Князь Крымский, и прочая, прочая...

Пока же русская армия, хотя и огромным трудом, довольно достойно держалась против объединенной армии союзников в Крыму. Как не старались союзники, а поражения нашим войскам так и не нанесли в двух битвах. Техническое преимущество, которым они хвалились во всех европейских газетах, им не помогло. Как говорится, безвозвратные потери давно перешагнули психологическую черту. Кроме этого была масса раненых. Если у нас благодаря стараниям хирурга Пирогова и его единомышленников довольно быстро удалось навести порядок в лечение раненых, то у «передовых стран» в этом деле был полный бардак. Из — за ненадлежащего ухода в полевых госпиталях, смертность среди раненых оказалась весьма высокой. Обширные кладбища стали естественной частью лагерей союзников. Да и с питанием у них дело было не на высоте. Если в той реальности огромную поддержку им оказывали татары, продавая продукты. То теперь охотничьи жандармские команды жестко пресекали любые попытки торговли с врагом. Лишь после того, как несколько десятков соглядатаев и поставщиков продуктов были повещены, желающих снабжать супостатов стало намного меньше. У союзников опять началась эпидемия холеры.

Но и в этих непростых для себя условиях, подгоняемые приказами из столиц, союзники решили провести первые бомбардировки бастионов Севастополя. Основные позиции для обороны в этот раз подготовлены лучше, хотя работы по их укреплению продолжались постоянно. Двухдневная бомбардировка ни к чему не привела. Значительных потерь не было. Все наши землянки и блиндажи нового типа в три наката, и засыпанные на полтора аршина землей и мешками со щебенкой, прекрасно держали попадания и разрывы двух пудовых бомб из осадных мортир. Через неделю коалиция опять повторила обстрел. Только в этот раз подключили союзный флот. Десятки линкоров и паровых фрегатов поставили напротив наших батарей, прикрывавших Севастополь с моря. Обстрел с суши и моря также не дал никаких результатов. Наоборот. Новые снаряды нанесли огромный урон кораблям противника. В течение сорока минут наши артиллеристы смогли потопить шесть кораблей, четыре зажечь, и десяток сильно повредить. Практически все наши снаряды взрывались внутри корпусов. Подготовленные для стрельбы картузы рядом с орудийными портами быстро загорались от попадания горячих осколков и взрывались. Многочисленные пожары экипажи не успевали тушить. Попадания шли одни за другими. Новые снаряды показывали лучшую настильность и дальнобойность, чем традиционные сферические бомбы и ядра. Не смотря на свою огромную огневую мощь, объединенный флот союзников проигрывал нашим артиллеристам по всем статьям. Подготовка русских пушкарей превосходила на две головы. Почти две тысячи корабельных орудий не смогли уничтожить сто сорок восемь пушек в фортах. Если в Одессе смогли отбиться от эскадры при помощи устаревших пушек, то уже в Севастополе стояли современные бомбические пушки крупного калибра. А они могли бросать ядра весом в сорок — пятьдесят и больше килограммов почти на семь верст. На боевых кораблях бортовая обшивка в зависимости от класса корабля могла достигать от двадцати до пятидесяти сантиметров толщины. Такую деревянную броню полевые орудия не могли взять с дальних и средних дистанций. Согласно нашим и зарубежным морским летописям, после морского боя в бортах кораблей сплошь и рядом виднелись следы попаданий, и ядра, которые завязли в обшивке. При всем своем весе, ядро или бомба, на дальних дистанциях имея большую площадь поверхности, не могли преодолеть порядочный слой плотного деревянного борта. А вот остроносый снаряд при полете скорость терял не так быстро. Поэтому он без усилий мог пробить обшивку и взорваться уже внутри. Не зря же при битве в Синопе адмирал Истомин приказал русскому флоту подойти к турецкой эскадре на триста метров. На такой минимальной дистанции наши пушкари без промаха били в борта турок бомбами. Они уже пробивали обшивку и разрывались внутри кораблей. Что сразу же вызвало пожары и взрывы картузов с порохом. Раньше все орудийные палубы были открытыми от носа до кормы, от одного борта до другого. Десятки пушек стояли близко друг к другу. Естественно и заряды находились рядом. Загорался один, и огонь тут же зажигал соседние картузы. За считанные минуты вся батарейная палуба оказывалась в огне. Турки же в ответ стреляли обычными ядрами, даже каменными. Накалить их в специальных печах, у них уже не было времени. Как правило, против кораблей применяли такие боеприпасы. Подобный метод применяли на всех флотах мира. Поэтому они даже при удачном попадании в наш корабль не могли зажечь дерево и огнеприпасы. Западные историки замалчивают факт первого в мире применения бомб одного флота против другого. И этими первыми были русские моряки. И в этот раз мы оказались первыми, кто применил новый тип снарядов. Хотя, первые попытки стабилизировать вытянутый снаряд во время полета, были сделаны за двадцать лет до Крымской войны. Прекрасную и правильную идею дискредитировали примитивным подходом. К вытянутому снаряду присобачивались два штыря или выступа. В канале ствола для них были отлиты спиралевидные каналы. И вот в них буквально ввинчивали новые снаряды. Времени для завинчивания снаряда требовалось очень много. Хотя результаты стрельбы поражали современников. При одинаковом заряде пороха, дальность стрельбы выросла в три раза с лишним. Точность так же повышалась в разы. Естественно, настильность возросла. Но, все эти достижения свела на нет, система дульного заряжания. По сравнению с таким «штырьковым» снарядом, применение вытянутого снаряда турбинного типа давало худшие результаты по дальности и точности. Но, в любом случае, даже самый худший «винтовальный» снаряд с ударником в головной части был намного лучше, чем обычное ядро или бомба. Хотя ядро по сравнению с той же пустотелой бомбой, начиненной порохом и примитивным запалом, показывало лучшие результаты по точности и дальности на средних и дальних дистанциях. Опять же не зря наши моряки решили бить бомбами с близкого расстояния. В той реальности, именно наши бомбы нанесли самые большие повреждения кораблям союзников. Разумеется, если они попадали в борт. По прежнему весьма эффективным зажигательным средством оставались каленые ядра. После окончания Крымской войны британские моряки в своих воспоминаниях жаловались, что русские засыпали корабли калеными ядрами. Они тут же поджигали дерево, и комендоры, вместо того, чтобы вести огонь из пушек, тратили свои силы, чтобы при помощи клещей и железных лопат выбрасывать каленые докрасна ядра за борт. Хуже дело обстояло с бомбами, когда они рвались на батарейной палубе, то осколками выбивали всю прислугу. Это одна из основных причин, почему при своем двадцатикратном преимуществе в морских пушках, они так и не смогли нанести какой либо значительный урон русским батареям, спрятанным в каменных фортах. А наши офицеры поражались, что у союзников была отвратительная точность при бомбардировке батарей Севастополя. Нам на руку играла качка, которая не позволяла вести прицельный огонь.

Через пятьдесят лет уже наш флот испытал действие японской «шимозы». А точнее массовое применение фугасных снарядов японцами. Точнее, эти снаряды были изготовлены англичанами. По просьбе японцев британцы сделали их тонкостенными, чтобы внутрь было можно больше запихнуть взрывчатки. Если в наших фугасных снарядах доля ВВ достигала от пяти до десяти процентов, то у японцев до сорока. Такие снаряды броню пробить не могли, но последствия от взрыва и дали поразительный эффект. Плюс множество мелких осколков, залетавших во все щели.

Сражение в Синопе в те годы произвело впечатление на все морские страны. Никто тогда не мог предположить, что эскадру можно быстро уничтожить при помощи бомб. Опыт применения пусть даже несовершенных с современной точки зрения допотопных сферических снарядов тщательно изучался всеми флотами. Для кораблей деревянной конструкции используемый в качестве ВВ порох показал замечательные результаты. Да и в более позднее время он активно применялся в артиллерийских снарядах вплоть до русско — японской войны. Каких либо жалоб от моряков на его слабые бризантные качества не было. Конечно, немного послабее, чем пироксилин, но разорвавшись внутри корабля, такой снаряд наносил не меньшие повреждения. А крупные осколки пробивали даже броню изнутри. Мало не казалось.

Несмотря на наши очевидные успехи, до окончательной победы было еще далеко. В рядах коалиции начались смятения. Поток перебежчиков увеличивался с каждым днем. Британцы по этой причине ввели суровые наказания за трусость. Постоянно расстреливали перед строем провинившихся. Такими суровыми методами им удалось восстановить жесткую дисциплину. Чуть позже по этому пути пошли и французы. Тем более, оккупационные армии у них состояли из множества разных азиатских и африканских мусульманских народов. Даже турки, у которых традиционно была развита система чинопочитания, стали прибегать к суровым наказаниям. У итальянцев, или как их сегодня называли сардинцев, наблюдался тотальный упадок духа. За короткое время из четырнадцати с лишним тысяч списочного состава они потеряли половину. Итальянцы еще не знали, что светлейший отдал приказ о полном уничтожении их войск. Это было сделать не так сложно. Лагерь макаронников стоял чуть в стороне от армий союзников. Весь генералитет русской армии был уверен, что в случае нашей атаки, британцы и французы спешить на выручку не станут. Такое показательное уничтожение должно показать всем итальянцам, что никогда больше не надо воевать с Россией. Хочется надеяться, после тотального уничтожения у будущего дуче Муссолини и мысли не возникнет о посыле своих армий в нашу страну на помощь Гитлеру. Пусть горячие южные парни, заросшие до бровей жесткой щетиной, в своей стране орут серенады, словно коты в марте, под балконами своих очередных кривоногих и коротконогих любовниц. Вечная карма этого балаганистого и похотливого народа, получать пинки от папуасов и эфиопов. Не зря же их во время второй мировой войны малочисленные англичане гоняли толпами по Ливийской пустыне, хотя те имели огромное количественное преимущество над лимонниками. Только одно упоминание о нашей стране у итальянцев должно вызывать недельный понос. Ей — ей, ничего плохого к этим фундаментальным разгильдяям и ветреным людям я не имею. Лишь бы впредь не совались к серьезному и суровому русскому народу. А теперь пора готовиться к следующей битве. На этот раз морской.

Я вызвал к себе вице — адмирала Корнилова. В этом варианте истории он не погиб в начале октября. Союзники вели обстрелы наших бастионов пока еще хаотично и неточно. Больших потерь у нас не было, но все равно мы понимали, что союзникам все равно придется штурмовать наши позиции в любом случае. С Корниловым Меншиков был знаком несколько лет. Тем более, он был зачислен в свиту светлейшего, когда тот посещал Стамбул с дипломатической миссией. Да и в начале этой войны Корнилов отличился, когда русский пароход «Владимир» настиг и взял на абордаж турецкий вооруженный пароход «Перваз Бахри». После трехчасового боя турок с выбитым экипажем был захвачен нашими моряками. Да и этот морской бой был удивительным. Тем более, впервые в мире на два вооруженных парохода вступили в бой. Эра сражений паровых судов была открыта русскими и турецкими моряками.

— Владимир Алексеевич, спешу вас обрадовать, — улыбнулся я вице адмиралу, — пожалуй, в самое ближайшее время ваше желание дать бой супостату в открытом море сбудется.

— Слава тебе Господи, — перекрестился Корнилов, — а то мы, моряки Черноморского флота полагали, что всю войну так и простоим на якорной стоянке.-

— Полноте, господин вице адмирал. Поначалу была мысль затопить наши корабли у входа в бухту, дабы намертво преградить доступ неприятелю. К счастью, новые мины господина Якоби, и банки, приводимых в действие электрической силой, перекрыли путь врагу. Вы прекрасно знаете, что на новых бастионах Севастополя остро не хватает мощных пушек. Вы сами слышали на совещании о предложении снять все пушки с кораблей и поставить на позиции, а всех моряков перевести на сушу для обороны. К счастью, после крепких ударов от нашей армии, союзники заметно снизили свою активность. Они ждут новых войск, осадных мортир, и огневого припаса. В самое ближайшее время транспорты начнут приходить в их станы. Господа жандармы прознали, что британцы, французы и турки зафрахтовали значительно количество судов у американцев, испанцев и португальцев. Есть и голландские транспорта и прочей европейской мелюзги. Есть некоторые соображения, как мы сможем значительно проредить всю эту мировую армаду.

— Готовы вывести всю нашу Черноморскую эскадру уже завтра. Пусть мы и погибнем, но сможем нанести урон врагу! — Корнилов даже вскочил со стула, — ваше сиятельство, даже сегодня выведем весь флот в море!-

— Ну, уж нет, Владимир Алексеевич, позвольте с вами здесь не согласиться, — я по старчески закряхтел. Ну, надо же временами показывать свой возраст и мудрость, — я придерживаюсь мнения, что это наши недруги должны погибать, а не мы. С паровыми винтовыми кораблями состязаться сложно. Они нас сторожат у выхода из бухты. Пока мы начнем свой флот выводить, британцы и французы все свои паровые корабли успеют подогнать. А у нас ни маневра, ни хода. Ветер в паруса надо еще поймать. Тут надобно по другому поступить. Дождаться того момента, когда паровые машины у них перестанут работать, а, они на паруса станут. У нас сразу преимущество появится. Колеса и винты ход затормозят, вот тут мы их и возьмем.

— А какая же это сила повлияет на машины? — оживился Корнилов.

— Да Божья, Владимир Алексеевич, — усмехнулся я, — наши русские Боги всегда к нам на выручку приходят. То морозы на супостата нашлют, то дождями дороги размоют, пушечные колеса по самые ступицы вязнуть будут. Подходи к врагу, да и насаживай его на штык без особого урона для себя. Просто выждать надо и угадать это времечко. Я тут со старыми моряками, да рыбаками греками пообщался малость. Они говорят, что осенью сильные шторма здесь не редкость. В Черном море такие ураганы бывают, что и в Атлантике не сыщешь. Корабли бьет знатно. Мачты ломает, паруса рвет в клочья. Чтобы спастись, им придется машины пускать. Уголь вмиг сожгут, да еще все механизмы ненадежные поломаются. Вот и нет у них преимущества. Да, и покуда не весь флот у них паровой. Парусных судов много, особенно коммерческих. Полагаю, что денька через два буря знатная ожидается. В ней враг не готов будет. Разметает и побьет союзничков до щепок. А когда непогода стихнет малость, тут нам флот сразу выводить в море надобно. Брать супостата за жабры. Транспорта брать с припасами вражьими, да к себе приводить. Призы брать. Все Черное море частым гребнем пройти. Все, что есть мало — мальски ценное себе брать. Боевые корабли, ежели не сдадутся, топить нещадно. Все новые винтовальные снаряды вам отдадим. Преимущество у нас огромное будет. Сами видели прекрасно, какой урон наши батареи нанесли вражескому флоту во время бомбардировки Севастополя. Кровью союзники умылись.

— Так ведь, покуда мы весь флот выведем, союзники из бухт свои паровые корабли успеют пригнать. Нам часов шесть понадобиться, что бы вывести всю эскадру. Да, и море после шторма волноваться будет.

— Пароходами выведем за четыре часа. А насчет вражеского флота переживать не надо. Наши жандармские команды приведут в действие мины в Балаклаве и Камышевой бухте. В фарватере корабли затонут, и наглухо закупорят выход. Теперь они до конца войны в наших бухтах и останутся. А часть военного флота, что в Константинополе стоит, уже не страшен будет.

— Так это уже победа! — вновь вскочил Корнилов, — Наш флот будет иметь преимущество!

— До победы еще далеко, Владимир Алексеевич, но вы приблизите оную. Сейчас для нас, как это не покажется странным, самая лучшая ситуация складывается. Вражеские силы будут заперты намертво. Вдобавок турки в Евпатории, как в мышеловке окажутся. Все свои лучшие войска султан на Кавказ отправил, а, посему, в Болгарии и других балканских странах почитай, сегодня военной силы и нет. Такой благоприятной ситуации у нас до сих пор не было, да и не будет более. История больше нам такого шанса не даст. Такое сочетание всех плюсов случается лишь раз в тысячу лет. Когда ничтожными силами огромных успехов можно достичь. Турок из Болгарии за два месяца вышибем. Поэтому еще четыре транспорта выводите. На них сажайте по батальону морского экипажа, специальной жандармской команды, и два пехоты. Под флагом Британии войдем в Варну, и захватим ее. Такой хитрости от нас никто не ожидает. Сразу же поднимем восстание всех болгар, и, освободим, наконец, от османского ига братьев славян. С десантом в Варну пойду лично сам. За меня в Крыму останется князь Горчаков.

Корнилов от такой новости, казалось, потерял дар речи. Вся операция казалась фантастической.

— Не ожидал, ваше сиятельство! Когда же буря произойдет? Терпения уже нет, как хочется трепку задать союзникам!

— Через два дня, Владимир Алексеевич, а именно, четырнадцатого ноября, или чуть позже. А посему готовьте флот. Командовать предстоит вам. На меня не обращайте внимания. Моя задача Варна и Болгария. Теперь нам необходимо проявить, как завещал славный генералиссимус Суворов, быстроту, натиск и решительность. Это самые главные наши союзники. Весь наш план объявите на кораблях после выхода в море. Каждый матрос, даже самого низкого чина, должен понять, какая ответственность ложится на каждого из нас. Ошибки и промахи не допустимы. Британцам уже сегодня не до нас. У них в Индии вспыхнуло восстание своих колониальных войск — сипаев. В Лондоне уже завыли, и началась у лордов истерика. У Французов также в Алжире и Марокко вот — вот полыхнет. Они чуть не две трети своих колониальных войск неделю назад посадили на транспорта и направляют в Крым. В колониях остались лишь незначительные силы. Местные племена понимают, что лучшего момента для освобождения не будет. Поэтому восстание начнется с часу на час, если не началось. Ну, а, теперь и наш черед настал. С Богом, Владимир Алексеевич!

— С Богом!

В той, моей истории, ураган небывалой мощи разразился четырнадцатого ноября 1854 года. Все корабли и суда коалиции, которые находились рядом с побережьем Крыма, были уничтожены стихией. По самым скромным подсчетам буря за считанные часы уничтожила без малого шестьдесят единиц боевых и торговых судов. Бухта Балаклава надежная в плане защиты судов от морской стихии узкая и извилистая. У союзников был такой огромный флот, что он не уместился, и поэтому транспорта и боевые корабли стояли на якоре у входа в бухту. Даже вначале, когда начался сильный ветер, никто из союзников не придал особого значения. Осенью сильные ветра здесь были не редкость. Обходилось без особых последствий. Но только не в этот раз. Через двадцать минут после начала, ураган достиг такой силы, что легко срывал суда с якорей и бросал их на скалы. Против бури не помогли ни мастерство команд, ни паровые машины. Через три часа все побережье было усеяно остовами выброшенных на берег кораблей, и грузом для объединенной армии союзников. Вся теплая одежда и провиант оказались на дне. А через два месяца британцы на своей шкуре испытали голод и холод. В результате возникла эпидемия холеры, туберкулеза. Во всей своей красоте проявилась цинга. Санитарная и медицинская служба была не готова к такой напасти. По большому счету более — менее сносной медицинской помощи не было. За несколько месяцев из — за жутких условий умерли более восемнадцати тысяч солдат. Из них около трех тысяч погибли в бою. Раненые умирали в огромном количестве на поле боя. Их было некому выносить в полевые лазареты. Огромные потери были и у французов. Изо всех союзников именно галлы потеряли больше всех своих солдат. Общее количество погибших и умерших от ран и болезней у Франции без трех с половиной тысяч достигло сто тысяч человек. У англичан — без малого двадцать три тысячи. Всего же коалиция вместе с турками и итальянцами потеряла сто пятьдесят шесть тысяч, а Россия сто пятьдесят три тысячи. Чуть меньше, чем у союзников. То, есть соотношение один к одному. Получается, техническое превосходство европейцам тогда не очень помогло. Война в смысле потерь проходила на равных. Похоже, в этот раз, соотношение изменится в нашу пользу. И разница будет огромной. Правда, среди союзных войск большая доля потерь пришлась на колониальные батальоны. В действительности же до сих пор точно не известно, сколько же человек в самом деле потеряли союзники. Документы с учетом истинных потерь до сих пор скрыты. Тем более по туземным батальонам отчеты проходили по другой схеме и по другим правилам. Они сокрыты от историков до сих пор.

Только в этот раз к природной стихии добавилась и рукотворная. В самый разгар бури саперы привели в действие замаскированные мины. У британцев взлетел на воздух пороховой склад. Другие мины смогли зажечь суда стоящие плотную друг к другу. Пламя мгновенно охватило деревянные корпуса, сильный ветер с легкостью перебрасывал огонь с одного борта на другой. Начался ад. Вдобавок от мин затонули корабли и забили выход из бухты. Такая же картина была и в Камышевой бухте, где стоял французский флот. От охватившего всех ужаса захватчики бежали, не разбирая дороги. После такого небывалого урагана, и огненного шторма, о продолжении войны можно было забыть. Черноморский флот после такого удара за считанные часы вернул себе преимущество. Пусть он был еще и парусным, но тягаться в мощи бортового залпа в Черном море с ним было теперь некому. Все транспорта с грузом для коалиции перехватывались. Ценный груз был необходим для России. Нам нужно было компенсировать затраты на ведение войны. Пару раз союзники с наспех сколоченными эскадрами выходили из Константинополя, но были жестко биты нашими флотоводцами. Это была лебединая песня парусного флота. Уходя под напором пара, Черноморская эскадра оказалась, тем не менее, победителем. В истории паруса Россией была поставлена яркая точка. Парусные линкоры и фрегаты ушли в историю непобежденными.

Болгарию мы освободили в этот раз на удивление легко и быстро. Немногочисленные слабые турецкие войска не смогли оказать сопротивления. Русская армия и болгарское ополчение под командованием князя Меншикова просто их смели. Константинополь пал. Султан чудом не попал в плен. Лучшие турецкие части находились на Кавказе, и перебросить их на Балканы не было никакой возможности. Наши батальоны смогли выйти к границам Греции. Русская кавказская армия прорвалась в турецкую Армению, взяла штурмом Карс. Для Армении пробили выход к побережью Черного моря. Отныне у этой нации появилась возможность развивать свою страну без жесткой блокады со всех сторон. А главное, Армения уже не будет висеть гирей на ногах России. Политическая карта в этом регионе менялась на глазах. Британцы и французы, при всем своем желании, и при всей своей запредельной ненависти к русским, не могли уже ничем помочь своему мусульманскому союзнику. У них самих намечалась настоящая катастрофа в своих колониях. Им было уже не до войны с Россией. Австрийцы, смотря на наши неимоверные успехи, сразу затихли, и особо не рыпались. Пруссия лихорадочно готовилась к войне, так как стратегическое преимущество в виде сверх ружей системы Дрейзе уходило на глазах. Британцы и французы, боясь отстать в ружейной гонке, практически без изменений начали фабриковать новые игольчатые ружья, не подозревая, что прямым ходом направляются в тупик. Им уже через десять — пятнадцать лет понадобится много времени, а главное средств, чтобы выбраться из этой западни.

В этом варианте истории, наша страна самым непостижимым образом смогла проскочить все капканы и хитроумные ловушки, которые приготовили ей недруги. Я глубоко уверен, что, как бы тяжело не было моей стране, но в нужное время по Божьей воле самым чудесным образом появится очередной попаданец, и сумеет спасти нашу Родину от очередных супостатов. А их с каждым годом меньше не становится. А значит, у попаданцев впереди еще много работы.