Князь Рысев 3

Глава 19

Егоровна, наверное, рассматривала людей исключительно со стороны вещизма. Будто перед ней щеголяли не леди и джентльмены, а туго набитые рублями кошельки, норковые шубы, каким-то чудом вставшие на ноги автомобили.

Наверное, если копнуть поглубже недра ее черной души, то там невозможно будет отыскать слово, хоть отдаленно похожее на «дружбу». Выручка, профит, возможность использовать — этих как раз было в достатке. Вместо меня с Алиской она зрела перспективы будущего карьерного роста и пушечное мясо. Знать бы еще только, на каком я месте…

— Зачем вы меня спасли?

— Любопытство вместо благодарности? — хмыкнула старуха. — Одобряю.

Я же покачал головой.

— Не очень похоже, чтобы вы что-то делали просто так. Обычно вам подобные просят «взамен» — пусть и не сразу.

— А ты довольно умен. Для чужака.

Я не знал, воспринимать это как похвалу или насмешку. Решил, что все-таки второе — чтобы Егоровна-то насчет меня была серьезна.

— Я хотел бы услышать объяснения, — не отставал. Старуха выдохнула, но не сбавила шага. Гул ее каблуков тонул в мягком ворсе ковра.

— Что конкретно ты хочешь услышать, Рысев? Это военная операция.

— А по мне все это очень похоже на диверсию. Собрать немало знатных людей в одном большом месте — ради чего? Вы умудрились запихнуть все яйца в единую корзину, а сейчас, когда хулиган собирается вышвырнуть ее из окна, заявляете, что все так и задумано.

— О, маленький князек. Не думала, что ты отважишься на столь дерзкие слова, чтобы обвинять меня в государственной измене. Как думаешь, в этом мире все зависит от меня?

Я не сразу понял ее вопроса, а ее улыбка стала настолько широкой, что норовила покинуть пределы лица.

— Не знаю, как там в родной помойке, откуда тебя явило провидение, но у нас решение, принятое одним ИЗ чиновников не является главенствующим. Намек понимаешь?

Я кивнул, как уж тут не понять-то? И в самом деле, глупо полагать, что за такими решениями стоит лишь один человек. Обвинить Егоровну в недостатке власти можно было вряд ли, да вот только рисковать жизнью представителя Императорской семьи — слишком даже для ее полномочий.

Увидеть бы хоть глазком этого самого представителя, столько разговоров о нем…

— Мы видели крадущегося по техническим балкам убийцу, — сказал я, словно пытаясь оправдать свое появление здесь. Старуха остановилась, повернулась ко мне, картинно похлопала в ладоши.

— И сколько с того времени прошло, юный князь? Час? Может быть, два?

Я закусил губу — сказать точно, сколько мы развлекались с охранявшими выход боевиками, было сложно. Глава инквизаториев позволила себе выдох.

— Мы услышали вашу мелкую возню пятнадцать минут назад. За это время можно было вырезать половину тех, кто сейчас сидит в зале, и это с ленцой. Тот паршивец уже давно нейтрализован — в отличие от твоей пустой головы, Рысев, тут хоть кто-то, а работает.

— Люди в зале.

Я прищурился, снова вспомнив, что там сейчас торчит весь цвет российской аристократии. Сколько бы ни было среди них скотов, относящихся к простым людям, как к грязи, но Майка была среди них. Да и Дельвиг — последний, кому следовало бы желать смерти в ходе террористического акта, так этот добродушный толстяк.

— Спят, — отозвалась старуха. Я отрицательно покачал головой, мне совсем другое было интересно знать.

— То, что сейчас здесь происходит, опасно! Вы так пеклись о Майе Тармаевой, когда мы пришли с ней к вам, чтобы получить ту треклятую бумажку, а теперь делаете вид, будто ничего не происходит, когда там столько народу. Каждый из них умеет… да хоть что-то умеет! Стрелять глазами, пердеть усами…

Старуха моих опасений не разделяла, лишь пожала плечами.

— И что, по-твоему, Случится, как только мы дадим благородным сударям с сударушкам свободу самим разбираться с этим? Может, тебе где-то за ту неделю, что ты провел в офицерском корпусе, и приснилось, что благородные роды — это такие друзья друзей, способные контактировать друг с дружкой не на уровне взаимных улыбок и остроумных шпилек, а в боевых порядках. Они обратят это место в развалины еще раньше, чем это сделают боевики. Кого-то охватит паника, кто-то решит погеройствовать — в твою же вот бестолковую голову заглянула такая мысль, верно? И знаешь: там, где у каждого к другому куча претензий, возникают подозрения, растут сомнения и буйным цветом распускаются удары в спину. Кто будет потом все это расследовать? И как?

У меня ответа на ее вопросы не было, оставалось только признавать правоту доводов.

— Я закрываю на многие из твоих шалостей глаза, Рысев. И потому, что ты мне нужен пока еще в стане живых, и потому, что мне интересно, каким образом ты напорешься на свою смерть. Как быстро приползешь ко мне на коленях — раньше или чуть позже остальных?

— О чем это она?

Алиска прищурилась, прижавшись к моей руке. Лисице не нравилась та прожарка, которой меня подвергала старуха, а стоять попросту в стороне ей надоело. Щуря желтые глаза, она рассматривала Егоровну, будто в желании высмотреть слабое место. Звериная натура заставляла ее держаться в стороне, предупреждая, что стоящая перед нами божий одуванчик может с улыбочкой переломать нам шеи еще до того, как мы сумеем это осознать.

Я чуть отстранил девчонку, а потом резко прижал ее к себе — словно желал показать каждому смотрящему в нашу сторону демону, что служка дома Тармаевых под моей защитой. Откуда-то из угла фыркнули — Биска все-таки в самом деле была здесь. Не стоило и гадать, что ее-то Егоровна привлечет к этому делу в первую очередь. Моя первая подопечная не спешила подойти ближе. Мне начинало казаться, что я понимаю, откуда на ее теле раз за разом появляются новые шрамы и царапины и почему она не столь охотно отзывается, когда мне очень нужна. Кто его ведает, в каких там еще заварушках ее заставляет участвовать старуха?

— Ни о чем, не обращай внимания. — Я шепнул прямо в треугольное, широко открытое для новых знаний лисье ухо. Алиска, кажется, обиделась, что ей недоговаривают чего-то важного. Ее взгляд как будто спрашивал — как же так? А как же врожденное лисье любопытство?

Я коснулся плеча девушки, огладил его, наткнулся на шелковую, чистую лисью шерсть. Удивился, но вида не подал — я видел Алиску без одежды не один раз и точно знал, где пробивается звериное. Этакими темпами-то она скоро мало чем от Ночки отличаться будет…

— После того что ты учинил в магазине игрушек, я начала подозревать, что ты попросту испытываешь мое терпение. Или проверяешь, где та самая красная линия, за которую опасно переходить. И, словно окно Овертона, каждый день ты спешишь вытворить нечто выходящее за рамки здравого смысла.

Я прикусил губу. Ну, думать, что нечто подобное останется без внимания Белых Свистков, а тем более инквизаториев было бы попросту глупо. У них вряд ли будут вопросы к Славе — по крайней мере, я еще не до конца понимал, как работает здесь политическая система. А на читальные залы, в которые собирался еще с самого первого дня, попросту не оставалось времени. Окружающий мир раз за разом форсировал события и, будто голодному псу, подкидывал одну странность за другой, с умилением наблюдая, как я иду к собственной гибели.

И не менее умиляясь, когда мне удавалось спастись в очередной раз.

Я покачал головой, гоня прочь из себя все остальные мысли. Возражение вилось во мне ужом, не давая покоя. Допустим, Егоровна права. Все, что здесь происходит, лежало документом на столе самого Императора, ожидая лишь росчерка пера. Согласились рискнуть — мне ли осуждать волю великих? Но вот чтобы заморская скрипачка сумела столь сильно погрузить в сон целую толпу? И никто не слышит звуков самого настоящего боя, предсмертных криков, лязга металла, грохота ружей?

Грешата, из тех, что торчали поближе к инквизаторше, вдруг засеменили, запрыгнули ей на плечо, зашептали на ухо. Старуха неприязненно скривилась, я же заскрежетал зубами. Забыл, что демоны неплохо так читают чужие мысли, а уж мои-то в особенности.

— Они не спят, Рысев, — начала отвечать Егоровна на так и не озвученный мной вопрос. — Скорее, попросту находятся в творческом трансе.

Тут уж настала очередь кривиться мне. При слове «транс» у меня возникали самые неприязненные чувства, связанные с одной крылатой экспериментаторшей.

— Их окружает купол, крадущий все лишние звуки. Ты же уже знаком с такими игрушками, не так ли? Тебе ли не знать?

Я кивнул, вспомнив, что первый раз такую шнягу в шкатулке притаскивал сам Кондратьич. Интересно, из каких запасников он вытащил тот артефакт? Во второй же раз Славя решила запеленать целый торговый центр — и мне казалось, что это предел. Сейчас же инквизатории показывали: все, что мне довелось видеть до этого, лишь жалкие, детские игрушки, а вот где самые передовые технологии, так это у них.

— Этак любой разбойник может этим вашим покрывалом закрыться и что угодно творить, — высказался я и развел руками.

— Уж тебе ли говорить, молодой человек. — Егоровна лишь махнула в мою сторону рукой, зажмурилась, будто довольная кошка.

Мир вокруг нас приходил в движение. Имперские гвардейцы заполонили собой проходы четвертого этажа. Медики в белых халатах с незнакомыми символами на одеждах спешили к телам, но раненых среди них не было. Алиска на кой-то миг ощутила себя не в своей тарелке. Рыжей лисице были не чужды приключения — уверен, она хвост готова была положить на плаху, лишь бы продолжить веселье. Но до того оно все было не серьезно, в масштабах улицы, района, может быть, города. Нападение на дом Тармаевых? Пф-ф, да такое чуть ли не каждую неделю случается, разве что под выходные отдыхаем. Мое похищение шайкой невесть каких голодранцев? Не такое уж и событие в бандитском-то Петербурге, где меня пару дней назад снова решили похитить шестерки Старого Хвоста. А вот творящееся здесь выходило за рамки привычных ей событий, стремилось то ли пролиться на масштаб всей страны, то ли перерасти в нечто международное.

Девчонка жалась ко мне, словно маленький ребенок — теперь ей по-настоящему становилось страшно, и она не знала точно, с какой стороны стоить ожидать подставы.

— Вы руководите этой операцией? — спросил я у старухи, она лишь смерила меня изучающим взглядом.

Из мальчишки, который может понадобиться в будущем, я сейчас мог просто-напросто обратиться в опасного шпиона. Имперская гвардия бросала на меня заинтересованные взгляды — я точно не входил в сегодняшние планы и явился сюда без приглашения. Некоторые из них потирали кулаки — жажда воздать за погибших товарищей плескалась в них кипучим варевом. Месть кипела в глазах, обещая в скором времени вылиться решительностью, озлобленностью и чужими трупами. Ну а начать они были бы не против с того, чтобы попросту ткнуть меня мордой в пол и заломить руки.

Старуха поманила меня пальцем к себе, руша все их надежды. Мне же оставалось только подчиниться. Я сделал Алиске жест, чтобы не ходила за нами — лисица восприняла это почти как личную обиду. Сложила руки на груди, отвернулась, зажмурилась, уходя в глубины собственных размышлений.

Егоровна дождалась, когда я с ней поравняюсь, приобняла костлявой рукой, словно одного из любимейших внуков.

— У меня есть к тебе тысяча вопросов, гость из другого мира. Я могла бы заковать тебя в цепи еще там, когда ты приперся за бумагой. Странно, не правда ли, что ты еще ходишь своими ногами, а не визжишь о глотке воды и краюхе хлеба где-нибудь в дальних закоулках моей библиотеки, верно?

— Как резко вы решили перейти к угрозам. — У меня все внутри похолодело. Егоровна была не из тех, кто любил пустоту угроз. И если она говорит нечто подобное — самое время задуматься о том, чтобы держать язык за зубами и не болтать лишнего.

— К угрозам я еще не переходила, мальчик. Когда я начну угрожать, тебе понадобятся две пары запасных штанов.

— Две?

— Одни ты обмочишь, другие обгадишь. Не будем вдаваться в излишние подробности, хорошо?

Ну как тут с ней не согласиться?

Я не знал, что конкретно жаждал увидеть в той самой суперсекретной ложе. Здравый смысл велел немного поумерить аппетиты, воображение же не ведало границ и рисовало представителя имперского дома таким, каким мог бы представить его только маленький мальчишка. Непременно белый мундир, невероятно объемное тулово, седые волосы и лихо закрученные усы на красном круглом лице.

Мальчишку внутри меня ждало разочарование. Едва сунулся туда, куда завела старуха, как ко мне тут же приковала свой взгляд имперская гвардия. Сосунок из ниоткуда казался им лишним гостем, они покрепче перехватили винтовки, но пока еще не сказали ни слова против. Инквизатории среди них уставились на Егоровну, будто вопрошая — можно ли? По праву ли я здесь? Словно ей самой, им докладывали их личные черти.

Эти чертознаи отличались от тех, что я привык видеть, и от тех, что охраняли офицерский корпус. Последние, может, и использовали каких-то чародейских птичек в поисках нарушителей, но вокруг них не вилась целая стая адовых отродий. Те же, что сейчас стояли передо мной, готовы были вытащить нового беса разве что не из кармана.

Егоровна кивнула, подтверждая мой доступ в святая святых.

— Это шутка?

Я прищурился, обернувшись к главе инквизаториев. На миг показалось, что сейчас оно злобно прищурит глаза, натянет на лицо до бесконечного хищную ухмылку и лишь захлопнет за мной дверь, оставив наедине с этими жутко дружелюбными и приветливыми ребятами.

— Как грубо, — услышал я знакомый Бискин голос. Дьяволица прочитала мои мысли, но докладывать о них хозяйке не спешила. Уселась, словно кошка, облизнула руку длинным языком, сверкнула взглядом желтых глаз.

— Имперский представитель — это всего лишь сказка, парень, — проговорила Егоровна, указывая на самый обычный стол и несколько стульев. Трупы боевиков, что пытались пробраться в эту ложу, усеивали пол. Один из них свесился через перила, другой все еще бился в предсмертных конвульсиях, несмотря на старания двух медиков. Я сглотнул, надеясь, что эти-то хоть не из инквизаториев. Не хотелось бы, чтобы для спасения жизни этой бандитской погани была загублена чья-то другая.

Ясночтение подсказывало — смерть взялась за поганца изо всех сил и уже вряд ли отпустит, да Егоровна не очень-то и рассчитывала видеть его в стане живых.

Стол был усеян разбросанными игровыми фигурками. Мокрая от пролитого на нее чая и распускающихся пятен крови карта влажным уголком свисала вниз.

Старуха оказалась рядом со столом в два шага, словно тряпкой, одним из грешонков вытерла, смахнула несколько фигурок на пол. Моему взору, наконец, открылось то, что было на ней изображено.

— Это же карта.

— Ну надо же, ты не ослеп. — Егоровна, оказывается, умела говорить с сарказмом сохраняя уничижительный, сухой тон. — Это карта всего «Ъеатра».

— Зачем вы мне это показываете? — Я прищурился, чуя скрытый здесь подвох. — А если я шпион?

Старуха выдохнула, решив не тратить воздух на так и желавшее сорваться с ее губ «идиот». В самом деле, окажись я шпионом, ей бы уже обо всем рассказали кривохвостые.

— В чем же тогда заключался ваш план? Представителя имперского дома здесь нет, почти вся элита в опасности. Тогда для чего был устроен весь этот балаган?

— Присмотрись получше к карте. Может, прочитаешь на ней что-нибудь интересное?

Я послушно опустил взор. Первый этаж не представлял никакого интереса — рисовавший карту художник любил свою работу и считал своим долгом зарисовать каждый засратый монумент, вырисовывая на полях оные в разных же ракурсах. Второй мало чем отличался от первого, разве что невесть зачем по бокам, буквально над сценой, располагались особые ниши.

А вот на третьем уже начались странности. Помимо кругового коридора, ведущего к верхним ложам прямиком от балконов, на нем прятались подсобные, невероятно огромных размеров помещения. Здравый смысл говорил, что там наверняка прячут сценический инвентарь — костюмы, фальшивые мечи, декорации. И все бы, конечно, было замечательно, если бы то же самое не хранилось в подвале с прямым выходом на сцену. Кто в здравом уме потащит декорацию с третьего этажа?

Рисунок подвала этажа спешил дать ответы на все вопросы.

— Место силы. — почти шепотом проговорил я, а старуха лишь кивнула. Я многозначительно кивнул, но на деле нихрена не понял. Что это вообще должно было для меня означать? Здесь ведьмаки собираются просраться и получить очко навыка? Если так, то я тоже в каком-то роде ведьмак…

Биска скользнула ко мне, будто змея, ее руки обхватили мою грудь, затем плечи. От нее пахло ядреным девичьим потом и женственностью, мягкие бугорки грудей касались моей спины, острые соски царапали лопатки.

Егоровна не желала тратить времени на объяснения, предпочла, чтобы за нее это сделал кто-то другой. Дьяволица нагнулась к самому моему уху. Пиловидные зубы чуть прикусили мочку. Я чуял жаркое дыхание демоницы, когда она начала говорить.

— Это особое место, живчик. Молчи. Не подавай виду гвардейцам, что говоришь с демонами — им это не понравится. А инквизатории уже о тебе все знают.

Я моргнул, давая ей знак, что понял. Ощутил себя идиотом — и как она, черт бы меня побрал, должна была это увидеть из-за спины?

— Думаешь, в мире есть маленькая девочка со скрипкой, способная заворожить своей музыкой весь мир? О нет, если бы оно было так, из нее бы уже давно соорудили боевую машину. Ты только представь — несущийся по полю боя музыкальный концерт, который вдыхает отвагу в души самых трусливых бойцов и заставляет дрожать от ужаса никогда не ведавших страха врагов. Кто бы от такого отказался?

Она замолкла лишь на мгновение, чтобы переместить руки. Биска была нахальна даже на глазах собственной повелительницы. Не ведая стыда, она спешила коснуться моей промежности — будто содержимое моих бархатных штанов ее сейчас интересовало куда больше, чем все здесь происходящее.

Да так оно, наверное, и было. Эксплуататоры дерутся меж собой за право эскплуатировать. Она принимает в этом участие, но вот выказывать желания не обязана…

— По всему миру таких мест можно пересчитать по пальцам. Думаешь, Петр Первый решил основать столицу на болотах лишь потому, что ему понравилось, как водичка в сапоге хлюпает?

Я пропустил насмешку мимо ушей, а дьяволица продолжила:

— Так уж вышло, что в месте силы можно черпать манатические силы. Они здесь текут почти что бесконтрольным потоком. Черпать их может не каждый, лишь знающий, как это делается. Но горе тому, кто решит выйти против такого профессионала в открытом бою.

— Все, чего я хочу, — прервала череду ее разъяснений Егоровна, — так это поймать сукиного сына, что заполонил столицу терактами. Думаешь, он творил их просто так? Всякий раз целью оказывается кто-то значимый.

— Не сказал бы, что я дюже значимая фигура. — Тут же вспомнилась Никса. Водяная демоница. Ее-то вообще, как будто, случайно освободили.

— Мальчишка уволок чужую бутылку. Решив, что в ней просто благородный напиток, Белые Свистки бросились в погоню, даже не думая задержать хозяина оной. Он скрылся гораздо раньше, чем я сумела поднять на уши все выезды из города. Его след затерялся в приграничных деревушках с Эльфианией, но ведь тебя это не интересует, правда?

Глаза Егоровны недобро сверкнули, а я понял, что она намекает на прошлое Рысева-старшего. В конце концов, на нем висит обвинение в шпионаже, а тут…

— Расслабься, — тут же велела она. — Если бы за тобой водились грешки иного толка, ты бы уже давно превратился в котлету, а не стоял передо мной.

— Ну спасибо! — Я вскинул руки, картинно и насмешливо поблагодарив. Хотел еще отвесить поклон, но решил, что это уже будет слишком уморительно.

— Целью боевиков сегодня являются не люди. Они хотят завладеть местом силы.

— Завладеть местом силы, а дальше что? — Справедливый вопрос спешил слететь с моего языка. — Поднимет его в воздух, словно пушинку вместе с театром? Или заставят вырасти у него ноги?

На последнем я прикусил язык. Ну привык я к тому, что необычность — она необычная, и просто вот так не случается. А в этом-то мире любое безумие спешило на глаза картинкой лечь — смотри я, мол, какая, настоящая!

— Нет, не заставят, — возразила старуха. — Но ты прав. Местом можно завладеть, но что с ним можно сделать посреди чужой столицы? Уволочь его невозможно, но если бы ты хотел устроить войну против государства, наверняка бы озаботился тем, чтобы у тебя такое место было в запасе, а противник каким-нибудь образом его лишился.

— Можно вот так запросто взять и погасить точку силы? — После того что я услышал об этом месте, подобное казалось чем-то невозможным.

— «Ъеатр» не просто точка силы. — Биска наставительно ткнула пальцем под самый потолок. — Я же намекнула тебе на девчонку. Это место обладает чем-то вроде души. Играющиеся здесь представления обретают частичку живой силы, навсегда запоминаются в умах. Музыка, звучащая здесь, становится стократно лучше. Как будто дом культуры желает добавить частицу творчества в каждое из произведений, сделать его ярким. Запоминающимся, неповторимым.

Я лишь отрицательно покачал головой, поверженно выставил перед собой руки. Черт с ним, пусть все так, как они говорят. Но это какое-то отстойное, выходит, место силы. Если у какой-нибудь местной Польши окажется место силы, способное превращать заклинания Майи в оружие судного дня, то не песенками же с плясками мы будем защищаться! Министр финансов, тот самый боров, которого мы видели на въезде, казался мне куда более привлекательной целью для заговорщиков, нежели местный Божок Самодеятельности.

— Как грубо. — Биска как будто бы даже обиделась за это место, сложив руки на груди, надув губы и отвернувшись.

— При помощи правильных инструментов, Рысев, можно натворить всяких дел. Я бы намекнула тебе на Кошкино Кольцо, но ведь ты не знаешь, какой силы была эта вещь.

— Да уж, Кондратьич не самый лучший объяснятель. — Я не жаловался, но пожал плечами. Егоровна вдруг выросла передо мной, словно гора, двинулась, заставила попятиться.

— А он не рассказывал тебе, почему родители не особо желали светить тобой на людях, а ты зачастую везде становился изгоем?

— Бог… миловал. — Ей удалось заставить меня вжаться в стену. Я качнул головой, прогоняя наваждение, невесть откуда взявшийся страх испарился, будто утренний туман.

— Ну тогда тебе будет определенно интересно!