Ключи от неба

Глава 31 На чужих берегах

…Очнулся рывком, открыл глаза и медленно начал проваливаться обратно, но не тряпка — собрался! Прислушался к ощущениям, чуть осмотрелся, стараясь не морщться от боли: я на топчане, лежу в комнате, где в разной степени забинтованности лежат еще человек шесть.

Заметив, что я приподнялся, девица в белом симбиозе медицинского халата и костюма куклусклановца подошла ко мне. Слегка полноватая. Темноволосая. Очки. Чёрт, даже «продумывать» длинные мысли больно!

— Меня Лена зовут. Извини, сразу не подошла… Перевязку тебе с полчаса как сделали. Опасности серьезной нет, чего надо вкололи. Врач сказал кости целы. В туалет хочешь — вон та дверь. Провожу. — Она на секунду задумалась. — Или мужиков попрошу.

— Какая станция? — Спросил я, пытаясь сесть и стараясь не делать резких движений.

— Ленинский проспект. Плохая станция….

— Почему плохая?

— Радиация на поверхности. Не большая — не волнуйся… Говорят, «грязная бомба». Но без ОЗК не сунешься. Мелкозаглублная, восемь метров всего. С одного края «бандиты», с другого «мажоры».

— Кто?

— Ну, Академическую криминал захватил. Бандюки всякие, беспредельщики. Грабят, всех кто приходит к ним. Насилуют. Жрут.

— Как жрут?

— Каком кверху! Натурально, зубами.

— Да ладно?

— Ну да!

— Ну с этими понятно… А «Мажоры»?

— На «Шаболовской», там глубина залегания станции — больше сорока метров и склад продовольствия большой. Натаскали откуда-то. Но с них ничего не возьмешь. Туннель весь засыпало. Наши собираются бригаду отправить с техникой, но пока дерева не набрали.

— Какого дерева?

— На стойки, потолок крепить. Он просесть может, а там радиация на поверхности, хуже чем у нас.

— А это откуда известно?

— Так система радиационной опасности одна на все метро. Для нее даже кабели по техническим туннелям проложены свои. За радиоактивным фоном можно следить по всему городу. Ну почти по всему.

— А на «Профсоюзной»?

— А нету больше «Профсоюзной». Прямое попадание чего-то большого и страшного — пол-вестибюля разнесло. Ну, не половину, но дыра приличная. Там сейчас не живут. Знал кого там?

— Да нет. Но мне через нее до «Калужской» добираться.

— Зачем? Родные там?

— Друзья. А как я сюда попал?

— Не знаю. Какие-то военные притащили. Я с ними не общалась. Не доверяю я военным. А эти и вовсе странные — все в защите, шлемы чудные и оружия я такого даже в кино не видела.

— А вещи мои где? Оружие?..

— Так не было ничего, как есть — так и принесли.

Подумав немного и собравшись с духом, я решил попробовать подняться. Это удалось легче, чем ожидалось, проблема обнаружилась лишь когда попытался накинуть куртку. Левая рука сгибалась плохо и пришлось просить помочь Лену.

— Ты давай — недалеко и не долго, — сказала она мне. — Упадешь еще.

— Упаду — спать стану! — Ответствовал я. И отправился поосмотреться.

Ну и как я сюда попал? Где мои ребята? Что за военные меня притащили и на кой именно на «Ленинский проспект»? Хотя что за военные я догадывался — вариантов немного…

Выйдя из медпункта, я попал на станцию, оборудованную по уже знакомой схеме. Питьевые фонтанчики, вагоны на путях приспособленные под жилье, на красноватом мраморе пола — палатки и хижины-времянки. Посреди зала — опаньки! — полевая кухня. Затащили души мародерские. Между мраморных колонн на веревках белье. У эскалатора пост чудной. Оба-два бойца лет двадцати пяти, один веселей другого. Один, значит, в полной военной форме времен ВОВ с ППШ. Все чин по чину — сапоги, каска со звездой. Второй в грубом плаще с капюшоном и здоровенным двуручным мечем. Реальный такой «zweihander». Эта парочка распекала и словесно поносила двух не менее комичных персонажей. Распекаемые, дядьки в возрасте, были слегка похожи: клочковатые бороды а-ля «дядюшка Ау», кустистые брови и носы картохой. Одеты «горе-воины были в невероятно грязные джинсы и довольно чистые черные пиджаки на голое тело. На ногах «дядюшки» стояли не твердо.

— Чего шляетесь бухие, в ДоПР захотели?

— Дык, эта… свадьба у нас!

— Совет да любовь, на! И детишек не-мутантов!

— Да не, эта… как ее, Нинэль женится, а мы свидетели. Во! Г-гости м-мы дорогие…

— Замуж выходит, балда ты сутулая. Откуда сами?

— Рязанские так-то.

— Так не позорьте столицу ВДВ, на! Ползите в палатку, не маячьте.

«Дядюшки» уползли в довольно большую армейскую палатку, а Чудные постовые (или патрульные) направились ко мне. С вопросами…

— Здоровы будьте!

— И вам не хворать.

— Откуда такой перевязанный?

— Из медблока, вестимо. Они замотали, а я тут хожу.

— И с какой целью?

— А с какой целью интересуетесь?

— Да с праздной если честно. Если б Вас здесь быть не должно было бы, то и не было б — «внешка» бдит. Потому спрашиваем скуки и корысти ради. А так же приятности для. Патруль мы станционны, й за общим порядком бдим.

— Ну коли так, — сбился я на стиль общения местных аксакалов. — Звать меня Макс, с Калужской я, были на контакте с Беляевскими и Новыми черемухами. На одной из вылазок — ранило. Какие-то «зеленые человечки» притащили сюда, пока я в отрубе был. Кто и почему на вашу станцию — спрошу с них, когда встречу, а так же спрошу куда вся моя «снаряга» делась и оружие. Серьезно так спрошу…

Лица у патрульных вытянулись.

— Так ты, бедолага, совсем выходит, с голым задом?

— Ну, как-то так…

— Беда… Сейчас время такое, кто чего унес — тем и жив. А у тебя еще и плечо…

— Может подкинете, что на бедность? Разбогатею — отдам.

— Ты иждивенца тут не включай! Работать станешь — будет тебе и доля малая. Халявы здесь нет. Станция бедная. По поверхности особо не погуляешь. Оружия мало, еды тоже немного… Скажи спасибо, что пока ты в лазарете, тебя кормят бесплатно.

— Спасибо. Кстати, а что за прикольные костюмы у вас? И железо неуставное.

— Да реконструкторы мы. Как бомбы падать стали, машинально прихватили самое дорогое, — разулыбался «меченосец».

— И здесь пригодилось?

— Да не особо. Я хоть меч наточил, а у Теркина и вовсе СХП под холостые. Только пьянь гонять. Но ты про это не звони никому, а то мы у них вместо опаски жалость вызывать будем.

— Лады, а уж вы в ответ, если прознаете про необременительную и высокооплачиваемую работу, замолвите за меня словечко. Кстати, а откуда пьянь, когда продуктов мало?

— Да «алкашку» наш человек всегда найдет, а вот об остальном не всегда почешется… Ну бывай! — И «меченосец» (я для себя прозвал его «Эльфом», так как он не разу не представился) со своим напарником носящим, то ли «погремуху», то ли фамилию Теркин, медленно двинулись вдоль края платформы.

Из «свадебной» палатки немедленно высунулась лохматая голова одного из «дядюшек» и осведомилась:

— Ушлендали эти ряженные? А ты, мил человек, обо что стоишь тут как белый хрен в конопляном поле? Давай к нам, у нас весело! Давай-давай, я два раза не предлагаю!

Ну что ж, компания там поддатая — стало быть, разговорчивая, а может получиться, что и щедрая. Хотя и вряд ли толковая… Но в моем нынешнем положении грех любыми связями манкировать. И я без колебаний полез в палатку.

Глава 32 Занимательное садоводство и частный бизнес

В палатке горел не очень мощный светодиодный светильник. И при его свете, среди коробок, мешков и корзинок, я разглядел уже виданных мною «дядюшек», еще одного худого костистого мужика и двух девах неопределенного возраста, одетых по-походному, но с претензией на торжественность случая. Одна из девах была в подобии фаты (явно из тюлевой занавески!). Вся гоп-компания, сидящая на объемистых мешках, уставилась на меня. Я культурно поздоровался:

— Приветствую! Милость ваша не знает пределов, равно как и моя благодарность за приглашение к этому чудесному столу, и да ниспошлет Создатель благодать свою на обитателей жилища сего, и да умножит он богатство, здоровье, разум и удачу чад своих, вступающих на дорогу совместной жизни, и да не оставит он милостью Своей их в трудный час!

Все изумились. Сильно…

— Ну, проходи, коли вошел, — сказала мадам в занавеске. — Коля дай еще стаканчик…

Коля, который худой и костистый, пошарил в большой корзине у своих ног и достал для меня граненый стакан, в который плеснули на донышко водки. И праздник пошел своим чередом — на меня не слишком обращали внимание, так как быстро выяснилось, что свежих новостей я не имею. Выпили за молодых (я старательно делал вид, помня о курсе лечения), и беседа вернулась в свое русло. Говорил в основном Коля, как я понял, обладатель нужнейшей из профессий, а именно — водопроводчик и сантехник. «Дядюшки» поддерживали диалог:

— …Я серьезно, мужики, не нужно в бригаду на расчистку завала вам. Сгините. Там специалистов нету и из техники только лом и лопата. Свод крепить нечем, значит просядет, а просядет — рентгентов наглотаетесь. А рентгент глотать — последнее дело.

— Тебе хорошо, ты при должности на пайке. Крути свои трубы да миску подставляй. А мы хто? Как колхоз умер — на металоприеме вкалывали, вон даже сейчас по привычке цветмет собираем. Кому оно надо сейчас. Плесни еще, душа твоя гори…

— Да все закончилась. Надюш, выдай еще пузырек. Лапочка…

— О, еще ему! Уже вторую допили. Этак скоро весь валютный резерв подметете!

— Погоди, Колян, обойдемся. Я до этой радиации на улицу ходил — коробку поллитровок припер. Упрел весь, а припер. В нашем шалаше лежит. Я быстро.

Обернулся он действительно быстро, но выглядел не победно. Шмыгал носом от горя и матерился колючим шепотком.

— Какой, я извиняюсь, мудила, держит в винном отделе яблочный уксус?!

— Как уксус?

— Да почем я знаю, на, глянь. Все хватали и у всех водка. Ноль пять. «Finlandia». Я один как лошара…!

— Почему как?

— Тьфу тебе в рот…

В этот момент светильник стал ощутимо начал менять освещение в сторону интимного полумрака. Девахи подхватились и запричитали:

— Батарейки садятся.

— Запасные есть? Надя, ну мы ж брали…

— Да не брали, собирались только.

— Теперь сиди как кроты. Алкаши, только бы вам водка!

— Да где водка-то? Уксус один.

— Алкаши-неудачники!

…Избавляет от перхоти, отшелушивает кожу, лечит ожоги, убивает вредные бактерии, способствует очистке печени, убирает боль в горле, лечит инфекции носовых пазух, применяется для ингаляций, лечит раздражение кожи… — Произнес я. На меня опять уставились.

— Чего?

— Яблочный уксус, вот «чего». Да милые дамы — надо знать как и с какими ингредиентами его применять. Нету в наши дни бесполезных вещей и веществ. Вы на этом еще и заработать можете, — слегка приврал я. — Нет ну в самом деле можно, но для этого его нужно добывать в промышленных масштабах.

— А расскажи как и какие ингредиенты? — Дамы уселись поплотней и достав одну на всех пухлую тетрадь изготовились к конспектированию, пока ещё хватало света. В их глазах, светилась жажда наживы владелиц салона красоты. Мужикам, чтоб не мешали, была выдана поллитра, и те с довольным урчанием забулькали, а я начал вещать про косметическое и лечебное применение как уксуса, так и прочих химических соединений. А до кучи вывалил все что знал о лекарственных растениях. Дамы зачесали немудреные прически.

— Ты смотри сюда, Нинэль, сейчас аптеки растаскивают на антибиотики, витамины и обезболивающее, — вещал я. — Сразу на центральный склад тянут, а кроме этого добра там еще куча всякой гомеопатии. Ну травок там, семян. В «аптеках здоровья» за ними даже и на поверхность выходить не надо, потому, что в ОЗК не отсортируешь. Это добро скорее всего на выброс пойдет, а вы подсуетитесь и себе натащите. Что-то можно так использовать, что-то можно даже проростить на будущее. Я слыхал даже сухие семена всхожи. Маленький правда процент, но всхожи.

— Верно, — отзвалась Нинель в занавеске. — Валяются буквально у складов эти ромашки с подорожником. И если сейчас их к рукам прибрать, по-максимому, то…

— То можно плотно присесть на этот ресурс. Грунт будут из засыпанного перегона вывозить, проверяйте на радиацию и в ящики.

— Ну да, загнул… А солнышко ты им зажечь смогешь? — Встрял Коля.

— Ты про светоимпульсное выращивание растений слышал?

— Не…

— Если при нормальном сильном свете растения взойдут, то потом их достаточно освещать короткими импульсами света и они продолжают развиваться. Кроме того, во всяких цвето-зоо-БАДо-магазинах и на складах могли сохраниться фитосветильники. Хорошие такие лампы, от которых растут даже светолюбивые растения. Кроме того, смотрите кто что поедает, даже из гнилых и просроченных овощей можно всхожих семян добыть. Идите к начальству и выдавайте идею. Вам четверым делать особенно нечего а у вас, вон, и водопроводчик свой. Я думаю, и помещение выделят, и обустроиться помогут.

Даже мужики призадумались, а дам так и вовсе мысля прижала табуретом.

— Ну если выращивать, что-то в малом объеме может и получиться, но где места набрать под большие посадки в будущем?

— Тоже можно придумать. Да мне о другом сейчас думать надо. Я без имущества вовсе остался. Сиротка, можно сказать, нечем срам прикрыть, к тому ж раненый я. Вот подкинули бы ОЗК да ствол какой годящий — может, ещё какими мыслями дельными поделюсь, как появятся.

Свадьба задумалась. Ну, пусть его, дозреют — никуда не денутся: я им, считай, бизнес-план на пальцах раскидал по доброте душевной, да такой, что реально работать будет. Надеюсь… Нина с тощим Колей куда-то вышли, Надя выползла покурить и на меня насели Дядюшки:

— Меня Борисом звать, — сказал тот что повыше. — А это братан мой, Мишка. Двоюродный.

Двоюродный Мишка щербато осклабился.

— Ты вот что, скажи, если мы тебе кой-чего подкинем, ты нам полный расклад придумаешь? По энтому сельскому хозяйству?

— А можно взглянуть чем вы мне собрались морочить голову?

— Точно еврей! Жадный и вопросом на вопрос отвечает.

— Не, Миха, я не еврей, я тот, кем быть выгодно.

— Ну и мы такие ж. Нас на кривой козе не объехать.

— Вам, кстати, через меня лишняя доза алкоголя перепала, а вы глумитьсь над сиротой. Грех вам.

Мужики захихикали, затем не столько, чтоб продемонстрировать обменный фонд, а больше по пьяному хвастовству, достали из-под мешков прилично ободранный парабеллум р-08.

— Это откуда древность такая? Разрешите взглянуть?

Миха сноровисто спрятал руку с парабеллумом за спину.

— Ты сперва-наперво на вопросы ответь нам, а уж опосля грабки тянуть будешь.

Я добродушно улыбнулся, впрочем, довольно пристально глядя на собеседника (всегда работает, как надо!):

— Чудак-человек, мне ж осмотреть его надо, может, макет или пугач…

— Сам ты «пугач»! — Обиделись двоюродные. — Мы с Борисом еще в 84-ом избу одну сносили и нашли под полом … несколько. Хотели в 90-х продать, да как-то боязно было. Так и лежали. Мы с них только постреляли немного… Потом в Москву привезли, страху натерпелись! Уже собирались их на макеты распилить — как их ММГ, о! — но руки не дошли. А они шибко много стоили.

— Так сколько их у вас?

— Сколько ни есть — тебя не касаемо. Даешь расклад? На, гляди, если невмоготу.

Миха, выщелкнув блеснувший латунью патронов магазин, дернул рычаг затвора и передал пистолет мне. А Боря откинул полу пиджака продемонстрировал мне рукоять его близнеца. Это, стало быть, чтоб я в искушение какое не впал. Ну-ну, «Рэмбы» разнорабочие…

Я заглянул в патронник и раскидал пистолет прямо на свадебный столик. DWM. 1942 год. Все части вроде рабочие. Собрав машинку заново, не присоединяя затвор к рамке, нажал на рычаг спуска. В глубине затвора щелкнул боек.

— Видали отцы, он и в разобранном состоянии выстрелить может. Патрон в стволе если.

Двоюродные дядюшки засмеялись:

— Учи отца детей строгать, мы их по сто раз, наверное, разобрали.

— Мое дело предупредить. Во избежание… Ну, колитесь, отцы, что вам интересно?

— Вот, к примеру, горшки да ящики для рассады где первое время брать?

— Свет весь не задействован и вряд ли когда будет задействован. Испросите «добро» снять лишние плафоны — они из оргстекла, должны подойти.

— А удобрения?

— Зола с кухонь да дерьмо из клозетов. Селитру натащат скоро наверняка…

— Это зачем?

— Взрывчатку делать станут. Я мысль подброшу…

Вошла Надя. Накурилась… А вслед за ней появились и Коля с благоверной — я на всякий случай парабеллум припрятал когда они появились. Мало ли что. Опрос продолжался…

Глава 33 С волками жить — по-волчьи выть

Вот только прилег — и уже опять толкают. Что за люди? Нелюди же…

— Слышишь? Ау! Вставай!

С трудом разлепляю глаза. С каким наслаждением я бы еще часок повалялся… Фокус постепенно собрался на том, кто меня тормошит. Если б проклятия могли обрести материальную сущность — хана бы настала Эльфу! Именно он, зараза, пришел по мое астральное тело, пребывающее в прекрасном состоянии посталькогольной нирваны. Но астральное соединилось с материальным, фокусировка сошлась и реальность надавала люлей по всем астральным составляющим — сильно и больно. Или астральное ей врезало… Чёрт его знает. Но в результате — аллилуйя! — я проснулся. Черт, лезет же спросонья всякая чушь в голову…

— Чего?

— Начальник станции зовет.

— Эко ж, яко… Паки и паки виновен, штоль?

— Ну, ты говорил, что на многих станциях людей знаешь. Тебя там знают…

— Совсем не на многих. Всего на трех — да и то заочно.

— Ну не знаю. Только вот наш начальник заинтересовался. Одно дело телефон, другое — живой человек. Так он сказал. Идем, короче.

Поворчав для вида, мол, «старого больного человека лишили сна и отдыха!», я похромал в указанном направлении. И надо сказать, что хромал чуть больше чем надо. И это было вызвано отнюдь не попыткой вызвать жалость — просто попутно, успокоения для, я ощупал полученный мной пистолет: Миша не обманул — по окончании беседы догнал на выходе и сунул в карман магазин да и патронов отсыпал.

…Начальник выбрал себе правильный кабинет: максимально защищенный и быстродоступный, близко к платформе и недалеко от технических помещений. Эльф представил меня и ушел, а мне навстречу поднялся не совсем молодой человек. Дядька чуть младше моих сорока, какого я никак не ждал увидеть в этой должности: начальник станции, по моим представлениям, начинается от пятидесяти — и отнюдь не килограммов…

— Проходите, присаживайтесь. Воды?

— Спасибо, не откажусь.

— Меня зовут Леонидом Сергеевичем, позвольте узнать как Ваше имя?

— Максим Андреевич, можно просто Макс.

— А кого на других станциях знаете?

— Сергея Михайловича на «Калужке», Николая Валентиновича с «Беляша».

— Сергей Михайлович… это Зотов?

— Задов!

— Ну да, правильно, Задов…

Я усмехнулся про себя: проверки на уровне игры «Зарница».

— А давайте по телефону свяжемся и опознаемся. Чего проще?

— И до этого дойдет, будьте покойны. Сейчас связи с ними нет, профилактика.

— А вообще связь с какими станциями есть?

— Со многими.

— Уклончиво…

— Согласен.

— Но не со всеми?

— Понятное дело…

В этот момент на столе затрезвонил телефон. Обычный такой. Белый. Пластмассовый. Леонид Сергеевич снял трубку, «дакнул» в нее и долго слушал. Затем буркнул:

— Соедини с «Калугой. Задова мне, срочно! — После чего заговорил уже без перерыва, изредка кидая мне вопросительные взгляды и жестикулируя.

— Здоров Михалыч. Узнал? Ну! Как дела? Иди ты…. А они что?… Ясно все с тобой. Слушай, у нас тут человека подстреленного принесли. Говорит, ты знаешь его. А он тебя назвал и Валентиныча с «Беляша». Говорит, виделись недавно. Его на вылазке зацепило… Нет, это не он говорит. Это мне одни хорошие люди сказали. Какие? Такие пятнистые, в шапочках железных. Те самые. Сейчас я его к трубочке дам…

Трубку он мне однако не дал, а включил громкую связь. Отчетливо послышался знакомый голос Михалыча:

— Кто это?

— Поклон, Сергей Михайлович. Макс это. Максим.

— Какой Максим? Мародер что ли? Плохо слышно тебя. Как зовут вашего самого мелкого негодяя?

— Петька-Проказа. Мельче уж не было.

— Угадал… Погодь-ка!..

— Але? — Раздался голос Хамстера. — Макс?

— Ну а кто?

— Ты как там оказался?

— Сам не знаю. Наши все живы?

— Все. Сереге ладонь ободрало. По нам так вдарили, что мы тебя забрать ну никак не могли, в лаз отступили, а когда поутихло тебя уже кто-то упер. Мы думали, тебе кранты…..

— Кранты и ему и тебе скоро будут, семя мусарское. — Раздался чей-то голос из динамика. — Окопались по норам, за старые порядки цепляетесь! Скоро вам глотки рвать будем…

Начальник станции отжал кнопку громкой связи и голос умолк.

— «Академические» бандюки встряли, теперь спокойно не поговоришь. Ну да ладно. Доберемся и до них! Пока хоть опознали тебя, и на том спасибо. Да и ты успокоился маленько… Твои все живы, а в наше время это немало.

— Немало. Но хотелось бы большего! Это что за военные такие меня принесли? Судя по всему, Вы их знаете. Ну или по крайней мере догадываетесь.

— Нууу… Кое-что знаю. Но говорить об этом пока не могу. Да и ты не трепись особо — оно не полезно для здоровья.

— Обещаю, если имущество мое мне возвратят.

— Вот нахал! А хочешь, прикажу тебя на очистные работы поставить на недельку?

— Возражать буду. — Угрюмо ответил я.

— И есть с помощью чего? — Начальник демонстрируя веселье покосился на свой АКСу, висящий на спинке стула в метре от него.

— Найду, — я вынул парабеллум.

Он аж рот открыл — во как изумился. Не, понимаю его, конечно… Докладывают, что привели мужика, бедного как церковная крыса, и из имущества у него только бинты, и те — казенные. А он, негодник, за ночь стволом успел разжиться, более того — в святая святых, кабинет Верховного, его приволок.

— Убери железку, — сказал он, подумав.

— Ну так и вы на свое не кивайте. Не маленькие. Сейчас время такое, можно за необдуманную угрозу выхватить. Я ни разу не угрожаю! Просто факт.

— Все равно нахал. Хотя и сноровистый… Ствол откуда?

— Честный ствол. Заработал.

— Поверим на слово. Но если соврал — гляди у меня!.. А теперь иди, мне нервы успокоить надо. Потом поговорим. И про имущество твое тоже.

Долгожданное «потом» наступило где-то через час. Леонид Сергеевич (долго — буду звать Лео) сам меня нашел и предложил пройтись. Мол, «ты не серчай, но ты тоже не прав — с пушкой да к начальнику, я ж тебя не знаю, да мы ж тут дисциплину из последних сил…». Я ему в ответ, мол, понимаю но и Вы меня поймите — имущество пропало немеряно, да еще санкции навозные грозят применить. А тот видно успел и охране нагоняй дать и даже с кем-то из моих ночных знакомых перетрещать. В том числе и за ромашку со зверобоем. С огурцами до кучи. И диалог сложился много конструктивнее чем в первый раз…

— Так с какими станциями связь? — Спросил я.

— Шаболовка, Акдемка, Профа, Черемухи, Калуга и Беляево. Хотя, ты и сам видел какая. Бандюки слова сказать не дают…

— Так вроде Профа, Профсоюзная в смысле, не жилая. Или уже жилая?

— Не жилая постоянно, но на черемушкинском перегоне пост вахтовый. Есть электродрезина — из электромотоцикла переделали. С ручным пулеметом — это тебе не пёс собачий, а уже огневая мощь! На поверхности радиации там нет, но жить с дырой в потолке там не будут. Если б бандитов с Академки выбить и крышу залатать, можно было бы и заселить.

— Крышу залатать, серьезно? Разве реально?

— Тяжело но реально. Сложнее будет на поверхности маскировку наладить от спутников. Провал десять-пятнадцать метров всего…

— Всего?

— Ну да, звучит слишком оптимистично, но если станций пять ресурсы объединят, то можно попробовать. Но пока на Академической эта зараза сидит, ничего не получится.

— Много их? Как вооружены?

— Штурмовать собрался? На станции около двухсот гражданских и шесть-семь десятков бандитов. Это вровень со всем боеспособным коллективом Ленинского проспекта.

— А если собрать с Черемушек, Калуги и Беляево сводную группу с той стороны, а мы отсюда зажмем?

— О, да ты стратег-теоретик… А связь, а координация действий?

— Придумать можно…

— Ну, думай, надумаешь — скажи. Вместе посмеемся. Или заплачем. Но если придумаешь — отблагодарю.

— Ага, дождешься от вас. Кто хоть барахло мое подрезал?

— Рано тебе еще.

— Да ну?

— Ну да!

Вот и поговорили…

Глава 34 Дела связные

Как же быстро меняется бытие! И сознание за ним явно не успевает… Тормозит сознание. Вот и сейчас, стоя в немалой очереди к походной кухне в ожидании какой-никакой еды, я машинально хлопал ладонями по карманам в поисках кошелька. Не нашел, что характерно, и сплюнул (мысленно). А ведь совсем недавно — заходи в магазин, вынай портмоне и бери, что по душе. И еще морду криви, мол, жирное да несвежее. Свинина — фу! Баранина — хочу! А теперь… А теперь, я глядел в котел, из которого кашевар отмерял скромные пайки, и откровенно грустил. Мутное варево, казалось, было создано для того, что бы ни в коем случае не допустить переедания. Диетологи, мля! Ну хоть миской я в лазарете разжился. Посуды, кстати, как и еды, было мало, поэтому питались по очереди. Ну хоть воды было вдоволь. Кухня, кстати сказать, работала не на дровах. Приспособили под электричество. Как, интересно?

— Девушка! — Обратился я к стоящей за мной тетке. — Не подскажете, а электричество на станции откуда?

— Я похожа на электрика?

— Отнюдь, мадам, если только на очень очаровательного электрика!

— Ну вас…

Вмешался стоящий рядом с ней невысокий мужик;

— Электричество на станцию подает город, около 6-10 киловат. На случай перебоев подающие подстанции дублируются. Основными потребители — поезда, эскалаторы и свет на станциях. То есть расход идет на тягловые нужды и собственные. Город, понятное дело, ничего сейчас не дает. Ну так и поезда не ходят… А вот для собственных нужд есть дублирующая система. Она в основном аккумуляторная, а здесь еще и генераторы для зарядки стоят. Аккумуляторы в метро очень мощные и их много.

— И сильно много?

— Вы даже не представляете, насколько. От них могут работать все службы станции — освещение, вентиляция и охладительные установки. Кроме того, на Черемушках — депо, а там в каждом вагоне аккумуляторы. На случай отказа электросети…

— Но они же рано или поздно выработают свой ресурс?

— Ну ресурса у них на полгода точно хватит. А вот топливо для генераторов скоро закончится.

— И насколько скоро?

— Запас небольшой сделали, пока радиация не появилась. На пару-тройку месяцев хватит. За это время придумаем как быть — есть несколько идей.

— Ну, спасибо, просветили меня темного…

— Да пожалста… Меня Андреем зовут.

— Максим.

Подошла моя очередь хлебать варево. Поглядел с подозрением в миску. Попробовал. Ну, ничего так, могло быть хуже. По крайней мере, фрагментированных крыс не обнаружил. А могло и такое случиться…

Заканчивая трапезу, я заметил, что к кухне подходит начальник станции. Лео, как я его мысленно прозвал. Сеньор Леонидо Папагатто — был такой персонаж в старом спектакле. Занимался тем, что под видом приглашенного гостя проникал на свадьбы и прочие приемы и тырил хавчик. Выглядел он забавно: в костюме и галстуке, с небольшим рюкзачком. Такие рюкзачки носили почти все на станции — в них держали миски-ложки-кружки и прочие вещи, которые могут понадобиться в любой момент. Леонидо перетер с поваром и попробовал варево. Это он как начальник пробу снял. Лео заметно хромал. Раненый значит. В душе поскользнулся, ага… Заметив меня, подошел.

— Здоров, ну как, подкрепился?

— И тебе не хворать. В процессе.

— По-прежнему хамишь?

— И в мыслях не имел.

— А мы уже на ты?

— А кто первый начал?

— Да? Не заметил как-то, виноват. Так может на «ты» перейдем?

— Дык вроде свиней вместе не пасли и на брудершафта не пили.

— Та мы это исправить можем — не в смысле свиней, понятно.

— Золотые твои слова! Наливай.

— За мной иди… — Лео захромал в сторону своей кандейки.

— Сергеич, ты вроде не хромал вчера ни разу?

— С коленом у меня проблемы — когда ничего, а когда наступить не могу. Палка есть, с ней нормально хожу, а пройдет колено — перестану таскать ее, забуду где-нибудь, и опять…

— У меня приятель был с похожей историей, так у него складная палка была. Четыре трубки друг в друга вставляются, а между ними резинка натянута. Сложил, к рюкзаку пристегнул и топай, а надо — одним движением раскладывается. Ей и по мордасам ловко дать подчиненным неисполнительным.

Начальнику идея понравилась:

— Ты прям на ходу идеи генерируешь. Может и про связь надумаешь, чтоб минуя бандюков общаться с нормальными людьми?

— Да придумал уже давно…

Он остановился, как на стену налетел.

— Излагай…

— Обожди. Давай сначала уединимся.

— Логично. Пойдем по туннелю пройдемся, там сейчас никого. За пост уйдем, вроде завал осматривать, там и поговорим.

Прошли метров сто. Лео достал из рюкзака мощный фонарь и освещал пути перед собой. С поста нас окликнули, мол «кто там топает». Леонидо ответил уклончиво: «Идите нах! Начальник станции идет…». Сошлись с постовыми, поручкались. Дальше пошли. Потревоженная пыль подземелья металась в луче фонаря… Пройдя еще сотню метров, я начал тихим голосом вещать свои скромные идеи в голову мудрого вождя:

— Ваша проблема в том, что вы зациклились на проблеме. Передача информации мимо ушей подсевших на линию бандитов возможна несколькими путями.

— Например?

— Например здесь целые кучи кабелей, к которым можно подключить телефонную линию, нужно только найти провода с нужным сечением и прочими подходящими характеристиками.

— Тьфу, я думал, ты реально, что-то придумал, а как они на Черемухе и Калуге узнают к каким именно проводам подключать аппараты? Не придумал?

— Я все придумал. Вот у вас на других станциях знакомые есть?

— Ну конечно. Ты же знаешь, и Задов и Мохов…

— У Задова день рождения когда? У детей его, жены…

— Да без понятия я, — развел руками Лео.

— Вот и то-то. Поэтому связь будем держать по радио. Радиостанции же у вас есть?

— Есть, мы связь держали с Черемушками. Добивает если антенну подлинней на поверхность вынести. Да бандюки сканер имеют и уже через полчаса на нашей частоте будут.

— Мы им не дадим полчаса. Каждые тридцать секунд разговора мы будем переходить на другую частоту.

— Тот же вопрос. Как наши друзья об этом узнают, когда и на какую частоту переходить? И при чем тут день рождения жены Задова?

— Я не успел тебе сказать, Леонид Сергеич — на Калуге у меня остался родной брат. Уж он-то дни рождения нашей родни точно знает. И стоит мне сказать ему в телефон «жду связь сегодня во время дня рождения бати на частоте их свадьбы с матушкой», он поймет, что радиообмен будет в 23.10 на частоте 140.4. Так как батя родился 23го октября а свадьба у родителей 14го апреля.

— А он точно догадается?

— А спорим, догадается, — мой парабеллум против твоего АКСу?

— Ну это не равный обмен ни разу… хотя если получится, черт с тобой. Получишь. Еще и патронов подброшу.

Как сказал один умный человек, «из двух спорщиков один дурак, а второй подлец». Я с ним полностью согласен потому, что мы с братом еще в детстве к этому шифру много раз прибегали. Да и с переходом с волны на волну во время страйкбольных игрищ практиковались от души. Прощайся Леонидо со своим «укоротом»! Мне нужнее.

— Только, — продолжал я. — Необходимо продолжать имитацию телефонной активности по обычному каналу, чтоб бандиты ничего не заподозрили. Иначе могут оборвать, к херам, все кабеля, идущие через их станцию. И начинать такой обмен надо когда все подготовительные работы будут закончены.

— Это разумно насчет имитации, заодно и «дезу» им забрасывать будем. А насчет проводов — все готово уже. Через систему РКО запустим. Радиационного контроля и оповещения. Там дублирующие линии подходящие, специалисты смотрели. До завтра вытащим антенну, подготовим с тобой сообщение и вечером попробуем. Ты смотри только, сам-то не болтай об этом, слишком многое на кону. Станция голодает, и скоро будет еще хуже, если не изменим ситуацию.

— Договорились. Автомат не зажми.

— Вот барыга…

…Все у нас получилось. Среди пустого трепа, состоящего из нытья и пустой информации, была произнесена ключевая фраза «ой, тут ваш Максимка брату привет передает. Володьке. Да. Ты запиши потом передай ему, что он «Ждет связи сегодня в…». Ага, и вам не хворать…» — ну и так далее по тексту. Рация была небольшая но сильная и удобная, с цифровым вводом частот. В назначенное время я вышел в эфир:

— «Старый» вызывает «Малого»…

— На приеме….

— Как принимаешь…

— Четко и ясно…

— Все живы из наших?…

— Все… Ты как там?

— Норм… Дорожка вниз…

— Принял…

«Дорожка» — наш с ним сигнал о переходе на запасную частоту, «вниз», означает, что от частоты на которой мы работаем надо отнять сегодняшнее число, а «вверх» — прибавить. И так каждые тридцать-сорок секунд. Давай, милости просим, прослушай. Пока сканер наткнется на сигнал мы уже с частоты ушли.

— Здесь.

— Плохо слышу. Еще дорожка вниз…

— Здесь…

— Услышал. Пиши…

— Есть кому…

— Линия РКО. Роман Костя Олег. Повтори…

— Роман Костя Олег….

— Группа сигнальных кабелей. Первый вспомогательный.

— Принял. Группа сигнальных, первый вспомогательный.

— Дорожка вверх…

— Принял…

— Здесь…

— Слышу тебя. Первый номер Д4.

— Дима четверг…

— Утвердительно… Дорожка вверх…

— Принял вверх…

— Здесь…

— Аналогично…

— Второй номер У7.

— Ульяна семь…

— Красава!…Следующий сеанс завтра когда я родился на текущей частоте. Фиксируй.

— Принял…

— Отбой…

— Кончаю…

Я отключился. Рядом со мной находился только начальник станции. Остальных охранники даже к коридору не подпускали. Отдавая мне автомат и запасные магазины, Лео спросил:

— Признавайся, вы с братом скольких уже таким образом нагрели?

— Не понимаю о чем ты. Мы просто с братом жуть какие талантливые.

— Ага, таланты. Криминальные.

— Наговариваете на нас! Грех это.

— Ладно, идем посмотрим что из подключения вышло.

Едва мы вышли из кабинета и направились к платформе, из комнаты где ранее располагалась полиция, выскочил техник и радостно затрусил к нам.

— Леонид Сергеич, — зашептал он приблизившись. — Есть связь.

Глава 35 Ветер перемен в борьбе за светлое будущее

… Вот как то так и вышло, что я получил должность дежурного телефониста специальной линии связи на станции Ленинский проспект.

Поскольку круг посвященных в существование этой самой связи расширять руководству трех дружественных станций было неразумно и даже опасно, по крайней мере, до окончательного решения вопроса с бандитами Академической, «сеньор Леонидо», не долго думая, поставил вечными дежурными меня (один хрен, дыра в плече!) и того техника, который производил подключение. Работа была необременительная: записывай телефонограммы да сканируй эфир в поисках случайно болтающихся на разного рода волнах уцелевших групп мародеров и прочих сталкеров нашего нелегкого времени. Таковых в эфире, к слову, было немного…

Объяснялось это тем, что использовались в основном переносные рации, имеющие дальность до двух-трех километров. Да и сами такие группы были достаточно малочисленны и выходить на поверхность особенно не рвались. Однако иногда пробивались сильные сигналы достаточно мощных радиостанций, установленных не только на станциях метро, но и в других анклавах выживших. На чудом уцелевших или вновь изготовленных передатчиках не всегда сидели понимающие люди. Но кое-какая информация оказывалась нам полезной и фиксировалась дежурными в специальном журнале. Затем она обмозговывалась, фильтровалась от лишнего и дозированно спускалась руководством простому люду.

Но даже из этих скудных сообщений складывалась картинка, что война идет нешуточная. По обрывочным и неполным сведениям выходило, что основные усилия армий и флотов сосредотачивались в пограничных районах, а по крупным населенным пунктам долбили высокоточным оружием ракетчики и военно-космические группировки. Ядерные и химико-бактериологические боеприпасы были под строжайшим запретом и армиями не применялись. Но многочисленными группами террористов, которые воевали против всех «неверных», использовались… Благо, ресурсы у них были нищенские, применяли те материалы, что под руку попалось, но гадили они как могли. Наглядный пример был над головой (ну и толщей грунта разумеется) в виде радиоактивного заражения местности в результате подрыва «грязной бомбы». Таких очагов заражения — радиационных и химических — было уже несколько по всей Москве и области. И в будущем их число будет только расти…

Вот такие мысли невеселые! Они у меня всегда такие после перевязки. Плечо уже получше, но до полного выздоровления время еще есть — и с таким питанием, я думаю, его пройдет много.

Внезапно ожил зуммер телефона. Снял трубу представился:

— Ленинский проспект. Макс на связи.

— Хамстер. Я на Черемушках. Есть информация.

— Как сам, дружище? Готов фиксировать. Пишу.

— Час назад пост № 14 зафиксировал гул двигателей над разломом Профсоюзной. Затем в пролом был сброшен вымпел, металлический контейнер с прикрепленной красной лентой. Вызвали сапера, тот дистанционно вскрыл контейнер и дал отрицательный ответ. Не бомба. Осмотрели. Внутри КВ радиостанция «Северок» с гарнитурой и блоком шифровки-дешифровки, инструкция и таблица связи.

— Зафиксировал. Нашли быстро?

— Чего там искать, платформа пустая.

— Так там должно было быть все завалено обломками и арматурой всякой. Нет?

— Бандиты давно уж пленных пригнали и почти все к себе в туннель перетаскали. Уж не знаем для каких целей.

— Противодействие с их стороны было?

— Нет, они как гул мотора услышали, сразу в туннель ушли.

— А визуальный контакт был? Ну, с тем, кто контейнер сбросил?

— Наши с Калужской говорят — вертушка, типа «Робинсон». Двадцать вторая. Красная. Сразу на запад ушла.

— Интересно. Ну доложу… И как их не сбили? По автомобилям, бывает долбят, а тут вертолет.

— Загадка.

— Все. Не занимаем линию. До связи.

Я разбудил дрыхнущего в соседней комнате сменщика, техника Борис Семеныча (позывной Сёмыч), и, усадив его «за ключ», отправился искать Леонидо, так сказать «вручную». У него была, конечно станция, но по всем тайным делам мы радио не использовали — во избежание расшифровки! Леонидо уже вовсю рассекал с палкой, изготовленной по моему совету местным токарем. Или в руках с ней, тяжело опираясь (когда нога болела), или с ней же, пристегнутой в сложенном виде к рюкзачку (когда она подлая не болела соответственно). Причем он, хитрован, постоянно ее модернизировал. То клинок присобачит скрытый, чтоб из рукояти вытащить внезапно для супостата, то в резиновый набалдашник магнит вклеит на эпоксидке — чтобы разную железную мелочевку с пола подбирать, не нагибаясь…

Короче, игрушку завел себе.

Новость его оживила несказанно. Он бодро похромал в нашу дежурку и, внимательно изучив запись в журнале, выгнал нас «на погулять». С полчасика. Что мы добросовестно и исполнили. В процессе прогулки мы встретили «Дядюшек Ау» и те взахлеб нам стали вешать, что им под аграрные дела выделили большой участок вспомогательного туннеля, идущего от дублирующей подстанции — одной из тех, которая совсем недавно снабжала все метро киловаттами. Они туда мешками натаскали подходящего грунта из заваленного тоннеля и сейчас заканчивали монтаж системы освещения. А дамы у них, с миру по сосенке, собирали посевной материал.

— Представляешь, — вещали они мне в оба уха. — Мы тут мужика одного нашли, так у него мицелий был.

— А это что за болезнь такая неведомая?

— Темнота! Энта грибница такая, с питательным раствором. Шанпиньены всякие выращивать. Дырок в бревне насверлил, туды ее засыпал и деревянным клинышком закупорил. И все, дальше они сами прут. Причем, свет им вообще не нужен. Им темнота нужна и сырость. А этого здесь хватает.

— И много у него этой субстанции?

— Много. Сумка целая. Он этой хреновиной торговал раньше. Но поскольку мы с нашей идеей первыми выступили, то и этот… Приоритет наш. Начальство его под нашу команду определило. Но ему и так нормально, не один же он будет бревна ворочать.

— Вот видите, как бывает полезна идея, подсказанная вовремя! Вы уже и в начальство выбились, и, я гляжу, оружием обзавелись.

— А как же, начальство озаботилось. Дробовики выдало. Посевы охранять надобно!

— Вот какой я молодец! А вы мне только двадцать патронов дали. Скупердяи.

— Ха! Ну ты еврей!.. Ну заходи, позже еще десяток подкину. Заодно поглядишь на хозяйство наше. Может еще чего посоветуешь…

— Договорились.

Мы наскоро перекусили у пищеблока похлебкой с сухарями и отправились обратно.

Я брел мимо палаток и разнокалиберных времянок, отмечая про себя изменения происходившие повсеместно. Несмотря на крайне скудные возможности, станция обрастала барахлишком. В ход шло все: треснутая фанера и обугленный поликарбонат, алюминиевый профиль и вырванные с мясом плитки мрамора и гранита, старые плинтуса и двери. Насосная система откачки сточных и грунтовых вод была переделана и теперь закачивала грунтовые воды на станцию, где они, воняющие болотом и плесенью, проходили многоступенчатые самодельные фильтры, сотворенные из песка ткани и угля.

На станции горело только дежурное освещение — три пары светильников в начале, середине и конце платформы, но это не создавало неудобств, так как у многих палаток горели разномастные светильники, произведенные из чего попало. Исключение составляли лишь источники открытого огня. Оно и понятно — кругом ткань палаток, матрасы, спальники и мешки с добром. Полыхнет — мама не горюй!

Добрались до своей дежурки и поняли, что ни мне ни Сёмычу покемарить не судьба. В дежурке, кроме Леонида Сергеевича, находилось все руководство станции — от начальника охраны и безопасности, до бригадира электриков. У дверей торчал часовой с новеньким СКС.

— Так, заходите живее, — велел начальник. — Вас ждем. Дверь закройте и садитесь. Слушайте, может чего умного подскажете.

«Так началось историческое совещание, на котором был разработан детальный план по освобождению от врагов подземного народа станции Академическая и воссоединению анклава Беляево — Ленинский проспект в рамках программы захвата Московского ордена Ленина и ордена Трудового красного знамени метрополитена имени В.И. Ленина, осуществленного под руководством отца всех времен и подземных народов, сеньора Леонидо Попагатто. Ура товарищи»! — подумалось мне. Но вслух я, понятно, ничего не сказал. Заседали мы с двадцати двух вечера до четырех утра. И много сказали друг другу толкового! И чуть-чуть нехорошего.

На мой взгляд, все должно было получиться. План был неплохой и всеми одобренный. Более того, были сделаны запросы всем исполнителям задач на участках и получены подтверждения о высокой степени качества выполнения оных. Дело было за определением сроков начала операции, а оно, в свою очередь, зависело от выполнения всех этапов подготовки…

Впрочем, чего-то я уже по кругу пошел в мыслях. Надо поспать…

Глава 36 Операция «Чистый путь»

Подготовка к операции началась в полдень по местному времени. Сперва из головного вагона, стоящего на путях в сторону занятой врагом Академической, удалили обитавших там мамаш с детьми. Сам же вагон, догрузив мешками с землей (которые натаскали из обвала и укрепили вдоль стен вагона), после демонтажа стеклянных окон загнали в тоннель. Отобрав двадцать более-менее боеготовых «штурмовиков» станции и экипировав их по максимальной степени защищенности, мы начали процесс боевого слаживания под конкретную задачу: передвижение, занятие боевых позиций, быстрое облачение в противогазы, прочие премудрости… На это ушло часа два — да и больше времени все равно не было.

Часов около четырех по открытой линии связи со станции Новые Черемушки стала поступать жалостливая информация о начавшихся там проблемах с канализацией. Мол «… не уходят фекалии, все бурлит и пузыриться — и вообще не знаем, что делать нам, сироткам!». Встревающие в связь бандюки громко гоготали, одобряя наличие проблем и выражая матерными шутками свои пакостные пожелания обитателям Черемухи. Затем в систему очистных сооружений, перекрыв клапана в сторону Черемушек (ну и наши соответственно), был подан воздух под высоким давлением. По последующим рассказам очевидцев, сортиры Академички взорвались фонтанами цвета шоколадного фондю… Непривычные к такому обращению, злодеи долго не думали — связь разразилась многоэтажными проклятиями в адрес «черемушкинского мудачья» и страшными клятвами «вот прям щас поставить на ножи».

И знаете, что? Сработало. Оставив на стреме с десяток уркаганов, основная масса, размахивая оружием, кинулась в тоннели к Профсоюзной. Немедленно по сигналу разведки (о ней чуть позже), наш «метроваген» на аккумуляторном ходу, ощетинившись стволами, вошел в тоннель и медленно направился к Академической. Метров за сто до станции высадилась группа из десятка бойцов и потрусила за набирающим скорость вагоном.

Вошли красиво! Сметя жалкий заслон на путях, вагон ворвался на станцию и, включив весь свет и ревун сигнала, затормозил почти в середине платформы: из окон ударили стволы. Понятно, что в такой кутерьме о прицельном огне не было и речи — прицел брали с явным превышением дабы не попасть в кого не надо. Но ошеломительный эффект был налицо… Отстрелявшись, нырнули за мешки с песком и успели-таки до ответных залпов. В это время на станцию вошла группа, следующая «пешем по конному». Злодеи которые и так уже были подавлены самодельными светошумовыми гранатами, оказались меж двух огней и были перебиты практически без наших потерь. Правда, имел место неприятный момент, когда несколько пленных, предчувствуя близкое спасенье, бросились на своих конвойных и угодили под пули. Одного так и не спасли… Дальнейшей нашей задачей было перекрыть оба гермозатвора в тоннели, что мы и исполнили.

Дальше я поведаю со слов товарищей, поскольку сам остался на Академичке и в завершении нашей импровизированной КТО (контртеррористической операции) не участвовал.

Часть бандитов, ушедших в тоннели (их оказалось около пятидесяти), добрались до Профсоюзной, изрядно подустав. Ну не сторонники они ЗОЖ были, понятное дело! Однако при огневом контакте с засадой подозрительно быстро рассредоточились и ввязались в бой. Достаточно грамотно укрываясь за останками поваленных колонн и перемещаясь, они даже начали перебираться к противоположным тоннелям, пока засадная группа отходила в черноту подземелий, удерживая противника огнем. Бой уже входил в затяжную фазу, когда из пролома в кровле (действительного здоровенного) ударил гул двигателя и зашелестел гоняемый вертолетным винтом воздух. Все наши бойцы мгновенно натянули противогазовые маски и попрятались — чисто на всякий случай… В пролом упало округлое нечто, со звоном прокатилось по платформе и взорвалось, распространяя удушливые облака белого дыма. Пренебрегающие в своем большинстве средствами индивидуальной защиты, бандюки, принялись кашлять, выпучив глаза, и хвататься за горло, потеряв интерес ко всему происходящему. А из пролома, сквозь нарастающий звук мотора и винтов, гремел усиленный динамиком голос пилота, который явно словил кураж и питал слабость к драматическим эффектам:

— Ни с места, твари! Трепещите! К вам летит злой Магрибский колдун!..

Эхо, многократно усиливая звук двигателя, металось по станции. Ядовитое облако газов заметалось в воздушных струях винта и в пролом опустился небольшой красный вертолет, встав на перрон. Мы тут не пилоты вовсе, но все сошлись во мнении, что вертолетчик — редкий умелец. И полный отморозок… Пока вязали оставшихся в живых бандитов, пилот обратился к нам через динамик:

— Вы дверь мою распакуйте — она скотчем заклеена на всякий. А япока «рыло» надену… — Он потряс маской противогаза.

Вертолет облепило с дюжину мужиков и «отбурлачило» его в дальний край платформы. После вместе двинулись с загазованной станции. Пусть проветрится! Газовая отрава, кстати, оказалась не шибко страшная — её пилот Дима (Митрич) со своими товарищами произвел, используя за основу хлор и еще кой-чего из уцелевшего хозмага… Упаковали эту дрянь в баллон и подорвали тротиловой шашкой, когда сбросили в дыру — по договоренности с нами, конечно. Насмерть эта дрянь никого не вырубила, но последствия были неприятные.

Вообще, надо признать, с летунами нам повезло: Митрич со своими собратьями по ремеслу прятался в области — в одном бомбоубежище неподалеку от маленького частного аэродрома. Где они, собственно, и работали — ну и выживать стали, естественно, там же, натаскав в закрома всего, что смогли. Вертолетов у них уцелело аж четыре — только потому, что, влекомые участием к судьбе своих железных коней, пилоты на своих руках перетащили машинки в лесок. Наблюдая во время своих вылазок за характером и продолжительностью бомбардировки города, они установили зависимость «движняка» от времени суток и составили приблизительный график обстрела. Оказалось, что в сутках имеются целых три получасовых «окна», когда бомбежки не ведутся вообще, либо падают несколько зарядов там, где бомбить уже нечего. То ли спутник в тень уходит, то ли хитрость какая военная. Но парни решили эти знания использовать как для авиамародерки, так и чтобы попробовать полетать — благо, топлива запасливые хитрованы натащили немало. Во время таких полетов они наловчились прятать машину в разных местах, в основном под мостами и под уцелевшими участками эстокад, пережидая таким образом до следующего окна. Недавно, заметив пролом и соотнеся его с картой, решили попробовать удачу и связаться с людьми в метро. Ну а дальше вы знаете…

На АББ (Академическая бывшая бандитская) тоже было чем заняться: условия жизни тех людей, что попали в бандитские лапы, были скотские. В основном пленных держали в ответвлениях технических тоннелей, забрав выходы решетками. Они сами эти решетки себе и варили. Собирали в основном семейных — и пока глава семейства мародерил наверху, его дети или жена удерживались в заложниках. В группы мародеров бандиты включали своих законспирированных агентов-наседок.

Таким образом, группы искали и таскали полезные предметы, а если возникла неосторожная идея «кинуть» хозяев, виновный отправлялся по доносу наседки прямиком в разделочный цех. А то и вместе с близкими… Каннибализм здесь присутствовал вовсю. Наряду с этим, на «верхних» этажах станции, служебных и подсобных помещениях, облюбованных злодеями, царила роскошь. Золоченые кровати с дорогущими матрасами. Шелковое белье. Меха. В коридоре даже бассейн и сад из сотни цветов и пальм в горшках — с альпийской горкой и водопадом. Вот наверное куда грунт из провала на Профсоюзной делся. А арматуру на решетки пустили. Здесь горели сильные лампы и было жарко — ничего для себя не жалели, буржуины!

Предстояла куча работы по переселению и обустройству спасенных людей. Конечно теперь, когда с бандитами покончено, все будет много проще. Вот только покончено ли?

Что-то шевельнулось в темном углу. Я присел и схватился за автомат:

— Кого там носит? Бросай оружие, ползи на свет.

— Не стреляй, дядь Макс! — Раздалось в ответ. В темноте что-то негромко шмякнулось на пол. Мелкая черная фигурка шагнула на свет. Чумазый, как шахтер, ко мне направлялся Петька-Проказа, только черный. Ну натуральный арап! Одни зубы сверкают…

— Ты как здесь?

— О! Нормально! А кто, по-вашему, разведку обеспечивал? Три часа по вентиляции полз. Всю пыль на себя собрал еще с времен динозавров.

— Не ври, когда динозавры были — метро еще не было.

— Метро не было, а пыль была. Еще эта бандура, таскать упарился.

Мелкий выволок из вентиляции полевой телефон ТАИ 43 с почти размотанной бухтой провода.

— От самых Черемушек пру…

— Ой, опять врать здоров — у него провода метров сто.

— Ну да, — засмеялся Проказа. — Меня из наружной вентиляции спустили. Дядя Валера по поверхности вёл…

— Есть хочешь?

— Я всегда хочу, да и помыться бы. Помните, как я в баке с питьевой водой купался? Вы меня еще выдрать обещали.

— Это и сейчас не поздно.

— Не-е, я теперь герой…

— Ладно, герой, пойдем накормлю. А купаться позже тебя налажу. Видишь, что у нас твориться?

На платформу выводили обессиленных людей, часть сразу заносили в наш побитый пулями «метроваген», чтоб отвезти на Черемушки — у них там ресурсов побольше, чем у нас, да и с медициной получше. Натерпелись бедолаги… Ну ничего, глядишь, и оклемаются.

Глава 37 Перелётные птицы

Опять под ногами в лучах мощных фонарей клубится пыль подземелья, плечи оттягивают лямки рюкзака, а руки сжимают автомат. Опять темнота тоннеля. Но настроение бодрое, так как идем к друзьям. Начальство оценило заслуги и рвение — премировало меня и нескольких моих закадык трехдневным маршем по маршруту Ленинский проспект-Академическая-Профсоюзная — для усиления боевого и торгового единства, налаживания полезных связей и мира во всём мире, ага… Для наилучшего сплочения нам выдали мороженную свиную тушу из запасов доблестно нами же и разгромленных бандитов, а меня включили в состав охраны в порядке поощрения: ожидалась встреча с братом и Хамстером.

Передовой дозор состоял из неразлучного тандема Эльфа и Тёркина, на сей раз вооруженных полуавтоматами «Хатсан» 12-го калибра. Тоже трофеи… Далее шли я с Проказой, за нами на четырехколесной самодельной тележке ехала ледяная свинья и прочие пищевые блага. Тележку, сменяясь, толкали восемь разномастно вооруженных добровольцев. Замыкающим дозором шли Леонидо и зам. начальника охраны станции (убей — не помню как зовут!). На спине у каждого был пришит маленький светодиодный фонарик (мое рацпредложение, кстати), чтобы легче опознаваться в темноте. Вот такой компанией, под скрип свиновозки и негромкое Петькино мурлыканье песенки про лихих фонарщиков из детского фильма про Буратино, мы двигались по маршруту.

— …Шагаем вслед, вслед, вслед, туда где тень, тень, тень… — Бубнил Петька. — Да будет свет, свет, свет, как будто день, день, день!..

— Петька хорош! — Оборвал его я. — На задании же, а не в бане.

— Сэр! Так точно, сэр! — Громким шепотом ответил Проказа и огреб воспитательного леща.

Под ногами изредка попадались гильзы и смятые консервные банки, иногда в лучах фонарей пробегали здоровые крысы. Врачиха Лена то ли напутала, то ли наврала, но дорога явно пошла в гору, а я точно знал, что глубина Академической — восемь метров. А тут такой подъем неслабый… И длинный. Пришлось усилить ряды «толкателей свиньи». По моим ощущениям, Ленинский ниже Академической метров на двадцать, а то и больше. Надо было «мотор» брать… Хотя, может и показалось — вышли в горизонталь, и тут же впереди замаячили отблески света. Мы ненадолго погасили фонари. Точно, свет. Вперед!

Пятно света приближалось и вскоре отчетливо обозначился его источник — мощный прожектор, установленный на треноге. От источника света нас окликнули. Грозно и матерно:

— Кого черти несут? Мля!..

Сеньор Леонидо выступил в авангард и назвался:

— Начальник станции Ленинский проспект, на! Отверни свет! Ослепнем после темноты…

— Подходи медленно.

Прожектор погас, но включились лампы за нашей спиной — и по мере нашего продвижения вспыхивали все новые и новые… Пройдем метров десять — и хоп! — ещё включились. Это неплохо — сами сторожа в темноте, а противник на виду всегда. Толково придумано. И похоже, автоматически работает — на датчики движения заведено.

Наконец, опознали-таки: вон уже видно стоят, «лыбу» давят. Раздалась общая команда «Оружие на предохранитель» и из толпы встречающих выскочил Хамстер. Сграбастав меня за плечи, «друг дней моих суровых» запричитал:

— Ой, на кого похож, мешок костлявый! Эк тебя. Одни глаза остались!

— Да хорош пургой заметать, дай рюкзак сниму.

Начались взаимные «обнимашки», рукопожатия и прочие проявления скупой мужской радости. Женщин среди встречающих не было. Как и детей… Понятное дело — не самая спокойная станция. В начале платформы стоял маленький, словно игрушка, вертолет, а посредине — четыре здоровенные гидравлические платформы-стремянки, на которые опиралась сварная рама из разного металлолома, закрывая провал.

— Это чего вы такое наворотили? — Спросил я.

— Это из депо ремонтной платформой притащили, такие подъемники. — Отвечал Валера. — Они ручные, но с гидравликой. Под крышу их подняли и разной арматурой обварили дыру по периметру. На раму после натянули, что нашли — где «рабицу», где жестянку… Подняли до упора, с поверхности забросали чем полегче: кусками рубероида, фанеры. Грунтом слегка присыпали и сажей от кострищ. Для однородности маскировки, так сказать…

— Да когда ж вы успели? Два дня прошло всего, а спутника нет три раза по полчаса в сутки. Как по вам не долбанули на вспышки сварочные?

— А тут моя идея сработала. Неподалеку автобусное депо было, в сотне метров от пролома. Крыша завалилась, автобусы — в «смятку». Но остался склад покрышек небольшой. Я его и запалил… А как дымом заволокло, народ с трех станций бригады прислал и в шесть газовых аппаратов зафигачили эту бандуру. Теперь присобачим электропривод, синхронизируем подъемники и сделаем откатное устройство. Но это уже можно не бегом… Как закончим, летуны сюда еще три вертолета перегонят и топлива завезут. Будет «Авианосец Профсоюз»!

— Да где тут четыре вертушки поместятся?

— Тоже продумано: пригонят три платформы, поставят в тоннеле, а на них тележки колесные смонтируем, чтоб загружать и выгружать вертушки. Ты представляешь, какая мобильность по переброске срочных грузов будет на другие станции?

— Но надежность конструкции и ее защищенность?.. А ну, как прилетит чего? Всему делу конец! Столько труда псам под хвост…

— Поэтому вертушки и будут «жить» в тоннеле. Вкупе с топливом и запчастями. А шахту и починить можно будет.

— Тогда надо будет и систему водяной дезактивации делать. Вертушки ведь будут сквозь зоны заражения летать наверняка?

— Здравая мысль! Об этом мы, аднак, не подумаль… Ну, хватит торчать тут — бери Петьку и пошли. Там уже столы накрывают.

— А мы вам свинью приперли!

— Ну да?

— Точно!

— Живую?

— Не, мороженную.

С трудом оторвав Петьку от вертолета, мы прошли по мосткам через пути прямо в узенькую двери в стене с остатками белой уложенной ромбом плитки. За ней располагалось просторное помещение внутри которого… Ну даже не знаю. Больше всего это напоминало деревенскую свадьбу: грубо сколоченные столы и лавки, толпа народу, скромная, но обильная (по нынешним временам) закуска и слегка много (на мой взгляд) выпивки. Едва уселись, поднялся Макеев — уже знакомый нам лидер Черемушкинских:

— Так, у всех налито? Кто не успел, исправляйтесь, пока говорю… Я — Петр Владиславович Макеев — глава Администрации станции Новые Черемушки. Итак! Сегодня большой день, а поскольку праздников сейчас немного, будем его праздновать. От души! Но не увлекаться, братья! Всё хорошо в меру. Мы разбили анклав бандитов и тем самым положили начало плодотворному сотрудничеству наших станций! Мы спасли от рабской участи и неминуемой гибели более двухсот человек. Мы завершили начальный этап по обустройству станции Профсоюзная — и сегодня собрались здесь, чтоб не только поднять бокалы, но и в живую увидеть тех людей, с которыми нам предстоит работать бок о бок дальше. Я предлагаю тост: за братство и взаимопомощь!

Народ, намахнув горькой, весело загомонил, а слово уже брал Сеньор Леонидо.

— Я прошу подготовить чарки! На тех же условиях — то есть пока говорю. Меня зовут Полянский Леонид Сергеевич, я представляю Ленинский проспект. (Аплодисменты). Мой коллега Никитин Алексей Витальевич (кивок головы в сторону своего спутника) — начальник охраны нашей станции, по решению глав нашего сообщества назначен временным комендантом станции Академическая. (Аплодисменты). Хотим сообщить вам радостную новость: сегодня установлен контакт со станцией метро Шаболовская. Между прочим, глубина залегания 47 метров… (Продолжительные аплодисменты). Они сердечно поздравляют нас с нашим успехом в борьбе с бандитизмом (о вертолетах мы им пока не сказали), и просят сообщить жителям наших станций, что, спустив в тоннель небольшие экскаваторы, приступили к расчистке завала на перегоне Шаболовская — Ленинский проспект! (Бурные, продолжительные аплодисменты переходящие в овацию).

Мы оценили. Выход к Шаболовской сулил серьезные бонусы: с этой станции начиналось действительно серьезное метро с глубинами 45–50 метров, с переходами на «Кольцо» и другие линии, с выходами в разветвленную систему подземных сооружений и складов. Там начинались древние подземелья Города…

Глава 38 Диалоги о работе

Долго еще продолжался «Большой курултай», много было сказано добрых слов. Но в скором времени стол разбился на отдельные фракции и в разкучковался в формате бесед двух-трех человек. Мы с Валерием решили пройтись. Петька увязался было за нами, но очень быстро усвистал на платформу. Вертолет глядеть…

— Володька тебе кланяется, — начал Хамстер. — И Палтус приветы шлет.

— Володька как?

— Да закопался в стоматологии, как моль в норковой шубе. Именно в норковой, потому, что дохода она приносит — караул. Они и лечат и протезируют уже. Примитивно пока, но за услуги им несут. Они уж склад свой имеют. И все, что зарабатывают, на материалы и инструменты тратят. Уж все на наших станциях знают, что самый лучший хабар — стомотологические ништяки. На них почти все выменять можно. А Володька твой — жучила первостатейный. Вот ты — жук, но по сравнению с ним просто младенец. Его на наших станциях каждый знает. Что выменять-достать — это к нему. Уже целая команда конкретно по его заказам работает! Он со мной и не пошел потому. Занят шибко…

— Да ладно, главное жив-здоров а Бог даст — свидимся. Что насчет Шаболовской думаешь?

— Оно, конечно, польза несомненная. Но я наших восторгов не разделяю.

— Почему так?

— Ну суди сам: станции дальше, по слухам, богатые. Сытые. Затарились — будьте покойны! — по самые гланды. Даже по гайморовы пазухи. Еда там есть, оружие… Топливом богаты. Глубина залегания, опять же. А чего у них в дефиците?

— Халявная рабочая сила.

— Вот! Я думаю, многие к ним потянутся. Особенно семейные с детьми.

— Согласен. Но я думаю при оказии туда сгонять. Не в поисках метафизической халявы, а из спортивного интереса.

— Ну, можно будет, наверное. Даже придется наверняка. Но я бы ППД здесь держал.

— Имеет смысл на Ленинский проспект уйти? Там глубина около восемнадцати метров все же.

— И радиация по поверхности — на вылазки не побегаешь.

— На вылазки можно с других станций выходить. «Жигуль» какой-никакой затащить в тоннель надо.

— На кой? И почему именно «жигуль»?

— Сколько ширина колеи в метро?

— Ну… Померить надо.

— Не надо. Тысяча пятьсот двадцать. А колесная база Жигулей?

— Тысяча четыреста — тысяча шестьсот. Как раз! Резину снял и гоняй взад-назад.

— На дисках, наверное, не выйдет — быстро помнутся да отвалятся…

— А мы их распорками на сварке усилим. Или вообще на ролики переделаем.

— Топливо?

— Ну сколько «жигулю» надо, он же экономичный! Раз в сутки туда-сюда между шестью станциями сгонять.

— Обдумать надо. Если запас топлива удастся создать, можно будет попробовать.

— Это вовсе не обязательно. Такие машинки можно как товар попробовать использовать — на станции глубокого заложения продать. Они туда такие вещи не спустят.

— Экскаваторы же спустили как-то?

— Маленькие — и то всем миром. Наверняка «Бобкеты». А он в сборе весит тонну и, что характерно, разбирается довольно легко. На агрегаты… Вот его по частям и спустили в вентиляцию — и, я тебя уверяю, не столько для нас это было сделано, а скорее ради каких-то нам не известных планов. А уж если через калужское депо натаскать машинок и до ума их довести…

— Глубокая тонировка и низкая посадка? Сигнал «Кукарача»?

— Напротив! Стекла — в пекло! Окна — сеткой забрать. Люк. Пулеметная турель…

— Мигалки, сирена и нож от бульдозера! Ну шучу, шуткую, не зыркай так… Понял. Подумаем.

— Да не ссы — прорвемся! Голова есть, руки-ноги тоже. Придумаем, на какой ресурс подсесть.

В этот момент от вертушки донеслось Петькино не слишком мелодичное пение: шельмец, пользуясь отсутствием пилотов, залез в кабину и, вообразив себя ассом, раскачивался за рычагом и вопил во всю глотку на мотив песни «Ой мороз, мороз…»:

А «дяденька пилот» был уже рядом. Справедливо вознегодовав по поводу неуставного использования любимой «бабочки», он, ревя как истребитель на форсаже, потащил Проказу из кабины. За уши. Мы, вопя, бросились на выручку…

— Сокол! Не тронь дитё!

— Да я сейчас его через жопу надую и лопну!

— Не замай, тебе говорят! Ну поиграл балбес… Ничего ж не сломал. Мы его сами сейчас пинать станем.

— Ну вы даете. А если б сломал? Смотреть за своим щеглом надо.

— Виноваты дядька! Больше не повториться! — Это уже Петька встрял. И тут же получил пилотский подзатыльник. А следом и мой.

— Да что ж это делается, граждане! — Плаксиво завыл Проказа. — То ухи крутят, то вовсе последний мозг вышибают! Я так инвалидом детства раньше времени стану!

— Ты им не станешь. Ты им останешься. Ибо уже… — Ответил я.

— Не. Я отважный! И, можно сказать, героический. — Гордо отбрехался Петька и протянул свою лапку пилоту:

— Будем знакомы — Петька. Позывной — Проказа.

Пилот рассмеялся. Был он невысокий, коренастый и большеротый. Из расстегнутого ворота летного комбинезона мощно перла волосатость. Руки, торчащие из закатанных рукавов, были крепкие и такие же мохнаты, как и грудь.

— Имею честь представиться, — сказал он оскалясь. — Фельдмаршал Квантунских воздушных сил самообороны, барон Муто Нобуёси! Для друзей — Дмитрий Валентинович. Можно Митрич.

— Наш человек. — Отозвался я. Мы с Валерой представились и поручкались. Я заглянул в кабину. Не впечатлило: пара пилотских кресел внутри стеклянного пузыря, перед ними — черный параллелепипед с циферблатами приборов, Т-образная ручка управления и педальки. На вид — убого и дешево. Напомнило флип Коли Герасимова из фильма «Гостья из будущего»: такой же убогий дизайн. Я имею в виду флип, а не фильм. Фильм хороший! Флип плохой. Но убогость машины только добавило уважения к Митричу — на такой табуретке совершать посадку в темноту и неизвестность, едва не задевая семиметровым (я на глаз прикинул) винтом стены провала, да еще, куражась, задирать при этом бандюков… Я только сейчас сообразил насколько это было круто. М-да. Будешь ты для меня отныне «Железный Митрич».

— Фельдмаршал, а Вы меня покатаете? — опять встрял Проказа.

— На козе тебе кататься! Мы не катаемся — мы совершаем боевые вылеты во славу императора и Родины. Мы, поднятые божественным ветром, обрушиваемся на головы врагов своих…

— Банзай. — Заключил я. — Неплохо завернул, эпично так…

— Лучше и не скажешь. — Добавил Хамстер, извлекая из рюкзака плоскую фляжку Johnnie «Walker rad label». — Предлагаю употребить за содружество родов войск.

— Не станем упорствовать.

Отошли подальше от машины, сделали по глотку. Закурили (Хамстер уже разжился трубкой и кисетом.) Вскрыли крохотную баночку паштета, которую я, ничтоже сумняшеся, стырил с общего стола. Ну в самом деле, мы ушли скромно, а остальные пьют-едят еще! Железный Митрич вещал о своей нелегкой судьбе — как закончил летное училище и работал в Чите, а потом и в Москве на авиаперевозках. Потом как его по сокращению погнали из авиаотряда, переучился на вертолет и долго мыкался по стране в поисках лучшей доли. И только стало все налаживаться (он осел в Москве, прибившись к фирме воздушных экскурсий), как грянул Всеобщий Кирдык…

Глотнули еще. Мы коротко рассказали о себе и своих приключениях. Митрич заинтересовался странными военными, которые притащили меня на Ленинский проспект.

— Загадошная история, — сказал он. — Не представляю, зачем кому-то переть раненого под бомбами в такую даль. Загадки сплошные. Но сдаётся мне, эта группа каким-то образом связана с тем странным посланием, которое вы нашли в тоннеле на Калужской. Как их там — А.Р.Г.У.С.? Судя по всему, кто-то взаправду действует в метрополитене и окрестностях, а не только писульками балуется. Вот только какой их интерес?..

— Пока ничего толкового мне в голову не идет. — Признался я.

— Ну, буду пролетать мимо — постараюсь поглядеть повнимательнее. Потому как ежели какие «фейсы»[4] какое-то задание выполняют — одно дело. Они почти наверняка нам не враги… Но если какие диверсанты?

— Ну да! Диверсанты. Сказанул… Да они б меня стрельнули по-тихому — и всего делов.

— Не скажи. Откуда мы знаем их планы и задачи? Может им как-то легализоваться надо было именно на Ленинском, или у них там агент. И они залегендировали с ним связь таким образом. Обставились, короче.

— Пёс их знает. Но, думаю я, начальник Ленинского кое о чём в курсе.

— Но не колется?

— Ясен пень!

— Еще хлебнем? — спросил Валера.

— Вы давайте, а я пас. Завтра вылет в 14–40.

— Далеко ли? Если не секрет конечно…

— Мне ещё два вертолета сюда гнать. Ну, не я сам, конечно — чижики мои. У них опыта меньше, надо их заинстуктировать по самое «не могу».

— А вернетесь когда?

— А вот это секрет. Про то будем знать я да начальство ваше.

— Ну хоть проводить тебя можно прийти?

— Обо что вопрос! И проводить, и встретить. Но — с разрешения руководства. Во избежание всяких инцестов… Шутка!

— А разрешите еще вопрос, товарищ фельдмаршал? — спросил Петька.

— Валяй!

— А вот есть такая песня:

— Ну есть — и что?

— А почему «…летчик курс найдет…», ведь курс находит штурман?

Митрич помолчал, насупившись. Попыхтел сигаретой и, наконец, выдал:

— А сие, милок, тайна великая есть!..

Глава 39 Вертолётный десант

Суета на платформе началась после обеда. У вертолета собралась довольно внушительная по местным меркам толпа. Все были возбуждены и много махали руками: руководили… Правда, после вчерашних возлияний получалось неуверенно. Пилот Митрич вяло отбрыкивался от окружающих, ибо суть митинга сводилась к попытке максимально припахать под свои интересы воздушного водилу и его «Робинсон». Дело в том, что кому-то из Великих, за рюмкой пришла идея дальней разведки. Ну относительно дальней. Вроде «… а чего б товарищу военлету не захватить небольшую группу разведчиков и не добросить их в район МКАД…», дабы они пешим порядком оттуда попытались вернуться в метро по поверхности, по пути разведав все, что можно. И то, что нельзя, тоже. Особенно это!

— Люди добрые, — надрывался Митрич. — Как вы себе это представляете? Я имею в виду, всего два посадочных места в кабине. Два! На пальцах показываю. Или у вас группа будет из одного человека состоять? Он один не дойдет. До МКАД, мне лететь минут 10, не вопрос. Плюс 5 на аккуратные взлет-посадку — и еще 10 останется мне долететь до базы. В обрез, практически. А высадка? А если что пойдет не так?

— А если на шасси сядут и пристегнутся? Хотя бы одного еще?..

— Да вы что, граждане? Ушиблись? Вы представляете, какой крен будет?

— Ну двоих тогда, по одному на каждую лыжу?

— Лыжи у вас… у печки стоят. Или из печки торчат! Если я возьму троих со снаряжением, получится за 300 кг веса, а полезная нагрузка конкретно этой птицы 230.

Начальство забубнило о малой грузоподъемности аппарата и обилии летчиков-перестраховщиков. Мол, «повывелись Чкаловы». Им было явно жаль своих гениальных идей, невоплощенных из-за таких мелочей.

— Дяденьки, а если я полечу внутри и двое взрослых — снаружи? — встрял Петька-Проказа.

— Толку от тебя будет как от кошки, — проворчал Митрич.

— Ага, как в разведку по вентиляции ползать — так был толк!

Михеев с Полянским уставились на нас с Валерой и я понял, что Проказа подписал нас на неожиданное путешествие. Типа взад-назад. Пилот насупившись думал. Недолго.

— Найдите весы поточнее. Подвесные системы и страховочные фалы. Все, что им понадобится, оружие-патроны-паек. Каски обязательно. Все сюда тащите! И быстрее, скоро «окно». Вы-то как, Макс, согласны?

— Куда деваться… Но хотелось бы знать общую задачу и размер вознаграждения.

— Задача простая, — ужом ввернулся в беседу Мохов. — Сбор сведений о полезных ресурсах и возможном противодействии вероятного противника. А также общая обстановка… Особое внимание — состоянию станций метро мимо которых придется идти. Маршрут — на ваше усмотрение. Место высадки — на усмотрение пилота. Экипировка — на ваше усмотрение.

Я вздохнул. «Пойди туда — не знаю куда». Об эвакуации и речи нет. Отрезанные ломти…

Очень знакомо.

— Мне тоже оружие надо, — сказал Петька важно. — Меня дядь Валера учил! Я умею.

— Учил, — пробурчал Хамстер. — Но пока не снайпер.

Притащили амуницию. Мы отобрали себе по каске и отобрали сильно ушатанные (хорошо, не простреленные!) легкие «броники» в черных чехлах с подсумками для автоматных магазинов. Оружие решили оставить свое — я «укорот», Валера «семьдесят четверку». Пистолеты тоже свои. Прибивать к нормальному бою новое оружие времени не было, так что мы просто напихали патронных пачек в рюкзаки. Пайки, воду, одеяла — туда же. Радиостанция нашлась только одна. Бедность!.. Взяли ее, чтоб опознаться для входа на наши станции. Ну и эфир слушать еще. Петька схватил маленький пистолет-пулемет «Кипарис»: вытащил магазин, дернул затвор, заглянув в окно выбрасывателя, щелкнул спуском. Поставил на предохранитель. Ну… допустим.

— Снимешь без команды с предохранителя — отберу! — Пообещал я. Проказа надулся и незаметно (как он думал) показал мне язык.

Залезли в подвесные, разобрали вещи и со всем барахлом — и на весы. Я — 92 кг, Хамстер — 90. Проказа — едва-едва 40. Митрич почесал тыковку и объявил готовность. Пристегнулись здоровенными карабинами к стойкам шасси. Посидели привыкая. Неудобно. Жестко. Потренировались расстегиваться-пристегиваться. Отстегнулись-слезли. Время!

Загудел привод подъемника и конструкция, закрывающая провал, поползла вниз, а потом почти сразу, едва открылся зев провала, — в сторону. Включили весь имеющийся на станции свет. Вертушку на руках подтащили к месту старта. Митрич с Проказой полезли в кабину. Мы с Валерой заняли свои места и пристегнулись. Из внешнего динамика, явно самодельного, донеслось:

— Так, «багажное отделение»! Сидим смирно, не елозим и даже не шевелимся. Особенно когда взлетать буду. Малейший перекос — заденем края ямы. Не ссать! Не в таких условиях взлетали. Страшно будет — зажмурьтесь, но не шевелитесь. Все запускаюсь. Все на хер убежали-спрятались!!!

…Больше всего запуск двигателя по звуку напомнил маленький трактор. Потарахтев двадцать секунд, начал движение и медленно повернулся хвостовой винт — над головой поплыло коромысло основного винта, быстро переходя в сплошное мелькание. Мотор гудел, неуловимо меняя тональность и всё быстрее раскручивая лопасти винтов, а потом вдруг потянул машину вверх — и меня вместе с ней! Поток воздуха ударил неожиданно сильно со всех сторон, и я намертво вцепился в стойку этих самых полосковых шасси, на которых сидел. Звук мотора метался над платформой, усиленный эхом — сощурившись, я едва мог следить за видимой мне частью винта, рубившей воздух в паре метров от стенок провала. На удивление ровно машина набрала высоту и вырвалась во внешний мир.

— Порядок. Но к моему возвращению, чтоб всю торчащую арматуру порезали-и-и-и!..

Я увидел, как в яме под нами погас весь свети крышка шахты поползла на место.

Заложив плавный вираж, Митрич повел аппарат параллельно бывшей Профсоюзной улице. Картина открывалась удручающая: редкие уцелевшие здания чернели выбитыми окнами и гигантскими пробоинами, улицы были завалены обломками и остовами сгоревших машин. Но до чего быстро летим! Страх постепенно уступал место восторгу. Я в свое время гонял на мотоциклах — так это детский сад, доложу я Вам. Вырасту большой — куплю себе такую штуку! А негодник военлет через динамик воткнул нам в уши Iron Maiden, «Aces High». Громко, даже сквозь звук мотора слышно. Вот же любитель киношных штампов! Ну полный отрыв башни. Под Дейва Мюрея и Адриана Смита машина заложила правый крен уходила от дыма горящего Битцевского лесопарка. Жалко. Тушить некому… Сгорит — где партизанить будем?

Машина пошла на снижение едва впереди обозначилась развязка Киевской трассы и МКАД. Здесь лесопарк не горел. Выбрав площадку наш пилот снизился.

— Ноги подобрали, а то раздавит. Я снижаюсь до метра — двух. По команде отстегивайтесь и спрыгивайте. Постарайтесь одновременно.

Мы исполнили требуемое и, улучив момент, сиганули. Ну и ничего так, как со шкафа прыгнул. Вертушка, освободившись почти от двухсот кило подпрыгнула, но была возвращена обратно умелой пилотской рукой. Отбежав на некоторое расстояние мы наблюдали как из опустившегося вертолета, выпрыгнул и пригибаясь побежал к нам Петька. Не задержавшись ни на секунду машина плавно пошла вверх.

— Бывайте, пехота! Удачи! — донеслось с неба.

И мы бросились под защиту деревьев.

Глава 40 ДРГ в лесах Подмосковья

Мы углубились в парк и, укрывшись в начинающем желтеть кустарнике, расположились на привал. Вроде август, а погода уж осенняя. Сыро и откровенно холодно. Хорошо, утеплились все! Я достал карту и искал «место», сверяясь с замеченными с воздуха ориентирами. Вот даже такой мелочи как компас у нас нет. Ну да и ладно. Север у карты вверху, юг, соответственно, внизу. Летели мы так (карандаш провел линию), а развязка МКАД вон там. От меня, соответственно, на юго-западе. Значит, мы между Теплостанским проездом и Академика Варги (кружок на карте возле озерка). Вообще-то здесь ничего примечательного нет, но это мы вручную поглядим, бо дюже сие мне интересно… Будем двигаться вот сюда (снова линия) на запад, лесом, затем (линия вниз) — на север. И должны выйти к Теплому стану. К метро значит. Пока как-то так…

— Гляди, — я протянул карту Валере. — Как тебе?

— Нормально, — Хамстер посмотрел на часы. — Сейчас 15–20, спутники появятся. Ждем следующего окна или идем?

— Надо посмотреть вокруг, могут быть лючки канализации. Найдем — останемся здесь. Нет — пойдем.

— На случай бомбежки?

— Ну да, чтоб было куда сигануть. И большие привалы делаем в местах, где можно укрыться.

— А разве в парке есть канализация?

— Поверь мне, есть. Много раз натыкался.

Петька шуршал по кустам и болтал сам с собой. И с нами.

— Летать — круто. Летать — не под землей ползать. Воздух. Травка. Шикарно! А грибов нет… Блин горелый, дядь Макс, а что можно набрать на еду?

— Иди сюда. Видишь, пруд?

— Ну? Рыбы наловим?

— Нет на это времени. И рыбы там нет, одни мальки тухлые. Но если осторожно пойти краем леса, не высовываясь на открытое пространство… Погляди, нет ли там по берегу таких коричневых палок? Мохнатые должны быть, из травы торчать.

— Камыш?

— На самом деле не камыш, а рогоз. Но вы, неучи, его камышом называете.

— И чего?

— У него корни съедобные если запечь. Только не высовывайся и не лезь сам. Только посмотри. И сразу назад. И со стволом аккуратнее. Шкуру спущу!

Малой уполз. Валера приподнявшись на локте, посмотрел ему в след.

— Доиграется когда-нибудь эта шельма. А мы вместе с ним.

— Ладно, вспомни как сам рос.

— Тогда бомбы не падали.

— Мы сами как бомбы были.

От озерка жахнул выстрел. Мы подорвались и, пригибаясь, помчались на звук. Отправили ребенка-на посмотреть. Неужели нарвался на кого? Скрываясь за стволами деревьев и прикрывая друг друга, мы приблизились к кромке леса.

— Убью непослушную скотинку! — Сказал я.

— Буду участвовать. — лаконично добавил Хамстер.

Из воды озерка вылезал на берег голый Петька. В одной руке он держал «Кипарис», в другой — добытую утку. Подхватив гаденыша, добычу и «Кипарис», мы пулей метнулись обратно под деревья.

— Ты — зараза! Ты дашь мне покоя? — Шипел Валера, накручивая паршивцу ухо.

— Быстро одеялами накрылись все, — скомандовал я. — Сейчас спутник выйдет.

Бросив взгляд на часы, Хамстер дал подзатыльник Проказе и, мигом развернув одеяло, накрыл себя и мелкого. Я тоже завернулся с головой и затих у поваленной берёзы.

Словно удары кувалд сотрясли почву. Уши заложило от жуткого грохота. Адское молотилово доносилось с разных сторон. Сквозь узкую щель я разглядел на фоне неба цепочку маленьких, но ярких огней, с шелестом разорвавших воздух и ударивших неподалеку. Взметнулись серые столбы земли и дыма. Горячий ветер, пахнущий гарью, пронесся над нами и поволок по земле. Путаясь в лямках рюкзака, автоматном ремне и одеяле, я покатился и больно ударился о какую-то плоскую железяку. Натягивая одеяло как последнюю защиту от инфракрасного ока орбитальных ган… пид… нехороших наблюдателей, осознал, что вижу перед собой вожделенный блин чугунины колодезной крышки. Обдирая ногти и кровяня пальцы, я отвалил кругляш в сторону, и, уже свалившись в спасительный мрак подземелья, заорал во всю мощь:

— Хамстер! Сюда быстрей!

— Лови! — донеслось сверху, и на меня обрушился (как шею не свернул?) мокрый и дрожащий Петька. Едва я прянул в сторону, с воплями в люк спрыгнул и Валера. Он даже люк за собой умудрился задвинуть! Правда, палец прищемил.

Если здесь и были крысы — сдохли от разрыва сердца в радиусе километра, так матерился мой напарник. В основном, часто упомяная Петра…

Не стану цитировать, скажу только, что досталось, откровенно говоря, вообще всем — и изобретателям оружейных систем, и Петьке, и его предкам, и утке с ее предками, и еще многим и многим из тех, кто был косвенно причастен к данной ситуации.

Я же, едва свалившись в сырую темноту подземелья, ощутил полное спокойствие. Какое-то равнодушие на меня навалилось. Синдром тоннеля, мля! Типа «хрен вам по всей морде». Нас не догонят! Провалились мы, кстати, не в канализацию, а в какой-то технический тоннельчик. По стенам змеясь уходили в темноту не то телефонные, не то электрические провода. Завернутый в два одеяла Петька стучал зубами и, опасливо поглядывая на бушующего Валеру, мял в руках тушку убиенной им утки.

— Ну хватит, — сказал я. — Давай поразмыслим, что дальше делать будем. Совсем ребенка зашугал! А ты, Исчадие, рассказывай что-как.

— Дядь Макс, чесслово! Я только к бережку подошел, а эта сука (он тряхнул уткой) прямо ко мне плывет. Я машинально! Я подумать не успел даже. Бах! Само собой получилось. Блин! Там на берегу все мои вещи остались! Что, мне в разведку дальше голым идти? Я ж так обрадовался, что попал, одежду скинул и в воду за ней.

— Ладно, потом пойдем поищем, когда «окно» будет. Поступать надо обдуманно. Всегда.

— А если времени нет думать?

— Тогда приучайся думать заранее. Ты на задании! Будь готов ко всему. Как казаки говорили? Сел на конь, ставь голову на кон!

Утихший Хамстер тем временем достал из-под полы своей кожаной косухи здоровенный, остро наточенный нож. Фильм «Крокодил Данди» смотрели? «…Разве ж это нож? Вот это нож!…» Во! Ну любил Валерий здоровенные ножи…

Зажав сей грозный предмет в правой руке, левой, он схватил Проказу за край одеяла и подтащил к себе. Петька пришел к выводу, что его прям сейчас начнут кастрировать, как кота помойного, и заверещал так, что радиус поражения слабых на сердце крыс увеличился вдвое.

— Тихо ты! Стой спокойно, не ори! — Хамстер прорезал в середине одеяла дыру и надел его на голову Проказе как пончо. Перетянув отхваченной от одеяла лентой пончо в поясе, он обрезал его (пончо, не Петьку) снизу, укоротив по размеру, и обрезками замотал Петькины ноги наподобие портянок. Петька снес процедуру не шелохнувшись, но расширенных глаз от блестящего клинка не отводил. И правильно. Я в это время сел потрошить и ощипывать утку. Не выбрасывать же? Вот, каким-то чудом уцелела скотинка в этом хаосе, — а ненадолго. Вылезти за полноценными дровами не могло быть и речи — так, высунулся на секунду, ухватил какой-то сук, и назад.

..Утка готовится долго, если по-нормальному. Но горячее сырым не бывает! Нарезал на куски потоньше, отбил рукояткой ножа, у Валеты шомпол одолжил, нанизать кусочки. Развел небольшой костер из добытого сучка и самодельного сухого горючего. Мы это горючие приспособились на станции делать из плавленого парафина, ваты, бумаги и опилок. Так себе, но горит. Подкоптили утю, сжевали меланхолично. Решили обследовать тоннельчик. Я сверился с картой и собственными ощущениями, а потом решил двигаться в наиболее близком к нашему первоначальному маршруту направлении. Включив фонари и разобрав пожитки, мы двинулись в выбранном мной направлении.

Петьку отправили вперед ввиду его малого роста и опасения пасть жертвами неуемной страсти к открытию огня. Хорошо, что каски сохранились у всех троих и нам не пришлось царапать макушками низкий потолок. Было сыро, кое-где, просачиваясь, капала вода. Ну и темно, понятное дело! Примерно через двадцать минут неспешного движения мы оказались в большом колодце, диаметром метра три. Ответвление тоннеля уходило левее, на правой стене висел металлический ящик, а вверх уходили ржавые скобы лестницы. Я начал подниматься наверх, а Валера занял позицию у продолжения тоннеля, уставив в темноту луч фонарика. Приподняв крышку люка, я огляделся. Прямо передо мной посреди деревьев торчало желтое одноэтажное здание, типа казармы. Правее, метрах в трехстах, находилось что-то наполовину разрушенное, вроде недостроенной котельной. Пейзаж незаконченной стройки. Больше ничего видно не было — так, недострой, который не достроится. Никогда.

Снизу раздался Петькин шёпот:

— Дядьки! Сюда! Тут тетки какие-то!

— Тебя, Шпрот, контузило? — раздался полный недоверия голос Валеры.

Я быстро спустился. Петька-Проказа приоткрыл дверцу ящика и заглядывал в щелку. Я прислушался. Действительно, женские голоса. Громко разговаривают, но слов не разобрать. Смеются.

На этот раз первым полез я. За дверцей обычного вделанного в бетонную стену шкафчика оказался лаз, диаметром около метра и длинной около двух. Заканчивался он таким же вмурованным в стену ящиком, только вид изнутри. Валера изготовился, ухватив меня за ноги, чтобы в случае чего затащить обратно. Максимально тихо я отжал язычок замка и выключил фонарь. Когда глаза привыкли к темноте, я приоткрыл дверцу и узрел следующую картину: в просторном подвальном помещении было оборудовано что-то вроде кухни-столовой. За небольшим столом заканчивали обед четыре крепких пожилых дамы, как на подбор, полные, грудастые и задастые, в разномастной гражданской одежде и подобии белых халатов. У плиты вяло суетилась дама помоложе. Ну прям как в столовую пионерского лагеря попал, ну или детского садика… Признаки опасности не обнаруживались. Наоборот, от этой почти домашней картины веяло спокойствием и умиротворением. Та, что помоложе, обернулась от плиты и, вытирая руки о передник, спросила товарок с улыбкой:

— Ну как, покушалось?

— Ой хорошо, Ленусь, — отозвалась мадам сидевшая ко мне спиной (ну и необъятной задницей заодно). — Щас мужика бы!

Я проявил чудеса смекалки и неадекватности — распахнул дверцу и громко спросил: «Кто мужиков заказывал?»

Раздался визг! Поднялся грандиозный шухер! Баба, сидевшая спиной, грохнулась с табурета и усилила вопли. Остальные повскакали с мест и схватили кто совок, кто метелку. Я осветил свое лицо фонарем и пригласил их молчать:

— Милые дамы! Ша! Будьте любезны. Никто не собирается причинить вам никакой бяки. Напротив, можем оказать посильную мужскую помощь. И даже защитить от супостата. Разрешите я весь вылезу?

— Звал кто тебя, спасать? — пробурчала упавшая тетка поднимаясь.

— Нас, мадам, звать не надо. Мы сами подвиги находим.

— Ну залазь, — сказала тетка похожая на Фрекен Бок. — Откуда ты, чертяка, взялся?

— Дамы, сейчас все расскажу, — проговорил я, неловко выбираясь из шкафа. — Только ребят своих позову.

— Еще чего. Один залазий, остальных нам не надо. Сперва отвечай, кто ты и откуда. Лена, позови Матвея!

Та, что помоложе, метнулась в коридор и скоро вернулась с сильно пожилым, интеллигентного вида, мужчиной. Был он невысокого роста, плешив и с двустволкой, которую, впрочем, держал неуверенно. А завидев в моих руках автомат, и вовсе опустил. Поняв, что серьезного сопротивления не встречу, я не стал выпендриваться и вкратце рассказал историю наших похождений. Узнав, что с нами присутствует совсем мелкий пацаненок, тетки потребовали его представить. По моему зову наше сокровище вылезло из люка. И, доложу вам, это было зрелище! Я и сам после бомбежки и ползанья по грязи выглядел как бомж, но Проказа в его наряде из одеяла-пончо, да с обмотками на тощих ногах, да с «Кипарисом» в чумазых ручонках, выглядел как плакат. Плакат, призывающий лишать всех на свете родительских прав. К тому же он такими голодными глазами посмотрел на остатки застолья, что бабищи запричитав, потащили его одновременно кормить и умывать. Я едва его ствол забрать успел.

…Петька сидел за столом и уплетал аппетитное варево, а вокруг суетились бабье войско, оттирая мокрыми губками его мордаху и конечности. Материнские инстинкты распространились и на нас: на столе появились рыбные консервы, вареные макароны и даже бутылка коньяку. Мы не стали отказываться. На халяву и хлорка — творог! А тут не хлорка. Тут прям деликатесы. Откуда интересно, и что за место?

— Милые женщины, — я попытался прервать поток воркования и сюсюканья. — Стесняюсь спросить, а куда ж нас занесло и где мы находимся?

Но поток чадолюбия остановить не удалось. Зато ко мне подсел дед Матвей. С ружьем.

— Готов поговорить с вами, молодые люди.

— А пригубить? — Спросил Валера.

— Не откажусь. Это наши красавицы от полноты чувств. У них обычно не допросишься.

— Что так?

— Берегут, на случай внезапного бартера.

— А, что, отец, много у вас этого добра? — Я кивнул на стол.

— Да хватает. Только воды нет совсем. Последнюю допиваем, — он кивнул на галерею 19-литровых бутылок.

— Что так?

— Ну это склад N-ской части. Сама она в области, недалеко от Подольска. Несколько лет назад начали строить здесь учебную базу, чтоб КМБ творить с молодняком всякое… Но успели построить только пару казарм, КПП и склады. Потом деньги не то перестали выделять, не то разворовали. Склады запустили в эксплуатацию, а остальное достраивать не стали.

— А скажите Матвей… как по батюшке?

— Борисович. А Вас?

Мы представились.

— А скажите, Матвей Борисович, оружия на ваши склады не завезли? А то в наших краях сильная его нехватка.

— Нет ребятки, оружия здесь нету.

— Жаль. — Мы слегка приуныли.

— А вот патроны в пятую секцию завезли.

— О как! — мы приободрились.

— Как месяц назад эта свистопляска началась, всех, кто был на поверхности, разом накрыло. И караульную смену тоже. Уцелели те, кто был под землей. Кладовщицы да уборщицы — и я вместе с ними.

— А Вы кем были здесь?

— А я, можно сказать, здесь случайно. Я программистом всю жизнь работал. Сейчас уже на пенсии конечно… Но подрабатывал. Наша фирма заключила контракт с военными на поставку и подключение компов в учебных классах. Но пока их не построили, завозили все на склады, а я за этим добром присматривал.

— Ясно. А патронами у вас можно разжиться?

— Это надо сообща решать. Наверное дадим. Немного. Ну или сменяем.

Тут вмешалась Фрекен Бок с пламенной речью, мол «ты чего Матвей наше добро раздаешь? Самый умный да щедрый?»

— Я говорил, сообща решать надо, — захихикал дед.

— И решать нечего. У них нет ничего. Вон, мальчишку в одеяло завернули.

— А если мы вам с водой поможем?

— Это как? Скважину пробуришь?

— Не важно. Подкинете патронов?

— Если много воды будет, то дадим.

— Матвей Борисович, не сочтите за труд взять ведерко и прогуляться с нами.

— Готов. Лена дай ведерко.

— Нате.

Я подвел Борисыча к шкафу откуда мы вылезли.

— Залезете?

— Попробую… — Подставив табурет, дедок полез в подземелье.

— Надо же, а я и не знал, что здесь такой проход. Ну ладно я здесь недолго, но женщины должны были знать?

— Может и знали. Но они сюда ни в жизнь не влезут. Так что вы единственный, кто может по воду ходить. Мы прошли по подземелью и вышли к нашему костру. Я сверился с часами и схемой «окна» спутников, попутно объяснив деду Матвею свои действия. Дождавшись нужного часа, откинул крышку и вылез к озеру. Дед с удовольствием вдыхал сырой воздух леса. Озеро на него тоже подействовало благоприятно. Зачерпнув в ведро воды он обернулся ко мне.

— Но позвольте, ее же пить нельзя.

— Отфильтруете, прокипятите, и будет можно. Фильтр мы вам сделать поможем.

Дед засмеялся.

— Ну хитрецы. Полезу! Подайте мне ведро.

Мы спустились в тоннель и продолжили наш разговор на ходу.

— Вода, может и не чистейшая но мыться ей точно можно. А еще нужно поискать родники вокруг. Схему безопасного времени выхода я вам тоже оставлю.

— А мы и не знали, что есть «окна». Думаю, дадим вам патронов. Немного. Вам много не унести. Хотя… Максимушка, а когда следующее окно?

— Вот глядите схему, через четыре с половиной часа. А что?

Матвей Борисович осматривал шкаф-проход.

— Вот ведь. Наверное хотели через него кабели тянуть да не успели…. Да-а. А вот через четыре с половиной часа вылезайте через этот люк. Там будет желтый такой домик. Казарма. Подойдите и загляните в окошки. Ей богу я с вами пойду даже. Хочу на ваше удивленное лицо посмотреть.

— Может намекнете?

— Ни-ни. Не хочу себе настроение портить! — Сказал гадкий старикашка, открывая лючок. — Ленка! Прими ведерко. Да. Вот месяц живем а про эту шахту не знаем. Ну, ладно будем знать.

Соорудив фильтр из больших фляг, песка и тряпок, я было собрался засыпать угля из печки, но Матвей остановил меня.

— Зачем, чудак-человек. Он будет бурую воду сутки гнать. У нас на аптечном складе активированный уголь есть. Он гораздо лучше.

— А какие еще медикаменты есть?

— А какие нужны военным, — снова засмеялся дед. — Пенициллин да уголь активированный. Ну аспирин с анальгином. Но зато много.

Отфильтрованная вода оказалась прозрачной и приятной на вкус. Бабы одобрили. Валерочка, пока я ходил по воду, уже начал подбивать клинья к стряпухе Леночке. А Петька, нажравшись до пуза, примерял костюмчик, перешитый из новенького камуфляжа. У них тут еще и обмундирование есть! Эльдорадо, блин!

С ботинками для Петьки обещал помочь дед Матвей. Снял мерку с ноги мальчишки и прихватив первые попавшие берцы, повел нас в свои апартаменты. Открыв могучую дверь, мы попали на склад. Прямо на ящиках с оборудованием стояло несколько ноутбуков и разные непонятные приборы. Матвей Борисович прошел в дальний угол извлек оттуда сапожную лапу и моток крепкой дратвы. Умело орудуя острейшим сапожным ножом, многофункциональный дед разобрал обувь на составляющие и приступил к строительству маломерной уставной обуви. Во дает! Респект и увага…

Работая, дед не умолкал ни на минуту:

— Я работал на разные организации, пока не оказался на пенсии, учился много где. И родилась у меня идея! Делал я приложение для смартфонов, для слабовидящих людей. На самом деле все просто: простой интерфейс включения и далее голосовое управление. Ну, что б понятнее было — как Алиса, колонка интерактивная. Слепой включает телефон, она спрашивает — что сделать. Он говорит, мол, расскажи, что вокруг. Она ему рассказывает, активируя распознаватель камеры, карты и прочую лабуду:

— Здравствуйте, вы находитесь на улице Строителей. Дом 25, квартира 12. На улице солнечно. Пара подростков пялятся на вас и корчат рожи. Повернитесь на десять градусов влево и скажите «Идите на хер, скоты прыщавые». Осторожно, идет поливальная машина. Сделайте два шага назад… Ну и так далее. Я утрирую конечно.

— Ну, что ж. Идея благородная.

— Во. И денег могла принести. Поэтому я здесь и по выходным зависал. Собрал себе систему и работал. Правда когда началось… ну в общем сгорело все, эту систему (он кивнул на компьютеры) я уже позже собрал. А еще здесь интернета не было отродясь и вся информация у меня на «хардах» была. Я все, что может пригодится, здесь хранил. Ну и плюс фильмы-книги. Справочники разные. Один (подключенный) сгорел. Остальные целы.

Дед достал объёмистый чемодан набитый накопителями информации. Клад, а не дед. Уникум! В метро его надо. К нам. Кстати о метро:

— Вы не знаете, в метро отсюда можно попасть? Нам домой добираться надо.

— Не знаю. Мы на поверхность не выходили. Может и можно…

Так за болтовней пролетело почти четыре часа. Матвей закончил работу и поставил на ящик миниатюрные берцы.

— Пойдемте. Обрадуем малыша.

Наше чадо, обласканное тетками и обряженное в свежепошитый камуфляжик, увидев обновку, радостно вскочило на ноги. Обувшись, он схватил «кипарис» и напялил каску. Ну Рэмбо! Только мелкий.

— «Спасибо» сказать не забудь, — проворчал Валера.

— Спасибо дед Матвей, — Проказа обнял старика. — Век не забуду!

— Да не за что, малыш, — Борисыч потрепал Петьку по волосам, грустно улыбнувшись каким-то своим думкам. Потом повернулся к нам.

— Ребятки, не пора нам?

— В самый раз будет.

Мы вылезли в шкаф и протиснулись в подземелье. Еще раз сверившись с часами и схемой, поднялись на поверхность. Вылезли наружу. Огляделись. Тихо. Броском метнулись к казарме, дед трусил следом. Я заглянул в окно: обычная одноэтажная казарма. На роту. Окна дверь, тумбочка, кровати. Обычная — с небольшим исключением. Посреди помещения стоял здоровенный тентованный «Урал»…

Челюсть у меня упала. Дед довольно рассмеялся.

— Это отцы-командиры шахер-махер сделали, от какой-то комиссии спрятали. Он списанный, но вообще не бегал. Строители стену разломали и опять кирпичом заложили. Если вам годится — ломайте стену и выкатывайте! Доберетесь до вашего Метро…

Глава 41/42 Проказа-диверсант

Время поджимало. Близился рассвет, а вместе с ним и время «свободного неба». Мы уже успели переругаться по кругу со всеми кладовщицами, выбивая себе максимум того, что могли забрать и загрузить в обратный путь. Мы хотели взять побольше, кладовщиков душило земноводное. Ко времени следующего «свободного получаса» мы еле успели сформировать и упаковать с десяток ящиков патронов и медикаментов. Оставалось дождаться нужного момента, загрузить грузовик и за остаток времени добраться до своих. Задача была непростая, но вполне выполнимая. Ну, по крайней мере, таковой казалась. Но наш небесный бич, карманный демон и малолетний корректор планов в лице Петьки опять спутал нам все карты.

Мы с Валерой принялись таскать ящики в кузов, а едва стрелки часов заняли на циферблате время, соответствующее уходу спутников с горизонта, навалились на работу со всеми силами, на которые были способны. А вы пробовали таскать ящики с боеприпасами? Они чудовищно тяжелые и неудобные. Но мы бились за каждый патрон, за каждую таблетку и каждую секунду времени. Все легло на наши плечи, потому, что кроме нас из мужиков в наличии были только Матвей Борисович и Петька. Первого нельзя было припахать в виду хрупкости пожилого организма, второго — по малолетству. Их попросили обеспечить контроль периметра. Дед честно потрюхал к КПП, а Проказа налево, к кустам. С погрузкой мы возились минут десять — двенадцать, и за это время наш звереныш успел многое…

Отбежав в указанный сектор и заняв позицию для наблюдения, Петька залег за бетонным блоком и зорко пас пространство перед собой. Новенький камуфляж и берцы делали его в собственных глазах помесью Робокопа и Терминатора. Его внимание привлекло тихое, еле слышное жужжание неподалеку. Вытянув шею, он увидел, как соседний холмик приподнялся на суставчатых ногах-опорах и потащил внутрь себя пучок тонких тросиков. За тросиками выполз парашют. Выполз и скрылся под брюхом у «холмика»! После чего вся конструкция поджала свои хромированные лапки и опустилась в положение «лежать».

Петька смекнул, что видит перед собой какое-то «чудо враждебной техники», и подполз к нему, на разведку, ага… «Шпионская хрень» какое-то время тихо гудела и пощелкивала, затем в задрапированном искусственными травинками устройстве открылись створки верхнего люка и из него поднялась направляющая с пучком антенн. Не долго думая, наш недолизанный сын полка вытащил втихаря дареный Борисычем мультитул и откусил все антенны. «Шпионская хрень», явно не привыкшая к такому обращению, встревоженно захрюкала, на направляющую вылезла полуметровая ракета. Петька откинул приклад «Кипариса» и, действуя им как фомкой, поднатужившись отодрал ракету с направляющих и сбросил на землю.

«Хрень» взвыла сервомоторчиком — на направляющую полезна новая ракета. Петька гадко хихикая, поддел прикладом и ее. Полезла следующая. Не переставая бороться с ракетной Гидрой, Петька завопил:

— Дядьки, бегите сюда!

— Что у тебя? — пригибаясь, мы подлетели и замерли, глядя на Проказу, который сбрасывал с направляющей уже десятую ракету.

В этот момент в утробе устройства взревел ревун сирены. Я успел в прыжке сбить Петьку с ног и накрыть собой. Мы откатились на пару метров, и по моим подошвам и спине ударила горячая волна взрыва. По правой ляжке ударило, будто палкой.

Когда затихло и с неба перестали сыпаться осколки, я поднялся и осмотрел себя и Петьку. Тот был цел, только очень бледен. «Холмик» был вывернут на изнанку. Хорошо еще, что ракеты не сдетонировали. Сваливаясь с направляющей, они скатывались в небольшую канаву, и взрывная волна их не задела. С ногой было хуже: осколок, пробив ее насквозь, не задел ни кость, ни крупных сосудов, но двигалась она плохо. Блин! Вторая дырка в организме! Хамстер, отряхиваясь, поднялся из-за бетонного блока.

— Наложить жгут? — спросил он меня.

— Сам справлюсь, — ответил я сквозь зубы. — Машину выгоняй, сам сумеешь?

— Попробую прям сквозь кладку выехать. Я смотрел, там в четверть кирпича и еле держится. Несерьезная.

— Давай тогда не тяни.

Валерка убежал к казарме, и через минуту, взревев двигателем, «Урал» пробил стенку и вырвался на оперативный простор.

— Лезь в кузов, — крикнул я Петьке. — Лежи там как мышь. Будет стрельба — голову не поднимай. Твое дело за ящиками прятаться.

Доковылял до кабины, забрался на сидение. Валера тупо глядел в пол.

— Ты чего, с движком что-то не так?

— Я только сейчас понял, что пилот вертолета мог сесть посредине кабины, а мы на шасси. И этого охломона сейчас вообще бы рядом не было. Он был бы сейчас далеко и максимально для нас безопасно.

В заднее стекло забарабанил Петькин кулачек. Помяни нечистого — появится!

— Уселся там?

— Ага.

Петькина невозмутимость начинала бесить…

— Держись и не высовывайся. Трогаемся.

Армейский грузовик, вцепившись в грунт всеми шестью колесами и беспощадно ломая кусты, двинулся в сторону взошедшего Солнца.

…В метро было решено войти через пути «депо Калужское». Хамстер говорил, что знает дорогу, по которой можно прямо на пути попасть. А там, если успеем машину укрыть, можно будет и по радиостанции подмогу вызвать. «Урал» пер напролом, ему были нипочем развязки и перекрестки. Валера просто бросал машину туда, куда хотел, и она, разбрызгивая комья грязи и поднимая фонтаны земли, резво перла к цели. Мы внимательно вглядывались сквозь стекла в окружающий пейзаж, обшаривая глазами развалины и ожидая в любой момент. Чего ожидая? Окрика или выстрела, например. Видели пару раз группы мародеров, пеших и на небольших грузовичках, но те старались слинять с нашего пути. И хорошо, нам не до разборок. Но меня не покидало стойкое ощущение, что главная опасность не за грудой щебня и бетонными блоками впереди, а тут, едет с нами в кузове. Так и оказалось…

Мы добрались благополучно, плавно вошли в тоннель Калужского депо и грамотно опознались по радиосвязи. Встретились с передовым дозором…. И тут выяснилось, что Мелкая Гнида затащила в кузов «Урала», помимо своей тощей задницы, две ракеты от «Шпионской Хрени». Причем, одну из них это чудовище умудрилось разобрать во время движения. На составные части! Ракету, которая неизвестно как устроена и неизвестно от чего может взорваться! Ракету, которая находилась под воздействием взрывной волны! Притащить все это к нам в Метро!? Погибель ты мировая. Разорву!!!..

Время еще оставалось, и ракету (и запчасти второй) вынесли и спрятали за территорией депо. После чего меня унесли к санитарам, Валера занялся грузом, а Петька-гнида, получив серию поджопников и нотаций, в компании сверстников умчался рассказывать о своих подвигах.

Я чувствовал себя паршиво: поднялась температура и дня три я провалялся в лазарете, борясь то с ознобом, то с жаром, и не зная, какая буча поднялась в Метро по поводу этих долбанных ракет. Система связи, построенная на базе линий систем радиационного оповещения, разнесла новость о новых атакующих системах по всем станциям. И вызвала немалый интерес у серьезных людей…