Князь Рысев

Глава 22

Меня держали в подвале. Или на подземном этаже — даже не знаю, как назвать то, где я оказался. Сделал шаг, но остановился, вспомнив, что Франц — любитель оставить подлянку на дорожку.

Он не стал изменять своим принципам и теперь: я едва не угодил в теневой капкан. Он должен был пожрать большую часть моих сил и наградить не исцеляемой обычными методами травмой.

Да здравствует ясночтение! И эту-то особенность Ибрагим называл бесполезной?

Обошел ловушку — брось Франц ее парой шагов раньше, и мне было бы несдобровать. Как же хорошо, что он спешил.

Я шел будто по минному полю. Взыгравшая в венах кровь кричала, требовала не тратить времени даром: немедля, кричала она, в погоню! Я же отдавал предпочтение здравому смыслу — тот наставительно предупреждал, что гадкий темный маг не остановится всего на одной ловушке, а навесит их с десяток! Со всех сторон меня окружала унылость серых стен. На липиздричестве тут явно экономили — под потолком уныло и тускло светили только две лампочки.

По правой стене разинутой пастью зияла незакрытая дверь. Свобода манила наружу уходящими к выходу ступеньками.

Лестница в рай.

Я прогнал ассоциацию взашей, метнулся к двери.

И очень вовремя.

Эльфианин был взволнован до невозможности. Синим сверкнули его глаза, в его руках я увидел плоский ствол пистолета.

Что ж, я и сам не безоружен. Если бы только не одно очень большое но.

На земле лежали две кошкодевочки с перерезанными глотками. Кошачьи ушки, кошачьи хвосты, дешевый трикотаж белья…

Я чуть не споткнулся об их тела, когда заходил внутрь.

Алиска стояла у стены, облизывая окровавленное лицо. В дрожащих руках она совсем непривычно стискивала то ли нож, то ли кинжал. На шее у нее виднелся свежий, неглубокий порез — видать, и ее должна была постигнуть та же участь.

Горничная дома Тармаевых оказалась не столь послушной и безобидной. Ее глаза были прикованы к направленному в ее сторону пистолету. Эльфианин сжал губы и прищурился.

— Еще шаг — твой или ее, — и я стреляю.

Сомневаться в серьезности его намерений у меня не было никаких причин.

— Бросай пистолю, слышишь?

Он еще как будто сомневался. Я читал его, словно короткий очерк. Эльфианин, спокоен, пятнадцатый уровень, глава преступной банды. Мастер предметов, что бы это ни значило.

Любитель кошек.

Швырнул недавно подобранное оружие, будто оно было мне противно. Грохнул выстрел, я встрепенулся, готовясь кинуться на поганца, но тот мигом юркнул в сторону Алиски — та молча терпела боль. Из плеча ручьем текла кровь, нож из ее рук выпал. Он схватил ее за волосы, приставил пистолет к самой голове.

— Сейчас я выйду. А ты останешься здесь. Ты же не хочешь, чтобы содержимое ее бестолковой головки стало украшением этих стен? Что взыграет в тебе больше, парень, — благородство духа, или благородство рода? Будешь рисковать собой из-за простой девчонки-велесы или же нет?

Он будто дразнил меня.

Я сделал осторожный шаг назад обратно к двери. Все нутро кричало, что здесь кроется какой-то подвох, но я и сам на подвохи горазд. Тень с моей спины скользнула на ближайшую стену, стала с ней единым целым. Медленно, шаг за шагом, не теряя ни секунды она шла за спину разодетому во фрак эльфианцу.

Этот поганец нужен мне был живым. Пусть плетет все, что только взбредет ему в голову — на данный момент я и слова не скажу. А вот как только он будет валяться на земле со связанными руками — тогда и поговорим. Я отчаянно надеялся, что Франц окажется куда благоразумней и даст хорошего деру, пока мы его не догнали. Главное, чтобы он не провернул такой же трюк с Ибрагимом — тень мою он увидит в два счета…

Мой теневой союзник напал на эльфианца сзади, выбивая из его рук пистолет. Трехрукая и несуразная, она вложила максимум сил в единый удар по затылку — мастер предметов глухо выдохнул, заваливаясь наземь. Алиска качнулась из его объятий и как-то неестественно подернулась, исчезая в мареве темноты.

Любитель кошек — тут же вспомнилось мне, и я резко развернулся, ударив наотмашь.

Вовремя.

Кошкодевочки решили восстать из мертвых. При них не было никакого оружия, но когти из мягких кошачьих лап не обещали мне ничего хорошего — и почему я только не проверил их реальное состояние, как только вошел сюда? Почему не обратил внимания?

Поздно было ругать самого себя. Блондинистая кошечка в один миг оказалась рядом со мной, метя когтями в живот, но я блокировал ее руку. Ловко вывернувшись, она ответила мне ударом под колено. Ее соратница вспорола когтями мне щеку — теперь шрам останется. Кошачий хвост на миг закрыл от меня мир, ударив по глазам. А после меня швырнуло прямо в стену.

Молчаливые, смертоубийственные, они сверкали кошачьим взором — тьма была им союзницей. Не скрывая своих улыбок и злорадства, блондинка потянулась, будто давая разрешение сестрице расправиться со мной.

Ага, сейчас! Я из самого Ада выбирался, живую машину в кучу хлама раздавил, да что там — вышел победителем из битвы с трусами! Что мне какие-то две драные кошки? Главное — это не поддаваться настырно лезущему в душу страху и действовать так, как подсказывает тело. Оно у меня теперь хорошее, само предупреждает, когда надо.

Я подогнул ноги, встретил мурлычащую убийцу пинком в живот — из нее как будто разом выбило дух, и она попятилась, желая удержать равновесие. Как бы там ни было, а дыхание я ей сбил. Поняв, что сестрица не справилась, на меня бросилась другая кошка. Каштановые волосы чуть ниже плеч, завязанные в хвост, были хорошей мишенью — я схватил ее за них, резко потянул на себя, познакомил свое колено с ее лицом.

У нее брызнула кровь из разбитого носа. Смертоносные лапы норовили изуродовать, изрезать в клочья мое лицо.

На миг мне подумалось, что достаточно сейчас взять пистолет, приставить к уху их потерявшего сознание хозяина — и они покорно поднимут лапки. Ясночтение же было со мной не согласно. Оно говорило, что они в состоянии велесовой ярости — точно такой же, в какой бывала и Алиска. Они не просто не обратят на подобную выходку внимания, будут терзать мой труп даже после того, как я лишусь сил.

Перекатился, уходя от прыжка блондинки — решив отомстить за свое недавнее поражение, она представила во мне всего лишь мышь. Я схватил ее за хвост теневой хваткой — она пискнула так, будто ухватили за грудь. Посмотрим, как ей понравится импульс боли. Когтистую противницу будто ударило током, она рванула вперед в тщетной надежде вырваться. Боль не заставила ее потерять волю к сопротивлению, но уж точно поумерила пыл. Едва ей удалось вернуть себе свободу, как она метнулась к самому выходу, прижав к животу хвост как самую величайшую драгоценность. Должен признать, что выступившие на ее глазах слезы не заставили меня почуять себя хоть сколько-то неправым.

Все так же не говоря ни слова, каштановолосая ответила мне отчаянным рыком, подняв лапы над собой, выставив когти. Припала на руки, как самая настоящая кошка — пушистый хвост встал дыбом, будто разбойничья дубина, а оскал вдруг пробил меня до дрожи. Ушей коснулся очередной рык, пробуждающий где-то в самых недрах сознания тот самый животный страх простой дикой обезьяны. Ее зубы, клыки и когти показались мне сейчас самым жутким, что я только видел на свете.

Я вскрикнул, попятился и споткнулся об эльфианина. Рука нашарила пистолет на земле — не помня себя от ужаса, несколько раз нажал на спусковой крючок.

Свинец пришелся кошкодевочке не по вкусу. Все три пули попали ей в живот. Булькнув кровью, глядя на свое изрешеченное пузо, она двинулась на меня и упала. Ее сестрица безжизненной куклой лежала у порога — мой промах обернулся попаданием в ее голову. Она по-прежнему стискивала в лапках хвост — видать, это их самое уязвимое место.

Я спешно поднимался на ноги, захлопнул за собой дверь, проверил запирающий замок. Как только вернусь к этому любителю кошечек, мы обязательно с ним потолкуем. Ну а пока…

И обязательно нужно будет взять ту самую абилку на сопротивление к эффектам контроля — если так продолжится, то меня будут пугать до усранных штанов. И не просто качнуть, а раскачать, чтобы аж солнышком! Я вдруг заметил, как с одного провода на другой скачет бледная тень. Мне показалось, что всего на миг я увидел смотрящее прямо на меня Бискино лицо — дьяволица улыбнулась и приветливо мне подмигнула, я же лишь кивнул ей в ответ: ее помощь сейчас будет как никогда кстати…

Наверху было самое настоящее побоище. Вечер резко перестал быть нежным и томным для возжелавших отведать юного Алискиного тела извращенцев. Голая, в обрывках рубахи, едва скрывающих грудь и обнажающих низ, она стискивала в руках обломок табурета. Ее окружило сразу пятеро поганцев, шестой со спущенными штанами валялся без достоинства у дивана в луже крови. Мертв, сразу же понял я, тут и ясночтения не понадобилось. Я верил в изворотливость и пронырливость Алиски. Верил, что, окажись в ее руках что-нибудь потяжелее того, что уже есть, она бы расправилась с ними в два счета. Но сейчас расклад точно не в ее пользу, а возжелавшие отомстить за смерть похотливого товарища были готовы на все. Даже пристрелить ее, как дикую собаку — один из них уже вскидывал винтовку, метя ей в грудь.

Еще один мечтатель, что на ее грудь метит. Качнув головой, я продырявил его из револьвера — три оставшихся у меня патрона раздробили ему колени и довершили мучения несчастного попаданием в глотку. Бля, да я самый настоящий стрелок! Мне бы в снайперы — нет там, случаем, у меня такой ветки? Надо будет обязательно проверить…

Я сразу же обратился в новую мишень для паршивцев, и это дало лисице то самое необходимое ей время. Она рывком бросилась к первому попавшемуся, ударила когтями по горлу, второму пригвоздила руку к стене тем самым обломком — он завизжал от дикой боли. Остальные достались мне: я перехватил опустевший револьвер за ствол, взвесил его в руке, прежде чем хорошенько встретить свежую жертву. С глухим чавканьем рукоять врезалась прямо ему в лицо, на пол посыпалось кровавое месиво из обломков зубов. Второму я ударил с разбега в колено — тот разом потерял равновесие, рухнул мне под ноги — его череп хрустнул под мощью утяжеленной пистолетной рукояти. Тот же, что все еще был жив и пытался удержать челюсть на месте, закончился сразу же, как только я прихватил его теневым захватом — почерневшая рука пробила его насквозь.

Едва увидев меня, Алиска рванулась, собираясь и меня обратить в свою жертву. Она не сразу признала, а когда ей все же удалось, она бросилась ко мне, повисла, словно маленькая девчонка.

Ее радость была мне приятна, как никогда. Ей было плевать на то, что я вижу ее абсолютно без ничего и самым наглым образом разглядываю изящность фигурки. Наоборот — ей как будто только того и хотелось.

— Где Ибрагим? — спросил, не желая терять времени. Она поправила волосы, указав на соседнюю комнату. У нее дрожали губы — она как будто забыла, как говорить, а я заметил, что ее живот покрылся шерстью. Когда мы собирались провести с ней ночь, такого не было.

Дверь сразу же поддалась нашему напору, едва не слетев с петель, когда я врезался в нее плечом. Наверно, можно было и попроще.

С Ибрагимом обошлись куда мягче — старик попросту был связан, но в сознании. Я вырвал из его рта унизительный кляп.

— Барин! Живой! — воскликнул он. Хах, а это его приветствие уже становится традицией. Алиска, не теряя времени даром, бросилась старику на помощь, старательно распутывая морские узлы, которыми он был обмотан.

— Какая трогательная встреча! Будущие мертвецы и все в одной комнате. — Франц решил себя обозначить. Взъерошенный от бега, он стоял, будто говоря, что не оправдал моих ожиданий. Он облизнул губы, а я разглядывал его, пытаясь разглядеть в его руках пистолет.

Нет, он решил оставить его в кобуре, надеясь на силу своих заклинаний. А может, хотел использовать его тогда, когда станет уже совсем туго?

Я запомнил его как труса, отступающего и полагающегося только на собственное колдовство. Вряд ли сейчас стоило ожидать чего-то иного. Просто тогда-то мы были вооружены, а сейчас — что у нас есть?

Усы, лапы и хвост, да и то без первых — у Алиски я усов не замечал.

— Знаешь, Рысев, когда мне сказали не убивать тебя, я был разочарован.

— Ты меня знаешь?

Он расхохотался в ответ.

— Знаю ли я тебя? Да ты, как я погляжу, очень большой шутник. И, несомненно, тот еще мудак. Твой папенька выгнал меня со двора взашей, когда узнал, что я промышляю темными искусствами. Ты, поганая мелочь, заложил меня с потрохами…

Я искал прошлое своего протеже, но оно нашло меня раньше.

— Интересно, что он сказал бы сейчас, увидь, как ты якшаешься с бесами? Что сам не стесняешься взывать к тому, за что меня вышвырнули на улицу — без денег, еды, без надежды на будущее?

Он сделал мне шаг навстречу, а я раздумывал над тем, что, если резко нырну вправо, смогу дотянуться до ружья и…

В мыслях я сделал еще очень много смелых и безрассудных вещей. Здесь же надо было действовать тоньше — рисковать только что вытащенными из пасти смерти Алиской и Ибрагимом хотелось меньше всего.

— Барин, если что, я на себя его заклятье приму, — шепнул мне на ухо старик. Но это не миновало вездесущих ушей Франца. Он снова рассмеялся.

— Старик, ты загонишь меня в гроб подобными шутками. Где-то в глубине души я не верил — надеялся, что ты сбежишь. И потому приготовил очень вкусное проклятие — вам всем под стать. Вас не просто скорчит — вы превратитесь в воплощение ходячих трупов. Гниющих заживо, мерзко смердящих, обливающихся собственной рвотой. Не бойтесь, тут хватит на всех.

Вот, значит, почему он не тычет в нас пистолетом: ему для заклинания нужны будут две руки. И даже несмотря на то, что он его подготовил, кастовать одной левой у него не выйдет. Я даже не знал, хорошо это или плохо.

— Довольно разговоров. Если бы я кончил тебя там, когда ты завалился дрыхнуть, не пришлось бы больше марать руки. Передай папке привет — уверен, вы с ним в одном котле вариться будете…

Он вскинул руки, а я почти видел, как из его недр маны потекла причудливая вязь сложного заклинания, собираясь в единой комок жутких проклятий в его руках, оно рвалось наружу. Слепленные воедино корчи-порчи-завороты желали только одного — неприкаянную душу, на которую они могли лечь страданиями. Я вдруг не без ужаса понял, что этого заклинания хватит не только на нас троих — его вполне достаточно, чтобы каждый в радиусе километра испытал на себя его убийственное действие.

Я нырнул в сторону Франца, готовясь к удару, но из-за его спины вынырнули уже знакомые нам теневые черви. Чародей будто обратился в клубок змей — они стекали с него потоками. Гогот разнесся по всему дому.

— Ты что же, думал, что я вот так запросто подпущу вас к себе?

— Это заклинание убьет и тебя самого!

— Я умирал уже столько раз, что еще один не событие, а данность, Рысев. Au revoir.

Киваю вместо ответа, натягиваю на лицо самую из милейших своих улыбок и даю отмашку.

— Биска, действуй!

Дьяволица, все это время незаметно прыгавшая из одного электрического предмета в другой, не заставила просить себя дважды. Будто яростная фурия, она вынырнула из чудом уцелевшей настольной лампы. Франц успел разинуть рот — то ли от удивления, то ли от ужаса. Теневые змеи еще только разворачивались на свежую угрозу, а она уже дьявольской соблазнительницей нырнула к чародею. Она впилась в его тело когтями — и, словно вода, вместо крови из него брызнули голубые, тающие прямо в воздухе потоки маны.

Он ответил ей затрещиной, заставившей отлететь к дивану: а вот он, оказывается, в отличие от меня, очень даже мог нанести ей урон. Проклятие, что он держал, на миг сорвалось, дикая вязь закрутилась клубком.

Я перескочил через одного теневого змея, прихлопнул второго ногой, будто таракана, третьего встретил пинком, отшвырнув прочь, как надоевший носок. Рука на бегу приобретала дьявольскую ипостась — если я все правильно помню, то у меня должно было все получиться.

Здравый смысл дрожал от ужаса, говоря, что еще не поздно просто дать деру, ведь времени всего-то три секунды! Демонический щит вспыхнул надо мной куполом; пихнув в грудь Франца, я выхватил из его ладоней гудящее, словно взбешенный рой ос, проклятие. Рубанул наотмашь обращенной ладонью — посиневшая кожа впитывала в себя плоть мерзкого заклятья, но мне было все равно. Все тело, казалось, будто пронзило иглами, кроваво-красный ожог побежал по линии руки.

Раздвоив проклятие, я уменьшил площадь его действия в разы. Лишившись изначальной подпитки, проклятие начало разваливаться, уменьшаясь в размерах, а я швырнул его в пытавшегося встать на ноги Франца. Тот лишь успел трусливо вскрикнуть и выставить перед собой руку, прежде чем принял на себя собственное творение. Воздух в момент наполнился смрадным духом — про дикую вонь, оказывается, чародей не врал.

Упав на колено, я выдохнул и зажмурился, не уставая спрашивать самого себя — неужели получилось?

— Как ты это сделал? — Алиска нависла надо мной кучей вопросов, по-девичьи наивно хлопая глазами. Я лишь отрицательно покачал головой, будто прося, чтобы сейчас меня хоть на мгновение, но оставили в покое. Она была совершенно не против.

Я выдохнул, стараясь не смотреть на то, во что обращался еще недавно грозный чародей. Изнутри щекотало ощущение, что вот сейчас, еще чуть-чуть — и все будет кончено. Ведь единственное, что мне оставалось, так это поговорить по душам с одним не в меру хитрым остроухом…