Колесники

Глава 11 Второй Дом, 1945-я непрерывность

Внутри волокнистого тела одного из самых старых и самых больших городов Второго Дома, в полости, выращенной специально для этой цели, собрались Старейшины Тайного совещания.

Дряхлые дижабли плавали, тяжеловесно покачиваясь на нежных волнах теплого воздуха, который просачивался к ним в полость и поддерживал приятную температуру чуть выше точки кипения аммиака. Они были огромны, дряблы и очень-очень стары.

С виду дижабли походили на полусдутые метеорологические аэростаты, каждый – эдакий куполообразный газовый мешок с эластичной кожистой оболочкой. Вдоль средней линии купола располагался один из двух основных органов сенсорных блоков – кольцо из шести звукочувствительных пятен неправильной формы, помещенных выше и ниже средней линии, которые совместно синтезировали объемное изображение объектов, окружающих дижабль. Немного ниже находился другой основной сенсорный блок: шесть пар выдвигающихся глаз, внедренных в оболочку подобно гвоздикам на обитом кожей диване. Двойной рот – один под другим – был сформирован резиногубными разрезами в толстой оболочке; рты предназначались для испускания звуков, а не для питания. Снизу тело продолжалось управляемыми придатками – шестью мелкими эластичными трубками. Каждая трубка заканчивалась пучком из шести более тонких щупалец, наконечники которых, в свою очередь, могли разделяться на шесть клинообразных отростков для лучшей манипуляции. В середине каждого такого фрактального ствола находился сфинктер, через который создание могло глотать твердую, жидкую или газообразную пищу. Шестикратный каскад желудков, трехкратный мозг и все другие органы находились внутри кольца оснований трубок ниже основного газового мешка. Немного в стороне от центра из кольца под углом выходила короткая выделительная трубка.

Если строители городов были странными существами, то их города были еще более странными. Давным-давно дижабли открыли, что, применяя выверенные дозы подходящих гормонов, из компонентов, составляющих пласт пены, можно сотворить любую форму. Поскольку полученные конструкции, подобно самим пластам, были нейтрально плавучи, их форма ограничивалась скорее воображением, нежели физикой, а основные запреты налагала лишь погода Второго Дома – бесконечные ураганы с интенсивными грозовыми разрядами и сильнейшими завихрениями. Материал пласта был и прочен, и гибок, но все равно любая слишком выступающая, тонкая или недостроенная конструкция подвергалась риску разрыва или повреждения.

Сверху город походил на нечто среднее между сковородой с яичницей-болтуньей и коралловым рифом. С близкого же расстояния он представлялся путаницей туннелей, пещер, огромных открытых арен, тянущихся вверх зданий, похожих на приземистые деревья, спиральных труб, пирамид с закругленными углами, куполов, обросших выпуклыми веерами, вытянутых цепочек капсул, похожих на связку жирных сосисок – все это было задрапировано сетями из пористых мембран, которые улучшали структурную целостность. И повсюду располагались садки-пузыри – недавно выращенные, созревшие, ветхие, заброшенные… Эти двояковыпуклые пустоты огораживались стягивающейся волокнистой оболочкой. Дижабли придавали огромное значение садкам-пузырям. Они использовали их для хранения запасов пищевых продуктов, добытых из более плотных слоев планеты для потребления во время длинных спячек; использовали и для комфортабельного отдыха. Каждый дижабль обладал персональным садком-пузырем и бесконечно о нем заботился. Резервные садки предназначались для вновь прибывших граждан, особенно для подростков, поправляющихся после вмешательства пластических хирургов.

Входя в полость Тайного совещания, Глаза на Выдвижных Стебельках Очаровывающего Прикрытия вспомнил, как все это проектировалось – с помощью радикально нового метода гормональной архитектуры, приложенного к расположенной ниже внешней оболочке города естественной опухоли, с последующим закрашиванием ее влажных поверхностей проникающим гормоном так, что отмирающие ячейки отскребались в виде сухих хлопьев щетками симбипьютов. Самым трудным оказалось сохранить жесткость оболочки, которая поддерживала напряженные верхние ткани, и уравнять давление, чтобы растущая опухоль не сплющилась или не разорвалась в течение одного из периодических подъемов или спусков города.

Тогда за работу Сломанный Усик Воображаемой Наклонности получил премию. Усик трагически погиб во время несчастного случая пятнадцать миллионов лет назад – Глаза на Стебельках ясно помнил, как дерзкий комплекс из множества худосочных башен сплющился под напором снегопада из метана, который принес внезапный циклон. Усик был виноват сам, пора бы знать, что нельзя позволять городу так приближаться к Вихревороту, но Усик был исключительно падок до визуальных наслаждений…

График работы Тайного совещания сохранялся неизменным в течение тридцати миллионов лет тяжелейшего кризиса. Но сказать, что он требовал жесткого режима, было нельзя, поскольку наиболее важной особенностью Тайного совещания являлось периодическое впадение в спячку его «председателей». Конечно, дижабли не люди и у них не могло быть «председателей», но антропоморфное описание поможет нам вернуться к затерянному эволюционному туману Седой Старины, к разновидности протодижаблей на потерянной планете, упомянутой в качестве Первого Дома, нечаянно развившихся в некое сообщество. Это сообщество разработало своего рода менталитет улья, где каждый его член сохранял некую степень индивидуальности, а все решения принимались сообща посредством бюрмотания – своего рода объединенного мышления, которое отдельные личности осознать не могли. Эта квазителепатическая способность являлась побочным продуктом квантовой хромодинамики процессов мышления: дижабли могли воспринимать и передавать с помощью радиоволн свои мысли как брызги скваркового волнового пакета. Мысль дижабля нельзя прочесть, если он не желал делать ее доступной, к тому же эффект телепатии проявлялся на очень малом расстоянии, поскольку нелинейности быстро рассеивали волновой пакет.

Следуя традиции, Глаза на Стебельках – поскольку лишь он обладал соматическим набором хромосом, благоприятствующим ораторским способностям, – открыл слушания в речевом режиме, громко зачитывая пункты Повестки Дня. Процесс шел крайне медленно, и каждый Старейшина знал Повестку наизусть, но все собравшиеся любили вычурные переливы интонаций Глаз на Стебельках, и слушание доставляло эстетическое удовольствие.

Тайное совещание продолжалось в течение двухсот семидесяти суток Второго Дома – грубо говоря, три с половиной земных месяца. Для индивидуальных дижаблей это подобно мгновению, однако групповой разум способен принимать решения удивительно быстро. Когда члены Тайного совещания находились в состоянии бюрмотания, все могли убедиться, как хорош традиционный цикл. Однако когда Старейшины вновь разделятся на индивидуальности, многие из них пожалеют о краткости расписания и неспособности вникнуть в детали каждого вопроса. Члены Тайного совещания смогут вспомнить свое участие в принятии решений и даже то, каковы были многие из этих решений, но они редко в состоянии восстановить ход рассуждений после того, как бюрмотания распущены. Знание того, что ты одобрил коллективное решение, казавшееся теперь смешным, порой выбивало из колеи. Впрочем, такова плата за звание Старейшины. Приходится мириться.

Во Втором Доме дижабли не были единственными живыми существами. Кроме них и остатков местных форм жизни, наличествовало множество иных организмов, прихваченных дижаблями из Первого Дома, а также создания различных видов, которые развились как симбипьютный побочный продукт экологии дижаблей. На ранней стадии эволюции дижаблей, в Первом Доме, они получали водород в результате биологической формы электролиза, высвобождая его из капелек жидкости, содержащейся в минералах. С помощью электролиза также осаждали примеси нежелательных металлов. Сначала примеси просто выводились в виде отходов, затем, поскольку разнородные клетки усложнялись, появилось свежее решение проблемы осаждения ненужного – соэволюция параллельной экологии металлических биомашин. Эти «симбипьюты» не обладали собственным генетическим материалом, но так как совокупности геномов, отвечающих за процессы отторжения, росли с каждым поколением дижаблей, то в конце концов возникли полезные симбипьюты. А они оплатили свои долги тем, что, случайно сохранив жизнеспособность, стали выполнять все более и более сложные задачи, расширявшие возможности дижаблей: сначала обеспечивали новые и более эффективные способы накопления энергии, затем быстро переключились на передвижение, вооружение, защиту, маскировку, конструирование, переработку продовольствия, связь, поверхностную и межпланетную транспортировку и даже развлечения. Металл в организме дижабля стал жизненно важным ресурсом.

Одной из важнейших проблем регулирования жизни во Втором Доме являлось то, что его атмосфера содержала лишь микроскопические количества атомов металла. Однако планета была огромна, металлы следовало только обогатить и переработать биологически. Для банков данных симбипьютов необходим германий, а его здесь было предостаточно в форме газообразного тетрагидрида германия. Ионы натрия, калия и магния попадали с помощью диффузии в верхние слои атмосферы из плазменного тора, соединяющего Юпитер с пятой луной. Дижабли также сумели принести с собой запасы металла с Первого Дома. Некоторую толику химических элементов складировали глубоко внутри городов, но большую часть разместили на орбите вокруг газового гиганта. По мере необходимости межпланетный транспорт мог доставить туда симбипьютов-шахтеров.

Поскольку верх пенных пластин был плоским, а дижабли Первого Дома до изобретения обрабатывающего гормона обитали в грубых городских норах, большинству симбипьютов пришлось развить у себя колеса. Многие их все еще сохраняли, ведь на каждом уровне города имелась развитая дорожная сеть. Впоследствии симбипьюты развили способность к антигравитации, движение же с помощью колес требовало меньше усилий и превратилось в проступок.

Звучный голос Глаза на Стебельках отражался от стен полости. В помещение в форме сглаженного овоида дижабли проникали через крышу посредством продуманно украшенного каскада ниспадающих струй; для сопровождающих симбипьютов имелся отдельный антигравитационный вход. Интерьер полости был декорирован на манер Поздней Одержимости от 811-й Непрерывности, то есть преобладающим элементом являлся полуконус. Жителю Земли все это напомнило бы перевернутый вверх дном свадебный торт, слепленный из сотен оттенков грязи.

На одном конце овоида имелось притопленное возвышение в форме неправильного шестиугольника с плоским ободом, окружающим мелкую впадину. Там, согласно традиции, собирались Старейшины, в то время как дежурные симбипьюты толпились на ободе, появляясь и удаляясь по плетенке подвесных платформ, связанных между собой подъемниками. Дежурные обеспечивали уход, подавали продовольствие, спиртные напитки и умеренно стимулирующие наркотики, обеспечивали развлечения, принимали сообщения, а также периодически напоминали Старейшинам о каждом из Девяти Тысяч Пунктов Формы Протокола и Принятого Порядка Слушаний. Целая бригада симбипьютов, специализирующихся на запоминании, записывали ход обсуждений и принятые решения, поскольку симбипьюты, как и дижабли, могли воспринимать скварковое излучение.

Если город умирал – от недостатка ли продовольствия, по болезни, или по какой-то иной причине, – горожанам приходилось находить незрелого городеныша и перебираться на него, что вызывало огромные затраты и ужасающую скученность для множества поколений. Дижабли преданно заботились о своих городах. Во Втором Доме их было почти миллион, и каждый вырос из нейтральной к жизни пены, созданный из живых пузырьков размером в несколько микронов – биологических клеток с собственной генетикой и собственными специализированными органеллами[13] Среди последних важное место занимали левисферы – крошечные пузырьки с мембранными стенками, наполненные почти чистым газообразным водородом, который обеспечивает подъем в более плотную водородно-гелиевую смесь тропосферы планеты. Клетки-левисферы чувствительны к перепадам давления, и механизм обратной связи развил в них способность поддерживать нейтральную плавучесть.

Метаболизм города нагревал газ, который расширялся и генерировал дополнительную подъемную силу. Город по сути являлся воздушным шаром, надутым частично водородом, частично горячим воздухом. Огромный гребень охладителя, проложенный под городом подобно килю, излучал избыточную теплоту, принесенную туда оборотным хладагентом, который струился по сети вен и артерий – напор создавали тысячи разбросанных по всему телу города органов, аналогичных сердцу.

Пена представляла собой обширную колонию, которая росла тысячелетиями, пока окончательно не сформировала неправильной формы пласт в сотню миль длиной, десять миль шириной и толщиной в диапазоне от одной до пяти миль. Верхняя поверхность пласта, если ее не украшать архитектурными излишествами, была плоской. Но обычно на ней возводилась суперконструкция, взращенная на твердом основании биохимическим воздействием бесчисленных поколений дижаблей. Туннели и валы, пронизывающие живые ткани города, образовывали лабиринт пещерных полостей.

Нижняя поверхность города представляла собой бесконечные джунгли свисающих усиков, что окружали лопасти охладителя подобно бесчисленным щупальцам. По бокам пласта пены усики также формировали густые заросли, напоминающие бахрому, которая слегка колыхалась в турбулентной атмосфере Второго Дома. Чем дальше от края, тем усики становились все длиннее и вертикальнее, поскольку их корни приближались к центральным лопастям пласта, где составляющие клетки были самыми старыми.

Вокруг города роился аппетитнейший туман аэропланктона, триллионы триллионов рожденных в атмосфере микроорганизмов. Каждый из усиков пласта был ловушкой, специально приспособленной, чтобы заставить определенную разновидность аэропланктона покончить с собой тем или иным способом. Некоторые усики были липкими. Некоторые выстреливали крошечные гарпуны к любому источнику феромонов, на которые были настроены, после чего подтягивали добычу к ловушке. Некоторые всасывали насыщенный воздух сквозь фильтры «китового уса», в то время как крошечные жуки-быстроноги бегали по волокнистой драпировке и счищали пойманное в радужные мешочки. Одни усики генерировали ультразвуковые импульсы, другие – распространяли химические приманки, третьи – заполняли окружающий воздух тончайшей полуавтономной самонаводящейся паутиной, четвертые – просто ждали. Однако, схватив добычу, почти все типы усиков вели себя одинаково. Сначала они открывали мембраны, выпуская внедренные левисферы. Большинство выходило в атмосферу, где под действием жары и давления вырождалось, способствуя круговороту водорода; остальные использовались для создания локальной нейтральной плавучести. Когда мембраны раскрывались, питательные вещества выходили и транспортировались через фрактальное дерево молекулярных нанотрубочек, перемещаясь вверх вирусами поэтапного действия, которые проталкивали свою ношу по нанотрубочкам, подобно альпинисту в скальных узостях. Поскольку вирусы толкали их все выше и выше, то струйка питательных веществ становилась потоком, затем наводнением и заполняла емкости слизистых сферических мешочков, что украшали нижнюю сторону пласта, провисшую между раздувающимися корнями усиков. Здесь вирусы поэтапного действия падали в атмосферу Второго Дома бесконечно медленным дождем генетически добавленных компонентов, чтобы повторно заразить любой усик, с которым они случайно столкнутся.

Дижабли, жившие на верхней поверхности пласта, редко замечали аэропланктонный Армагеддон под ними, поскольку такое случалось каждый день на протяжении трети миллиарда лет. Они воспринимали лишь один из незначительных побочных эффектов – создание огромных плавающих платформ, если можно так выразиться, почвы, на которой основывалась их цивилизация. Только когда городской пласт заболевал, ветеринарные эскадроны и воздушные огородники активизировались и убывали в скрытые глубины для устранения возникших дефектов.

Дижабли развились в среде водородной экологии. Они, подобно многим мелким существам своего мира, являлись воздушными шарами – мыслящими воздушными шарами. Некоторые воздухоплавательные организмы, подобно пластам, были слеплены из микроскопических клеток, богатых левисферами. Другие обладали большими, заполненными водородом органами, выполнявшими функцию плавательного пузыря земных рыб, а именно – поддержки нейтральной плавучести. Большинство существ использовало также принцип нагревания воздуха для увеличения дополнительной подъемной силы; многие применяли только этот способ. И все же Строители городов и сами города не столько летали, сколько плавали в воздушных струях Второго Дома.

Типичный город служил прибежищем приблизительно для двадцати миллионов дижаблей. Тем не менее, в любое время лишь пять процентов горожан были активны, остальные пребывали в спячке. Социальные институты дижаблей возникли и развивались, чтобы поддерживать своего рода непрерывность в обществе, где ключевые личности могли внезапно сойти со сцены, и им на смену приходили полные незнакомцы.

В течение трехсот тридцати миллионов лет пласты городов Циркулировали под скрытой облаками полосатой оболочкой Второго Дома. Некоторые из старших дижаблей все еще помнили Исход – годы активного перемещения и колонизации. О том, что было до того, помнили немногие избранные, посвятившие свою бесконечную жизнь ее продолжению под кровом нового дома. Однако некоторые из младших дижаблей имели весьма отличающийся от общепринятого взгляд на Исход.

Снежная Бомбардировка. Само слово вызывало атавистический страх у дижаблей. Снежная Бомбардировка опустошала Первый Дом до тех пор, пока эволюция симбипьютов не подвела дижаблей к фундаментальным законам физики и, в конце концов, к управлению гравитацией. Потом Снежная Бомбардировка косвенно вызвала отказ от Первого Дома из-за неверной оценки опасностей, таящихся в технологии, которая и выпустила их на волю.

Однажды на Восьмой Луне, внешней из четырех Внутренних Лун Второго Дома, симбипьют-часовой во время стандартных наблюдений заметил во Внешнем Ореоле, наиболее отдаленном объекте из Дальнего Внемирья, существенное отклонение.

Скоро результат диагностики стал доступен всем. Снежная Бомбардировка.

Время для симбипьютов ничего не значило. Они наблюдали визуальные помехи – утомительное, аномальное отделение камня от мириадов своих компаньонов. Они экстраполировали затяжное падение к солнцу, вычислили вероятность столкновения и взвесили варианты возможного противодействия.

Вероятности выкристаллизовались в факты, не подлежащие сомнению. Решение, принятое давным-давно, было осуществлено немедленно. В колоссальных пещерах, высеченных ниже корок Внутренних Лун, команды симбипьютов роились вокруг бездействующих Машин Отклонения, пробуждая их от длительного сна. Энергия снова втекала в массивные металлические роторы высокоскоростной циркуляции Поля Отталкивания. Лучеметы, согласованные с соответствующими антигеодезическими линиями, генерировали мощные репульсорные лучи. Лучи изменили конфигурацию лунных орбит, чтобы достойно принять приближающуюся каменную глыбу и непреклонно поместить в точку, откуда газовый гигант яростно отбросит ее как можно дальше от себя. Под принуждением древних законов была выбрана траектория, которая не заставляла комету закончить свои дни в центральной звезде системы, но сводила риск столкновения со Вторым Домом к нулю.

Жар солнца растопил корку снежной глыбы, начавшей кипеть. Солнечный ветер сдувал с нее огромный плюмаж. Океаны Голубого Яда из поваренной соли манили к себе, представляя собой волнующую цель.

В глубине слоистой атмосферы Второго Дома те из Старейшин, которые не успели залечь в спячку, получили вести об открытии снежной глыбы, а также об ожидаемом воздействии, успешном отклонении и завершающем этапе полета. Поздравляя себя за предвидение, они возобновили свои бесконечные циклы политиканства, воспроизводства и спячки.

Голубой Яд на короткое время окутался зловещей серой вуалью. Заусенцы из поваренной соли, сдутые в пространство, обратились в льдины. В течение трех тысяч лет несчастный мир состязался с оледенением. Потом лед стал рассеиваться – оседал на младшего компаньона планеты, погружался в местную звезду, дрейфовал поблизости от Второго Дома.

Там это заметили только симбипьюты. Они рассудили, что прибывающие льдины ядовиты, хотя и не представляют серьезной опасности, поскольку их возможности весьма ограниченны.

Дижабли Второго Дома углубились в Тайное совещание.

– Пункт повестки за номером 3961, – объявил симбипьют-секретарь, используя звуковой диапазон, чтобы не занимать квантохромодинамическую скварковую полосу частот, на которой коллективный мозг осуществлял свою модулированную телепатию. – Планы возвращения измененных граждан на Энергозависимые Контуры Дождливого Наплыва. Секретарь начнет с обзора представленных протоколов и просуммирует результаты анализа показательных прецедентов…

В конечном счете, план относился к одной из постоянных групп вопросов по дальнейшему уточнению рекомендаций Тайного совещания проектировщикам, которые требовались для пересмотра расположения вторичных гибких гнезд.

– Пункт повестки за номером 3963: сообщение Агентства Задержания о данных, полученных на антиобщественные элементы… – бесконечно нудел симбипьют, сравнивая статистические выкладки для различных классов мелких преступлений и незначительных нарушений добровольных норм поведения.

Тайное совещание узнало, что за истекшую сотню тысячелетий возникла медленно растущая тенденция по использованию угрожающих жестов на переговорах о гарантиях на период временных переездов, которые фактически сняли проблему брошенных дисфункциональных симбипьютов в городах, принявших довольно спорную Резолюцию о Всеобщем Порядке Отторжения; а также узнали, что вспышка гормональных надписей на стенах Кипящих Ключей Забавной Нерегулярности прослежена вплоть до безумной Прелести Конструктивного Бытия.

– Заметно участились случаи нелегальных междугородних перемещений, – поведал симбипьют все тем же монотонным голосом.

Тайное совещание немедленно окуталось аурой волнения и беспокойства. Упомянутое явление, известное в просторечии как «парение-в-небе», было не просто антиобщественным, но и серьезно угрожало властям. Парители-в-небе служили символом низвержения авторитетов и составляли подрывную и крайне пагубную организацию неудачников. Своим политическим кредо они объявили перемещение, иконоборчество и риск.

Ничто не может пробудить лениво мыслящий субъект так эффективно, как потенциальная угроза. И стремление сохранить власть.

Мысли от мозга к мозгу передавались скварками:

Все присутствующие хорошо знают социально нежелательные побочные эффекты отвратительной привычки к междугородному свободному плава… – начал Почтенные Бормотания Беспрестанного Увиливания, однако его прервал Скоропалительные Решения Нерассмотренного Вмешательства.

Бормотания выражает превосходную точку зрения, которая будет принята нами всеми, и мы сможем выработать линию защиты от бунтарей. Я предлагаю…

Уверен, вопрос окажется более тонким, чем ожидает Решения, – высказался Бормотания. – Любое предложение преждевременно.

Поскольку я собирался указать, что это не исследова…

Наверняка все помнят гибель Городов-побратимов Соблазнительного Мрака, – скваркнул Интуитивный Посредник Мягкой Перспективы. – Опасности, которым парение-в-небе подвергает неискушенных побочных парителей, совершенно очевидны!

Может, оно и так, – заявил особо низкий и широкий дижабль по имени Выпуклый Поставщик Неправдоподобного Возражения. – Тем не менее, это была сомнительная и странная катастрофа. Никто не мог предсказать, что общедоступный фестиваль парителей-в-небе привлечет стайку мигрирующих капканокрылов в состоянии кислородного бешенства… Пожарище было прискорбно, но никоим образом не предсказуемо.

Никаких предсказаний не нужно, – сказал Глаза на Стебельках, – когда имелись прецеденты. Даже дурак способен предсказать, что такое не исключено. Важно предсказать, когда и где… Поэтому необходимо использовать прецеденты для выработки нашего поведения.

Х-х-х-х! – отреагировал Выпуклый Поставщик с нетипичным для него юмором. – Все-таки неясно, как запрет на парение-в-небе предотвратит аналогичные катастрофы. Надо подобрать соответствующие прецеденты.

Глаза на Стебельках оскорбленно зафыркал.

Прецедент никогда не бывает соответствующим, Поставщик! Это известно даже доспециализированным подросткам, барахтающимся в Слабых Ветрах!

Согласен, тем не менее, порой прецедент бывает весьма уместным, Глаза на Стебельках, – возразил Интуитивный Посредник. – Поставщик, смогу ли я найти поддержку для неправомочного междугородного свободного всплытия? Вы учли революционные взгляды парителей-в-небе? Разве вас не настораживает, что их террористические акты распространяются на Машины Отклонения на Внутренних Лунах, оставляя таким образом Второй Дом беззащитным перед Снежной Бомбардировкой? Вы что, забыли про отторжение парителями мятежных симбипьютов, запрограммированных на саботаж?

Выпуклый Поставщик, чей педантизм частенько брал верх над здравым смыслом, быстро дал задний ход. Кто мог забыть удары снежной глыбы каких-нибудь несколько столетий назад? Как не помнить возникшую панику, когда тысячи городов, которым угрожала опасность, были вынуждены изменить курс и неуклюже торили путь в безопасные широты? Бывали и другие случаи ужасающих нарушений защиты.

Ничего я не забыл! Моя точка зрения носит лишь логический характер, но отнюдь не политический! Конечно, культ парителей-в-небе представляет собой существенную угрозу!

Надо ужесточить наказание, – предложил Раздражительный Головорез Вызывающего Поведения.

Ритуальная откачка газа, дорогой мой Головорез, является настолько жестоким наказанием, что его сдерживающий эффект должен был бы уже сказаться, – ответил Интуитивный Посредник. Головорез такой простодушный… вечно ратует за крутые меры. А ситуация требовала тонкого подхода. – Нет, нужна профилактика. Даже самые жуткие пытки, примененные к преступникам, не вернут к жизни Города-Побратимы Соблазнительного Мрака. Или их жителей.

Тем не менее… – попытался возразить Головорез.

Прежде, чем он начал один из своих заранее заготовленных пассажей в защиту Потребности в Твердом Щупальце, Способном Привить Своенравной Молодежи Надлежащее Уважение к Общественному Порядку, его прервало неожиданное появление симбипьюта-секретаря. Лопасти симбипьюта трепетали, а декоративные колесики бестолково вращались, поскольку он парил на фут выше мраморного покрытия пола. Биомашина была настолько взволнована, что в нарушение протокола ей дали присоединяться к групповому менталитету без необходимой процедурной санкции. Для Тайного совещания подобное было равнозначно тому, как если бы на плавательный бассейн, в котором нежились Старейшины, обрушилась массивная скала.

Процедурная ошибка – выпалил симбипьют на скварковой частоте. Он был близок к истерике. – Совершена процедурная ошибка!

Тайное совещание Старейшин собралось для рассмотрения вопроса о вторжении! – напомнил возбужденной биомашине Глаза на Стебельках.

Уважаемое Многообразие, – испустил скварки симбипьют на более спокойной частоте, – в Повестке Дня пропущен пункт!

Старейшины пришли в замешательство. Как они не обратили внимания на такой очевидный промах? Почему секретариат недостаточно внимательно отнесся к нарушению процедуры?

Интуитивный Посредник первым сообразил, как следует поступить. Текущие прения должны быть приостановлены, хотя их запись, разумеется, сохранится. Затем Старейшинам надлежит возвратиться к опущенному пункту за номером 3962. А еще надо тонко намекнуть Бормотаниям, что тормозить процедуру недопустимо, иначе они останутся Тайным совещанием до тех пор, пока Вторая Звезда не превратится в красного гиганта. Итак, не откладывая в долгий ящик, нужно заслушать пункт за номером 3962 и вынести соответствующее запротоколированное решение. И уже только потом можно возвращаться к пункту за номером 3963, предварительно отредактированному, чтобы продолжить дебаты.

Все это потребует времени.

Дижабли Второго Дома никогда не выглядывали за пределы циркулирования слоистой атмосферы газового гиганта. Черная работа – для симбипьютов. Но даже биомашины не знали, что отклоненная снежная глыба, которую в свое время направили в недружелюбную атмосферу Голубого Яда, воздействовала не только на планету, но и на эволюцию местных жизненных форм. Да, тогда симбипьюты не догадывались, что там существует жизнь. Кислород способствует коррозии наиболее известных металлов, в кислородной камере органические молекулы вспыхивают самопроизвольным факелом… Жизнь на основе кислорода? Невообразимо! И все же как только облачный покров стал тоньше и сияющие лучи животворного солнечного света снова залили землю, в мире нового типа появились крошечные, похожие на землеройку зверьки с длинными, костистыми пальцами для выколупливания личинок из-под коры трухлявых деревьев, а громадные хищные ящеры навсегда исчезли, оставив после себя лишь окаменевшие костяки.

У зверьков был острый слух, поскольку они в течение миллионов лет охотились ночью. У них были большие глаза, адаптированные к темноте; в дневном свете они видели даже лучше. Не испытывая конкуренции, землеройки и их потомки заселили большую часть планеты. В отсутствие хищных ящеров они создали своих собственных хищников.

Однажды у их отдаленных потомков возникнет призрачный кошмар атавистического возврата к царствованию гигантских ящеров.

Однажды их потомки интерпретируют свои кошмары и изобретут богов, чтобы объяснить устройство мира.

Однажды они дадут блуждающим пятнышкам в ночном небе имена своих богов.

И однажды они отправятся к одному из этих пятнышек, приземлятся на одном из его спутников и выкопают симбипьютов, которые были захоронены в наказание за ужасные преступления.

… ется маленькое несоответствие, – признал симбипьют-секретарь. У него теплилась надежда, что Тайное совещание не будет заново рассматривать Повестку Дня, но Бормотания, конечно, настоял на перечислении всех пунктов.

В чем заключается несоответствие? – спросил Глаза на Стебельках.

Видите ли, место захоронения было… потревожено. Ряд преступных симбипьютов, вмороженных за серьезную антиобщественную деятельность в лед восьмой луны… они появились…

Появились? Преступников вморозили в лед! Они должны быть полностью неподвижны! А для их появления, как вы только что сказали, должны были завертеться колеса!

Испуганный секретарь поспешил снискать расположение Тайного совещания.

Точнее сказать, Уважаемое Многообразие, они были… эксгумированы.

Раздражительный Головорез в волнении закачался вверх-вниз.

Где эксгумация, там и эксгуматор… Кого-то следует наказать самым суровым образом, разрешенным законом! – Остальные обратили все свои глаза на перепуганного симбипьюта. – Кто из нас оказался способен на такое грязное дело?

Уважаемый Старейшина, эксгумацию провел не дижабль. Но, – быстро добавила биомашина, – и не симбипьют.

Замешательство пронеслось по отсеку подобно сквозняку из аммиака. Не дижабль, не симби… Кто же тогда?

Секретарь уловил чувство озадаченности коллективного разума и рискнул сделать примирящее заявление.

Обитатели Голубого Яда, – тихо произнес симбипьют. Затем повторил громче.

С пятой попытки Выпуклый Поставщик начал осознавать, что при составлении инструкций для Впередсмотрящих был допущен серьезный просчет, а ошибка философской доктрины оставалась невыявленной в течение свыше трехсот миллионов лет.

К счастью, до недавнего времени ошибка не приводила к серьезным последствиям.

Симбипьюты ранга Впередсмотрящих являлись колесниками различных типов с постоянными базами на четырех внутренних лунах Второго Дома и отвечали за установки-отклонители.

Инструкции для Впередсмотрящих были просты и кратки.

Если входящее тело представляет серьезную угрозу, которая может повредить экологии Второго Дома, то его надлежит отклонить в сторону. Иначе его следует игнорировать. Дабы избежать повторения инцидента, необходимо принять меры, чтобы тело столкнулось с одним из многочисленных непригодных для обитания тел планетарной системы.

Непригодными для обитания телами планетарной системы считались все луны, за исключением лун Второго Дома, внутренние планеты за Ржавым Порошком, а также внешние планеты от Многокольцовки и дальше. Короче говоря, все, кроме непосредственно системы Второго Дома и Зоны Дробления, которая была слишком непостоянна.

Важнейшее условие – никогда не направлять входящее тело на звезду. Аналогичная ошибка стоила дижаблям Первого Дома.

Теперь же, по-видимому, доказано, что допущение, будто жизнь возможна только на газовых гигантах – из которых фактически заселен лишь Второй Дом, – не соответствует истине. Где-то там, далеко, существует некая экзотическая форма жизни, которая обладает некоторым иммунитетом по отношению к кислороду! Эти невероятные существа способны жить в мире такой ужасающей жары, что на поверхности осаждались большие скопления жидкого льда!..

Да, философская теория дижаблей оказалась ошибочной. Почему же об этом не сообщили вовремя? Это уже вторая ошибка. Ведь если тело не представляет серьезной угрозы воздействия и не способно вызвать экологическую катастрофу, следует его игнорировать.

Примерно двести лет назад Впередсмотрящие сумели обнаружить крошечные тела, выплевываемые Голубым Ядом. Сперва они были ошибочно приняты за астероиды, но поскольку крохи маневрировали организованно, решили, что это некие крошечные родственники величественного магнитного тора, который для сохранности был закреплен в фотосфере Второй Звезды – пока не стало ясно, что они передвигаются самостоятельно, используя неэлектромагнитную реактивную тягу.

Более столетия странные нарушители колонизировали компаньона Голубого Яда – Испещренную Глыбу, а также делали временные набеги на Ржавый Порошок и расползлись по Зоне Дробления, осваивая каменные обломки. Колесники наблюдали за ними, скрупулезно записывая каждое перемещение, а когда нарушители приблизились к одной из Внутренних Лун, Впередсмотрящие даже сумели хорошо разглядеть сверхъестественную форму их раздвоенных тел. Ни тебе воздушных мешков – бесполезных в несуществующей атмосфере Внутренних Лун, – ни колес, зато неуклюжие, жесткие, подвешенные стволы с громоздкими подушечками на концах для равновесия.

Все это колесники отметили с интересом. Но маленькие небесные тела, внутри которых путешествовали нарушители, не представляли никакой опасности для Второго Дома – ведь даже если они столкнутся с ним, то молниеносно и безвредно сгорят в силу ничтожности своей массы. Итак, следуя ясным и простым инструкциям, Впередсмотрящие хранили всю эту специфичную информацию в своих банках памяти. Повинуйтесь инструкциям. Не предпринимайте никаких действий.

Тем не менее, все изменилось, когда пассажиры одного такого тела эксгумировали больше сотни симбипьютных преступников, которые были заморожены в наказание за нападение парителей-в-небе на Машины Отклонения. (Что хуже всего – один из мятежных колесников временно преуспел; это из-за его измены Второй Дом столкнулся с кометой.) Передача информации во Второй Дом об освобождении изменников из ледового плена и их исчезновении было лишь делом времени, что и произошло после трехгодичной стандартной проверки.

Поскольку бюрократические колеса общества дижаблей мололи медленно, они перемалывали очень тщательно. Старейшины Второго Дома, рассмотрев полученную информацию, по достоинству оценили ее значение. И встал досадный вопрос: ЧТО ЖЕ С ЭТИМ ДЕЛАТЬ?

В конечном счете, выработку решения поручили одной из подкомиссий.