Княжна Екатерина Распутина

Глава 20 Колечко на память

Пока неслась к месту трагедии, в голове лихорадочно проносились мысли: что это могло быть? И вдруг осенило. Очередное убийство монстров усилило мой источник тьмы, и теперь я видела предвестника смерти во всей красе. Да, это был он — сомнений не оставалось.

Подбежав ближе, я застыла, словно каменное изваяние. В воздухе витал тошнотворно-сладкий запах крови, над телами трех охотников жужжал жирный рой синих и зеленых мух, а в вышине уже кружили, собираясь в зловещую стаю, вороны.

На изувеченные тела было жутко смотреть. Самым старшим из них был мужчина лет пятидесяти. От моложавых парней его отличала густая, черная как смоль борода и мощное телосложение. Левая рука отсутствовала по самый локоть, но кровь не сочилась — наверняка целительский артефакт сдерживал поток жизни.

Парень, лежащий справа от старшего, был страшно изуродован. По бледному, словно полотно, лицу тянулся чудовищный кроваво-черный рубец от запекшейся крови. Когти монстра прошлись по лицу, вырвав глаз. Костюм, пропитанный кровью, был изрезан теми же когтями. Кое-где зияли разорванные до внутренностей лоскуты кожи, над которыми и вился рой мух.

Третий молодой мужчина на первый взгляд казался невредимым.

— Чего застыла⁈

Резкий голос «Володи» вырвал меня из оцепенения. Запустив диагностику на всех троих, я бросилась к умирающим, крикнув: «Быстро доставай камни исцеления и разложи их по телам!»

Времени на размышления не было, да и бороться за жизнь сразу трех человек мне еще не приходилось.

Присев возле одноглазого парня, я взглянула на результаты диагностики и едва не вскрикнула от ужаса. Острая кровопотеря привела к коме: учащенное сердцебиение, низкое кровяное давление, поверхностное и частое дыхание.

Волна отчаяния захлестнула меня. В порыве злости и растерянности я замахала руками, отгоняя надоедливых насекомых. Камни исцеления, разложенные по телу парня, залечивали внутренние повреждения и раны на коже, но они не могли восполнить потерю крови, а без этого он умрет.

Волна тревоги захлестнула меня, машинально я засунула палец в рот и стала терзать ноготь. И тут, словно обухом по голове, накатило осознание.

— Только не в мою смену, — вырвалось у меня сдавленное бормотание, эхом отозвавшись присказкой Карпавцова Льва Анатольевича.

Главврача космодесантников. Врача, чьи руки были поцелованы самим Богом, как шептались за спиной. И ведь не зря. Ни один израненный космодесантник, попавший под его скальпель, не умер. Да… Порой они покидали операционную без рук или ног, но они жили. А биоконечности давно уже стали неотличимы от плоти и крови, органично врастая в костную систему.

Пока делала анализ крови, безмолвно взывала к небесам о совместимости моей с неизвестной группой умирающего. Сердце оборвалось ледяным комком, когда приговор прозвучал: вторая положительная. Моя первая не оставила надежды на чудо. Промедление было подобно смерти.

Искусно обработав ноготь от микробов, я превратила его в стальной стилет. Одним точным движением рассекла кожу, обнажив пульсирующую вену. Словно скульптор, я принялась за работу: создала крошечное ответвление от вены и стала наращивать его, словно живую нить, трепетно оберегая основной венозный поток. Выведя наружу вену, я укрепляла ее стенки, придавая ей эластичность, прочность стали и гибкость лозы.

— Хромус, — позвала, не отрываясь от кропотливой работы. — Освободи руку парня. Мне нужно добраться до его вен.

— Ты чего вытворяешь⁈ — прохрипел он, с ужасом глядя на пульсирующую конструкцию, рождающуюся из моей плоти. Вена, словно змея, неумолимо удлинялась на глазах.

— Не мешкай! Он потерял много крови и может умереть в любую минуту.

Сознание пронзил укол ответа диагностики. У второго бородатого пациента на спине открылась рана, и он погружался в кому от той же безжалостной потери нужной так в организме алой жидкости. Моей крови не хватит даже на первого, что уж говорить о втором. Бессилие обжигало, как кислота.

— Нужна кровь, люди умирают! — в голосе моём звучала отчаянная мольба, взгляд лихорадочно метался по израненным телам охотников, словно ища спасение в их предсмертной агонии.

— Сейчас организую! — крикнул Хромус и, обернувшись чёрной лентой, сорвался с места в сторону видневшихся вдалеке крыш деревенских домов.

Мысленно коснувшись бородатого охотника, я мгновенно срастила зияющую рану размером с палец, восстанавливая разорванные ткани и лопнувшие капилляры.

Словно эхо, отозвалась диагностика третьего раненого. Хоть что-то хорошее. На теле нет ни царапины. Лишь чудовищная гематома под черепом. Скорее всего, парня отшвырнул монстр, и он, ударившись головой о камень, мгновенно потерял сознание. Удар спас от последствий, которые произошли бы во время боя с тварью. Но и гематома опасна. Я послала целительный импульс в эпицентр, приказывая ей рассеяться, исчезнуть.

Пока магия трудилась над исцелением, я приступила к переливанию. Моей вены уже хватило с лихвой. Я уплотнила, сузила и заострила её кончик. Присев на землю, подхватив вену, приложила к руке парня. Обнаружить вену оказалось несложно, но прокол дался нелегко — без кровотока она истончилась. Медленно ввела заострённый край своей вены, раздвигая в ней ткани, формируя отверстие, как у иглы. Вернувшись к своей руке, удалила плёнку, служившую пробкой.

Я завороженно наблюдала, как по отростку моей пустой вены устремилась кровь и стала вливаться в тело парня, наполняя его жизненно необходимой жидкой и подвижной соединительной тканью, так необходимой для внутренней среды организма. Я оторвала взгляд от переливания и посмотрела на двух других пациентов.

Бородач вселял слабую надежду — вот уж воистину несгибаемая сила духа, отчаянная борьба за существование! Давление падало, сердце колотилось бешено, словно у загнанного зайца, но мужчина цеплялся за жизнь с яростью обреченного.

Несомненно, целительные камни сыграли свою роль, даже рассыпавшись пеплом. Стоит поразмыслить над усилением их свойств.

Ощутив подкрадывающуюся слабость, я обратила взор внутрь себя и осознала: пора прекращать переливание. Еще мгновение промедления, и тьма поглотит меня, а это чревато непоправимыми последствиями — не только для меня, но и для раненых.

Сначала я перекрыла кровоток в своей вене, дала крови полностью схлынуть, а затем осторожно извлекла иглу из вены парня, тут же активировав регенерацию тканей. В руках у меня был примитивный катетер. Я инстинктивно потянулась, чтобы вытащить его из своей руки, но вовремя остановилась, сообразив, что нужно преобразовать второй конец в еще одну иглу.

Слёзы застилали глаза, когда я смотрела на одноглазого молодого мужчину двадцати пяти лет и с горечью осознавала — моей крови будет недостаточно для его богатырского тела. Она лишь ненадолго отсрочит неминуемое. Если Хромус не найдёт доноров, оба моих пациента обречены на мучительную смерть.

Вдруг пронзительный мужской крик вырвал меня из пучины мрачных мыслей. Я вскинула голову и обомлела. Навстречу, словно видение, надвигалась дородная деревенская баба, обладающая фигурой, затмевающей всё, что я когда-либо видела. Широкие бедра, точеная талия и грудь пятого размера, полная и упругая, словно спелые плоды, покачивалась в такт каждому ее шагу. Тяжелая русая коса, перекинутая через плечо, вилась, словно живая золотая змея.

— Красавица… Леди Кисс… Куда же ты так спешишь? — донесся до меня хриплый незнакомый голос.

Рядом раздался хриплый стон. На короткий миг очнулся парень, которому я делала переливание. Бросив взгляд на него, я просканировала его организм и, убедившись, что он вновь впал в беспамятство, замерла, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Меньше всего на свете сейчас хотелось, чтобы меня увидели здесь, среди умирающих охотников.

Я вновь обратила внимание на незнакомку. Она остановилась, затем резко развернулась, упершись руками в бока, и этот жест источал такую уверенность, что воздух вокруг, казалось, загустел.

Когда двое подошедших деревенских мужиков оказались в зоне ее досягаемости, она с яростью, достойной валькирии, вцепилась им в волосы и с силой столкнула их лбами. Звук глухого удара эхом разнесся по округе. Тела мужчин обмякли мгновенно. Она подхватила их под мышки с легкостью, будто это были тополиные пушинки. Подтащив груду бесчувственных тел ко мне, она с презрением бросила их к моим ногам и процедила сквозь зубы: «Какая у них кровь, проверять не стал, лишь знаю, что всю ночь заливали глаза, отмечая поминки тещи одного из этих алкашей».

— Хромус… Ненормальный, — прошипела я, приходя в себя.

Вскочив на ноги, словно ужаленная, я принялась за привычную работу: проверку крови у деревенских мужиков.

У первого оказалась вторая группа. У второго — третья. Подойдя к бородачу, я резким движением проколола кожу иглой. Подхватив капельку крови, растерев ее между пальцев, провела быструю диагностику.

— Мужчина сорока восьми лет, четвертая, положительная, — прошептала я и, бросив взгляд на девушку, отрывисто скомандовала, указав на деревенских пьянчужек: — Этого — сюда, а этого — к одноглазому парню!

Мой взгляд заметался между двумя тяжелобольными и катетером в руке. Решение созрело мгновенно: первое переливание буду делать бородачу.

— Ну прими же ты уже образ Володи! — проворчала я с раздражением, наблюдая за обнаженными икрами девушки. — Чувствую себя ущербной рядом с тобой…

— Гы… Гы… Гы… — утробно пророкотала девушка басом и стала менять очертания. — На себе тащить их не захотел, вот и придумал, чем бы их увлечь за собой. Ты же биомант, отрастишь себе потом сиськи пятого размера, если приспичит.

— Ты совсем из ума выжил? — огрызнулась я, вспомнив осоловевшие взгляды, которыми провожали мужики девушку. — Чтоб на меня так пялились? Да ни за что! Ничего менять не буду. Что природа даст, с тем и останусь, — проворчала, орудуя иглой в вене деревенского мужика лет тридцати. Раздумывать о возможном алкоголе в крови было некогда, каждая секунда дышала в спину. Вонзив вторую иглу в вену бородача и убедившись, что по ней побежала темная струйка, я метнулась к следующей паре мужчин.

С этой парой пришлось изрядно повозиться. Уже имея опыт, стала сооружать новый катетер с иглой, проделывая операцию с веной у деревенского парня, ровесника моего пациента. Воткнув иглу в податливую вену раненного охотника, я завороженно следила, как алая жизнь перетекает в иссохшее тело. Убедившись, что переливание идет как надо, позволила себе выдохнуть — напряжение, словно тиски, сдавливавшие меня, наконец ослабло.

Крови у деревенских мужиков взяли с избытком. Ничего, отоспятся, горькой запьют, вернутся в колею. А мне сейчас жизненно важно больных к жизни вернуть. Закончив манипуляции с веной захмелевшего крестьянина, прежде чем извлечь иглу, укрепила слои венозной стенки — внутренний, средний, наружный. Коллагеновые волокна, эластичные переплетения, сосуды, питающие вену, нервные окончания — всё это теперь сплелось в эластичную, податливую трубку. На другом конце ее уже ждала игла с открытым ушком.

Взгляд скользнул по двум катетерам в руках, и из меня тут же вырвался облегченный вздох — теперь, наконец, можно было позволить себе расслабиться. Охотники вырваны из цепких лап смерти, и черная дымка, словно саван, витавшая над ними, рассеялась без следа.

— Спрячь, — протянула я «Володе» две эластичные трубки. — Жизнь — штука долгая, кто знает, когда еще пригодятся.

Проследив, как катетеры утонули в недрах рюкзака, я подошла к исцеленному охотнику. От гематомы не осталось и следа, и парень, казалось, вот-вот откроет глаза. Я прикоснулась рукой к его лбу, послала короткий импульс сна, и мой взгляд устремляется к Хромусу.

— Нужно убирать их отсюда. Этот в порядке, а вот тем двоим еще нужен уход, время, чтобы их организм наполнился жизнью, кровью. К целителю бы их или хотя бы в больницу. Ты случайно не видел, здесь делают переливание крови?

— Того, что ты сотворила с венами, я в жизни не видывал, — с мрачной оторопью ответил Хромус. — В деревню за мужиками и телегой идти надо, одному пятерых не утащить. Да и лучше, если охотников найдут близ разлома. Хотя этих двоих отнесу к их костру, — с этими словами друг подхватил под мышки забулдыг и понес их.

Приблизившись к бородатому мужчине, я ощутила едва заметное облегчение: от критически-тяжелого его состояние перешло просто в тяжелое. Снова приложив ладонь ко лбу, я послала импульс сна, и тихий вздох сорвался с моих губ. Взгляд невольно упал на обрубок руки, и во мне проснулся дерзкий экспериментатор. Направив целительную энергию в израненную плоть, я мысленно вызвала фантом здоровой конечности. Сосредоточив магию в этой точке, я дала ей команду: соткать новую руку по незримому эскизу, доступному лишь моему внутреннему оку.

Убедившись, что целительная сила принялась за работу, я подошла к самому молодому и измученному пациенту. Сколько лет ему? Вся жизнь впереди, а его уже лишили одного глаза. Второй, к счастью, почти исцелен моей энергией. Глаз — не рука, его воссоздание требует предельной точности, ювелирной работы и колоссального количества энергии, которой, увы, оставалось всё меньше.

От потери крови и сил в голове плясали мушки, грозя уронить меня в объятия беспамятства. Осторожно присев рядом с юношей, я невольно задержала взгляд на безобразном шраме, пересекавшем его лицо. До идеального исцеления было далеко — требовалось время и неисчерпаемый источник силы. А еще — немалые деньги. Вряд ли этот парень сможет позволить себе архимага-целителя, единственного, кто способен вернуть ему утраченный глаз. Беглый взгляд на жалкие лохмотья, заменявшие ему одежду, развеял последние сомнения. Сперва я направила целительную энергию в зияющую пустоту глазницы, формируя фантом глаза, словно зачаток, по которому биомагия постепенно воссоздаст утраченный орган.

Убедившись, что процесс запущен, я осторожно коснулась его лба, намереваясь погрузить его в лечебный сон. Но не успела — мою руку мгновенно стиснула железная хватка.

— Кто здесь? — взволнованно прохрипел он.

— Я… — испуганно пискнула я, не ожидая такой силы от слепого. Сейчас он мог ориентироваться только на слух.

— Ты из ближайшей деревни? — спросил он, облизывая пересохшие губы. — Пить хочется… — Он дернулся, словно внезапно что-то вспомнив. — Со мной были охотники, как они?..

— Они живы… В порядке, — пролепетала я, едва узнавая собственный голос.

Мгновенно разгладились напряженные складки на его бледном, как полотно, лице. Он дрожащей рукой потянулся к нагрудному карману, извлёк оттуда тонкий золотой ободок и протянул мне.

— Возьми… Сбегай в деревню, позови мужиков. Пусть позаботятся о моих друзьях. Прости… Ты еще ребенок, не хочу тебя пугать. Я знаю, что умираю. Молю об одном: выполни мою просьбу.

— Не говори так, — поспешила я, пытаясь успокоить его. — Ты не умрешь…

— Не нужно меня успокаивать, — оборвал он, словно умоляя. — Вот… Возьми это колечко… Плата за мою просьбу.

— Да не нужно, — пробурчала я, но он не слушал. Развернул мою ладонь и вложил в нее холодное золото.

Выбросить этот предмет казалось кощунством. Драгоценный металл, словно живой, переливался в руках, манил и завораживал. Я решила подождать, пока парень уснет, и вернуть ему подарок.

Колечко искрилось под яркими лучами солнца, притягивая взгляд, разжигая шальное желание примерить его, хоть одним глазком взглянуть, как оно будет смотреться на моей руке. Наконец, не удержавшись, я надела ободок на безымянный палец левой руки и, вытянув ее перед собой, принялась любоваться игрой тонких граней. Внезапно сквозь пелену грез прорвался его голос:

— Колечко не простое… Артефакт… Берег его для своей будущей невесты. Вырастешь, захочешь, продашь, будет на что приданное купить или ту же свадьбу сыграть. Второе у меня дома лежит. Они парные и активируются при слове «невеста».

Холодный пот прошиб меня насквозь. Я судорожно схватилась за кольцо и принялась его снимать, но пальцы мои словно онемели, превратившись в непослушные культи. Золотой ободок впился в кожу, словно живой, и ни за что не желал покидать насиженное место.

— Ты чего притихла? — спросил он напряженно, замотал головой, словно пытаясь прогнать наваждение, понять, где я.

— Извини… Я… Я случайно его примерила, а теперь не могу снять, — прошептала я, едва сдерживая слезы.

— Это моя вина… Я активировал артефакт, — прохрипел он. — Но ты… не переживай. Второе кольцо… оно у меня. Сам не знаю, зачем взял с собой маленькое. Как только меня не станет, связь прервется, и ты сможешь снять свое, — мучительно улыбнулся он, словно вырывал слова из самой груди.

Я не дала ему договорить. Коснувшись его лба, мысленно погрузила его в сон, а внутри меня разрасталась паника, смешанная с горьким осознанием собственной беспечности. Слезы подступили к горлу, прожигая его огнем сожаления.

— Ага, как же… Помрёшь ты, — прошептала она с издевкой, а в голосе сквозила ледяная насмешка. — А что прикажешь делать мне?

С обручальным кольцом на пальце путь в дом Соловьёвых был заказан. Не избежать допросов хуже пыток. Поразмыслив, я пришла к единственному решению, безумному, но неизбежному: нарастила кожу, затем обвила ею ненавистный золотой ободок, погребая его под слоем плоти. Палец у основания выглядел неестественно широким, но оставалась слабая надежда, что никто не вспомнит его прежний вид. Поднявшись, я, словно старая карга, поковыляла в сторону усадьбы, гадая, каким эхом откликнется в будущем эта авантюра.