Князь Полоцкий. Том I

Глава 12

Над обожжённым телом киевского тысяцкого суетилось несколько варягов, обладающих лекарским даром. На Курбата было страшно взглянуть. Лицо в ожоговых волдырях, кожа во многих местах лопнула от жара, или наоборот, натянулась, стала тонкой и блестящей, словно металл на солнце. Глазницы покраснели, белки налились кровь, от носа остался обгорелый обрубок, уши опухли, превратившись в уродливые куски плоти.

Впрочем, лекари дружно заверили – жизни киевского тысяцкого ничего не угрожает. Но Курбата волновало и сильно печалило совсем другое – длинные варяжские усы и белобрысые волосы на голове нещадно сгорели, сделав киевлянина похожим на недавно вылупившегося птенца.

В себя тысяцкий пришёл почти сразу, и тут же приказал своим не трогать Турбьёрна. Мол, дрался сотник полоцкий честно и поединок был свободным от мести. Многим варягам это не откровенно понравилось. Турбьёрн постоянно ловил на себе злые взгляды киевских дружинников, желавших поквитаться за своего опозоренного вождя.

– А ты хорош, хевдинг, – радостно скалясь, сказал Флоси, когда они вернулись к Морскому змею, – Я поспрашивал немного, Курбат этот – ученик какого-то там Асмунда, хоть и не из лучших.

– А нам с того что? – поинтересовался Турбьёрн, блаженно вытягивая ноги. Устал парень после поединка, что поделаешь.

– А с того, сотник, что Асмунд сейчас в Киеве один из ближайших доверенных воевод Великого князя, почти как Хвитсерк Харальдсон, – влез в разговор Некрас, усаживаясь рядом, – И думается мне, не понравиться воеводе, что мы его человека побили.

– Воевода не дурак, всё поймёт, – Турбьёрн лениво щёлкнул молодого отрока по носу, мол, не лезь к старшим. Однако тот шустро увернулся, перекатившись через голову назад.

– На поединок меня сам Курбат вызвал, и дрались мы честно. Четыре сотни киевских варягов тому свидетели, – продолжил Тур, сонно позёвывая, – Притомился я что-то. Спать пойду.

– Иди. Я покараулю, мало ли, – хирдман многозначительно кивнул в сторону киевских лодей.

Однако полоцкий сотник его уже не слышал. Едва закрыв глаза, он мгновенно провалился в глубокий сон.

Ночь прошла спокойно, без приключений. Морского змея никто не потревожил. Лишь рано вставший Флоси, подменённый после полуночи Некрасом на ночном дежурстве, яростно ругал последнего, не обнаружив того на положенном месте.

Отрок под самое утро отошёл в ближайшие кустики по нужде, за чем был врасплох застигнут маленьким хирдманом. И сейчас Некрас, одетый в полный боевой доспех, в двойном поддоспешнике, держал в руках тяжеленный щит и толстую деревянную палку, и пытался отражать атаки Флоси. Хирдман нещадно лупил отрока обухом своего любимого топора по мягким местам, ругая нерадивого постового на чём свет стоит.

Наблюдавшие за этим действом варяги одобрительно гудели и кивали головами. Пот лил со Некраса ручьями, глаза совсем ошалели, руки дрожали, не в силах держать тяжёлый щит. Дыхание сбилось, отрок дышал как загнанная лошадь. Шутка ли, тренировка шла уже второй час, но Флоси и не думал заканчивать.

– Сын жирной тюленихи, рождённый от связи со свиньёй! – громко закричал Маленький, со всего размаху вмазав обухом топора в нижний край щита. Некрас, потерявший равновесие, рухнул на колени, выронив свою палку.

– Поднимайся, ленивый слизняк! – Флоси обидно пнул отрока носком сапога по заднице. Некрас едва не рухнул на землю, в последний момент уперевшись в щит.

– Или тебе больше по нраву копаться к грязи? Ты воин или смерд, парень?

Новый удар, в этот раз древком, в край щита, на который так удачно опёрся Некрас. Лишившись опоры, отрок лицом, всем весом, впечатался в мокрый речной песок, так и оставшись лежать.

– Я же сказал, земля тебе ближе меча! – сказал Флоси, и собравшиеся вокруг варяги обидно засмеялись. Отрок поднял голову, попытался приподняться на локтях, однако очередной удар опять уронил парня.

Некрас до боли закусил нижнюю губу. Струйка крови медленно потекла по подбородку. Парень почувствовал приятный вкус металла во рту. Речной песок, такой тёплый и мягкий, манил, притягивал к себе, будто уговаривая лечь и закрыть глаза.

Резкий удар ногой по рёбрам выбил из отрока дух. Некрас, с сипением выпустив воздух из лёгких, открывал и закрывал рот, словно глупая рыба, выброшенная на берег, не в силах вдохнуть.

– Так я и думал, – насмешливо проговорил Флоси, убирая топор в крепление, – вернёмся в Полоцк, передам Яруну – не годен ты в воины. Будешь пахарем! В земле копаться – вот на что ты годишься!

Послышались удаляющиеся шаги. Некрас заскрипел зубами от злости. Ногти с остервенением впились в потные грязные ладони, боль вернула мыслям ясность.

«Нет уж, нурманская собака, – зло выругался про себя Некрас, – Я покажу тебе, чего стоит настоящий варяг!»

Отпустив ставший бесполезным щит, отрок, рыча и скрипя зубами от ноющей во всём теле боли, медленно поднялся на колени, уперевшись окровавленными ладонями в речной песок.

– Что такое, смерд? – крикнул Флоси, успевший отойти шагов на десять от отрока, – Не понимаешь? Что ж, я объясню тебе ещё раз – в земле твоё место!

Внезапно Некраса будто кто-то толкнул. Но не так, как это делал противный маленький нурман. Ладонями, которыми отрок опирался в землю, он вдруг ощутил странное чувство. Будто там, кто-то в земле, поделился с Некрасом своей силой. Приятное тепло разлилось по всему телу, боль и усталость вдруг куда-то отступили.

– Велес? – чуть слышно прошептал отрок разбитыми губами. Ему показалось, что владыка подземного царства где-то там, внизу, гулко рассмеялся.

– Что ты там бормочешь, смерд? – раздался голос Флоси над головой, послышался звук вынимаемого из крепления топора.

Некрас быстрым перекатом ушёл в сторону. Топор нурмана впустую ударил речной песок в том месте, где мгновенье назад была голова отрока. Флоси бил вполсилы, обухом, однако уставшему молодому телу хватило бы за глаза.

Некрас, так и оставшись на корячках, снова прислушался к себе. Появившиеся силы никуда не делись. Напротив, их становилось только больше. Как будто где-то в груди медленно разгорался огонёк. Отрок внимательно посмотрел на свою грязную ладонь, поднял голову. Флоси вразвалочку двигался к нему, угрожающе покачивая топором. Нурман выглядел расслабленным, полностью уверенным в своим силах.

«Ну, сейчас посмотрим, кто кого!» – Некрас одним движением вскочил на ноги. Флоси, нагло ухмыльнувшись, продолжал медленно приближаться. Вот он ставит ногу на мокрый песок, как вдруг... Твёрдая мысль ударила в мозг, словно раскалённая игла! Неожиданно пришло осознание – вот же оно!

Некрас громко и счастливо рассмеялся, заставив Флоси остановиться, недоумённо уставившись на парня.

– Перестарался, нурман? – спросил один из варягов, – Выжил отрок из ума, давай заканчивай с ним!

– На солнышке перегрелся! – раздался ещё один голос.

Некрас не слышал их. Разве они могут осознать то, что сейчас чувствовал он? Это как будто всю жизнь прожить глухим, и вдруг услышать писк маленькой полевой мышки в высокой траве.

Что-то такое Флоси увидел в глазах Некраса. Взяв топор двумя руками, он медленно, но уже собранно, подобно опытному воину, мелкими частыми шажками двинул к отроку.

Некрас вытянул руку вперёд, в сторону нурмана, и крепко сжал кулак. Песок, как живой, обхватил ногу Флоси, и начал медленно засасывать того под землю. Варяги восторженно ахнули.

Нурман озадаченно уставился на свою ногу, хмыкнул, хлопнул обухом топора. Ярко вспыхнули колдовские руны, и первое заклятье Некраса мгновенно осыпалось пылью.

– Кто ты, дренг!? – вдруг по-нурмански взревел Флоси, бросаясь вперёд, широко замахиваясь лезвием топора, намереваясь снести Некрасу его глупую голову. Отрок неосознанно махнул рукой, и прыгнул навстречу, замахиваясь. Кулак Некраса вдруг стал тяжёлым, совсем как недавно осточертелый щит.

Отрок шустро нырнул под широкий замах, и ударил просто, прямо, от души, в незащищённую челюсть нурмана. Флоси, широко раскрыв рот, скосил глаза в разные стороны и ничком рухнул на песок.

Некрас неверяще уставился на свой кулак. Речной песок, пропитанный силой, обволок кисть и затвердел, покрыв пальцы и костяшки толстым каменным наростом.

– Я – варяг, – на одном дыхании пробормотал Некрас, и рухнул на песок следом за нурманом. Немудрено – пробуждение дара штука болезненная.

Через седмицу после заветного поединка Турбьёрна и Курбата, открытия дара Некраса, к полудню, корабли русов и полоцкий драккар наконец прибыли в Киев.

– Хвала богам, дошли, – сказал сидевший на первом руме Морского змея Некрас. Под глазами парня образовались тяжёлые синяки, всё тело было покрыто рваными порезами и свежими ссадинами, но отрок счастливо улыбался.

Рядом одобрительно хмыкнул Флоси. Некрас совсем не обижался на нурмана, напротив, был обязан ему на всю жизнь. Ведь именно благодаря стараниям Флоси дар отрока пробудился в столь позднем возрасте. И каждую свободную минуту отрок и хирдман уделяли его развитию. И результат был на лицо.

Остальные отроки, Смышлён и Вешко, поддержали новоиспечённого одарённого одобрительными возгласами. Они жутко завидовали Некрасу, и также на износ изнуряли себя тяжёлыми тренировками.

А сам Киев впечатлял. Посмотреть было на что. Высокие, деревянные стены, срубы, как называли их местные, шириной в половину драккара. Как потом объяснили полоцким, делали их затейливо: ставили с двух сторон частокол, высотой в три-четыре человеческих роста, на расстоянии примерно локтей десять.

Образовавшуюся пустоту засыпали землёй, песком и камнями. Получалось просто, крепко и надёжно. Некоторые клети по задумке оставались свободными. В них обороняющиеся хранили припасы, стрелы, другую полезную для них снасть.

– В Полоцке такие же поставим, – восторженно произнёс Турбьёрн, увлечённо разглядывая высокие стены.

Да, Великий город Киев. Народу тысяч двадцать, а может и поболее проживает. И через каждую сотню шагов – башенка. Высокая, раза в два выше стен. На башенке той стрелки меткие, грозные орудия, большие стреломёты. Такие шагов на четыреста бьют. А стрелы! Копья малые, а не стрелы! Такие норега в тяжёлом доспехе на вылет пробьют. А то и двух.

Курбат чуть позже поведал Турбьёрну, мол, ещё Великий князь Олег из далёкой южной Византии машины эти привёз, и повелел поставить, город в обороне держать.

Подошли к причалам. Кораблей вокруг – видимо не видимо! Длинные и короткие, малые и большие, совсем иноземные и пузатые словенские, не сосчитать. Но для гостей место нашлось. Морского змея встречали. Посыл от воеводы Хвитсерка прибежал. Мол, ждёт посланцев князя Полоцкого Великий князь Киевский Игорь. Поэтому, собирайтесь гости дорогие, да поживее.

Турбьёрн приказал своим собраться понаряднее, да побогаче. Сам тоже приоделся по парадному, в лучшую бронь, секиру за спину повесил.

С собой в Великокняжий детинец, куда их повели, взял отроков Некраса и Смышлёна. Вешко и Флоси оставались на причале, присмотреть за драккаром. К последнему, через некоторые время, по просьбе Турбьёрна и приказу воеводы Хвитсерка, прибыл киевский лекарь – седой бородатый дедушка, который тут же занялся раненной ногой хирдмана.

«Это воевода пока ещё не знает, что я его родича побил», – досадливо подумал про себя Турбьёрн, уверенно шагая по улицам Киева. Он посланец. Голос князя Полоцкого. Голос того, кто повелевает. И воля его должна быть исполнена.

Двух отроков полоцкий сотник загрузил подарками, как тягловых лошадок. Тут тебе и меха, и шкуры, и богатое оружие, посуда драгоценная. Отдельно – свёрток с поделкой кузнеца Кривого. Княжье дары, что тут сказать. Сопровождали их те же люди того же воеводы Хвитсерка.

Шли примерно с полчаса. Поднялись вверх, миновали первые городские ворота. Крепкие, в четыре пальца толщиной, по краям сталью окованные. Такие бараньей головой долбить долго придётся.

Потом, через некоторое время, вторые, на Княжью Гору. Как рассказывал тысяцкий Курбат, на Горе в Киеве селились знатные бояре, воеводы, да купцы побогаче. Ну и сам Великий князь жил. Правда этот отдельно, в княжеском детинце, считай, крепости за стенами.

Великоняжий детинец впечатлял. Башни по всей длине стены, ворота ничуть не хуже городских. Великокняжий терем так вообще загляденье. Турбьёрн, вспоминая детинец брата Рёнгвальда в Полоцке, грустно ухмылялся. Да, богато живёт Киевский князь, ничего не скажешь.

Прибыли. Вошли в терем. Хоромы княжьи. Вокруг всё дорого-богато, злато да шелка на стенах так и манят. Ковры из далёких южных стран на стенах весят, потолки высокие, побелённые.

От главных дверей до княжеского высокого места – красная дорожка. У стен, отдельно, люди знатные киевские. Варяги, нурманы, бояре, купцы. Злата-серебра на всех – новый город построить можно. Стоят каждый со своими.

У дальней стены возвышение. Стол Великого князя Киевского. Помост с тремя ступенями. Там же кресло княжье. Резное, золотом покрытое – не чета Рёнгвальдову. На кресле Великий князь. Сидит, спину держит прямо, гордо, в глазах огонёк азартный мелькает.

Однако как глянул Турбьёрн на Игоря Рюриковича, и сразу понял – не понравился он Великому князю. Да оно и ясно – этот за злато на любое бесчестие пойдёт.

Едва Турбьёрн со своими вошли, широченный бородатый боярин в красном кафтане громко возгласил:

– Сотник Полоцкого князя Роговолда Турбьёрн, сын Ульфа, к Великому князю Киевскому, Игорю, сыну Рюрика!

Стоявшая вокруг толпа заинтересованно разглядывала Тура и его спутников. Тому сразу стало неуютно от этих взглядов. Неуверенность превратилась в злость, а злость в постепенно нарастающую ярость. Захотелось вытащить любимую секиру и порубить наглых хитроватых купцов, толстых бояр, спесивых нурманов, горделивых варягов. Убить всех! Глаза Тура вспыхнули, по пальцам пробежали маленькие жгучие искорки. Стоявшие вокруг Киевского князя дружинники подались вперёд.

– Так вот какой ты, Турбьёрн Ульфсон, – сказал один из стоявших близ Великого князя варягов, – Воин, побивший в поединке моего доверенного тысяцкого Курбата.

Тур напрягался, встретился взглядом с варягом. Старый, морщинистый, с седыми длиннющими усами, бритой головой со свисающим вправо таким же седым чубом. Варяг смотрел на Тура не так как все. Чуял сотник – не прост старый воин. Совсем как Ярун в Полоцке. Глядит, как копьём бьёт. Турбьёрн ощутил, как волосы по всему телу встали дыбом. Как будто заглянул варяг в саму душу Тура. Будто молния ударила в тело молодого сотника.

– Курбата, – повернул Великий князь голову в сторону старого варяга, – Как?

– Огнём из пасти плюнул, словно змей! – расхохотавшись, ответил варяг.

– Змей? – полуутвердительно проговорил Игорь, окидывая Турбьёрна быстрым взглядом, – Ему подходит.

Злость и ярость ушла. Турбьёрн вспомнил, кто он и зачем здесь. Выпрямившись, парень глянул в глаза Киевского князя и чётко, раздельно, как когда-то давно холмгардский боярин в детинце брата Рёнгвальда, произнёс:

– Здрав. Будь. Княже.

В хоромах воцарилась звенящая тишина. Игорь, не мигая, смотрел на парня. Потом коротко кивнул. Мол, продолжай, коли начал.

– Мой князь, Роговолд Полоцкий, шлёт тебе, Великий князь Киевский, дары, и заверения в дружбе!

Игорь усмехнулся. Стоявший рядом варяг медленно проговорил:

– Подружились волк с медведем.

– Волк и медведя порвать может, – заметил Турбьёрн. Варяг недовольно глянул на сотника.

– В знак дружбы, позволь, княже, преподнести тебе этот скромный дар, – Турбьёрн махнул рукой, делая знак своим отрокам.

Некрас и Смышлён, обойдя своего сотника с двух сторон, положили к ногам Великого князя свою поклажу. Свёрток с медвежьей шкурой остался в руках Тура. Игорь посмотрел, покивал одобрительно, сделал знак. Выскочившие из столпы княжьи холопы прибрали подарки.

Дождавшись, пока те скрылись в толпе, Турбьёрн развернул свёрток. Тяжёлая медвежья шкура, выделанная по всем правилам, подшитая изнутри алым сукном и золотой нитью, повисла на руках сотника. Стоявшая в хоромах толпа восторженно ахнула.

– Дозволь, княже? – Турбьёрн вопросительно посмотрел на Великого князя. Тот благосклонно кивнул, поднялся. Один из холопов принял из рук Тура подарок, с поклоном передал тот Игорю. Великий князь накинул шкуру на плечи, выпрямился.

Турбьёрн, быстро нагнувшись, выхватил из-за голенища метательный ножик с колечком и метнул тот в Великого князя. Стоявшие со всех сторон дружинники не успели ничего сделать. Нож, вспыхнув жарким пламенем, ударил в прикрытый шкурой бок Игоря. Раздался треск, яркая вспышка на краткий миг ослепила всех присутствующих.

– Стоять! – рявкнул Великий князь, останавливая запоздало метнувшихся в сторону Турбьёрна дружинников. Тот встретился взглядом с Игорем, поклонился в пояс. Великий князь усмехнулся.

– Великий дар! – заявил Игорь, усаживаясь обратно в кресло, – Князя достойный! Передай брату моему младшему, князю Полоцкому, коли все воины в его дружине подобны тебе, то за север своей земли я спокоен.

«Твоей, конечно», – подумал про себя Турбьёрн, выпрямившись.

– Дары и правда скромные. Совсем не чета той добыче, которую ты, Змей, взял на крови моего родича! – недовольно проговорил вышедший из толпы нурманов воевода Хвитсерк, но князь прервал его.

– Я принимаю дар, – сказал Игорь, – Передай своему князю мои заверения в дружбе.

Князь сделал знак. Один из слуг исчез, появился перед Туром спустя десять ударом сердца, и на вытянутый руках протянул тому свёрток.

– Любой подарок требует отдарка. – продолжал Игорь, – Передай моему младшему брату, князю Полоцкому Роговолду, сей скромный дар.

«Да что ж ты заладил, младшему, младшему», – гневно подумал про себя Турбьёрн, принимая свёрток и склоняясь в глубоком поклоне.

Выпрямившись, Тур развернул подарок. Меч, в богато украшенных золотом и самоцветами ножнах. На гарде мелькнули магические руны. Один такой вот меч стоил почти четверть принесённых даров, если не треть. Ни считая медвежьей шкуры, конечно.

– Будь моим гостем, сотник Турбьёрн. Жду вечером тебя и твоих людей здесь, на княжьем пиру! – произнёс Киевский князь. И то, каким взглядом того одарил воевода Хвитсерк Харальдсон, совсем не понравилось Турбьёрну.

Знакомство с Великим князем Киевским Игорем прошло удачно. Однако Турбьёрн всерьёз опасался воеводы Хвитсерка. Дурацкий норегский ярл Стюр Облаудсон! Почему именно Туру повезло встретить того на пути в Киев?

– Надо переговорить с Хвитсерком – по-нурмански сказал Флоси, выслушав рассказ Турбьёрна об удачно проведённых переговорах, – Враги здесь, в Кенуграде, нам не к чему.

Однако планам Тура не суждено было сбыться. Воевода Хвитсерк наотрез отказывался связываться с полоцкими. Отправившийся вместе с Некрасом до воеводского подворья Турбьёрн, мягко скажем, удивился.

Дворовые сказали, нет, мол, нет воеводы дома. Как с утра уехал в детинец к Великому князю, так и не появлялся. Пообещав передать хозяину, что полоцкий посол лично хотел переговорить с воеводой, один из мрачных норегов закрыл ворота прямо перед Туровым носом.

«Ну и пёс с ним», – подумал Турбьёрн, разворачиваясь и направляясь прочь от воеводского подворья. С Некрасом они весело прогулялись по киевскому торгу, прицениваясь, кому бы повыгоднее сбыть взятую на норегах добычу и прочие северные товары, а после отобедали в местной харчевне.

Горячий молочный поросёнок и кружка доброго пива совсем расслабили полоцких дружинников. Турбьёрн перестал думать и о воеводе, и о возможной мести. Ну не дурак же Хвитсерк? Весь знатный киевский люд слышал – Великий князь Игорь объявил Турбьёрна гостем. А кто гостя обидит, тот обидит самого хозяина. А ссориться с Великим князем – дураком нет.

Вечером, в сопровождении вылеченного Флоси и Некраса Турбьёрн направился в Великокняжий детинец. На пир. Усадили Турбьёрна почётно, по левую руку от Великого князя. По правую сидел тот старый варяг, а ещё правее – воевода Хвитсерк. Мрачный, злой. С Великим князем разговаривал нехотя, всем своим видом выказывая недовольство. Интересно, с чего бы это?

Игорь расспрашивал Турбьёрна о брате Рёнгвальде. Откуда пришёл, крепко ли сидит, силён ли? Почти в точности повторяя вопросы сидевшего чуть вдалеке Курбата. Тысяцкий сидел хмурый, тянул пиво из деревянной кружки и то и дело приглаживал обгоревшие кончики усов.

Турбьёрн говорил правду, почти не таясь. Почти также, как и с самим Курбатом. Мол, пришёл князь его из-за моря, но уточнил, что повздорил с тамошним конунгом. С кем конкретно, и в чём была причина ссоры, говорить не стал. Надо будет, Игорь сам спросит. Про брата говорил прямо – побить его сложно. У него, Тура, вот уже пару лет как не выходит. А воин он, Тур, знатный, и маг не из последних.

– Знаем, знаем, – одними губами рассмеялся Великий князь, – История о том, как ты, сотник, льдом скованный, усы моему тысяцкому подпалил, по всему Киеву гуляет.

– Поединок был честным, – быстро ответил Турбьёрн, но Великий князь только махнул рукой, мол, не бери в голову.

Оказалось, и про побитых норегов Великому князю тоже известно. С родичем воеводы Хвитсерка они были знакомы. Игорь выразил Туру благодарность за то, что побил разбойничков на его земле. Сняв с шеи золотую гривну, Великий князь лично надел её на шею Турбьёрну. Хвитсерк лишь зло зыркнул на полоцкого сотника.

– Будь моим человек, Змей, – вполголоса сказал Игорь.

Турбьёрн опешил. Во-первых, он никак не ожидал такого предложения. Во-вторых, не очень то ему хотелось служить князю, который, по слухам, злато повыше чести ставит. А прямо отказать, обидится.

– Зачем я тебе, княже? – также вполголоса спросил Тур, прикладываясь к золотой чаше, явно не местной работы. В такой впору ромейское вино выдержанное пить, а не словенское пиво.

– Воин ты справный, разум твой светлый, – польстил Турбьёрну Великий князь, – Мне такие дружинники ой как нужны.

– Я князю своему родич. И против него не пойду.

– Роговолд князь, – ответил Игорь, – И я князь. И я не говорил, что ты пойдёшь против родича. Я предложил тебе службу.

– В чём же она будет состоять?

Игорь усмехнулся.

– Прав ты был, Асмунд, – обратился он к сидевшему по другую руку варягу, – Этот хирдман ой как не прост.

Старый варяг заулыбался. Пригладил усы. Махнул Турбьёрну кубком, приложился. Кивнул одобрительно.

– Не отказывайся сразу, – продолжал тем временем князь, – Подумай, с князем своим посоветуйся. И пока вот, держи. – Игорь стянул в указательного пальца именной перстень и положил на стол перед изумлённо распахнутыми глазами Тура. – В землях Киевских и мне подвластных, коли нужда какая возникнет, покажи этот знак. Любой, кто мне служит, поддержит тебя, как меня.

Турбьёрн принял подарок, надел. Встал, поклонился князю в пояс.

– Дружба с тобой, Великий князь, вот достойная плата для любого воина! – произнёс полоцкий сотник. Великий князь, улыбаясь, одобрительно кивнул.