Князь Угличский

Глава 16

Что я могу сделать в Москве для общей пользы? Дорогу проведать. Первые рельсы и шпалы по моим расчетам должны прийти по реке дней через пять ко дню Равноапостольной княгини Ольги. В том же грузе несколько телег для конного извозу по рельсам, инструмент и кузня для клепки рельсовых стыков.

С утра, испросив дозволения у Годунова, с рындами и Афанасием отправились к городу Коломне. Голландские мастера после определения задачи на местности, предложили начать строительство дороги с города на Оке. Мол, не все ли равно откель начинать, а через Коломну протекает река Ока, по ней можно доставлять грузы кораблями. Конечно Москва-река тоже судоходная, однако извилиста по руслу, тако же столица имеет большой грузооборот речным транспортом, и добавлять еще корабли с материалами для дороги мастера посчитали излишним. Борис Федорович, сочтя, что мысль дельная, согласился. Так что отныне первый этап строительства начнется от Коломны на Москву и на Рязань.

До Коломны добирались два дня. Два дня! Сто верст. Ну, куда в Московском царстве без железных дорог? Никаких денег не жалко дабы земли сделать ближе.

Воеводой в Коломенской крепости ныне состоял князь Василий Иванович Белоголовый Буйносов-Ростовский, представитель боковой ветви Рюриковичей, из бывших Ростовских володетелей. Борис Федорович просил держать с ним ухо в остро, так как он слыл сторонником партии Шуйских. Сорокалетний статный мужчина принял радушно, усадил за стол и согласился всячески помогать в государевом деле, но оговорился, что ему уж объявлено о назначении воеводой в Серпухов.

Голландские мастера разместились в краснокирпичной крепости, за каждым ходил подьячий-толмач. Сюда же согнали посоху из черных людей по указу царя.

Обменявшись приветствиями, перешли к делам:

— Мастер Карел, как думаешь зачать строительство пути? — Спросил я через толмача старшего по возрасту мастера.

— Мы князь станем торить путь в разные стороны от реки. Сын мой Петрус пойдет на полудень к Рязани, там земля ровная, и реки малы, управиться он. Бо яз поведу дорогу к Москве и зачну строить мосты каменные через реки Оку и Коломенку. Яз осмотрел каменоломни государевы рядом с деревней Каменное Мячково, откель белый камень возят по Москве-реке к столице, так нам тот камень тож сгодится и на подсыпку на дорогу и на строительство верхней части моста. Здесь на берегу Оки недалече казали мне выходы белого камня крепкого, он пойдет в водное основание мостов. С разных мест окрест исчо обесчают возить битый камень, за тем задержки не станет.

Я подарил каждому мастеру по подзорной трубе.

— Вот мастера сия труба зрительная поможет в деле нашем. Коли нужен вам какой инструмент хитрый коий ведаете, али сами придумаете, так дайте мне весть и мои умельцы ту задумку сделают. Ваш зарок строить за год сто верст пути. Примечайте умелых людей, пусть даже простых совсем чином, мы тех хитрецов возьмем на оплату отдельную для скорого строительства. Как только приедут зазванные из-за моря мастера, вам облегчение будет. На днях придут струги самоходные с насадами в поводу, привезут первые рельсы, лесопилки на паровом приводе, инструмент железный самый лучший, да тележки для конного извозу, чтоб возить по рельсам грузы разные. На корабликах будут кузнецы устюженские, которые паровики ведают, и умеют железные рельсы меж собою единить. Смотрите уклона большого на дороге не ставьте. Коли лошадь с груженым кузовом не потянет в гору по железным путям, значит, меньше уклон творите. И как уговаривались, старайтесь дорогу прямее класть, сколь можно. Да, чуть не забыл, кораблики с устюженскими вещами, ловите на реке, паки оне к Москве имеют указ идти.

— Князь, мост через реку Оку при должном внимании, возможно, устроить за три года. — Начал сбивать сроки Карел.

— Крепость Коломенскую со всеми стенами и башнями построили за пять лет. Бо кремль тутошний зело велик. Неужто прославленные мастера галанские, что у моря полстраны своей отняли, не осилят моста простого? Тако ты поспешай, людей дадим, камень, иного чего потребно, но мост должен стоять через год.

— Того невозможно соделать! Никто не построит мост так скоро!

— Ошибаешься мастер. Яз знаю, кто сможет. Ты! — И я указал ему пальцем в грудь. — Ты возведешь мне мост за год и всем покажешь, что можно таковое сделать. Сядь и придумай. За оставшуюся часть лета устрой раскоп по обеим сторонам и в зиму строй части моста, бо следующим летом поделать водные опоры в речное дно и к зиме окончить! Таков мой тебе приказ.

— Яз постараюсь князь. Обаче ноша страшусь не по силам моим. — Мастер развел руками в стороны.

— Ты мастер делай как яз. Всю тяжесть не бери собе, делись с людьми умелыми. Тогда гору можно по кусочкам растащить, иль сложить из камешков. В Москве опытных мастеровых во множестве, на мост яз тебе денег дам, бо твои окладчики пусть ведут учет строгий кому, сколько пошло и об том моим людям дают отчет. А коли, кто красть зачнет на царевой стройке, так людей в каменоломнях мало не бывает. Яз на себя возьму ответ перед царем на строительство пути государева. Найду, кому деньгу считать кажную и следить за людьми.

В ожидании груза с Устюжны я задержался в городе на Оке на несколько дней. С Мячковского карьера вовсю шел коломенками известняковый щебень и кладочный камень, а также известь. Сидя с Афанасием Петровичем на берегу реки с удочкой я впервые за долгое время отдыхал от всех дел. Северный солнечный берег Оки был обрывист и крут, придется мастеру Карелу повозиться, срывая грунт для дороги, надо ему подсказать про взрывные работы. А чего? Пороху старого заложить, он все одно мало храниться и бахнуть. В челне на реке Гушчепсе с двумя другими рындами били рыбу острогой. Пока я поймал трех средненьких полосатых окушков, они забили двух осетров по полтора аршина каждый. Аж завидно. Окуней отпустил, царская рыба все одно вкуснее.

Мои охранники первые приметили дым от трубы и загодя выплыли на перехват самоходного струга. Отогнав корабли с насадами к причалу крепости, выгрузили первую партию материалов у Косых ворот кремля под охрану затинных стрельцов.

Коломенский епископ Иосиф III по моей просьбе, подкрепленной подношением, провел богослужение на правом берегу реки, откуда с сего дня, начали отсыпать и трамбовать основание дороги. Вдаль к Рязани уже тянулась прямая как стрела просека. Шпалы на первую партию рельсов пришли на насадах рекой. В дальнейшем их станут пилить поблизости от места укладки. Я с удовольствием наблюдал, как на щебеночную трапецию уложили первые пиленые деревянные бревна. Под руководством кузнецов крестьяне поднесли рельсы и, положив их на железные пластины, забили молотами костыли в загодя высверленные винтовыми воротами отверстия в шпалах.

Мое отличное настроение омрачилось вестью от Устюженских ковалей о вспышке болезни в городе, якобы в черных окраинах появились больные животом. Засуха этого лета и небывало теплая зима обмелили реки, во множестве посохли колодцы, и зараза, коль попадёт в сконцентрированные водозаборы, может вызвать эпидемию. Но покуда, по словам кузнецов, в железодельном городе большой беды не было.

Убедившись, что мастер Карел всерьез взялся за насыпь и строительство моста, я пообещав часто наезжать с визитами, со спокойной совестью отправился к Москве. Нужен человек для надзора за стройкой. Будем искать!

Спустя несколько дней после возвращения из Коломны, ко мне в палату выходящую окнами на Москву-реку, которую я использовал, как кабинет, вошел Бакшеев.

— Государь, там люди боярина Годунова человека привели, сказывают об нем тебя родич твой упреждал. Кузнец Кузька Жемов. Чего изволишь?

— Вели вести его сюда.

— Оне сказывают, бо он с крыш прыгает. Мож не стоит? Може буйный какой?

— Веди, Афанасий Петрович, веди.

Спустя какое-то время и суровый монолог за дверью, Афанасий завел в кабинет крепкого мужика, средних лет, одетого скромно, но во все новое.

— Вот государь, кузнец Кузька Жемов. Кланяйся царевичу мужик — с угрозой напомнил он ковалю.

Тот, исполнив земной поклон, меланхолично застыл.

— Подожди в соседней палате, Афанасий Петрович. — Попросил я воина. Тот исполнив пантомиму, что, мол, я при оружии и буду начеку, неохотно вышел.

— Кузьма, сказывал мне боярин Борис Федорович, бо крылья ты творил собе?

— Творил. — Односложно ответил коваль.

— Что ж не полетел?

— Тяжелы больно оказались. — Привычно ответил кузнец, наверное, в тысячный раз.

— Правильно, а знаешь каковые надо было делать? — Задал я ему следующий вопрос.

Тот удивленно на меня воззрился:

— Каковые?

Я, взяв со стола листок бумаги, сложил самолетик и запустил в воздух. Тот, сделав горку, спланировал и ударился в стену.

— Подь сюды. — И, как смог, нарисовал дельтаплан. — В далекой стране на восходе за длинной, как река, крепостной стеной есть царство, где сотни лет назад строили таковые полотняные на деревянной раме летуны с людьми и запускали их в небеса.

— Да ну? — зачарованно вопросил кузнец.

— Точно так, только мне таковые летуны не надобны. — Оборвал я сказку.

— А каковые надобны? — С оторопью вопросил мужик.

— Другие. Грамоту, счет ведаешь?

— Монаси научили.

— Это хорошо. Во Фряжской земле жил человек один, может и сейчас живет еще, который придумал множество вещей разных хитрых: железную черепаху на колесах, чтоб сажать внутрь людей и они изнутри шли к врагам и стреляли оттуда, не терпя для себя урона, подводную бочку малую со стеклом, чтоб на голову одевать и под водою дышать и работать, тканый купол, чтоб прыгнуть с тысячи аршин высоты и живому остаться. Широчайшего ума розмысл, вроде тебя. Так вот он придумал шелковый шар велиций, коий нагревается теплом от огня и в аер взлетает на многие сотни аршин. Вот таковой летучий тканый шар мне для дел воинских и нужен. Сделаешь?

— Сделаю. Чё ж мы дурней фряжских мужиков, чо-ли? А ты государь не шуткуешь со мной? — С подозрением вопросил коваль.

— С чего бы? Сказываю для дел воинских. Война шутковать не любит, она сказывали мне, кровушку любит. А мне мои вои дороги. Представь, ведет войско государево осаду крепости. Куда палить из пушек? Запросто в аер ядра метать наудачу, так никаких денег не хватит. Бо коли с небес станет пушкарь глядеть, да вниз сказки метать, мол, там во дворе бочки с порохом, а тама воины многая стоят кучно? Таковой осады ни одна крепость не сдюжит. Потому как в ней припасы и люди воинские быстро кончатся. Сядь-ко вон туда на лавку. — Я усадил его, чтоб не маячил над рисунком дельтаплана. По лицу было видно, что умелец в голове прикидывает, как ему собрать дельтаплан и из чего.

— Слыхал про самоходные струги?

— Видал даже, яз остатние дюжину лет во Даниловом монастыре кормыхатился, долг государю отрабатывал в восемнадцать рублев, так он почти на берегу Москвы реки стоит. Како по весне народ посадский на реку с криком побежал, тако и братия монастырская со служками и присными к воде кинулись. Монаси ругались, сказывали, або де дым валит, не иначе диавольской силою кораблик плывет, да крест узрели, замолкли. Так что видал. Ходил ещё опосля близко смотреть.

— Литец пушечный Федор Савельев построил, сею машину, по слову моему. Ноне володеет частью завода в Устюжне и брать будет сотни рублей за продажу своих паровиков. У тебя своё дело когда-нибудь было?

— У Варвары Великомученицы кузню держал.

— Значит деловой, бывалый это хорошо. Чтоб ткать шелковый купол зело великий мерой своей, надобно шитья ручного вельми много. Сделаешь машинку швейную, чтоб шить могла сама от колеса.

— А как яз таковое сделаю?

— Дам тебе грамотку, денег, поедешь в Устюжну, явишься мастеру Савельеву. Он тебе покажет паровые машины, станки хитрые, водяные плотины, машину свою, коя будет бегать быстрее ветра. Опосля сам придумаешь машинку для шитья, но долго не думай, через десять лет мне нужен летучий шар, который поднимет в аер двух человек.

— А коли сбегу?

— Мне тебя боярин подарил, тебе Борис Федорович подарил случай мечту свою построить и богатым стать. Коли сбежишь — суть дурак ты, мне таковые без надобности, коли поймаю, сызнова монасям отдам, коли не поймаю, живи, как хочешь пустою жизнью своей. А на шар воздушный яз другого умельца найду.

— Не нать другого искать Государь. Яз построю! — Кузнец встал и поклонился в землю.

На день Пророка Илии призвал к себе стряпчего с платьем Дмитрия Хромого князя Пожарского из рода Стародубских князей Суздальской земли. Так как срочно был нужен надежный человек для надзора за строительством железной дороги, а косвенно на мне была вина за сломанную военную карьеру князя, я решил попытаться совместить обе задачи. Борису Федоровичу строптивый стряпчий не нравился, но он согласился удоволить мою просьбу. По истории князь был чрезмерно горд, но никаких коррупционных дел за ним не водилось.

Пожарский явился, и его проводили в кабинет. Слегка поклонившись, он поздоровался:

— Многие лета царевич Дмитрий Иоаннович.

— Здравствуй князь Дмитрий Михайлович, пройди, сделай милость присядь. — Тот сел в кресло у моего стола, вытянув ногу. Двадцатилетний дворянин имел приятную внешность, высокий лоб и слегка выступающий подбородок.

— Почто звал ты меня, царевич? Чином яз невелик, меня ты не знаешь?

— Сейчас скажу. Как нога?

— Не болит уже.

— Это хорошо, что не болит. Вот что князь — перешел к делу я. — Слышал ли ты о великой царской дороге, что начала строиться сим летом?

— Слыхал. Бают по Москве, бо нестатнее это дело, молва глупая ходит, де по ней будут кареты железные бегать, быстрее ветра.

— Вокс попули вокс Деи! Что с латинского "Глас народа — глас Божий"! Молва меж людей посадских права, как построим дорогу, пустим по ней поезда железные вельми быстрые. Так вот желаю яз, чтоб ты стал во главе дела сего.

— Отчего? Молод яз и в сем деле не разумею ничего. — Удивился Пожарский.

— Есть страна на восходе, очень далеко. Там, так же как и у нас есть царь, бояре, дворяне и крестьяне. Царь правит, крестьяне пашут, но дворяне у них имеют закон промеж себя, где чтут доблестью служить своему господину беззаветно. Сами они великие гордецы, но коли подведут государя своего, садятся посреди двора и мечом вспарывают себе живот до смерти.

— К чему ведешь царевич? Не пойму яз. Христианину самоубийство — грех смертный!

— Яз к тому, что рода ты хорошего, сам горд и вижу за тобой честь великую. Строительство дороги будет идти отныне и до скончания веков. Стоить она будет многие сотни миллионов рублей, но не можно нашему государству без дороги той. Царство наше станет величайшим средь всех, коли будет связано быстрыми путями меж городов своих. Ныне государь Федор Иоаннович, боярин Годунов и яз в год даем купно двести тысяч рублей. Того достанет на сто верст царской дороги. Хватит, коли не примутся лиходеи красть денег, и железа с дороги. Потому нужен государю и мне защитник сего дела. Гордец, коий сам не польститься на копейку и другим укорот даст. Должность сия с ростом дороги расти станет вплоть до думного боярина. Что до опыта, его ни у кого нету. Зачнешь дело, и появится зараз. Что скажешь?

— Подумать мне надобно. Кто будет головой надо мною?

— Государь, боярин Годунов, яз и всё!

— Подумать мне надобно.

— Подумай, но не тяни. Стройка уж началась. То дело на всю жизнь. — С тем и расстались.

Мысль с железной дороги перескочила на мост через Оку. Зачем каменный, чем плох бетонный? Во времена учебы в институте, не глядите, что он был медицинским, я в летние месяцы, так же как и все, ездил чернорабочим на комсомольские стройки, время было такое. Так что технологию укладки бетона и само ведение монолитных работ знал. Вопрос в цементе. Ныне, судя по всему, процесс получения этого материала был утерян. По историческим заметкам, не помню источника, первый цемент в древнем Риме получили случайно, из выпавшего пепла при извержении вулкана Везувия. Что это нам дает? Самый распространенный элемент, во всяком случае, земной коры — это кремний, второй кажется кальций, не зря же столько известняка повсюду встречается. Ну и температура в земных недрах соответствующая, раз камень плавится. Заманчиво строить бетонные мосты, да и коли класть железный путь в Диком поле, татары пожгут шпалы и все. Много ли надо сухим деревяшкам. Конечно, со щебеночной насыпью им не справиться, а это самая трудоемкая часть. И восстановить, после наказания диких кочевников, путь можно довольно быстро. Тем не менее, мысль крайне интересная. Нужен человек для изысканий.