Книжные дети

Глава 6 Вопросы и ответы

Вид с третьего этажа ресторана «Актория» открывался шикарный. Куда не кинь взгляд — аккуратненькие домики в классическом европейском стиле, с небольшим садиком и черепичной крышей, сейчас мягко поблескивающей в лучах заходящего солнца.

Вообще жилая зона Синамии, главного города тридцатого уровня была самым дорогим районом во всем открытом на данный момент Айнкраде. Полагаю, в будущем здесь будет жить местный бомонд, пока же куплено от силы пара домов.

Умиротворенно вздохнув, я некультурно закинул обе ноги на столик, проигнорировав осуждающий взгляд соседа. Все таки есть особое, ни с чем не сравнимое удовольствие в том, чтобы наплевать на правила этикета.

— Однажды я научу тебя хорошим манерам, — пробурчал мой собеседник. — Ты же лицо РыКа!

— Это ты главная морда, — безмятежно парировал я. — И мозг, и сердце и прочие органы. А я тебе хвост на поворотах заношу.

Мне в висок прилетела вишенка.

— Хам и наглец.

Реагировать на столь необоснованное обвинение я счел ниже своего достоинства. Вместо этого, схватив со стола десерт, плюхнул себе на живот огромную вазу с мороженкой и запустил в нее огромную ложку, оставшуюся от первого.

Услышав обреченный вздох, я довольно улыбнулся. Интересно, откуда у меня такая тяга к троллингу всех окружающих? Не замечал за собой такого до Айнкрада…

— Да ладно тебе… — примирительно протянул начальству выловленный из мороженки кусочек киви. — Здесь же все свои.

— Точнее кроме нас с тобой здесь никого нет.

Действительно. Как уже было сказано, на тридцатом этаже самая дорогая недвижимость и здесь же находится самый дорогой ресторан, в VIP-зоне которого мы и сидим. Причем лично я раз в неделю прихожу сюда даже не столько потому, что тут можно купить блюда А класса, сколько потому, что здесь никого нет. Устал я что-то от людей в последнее время…

— Тем более.

После недолгого раздумья взятка была благосклонно принята и ложа погрузилась в молчание. Хитклиф еще некоторое время косился на меня, а затем, пробормотав что-то на тему «с волками жить», скопировал мою позу, закинув ноги на стол.

— Только попробуй что-нибудь сказать.

Я только многозначительно хмыкнул. Занятный он мужик все-таки…

— Как там у тебя дела с «Режимом Бога»?

Я скривился, будто случайно съел лимон. Как же все меня достали как с этим бестолковым названием, так и с самим вопросом! Нет результатов, нихренашеньки.

— Я предпочитаю название «Манипуляция Системой», — проворчал я.

Хитклиф довольно хохотнул. Ладно, шеф, будем считать, что ты мне отомстил.

— Зря трепыхаешься, — заметил он. — Никуда тебе от этого названия уже не деться. Общество уже сделало свой выбор.

Какое, нахрен, общество? О моем маленьком проекте знало всего шесть человек, они же — высшее руководство РыКа. Впрочем, он, как всегда, прав.

— Все так же… — вздохнул я. — Один удачный опыт за два месяца опытов сложно назвать обнадеживающими результатами.

Вообще, этот проект зародился в моей голове уже больше полугода назад, вскоре после моего знакомства с Каной и в его основу легла та невозможная скорость, которую она развивала в бою.

Все, что мы знали на тот момент о законах Системы, четко говорило, что моя напарница не могла делать то, что она делала, что не мешало ей двигаться быстрее, чем это было возможно.

Отсюда следовал только один вывод: в цифровом теле SAO содержится код, позволяющий манипулировать законами Системы в определенных рамках простой силой желания.

Впрочем, все это оставалось всего лишь теорией до битвы с Северным Огром, когда у меня получилось изменить траекторию меча во время исполнения спец-приема. Именно тогда я окончательно уверился в том, что в этом мире нет ничего невозможного — надо только очень сильно этого захотеть.

Главный недостаток спец-приемов — это их не пластичность, невозможность изменить их под изменившуюся ситуацию. Начал движение — и Система доведет его до конца в полном соответствии с заложенными алгоритмами несмотря ни на что.

А теперь представьте: вся мощь Системы — в ваших руках! Это будет покруче даже «Святого меча» моего начальника. А если добавить к этому увеличенную скорость Каны… Если честно, это и правда будет похоже на «Режим Бога». Только вслух я об этом, конечно, никогда не скажу.

Однако, мои цветные грезы об овладении этим внесистемным навыком очень быстро разбились о серые бастионы реальности. Толком повторить тот финт ушами, спасший жизнь моей напарнице у меня так и не получилось.

Но я не терял надежды. Я уверен — это именно та сила, которая позволит мне сдержать данное Стэну обещание.

— Хит… можно личный вопрос?

Начальство смерило меня настороженным взглядом. Гы… кажется, я его и правда достал.

— Я серьезно.

— Ну валяй…

— Почему ты появился на переднем крае только после смерти Коберта? Я хочу сказать, что все, у кого есть хоть какой-то талант и стержень, рано или поздно оказываются на переднем крае. Причем чем талант больше, а стержень — крепче, тем раньше они тут появляются. И я знаю тебя достаточно, чтобы понять, что таланта и воли у тебя дай Бог каждому…

Долгое время мой старший товарищ молчал, задумчиво покачивая в руке бокал с красным вином. Ну не надеялся же он, что этот вопрос никогда не всплывет? Мы же все таки не идиоты…

— Давай поиграем в игру, — неожиданно предложил Хитклиф и, в ответ на мой удивленный взгляд, пояснил. — Она называется «Вопрос-ответ». Я отвечаю на любой твой вопрос, ты — отвечаешь на мой. Как тебе?

Ох, чует мой задний радар — это западня.

— Согласен.

Но интересно же!

— Вообще это грустная история, — заметил шеф и я с потрясением увидел на этом всегда спокойном лице горькие складки у губ. Кажется, я действительно влез не в свое дело.

— Начать наверно стоит с той стороны… Там меня звали Виктор Северов, моя компания делала электронные потроха для нейрошлема, — я сглотнул. Это что, я только что троллил одного из самых богатых людей страны? Писец… — Да-да, тот самый…

Мы помолчали. Я терпеливо ждал продолжения, уже настроившись на серьезный лад, Хитклиф задумчиво качал в руке бокал и глаза его, казалось, смотрели куда-то за пределы этого мира. Впрочем, там его и было.

— Знаешь, историй подобных моей довольно много в человеческой истории. Обычная семья, мама учитель, отец инженер… детский сад, школа, МГУ… «лихие» девяностые, когда половить рыбку в мутной воде пыталась вся страна. Мне повезло, я свою поймал.

Дальше была «Северов групп», богатство, женщины, свобода… неоперабельный рак.

Я зажмурился. А я блин еще считал, что мне пришлось нелегко.

— Мне дали два, два с половиной года. Честно признаться, я даже не знал, на что мне их потратить. Все мои достижения перед лицом смерти стали пустыми и ненужными, даже глупыми.

А потом было сообщение о релизе SAO и я решил сбежать сюда. В Айнкраде не было слабости и тошноты после химии и никто не знал, что я, фактически, ходячий труп. Мне показалось удачным провести последние годы в раздолбайской атмосфере ММО, тем более с таким бонусом как отсутствие боли.

Когда началась… эта война… Я даже не знаю, как объяснить, — он немного виновато улыбнулся. — Я навыбивал из мобов денег, купил себе домик в глухой части третьего уровня и стал просто жить… У меня был огород, я ловил рыбу и выпивал с приятелями в ближайшем баре ближайшего города. Понимаешь, у меня просто не было причин возвращаться в реальный мир. Во-первых, потому что здесь — лучше, здесь я это все еще я, до самого конца, а не еле передвигающийся живой труп. Во-вторых… Я все равно не доживу до того момента, как SAO будет пройдена. По моим подсчетам у меня осталось около года.

Я неловко отвел глаза. Зря я вообще полез со своими дурацкими вопросами. Пребывал бы дальше в неведении, строил бы смешные теории… Идиот.

А Хитклиф продолжал рассказ своим противоестественно спокойным и размеренным голосом человека, давно смирившегося со своей судьбой:

— Потом до меня постепенно начало доходить, что я делаю что-то не то. Там, в реальном мире, после известия о моей скорой смерти для меня стал шоком тот факт, что моя жизнь до этого момента была пуста и бессмысленна. Когда я очутился в Айнкраде, я снова повторил ту же ошибку — продолжил тратить жизнь на ерунду. Еще более непростительный поступок, учитывая то, что я уже во второй раз наступаю на те же грабли.

Открою тебе секрет, сынок… Все люди хотят что-то оставить после себя и этим «что-то» никогда не бывает куча денег, которую некому завещать. Хорошо помню тот момент, когда я решил, что моим наследием будут «Рыцари Крови»: раннее утро, еще даже не взошло солнце, я просыпаюсь от кошмара, в котором на кладбище стоит надгробный камень, на нем высечено мое имя, дата смерти и… все. Могила зарастает сорняками, дорогой мрамор сначала чернеет от времени, затем крошится на мелкие кусочки и некому позаботится о том, чтобы место моего последнего пристанища выглядело хоть сколько-нибудь пристойно.

Уже через час после восхода я рубил монстров в ближайшем лесу, набирая очки опыта, чтобы попасть на передний край.

И вновь — молчание. Я каким-то шестым чувством знал — слова сейчас излишни. Разве что…

— Я буду помнить тебя… Виктор.

Пауза.

— Я не прошу о большем.

Почему-то я вспомнил о Коберте. Странное дело, полковник спецназа в отставке и умирающий миллиардер… похожи. И пускай я не был знаком с бывшим главой Армии, но уверен, ощущения от общения с ним такие же, как с Хитклифом. Оба они выступили опорой в тяжелые времена для всех нас, оба подарили надежду и уверенность. И оба не увидят результатов своих трудов.

— Теперь моя очередь, мой юный друг.

Я подобрался, как перед прыжком. Хоть бы он не угадал с вопросом, ибо отвечать после ТАКОГО придется честно.

— Зачем ты сражаешься?

Проклятье…

Я грустно вздохнул. Даже боюсь загадывать, как он отреагирует на правду. Хотя… почему-то я уверен, что он сможет понять.

— Чтобы исправить ошибки моего отца, — ответил я с максимально возможной честностью. И, глубоко вздохнув, продолжил. — Дело в том, что моя фамилия… Акихико.

Я грустно улыбнулся, глядя на застывшее лицо моего начальника. Кажется, сегодня вечер исповедей. И да — я соврал Кане. А что прикажете делать? Я смертельно боюсь ее реакции на подобное признание.

— Мда… — наконец выдавил глава РыКа. — Неожиданно…

— Я тоже, знаешь ли, не ожидал ТАКОГО твоего рассказа, — язвлю, потому что страшно. И продолжаю говорить, отчаянно пытаясь оправдать… даже не знаю кого. — Это правильно, когда ошибки отцов исправляют их дети. Он ведь не кровавый маньяк, он просто запутавшийся гениальный мечтатель…

Хитклиф молча слушал этот тщательно подавляемый, но наконец вырвавшийся наружу монолог.

Только начав говорить я понял, что все еще не могу его возненавидеть. Айнкрад уже отнял у меня не одного и не двух друзей, он стоил жизни многим замечательным людям, а я…

— Я все еще не могу его ненавидеть, — тихо признался я, когда поток слов иссяк. — Я, наверно, зря пытаюсь его оправдывать, но…

— Он твой отец.

— Да, — и уточнил, чтобы убедится, что он меня правильно понял. — Но я сделаю все, что в человеческих силах, чтобы мы выбрались отсюда. И, если потребуется, сделаю так, чтобы мой… Каяба заплатил за содеянное.

— Я даже не знаю, что тебе на это сказать, — после непродолжительного молчания признался Хитклиф. — Разве что… Ты все делаешь правильно. Лучший способ искупить грехи отцов — деяния их сыновей. И пока у тебя неплохо получается.

Я вымучено улыбнулся и расслабил пальцы, которые, как оказалось, намертво вцепились в подлокотники кресла.

— Спасибо…

— Поэтому вы с Каной все еще не вместе?

— Кажется, сейчас моя очередь задавать вопрос… — проворчал я, отчаянно пытаясь собрать в кучку пребывающие в раздрае мысли.

— Ну валяй, — хмыкнул уже полностью вернувший самообладание Хитклиф.

— Почему я — сублидер «Рыцарей»? Почему не Калеб, бывшее второе лицо «Черного Лотоса» или Твинс, лидер бывших «Волков»? Они старше и опытнее и вполне успешно справлялись со своими обязанностями на прежних… местах службы.

— Именно потому, что они старше, — выдал шеф совершенно бредовое, на мой взгляд, утверждение. — Старых псов новым трюкам не научишь. Коберт, Калеб, Твинс, многие другие… Мы выросли в другом мире и до сих пор живем по старым правилам. Ты же сам говорил мне, что первая атака на Северного Огра провалилась потому, что Полковник считал вас детьми, а не бойцами.

Мы — состоявшиеся личности, мы уже достигли своего потолка и измениться уже не сможем. Вы… ты и те молодые парни, что, едва отпраздновав совершеннолетие, приходят на передний край… Вы станете плоть от плоти этого мира и сможете подчинить его своей воле. А ты — самый талантливый из молодежи, — он хитро посмотрел на меня. — Взять хотя бы «Режим Бога».

Я чуть улыбнулся в ответ. Что ж, может быть, он и прав.

— Хотя конечно, тебе еще учиться и учиться, — решил все таки добавить ложку дегтя мой шеф. — Например, хорошим манерам.

Я только фыркнул.

— Здесь другой мир и нормы приличия здесь тоже будут другие! — заявил я, наставительно подняв вверх указательный палец. — Я лично займусь их разработкой!

— А теперь моя очередь, — со злорадной усмешкой заявил «Святой меч».

Черт! Совсем забыл, что, озвучив давно мучивший меня вопрос о причинах моего назначения, я тем самым дал ему право задать мне любой вопрос и получить на него правдивый ответ.

— Расскажи мне о своем отце.

Вздохнув, я погрузился в воспоминания.

Отец… Ты был разным. Гениальным, одержимым своей работой и мечтой. Внимательным и заботливым, никогда не отказывающимся рассказать мелкому мне о своей работе, целях и мечтах. Ты разговаривал со мной как с равным, не стесняясь спросить у меня совета, хотя что тебе мог посоветовать тот сопляк, каким я был тогда?

Отец… Чем ближе было исполнение твоей мечты, тем дальше ты уходил от нас с мамой и тем холоднее себя с нами вел. Теперь я понимаю почему. Ты уже тогда знал, какой ценой достанется воплощение твоих надежд. Я никогда не прощу тебе того, что Айнкрад оказался для тебя важнее, чем мы.

Отец… Я помню твои глаза, когда ты рассказывал мне о стальной крепости, беззвучно плывущей в безграничном океане небес. Я помню рисунки, которыми был обклеен твой кабинет — на каждом из них было изображено то место, внутри которого сейчас заперты тысячи людей. Ты хотел, чтобы мир из твоих снов стал реальным. Поздравляю, у тебя это получилось.

Отец… я восхищаюсь гением, которому оказалось под силу подобное. Реальному миру очень повезло, что ты родился наивным мечтателем, а не жаждущим власти подонком. Я могу тебя понять и поэтому не могу возненавидеть. Но я не могу принять то, что из-за твоей мечты умирают люди.

После моего рассказа мы еще долго молчали, я — апатично ковыряя остатки давно растаявшей мороженки, Хитклиф — задумчиво разглядывая быстро темнеющий горизонт.

А потом, когда на тридцатом уровне окончательно наступила ночь, отправились по домам, не говоря друг другу ни слова — мы и так сказали сегодня слишком много для одного вечера. Я был благодарен Хит… нет, Виктору за то, что он меня выслушал и смог понять, потому что только сейчас осознал, насколько тяжело носить все это в себе. Я уверен — «Святой меч» был благодарен мне за то же самое.

А еще я был рад, что Виктор не задал вслух вопрос, который я без труда читал в его глазах, потому что его я боялся даже больше, чем раскрытия правды о своем отце.

Но еще больше я боялся ответа на него, как положительного, так и отрицательного. Причем я даже под дулом пистолета вряд ли смогу определиться с тем, какого варианта я боюсь больше: «да» или «нет».

А вопрос был простой:

Могу ли я умереть?