь, зачем я здесь, Билл, — сказал наконец Младший. — Прошу вас, уступите, чтоб здесь вновь воцарился покой и порядок.

Мысли Джефферса были заняты чем-то другим.

— Никак я не пойму тебя, Финч, — пробормотал он, удивленно качая головой. — Просто не понимаю. — По-прежнему тряся головой, повернулся и скрылся в темном магазине.

Младший хотел пойти следом, потом передумал, двинулся назад к офису Хебера, игнорируя ожидавших репортеров. На полпути его остановил знакомый голос, окликнувший с улицы:

— Бендрет Финч!

Это был Рмрл, махавший рукой из кабины новенького сверкающего флитера-аэробуса. Аэробус остановился у тротуара, из него вышел Рмрл с каким-то землянином.

— Мистер Финч? — спросил землянин, протягивая руку. — Я — представитель столичного поставщика флитеров. Вчера вечером мы получили анонимный чек, полностью оплачивающий стоимость аэробуса и его доставки вам в Данцер.

— Анонимных чеков не бывает, — заметил Младший, оценивая размеры аэробуса. Легко поместятся тридцать — тридцать пять ванеков.

— Ну, чек, конечно, не совсем анонимный, однако даритель желает сохранить инкогнито. Впрочем, могу вам сказать, — сообщил он конфиденциальным тоном, — что это один из самых влиятельных на планете торговцев.

Хебер, не упускавший почти ничего из происходящего на улице, вышел из конторы, услышав последние фразы.

— Вы хотите сказать, аэробус предоставляется даром? Совсем? Без всяких условий?

Торговец флитерами кивнул:

— Возможно, у дарителя имеются собственные соображения, но он не выдвигает никаких условий.

Хебер хлопнул Младшего по спине:

— Смотрите! Я вам говорил, что паблисити пойдет на пользу!

— Не стану спорить, — сказал Младший и обратился к столичному гостю: — Что можно сказать? Принимаю… и благодарю дарителя, кем бы он ни был.

— Только распишитесь в квитанции, и он ваш. Младший расписался и повернулся к Рмрлу:

— Летим прямо сейчас.

Ванек уже почти успел сесть в кабину.

Вэнс Пек не сильно обрадовался новой встрече с Младшим, хоть тот и привез полный аэробус клиентов с синевато-серой кожей. Но когда он пообещал ему новое транспортное средство взамен сгоревшего грузовика, стал немного сговорчивее. Даже осмелился предложить Младшему жалованье.

— Ну, — промямлил торговец, — доходы-то стали расти с тех пор, как вы начали привозить этих самых ванеков, так что, по-моему, справедливо вам что-то платить. Скажем, десять джебинозских кредиток в месяц, годится?

Младший пожал плечами:

— Годится. Я стою вдвое дороже, но вы мне предоставляете комнату и питание. Предпочел бы, конечно, валюту потверже джебинозских кредиток, скажем толивианские аги, да в вашей глухомани их не водится. Значит, договорились. Будем считать, что сегодня мой первый оплачиваемый рабочий день. Согласны?

Пек разинул рот.

— Что вас так удивляет? Думали, я откажусь?

— Если честно, то да. Всегда считал вас благодетелем, не интересующимся деньгами.

— А я никогда не считал себя благодетелем, мистер Пек. И всегда искренне интересовался деньгами. В нашей семье говорится: позорно получать что-нибудь ни за что. Если я буду совершать рейсы бесплатно, вы примете это за нечто само собой разумеющееся. А мне этого не хочется. — Он насмешливо смотрел на своего нового работодателя. — Хорошо, что сами предложили, — избавили меня от необходимости требовать.

— Вы хотели поговорить со мной?

— Да, сэр.

— Ну, садитесь.

— Спасибо, сэр.

— В чем дело?

— У вас, как я понял, проблема в Данцере, сэр.

— Ничего подобного. У меня нет проблем ни в Данцере, ни в каком другом месте.

— Как скажете, сэр. Впрочем, я мог бы уладить ее в полной тайне.

— Извините. У меня нет проблем, достойных упоминания. А если бы были, я, безусловно, способен уладить их самостоятельно. Всего хорошего.

— Как вам будет угодно, сэр. На всякий случай вот мой номер. Я могу решить проблему, не оставив никаких свидетельств ее решения. Запомните: никаких свидетельств.

Солнце заходило. Завершив дневной рейс, Младший сидел в офисе Марвина Хебера, упиваясь вечерним ветерком из открытых дверей, осушавшим вспотевшее лицо.

— Помнишь, я недавно спрашивал насчет терморегулятора? — спросил он.

Они с Хебером крепко подружились после случая с сожженным грузовиком. Старший мужчина кивнул.

— Вот и думаю. У него есть свои преимущества — кругом, прохладно и прочее, — но, если бы в этой маленькой конторке была вентиляция, не сидел бы я на ветерке, не слышал бы абсолютно даром чудесные свежие запахи.

Младший чувствовал приятную расслабленность и полное примирение с самим собой.

— Знаешь, что поистине удивительно, — рассуждал он, указывая на сверкавшие звезды. — У нас там имеется все, от профессиональной телепатии до генной инженерии, огромные массы людей не имеют ни малейшего представления о существовании таких городишек, как Данцер. А кругом столько данцеров, где народ пользуется устаревшей технологией и больше ничего не имеет. Кажется, я очень рад, что приехал сюда.

В дверной косяк постучали, и на пороге в меркнувшем свете вырисовался силуэт молодого человека с кейсом.

— Мне сказали, здесь можно найти мистера Финча.

— Это я.

Мужчина вошел, представился:

— Карл Тейес. Если позволите, хотелось бы минуточку с вами поговорить.

— Надеюсь, вы. не очередной репортер.

— Вовсе нет. Я представляю многих столичных законодателей.

Хебер ногой подтолкнул стул к новому гостю:

— Садитесь.

— Спасибо. — Тейес уселся, положил кейс на колени, открыл. — За несколько последних недель вы, мистер Финч, стали довольно заметной фигурой. Успели привлечь на всей планете больше внимания к проблеме ванеков, чем весь законодательный корпус в прошедшие годы. Однако борьба далеко не закончена. Принятие Закона о равноправии ванеков еще не гарантировано. Если честно сказать, поддержка тает.

— Какое это имеет ко мне отношение?

— Вот какое. Нам хотелось бы, чтобы вы обратились к некоторым влиятельным группировкам в столице и убедили их поддержать билль.

— Меня это не интересует, — равнодушно ответил Младший.

— Но вы обязаны!

— Я никому ничем не обязан! — воинственно заявил Младший, поднявшись со стула. — То, что я здесь делаю, полностью противоположно каждому слову того самого билля! Разве не видите? Если я одержу здесь победу, она послужит доказательством, что ваш Закон о равноправии ванеков столь же лицемерен, как его сочинители.

Хебер с любопытством слушал. Он вдруг увидел Финча-младшего с другой стороны, получив ответы на несколько мучивших его вопросов.

Тейес гадал, что сказать, когда в офис ворвался Билл Джефферс, который взмахнул двумя папками высоко над своей головой и с размаху швырнул их на письменный стол.

— Черт побери, Финч! — взревел он. — Сдаюсь! Только что просмотрел свои книги, ни дня больше не выдержу. Отступаюсь. Верни мне ванеков!

— Будете их кормить в зале вместе со всеми прочими? — спросил Младший, тщетно стараясь скрыть ликование.

— Пускай хоть головой вниз со стропил висят и едят, мне плевать! Только пускай вернутся.

— Завтра же будут у вас. — Младший протянул руку. — Надеюсь, без обид?

Джефферс ответил крепким рукопожатием.

— Конечно. Для обид не вижу причины. Будь ты парнем другого сорта, я бы лучше закрыл заведение, чем отступился. Но с тобой, Финч… Не знаю, в чем дело, только мне почему-то не стыдно тебе проиграть.

— Проиграть? Что же вы проиграли? Джефферс нахмурил брови, потом улыбнулся:

— И правда! — Он вдруг рассмеялся, и Младший его поддержал.

В веселом смехе таяло и разряжалось недавнее напряжение.

Хебер склонился над своим столом, хлопнул обоих мужчин по плечам.

— Прекрасно! Замечательно! — повторял он и тоже расхохотался.

— Пошли ко мне, выпьем чего-нибудь, — предложил наконец Джефферс. — Думаю, мне надо хорошенько выпить!

— Неплохая идея, — согласился Младший. — Только я угощаю.

— Идешь, Марв? — спросил Джефферс.

— Следом за вами. — Хебер взглянул на правительственного чиновника, хранившего многозначительное молчание. — Не желаете присоединиться?

Тейес резко кивнул, плотно захлопнул кейс.

— Нет, спасибо. Я должен немедленно вернуться в столицу.

Он встал и быстро нырнул в темноту.

Троица направилась к заведению. Шагая между тощим Хебером и огромным, как гора, Джефферсом, Финч-младший чувствовал себя заново родившимся. Возможно, впервые за всю свою взрослую жизнь чувствовал себя настоящим Финчем.

— Ах! Это вы. Я ждал вашего звонка. Знал, что понадоблюсь.

— Не имеет значения. Можете… уладить проблему, о которой упоминали в моем кабинете? Без всяких… свидетельств?

— Да.

— Нынче ночью.

— Где?

— Разумеется, в Данцере.

— Да, это можно устроить. Но сначала обсудим вопрос о компенсации моих трудов.

— Нет вопроса. Если сумеете подобающим образом поправить дело, получите примерное вознаграждение.

— Очень хорошо. Отправляюсь немедленно. Впрочем, еще одно, в чем я должен быть абсолютно уверен: речь идет о Финче-младшем, не так ли?

— Я думал, это очевидно. Скажите, как вы собираетесь действовать?

— Завтра утром узнаете.

Истек не один час, не одна кварта местного спиртного, когда вечеринка неожиданно была прервана — парадная дверь универмага открылась. В зал вошел невысокий мужчина с болезненным желтоватым лицом и оглядел троих пирующих.

— У нас своя компания! — рявкнул Джефферс. — Магазин закрыт. Приходите завтра.

— Очень хорошо, — сказал человечек со слабой улыбкой.

Младший заметил, что взгляд незнакомца как бы задержался на нем на секунду, отчего он передернулся. Почти бесчувственное состояние не позволяло понять, в чем дело, просто в темных глазах

мужчины было что-то очень холодное, очень неприятное. Впрочем, некстати явившийся посетитель ушел, не сказав больше ни слова, и Младший вернулся к выпивке.

А через час вымолвил, с трудом встав на ноги:

— Джентльмены, с меня довольно.

— Сядь! — приказал Джефферс. — Осталось еще, хоть залейся.

Младший с искренней теплотой посмотрел на него. За все время противостояния он так и не сумел почувствовать настоящую неприязнь к Джефферсу. Здоровяк по натуре, открытый и честный… Всего только с одним недостатком.

— Нет, Билл. Вернусь в контору, спать лягу. Напился с непривычки по-настоящему. Завтра увидимся с вами обоими:

Хебер с Джефферсом помахали ему на прощание и вновь взялись за стаканы.

На следующее утро на рассвете к заведению Джефферса подкатил некий фермер, направился к двери, что-то заметил в тени в переулке рядом с магазином, пошел посмотреть. В пыли лежал Финч-младший с воткнутым прямо в сердце церемониальным кинжалом ванеков.

К концу дня вся планета знала о случившемся. Хебера в его офисе осаждала армия репортеров. В маленьком кабинетике было жарко, душно, у него кружилась голова, хотелось одного — чтобы все убрались. За несколько недель знакомства он сильно привязался к парню, а теперь он мертв.

— Только что получено медицинское заключение, — проговорил дрожащим голосом градоначальник, и в шумном офисе вдруг настала тишина, — которое полностью снимает подозрения с человека, которого вы все преждевременно заподозрили. — Он помолчал и заявил с подчеркнутой многозначительностью: — Время смерти точно установлено, и я лично могу подтвердить алиби мистера Джефферса на этот момент. Ясно?

В ответ послышалось бормотание: присутствующие осторожно признали факт.

— Теперь насчет кинжала. Разумеется, подозревать ванеков никак невозможно. Хотя на оружии нет ни человеческих отпечатков пальцев, ни кожных клеток, это легко устроить, надев тонкие перчатки. Даже если бы ванеки в принципе были способны на такой поступок, то из всех обитателей Джебинозы в последнюю очередь причинили бы вред Финчу-младшему. Поэтому надо искать убийцу среди землян. Мне кажется…

Толпа репортеров расступилась, пропуская проталкивавшегося сквозь нее молодого ванека. Хебер узнал Рмрла.

— Мы пришли за кинжалом, бендрет.

— Извини, дружище, пока он останется у меня. Понимаешь, вещественное доказательство…

Рмрл помолчал, а потом заявил:

— Мы и за телом тоже пришли. Оно должно упокоиться рядом с нашими предками.

— Пожалуй, это можно устроить, когда останки вернут из столицы. Больше никто на планете на него не претендует, а откуда Финч-младший прибыл — никому не известно. — Ванек собрался уходить, и Хебер поспешил задать следующий вопрос: — Не догадываешься, кто украл кинжал, Рмрл?

— Украл? Никто его не крал.

— Как же он попал в руки убийцы?

Лицо ванека перекосилось в гримасе, которую можно было признать только горестной.

— Мы его убили, бендрет.

— Ни за что не поверю! — охнул Хебер.

В конторке возник истинный пандемониум.

— Это правда.

— Зачем вы это сделали?

— Так написано на Большом Колесе, — выпалил Рмрл и метнулся прочь.

Хеберу далеко не сразу удалось восстановить порядок в офисе, а когда все, наконец, немного утихли, он заявил:

— Ни на миг не поверю, чтобы ванеки воткнули кинжал в сердце Финча-младшего! Они его любили. Нет, это дело рук землянина, который каким-то образом заставил их взять вину на себя. — Он вышел из-за письменного стола вдруг постаревшим и очень усталым. — А теперь все, пожалуйста, уходите отсюда. С меня на сегодня достаточно.

Репортеры медленно потянулись к дверям, гадая, куда идти дальше. Один чуть отстал, оказавшись в дверях наедине с Хебером.

— Я думал, ванеки никогда не лгут, — шепнул он.

Лицо Хебера выражало страдание, смешанное с недоумением и страхом.

— И вы не ошиблись, — сказал он, захлопнув дверь.

На следующий день ванеки похоронили Младшего со всеми ритуалами и почестями. Прежде такой церемонии удостаивались только мудрейшие, наиболее почитаемые представители их собственной расы.

Марвин Хебер с целой кучей столичных оперативников провели тщательное расследование, не обнаружив никаких свидетельств, которые могли бы привести их к убийце.

Как часто бывает, многие оплакивали и восхваляли Финча-младшего, а понимали лишь несколько человек. К его духу трогательно, умело и безжалостно взывали те, кто старался набрать достаточно голосов для принятия Закона о равноправии ванеков — законодательного акта, который труды Младшего сделали абсолютно ненужным.