Когда вернется Вьехо

1

– Колесо истерлось, – задумчиво сказал старшина гоблинов. – Из железного дерева колесо, магией укрепленное. А говорили – вечное.

И рассеянно пнул по нему окованной в железо ногой. Колесо треснуло и развалилось, кибитка ощутимо просела, внутри с грохотом упал котел.

– Вечного не бывает, брат мой гоблин, – прогудел предводитель троллей. – Даже подлость людская, на что живучая зараза, и ту искореняем успешно сияющими клинками!

– Дражайший мой друг! – ядовито вмешалась в философскую беседу Оксаниэль изнутри кибитки. – Не будете ли вы столь любезны прикрыть пасть и заменить колесо – да быстро?! Детишек купать, стоя на наклонном полу, невместно!

– Дражайшая моя подруга! – мгновенно просиял старшина гоблинов. – Я… мигом!

– Оксаниэль! – укоризненно откликнулся из-за кибитки Элендар. – Вот от Высшей эльфийки не хватало мне передразниваний! Я же отучаюсь от высокопарности, почти отучился!

– Ой, я нечаянно! – невинно заявила невидимая Оксаниэль. – От дражайшего моего друга нахваталась, того не заметя!

– То верно может быть, – подобрел Предвечный король вьехов. – Счастливые… хм… друзья схожими становятся, и тысячи лет совместно не прожив. А вы – воистину самые счастливые… хм, друзья. Вы когда поженитесь, чтоб не было путаницы в устойчивых сентенциях, кои присущи любому бессмертному народу?! Можете не отвечать… Тайфун, действительно, закрой пасть да замени колесо, когда сама Оксаниэль соизволяет просить!

– А стоит ли его менять? – вдруг серьезно сказал гоблин и присел прямо там, где стоял. – Колесо – оно ведь к дороге. А мы, как ни крути…

В лагере мгновенно установилась внимательная тишина. Элендар – несомненно, законный и мудрейший правитель вьехов, но его еще понять надо как-то, а с каждым десятком лет это становилось труднее. Говаривали тайком, что в искусстве непостижимых высказываний он превзошел самого Вьехо. Брехня, разумеется, потому что Вьехо, ну, он же из легенд, но слух тем не менее показательный. А Тайфун – он свой, он понятный во всех своих нехитрых желаниях! И, что более важно, не стесняющийся эти желания громогласно озвучивать. А так как за многие годы желания гоблина и прочей команды стали не сильно различаться, то команде всегда было страшно интересно послушать, чего брякнет гоблин и, главное, что на это соизволит ответствовать начальство.

Тайфун оглядел нехитрый временный лагерь, сдвинул шлем, почесал макушку и сделал простецкий вывод:

– …мы, как ни крути, пришли.

– Брат мой гоблин! – возмутился предводитель троллей. – Мы еще Изначальный мир не нашли!

Подтянувшиеся на интересный разговор воины сконфуженно опустили глаза. Изначальный мир – это да, это такой факт, который и гоблину вряд ли объехать, как говорилось у вьехов, на кривой козе, ибо клялись дойти. С другой стороны, устают, как выяснилось, даже колеса из железного дерева, укрепленные магией. Но – клялись же…

– Мы пришли, брат тролль, – твердо повторил гоблин. – И вовсе не потому, что через последние миры пробивались с непрерывными боями – хотя задрало уже в заговоренном железе ходить денно и нощно, ни почесаться, ни подругу прижать к сердцу… И не потому мы пришли, что великий прежде отряд сильно убавился, да что там, почти что исчез в необозримых пространствах людского мира – хотя как воевать дальше со всем миром силами пяти десятков воинов, из коих больше половины новички и боевой магии, как говорится, не нюхали, ни Элендар не представляет, ни даже я… И даже не потому мы пришли, что в бродячей нашей жизни почти что растеряли свою древнюю великую культуру – взять хотя бы то, что в Маин никто не верит, и Вьехо для большинства стал не более, чем легендой, и малую нужду молодые воины справляют чуть ли не у тележных колес… А пришли мы, потому что существует страшное пророчество.

– Пророчество? – подозрительно спросил предводитель троллей. – Существует?

– Сам Смерч изрек, еще когда в отряде был! – клятвенно заверил гоблин. – И в скрижали тогда же занес собственноручно!

– Да он писать не умеет!

– Потому и страшное!

Воины возбужденно загомонили. Пророчество! Это… это меняло ситуацию! Ай да гоблин, неотразимый аргумент привел, сам Вьехо лучше не смог бы!

– И что пророчество? – спросил предводитель троллей, единственный не утративший сообразительности от счастья.

Старшина гоблинов встал и торжественно поднял руку. Установилась почтительная тишина.

– Смерч предрек… – тихо и торжественно произнес Тайфун. – Он сказал так: где остановимся – Изначальный мир. Ну вот, мы остановились. Значит, это – Изначальный мир. И мы – пришли.

Гоблин удовлетворенно осмотрел лица соратников, их огромные, слегка выпученные глаза, и уселся обратно на землю.

– Можете задавать вопросы, – разрешил он.

– А где созвездие Акры-стрелка? – раздалось одновременно с разных сторон.

Гоблин пожал закованными в железо плечами:

– Со временем меняется все. Вот, даже колесо истерлось из железного дерева – вечное колесо! Вот сколько мы провели в странствиях! Созвездия меняются гораздо чаще. Я так думаю.

– Думает он! – проворчал предводитель троллей, в глубине души немного уязвленный тем, что не он первый догадался предложить окончание странствий. – Пророчество всему отряду дано было! И где он, тот прежний отряд? В каких незнаемых землях остановились разрозненные его части, в каких мирах обрели успокоение? Что, и там тоже Изначальный мир?

– А как иначе? – изумился старшина гоблинов. – Уж настолько ты должен был освоить космогонию, за столь веков странствий! Миров неисчислимое множество, и в тех, кои отстоят друг от друга незначительно по меркам бесконечного нашего пути, созвездия мало различаются! Акра-стрелок не на один вот этот лесок взирает с высоты, а на множество! И вот это множество миров и есть Изначальный мир, если строго следовать древнему определению! Брат мой тролль, сам подумай, могут ли нашим аданам понравиться светлые леса да пеноструйные реки? Им болота подавай! Думаю, там они сейчас и обретаются… Что же касаемо меня, то мне вот эти холмы, и лес, и светлая река неподалеку очень даже нравятся! Сколь лет мечтаю пожить в философских мечтаниях, баллады любовные для дражайшей моей подруги послагать…

И гоблин широко повел вокруг руками. Предводитель троллей придирчиво огляделся. Открыл нерешительно пасть…

– Спасибо, брат мой гоблин, – вдруг сказала Кареглазка и светло улыбнулась. – Как давно я ждала этого. Руки устали от оружия. А здесь… я вижу, из местного дерева получится прекрасный ткацкий стан, не хуже прежнего!

Супруга Предвечного короля опустила на траву свой легендарный боевой лук, скинула наручи, сняла остроконечный, сияющий голубой сталью шлем. Легкий ветерок качнул ее волосы, распушил по лицу, и перед очарованным отрядом предстала не грозная воительница, какой ее запомнили во многих устрашенных мирах, а прекрасная юная троллийка. Та самая, какую когда-то полюбил всем сердцем Предвечный король вьехов.

– Элендар… – улыбнулась троллийка.

Предвечный король в тяжком размышлении опустил голову. Летний ветер бросил ему на лицо завесу серебряных волос. Отряд сочувственно глядел на предводителя: Элендару предстоял нелегкий выбор. Признавать поражение не то что вьехи, но даже эльфы категорически отказывались все тысячелетия своего существования. А вьехи как-никак из эльфов и произошли – если не приглядываться слишком придирчиво к фенотипу – и непомерную гордость эльфов унаследовали в полном объеме. Это с одной стороны. Со стороны же другой, более близкой к телу – задрали бесконечные дороги. И как хорошо, что у вьехов единоначалие. Есть король, вот пусть и выбирает, а неверный выбор и покритиковать потом можно будет всласть…

– Тому – быть! – глухо произнес Элендар. – Да станут эти светлые леса нашим очередным счастливым домом! Да встанут по опушке дворцы причудливой архитектуры, коей славен наш народ! Да пролягут повсюду тропы для созерцательных прогулок! Да побегут по вольным лугам наши верные черные кони!

– Дети еще… – тихонько подсказал предводитель троллей.

– Ни за что! – содрогнулся Элендар. – Хватит с меня демографических взрывов!

Лица окружающих отразили искреннее недоумение.

– Только те, что уже есть, – твердо сказал Предвечный король. – Ну или которые в планах. Но больше – ни-ни! Особенно это Оксаниэль касается!

Высшая эльфийка покраснела и скромно потупилась.

– Да зашумит счастливая детвора на лужайках да по берегам реки, там, где сияет первозданной чистотой песок! – вздохнул Элендар. – И… да укроет пущи древняя магия наших колец, сотворенных самим легендарным Эльрахилем, чтоб никакой чужак не потревожил покоя бессмертного народа! Мы устали.

Дрогнули очертания далеких рощ. А когда прояснился воздух, ничего не напоминало о лагере бессмертного народа. И река куда-то делась, вместе с огромным лесом по ее берегам.

– Красивый здесь лес, – заметил гоблин. – Удачно остановились.

– Красивый, – тихим эхом откликнулась Высшая эльфийка. – Совсем как в Изначальном мире. Я узнаю рябину, а это – березы.

– И тропинку натоптали, суток не прошло, – намекнул гоблин. – Прям как по заказу, гуляй не хочу.

– Я занята! – машинально воспротивилась бессмертная дева. – Детей спать уложить, младшеньких накормить…

– Уложили без тебя! И накормили до отвала, как у троллиек принято!

– Кареглазка… предательница!

– Оксаниэль, – серьезно сказал гоблин. – Не брыкайся. Нам не уйти от этого разговора, так почему не сейчас? Новый мир – новые надежды, и что-то придется решить.

– А можно не решать? – жалобно спросила Оксаниэль. – Как-то жили столько лет счастливо…

– Нельзя! – пресек Тайфун.

Крепкие руки воина привычно обхватили ее талию, развернули в нужном направлении, эльфийка вздохнула и так же привычно подчинилась. Она медленно шла по тропинке, ее тонкое лицо одухотворенно светилось в сумерках, по траве рассыпались искорки магии, и любующемуся гоблину казалось, что ожила прекрасная легенда древнего народа, и вот-вот из-за деревьев шагнет к своей возлюбленной Черный Рыцарь…

Сам он враскачку шагал рядом, мял себе травы крепкими дорожными сапогами и даже не подозревал, насколько прав в своих мечтаниях. Нет, он понимал, что Оксаниэль считается Высшей именно потому, что происходит непосредственно от эльфов Изначального мира, а то и сама является свидетельницей тех овеянных древностью событий – то есть деве Черного Рыцаря соответствует как внешне, так и внутренне. Но то, что его собственное имя произносится во многих устрашенных мирах с тем же почтением, с каким когда-то произносилось в Изначальном мире прозвище легендарного воителя, он предположить не мог, а если б кто этакое сказал, отрицал бы со всем пылом-жаром. Ибо Черный Рыцарь – он… он ого-го, а Тайфун кто? Обычный гоблин.

Тропинка повернула раз, другой, и они оказались надежно укрыты от любопытных глаз густыми кустами, а от не менее любопытных ушей – расстоянием. Оксаниэль это поняла, остановилась и задрожала.

– Оксаниэль, – серьезно сказал гоблин. – Элендар, может, и велеречив, и чрезмерно серьезен иногда, но сегодня он был прав. Давай поженимся, что ли.

– Нет!

– Да почему? – мгновенно вознегодовал гоблин. – Я не люблю тебя, что ли?

– Любишь…

– Или ты меня, может, не любишь?!

– …

– Вот видишь! Поженимся прямо сейчас!

И гоблин свойски сгреб хрупкую деву в охапку.

– Нет!

Гоблин недоуменно нахмурился, отстранился и уставился на нее, как на редкую диковину.

– А почему? – полюбопытствовал он.

Эльфийка жалобно моргала и молчала.

– Я помогал тебе растить детишек все многие года наших странствий, – медленно, чтоб было понятно даже эльфийке, принялся объяснять гоблин. – Я всех подружек растерял, оробели они перед эльфийской красотой и отстранились сами. Много лет для отряда Оксаниэль и Тайфун – одно целое. Ты плачешь на моих руках, когда тебе плохо. Балуешься, корчишь мне рожицы тайком от детей, когда тебе весело. Мы говорим обо всем на свете и не устаем друг от друга. Мы очень многое переняли друг у друга, как счастливые супруги, то даже Элендар отметил. Так почему нет?

– У меня есть муж, и я верна ему до последнего помысла…

– Да?! – поразился гоблин. – А ничего, что половина твоих детей на меня похожи?

– У Высших дев это ничего не значит! – возмутилась эльфийка. – Я не виновата, что рядом со мной многие годы находится рыцарь, коим я искренне восхищаюсь! А когда Высшая дева в восхищении, да в расцвете фертильности, то… а всякие гоблины еще и руки распускать горазды, как тут удержаться?!

– Вот и не удерживайся, а выходи замуж, и будем жить счастливо до скончания дней!

– Нет.

– Ничего не понимаю! – признался гоблин. – Мы живем в одной кибитке много лет! Ты позволяешь мне столь многое, практически все, на руки вообще могу брать, как только захочу…

– Ай! Поставь, откуда взял!

– Вот видишь? Ты же счастлива со мной! Но замуж – нет. Не понимаю!

– Мой милый, обожаемый мной Тайфун, – вздохнула эльфийка. – Ты прав во всем, мой любимый рыцарь. Как я хотела бы жить с тобой счастливо до скончания дней! Но… в веренице долгих лет ты кое-что забыл. Мы все забыли. Ты забыл, что я – Высшая эльфийка…

– Не забыл! – клятвенно заверил гоблин. – Я вижу, кого на руках держу! Столь волшебная красота лишь Высшим эльфийкам присуща!

– … а ты – гоблин…

Тайфун мгновенно помрачнел и аккуратно поставил волшебную ношу на тропинку.

– … и нет у нас скончания дней, потому что мы бессмертны.

– Значит, все дело в том, что… – гоблин мучительно поморщился, – что я, как говаривали раньше, губастик, уродец и серокожий дружок?

– Ты – Тайфун, воитель, прославленный во многих мирах, – печально улыбнулась эльфийка. – Ты великий бард и гениальный скульптор, философ и душа отряда. Я тебя безмерно уважаю… и без ума люблю, как это спрятать? И мне абсолютно все равно, как ты выглядишь! Тем более что за долгие годы странствий ты изменился, Тайфун, разве сам не заметил? Под лучами чужих солнц ты вырос и уже превосходишь ростом многих эльфов, а воинские труды распрямили широкие плечи и развернули могучую грудь. Ты – настоящий рыцарь, Тайфун, а что касается серой кожи, то черного тебя я бы любила с не меньшей страстью, а может, даже и с большей! Да, и у тебя – нежные губы, обожаю их!

Эльфийка вдруг застеснялась и порывисто отвернулась.

– Тогда я действительно не понимаю, – пробормотал ошарашенный признаниями гоблин.

– Мне все равно, что ты гоблин! Но мир бессмертных на отряде не заканчивается! Будет не все равно моей родне! Мы живем вечно! И я… может так случиться, что стану самой Предвечной Владычицей, почему нет? Мне было видение! В далеком будущем, но какое это имеет значение для бессмертных? И тогда, вот тогда… место Предвечного Владыки не сможет занять гоблин – эльфы не поймут. Никто не поймет! Ты – чужой! Сияние священных кристаллов гибельно для гоблинов… а для Вьехо нет. И он, как никто другой, достоин этого места. Да, я люблю тебя без памяти, а Вьехо не понимаю и побаиваюсь, но… он эльф из величайших, а ты…

– Понятно.

– Я ничего не могу с собой поделать! – разрыдалась эльфийка. – Предвечная Владычица – это восторг и поклонение, это сила и власть! Это сияние светочей в кронах священных деревьев! Я выросла под их лучами, я детство провела под сенью священной рощи! И променять великолепие Предвечных Престолов на кибитку без колеса не в силах!

Гоблин задумчиво ковырнул землю тропы твердым носком сапога. Потом развернулся и медленно зашагал к лагерю.

– Ты куда? – растерянно окликнула Оксаниэль.

– Места рядом с Высшей эльфийкой мне нет, – сказал Тайфун, не оборачиваясь. – Вьехо ошибался, и ошибались все в отряде – я не эльф, а гоблин. Гоблином пришел в лагерь эльфов, гоблином и уйду. Правильно поступили мои братья, когда выделились в отдельную ветвь бессмертного народа. Я лишь ради тебя задержался. Но вот и эти скрепы порушены. Гоблин есть гоблин, эльф есть эльф, как говорится в древних балладах, и им не сойтись никогда. Прощай, принцесса.

– А дети?!

– Эльфы помогут. Дети не удержали Вьехо, не удержат и меня.

Тайфун ушел, и никто не заметил, как это случилось. Основатель и глава пусть молодого, нового, но настоящего бессмертного Дома имел в своем распоряжении достаточно волшебной мощи, чтоб не обращать внимания на древнюю защитную магию. Не потревожились охранные чары, не зашумела предостерегающе пуща. И часовые ничего не увидели, ни дальнее охранение, ни тем более ближнее. Просто дрогнули на мгновение контуры дальних рощ, из марева появился крепкий серокожий воин с небольшим мешком за спиной, с зачехленным оружием в нем – и еще из мешка выглядывала рукоять горного молота. Воин огляделся, почесал в раздумье затылок, плюнул по привычке и вразвалку зашагал по нетронутым травам к цепи синих гор, виднеющихся на горизонте. Идти было неблизко, но прошедшего множество миров разве пугают расстояния?