Код человека. Часть 1 (СИ)

06. Доброй ночи, Чес

М аг ей понравился. Это был высокий крутой чувак в мантии и с посохом, он обещал ей «раскрытие внутреннего потенциала». Он говорил, что в Чес скрыты возможности, которые заявят о себе в «час нужды». А еще в ее жизни появится Жрица — наставница, ведающая мистические тайны. Она научит видеть истинную суть вещей и поможет выбрать верный путь.

Повешенный. Смешная картинка. Но значение какое-то совершенно отстойное! Там было что-то про ожидание худшего и перерождение… Но Жрица обещала помочь. Хорошо бы.

Была еще какая-то голая парочка в цепях, означающая скорую неожиданную встречу. Ужасно загадочно!

После визита к Дикону Чес вместе со всеми вещами переселилась в двухъярусную квартиру на 26-ом этаже Мегаблока «Манхеттен Бич». Пляж отсюда просматривался плохо из-за соседних Мегаблоков, роя дронов и аэрокаров корпораций, но видок все равно был потрясный. Почти как глядеть с края Бетельгейзе, только еще круче — целый город на ладони, людей совсем не видно, даже городской шум сюда не добирался.

— Похоже, я понравилась твоему брату, — сказала Чес, впервые переступив порог пентхауса — неохайтековская коробка, где все было жуть каким дорогим, лакированным и стерильным, как сам Дикон Такахаси.

Рю почему-то промолчала. Она вообще была очень тихой поначалу, Чес даже становилось неловко в ее компании. Надо было что-то сказать, но все, что приходило в голову, казалось жутко глупым и детским… с Рэдом было проще, он и сам тот еще тупица. Младшая Такахаси производила впечатление очень мудрой волшебницы, наверное, все из-за колдовских синтетических глаз, медитативно-плавных движений и этих ее карт с глубоким смыслом.

По воле брата Рю осталась жить в пентхаусе, чтобы помочь Чес освоиться на новом месте и «развлекать». Что Дикон имел в виду под последним, она так и не поняла. Развлекать… Чес и сама может себя развлечь, дайте только выйти из дома. С этим-то как раз и начались проблемы.

— Брат беспокоится о тебе, — неловко начала Рю, когда Чес предложила ей сгонять в город и где-нибудь «поотвисать». — В городе для тебя пока не безопасно. Давай… какое-то время мы побудем тут, хорошо? Пожалуйста…

Чес хотела было воспротивиться, но под жалостливым взглядом младшей Такахаси, почему-то, быстро сдулась. Чушь какая-то… она ведь уже шаталась по городу часами, бродила, где хотела, даже жила в самой дыре, а теперь, что, превратилась в принцессу в высоком замке? Отстой. Отстой и скука. Капитан Бруклин ни за что не дала бы посадить себя в клетку. В очередную клетку…

— Да брось, детка, это временно, — убеждал Рэд по комлинку. — Понимаешь, ты же у нас Леди Инкогнито, у тебя нет АйСи, а это все определенные проблемы для Дика, если уж он берет тебя под крыло… Будет нехорошо, если полисы тебя поймают, а потом еще… ну… короче, потерпи, окей? Сейчас Дик разберется с этим делом, и мы сразу пересечемся, заскочим в какой-нибудь клуб и все такое.

Уныло. Она же дерзкая кошечка! Тигрица. Панк, как и все в «Тайгасу». Но Рэд говорил, что какими бы анархистами они ни были, правило существовало. Одно, но все же — слушаться Дика. Значит, ей тоже придется слушаться. Хотя бы пока Резчик не освободит Чес от всех оков, и она не воспарит на самую верхушку Статуи Свободы. В прямом и метафорическом смысле.

Первые дни прошли о-о-очень скучно. А еще Чес было жутко неловко от постоянного присутствия колдовской блондинки. Тем более она была такой до жути милой… готовила ей на завтрак омлет из соевых яиц, постоянно спрашивала, что соседка хочет на обед и на ужин. И предлагала все такое здоровое, что аж тошно — свежевыжатые соки, овощи, рис, лапша, соевое мясо. Вокруг дорогущая мебель, стеклянные стены — ходишь по дому прям перед носом у Христа, сказал бы Шестерка. Ей не хватало Шестерки. Здесь, в этом стерильном высокотехнологичном коробе, в компании домашнего ассистента и Рю, не менее живой и общительной, чем искин умного дома. Она походила на жутко красивую статуэтку, недосягаемую и печальную.

— Хочешь что-то сказать? — спросила Рю, нависая над очередным раскладом. Чес сама не заметила, как засмотрелась — вот длинные пальцы Мистической Соул перекладывают карты, вот она внимательно разглядывает картинки, словно там написано что-то умное, а не набор символов: мечей, монет, чаш и прочей странной чуши. — Просто… ты так смотришь…

Чес мотнула головой и отвернулась, чувствуя, как пылают щеки. Рю притягивала взгляд, и это было очень странное чувство.

Переломным моментом стала бутылка виски двенадцатилетней выдержки.

Однажды Рю ушла в Чайнатаун за очередной порцией китайского улуна — будто нельзя было заказать доставку — и Чес со скуки стала обшаривать все полки и ящички, куда только имела доступ: в выделенной ей спальне, в гостиной, в ванной. Попыталась даже открыть матовую дверь кабинета, но та не поддавалась.

— Госпожа, хочу заметить, что в пентхаусе установлены камеры, — раздался где-то под потолком доброжелательный голос Азии.

Тоже мне новость…

— И что? Хочешь сказать, Дик постоянно сидит у монитора и следит за мной?

— Полагаю, что у господина Такахаси для этого есть сотрудники.

Чес врезала по двери кулаком. Бесит!

— Отстой, подружка, отстой! Я, что, в клетке⁈ Мне это не нравится!

— Передать ваше сообщение на комлинк господина Такахаси?

— А вот и… — Она занесла кулак для очередного удара, но вдруг задумалась. — Да! Передай ему, что госпоже скучно и она хочет развлечься!

Искин молчал около минуты.

— Господин Такахаси предусмотрел некоторые варианты на такой случай. Прошу, госпожа.

В ту же секунду из пола в гостиной с характерным звуком выехала панель. Чес опасливо подошла ближе и осмотрела ее — антикварный шкафчик со стеклянной дверцей, за которой призывно играла гранями бутылка с жидким янтарем.

— Это… — Губы сами собой растянулись в улыбке. Предвкушающей улыбке.

— Классический виски «Макаллан», двенадцатилетняя выдержка, обладает ароматом экзотических цветов, послевкусие…

— Заткнись и давай его сюда!

Когда Рю вернулась, половина бутылки уже покоилась на дне ее пустого желудка. Чес сидела прямо на кухонном столе, разбросав вокруг себя ее смешные и странные картинки.

— О, Рю… Брось ты этот свой чай… смотри что у меня есть!

Они крепко напились в этот день. Болтали без умолку о всяких глупостях — фильмах, музыке, сладостях. Было классно. Оказывается, Рю любила почти все то же, что и она. Даже в «Героях» они сопереживали одним и тем же персонажам! Черт, думала Чес, это же какое-то волшебство, так не бывает… Через час они уже вовсю тряслись под зубодробителньые треки «Синдиката», через два Чес назвала Рю лучшей подругой, а на утро почти не помнила, чем закончился вечер. Проснулась от того, что ладонь дико чесалась, но чесать ее было больно. Посмотрела подслеповатыми спросонья глазами — ага, красный порез с запекшейся кровью. У Рю, что сопела на соседнем диване прямо в своем кукольно-розовом ципао, был такой же. Кажется, они принесли клятву вечной дружбы на крови, как какие-то подростки из древних фильмов Старой Америки.

Счастливо улыбаясь, она плюхнулась обратно на диван. У меня самая клевая лучшая подруга, подумала Чес за секунду до того, как на нее обрушилось похмелье.

С этих пор они все делали вместе — готовили ужин, смотрели фильмы, раскладывали Таро, подшучивали над домашним ассистентом, заставляя бедняжку по сотне раз подряд открывать и закрывать жалюзи эксперимента ради — заклинит ее или нет. Рю оказалась не такой уж скучной занудой, какой виделась Чес поначалу. В ней была искра, озорство. Просто кто-то это задавил. И Чес не пришлось спрашивать, чтобы понять — кто.

— Что за херня! В наш прогрессивный век, да еще и в Свободном Йорке! Да кто вообще в здравом уме держится здесь за консерватизм! Я просто оху… в возмущении!

Рю тихо смеялась, накручивая на палочки сдобренную соусом лапшу.

— Да, это заметно… Но таков порядок в нашей семье. Я его принимаю.

— А я — нет! Ты должна быть… свободнее! Делать то, что тебе хочется! Ты — женщина Свободного Йорка! Ты — «Тайгасу»! Рэд всегда говорил, что «Тайгасу» — вольные пташки!

— Ты забываешь, — девушка грустно вздохнула, — об одном единственном правиле.

Ах да, точно, слушаться Дика… Как-то это плохо вяжется со свободой тигров-анархистов. Как на это смотрит Рэд? Хотя он, похоже, просто обожает этого неонового ангела Порядка. Чес Дикон сразу не понравился. Иногда у нее такое бывало — внезапная, ничем не подкрепленная антипатия. Как собака, которая вдруг начинает лаять на впервые увиденного человека, еще не зная, что он зло, но чувствуя — нюхом и инстинктами. С главой «Тайгасу» нужно быть осторожнее — вот что говорили ей инстинкты. Возможно, описанный картами «час нужды», когда ее скрытые способности покажут себя — это как раз момент их с Диком героической схватки? Как в третьей части «Героев», когда Кэп схлестнулась с одним из самых мощных противников — Бруклин чуть не погибла, но будучи на грани смерти осознала, насколько на самом деле сильна. Чес глядела на нежную Рю, на то, как она заправляет за ухо белоснежную прядь, неловко улыбается, аккуратно откусывает кусочек вязкого тельца шоколадного моти. Ради того, чтобы освободить новую подругу из-под власти брата-тирана, Чес готова была с ним схлестнуться.

А потом за ними приехал очередной дорогущий электрокар, на этот раз личная тачка семейства Такахаси с автопилотом. Не искином, как в том люксовом такси, конечно, не поболтаешь со скуки, но, к счастью, Рю поехала вместе с Чес. Пункт назначения — подпольная клиника Резчика в Куинсе — боро, в котором если ты не охотник, то добыча. Жутковатое местечко. Низенькие двухэтажные и пятиэтажные домишки времен Старой Америки делили территорию с высотными Блоками, и сложно было оценить, кто из них здесь главенствовал — сверхтехнологичные карбоновые гиганты или бетонные старички с черными тенями гари вокруг разбитых окон. И тех, и других покрывали слои граффити из обычной дешевой краски без всякого ультрамодного неона или голографики. Впрочем, граффити здесь были практически на всем — на дорогах, домах, брошенных машинах. И невзирая на яркость красок Куинс казался мрачным, а люди здесь — демонами в людских телах.

Когда она приезжала в этот район с Рэдом, было совершенно не страшно. Теперь вместо Шестерки с ней Рю, и отчего-то Чес совершенно не хотелось, чтобы эта нежная сакура ступала своей белой ножкой на грязный, разукрашенный красным асфальт.

— Подожди меня здесь, окей?

Чес чмокнула Рю в щеку и вышла, не дожидаясь ответа. Холодный ветер, несущий запахи дешевой еды, гари и какой-то биологической вони, тут же залез ей в нос, уши, забрался под плащ, неприятно лизнул голый живот. И все-таки, поняла она, Бетельгейзе не такая уж и дыра.

— Устраивайся, — вместо приветствия Резчик кивнул ей на кресло.

Чес села, нервно погладив подлокотники. Без Шестерки здесь было… как-то совсем неуютно. Навевало дурные воспоминания. Она помотала головой, разминая шею и плечи. Какая-то ты стала напряженная, малышка Чес. Волнуешься за подругу? Сколько пуль выдержит семейное авто Такахаси? Корпус бронированный или облегченный?

— Как дела у Рэда? — спросила она, чтобы отвлечься от странной тревоги, пока техномедик подключал к ее голове свои проводки.

— Спроси у Рэда.

— Христова жопа, Резчик! — Она поморщилась. — Ты такой душка-болтушка, я сейчас умру!

Медик смерил ее мрачным взглядом:

— Может, так оно было бы лучше.

— И тебе всего хорошего, добрый доктор…

Резчик установил ей поддельное АйСи на имя Шарлин Лувье. Черт, нельзя было придумать что-то получше? Шарлин… как кличка для пекинеса…

Шарлин Лувье — уроженка Союза, эмигрировала два года назад, подрабатывала в азиатских забегаловках и ресторанчиках среднего класса в Бруклине, пока не получила гражданство Суверенного. Теперь официально устроена на должность младшего официанта китайского ресторана «Шанхай» в Сохо. Ого, вот это скачек по карьерной лестнице!

— Итак, теперь я свободная девочка? Могу бродить где хочется?

— Спроси у своего хозяина.

Чес почувствовала, как груди что-то вспыхнуло и обожгло нутро.

— Завалил бы ты, Резчик, пока я добрая… У меня нет хозяев!

Техномедик пожал плечами.

— Не мое дело.

— Больше ты ничего не хочешь с меня снять? — Она очень ласково улыбнулась, показывая зубы. — Лишние замочки-цепочки и все-такое…

Снова пожал плечами.

— Хозяин, которого у тебя нет, больше ни о чем не просил.

Славно, просто славно… Чес влетела в электрокар, как краснокрылая ворона, недовольно хлопнув по коленям полами плаща.

— Что-то не так?

— Твой брат — говнюк, вот что.

Рю коснулась ее лба прохладной ладонью, и Чес внезапно стало легче.

— Поедем домой?

Опять в этот короб, к домашнему ассистенту, здоровой пище и фильмам… нет, смотреть кино ей нравилось, но, черт подери, жутко хотелось размять ноги.

— Нет, давай прогуляемся. Покажу тебе мой район.

Электрокар повез их к Бетельгейзе. Знакомый пейзаж немного сбавил в крови огня, сердце перестало так бешено и зло колотиться, а колени — дрожать в нервных конвульсиях. Мрачный Куинс, посыл Резчика совсем ей не понравились. Совсем. Но сейчас она с Рю, в любимом месте, в ее первой уютной гавани в Йорке. Они остановили авто недалеко от воронки, чтобы немного пройтись, взять по баночке клубничной синтоколы и полюбоваться контрастами боро — технологичностью вперемешку с нищетой, красотой и грязью.

— Ты была тут когда-нибудь?

Рю задумчиво нахмурила брови. Она очень мило это делала.

— Да, мы иногда проезжали эти места… но я не гуляла здесь.

— Класс! Значит, я все тебе покажу!

Первая остановка — смотровая площадка Бетельгейзе. Вид на воронку с потрясающей высоты! Чес пришлось долго уговаривать младшую Такахаси, чтобы та подошла к перилам и заглянула в пасть бездны — Рю забавно мотала головой, упиралась, как кошка, всеми лапами, но в конце концов, любопытство взяло вверх.

— Нет! Нет! Нет, умоляю, не делай этого! — Девушка истово заверещала, когда Чес решила показать ей свой трюк с зависанием над воронкой вниз головой. Она уже забросила одну ногу за перила, когда Рю начала тащить ее обратно.

— Да брось, я уже сотню раз так делала!

Было приятно наблюдать, как Рю умоляет и просит, дергая ее дрожащими руками. Она боится за нее. Какое кайфовое чувство, когда кто-то за тебя всерьез боится.

Потом они спустились на несколько уровней ниже, чтобы попробовать жареных бананов у «Бо-бо и Чу». Сегодня их подавали с шариком шоколадного мороженого. Рю недоверчиво глядела на жутко жирную, по ее словам, масляную темпуру, но, когда попробовала первый кусочек — потом было не оторвать.

На этот раз Чу не называл ее «тцаминин ёца», и вообще смотрел как-то странно — словно бы хотел что-то сказать, но не решался. Чес не стала спрашивать — к черту, зачем портить себе настроение снова, оно только наладилось.

Потом они вернулись на смотровую площадку.

— Слушай, мне надо кое-куда заскочить. — Чес облокотилась на перила, пряча руки в карманах плаща. — Но одной. Не хочу тащить тебя на это дно. Окей?

Рю обеспокоенно смотрела вниз.

— Не хочу отпускать тебя одну…

— Да брось! У меня теперь АйСи. Не понравлюсь полисам — покажу глазик, пускай хоть обсканируются.

— А если бандиты? Брат говорил, здесь много всяких отморозков и торчков, иногда им срывает крышу…

Чес усмехнулась, приобнимая подругу за плечи.

— Перед тобой тигр-р, детка. — Прости, Шестерка… — И, если мне что-то угрожает, я тоже срываюсь с цепи.

Монорельс спустил ее к Блоку 130 за двадцать минут. Возвращаться в старую квартиру было… приятно и грустно. Ностальгически. Чес провела тут много клевых ночей, слушая и вбирая в себя звуки и запахи ночного города. Это колыбель ее свободы, стартовая точка новой жизни. Когда-нибудь она сюда вернется. Или, наоборот, уже никогда, пойдет только выше и выше. Чувство приятной грусти.

Аренда комнатушки была оплачена на месяц вперед, поэтому ее электронный ключ еще действовал. Все было как прежде, на своих местах. Кроме запаха. Запах был другой… Не полностью, тут все еще несло дымом, горелым маслом, специями, но поверх всего этого тонким, едва уловимым слоем ложился новый запах. Мята, холод… мята, холод… Ментол? Странно.

Впрочем, не важно, может занесло ветром из маленького окошка. В конце концов, Чес тут не для того, чтобы вкушать ароматы — у нее была конкретная цель. Забрать свой электронный блокнот. Свой чертов допотопный блокнот, которого здесь, мать его, не было!

Не обнаружив его под матрасом, Чес перевернула вверх дном всю квартирку — минихолодильник, туалет и душевую, все немногочисленные ящички и полочки. Она чертовски жалела, что пользовалась таким старьем, которое нельзя было отследить по маячку комлинка.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Ну где же ты, тупая игрушка, книжка записная, бесполезная хреновина⁈ Куда ты спряталась от меня⁈

Блокнот не отзывался. Провалился в кроличью нору и исчез. Теперь все жители Страны Чудес читают ее творения… Алиса покраснела от стыда, Чеширский кот захлебнулся от смеха, Королева Червей взяла парочку приемов на вооружение… Проклятье, не день, а срань Христова…

Чес плюхнулась на матрас, судорожно перебирая в голове возможные варианты. Его мог прихватить Рэд — забросил все вещи в сумку, не разбирая, а потом выронил где-нибудь у себя на чердаке в Бруклин-Хайтс. Да, нужно будет с ним связаться. Где еще? Порыться в самой сумке, которая сейчас в пентхаусе? Или у Резчика? Сумка была и у него в клинике… Чес схватилась за голову. Ох, ладно, детка, не раскисай, не паникуй, Страны Чудес не существует, а твой треклятый блокнот просто куда-то завалился. Вещи не пропадают просто так.

Она отерла вспотевшее лицо ладонями. В носу свербело от ментола.

— Ладно, нечего рассиживаться. — Чес встала и зашла в ванную, чтобы немного освежиться перед возвращением к Рю. Ей не хотелось, чтобы младшая Такахаси видела ее такой растерянный и раскрасневшейся. И почему ей постоянно хотелось производить на сестрицу Дика впечатление? Очень странное чувство.

Она несколько раз ополоснула лицо, пока отражение в зеркале не стало сносным, а потом вышла. Чтобы столкнуться с еще четырьмя Чес, отраженными в блестящих шлемах гостей, которых сюда никто не звал.

— Вы еще кто та…

Что-то кольнуло в живот. Она опустила голову — гладкое черное тело флакончика транквилизатора. Чес видела такие. Уже не раз видела.

— Какого…

Чья-то рука подхватила ее падающее ватное тело. Запах ментола стал острее и четче, а вот картинка перед глазами неумолимо плыла, вместе с последними услышанными звуками:

— Доброй ночи, Чес.

Это был туман. На вкус — немного с железом, запах — пот и жженая резина. Туман был вечностью в пределах пары секунд, потом все марево выдуло из головы, будто дым — газоконвертором. Сначала пришла боль. Потом звуки.

— Гребаный шлем…

— Что, прическу помяла?

— Так, соберитесь. Шпарте, наручники.

— Сэр.

Что-то холодное, как смерть, коснулось рук, призывая к пробуждению. И зверь проснулся.

Открыть глаза. Две секунды на скан. Движущийся фургон. Четверо.

Присвоение условной идентификации — Черный, Старик, Главный, Женщина. Имплантации, протезы, броня, синтетические мышцы. Сильные и быстрые. Цель — быть быстрее.

Вычисление слабозащищенного разума. ЩИТ, ЩИТ, ЩИТ, ЩИТ. Уровень — неопределяемый.

Поиск брешей. Есть. Черный. Старт.

Схватился за голову. Крик.

— Амау, какого… Очнулась, Квинт, твою мать!

Меньше секунды замешательства в лице Главного.

— Шпарте, транки!

Цель первая — провалена. Женщина и Главный. Зафиксирована попытка обездвижить. Цель — сбить с ног Женщину. Слабое место — старый разрыв над щиколоткой. Аккумуляция силовой мощности в левом бедре. Удар.

— Сука!

Главный — перехват инициативы. Скан. Оружие в доступе — шокер, ножи, дротики. Критическое промедление! Удар. Боль.

— Полежи, девочка… Шпарте, живее!

Ускоренная стабилизация зрительного импланта. Оценка ситуации. Критическое приближение. Цель — быть быстрее. На действие — полсекунды. Старт. Зеленый нож. Захват. Старик — поиск брешей. Шея. Удар.

Женщина — зафиксирован выход из дестабилизации. Рефлекс-удар в слабое место брони. Крик — цель достигнута.

— Да что там у вас⁈

Фургон — резкое торможение. Цель — удержаться. Редактирование цели — воспользоваться ситуацией. Скан двери — ручное открытие. Рывок. Главный быстрее — перехват. Удар. Критическое приближение — стенка фургона. Дисфункция левого глазного импланта. Экстренное переключение мощностей на правый. Скан — полсекунды. Главный — попытка захвата. Цель — недопущение захвата, дестабилизация. Аккумуляция силовой мощности в правом бедре. Удар в колено. Успех. Разворот — 180 градусов. Щелчок двери. Рывок.

Сбой. Сбой. Сбой. Режим — красный!

Экстренное реагирование_

С_бо_й_

Оказавшись на разгоряченной шинами трассе, Чес едва удержалась на ногах. Голова раскалывалась, во рту — металлический привкус, один глаз пульсировал жуткой тошнотворной болью и ничерта не видел.

Кровь, кровь везде, как тогда, как тогда… фургон, бронированные солдаты, запах хвои, запах… смерти.

— Что это… что это… как… я…

Чес в ужасе обернулась в сторону фургона. Тот, кого она назвала Главным, поднимался, глядя прямо ей в глаза. Страх пробежался под кожей холодной водой. Надо бежать. Надо бежать. БЕЖАТЬ!

Удар. Боль. Сон.