Кодовое слово: Аненербе

Глава 13 Фантомы

Полдень. Солнце в зените. Пекло стояло просто ужасное. Мы шли в тени деревьев, стараясь даже не выходить палящим солнцем асфальт, который под ногами проминался. Хотя и шли в кепках, все равно в охотничьей одежде это было тяжело. Крутки сейчас лежали в рюкзаках, а под майками была настоящая Ниагара из пота.

— Я сейчас сдохну прямо здесь. — Илья резко остановился, стянул лямки рюкзака и сел на землю. Он устало вытер тыльной стороной руки пот с лица и тяжело вздохнул.

— Я рядом лягу. — Выдохнула Даша, усаживая свою пятую точку на старый пень. — Давайте хотя бы час передохнём, переждём жару? — Гончарова уткнулась лицом в ладони.

— У меня тоже ноги гудят. — Согласилась я, скидывая рюкзак и расправляя свою куртку на земле. Она не пропускала холод, поэтому я не боялась застудить почки.

— Ладно, привал, так привал. Но сегодня мы должны пройти ещё километров двадцать, а то и больше. — У Артёма просто не осталось выбора. Он и сам жутко устал, но старался не показывать этого. Бондарев чувствовал себя лидером и держал всех нас в узде. И это было правильно. Мы негласно выбрали его главным. И не за какие-то невероятные способности. Тёма стрелял даже хуже Даши, но ничуть не переживал из-за этого. Наоборот, каждый вечер они вдвоём наперебой устраивали стрельбу по мишеням. Семь из десяти у Даши и шесть из десяти у Тёмы.

Бондарев обладал чем-то большим, чем соколиное зрение. У него мозг работал в тех направлениях, куда, к примеру, мне и Даше, было далеко. Илья во многом поддерживал друга. Вообще они работали на пару, и получалось, на удивление, превосходно! Слажено и быстро. На нас Дарьей легла забота о пропитании, сухая и чистая одежда. Всех всё устраивало.

— Вода! — Блаженно протянул Илья, за раз осушая полтора литровую бутылку воды. — Да это же напиток Богов!

От возбуждения Ильи мы начали хохотать. Вообще, нам было весьма весело друг с другом. Будто так и должно быть.

— Как нужно мало для счастья. — Воодушевленно произнесла я, держа свою бутылку в руках. Когда уходили с последней заправки, забрали всю воду и снеки.

Ещё Даша нашла на той самой заправке игральные карты. Целую колоду. Они продавались на кассе в целях развлечения. Мы не придумали ничего лучше, чем сыграть в «дурака».

— Так не честно! Я уже четвёртый раз проигрываю! Сколько можно? — Захныкала Гончарова, понимая, что именно она снова осталась в дураках.

— Знаешь, как говорят? Не везёт в картах, повезёт в любви! — Философски заметила я, перетасовывая заново.

— Ерунда какая. Где любовь эта ваша? — Даша состроила кислую мину и осунулась.

— Ты чего сгорбилась как старый, рваный башмак? — Илья треснул Гончарову по спине так сильно, что у неё глаза из орбит едва не выпали.

— Давайте в переводного? — Предложила я. — А ты, Дашка, внимательно смотри за тем, какие карты и сколько из них козырей. Не раздавай их понапрасну, они твой тыл! Вначале ходи слабыми и заваливай противника.

Понеслась последняя, пятая партия. Солнце уже не так сильно пекло, да и мы хорошо отдохнули. Но после этой игры я поняла, что больше не буду помогать Даше, выигрывать.

— Досадное происшествие. — Смотря на то, как меня закопали, безнадежно протянула я.

— Как говорится, не везёт в картах, повезёт в любви! — С гаденькой улыбочкой пропела Гончарова, успокаивающе похлопав меня по плечу.

— Коза! — Прошипела я, толкая её локтем в бок. Дашка свалилась с пня, но продолжала хохотать.

— Ладно, давайте собирать манатки и двигаться дальше. — Илья хрустнул всеми своими костями, и встал.

— Слышь, старый дед, а тебе вообще точно семнадцать? — Изумленно воскликнула я, убирая куртку в рюкзак и выкидывая пустые фантики и бутылку.

— Нет, внученька, мне уже восемнадцать. — Посмеялся Мельниченко, потрепав меня по макушке.

— Ой, точно. — У Ильи, кажется, в марте было день рождение.

— Погодите-ка, получается в нашей компании только ты несовершеннолетняя? — Недоуменно спросила Гончарова, застыв над рюкзаком.

— Если это очередная шуточка, лучше сразу замолчи. — Предостерегла я подругу.

— Получается, что так. — Тёма пожал плечами и подошёл ко мне. — Мелкая! — И дав щелбан, умчался к дороге, высунув язык.

— Слышь, дед, ты особо-то не бегай, кости уже не те! — Крикнула я ему вдогонку.

Да, получается, что я здесь самая маленькая. Даже как-то странно.

Сегодня шуткой дня стало то, что я Мелкая.

— Ха-ха-ха, очень смешно. — В который раз саркастично пробубнила я. — Ещё скажите, что и оружием пользоваться нельзя и вообще, мне пора домой.

Прошло уже около пяти часов. Солнце давно зашло, а в воздухе пахло свежестью и испарениями с земли. Сумерки наступали нам на пятки, а пройти следовало ещё километров десять.

— Народ, смотрите! — Илья, шедший позади всех, окликнул нас.

Мы развернулись и перед нами, на расстоянии пары километров образовывался густой, низко стелящийся туман. Памятуя, что он необычной природы, мы испугались.

— Может он обычный? — Предположила Даша. — Сегодня было такое пекло!

Нам бы всем хотелось в это верить, но проверять никто не решился.

— Нужно поторопиться, разбить лагерь и зажечь пару костров! — Серьёзно произнес Тёма. Мы возобновили путь.

По словам Даши, неподалёку проходила речка «Ушачка», а с ней на одном берегу раскинулось небольшое поселение. Мы ринулись туда. Мы едва ли не бежали, чтобы успеть разжечь сначала костёр. Но дойдя до той самой речки, поняли, что попали в западню. Туман окружал нас со всех сторон. А у воды он был ещё гуще.

Я быстро стянула рюкзак и нашла в боковом кармане четыре толстых свечи и зажигалку.

— Держите скорее! — Всунула дрожащими руками каждому свечку, быстро её зажгла и сказала: — Всё, что вы услышите или увидите, всё это нереально. Старайтесь не уходить с того места, где настигнет туман. Как только он сойдет, мы все должны быть у этой речки! — Я указала в сторону….тумана.

— Я боюсь. — Гончарова, стоявшая с Тёмой, вцепилась в него мёртвой хваткой, когда у ног мы увидели молочную дымку.

— Господи, помоги! — Моя молитва утонула в густой, непрошибаемой тишине.

Я осталась одна. Нас всех разделило. Возможно, даже Дашу с Тёмой, хоть она и держала его весьма крепко.

— Я не боюсь. Я тебя не боюсь. — Причитала я, а в ушах слышала своё собственное сердцебиение. Да я с ума сошла, раз разговариваю с туманом!

«Боишься» — Услышав рядом с собой этот жуткий шёпотом, у меня лёгкие к позвоночнику прилипли. От страха в глотке пересохло, как в пустыне.

Но когда потухла свеча, я почувствовала, как по щеке прокатилась одинокая слеза страха. Слеза обречённости.

— Отвяжись! Я сказала, что не боюсь! Проваливай! — Закричала я, крепко держа уже потухшую свечу.

«Боишься!» — В какой-то миг я услышала свой собственный, но искаженный насмешкой, голос.

— Ты не я, и ты не знаешь, какая я и чего боюсь! — Твёрдо заявила я, опуская руку со свечкой, которая до этого держала её словно меч.

«Знаю». — И снова мой голос. Мерзкий, противный, изводящий меня.

«Ты боишься меня» — Уверенно прошелестел голос, окружая меня со всех сторон.

— Нет. — Я была всё ещё тверда в своём решении. С чего бы мне бояться обычного тумана?

«Ты боишься нас» — Я отпрянула, когда дымка передо мной начала преображаться и деформироваться в человеческие фигуры без лиц. Лишь человеческий образ впереди, лица которого я никогда не видела, вызывал у меня непреодолимый ужас.

Я боялась его. Боялась до помутнения рассудка. До стоячих слёз в глазах. Боялась. Его. Тот, кто отнял у меня всё. Семью, будущее, счастье. У меня осталась лишь моя жизнь.

«Он твоя главная проблема» — Шёпот также приобрёл человеческие очертания, плавно передвигаясь.

— Моя проблема, это ты.

«Не прячься. Он здесь. Здесь. Здесь». — Шёпот повторяясь, сходил на нет.

Я решила отойти немного, не хочу смотреть на эти мутные, мрачные фигуры. Как военное вторжение на территорию врага. Однако сделав пару шагов спиной назад, я обо что-то споткнулась.

— Ой! — Повалилась на землю, больно ударяясь и сдирая ладони. — Чёрт. — Шикнула и обернулась.

Крик застрял в горле, а в носу засвербело от накатившей истерики. Передо мной лежали мёртвые родители. Лица обоих залитые кровью, как недавно, лицо Тёмы в магазине. Они смотрели на меня своими мёртвыми, остекленевшими глазами, в который до сих пор читался адский ужас.

— Мама. Папа. — Прошептала я, подползая к родителям, но остановилась совсем близко.

«Боишься» — Мимо меня проплыла та самая фигура, и я отчётливо поняла, что она делает.

Страхи. Она выискивает наши самые потаённые страхи, вытаскивая их наружу, будто тянет острыми крюками за кожу. И от этого страха ты находишься в таком подвешенном состоянии, что тьма и отчаяние накрывают с головой, чёрными, липкими нитями окутывая всю твою душу, забирая её. Похищая её.

— Не получится. — Смотря равнодушным взглядом на фантомы моих родителей, я вздохнула. — У тебя ничего не получится. Это лишь плод моего воображения! — Рявкнула напоследок, взмахнула рукой, и трупы родителей растворились в земле.

— Что ты такое? — С отвращением напрямую спросила я, вставая на ноги и отряхивая ладони.

«Я это ты». — Я почувствовала, как засосало под ложечкой, когда увидела «Её».

Передо мной стояла я. Абсолютно точно такая же копия, только мерзкая и злая. Её оскал, глаза и губы вызывали чувство отторжения. Тошнота подступила к горлу.

— Зачем ты это делаешь? — Не сводя взгляда с «себя», спросила я.

«Это делаешь ты». — Продолжил фантом, смотря на меня исподлобья. Откуда-то из тумана появился ещё одна иллюзия. Без лица. Император Вайлас. Он подошёл ко «мне» сзади, разрезая горло туманный мечом. Фантом растёкся молочной дымкой, пропадая.

— Мой страх, быть убитой Императором Вайласом? — И как только я произнесла это, весь туман впитался в землю, оставляя после себя лишь воспоминания. Я так и продолжала стоять на той полянке, где мы и расстались с ребятами. Но кроме меня здесь больше никого не было.

Значит, ещё не все посмотрели своим настоящим страхам в глаза. Меня трясло. Все кости будто заледенели, а тело не слушалось. Я упала на землю, рядом с нашими рюкзаками, стараясь успокоиться.

Я ничего не понимала. Откуда этот туман и зачем он заставляет нас оживлять собственные страхи? Какой в этом смысл? Так я лежала довольно долго, но всё же понимала, что друзьям по возвращению понадобятся силы. Поэтому фактически взяла себя за шкирку и заставила разбить лагерь и разжечь костёр.

Куски черного хлеба, нанизанные на ветку, плавно обжаривались на открытом огне, когда я услышала мужской крик совсем неподалёку. Отложив палку, я встала со стульчика и увидела рыдающего Артёма, который упал на колени и кулаками бил пожухлую траву.

Я схватила бутылку воды, которую приготовила для каждого, и понеслась в сторону Бондарева. Орал он знатно. Я прежде никогда не видела человека таким несчастным. Его боль кружила рядом, не отпуская.

— Тише-тише! Всё закончилось! Тише! — Я упала на колени, роняя рядом бутылку. Крепко обняла Тёму, поглаживая его по спине, успокаивая. — Всё прошло. Прошло. Шшшш! — И когда первая волна истерики стихла, я просто раскачивалась вместе с Бондаревым. — Попей водички. — Раскрыла бутылку, и парень жадно припал к горлышку. Остатки я вылила ему на руки, промывая царапины.

— Ты настоящая? — Совершенно охрипшим голосом спросил Тёма, а его зарёванные, красные глаза смотрели на меня с надеждой.

— Настоящая. — Кивнула я. В руках у меня была моя майка, я смочила её в воде, обтирая лицо Артёма.

— А он показывал мне твою смерть. Он постоянно показывал как ты, Дашка и Илья умираете от рук пришельцев. Ты от рук Императора. — Артём постоянно повторял «он».

— Кто «он» Тёма? — Кажется, меня ввели в заблуждение.

— Он, это я. Только страшный и жуткий. — Потом яростно помотал головой. — Нет, это не я. Я никогда таким не буду. Он всё время издевался, глумился над вашими смертями.

— И как ты понял, чего боишься? Как ты закончил эти видения?

Тёма поднялся с моих колен и посмотрел поникшим взглядом.

— Когда понял, что самое страшное, это потерять тебя. — Сухие губы Бондарева при попытке грустно улыбнуться, треснули и из них начала сочиться кровь. — А ты? Какой твой страх?

— Я боюсь, что меня убьёт Император Вайлас. — Призналась я, хотя не понимала, откуда этот страх. Я замяла вопрос о том, что туман создавала я. Сама я в это не верила. Бред какой-то.

— Не убьёт! Никто ему не позволит. Да и с какой стати? Мы все вырезали этот чип! — Взбудораженный Артём вскочил на ноги. Его немного пошатывало, а голос так и не вернулся.

— Может эта татуировка не такая хорошая? Может она признак того, что я подлежу немедленному уничтожению? Может я бракованная? Кто знает. — Я встала с земли и повела Бондарева к костру. Посадила его на его спальный мешок и налила горячий суп в тарелку.

— Знаешь, этот туман говорил мне странную вещь. — Закусывая суп куском пожаренного хлеба, пропыхтел Тёма.

Я вопросительно на него взглянула. Когда суп в тарелке закончился, я принялась обрабатывать его и свои царапины.

— Я спрашивал, откуда он взялся, а фантом сказал, что его создала ты. — Но в глазах Бондарева не было ни тени подозрения. Это меня успокоило.

— Мне оно говорило то же самое. Я не знаю, в чём дело, но как ты себе это представляешь? — Тёма лишь неопределённо хмыкнул.

Мы просидели ещё с час, когда раздался чей-то хрип. Тяжелый, будто кто-то захлёбывался. Я схватила фонарь и посветила туда, откуда доносился звук.

— Илья! — Крикнула я, видя, как у Мельниченко ломало. Скрючивало и выворачивало.

Тёма помог донести Илью в палатку. Он был без сознания, но постоянно в бреду повторял: «я не один, не один. Меня не бросят».

Тут и к гадалке ходить не надо. Страх Ильи это одиночество, что он снова, как в первый день вторжения, останется один. Вот, что его гложет и терроризирует.

— Где Даша? Её нет дольше всех. — Беспокоилась я, когда Тёма помогал мне обтереть Илью, переодеть его в сухую одежду и немного накормить. Хоть Мельниченко и был в полусознательном состоянии, он не должен умереть от голода и обезвоживания.

— Не знаю. Я тоже боюсь. Она из нас самая ранимая, мало ли, что там случилось. Какие у неё страхи? Она боится за родителей, вообще, страшиться всей этой ситуации. Там куча всего!

Мы оставили Илью в палатке, а сами ушли на улицу, к костру. Я растворила Артёму «Колдрекс» в жестяной кружке и заставила выпить. У него голос окончательно сел.

Я сняла кепку и кинула её в сторону. У меня жутко болела голова. Я вздрогнула, когда Тёма ко мне прикоснулся. Вернее, к моим волосам.

— Подожди, не двигайся. — Попросил парень, вытаскивая прядь из косы.

— Что? Что там?

— У тебя седая прядь. Скорее даже белая. Смотри. — Действительно, у меня была небольшая, но по всей длине, белая прядь. — Откуда она у тебя?

— Возможно, когда я увидела себя со стороны и мёртвых родителей. — Прошептала я, переплетая поврежденную страхом прядь с другой копной волос.

В конце концов, когда лекарство начало действовать, я отправила Тёму спать, а сама решила дождаться Дашу. Вот только подруги так нигде и не было.