Глава 26. Государство это кто?

— Я не прошу милости, Светозарный! — лишенный своей извечной невозмутимости безбровый начальник стражи стремительно вошел в камеру и пал перед фараоном. — Вели развеять мой прах, вели стереть мое имя с гробницы, дабы душа моя была навеки предана забвению.

Однако даже в таком униженно распростертом состоянии Небмаатра ухитрялся сохранять военную выправку. Казалось, что он просто прилег показать, как правильно выполнять армейскую команду: «Упал, отжался!».

— Встань и говори кратко! — распорядился Хуфу.

— Я принес тебе ужасную весть, — поднявшись, надтреснутым голосом доложил Небмаатра. — Потайная комната, в которой веками неприкосновенными хранились сокровища Египта, ограблена. Кто-то дерзнул ворваться туда и унести ряд ценных предметов. Похититель, к счастью, был один и не смог забрать много. Он даже выкинул на ходу кое-что ценное из награбленных сокровищ. Это свинцовый посох статуи бога Нефертума и серьги из магнитного железа, принадлежащие царице Хатшепсут.

Ленин встрепенулся, но тут же постарался напустить на себя равнодушный вид, расстегнул пиджак и начал с великим старанием стирать с жилетки невидимое миру пятнышко

— А что в это время делал поставленный тобой страж, Небмаатра? — с ледяным спокойствием спросил фараон. Но даже Ильичу от того спокойствия стало совсем неспокойно и он стал тереть жилетку еще усердней.

Тоном, в котором изумление перемешивалось с некоторой долей уважения, начальник охранки ответил:

— Стерегший сокровища лежит у распахнутой двери тайной комнаты. Кто-то пронзил его затылок остро заточенной ручкой от женского гребня с такой силой, что почти пригвоздил к полу, а потом связал, чтобы он не мог увидеть лица напавшего и помешать ему.

— А как похититель обошел магические заклинания? — зловеще продолжал расспросы фараон. — Или, может быть, твои люди заранее просили жрецов Сета снять их, дабы облегчить задачу вору?

Голос Небмаатры дрогнул от обиды.

— Магические заклинания не были сняты, о Божественноликий! Прибыв проверить, как проходит охрана, и обнаружив, что стерегущий сокровища распростерт на полу лицом вниз, я сразу кинулся в раскрытую дверь, но даже не смог пересечь порог. Пришлось обратиться к жрецам Сета, чтобы они убрали заклинания. Лишь тогда я смог войти внутрь и оценить размеры утраченного.

— Халдей? Халдей… Больше некому — раздумчиво сказал в потолок фараон. — Только он способен справиться с магией Сета, да так, чтобы этого не заметили жрецы. Но халдей не стал бы использовать нож и веревки — зачем! Вавилонский маг устранил бы стража, погрузив его в сон или заставив его забыть, кто он и зачем стережет эту дверь. Нож и веревка — деяния обычного смертного. Как этот смертный сумел снять магический запрет? Непонятно. Загадка шепсес анх!

— У вас что-то пропало? — вежливо осведомился Ленин, подчеркивая свое бесспорное алиби на момент совершения «экса».

Фараон обернул к нему бесстрастное лицо.

— Это не должно беспокоить тебя, Ич, — заверил он. — Мы сейчас продолжим нашу беседу. А Небмаатра пока проведет расследование и не поздней, чем через три часа, назовет мне имя бесчестного вора, расхитителя гробниц.

Бешено сверкнув стеклянными глазами в сторону Ильича, начальник стражи ушел, припадая на ногу сильней обычного. Было очевидно, что свое расследование он бы с удовольствием начал с пристрастного допроса собеседника Хуфу — и Ленин порадовался, что так вовремя пошел на сделку с фараоном

— Я хотел спросить, — вернулся он к теме разговора, — а кто печатает все эти доллары? Неужели в вашем подземном царстве имеются типографские мощности, которые позволяют производить неограниченное количество столь полезных банкнот?

«А также листовок, прокламаций, массовых тиражей „Искры“», — мятежным вихрем пронеслось в ленинской голове.

— Нет, — разочаровал его Хуфу. — Это делают мои слуги в мире живых, обитающие в ФРС.

— В Федеративной Республике Советов? — оживился Ленин

— В Федеральной резервной системе, — не понял его оживления фараон. — Видишь ли, Ич, отцы-основатели США, хотя это не предназначено разглашению, были моими младшими жрецами, посвященными лишь в первые две ступени.

— А сколько их всего? — машинально спросил Ильич.

— Считай: ровно столько, сколько ступеней на пирамиде.

Ильич поднес доллар к носу и послушно пересчитал ступени. Их оказалось тринадцать.

— Тринадцать ступеней посвящения, — подтвердил фараон. — Но отцам-основателям США больше двух ступеней для создания государства и не требовалось. Позже мы разработали набор приемов, упрощенных настолько, чтобы страной мог легко управлять даже искусственный механизм — такие в необходимом количестве изготавливаются в моих загробных мастерских. Центр истинной власти был перенесен мною в ФРС, туда и перешли младшие жрецы. Они придумали доллар, через который я наблюдаю за миром живых, и продолжают много трудиться, чтобы я мог видеть еще дальше, еще шире…

В голове Ильича что-то щелкнуло и встало на место. Его гениальный логический ум моментально сопоставил все факты событийного калейдоскопа последних суток. Двое в кожаных фартуках, корпящих над починкой неандертальца… Табия, мстительно прокалывающий глаз на зеленой бумажке… Демон паники, сквозь кожу которого проступают цифры…

— Но ведь известно: если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя, — скрыл он свое озарение за спасительным Ницше. — Вы не боитесь, товарищ Хуфу, что те, за кем вы наблюдаете, в свою очередь, начнут наблюдать за вами?

— Кто? Смертные? — с бесконечным презрением сказал Хуфу. — Эти суетные существа, занятые вечным переливанием из пустых мехов в порожние? Они не способны вглядываться — они не удосужились даже разглядеть повнимательней эту бумажку и прочесть начертанное. Хотя там без тайнописи, напрямую указано, что их ждет, все мои цели и задачи.

Ленин завертел доллар в руках, отыскал поверх пирамиды надпись «Annuit Coeptis», под пирамидой уже знакомое «Novus Ordo Seclorum», а на ленте, зажатой в лапах орла, «E Pluribus Unum» и вслух перевел с латинского:

— «Он одобряет наши деяния». «Новый порядок на века». «Из множества — одно»…

— Вот именно! Из множество — одно: восстановленное Египетское Царство! — прогремел Хуфу. — И это новый порядок на века. Поэтому я, Великий Архитектор Вселенной, одобряю все деяния, связанные с долларом, как приближающие этот новый порядок.

— Ну тогда, товарищ Хуфу, возникает резонный вопрос — а каким оно будет, это

восстановленное Египетское Царство? Кто станет его гражданами — очевидно, участники нашего съезда? Живых, я полагаю, вы намерены шлепнуть?

— Шлепнуть?

— Ну, в смысле, кокнуть. Поставить к стенке. Отправить на тот свет.

— Но они и так на том свете, — удивился Хуфу. — Ты хотел сказать — отправить на этот свет?

— Да-да, — нетерпеливо сказал Ильич. — Расстрелять! Ликвидировать! Уничтожить, наконец…

— Уничтожать всех живых нет смысла: нам нужны рабы. Поэтому часть живых останется, важно только правильно определить их число. Как завещал великий Птах, условием успешной работы любой системы является оптимальное соотношение господ и рабов. В разные времена их называют по-разному: феодалы и вассалы, империалисты и пролетарии, функционеры и трудящиеся, олигархы и лохи… Но формула неизменна: число хозяев и число слуг находятся в точной математической зависимости, и баланс не должен нарушаться. Слишком много рабов — это голод, теснота, грязь и эпидемии. Слишком мало рабов — это войны, дефицит, грязь и профсоюз. Поэтому поголовье смертных мы контролируем уже сейчас. Хотя способы контроля затратны и требуют много усилий.

— Концентрационные лагеря! — кивнул головой Ленин.

— Нет, потому что этот способ сокращает только одно поколение. Но последующее начинает рожать еще больше и преимущественно мужчин: таким сотворил человека Хнум. Мой верховный жрец Ханопис придумал другой способ — распространяющийся на следующие поколения все шире и шире, как круги по воде. Он называется «Борьба за права человека».

— Права? А какие именно?

— Любые. Право употреблять траву забвения, порошок, призывающий видения, и

таблетки радости — не узкому кругу посвященных и не для общения с богами, а каждому смертному, в любое время и в любых количествах. Право женщин не рожать, не исполнять обязанности жены, не заводить семью, истреблять зародыш в чреве своем и право тратить свою жизнь, отстаивая право на эти права. Право уходить из жизни и способствовать уходу из жизни своих родственников, если сами они физически не могут принять такое решение. Право мужчин брать в жены мужчин, а женщин брать в мужья женщин и право этим семьям воспитывать детей, чтобы те росли в уверенности, что это хорошо. Борьба за права сегодня — любимое занятие смертных. Увлеченные им, они сокращают свое поголовье, как не сократила бы его ни одна война.

— Я все равно не понимаю, как это действует, — упорствовал Ильич.

Фараон вздохнул.

— Ну перенеси силою мысли своей на необитаемый остров педерастов и лесбиянок, отрицающих семью феминисток и наркоманов и снабди их в достатке едой и питьем. Что получится?

— Общество, не способное к воспроизводству, — ахнул Ильич.

— Правильно. И даже если какой-нибудь наркоман в скуке своей изнасилует феминистку и она понесет и не успеет в нужный срок реализовать право на истребление зародыша в чреве, поскольку пишет трактат по правам женщин не быть женщинами, то размножение все равно не даст результата. На свет появится больной ребенок — от наркоманов здоровых не рожают. Впрочем, чтобы не мучиться, он сможет воспользоваться своим правом на добровольную смерть. Так что этот способ контроля очень действенный. Но и очень дорогой. Если б ты знал, Ич, во сколько мне обходится ежегодное финансирование одной только амстердамской Розовой Субботы… — фараон сокрушенно махнул рукой.

— Но как вам удалось скрыть такую бурную деятельность в мире живых от народа?

— Самый лучший способ скрыть что-то — рассказать об этом всему свету. Смертные знают о том, что их ждут большие перемены. Самая модная тема в их кругу в последние годы — Великий Переход, предсказанный цивилизацией майя. Ученые мужи обнаружили, что календарь майя фатально обрывается в начале третьего тысячелетия. Но когда именно? Это учеными уточняется. Поэтому сначала смертные ждали Великий переход 2002 года, потом Великий Переход 2009, за ним — Великий Переход 2012 года… На самом деле никакого календаря майя не существует. Эту фальшивую реликвию несколько веков назад изготовили и подбросили смертным мои жрецы. А дата все время отодвигается, потому что мы никак не отыщем фаллос Осириса.

— Но что вам дала эта мистификация?

— То, что бараны теперь с восторгом ждут своего заклания. Смертным очень понравилась мысль, что не все уцелеют после Великого перехода. Каждый уверен, что уж он-то заслуживает вечности, и каждый надеется, что соседу не повезет. Значит они сами явятся со своей веревкой к порогу восстановленного Египетского царства.

— Ловко, — оценил Ильич. — Ну а каковой будет форма его государственного устройства?

Хуфу кичливо поправил на голове тиару и сразу утратил свойский тон.

— Она будет совершенна. Государство — это я. Я буду стоять во главе всего. Те, кто уже имеет мумию, смогут занимать различные чиновничьи посты, от крупных до самых мелких, в зависимости их заслуг передо мной. Обычные смертные будут рабами и только рабами. Их численность станет жестко регулироваться самым дешевым способом. Впрочем, те смертные, кто докажет свою полезность новому порядку, будут награждены бальзамированием — и смогут после смерти начать продвижение по служебной лестнице. Ну, разве это не идеальное устройство, Ич?

Фараоновская система власти в целом пришлась Ленину по душе. Она давала уникальный шанс не только посеять, но и пожать, воочию увидев, как брошенные в землю зерна дадут ростки и превратятся в зерно, из которого можно будет заварить хорошую кашу. Она начисто устраняла опасность, что после гениального вождя на политический Олимп вскарабкается горстка жалких идиотов, которая извратит великие идеи и профукает все, что было построено с таким трудом. Вечный контроль над правильным озвучиванием своих идей! Вечное созерцание их воплощения на практике руками трудящихся масс! Да о таком можно было только мечтать. Нет, фараоновская система власти нравилась Ленину все больше и больше. Всего за одним исключением. Государством, по мнению Ильича, должен был быть он. Вот и вся поправка.

Внезапно портьера снова распахнулась — и в зал влетел египтянин с обезумевшим лицом, странно контрастирующим с его легкомысленным, плиссированным, как у горничной, фартуком. Упав на колени и царапая себе костистые щеки, он пополз к ногам Хуфу.

— Что случилось, Яхмос?! — на этот раз фараон не скрывал своего беспокойства.

— Беда, о Светозарный! Горе, неслыханное и необъяснимое, обрушилось на нас. — Обладатель кокетливого фартука судорожно сглотнул. — Черная немочь объяла биржи. Акции превращаются в прах. Десять наших лучших трейдеров добровольно отправились в царство Сета, будучи не в силах примириться с потерями.

— Не может быть! — прогремел фараон. — Откуда нанесен удар? Говори!

— Все произошло внезапно, о Великий! Курс доллара рухнул как… как… как Вавилонская башня!

С неподобающей для фараона прытью Хуфу ринулся к противоположной повозке стене, дернул за рычаг и одна из плит тотчас же отъехала в сторону, открыв огромный цвета аспида экран. Посередине его мерно и неторопливо вращался глобус, опутанный плотной зеленой паутиной мерцающих лампочек с символом доллара.

— Слава Ра! — перевел дух фараон. — Ты солгал, Яхмос. Все идет как обыч…

Будто назло его словам лампочки на глобусе принялись гаснуть одна за другой. Ленину, жадно наблюдающему за происходящим, показалось, что Земля рвет на себе цепи, освобождаясь из объятий душившего ее гигантского змея.

— Новости — срочно! — Хуфу обернулся к стене за повозкой. Там, покорная его словам, уже возникла рамка из бегущих скарабеев. — Пикчерс ин Пикчерс, — выкрикнул Хуфу заклинание и скарабеи послушно разбили всю площадь в рамке на маленькие квадратики. — Громкость! — и камеру взорвало от сотен разноязыко галдящих голосов.

Ильич мог выхватывать из этого гомона лишь отдельные малопонятные куски.

— На биржах царит паника. Акции ведущих компаний упали в цене на триста…. — доносилось из одного квадратика.

— Часть крупных банков, работавших с ипотекой, прогорит из-за массовых невозвратов долгов, судьба мелких еще более незавидна… — слышалось из другого.

— Вслед за Lehman Brothers о своем банкротстве готовы заявить финансовая корпорация Conseco и крупнейший американский автопроизводитель General Motors, — грозили из третьего.

А в четвертом квадратике вдруг появилось знакомое уже Ильичу лицо хомо сапиенса неандерталенсиса, причем взгляд его не стал осмысленней после починки.

— В долгосрочной перспективе экономическая ситуация в стране наладится, — развязно заявил он и многозначительно надул щеки. — Но сейчас мы оказались в непростой ситуации.

— Уберите эту обезьяну! — фараон в неистовстве сорвал с себя накладную бороду и швырнул ее в стену.

Это подействовало. Квадратики мгновенно погасли, но экран тут же вспыхнул снова. На этот раз на нем красовалась всего одна движущаяся картинка — это был Табия в своем балахоне и звездном колпаке, и он сиял с видом именинника. Приветливо вытянув руку в сторону Светозарного, маг медленно сжал ее в сухонький кулак и оттопырил вверх корявый безымянный палец. Ильича этот вавилонский жест оставил в полном недоумении, но в Древнем Египте, похоже, он был хорошо известен. Булькнув горлом в бессильной злобе, Хуфу начал запрокидываться на подставленные руки подоспевшего Яхмоса.

Откуда ни возьмись объявился Небмаатра, с ним прибежала стража. Ильича споро вытолкали из фараонских покоев — и он был только рад столь актуальному предложению.

Загрузка...