Ключи от неба

Глава 1 Пролетая над гнездом Большого Песца

Не скажу, что район мне нравился. Однако наличие парка, пусть даже и с «битцевскими маньяками», внушало надежду на некоторый объем чистого кислорода и место для прогулок с детьми, лишенное риска быть перееханным бухим мажором или обдолбанным джигитом. Опять-таки, белки всякие, зайцы. Живность. Это теперь вся живность делиться на вредную и вкусную, а тогда это были просто забавные пушистики, за которыми, смешно ковыляя, бегала по парку малышня в ярких комбинезончиках, пытаясь накормить шишками и грязью. За исключением теплых месяцев, когда парк превращался в подобие гигантской шашлычной с мангалом под каждым кустом, здесь было тихо и спокойно. Лишь гуляли мамаши с колясками да проносились поджарые фигурки лыжников, мелькая среди кустов и проскакивая коньковым шагом просеки да тропинки. В последнее время к ним прибавилось изрядное количество целеустремленно ломящихся через парк «скандинавских тетушек», бодро перебирающих отрытыми на антресолях старыми лыжными палками. Ну и алкаши — куда ж без них? А в целом, парк был чистеньким, ухоженным и достаточно приятным. Вторым серьезным достоинством района было близкое в двух шагах от дома метро…..

У начальства свои планы — и планы эти идут далеко. И мы идем вслед за ними против всех своих желаний. В строгом соответствии, так сказать… Потому как планы начальства — наше всё, по крайней мере, у разумных и лояльных, а я как раз такой. Но на этот раз звёзды сошлись и мои планы в точности совпали с планами руководителя моей группы — а ему приспичило выгнать меня в двухнедельный отпуск, чтоб летом я не терзался мучительным выбором, не разрывался между морем и дачей аж целый месяц, а смог хотя бы половину этого времени насладиться волшебным миром графиков отчетов и диаграмм. Я был бы против, но… Мой лучший друг, а по совместительству — брат, купил квартиру в соседнем со мной доме. И буквально вчера, вопил в телефонную трубку в свойственной ему манере:

— …Отец родной… Не погуби… Вещи… Вещички… Всё, что нажито непосильным трудом… Телепортировать грузовичком бы… Мы бы враз… С погрузкой помогут, выгрузку проконтролируй плиззз. Иначе проклянуууу!… Благодетель!!!

Брат мой, как и я, холост, зовется (в отличии от меня) Владимиром, одновременно страшно серьёзен и неудержимо весел. Кипуч, могуч, порой зануден…

В результате я был вынужден дать страшную клятву помочь ему с переездом и обустройством. И сегодня, прекрасным субботним утром, я в первый день своего наноотпуска направлялся к подъезду соседнего дома, где уже суетились у грузовичка представители среднеазиатского пролетариата. Облепляя, как муравьи, здоровенный холодильник, они под руководством братишки изображали волны Атлантики, влекущие белый пароход-холодильник в подъезд. Вовка, проорав в одно слово «Датебязасмертьюпосылатьдавайздесьявквартиру!», стал пятиться задом, делая зовущие пассы ладонями в сторону холодильника. Холодильник подумал, качнулся и поплыл в подъезд, а я принял позу товарища Кельвина Костнера и стал зорко осматривать потступы к Уитни Хьюстон, тьфу… к грузовику с вещами.

В кармане запищал мобильник. Взглянув на дисплей я несказанно обрадовался. Звонил мой приятель Валерка. Мой постоянный компаньон по охоте, пострелушкам и велопрогулкам. Человек безотказный и достаточно надежный в те моменты, когда на него есть рычаги давления. Невероятно коммуникабельный человек! У меня мгновенно возник коварный план припахать товарища.

— Да, Валера? Слушаю тебя.

— Ну дык и я на приёме…

— Чем занят?

— Пока ничем, к вечеру поеду на Третью Кафельную на «Сайгу» прицел ставить.

— Давай подгребай, дело есть.

— Я не хочу есть дело. Я хочу есть мяса и пива!

— Будет и то и другое. Подскакивай к третьему корпусу, у меня здесь братишка хату купил, переезжает. Присмотрим за вещами, отметим переезд и вместе по «Сайге» сгоняем…

— Принял, — отозвался Валерка и отключился. Вообще-то мы не сильные фанаты пива, но пообщаться всегда рады. А Валерка ака Хамстер еще и живет в двух шагах.

С того места, где я стоял, было прекрасно видно проспект — аж до самого метро «Калужская», здания торгового центра, промзоны института и домов, которые за ней начинались. И немудрено, что минут через десять я увидел долговязую фигуру Хамстера в неизменной зимой и летом косухе с надетой поверх джинсовой жилеткой, с вышитой на ней эмблеммой байкклуба. На плече висел оружейный чехол. Консервативность Валеры в одежде всегда меня бесила. Мало того, что он таскал плотную толстую кожу и в мороз и в жару, так он таскал это не один год подряд. Латал ремонтировал, подновлял, красил. И снова таскал. Всюду. Динозавр. Но свой. Вторым бзиком в одежде были его…. Ну, скажем, средства перемещения по навозу. Высокие стоптаные берцы, которые я видел на нем постоянно с момента распада СССР — или чуть позже… Он даже на велосипеде ездил в них, стоптывая педали. Буквально. Пару педалей за сезон! За что получил погоняло Велотоптун. Автомобилей он не признавал и перемещался только на двух колесах. Диапазон двухколесной техники, хранившейся у него, потрясал: велосипеды, мотоциклы и скутеры всех мастей, самокаты и велогибриды, прочая двухколесная нечисть. Причем, в силу вечного судорожного безденежья, ни один аппарат не был им куплен за деньги. Он их собирал буквально с помоек, выкляньчивая запчасти у многочисленных друзей. Когда я апгрейдил свой «Урал» он утащил, с моего благословения всё старье, которое я снимал, ставя красивую «хромированную» красоту. В результате, все его девайсы и экипировку можно было снимать в любой части «Безумного Макса». На выбор. Однако всё его богатство прекрасно ездило… Плюс ко всему, он был бородат и волосат. Портрет окончен! Хотя нет. Он прекрасно играл на всех музыкальных инструментах и умел (но не любил) водить любые транспортные средства (кроме летающих). Ну по крайней мере он так говорил.

Мои мысли-скакуны прервал странный звук. Он пришел сверху, из яркой синевы неба, и был похож на звук лопнувшей многократно покрышки. Очень большой покрышки. Я поднял глаза и последняя игриво-лирическая мысль которая посетила меня сегодня была«…а небо то, прям как в мультике про Симпсонов. Ярко белые облачка на голубом фоне!..»

Но знакомая музыкальная заставка в голове так и не прозвучала потому, что с неба, стремительно увеличиваясь в размерах, падал самолет…

Здоровенный такой! Казалось, он летит прямо на нас. Краем глаза я заметил, что вокруг прекратилось всякое движенье. Оранжевые жилетки джамшутов замерли. С небес, нарастая, катился вой, переходящий в визг. В миг, когда туша самолета ушла за деревья, я понял значение слова «обрушиться». Промзону снесло. Облако жидкого огня растеклось по аллее, почти докатившись до проспекта. Мы все бросились на землю, хотя обломки падали далеко за пределами двора. Хотя до нас не докатилось и намека на ударную волну… Ну, возможно просто нечем было? А то б конфуз…

Я подхватился на ноги и побежал к Валерке. Но тот уже вставал.

— Ну не хехга себе… — неуклюже пародируя галустяновского бородача, сказал он.

— Хамстер! — сдерживаясь, зашипел я. — Там люди были…

— Да понял я… — Помрачнел Валера и вытащив мобилу запикал сенсором. — Черт! Связи нет!

Я вытащил свой «Самсунг».

— И у меня…

В это время с разных сторон докатились тяжелые удары. Издалека. Настойчиво так… Над Бицевским парком встали дымные столбы. Джамшуты бросились к машине и стали выдергивать из нее сумки и чемоданы с явными клептоманско-мародерскими намерениями. Заорав страшными голосами, мы бросились на спасение добра.

Валера выдернул из под куртки страшного размера нож-наваху и, размахивая ей как Тарзан, загнал среднеазиатов в угол кузова. Из подъезда выскочил брательник.

— Макс! — Заорал он мне. — Бля буду, по нам херачат ракетами…

— Хорош гнать!

— Точно ракеты — к гадалке не ходить, подтвердил Валерка. — Пока не накрыло, укрываться надо!

— Хамстер! За руль! Равшаны! Прыгай в кузов, кто хочет жить! Валера — по газам к метро!

Наплевав на брошенные вещи и технику, все сноровисто погрузились в кузов, и, резко дав по газам, зилок помчался к метро.

— Вовка, что в сумках?

— Еда из Ашана, затарился вчера… В черной сумке «ИЖ»-27, патронов штук пятьдесят, приспособы для чистки и релодинга.

— Негусто. У меня с собой «Оса» и патронов восемь. У Валерки Сайга 12к — я точно знаю! И без патронов он ее не носит.

Понятно. Ну, Валера собирался ставить прицел, поэтому в результате вооружен гладкостволом. Вовка вообще переезжал — все с собой. Один я как фоска в сносе с травматой. И это при том, что дома у меня стволов, как у Валеры велосипедов. Ну хоть документы у всех есть…

Так, нагруженные сумками, выскочили из грузовика и, спотыкаясь, ломанулись в подземку…

Глава 2 С волками жить — как лошадь пить

Костёр не согревал. Он, конечно, давал убогий свет и обжигал ладони, но пробить своим теплом мрак подземелья не мог. Топлива было немного — и мы, сидевшие у огня, зябко кутались в одеяла. Но чудом вырванная из цепких лапок Вовки, который самоутвердился на должности нашего кладовщика, бутылка дешевого виски сделала своё дело. Напряжение и нервозность последних дней ослабло. А Валера все говорил и говорил. Почему-то старательно копируя героев сериала Ликвидация.

— Я, конечно, Вас уважаю, но тьфу Вам под ноги… Ядерные бомбы. Ха! Если б сразу запустили ядерние бомбы, то на всё метро было бы не больше, я повторюсь, не больше бы тридцати тысяч человеков. Это если бы эти потсы не попали б по Москве. Они бы сразу закрыли гермозатворы и никого сюда бы не пустили кроме тех, кто уже имел счастье сюда насыпаться. А началось все с простого обмена любезностями. Но банальным тротиловым эквивалентом. Высокоточным и не совсем. Ми вам, а ви-таки нам — и я хрен знает с кого все началось. Но! Больше-таки десяти, мать их так, суток мы лазали туда и, я не побоюсь этого слова, обратно. Все тащили под бомбами всё, что могли ухватить. Таки ходят упорные слухи, что братва из «Аргуса» спустила под землю даже зенитки. И все-все-все, как у Винни-пуха, делали свой гешефт. Кто конечно не был полный идиёт!….

— Особенно Вы лазили, Соломон. Я дико извиняюсь, но либо Вы хорошо прячите свои ништяки, либо Вы и есть этот самый идиёт… — Поддел я Валерку.

— От Соломона слышу! Ты кого Соломоном назвал? За Соломона ответишь!!! — Выпалил скороговоркой Хамстер и, надувшись, замолчал. Это была игра на публику — у костра сидели не только свои. А ништяки… Они, конечно, были, хотя их могло быть и побольше…

Когда мы проскочили в метро, укрывшись от бомбёжки, и оказались на станции, мы увидели странную, но толковую суету. Работники метрополитена, слаженно матерясь и раздвигая толпу, вскрывали в полу неприметные лючки и монтировали на них питьевые фонтанчики и туалеты. Поезда были загнаны в тоннели так, что из каждой тоннельной арки выглядывала только морда вагона. Двери их были открыты и охранялись полицией, которая пропускала в вагоны только женщин с детьми. С перрона через рельсы были перекинуты мостки, которые вели в различные, довольно объемные помещения, проходы в которые раньше скрывали аляпистые барельефы. Сейчас эти дверцы-барельефы, изображающие что-то космическое, были откинуты на неприметных петлях, и народ, с удивлением оглядываясь по сторонам, проходил в неведомый мир ранее неизвестной подземки. Все манипуляции персонала станции управлялись по громкой связи, но было видно, что эти действия были если и не отточены до автоматизма, то уж точно производились не впервые. В центре зала собирали военнослужащих и народ призывного возраста. Не ожидая ничего хорошего от таких сборов, мы, тем не менее, подошли.

После недолгого ожидания к нам подошел начальник станции. Немолодой седой дядька.

— Сразу скажу, что информации о происходящем у меня нет. — Заговорил он. Интернет, телефоны, факсы, радио — ни хрена не работают. Не знаю почему — ни на что не похоже. Станционная вентиляция оборудована системой очень неплохой фильтрации, но пока в ней нет необходимости — газоанализаторы и дозиметры фиксируют норму.

— Так может все же лучше включить, вдруг там газ неизвестный какой, а?…

— Давайте сразу определимся, — рявкнул начальник. — Я не буду каждый раз тратить время на объяснение элементарных вещей когда кому-то потребуется показать, что у него есть своё мнение. Время дорого. Уже сегодня встанет вопрос с продовольствием. Народ пребывает, но у нас стоит программа в системе наблюдения для распознавания и подсчета количества пассажиров. Мы точно знаем сколько людей на станции. Здесь имеется кухня в бомбоубежище, есть посуда, но нет запасов продово…

Его прервала серия близких гулких ударов — отголоски взрывов весьма внушительной силы. Начавшуюся было панику на корню пресекла трансляция:

— Сохраняйте, блядь, спокойствие. У нас всё нормально — я в камеры вижу. Рты, бля, закрыли. Не мешаем работать, не суетимся, а то свет выключу.

Я никогда не видел такого количества соляных столбов. Начальник сорвал с пояса рацию и заорал в неё:

— Паша, ты охуел? Ты чё несёшь?

Из ретранслятора донеслось:

— Э-э-э, виноват, граждане пассажиры… Наблюдаю в наружные камеры взрывы на территории «Станкоэкспорта». У нас повреждений нет.

Народ потихоньку отпускало. Начальник продолжил речь…

Нам было предложено организоваться в группы и заняться банальной мародеркой с целью раздобыть покушать. Каждой группе предавался целый полицейский с автоматом. Во избежание эксцессов с хозяевами ларьков ну и чтоб никто не сбежал, наверное. Я поднял руку. Начальник недовольно посмотрел на меня и нехотя кивнул.

— Только коротко, — сказал он. Я кивнул.

— Максимально коротко. У нас группа уже есть. И полицейский нам не нужен — так получилось, что мы с оружием, только патронов маловато, У входа в метро стоит наш грузовик (Валера потряс ключами), пока другие чистят ближайшие магазины, мы можем проехать подальше, но нам нужны гарантии что мы войдем обратно случись чего.

— Добро, поднимитесь в помещение полиции, со старшим смены обговорите детали насчет входа-выхода и связи с остальными группами. Я ему о вас сообщу.

Тут влез Вовка со своими сумками.

— Вот, начальник, — сказал он пиная клетчатый баул. Продукты тут. Можете начинать кормить детей.

Подскочившие тетки в синих форменных жилетках уволокли обе сумки с завидным проворством.

— А шо же ты, альтруист, третью сумку не отдал? — Спросил я, когда мы втроём поднимались по лестнице.

— А там вискарь, восемь бутылок, — хихикнул брат.

— Да ну? — Поразился я. — А не звенят почему?

— Так они в тубах…

Глава 3 Зарождение меновой торговли и дипломатии

Поднявшись к турникетам, мы были встречены сержантом полиции, который, как оказалось, был предупрежден о нас по рации. Он провел нас через крашенную мильён раз, в том числе последний раз коричневым, дверь. Затем узеньким коридором тоже мильён раз крашенным, только кислотно-зелёным, и мы оказались в большем кабинете с непомерно высокими потолками. Половину кабинета занимал обезьянник, а половину — стол с монитором и полицейским старлеем. Старлей поражал монументальностью, усатостью, мордатостью и пузатостью. Первым делом он поинтересовался документами на оружие и долго их изучал. Периодически доносился гул близких взрывов.

Я задолбался стоять и сел без приглашения на стул.

— Чё ты борзый такой? — Спросило официальное лицо. — Ну-ка встал!

— Я не борзый, я дерзкий, — засмеялся я. — И не командуй, я у тебя не служу. Мы на работу подписались, и кормить вас будем. И тебя в том числе.

Судя по всему, менту захотелось меня расстрелять.

— Да нет, дерзкий, считай, служишь у меня. Поскольку я отвечаю за снабжение и безопасность. Будете мне подчиняться. Всё добытое и привезенное будете сдавать на склад для последующего распределения. Забычите, обратно на станцию не впустим.

— Простите уважаемый, а как по вашему сколько мы здесь проторчим? — спросил Вован.

— Да сколько надо — столько и проторчим. Хоть неделю, хоть месяц.

— Вы вот о чем подумайте. По нам ракетами долбают. И вряд ли америкосы. Те б ядерными шарахнули, хотя может и до этого дойдет. Но в любом случае может так случиться, что процесс затянется. Калужская — станция мелкого заложения, глубина десять метров всего, и, учитывая все вышеизложенное, не самая безопасная. А, соответственно, желанная… Для сравнения, Шаболовская глубже сорока пяти. Если вы тут решили, как баре холопов за едой гонять только на том основании, что ты должность здесь занимаешь, то хрен у вас получится. Только на взаимовыгодных условиях! А иначе все разбегутся, начнется голод и твоих шестнадцати патронов тебе на шестнадцать секунд хватит.

— А ты думаешь, кроме тебя за едой сгонять не найдется желающих?

— Найдутся, пока под землей сидят. А как под ракетами побегают, так и кончится желание — разбегутся по тоннелям.

— Хрена там разбегутся, в тоннелях гермозатворы уже перекрыты — и на станции в любой момент перекроем.

— Так по поверхности пока уйти можно. Да и гермозатворы умеют не только закрываться.

— И хуй вам в парус!..

Постепенно перепалка сходила на нет. Стороны перешли от взаимных наездов к взаимным уступкам, от запугивания к запутыванию и далее — к взаимной выгоде. Вовка торговался с упорством одесского раввина на привозе, но старлей был настоящий титан глупости и упрямства. Складывалось впечатление, что мент наизусть знает две инструкции, русский мат и чем пьют водку. И всё. Что нам удалось выторговать для себя — это пропуска на свободный проход на поверхность, пару старых мотороловских станций и кладовку 4х6 под компактное проживание. Располагалась кладовка дальше по коридору. Хитрый мент решил держать нас под боком чтоб варенье да печенье мимо не текли. Мальчиш-плохиш комнатный. Усатый Мальчиш-плохиш.

Наши громкие голоса разбудили обитателя обезьянника. К решетке прижался кореннастый накачанный мужик, одетый в спецовку, и томно попросил рассолу. Старлей заржал. Валерка наклонился к моему уху:

— Я этого кренделя знаю — Серёга Палтус, надо его вытащить попытаться, — зашептал он. — С собой возьмем.

— Нафига он нам? — поразился я. Вытаскивать из кутузки и брать под крыло явно пьющего маргинала казалось неразумным.

— Он ремонтником здесь, в метро, работает. Знает многое.

Я взглянул на хозяина кабинета. Тот явно заинтересовался нашим обменом файлами.

— Что, знакомого встретили? — Ухмыльнулся он. — Могу выпустить, один хрен его забирать никто не приедет, а мне не в кайф с ним тут. Но вы тут вопрос о взаимной выгоде поднимали…

— И шо хочут господин полковник?

— Старший лейтенан… Ну, — Плохиш неуверенно закатил глазки. — Может, притащите ящик коньяку?

— За ящик коньяку, мне через неделю здесь слона клонируют. Кастрируют. И под хохлому распишут. Бутылку!

— Пять…

— Две, но прям щас.

— А у вас с собой, что ли? — Оживился Плохиш. Вовка достал пару картонных туб с «Famous Grouse» и поставил на стол.

— Фи-м-о-з… Жро… — Начал складывать непривычные буквы Плохиш.

— Фэймос Грауз, полиглот! Фимоз — это когда залупа не открывается.

Однако старлей не отреагировал на подначку. Наличие спиртного преобразило этого черта в ангела надёжнее священного писания. Он выхватил из кармана ключ на длинной цепочке и быстрее ветра метнулся к решетке, открыл ее, распахнул и не успел затихнуть скрип дверных петель, как офицер уже наполнял невесть откуда взявшийся стакан. Матрица блин. Перезагрузия… Освобожденный Палтус тоже проявил интерес к напитку, но Полхиш, урча как котяра, сгробастал обе бутылки в охапку и запер в сейф. Преображенный блюститель порядка повел нас в отведенную нам кладовку, где обнаружились в наличии старые дерюжные мешки — большая такая куча!.. На нее сгрузили мгновенно захрапевшего Палтуса, сложили в углу сумку с вискарем и чехлы от оружия, закрыли на ключ и вышли в вестибюль станции.

Здесь происходили перемены. Освещение значительно убавилось и сейчас горело не более трети ламп, и то не подряд а в каких то ключевых местах. Отсутствовал привычный гул поездов, вместо него шелестело и гудело множеством голосов само подземелье. Из вагонов доносился детский плач.

— Нафига они детей по поездам распихали. В бомбоубежащах места ж больше? — Спросил Володька на ходу.

— Не, все правильно. — Сказал я. — Крыша вагона послужит дополнительной защитой на случай падения штукатурки или облицовки. Да и спать на сиденьях удобнее, чем на голых топчанах.

— Ну, тогда наверное…

Так переговариваясь и прислушиваясь к взрывам, которые становились все отчетливей, мы поднялись наверх.

Глава 4 Дом, милый дом…

Для начала было решено сделать бросок до моей хаты, благо это рядом, в квартире куча стволов и патроны, а на первом этаже — продуктовый магазин. Был еще один фактор, про который из моих товарищей никто не догадывался. В тридцати метрах от моего дома, через дорогу в кустах акации, торчали башенки вентиляции метро. Вкурили? Если гермозатворы в тоннелях закрыты, а фильтрация пока не задействована, то можно, вскрыв вентшахту, забросать в нее полезных ништяков, которые не сильно боятся падений с высоты, а потом — либо договорившись с начальником станции под предлогом разведки, либо при помощи Сереги Палтуса, найти тропу Хошемина к заветной нычке. Не поймите меня, убого, неправильно — я не против заняться снабжением станции. Людей кормить надо. Да вот только хитрожопый Плохиш и справедливое распределение добычи… Да скорее небо упадет в Москва-реку! Вот прям вижу этого мальчиша, сидящего на сундуках с нашим добром, жующего батон колбасы и ожидающего приема в буржуинство. Так что снабжение-снабжением, а себя обеспечить тоже надо — и желательно по-тихому. А то, как стремительно неимущие отсиживатели жоп загораются идеей все отнять и поделить, мы уже проходили…

Гермозатворы перекрывали почти все выходы на поверхность, кроме одного, ближайшего к Калужскому ТЦ. Нас это здорово устраивало: до грузовичка бежать не долго. На поверхности бабахало, но бабахало далеко, и мы решили рвануть. Пригибаясь пониже, я осторожно выглянул из-за парапета.

Оранжевое здание торгового центра казалось нетронутым, перекресток и Высотное здание архивов напротив — тоже. Но М-видео и Станкоимпорта больше не было. Вместо зданий была перепаханная земля, заваленная обломками. Воняло гарью. Повсюду поднимались столбы дыма. Мы ускорились и сноровисто запрыгнули в прихватизированный ЗИЛ. Володя в кузов — мы в кабину. Машину осколки миновали — и завелась, и тронулась как положенно. Пока ехали, прилетало пару раз, но в стороне, а вот у самого дома ожидал сюрприз. Издали не заметили — дорога на подъем шла… Подземный переход был буквально выворочен и вывернут наизнанку, среди обломков были видны фрагменты человеческих тел. Скорее всего, люди, бросившиеся в переход как к единственному близкому укрытию, набились в него как селедка в бочку и были накрыты прямым попаданием. Даже думать не хочу, сколько там было моих знакомых. Пегевалив через газон, Валерка направил грузовик к дому.

— Машину за угол поставь, там арка, — сказал я.

— Да знаю я! — Огрызнулся Хамстер, с трудом выворачивая во двор.

Сбив стоящий на пути мусорный контейнер, грузовик въехал в арку и затормозил.

— Вылезаем, смотрим по сторонам. Осторожно. — Сказал я в станцию, узурпировав командирство. Вовка подтвердил приём. Валера не возражал. Хрен он мне когда возражал… Выпрыгнув из машины, мы огляделись, укрывшись за мусоркой. Движения не наблюдалось.

— Значится, двигаем к подъезду: вы с ружьями первые, я замыкаю с травматом. Двинулись!

Ну и двинулись конечно, чего ж не двинуться? В подъезд зашли без приключений — и без приключений вышли на лестницу черного хода, однако мои Рэмбы-соратники, тыча перед собой стволами, несколько раз лезли друг другу под линию огня. Я это для себя отметил и решил, как будет свободное время, потренировать их ходить в паре по помещениям — да и вообще потренироваться. Всем! И мне тоже не помешает…

Сквозняк ходил как в ущелье. Немудрено — от близких взрывов большой мощности выбило почти все стекла, по крайней мере, на тех сторонах, которые были обращены к эпицентрам бабахов. На пятом этаже вышли на технический балкон осмотреться. Часть зданий стояла, чернея проёмами выбитых окон, часть громоздилось пустыми каркасами, часть лежала в руинах. Многие деревья стояли столбами, лишенные ветвей. Дальше к Балоклавскому было видно ещё два бывших подземных перехода. Именно бывших, а ныне в хлам размолченных.

В этот момент со стороны Научного проезда жахнуло так, что наша шестнадцатиэтажка содрогнулась. Дома напротив осыпались каскадом уцелевших стёкол и мы брызнули с балкона внутрь. Уже нигде не задерживаясь, мы взлетели на этаж и я быстро отпер дверь своей квартиры.

— Берите что на вас глядит, и что может пригодится, криклул я братве вскрывая оружейный шкаф. Сразу отложил для себя Сайгу МК под 7,62х39 с фонарем на цевье и напялил тактический пояс ПТ-2 с магазинами, аптечкой и мешком для сброса, который приобрел по совету знакомого военного, что тренировал нас с Валерой, обучая премудростям стрельбы. К сожалению недолго тренировал. В здоровенную сумку бросил чехол с близнецом Валериной Сайги 12к и магазинами к ней. Сгреб все патроны всех калибров, прихватил даже сигнальный револьвер «Блеф» с коробкой капсюлей, порох, пыжи, ножи…

— У нас всё! — Крикнул Володя. — Теплые куртки берцы, сапоги, шапки, перчатки.

— Тащите все на балкон черного хода и бросайте там, а сами вниз — я на веревке спущу, чтоб руки на лестнице пустые были…

Парни уволокли сумки, а я метнулся на балкон — он у меня в сторону метро выходит. Подхватил бобину данамической веревки с карабинчиком и кофр с инструментом, огляделся. Я не знаю, кто по нам долбит и чем, но сейчас долбили по Ленинскому проспекту — в той стороне вставали облака черного дыма. Спустя какое-то время докатился и звук удара.

Обматерив неизвестного врага, я, сопя как раненый слон, потащил всё предназначенное для спуска на балкон черного хода. Почему из квартирного сразу не спустил? Вы поучите жену щи варить! Там козырёк над продуктовым. Пока таскал да пропускал верёвку восьмеркой через решетку балкона (чтоб тормозилось), рация захрипела, вышли мол, всё в пордке. Пристегнув карабин к сумке, спустил первую. Красота — сама идет, только поддерживай! Таким же макаром спустил остальное. И, сбросив веревку вниз, налегке, с одной Сайгой по лестнице. Обратно красота! Налегке, и быстро, и свободно. А выскочит кто нехороший? То-то. Пока спускался, ребята загрузились. Мы с Вовкой пошли глянуть продуктовый, а Хамстер остался пасти грузовик.

Глава 5 О дружбе творческих народов

Обойдя здание, мы увидели выбитую витрину. Внутри кто-то шуровал. Взяв на прицел дыру в стекле и стараясь не шуметь по осколкам стекла, мы приблизились. Хреново мы старались… Из-за жалюзи шарахнуло выстрелом и голос с характерным акцентом заорал:

— Я вот там щас не ходи да? Па-братски! Идти не идти, другой место иди, да!

— Бросить оружие, ФСБ! Прекратить огонь! Вы окружены. Лицом на землю! — Заорали мы с Вовкой, гоняя наглое фуфло и дружно выпалили, сильно завысив прицел.

Посыпались осколки. Согласен — идиоты, конечно… Скорее всего, профессионалы действуют как-то по другому. Наверное, они просто забросили бы внутрь гранату. Но и наши нелепые действия возымели эффект.

— Э, что стреляешь, охуель? ФСБе — шмесбе! На тебя видно, да? Мы кушать только хотель…

— Стволы на землю и вылазь! А то гранатами забросаем! — Крикнул я и сказал в станцию: — Валера потихоньку сюда, из-за угла сильно не выезжай, просто порычи мотором.

Заслышав шум подъезжающей машины, наши противники выбросили в пролом странный костыль, который, звякнув, прокатился по асфальту. Явно самоделка какая-то.

— Это не наша, здесь в магазин лежал…

— Вылазь уже давай!

— Не сердись, ФСБе, ми домой идти… — Из пролома вылезли, подняв руки, пара мужиков среднеазиатской наружности, но довольно прилично одетых. — Всё ми все, больше нет.

Валерка вылез из машины, приблизился, держа на прицеле азиатов, и сноровисто обыскал.

— Пустые, — сказал он. Я осторожно приблизился вдоль стены к пролому и, включив фонарь на цевье, заглянул внутрь.

— Вроде пусто, — сказал я. — Но надо лезть смотреть. Один пойду. Все не суйтесь.

Вот, казалось бы, простое дело — доехать до дома, быстро схватить необходимое, заскочить в магазин, набить грузовик едой и вернуться в метро. Однако сколько мы здесь возимся! Вот магазин теперь проверяй — я ж не спецназовец, хрен его знает, как оно по правилам делается? Одному надо идти или группой? Все-таки, наверное, группой, чтоб один другого прикрывал, но это когда тренировка есть. В ютубе видел ролики, как спецназ сороконожкой помещение штурмует, и гранаты у них есть специальные светошумовые… Нет, кажется, светозвуковые правильно. Точно, щиты у них специальные! Надо на будущее что-нибудь такое придумать и со знающими людьми пообщаться. Только сомневаюсь, что Плохиш и его команда такими знаниями обладают. Да… А пока «на авось» полезу. Вот сунулись, неумехи, а казалось все просто!..

Пока я ползал по магазину, на улице грохнуло, посыпались стекла. Я нырнул за массивный морозильник, и в этот момент прилетело еще. Ёперный театр! Прям рядом, не сильно, но близко. Потом еще и еще — и все ближе, раз двадцать прилетело. Когда наконец затихло, я остарожно выглянул наружу. Ребят нигде не было. Я выскочил и заметался. Забежал за угол к машине — и тут меня окликнул Валерка:

— Макс, не суетись, мы здесь.

Моё войско вылезало из канализационного люка.

— Офигеть, вы как успели? Крышка килограмм пятьдесят весит, да и поддеть вроде было нечем?

— А вот сюда посмотри, видишь их костыль?

Я, наконец, поближе рассмотрел этот шедевр оружейного самострога. Просто как мычание: полуметровая трубка имела сбоку приваренную рукоять, в нее вкладывался охотничий патрон и сверху надевалась трубка большего диаметра, внутри которой была жестко закреплена заглушка с острым ударником. В качестве приклада приварен гвоздодёр. Всё, для выстрела — приклад в плечо и за рукоятку ствола резко на себя. Патрон встречается с ударником — и бабах! Для открытия канализационного люка — подцепить прикладом.

Немного поломавшись, творческие гастарбайтеры признались что сделали этот девайс сами на всякий случай, но где взяли патроны не сказали. Оказалось, что они группой в семь человек прятались в одном из подвалов, но подвал разбомбили. Поскольку патронов у них больше не было, мы вернули им полезный девайс и посоветовали им набрать в магазине в пакеты лёгких продуктов, например круп, столько сколько смогут унести и делать ноги в метро. Авось там примут? Должны принять. Возле себя мы их оставить по понятным причинам не могли. А сами мы принялись таскать коробки продуктов в грузовик. Попутно я изложил свой план насчет вентшахты — предложение было принятон «на ура». Обчистив прилавки и подсобку магазина, мы забили кузов грузовичка почти целиком. В прихваченные из подсобки объемистые сумки набросали консервов муки, крупы. Я навалил сверху несколько коробок шоколада, сахара и соли. Сумки спустили на веревке в вентшахту, предварительно сбив навесной замок. Тут опять прилетело (со стороны метро), и мы на всякий случай забрались в шахту, заодно решив осмотреться. Спустившись, мы оказались в небольшом помещении, явно технического назначения, не имевшим ни дверей, ни решеток, а просто соединенным, узким коридором с основным тоннелем метро. В свете подствольного фонарика во тьме блестели рельсы. Едва стихли близкие разрывы, мы поспешили наверх — нас волновала судьба грузовичка. Но тот, как заговоренный от всех напастей, стоял совершенно целый. Мы залезли в него и двинулись к метро.

Подъехав, попытался опознаться по рации на частоте и по позывным, полученным от старлея и его людей. Однако рация молчала. Хамстер остановил грузовик у входа в метро. За время нашей вылазки — а прошло больше двух часов — торговому центру досталось. Очевидно, что-то похожее на кассетный боеприпас. У самого входа лежали тела.

— Похоже, вроде нас, добытчики, — сказал я.

— Это скорей добыча, а не добытчики, — обронил Вовка, глядя на слетающееся к телам вороньё. — А нам неплохо бы в метро попасть.

Глава 6 Революция в миниатюре

Мы спустились по лестнице и подошли к гермозатвору — полуметровой толщины стальной плите, выползшей из стены и перегородившей вход. Достав из машины молоток, я начал стучать прямо по железу. Спустя минуты три, плита поползла в сторону. Из образовавшегося проёма, ощетинившись стволами АКСу, вышла группа людей. Среди них оказался начальник станции. Он один был без автомата, зато с кобурой на поясе. Правда, стволы почти сразу опустились — нас узнали и пропустили внутрь. Начальник станции, узнав что мы скатались удачно, приказал поставить людей на разгрузку. А нас повел вниз. Дорогой он описал ситуацию:

— Связи по-прежнему нет, Интернет, телефоны и телевизор молчат. И о том, что происходит, мы не имеем ни малейшего понятия. Вы уехали, и от нас группы ушли. Три группы по пять-шесть человек. На «Перекресток» в торговом центре нацелились. Натаскать успели правда много, но тут бомбежка началась. Троих убило наповал. Истерика. Женщины воют. Тут старлей наш стал требовать, чтоб все продукты на склад несли. А люди под обстрелом бегали и что принесли, сразу семьям своим потащили, да плюс от смертей увиденных шок. В общем, послали его со всей пролетарской ненавистью. Тот заблажил, за пистолет стал хвататься. Его сгоряча на рельсы столкнули. Головой ударился. Насмерть. Теперь дальше. Полиция, что на станции была, видя такое безобразие стала из своих коротышей в потолок лупить. Предупредительный огонь значит. Об бетон и стальные тюбинги предупредили всех от души. Рикошетами.

Семь раненых один, мальчонка, тяжело. Хорошо врачи в числе пассажиров были. Но тяжелый, говорят не жилец. Нелепо всё. Толпа конечно на дыбки, рвать хотела правоохранителей. Мы не дали.

— А кто «мы»? — поинтересовался я. — И, прошу прощения, давайте наконец познакомимся.

Начальник на ходу сунул нам крепкую ладонь:

— Сергей Михайлович. — Сказал он.

Мы тоже представились.

— «Мы» — это я и та часть военнослужащих, бывших и нынешних, которых я планировал мобилизовать на разного рода участки работ. Охрану шлюзов, продовольствия, отводных переходов, вентиляций. Мы как раз совещание проводили, когда буза началась.

Тут мы вышли к турникетам и обойдя их вошли в знакомую нам комнату полиции. Дверь была заперта и на требовательный стук начальника, спросив пароль и услышав отзыв, нам открыли два крепких мужика с автоматами. Сергей Михайлович продолжил:

— Митинг собрали, орали минут десять… Требовали от полицаев сложить полномочия. Мы предложили временно убрать автоматическое оружие с территории станции, оставив вооруженную им охрану только у входа и в комнате полиции. На самой станции несут дежурство вооруженные пистолетами и дробовиками добровольцы из персонала станции и числа военнослужащих. Охрана порядка все-таки нужна. Вы, кстати, дежурить будете?

— Пистолеты дадите — будем.

— Так у вас же свои дробовики есть?

— Дробовики-дробовиками, а пистолеты тоже лишними не будут. К тому же, должны быть какие-то бонусы.

— Пистолет один на группу дадим. Мало их.

— Так надо разжиться. Оружием да патронами…

— Да-да! А еще медикаментами, валютой и воздушными шарами, — съехидничал Михалыч. — Окстись! Тут еды-то не хватает. Он обернулся к одному из стражей:

— Дай им один «Макаров» с патронами. Но только тому, кто все ТТХ назовет да полную разборку-сборку учинит.

Ну, этим ты нас не напугаешь. Мы все трое достаточно много постреляли и поразбирали за свою жизнь. Я еще в армии приохотился, потом охотой увлекся — и ребят втянул. Так что с задачей справились.

— А с продовольствием, что? — Спросил я. — Вроде много натаскали. Или нет?

— Да много, только и народу у нас не мало. Съедят быстро. Мы тут надолго, судя по всему… А насчет оружия и патронов — надо на метро «Новые черёмушки» смотаться. Там «Охотник» ближайший прям рядом с выходом. Только боюсь, его уже выпотрошили. Но глянуть не помешает… Ладно, идите к себе, поспите, нужны будете — позовем.

Мы расстались с начальником станции и пошли к себе. Отперев ключом замок, я распахнул дверь. На полу на груде мешков сидел Серега Палтус. Мы невесело рассмеялись.

— Вот кому, еще невдомек происходящее, — сказал Валерка. — Сейчас расскажу тебе, Палтус, события сегодняшнего утра. Обалдеешь!

— Сам не обалдей! — Совершенно трезвым тихим голосом сказал Серега. — Я побольше вашего знаю. Я уже давно в себя пришел и сижу тут слушаю — стены толстые, но по вентиляции все слышно. Про меня они не знали, или забыли. Сперва мент толстый с Михалычем трепались, что по нам ракетами долбят и что расфигачили весь центр, все органы управления. Что последняя директива была всем укрываться в подземных коммуникациях и грести под себя все возможные ресурсы. Вплоть до оружейных складов какого-то резерва. Что Михалыч, менту сказал все это, а мент забздел ответственность на себя брать. А потом стрельба началась, крики. А потом Михалыч вошел с какими-то мужиками и говорит: «Молодцы, братцы, четко сработали, теперь ни мент, ни его команда, у нас на пути не встанут…»

— То есть, этот бунт — дело рук Михалыча? Сергей, ничего не путаешь?

— Да провалиться мне…

— Ну, братцы, делаааа… За пару часов подготовить и провести локальный путч? Вот бобёр!

Глава 7 «Чёрная пятница» по законам военного времени

Трансляция метрополитена возвестила начало раздачи пищи. Спустившись на станцию, мы прошли в пищеблок. Обед удивил нас обилием деликатесов: гороховый суп с копчёностями, свежее мясо и овощи — всё это не вязались в моём понимании с военной нуждой. Потом, правда, нам объяснили, что добытчики перли что под руку попадется, и повара в первую очередь решили готовить скоропортящиеся продукты. Так что славно отобедали! После обеда стали пытать Серёгу на предмет изучения подземных маршрутов, а он и не запирался особо. К нашей радости, он подтвердил, что действительно знает многие ходы-выходы под землёй и может провести куда угодно в пределах станций Коньково-Шаболовская, а также провести под землёй аж до Чертановской.

— Это как? — опешили мы.

— От нашей станции идет технический тоннель, затем — старой канализацией до электрокабельной шахты и выходим на окружные пути идущие в депо «Варшавская», по ним — на «Чертановскую», ну и дальше по Серпуховской линии…

— О как! Ну, учтём.

В дверь постучали.

— Не заперто! — Сказал я.

Зашел Сергей Михайлович — начальник станции и, судя по способам достижения цели, будущий босс подземного мира. Ну, по крайней мере, этого подземного мира. Сейчас на каждой станции метро проходит обряд инициации такой же босс — или группа боссов. Они наберут (или уже набрали) себе команду, охрану — и начнут править. Пастыри, блин… Ну послушаем, что скажет.

— Ну что ребята, поели?

— Ну да, а что, пора уже честь знать?

— Пора работу работать. Нужда в вас и вашем грузовичке! Планируем экспедицию до «Новых черемушек» с целью обмена информацией и взаимопомощи. Вас планируем поверху отправить. Наша группа поедет на дрезине.

— Под землей, конечно, прикольней…

— Дрезина электрическая, а ток дают с перебоями. И мы можем надолго зависнуть.

— Перестаньте! Тут пешком двадцать минут идти, неспешным шагом. Ну, может, чуть побольше. Мы вам на поверхности зачем?

— Может статься, что до «Охотника» и других магазинов мародеры не добрались еще. Испугались ответственности, бомбежек и сидят под землей. Может, нам гермозатвор не откроют. В этом случае вывозите все сами. Каждый четвертый патрон и каждое четвертое ружье из добытого, идет в ваш фонд. Оплаченный риск, так сказать. Иные полезные предметы распределяются по той же схеме. Согласны?

— Согласны, но не получилось бы как у того кувшина, что повадился по воду ходить… А может махнёмся: мы понизу прогуляемся, вы на солнышко выйдите?

— На соседней станции у меня наверняка есть знакомые в руководстве. К тому же, если мы повредим ваш грузовик, вы можете иметь к нам претензии. А этого нам бы не хотелось. Да вы и сами вызвались на эту работу, разве нет?

Отмазался в общем.

— Ладно только трос нам достаньте, стальной и толстый.

— Зачем?

— А решетки дёргать.

…Решетки дергать не пришлось. В здании магазина чернели огромные дыры и провалы. Доступ к оружию и боеприпасам был практически свободным. Правда, в торговом зале царил хаос, но мы смогли отрыть из-под обломков десятка два разных ружей и винтовок. Вскрыв подсобку, добыли еще шесть ружей и патронов разного калибра. Патронов оказалось немного, на круг не больше пяти тысяч, но они были так ущербно упакованы, что мы заколебались их таскать. И тут опять прилетело! Рядом и сильно. Меня швырнуло наземь, глаза и рот забило пылью. Пока прокашлялся, проморгался, стихло. У «Зилка» радиатор разнесло, один задний скат пробило, Володьке ногу зацепило — хорошо у меня аптечка на тактическом поясе прижилась, правда, без обезболивающего. Не положено гражданским оно! Ну да ладно, «Нурофеном» обойдемся… Засунули перевязанного Володьку в кабину, сами с Серегой Палтусом в кузов залезли, Хамстер нежно дал газу и машина покатилась по Профсоюзной. Пока ехали, отложил нам в сумки, что понравилось из трофеев. До Калужки мы доехали, мотор, правда, наверняка убили. Я поволок брата к медикам, а ребята остались на разгрузке.

Рана к счастью оказалась не опасная, но врач настоял на стационаре. Обещал температуру смотреть и прочие прелести… Перетащили трофеи к себе, вычистили и смазали, а я опять пошел к брату. Вовка был бледен и я подумал, что скоро за пакетик аспирина придется платить человеческую жизнь. Зря рисковали? Зря братишка осколок словил? Да хрен там! Сейчас ближайшие магазины очистят, съедят и начнут друг у друга отнимать. И оружие и патроны понадобятся…

Глава 8 Становление отряда

Прибыла группа, громящая торговый центр — на этот раз без потерь. Натащили кучу одеял и матрасов, их расхватали почти сразу. Вторая группа приперла туристическое снаряжение. Разгрузившись, группы засобирались обратно. Я крикнул ребят — тоже решил сходить за «полезняком». Валера сказал, что еще минут пять мотор выдержит, и мы решили нагрянуть в детский сад: одеял и матрасиков, пусть и маленьких, там должно быть больше, чем в любом магазине. А поскольку магазинов, торгующих подобным товаром, в округе не было, решение о детсаде напросилось само собой. Не спать же на голом полу? Мрамор красивый, но нифига не теплый…

Во дворе садика нам улыбнулась удача. Широко и трижды! Во-первых его не раздолбили ракеты, во-вторых, кроме отсутствия стекол в окнах, иных повреждений не было, и, в-третьих, во дворе стояла грузовая «Газель». Целая и с дверьми на распашку. Подсадив меня в окно первого этажа, Серега засучил ножками, карабкаясь следом, но я сказал ему остаться внизу и принимать подарки. Сам быстро нашел кладовку с матрасно-одеяльными тюками и стал таскать их под окошко. Серега и Хамстер их ловили и забрасывали в машину, которую Валерик уже не только завел, но и подогнал. Затем мы влезли в Газель и помчались к метро. Разгрузились, вызвав бурю восторга своей находчивостью. Отнесли в свою кладовку положенный нам хабар (конечно, не четвертую часть, а намного меньше) — и нас тут же попросили привезти еще. На что мы вежливо отказались. Совесть имейте! Впрочем, Валера выразил готовность отвезти желающих. В кабину и кузов запрыгнули три добровольца — и их след простыл. Я же опять пошел к брату.

Вовка выглядел лучше: врачи говорили, что скоро встанет. Мы поболтали и Вовка уснул, а я побрел к себе. Соорудив из двух детских матрасиков одно подобие взрослого, я завалился было отдохнуть, но тут Серега с Валеркой вернулись. Валера с выезда за матрасами привез ящик «Русского стандарта» и какой-то закуски — заскочил в «Пятерочку». Мы слегка употребили — и я решил переодеться: ползанье по полуразрушенным магазинам превратили меня, мягко говоря, в сильно неопрятного человека… Благо, среди тех вещей, что мы взяли в моей квартире, нашлась старая мотоциклетная косуха, гораздо более приличная, чем Валеркина, к слову, и несколько поношенных джинсов. Поскольку у других членов группы своих вещей было не много, мы разделили все поровну, не забыв о Володьке. Сереге, приглянулись мои новые берцы и кожаное пальто, Валерка отложил себе пару тактических брюк. Пистолет пока взял себе Валерка, как водитель. Никто не возражал.

— Так, — резюмировал я. — Нужны еще теплые носки, перчатки и защита на голову. Белье, моющие средства, медикаменты. Обезболивающее найти — и цены нам не будет!

Внезапно, резко погас свет.

— И фонари нужны! — Бодро заключил Серега.

Раздался стук в дверь и на пороге возникла фигура с дешёвой китайской светилкой.

— Вот тебе и фонари, — сказал я, осветив подствольным источником света…. Ну, кого бы вы думали? Михалыча конечно…

— Здорово, ребятки. Я к вам. Примете?

— Заходьте, присаживайтесь… — Я налил пластиковый стаканчик водки и протянул местному узурпатору. Сложное у меня к нему отношение, но пока ему об этом знать не надо.

— Есть новости?

Узурпатор поблагодарил, пригубил и закусил бутербродиком.

— А новости такие, — сказал он. — Черемушкинские нам затвор открыли и встретили как положено. Начальником там — Петя Мокеев, Петр Владиславович. Он на станции всех в кулак собрал, опираясь на полицию и активистов. Они уже затарились продовольствием по самые гланды.

— Интересно знать, из каких источников?

— В момент начала всего… Этого… Мимо метро три фуры проезжали. С макаронами, крупой и консервами. Так вот, когда все началось, водилы с экспедиторами в метро укрылись и сразу о припасах заявили. Те, не будь дураками, и перетаскали сразу. Плюс, оружие у них серьёзное. Автоматы, пистолеты.

— А это откуда? — Поразился я.

— Так там рядом отделение милиции…

— Полиции…

— Да один хрен! Менты укрылись в электродепо. Оно там здоровое, но мелкозаглубленное. Укрылись со всем оружием и боеприпасами. У них в дежурке было достаточно. Тут как раз мы появились — и чуть не одновременно с нами они приперлись. Ну рассказал я, что у нас с правоохранителями вышло. Те сделали выводы и отыграли в свою пользу. Хотели еще вылазку сделать, но кто-то (он хитро посмотрел на нас) их опередил. Весь «Охотник» вывезли.

— Да чего в том «Охотнике» было….

— Всё, что было, нашим и будет. Кто первым встал — того и тапки. Себя-то не обделили?

— Да кому оно надо? Так, отложили для работы.

— Ну и ладушки. А теперь, хлопцы, надо связь устанавливать. Мы кое в чем разобрались: сгорели все телефоны, подключенные к линиям, но линии сами целы. Сейчас мои и тамошние люди соберут новые аппараты из запчастей и подключат — должны работать. Как будет связь, наладим конвои из пункта «К» в пункт «НЧ».

— А цель?

— Цель — наладить связь дальше. Как можно дальше.

— А чего от нас конкретно хотят?

— Того же, что и прежде: поверхностной разведки. Ну и добычи. Кстати с матрасами здорово придумали, даже я не допер. Представляете, сколько бы народу к утру застудило почки на граните?

— Вы, наверное, горите желанием нас отблагодарить?

— С чего бы?

— Ну в порядке поощрения за творческую инициативу и все такое.

— Молод ты еще… Служил?

— А то!

— Ну тогда должен знать, что инициатива ебёт инициатора.

— Сдается мне, Вы не всегда в метро рулили.

— Ну да, — ответил начальник. — Двадцать лет Внутренним войскам отдал. Сюда уж добрые люди порекомендовали, седьмой год и верчусь… Ладно, готовьтесь к восьми утра на вылазку. Газель вашу в переход затолкаем, на случай бомбежки. Поутру обратно вытолкаем, народу много. Отдыхайте.

И вышел…

Я обвел соратников глазами:

— Ясно вам, как он так быстро с вояками спелся?

— Мне не ясно, — сказал Палтус.

— Да у вояк по паре фраз понимают кто откуда и где поучаствовал. Как с одного двора собачки — за ножкой понюхал и всё узнал о человечке…

— И что, везде будет так? — Спросил Валера.

— Нет. Кое-где будет рулить криминал, где-то торговцы. Может даже медики. Кто на какой ресурс подсядет.

— А нам что останется?

— Даже не знаю. Роль связников и посредников? И то, если не упустим своего шанса.

Тут вновь заговорил Палтус:

— А мы свой шанс сами себе создадим! Я тут с диггерами лазил и много чего знаю. Нычки можно сделать — вовек не найдут! И проходы всякие.

— Нам надо определиться, чего в эти нычки закладывать и что будет спросом пользоваться.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, сигареты. Консервы. Медикаменты. Источники питания.

— А патроны?

— Патроны в нужном количестве, то есть тысячами штук, добудут только вояки. И это будут очень опасные рейды.

— Продукты…?

— Срок хранения посмотри на консервах…

— Год…

— На муке — два.

— Мы все равно продукты будем таскать какое-то время. Потом придется выращивать. Что будет расти в потемках?…

Споры шли до глубокой ночи, но мы так ни до чего толком и не договорились. Я плюнул и отправился проведать брата…

Глава 9 Боевые будни

До утра свет так и не дали. У Палтуса оказался простой кнопочный телефон, который держал зарядку по нескольку дней. По звуку его будильника мы встретили новый день подземной жизни. Умываться, подсвечивая себе подствольным фонариком и поливаясь водой из бутылки, оказалось удовольствием сомнительным. Со стороны мы смотрелись настолько уморительно, что выложи мы такой видос на Youtube, просмотров бы собрали не одну тысячу. Делая жизнь под ногами ярче Серегиным телефоном, мы вышли на станцию. Ну, хоть здесь был какой-то свет — хотя его явно не хватало! Но, по крайней мере можно было ходить не спотыкаясь.

Сегодня групп мародеров собралось более двадцати. По трансляции объявили сбор на выход, а также сообщили, что по данным наблюдения уцелевших видеокамер (нашей станции и «Черемушек»), за вчерашний день и ночь в районе двух станций, зафиксировано более сотни близких взрывов. Телефонную связь, кстати, установили. Медики, выдали на каждую группу список жизненно необходимых лекарств, чтобы впопыхах не забивали сумки никому не нужным валидолом или глазолином, и часть групп ушла на поверхность громить ближайшие магазины. Нам было поручено посадить в кузов трех водителей с помощниками и отправится искать неповрежденный транспорт — еще минимум три машины. Кстати, с поврежденных многим группам ставилась задача пытаться слить топливо…

Кроме этого в машину собрались залезть медик с охраной в числе двух автоматчиков. Я так понял, они собирались поискать обезболивающее и другие серьёзные препараты. Валерка забрался за руль, «Газель» подцепили лебедкой и при толкательно-пихательной помощи двадцати добровольцев выкатился из перехода. Накануне метрополитеновские ремонтники (далее — «гномы) кувалдами посбивали углы ступеней, поэтому процесс выпихивания прошел без осложнений. Мы загрузились и покатились.

За ночь, городу досталось: целые дома еще встречались, но целых машин почти не было, временами грохотало, напоминая, что задерживаться не стоит. Минуты через три мы наткнулись на невероятно грязный пикап от «УАЗ» Патриот и медики сказали, что «пожалуй, это нам сгодится». Они выгрузились, наш драйвер Хамстер помог им вскрыть и завести машину — и мы простились. Один из кузова, худой мужик в зеленой куртке и кислотно-оранжевых брюках, представился Васей и сказал, что живет недалеко, на Введенского, и у него на стоянке машина. Ну, повернули направо — Валерка тоже там живет… Здесь уцелевших домов было больше, как и машин. Почти сразу мы наткнулись на близняшку нашей «Газели», вскрыли ее, выбив боковое окно, завели и поехали дальше двумя машинами. На синий маленький «ISUZU» сначала даже внимания не обратили — он стоял за сгоревшим зданием Сбербанка и изрядно почернел от дыма. Чуть было не проехали мимо, но передумали. Не мудря, высадили заднее стеклышко и открыли, правда, заводили долго, я уже занервничал: стоим ведь как дурные, все машины сейчас могут одной бомбой накрыть. Но мотор ожил… Дорожка была неслабо завалена обломками и упавшими деревьями, «ISUZU» пришлось буквально на руках переть через газон. Не, ну ладно, на руках — это я загнул, в нем три с половиной тонны, но покорячились мы с ним изрядно. Наконец, справились, и я предложил разъехаться по разным направлениям, чтобы уменьшить риски. Последний безлошадный водила из нашего кузова некультурно указал пальцем через дорогу:

— Вон там у меня машина.

Через дорогу была гаражная стоянка. Когда-то. А сейчас — это было жирное пятно копоти. Почти все гаражи сгорели: очевидно, хранили в них автолюбители горюче-смазочные материалы. Уцелевших машин было крайне мало и все они смотрелись как рубероид. Однако, когда мы подъехали, в ответ на тыканье перстом в кнопку брелока сигналки, один из кусков копоти, отозвался мигнув фарами. Вася выскочил из кузова как черт из табакерки и огромными скачками понесся к своему сокровищу.

— Щас он ее обнимет и поцелует! — Сказал Хамстер.

Васина машина, «Volkswagen Amarok», оказалась целой и исправной, только краска на одном боку запузырила.

— Уверены, что вам она подойдет?

— Да. Машина десять тысяч едва прошла. Отбегает свое.

— Да, кузов у нее не большой…

— Нам хватит. А потом ее в метро затащим и по рельсам запустим бегать.

— Ну лады, разбегаемся, — сказал я, и усмехнулся. — Удачи, Копченый!

Все захохотали и так, со смехом, полезли по машинам.

Копченый Вася, повернул на «Бутлерова» — там был продмаг, а мы проехали до «генерала Антонова». Почту на перекрестке разбомбило, повсюду на взрытом воронками асфальте и перепаханном осколками газоне валялись конверты, которые никто и никогда уже, наверное, не получит. Странно — я и не думал, что сейчас еще пишут письма. Все больше по Интернету и СМСки… Хотя, как раз сейчас и начнут писать, наверное. За почтой был комплекс магазинчиков, который включал в себя аптеку, продуктовые, хозяйственный и несколько кафешек. Большой гастроном был разрушен, но маленькие магазинчики уцелели. Мы зашли в аптеку — благо, она была целая и пустая. Валерка остался паковать лекарства, а мы побежали дальше к продовольственным. Взрывы, стихнувшие не надолго, зазвучали с новой силой, и это придало нам прыти. Закидав в кузов коробки консервов, детского питания, макаронных изделий и сигарет, мы подъехали к аптеке. И в тот же миг забухали выстрелы. Сначала, хлесткие пистолетные, затем ударил дробовик. Мы бросились на землю, но стреляли не по нам. Стрельба вдруг стихла, из разбитой витрины вылез Хамстер.

— Все нормально, это я стрелял.

— Что на этот раз?

— Собаки. Стая целая. Ну короче, было так: я стою лекарства по списку отбираю и в сумку пихаю. Чувствую, смотрит кто-то. Обернулся — собаки в витрине стоят. А моя «Сайга» на прилавке. Ну я «Макарон» вытащил и тут они внутрь запрыгнули, а по ним хрен попадешь! Но одну я уложил — и к дробовику. Тут дело веселей пошло, враз перебил…

Мы зашли внутрь. Собак было шесть. Не стоит обманываться — не слишком огромными размерами шавок. В стае они очень опасны и если решились на нападение, действовать нужно без промедления, а то вам каюк. Так что правильно все Валера сделал. Но приколы никто не отменял…

— Что же ты, ирод, сделал, Гринписа на тебя нет! Такие славные собачки были… Их надо было с собой взять, пограничных собачек из них воспитали бы!.. — Запричитал я.

— Точно, — поддержал Серега. — Как бомжи делают? Пока еда есть, собак рядом с собой прикармливают. Как еды мало — собак жрут.

Прикалываться расхотелось — подумалось, что можем дойти и до этого.

— Ладно, давайте в хозяйственный — и поедем отсюда…

Глава 10 Дела семейные

В хозтоварах взяли несколько коробок стирального порошка, концентрированного жидкого мыла, крысиной отравы. Коробок, в смысле больших коробок — мега коробок, что одному не поднять! — набрали из подсобки, а не брали те коробочки, что на прилавке стоят. «Те» — они для мирной жизни… Еще набрали провода, скотча и батареек. Замки навесные с ключами. Под конец закинули две упаковки монтажной пены и штук двадцать пенобетонных блоков — таких, знаете, 200х250х600, белых, здоровенных. Мы их упарились таскать, грузить, выгружать и на веревке в вентшахту спускать. Зато потом довольно быстро заложили ими коридор, выходящий в тоннель, скрепив их монтажной пеной. Забросили в нычку все коробки с сигаретами, часть батареек, немного моющего концентрата. Рассыпали по углам упаковку «Крысиной смерти № 1» и выбрались наружу. Уже сев в машину, я заметил кое-что примечательное: напротив нас, через дорогу, была ранее небольшая фирма, торгующая пластмассовыми баками — объемами от пятидесяти литров до нескольких тонн. Офис сильно пострадал, но я заметил у забора во внутреннем дворике древний, еще Юрского периода, бортовой «МаЗ-500», груженый пластиковыми баками синего цвета. Я указал на него Валерке и мы подъехали к воротам. Я выскочил с карабином в руках, подбежал к «динозавру». Дверь оказалась не заперта, а в замке торчал ключ. В кузове оказались баки для питьевой воды на 450 литров каждый. Двенадцать штук — то есть больше пяти тонн воды можно набрать!.. Я уселся за баранку, и завел агрегат.

Когда-то, давным-давно, я пробовал водить такой же, только автокран. Подумалось мне, что до метро я его доведу. Тронув «пенсионера» со двора, я даже рассмеялся: «автодед» скрипел всем, чем только можно скрипеть. Но до метро мы доехали. Я сразу разгрузил «динозаврика», просто сбрасывая пустые баллоны в переход. Они пустые весили не больше килограмм двадцати. Спрыгнув с борта, я просто спихивал баллоны по ступеням в переход. На этот раз ворота затвора поползли в сторону едва мы подошли. И встретили нас более миролюбиво. Как выяснилось, уже сделали примитивные переговорные устройства на базе старых телефонов, и с поста мониторинга передают все, что видно на камерах. Ну, вот почему телефоны сгорели, а камеры нет? Нас засекли еще на подъезде, а когда разглядели, кто именно приехал и опознали, сразу отворили калитку. Пришел Михалыч. Баки, горячо одобрил и сразу приказал их ставить куда-то и наполнять водой пока она в системе есть.

Мы помогли с разгрузкой и я пошел проведать брата. Оказалось, он уже встает, опираясь на лыжную палку, и пытается ходить.

— Не рано вскочил?

— А вот и нифига не рано. Там в лазарет двух засранцев привезли. Они, видишь, марадерили, марадерили — и домарадёрились. Нажрались прям в торговом зале чего-то ранее не доступного, то ли хамона со взбитыми сливками, то ли пармезана с йогуртом — и наступила у них полная кишечная палочка. И бегаю они, повизгивая, по всему санблоку, держась за свои гадильники. И пукают, падлы! Ну совершенно невозможно выздоравливать.

— Ты когда на рабочее место вернешься?

— Да я от этих засранцев хоть сейчас…

Подошел врач. Поздоровался.

— Да виделись мы сегодня, — сказал я. — Как вам «Уазик», подошел?

— Да-да, вспомнил я вас… Не оправдал, к сожалению, «Уазик» надежд. Так-то, конечно, привезли что хотели, но тут во дворах есть стоматология маленькая. Там аппаратуру завезли, а еще не установили, даже не распаковали еще. Стоматологическая и рентгеновская установка, компрессоры, стерилизаторы. Все в наличии! Материалы, силикон, инструменты. Вот машину побольше, я бы здесь стоматологию открыл… Сергей Михайлович сказал, что вопрос не первоочередной, но если я сам договорюсь с доставкой и охраной, он помещение выделит.

— Так в чем проблема? Прям сейчас и съездим, если наверху тихо.

— Но вы же здесь из четвертой части работаете. А какой для вас интерес?

— А вот мой интерес, с лыжной палкой стоит, — сказал я и Вовка заржал. — Он по профессии стоматолог-хирург.

— Правда? Голубчик, а что же вы молчите?

— Да я подумал, что, случись чего, инструмент раздобуду да буду зубы дергать по методу Пирогова. Но если кабинет планируется — это ж вовсе другое дело. Макс, только тогда и меня бери, я свой инструмент смотреть стану.

— Сиди, лечись. Мы все вывезем, врагу не оставим.

Поехали на «МаЗе», взяв с собой Валеру — тот сразу за руль полез, а Палтус сослался на дела и остался. Зато с нами собрался Копченый. Ну, тот счастливый обладатель FW Amarok. Он сиял от радости, поскольку обрел не только машину, но и встретил жену с детьми: чудом они не попали под бомбы и, укрываясь в канализации от налетов, вышли за едой в тот самый магазин, именно в тот самый миг, когда к нему подъехал папка. Представляю, сколько было радости. Пока не началась бомбежка, Вася устроил своих в метро, и побежал искать нас, чтоб пригласить на праздник воссоединения семьи. А тут мы сами такие. Оп-а! Стоять-бояться! Узнав, куда мы и зачем, он выразил желание присоединиться. И сбегал за напарником.

— Коля Бородинский, — представился долговязый темноволосый парень, одетый, с головы до пят в джинсу. А после пят — в кроссовки.

— Бутерброд… — Хихикнул Хамстер.

— Почему бутерброд? — Удивился Вася.

— Ну, ты Копченый, а он Бородинский…

Тут заржал Коля:

— А вы Васину фамилию з-знаете? — Сквозь смех спросил он и сам себе ответил: — Колбасьев.

— Да ладно!? Точно бутерброд. Группа стоматологической мародерки «Бутерброд». Ничего так, позывной!..

Наше веселье прервал раскатистый «ДА-ДАХ!!!»

— Ладно, Валера, заводи, работать пора.

«Авто-дед» к самой стоматологии проехать не смог и нам пришлось таскать увесистые ящики на довольно приличное расстояния. Наконец, вытащили и погрузили все и довольные выехали к метро. Валерка и Копченый болтали в машине, и Хамстер жаловался, что в четвертый раз едет мимо своего дома, и все не досуг, а Вася говорил, что сейчас разгрузимся, и он его, Валеру, лично отвезет. Едва повернули к метро, сзади нас поднялись черные фонтаны земли и взрывная волна бросила нас на ящики с зубодерней. Вася сказал Валерке, икнув:

— Слушай, а может все-таки завтра?..

Напахавшись на разгрузке, мы коротали вечер на празднике у Васи. Тот рассказывал о себе:

— Как жена ушла, старшему Николке семь только исполнилось. Два года мы с ним бедовали… Потом, я Иринку встретил. Второй родился — Данилка. Они росли, мы работали. Потом я бизнес начал. Ничего особенного, интернет-магазин держал, детские товары, в футбол по выходным… Только началось все налаживаться, и тут на тебе…

Глава 11 От стратегии к тактике

Мы сидели у котелка, стоящего на маленьком газовом примусе, на раскладных туристических креслах, возле небольшой каркасной палатки, в которой Васина благоверная на надувных матрасах укладывала детей. Все это добро Вася раздобыл в туристическом магазине по соседству. Кое-кто косил неодобрительно, дескать «понаставили», но большинство откровенно завидовали, осознавая преимущества даже условного уединения.

Василий Взял гитару, и перебирая струны выдал:

— Это я написал, когда жена слиняла! — Заявил он с ожиданием признания таланта. — Как вам?

Валера отобрал гитару:

— Пафосно и сопливо! Не разводи сырость.

Он ударил по струнам в роковом темпе и продолжил…

— Блин, Валера! Типун тебе на язык с конскую голову! И думать не смей! — Зашипел я.

— А вообще, Валера прав, — понизив голос сказал Копченый. — То, что сейчас происходит, не укладывается ни в одну мою теорию.

— Излагай…

— Ну, я представлял себе начало конца стартом ядерных ракет, и возможно, то что сейчас происходит, этим и закончится.

— Тогда мы не в самом удачном месте находимся. — Сказал Валера.

— Да, глубина в десять метров — это несерьезно.

— В случае применения ядерного оружия «серьёзных» мест вообще не будет, — сказал я.

— Чегой-то? — Удивился Валера. — Эквивалент стратегических боеголовок — десятки килотонн.

— Не килотонн, а МЕГАТОНН, — поправил я.

— Ну вас! Сейчас не проверишь, инета нету.

— А что может натворить такая штука?

— Такая штука может на хер снести Техас.

— Э-э-э, гонишь.

— Ну, может, чуть преувеличиваю. По крайней мере, сто километров тотальных разрушений — а дальше на каждые десять километров мощность будет падать на десять процентов. И это одна боеголовка! А их на Москву нацелена не одна.

— Так это и сто метров не спасут?

— Во-во…

— Не хочу даже думать об этом. Но вот в чем вопрос: от Москвы до границ — не менее 400–500 км. Даже ракеты типа «Точка У», несущие ядерный заряд, имеют дальность километров 120. Крылатые ракеты — 300–400 км. Но сколько же их запустили, если только за два дня по нашим районам молотило без остановки. А по всей Москве? А по всей нашей территории? Да это в голове не укладывается — нет столько у «соседей» крылатых ракет! А межконтенинтальные, которые от 5000 км, несут, в основном, ядерные заряды… Я читал, что в Штатах всего было выпущено около восьмисот межконтиненталок с неядерными затядами. Поэтому, либо скоро исчерпаются запасы неядерного оружия и по нам долбанут химией или чем похуже, или мы имеем дело с совершенно неизвестным оружием. Какими-нибудь орбитальными бомбардировщиками. Космическими. Нам последнее время парили мозг про «Булаву» и «Бореи», про их успехи, а у нас про настоящие секреты вообще никогда никто не знал. А, учитывая странности связи, я склоняюсь к этой версии.

Внезапно ожила трансляция:

— Внимание всем. Общий сбор на платформе, отзываем внешние посты. Закрываем внутренние гермоворота.

Сверху по ступеням поскакали фигурки внешнего оцепления. Плиты пола разошлись и начала подниматься громадная плита, перекрывающая станцию о лестницы выхода из метро. А заодно отрезающая нас от комнат полиции и кладовки, где у нас хранилось изрядное количество пользы.

— Хамстер — ты, падла, накаркал! — Произнес я обреченно.

Но, как выяснилось, поторопился.

— Это меры предосторожности. К нам приближается по тоннелю со стороны «Беляево» группа вооруженных людей. Штыков шесть. Всем, имеющим оружие, собраться у входа в тоннель Б1. По коду на 105. Для совсем тупых — первый вагон из центра. Детей из поезда — в бомбоубежище. Поезд отгоняем, соответственно, убрать мостки — третий и четвертый. Без паники, подчиняйтесь требованиям дежурного взвода ГО.

Довольно толково метрострой загнал гражданских в боковые коридоры.

Поезд откатили, разбив по вагонам, освободили выход в тоннель.

Нас, собравшихся с оружием в конце платформы, оказалось человек пятьдесят. К нам подошел Палтус, вооруженный револьверным дробовиком МЦ-225-12.

— О, нарисовался! Где нарыл? — Спросил я.

— Премировали за успешную работу по сборки вашей зубодерни.

— Нормально так, но при осечке не торопись вторично спуск жать.

— Что так?

— Если затяжной выстрел, пусть напротив ствола будет. Иначе обхохочешься.

— Вот падлы! Слушай, может поменяешь на двустволку?

— Ага. Как ворота откроют. У нас все наверху.

Ожила трансляция:

— Наблюдаю в ночную тоннельную камеру приближение объектов. Пока до пятисот метров. Готовность генераторов дать свет в кишку — по команде.

Внезапно вынырнул Михалыч.

— Идем навстречу — вот вы, вы, вы, ну и я с вами…

В числе прочих, его указующий перст ткнул в меня и Валеру. Иной бы спорить стал, глаза выпячивать, но мне страсть как захотелось пройти кишкой. Можно подумать, я часто в заднем проходе метро бывал, экспериментатор мля!..

Спустились на пути, и я в первый раз ступил на рельсы метрополитена. Шагнули в темный провал. Света здесь не было ва-аще. Включили фонари. Матерь всего сущего! Кругом смыкались над головой сегменты стальных тюбингов. Тюбинги! Откуда-то из дебрей памяти всплывают эти слова, подчерпнутые аж из «Пионерской правды». Я бесконечно далек от терминов метро. Самым изощренным до сих пор считаю «валидатор». Может ошибаюсь и говорю неправильно. Простите. Ну, нет «вайфая». А! О! Вот и гермозатвор…

Оба-на! А на рельсах пулемет. За обваловкой из мешков. Реально пулемет. «Максим». Настоящий. Чапаевский. И «чапаевцы» здесь же. В жилетках метрополитена.

Рядом топает Михалыч со товарищи. Занимают позицию сразу за пулеметом — там ниши такие неприметные. Нас приглашают в боковую решетку. Наше дело телячье. Страхуем. Попрятались. Изготовились к стрельбе. Гермозатвор открылся, обнажив метровую щель.

— Всем внимание, — разнесся по округе, усиленный мегафоном голос Михалыча. — Прекратить движение. Пальцы со спусковых крючков — убрать. Говорит начальник станции. Один пусть подойдет, остальные — на месте.

— Слушай, — спросил я стоящего рядом мужика, изготовившегося к стрельбе с колена и уложившего ствол «Тигра» на штабель бетонных блоков. — А почему Михалыч, так упорно фамилию не называет.

— Задов, его фамилия. Не любит он ее называть.

Из проёма донеслось:

— Сергей Михалыч? Не стреляйте. Это Мокин…

— Какой Мокин? Пётр Семеныч, с водоканала?

— Да нет, Николай… Николай Валентиныч, с охраны с ЧОПа.

— Это «Аргус», что ли?

— Ну да. Охрана переходов метрополитена.

— Ну, один заползи. Пообщаемся.

В фокус подствольных фонарей медленно влез полный мужик в форме чоповца, поверх которой был надет военный бушлат. Голову венчал маленький черный шлем с наспех приклеенным к нему (вернее всего, термопистолетом) китайским фонариком. На плече существа стволом вниз висел СКС-45.

— Точно, Колька, — сказал Михалыч. — С тобой кто?

— Да наши все, с «Беляево». Чоповцы, ремонтники, каждой твари — по паре…

Глава 12 Новоселье и «сын полка»

С разрешения великих, в проем полезли гости. Все разномастно одетые, но поверх гражданки напялившие бушлаты и в таких же, как у главаря, шлемах.

После взаимных узнаваний, похлопываний и лобзаний, мы закрыли ворота и двинули в сторону станции, на ходу переговариваясь:

— Есть информация о том, что происходит? — Спросил я.

— Бомбы падают — вот и вся информация. Связь почти вся отрубилась, но это не ЭМИ, иначе бы электричества вообще не было. А так — даже камеры работают. Да и что гадать — данных слишком мало…

— Не гадать, а строить версии. Чтобы, получая данные, отметать лишнее. Чтобы в один прекрасный день ответить на вопрос. На главный вопрос: кому залить в прямую кишку царской водки за весь этот бардак? За все трупы. За то, что мы второй день гадаем, что с нашими близкими.

— Иногда на эти вопросы и жизни не хватит ответить. А жить надо…

А чтоб жить, надо, пардон, жрать.

Тяжело вести диалог, когда не видишь лица собеседника. Все фонари теперь светили под ноги и на стены тоннеля — и разговор затих сам собой, под сводами разносился только звук шагов да иногда плеск воды. Мы выходили на станцию. После черноты подземелья, редкие огни платформы радовали глаз. Мы вышли под наведенные стволы, которые, по мере нашего опознания опускались. Не все. Для некоторых потребовалась команда Михалыча.

Открылся гермозатвор и прибывшие прошли в кабинет начальника станции. Теперь и мы смогли подняться по лестнице и добраться до своих запасов.

— Пойдем, Палтус, я тебе ружье подберу. — Сказал Валерка.

— Ага, и патронташик какой-никакой…

— Не наглей, ты нам еще вискарь не отработал, который мы за тебя Плохишу отдали… — Хохотнул Валера.

— А я и не просил, чтоб вы ему его давали.

— А нас просить не надо. Мы на добрые дела быстрые. И на расправу короткие. По-любасу, должен ты нам… И вот что нам скажи: есть ли какая-нибудь каморка, чтоб пониже устроиться? — Спросил я.

— Правильно мыслите — из мансарды валить надо куда пониже. Есть на примете местечко одно. Оно и побольше будет…

Мы вошли в двери комнаты полиции и я полез за ключами. Из соседнего кабинета высунулся мосьё Задов.

— Максим, Валера! Можно вас на минутку?

— Мы вас внимательно…

— Просьба к Вам. Не могли бы вы нам эту комнату освободить? Под склад и гостиницу для «беляевских». Мы Вам что-нибудь другое подберем.

— Ну, начался в деревне хоспис! А нас куда, на платформу?

— А что? Многие снабженцы на платформе живут. Не нравится на платформе — в убежище разместитесь.

Тут влез Серега.

— Может нам в каморе за «вээской» разместиться?

— Во-во. Только барахло оттуда в коридор переложите. Да так, чтоб не пропало.

— Что за «вээска»?

— Вентиляционная сбойка. Она недалеко от входа в тоннель, пойдем покажу.

— Погоди, сначала ружье тебе махнем да вещи соберем. Точно помещение нормальное?

— Да точно, только двери нет. Решетка там. И замок надо бы придумать.

— Замки у нас есть, прихватили в хозмаге. Ладно, собираемся… Но, Михалыч, последний раз такое! Нефиг нас, как помойных котов, с места на место гонять.

— Ладно, — захихикал этот хитрый крендель. — Обещаю, больше вас никто не тронет.

Оказывается, мы прилично обросли барахлом. Помимо личного оружия, каждый тащил по две-три объемистые сумки. Палтус тащил ворох детских матрасиков. Хорошо, идти недалеко. Состав не стали загонять обратно в тоннель, просто отсоединили вагоны в местах мостков, которые вновь были установлены. Мы без проблем спустились в тоннель и, подсвечивая себе фонарями, двинулись за Палтусом.

Очень скоро мы подошли к уходящей вверх бетонной лестнице.

— Что там? — Подал голос Валера.

— Громадный вентилятор.

— Он рабочий? — Спросил я.

— Еще как рабочий. Но не очень громкий. Спать под его шум, конечно, неприятно, но не смертельно.

— Ну, спасибо тебе за подгон. Далеко еще?

— Да пришли уж.

Серега остановился у сваренной из арматуры решетчатой двери, и, удерживая одной рукой вязанку матрасов, второй распахнул дверцу.

В тот же миг что-то небольшое с визгом вылетело из двери и свалило его с ног. Ощущения, не сходные с оргазмом. Судите сами: тащишь, потея, сумки в темноте, лучи фонарей мечутся по стенам, немного страшновато. И тут такое! Я выпустил сумки и схватил карабин. Но Серый, матерясь, уже поднимался, поднимая с путей за шиворот мальчишку лет десяти. Внезапно тот взмахнул рукой — свет фонарика блеснул на небольшом клинке. От неожиданности Палтус выпустил мелкого, но лезвие все-таки чиркнуло его по штанине.

Тут Валера всем пользу принес. Он так шандарахнул вверх из своей «Сайги», что:

— Палтус присел и зажал уши;

— мелкий, уронил свой паскудный ножик и грохнулся на рельсы;

— я сократился вдвое и прикусил язык.

Эхо выстрела, прерываемое визгом рикошетов, долго металось по тоннелю. Сыпались искры…

— По ходу, у меня картечь стальная. — «Обрадовал» Хамстер. — А я и забыл.

Пацана подняли, я подобрал его ножик и мы вошли в нашу нынешнюю квартиру. Закрыв решетку двери на замок, я сказал.

— Ну вот, братец, бегать некуда, да и незачем.

Палтус щелкнул тумблером, и лампочка-сорокапятка осветила квадратную комнату, заставленную стеллажами, нас с нашим имуществом и насупленного мальчишку в перемазанном джинсовом костюмчике. Пожалуй, ему все же было лет одиннадцать.

Курносый, светлые, остриженные под горшок, волосы. Худющий и чумазый. Как ни в чем не бывало, он осматривался по сторонам.

— Тебя кто научил на людей с железом бросаться?

— А он первый меня схватил. Справился с маленьким, да?

— Стоял бы спокойно, никто б тебя не хватал.

— Кто спокойно стоит, дяденька, того чаще… — Поганец добавил непечатное.

— Откуда ты, безобразник? И как звать?

— Петька я. С «Беляша». Дом наш разбомбило, родители приемные — не знаю, что с ними. Я за какими-то дядьками по тоннелю шел, а потом, когда ворота закрываться стали, в щель проскочил.

— Ну ты Буратино! Тебя ж там расплющить могло в лепеху!

— Сыкотно стало одному в темноте остаться.

— А чего ты в тоннель полез?

Оказалось, что пока готовилась экспедиция на нашу станцию, Петька залез в тоннель. Гермозатвор они открыли заранее, поэтому зайдя подальше в подземелье, этот спелеолог залез в техническую камеру и ждал, пока мимо пройдет группа. За тылами у них никто не смотрел, и мальчишка шел, ориентируясь на свет их фонарей. Потом стало страшно. Казалось, сзади кто-то выскочит, кто-то ужасный. Он несколько раз споткнулся и начал отставать. Чуть было не закричал, но группа остановилась добравшись до наших ворот.

— А чего сюда понесло?

— Интересно стало.

— Интересно, ему… Есть хочешь?

— Не. Пить хочу.

Палтус дал ему воды, а я стал осматривать помещение. В углу оказался проход в большой санузел на четыре посадочных места и две раковины. Затем осмотрел стеллажи и то что на них было.

Были на них АКБшки, пара электромоторов, различные датчики, выключатели и прочая польза.

В другом углу стоял сварочный аппарат, лежали пучки электродов — и я спросил, вертя в руках «намордник сварщика»:

— Палтус, варить можешь?

— Могу, а чего надо?

— У нас решетка условная. Надо бы ее усилить — причем так, желательно, чтоб она не простреливалась.

— Это что, рельсы мне на нее наваривать?

— А ты подумай и побыстрее. Пока ток есть.

— Можно снять лючки от АРТСКВа…

— От чего?

— Артезианской скважины. Щас принесу.

Он вышел и вернулся через пару минут с полуметровой металлической пластиной, толщиной миллиметров восемь. Примерил на дверь.

— Нормально, таких ещё штук восемь и… Только петли усилить надо.

— Сделаешь?

— За час сделаю. Там же обваривать не надо — только прихватить.

Воспользовавшись суетой, Петька стал бочком подбираться к выходу.

— Ты если слинять собрался, не стесняйся. На станции тебя встретят, — просветил его Палтус. — Мы там камеру установили, на выходе.

Он приступил к усилению двери, а мы с Валеркой занялись переноской добра в коридор «вээски». Потом взялись за разборку стеллажей. Они оказались деревянными — и спустя час из них вышли сносные топчаны.

Палтус здорово навонял сваркой и мы решили перед сном прогуляться на станцию и доставить мелкого властям. Тот особо не протестовал, хотя дал понять, что не прочь остаться с нами. Казалось бы, напугали мы его и разговаривали грубо, а вот поди ж пойми…

Оставив Палтуса доваривать петли и проушины под замок, мы бодро почесали на станцию. Вот за делами время бежит! На моих часах было начало первого ночи, но станция не спала. Метротрансляция или, как ее правильнее называть, ГГО — громкоговорящее оповещение, вещала об угоне у нас транспортного средства…

Короче, один пассажир повредился рассудком и, забравшись в «Уазик» медиков, рванул на поиски своей семьи. «Черемухи» передали по телефону, что его накрыло бомбой, когда он проезжал мимо них.

Я заметил, что в обиход прочно вошли сокращенные варианты названия станций «Новые черемушки», «Калужская», «Беляево», трансформировавшись в «Черемуху», «Калугу» и «Беляш».

Как нам сказали в патруле, Задов закончил совещание и отправил Ребят с «Беляша» спать. И сам отправился. Поэтому мы решили оставить мелкого на ночь у себя. Остаток наших вещей, пару матрасов и два больших бака для воды «беляевцы» хотели прихватизировать, но были посланы — их забрал Володька. Мы встретили его у палатки Копченого. Он подивился на нашего сына полка и предложил посмотреть их стоматологию. Мы согласились.

В зубодерню вела неприметная дверь на стыке платфромы и тоннеля. Было нелепо видеть в этом бесконечно грубом, с наплывами бетона и подтеками краски, со следами ржавчины на щербатом потолке, помещении суперсовременный комплекс с гигантским креслом и бешеным количеством инструмента на врачебном столике. Петька, даже попятился.

Конечно, дело полезное. К нам еще с других станций приходить будут… Но стоматологов с детства боюсь.

Получив от Вовки свои пожитки и список необходимых ему вещей с мародерки, мы поплелись в тоннель.

Баки в дверь прошли с трудом. Их поставили в санузле и наполнили водой. Вонь сварки уже выветрилась. Вообще, ток воздуха здесь был хороший, но было тепло, даже очень тепло! Палтус объяснил это близким прохождением теплотрассы. Валерка дал Петьке кусок мыла, и велел пойти умыться. Через некоторое время, из санузла раздался плеск и повизгивание. Хамстер заглянул туда и позвал нас.

Мелкий плескался в одном из баков. Я его чуть там и не утопил.

— Слышишь, оболтус, ты в курсе, что вода питьевая?

— Так ее можно новую налить, — как танкист из люка высунулся мелкий.

— А сливать четыреста пятьдесят литров ты чем будешь?

— Кружкой можно.

— Договорились, — сказал Валерка подбирая с пола его одежонку. — Вот тебе кружка, как домоешься — всю воду вычерпаешь и в раковину. Закончишь — одежду отдам.

Тут он достал из кармана джинсиков блестящую штуковину явно стоматологического назначения. И когда успел?

— Нет, пожалуй, сначала уши надеру а потом отдам…

Мы пошли укладываться.

Часа полтора из купальни доносились шлепки, пыхтение и бульканье, затем в дверях появился этот водолаз.

— Дядьки, я там чуть не захлебнулся, — заныл он. — Давайте я с утра.

— Валер, отдай ему штаны, а то он спать не даст, — попросил я.

— Я его еще за воровство взгрею.

— Ну и сам в лоб получишь….

— Ну все, мелкий, достал…

Беготня и вопли. Мелкий рассадил коленку и порвал трусы, Хамстер зашиб большой палец на ноге об ножку топчана. Один-один.

Наконец улеглись…

Глава 13 Программа «доступное оружие — каждому сталкеру!»

Третий день подземной жизни не задался с утра: вышли из строя камеры. Все и разом! Подключение новых, по примеру телефонов, ничего не дало. Когда же мы поднялись на поверхность, оказалось, что торговый центр разрушен полностью, а выводить машины мы не рискнули из-за плотного обстрела. ГГО довело сводку по статистике обстрела, из нее выходило, что стрельба по нам усилилась. Плюс, результаты переговоров с «беляевскими»… Судя по всему, организовывался альянс наших трех станций. Взаимопомощь и торговля. Медицинские услуги (во, как наша зубодерня выстрелила!). Обмен информацией по уцелевшим. Всё вроде.

Вышли из своей норы «беляши» и Задов. Я представил им Петьку и посоветовал в тоннеле поглядывать за спину. В ответ мне сказали, что Петьку хорошо знают и посоветовали беречь карманы, поскольку за полтора дня у них этот шнурок совершил четыре кражи и три мелкие пакости. На предложение забрать это счастье с собой они разразились гомерическим хохотом и долго успокаивались… У нас на станции желающих позаботится об этом сокровище тоже не нашлось. Надежда же его пристроить в «Черемуху» растаяла посте телефонных переговоров. В общем, мы поимели горб на всю спину. Тощий, белобрысый, хитрожопый горб! Ладно разберемся…

Михалыч объявил нам, что пришлет человека, который поставит телефон и сигнал общей тревоги. Взамен мы обещали помочь в установке перископов. Довольно быстро рабочие пробурили скважину прямо из перехода наверх, а потом мы долго и нудно, с помощью козел и домкратов, поднимали в дыру трубу. Затем смонтировали простой поворотный механизм и разместили систему зеркал. В результате получили примитивный перископ, через который, худо-бедно, можно было обозревать окрестности, не подвергаясь опасности.

Петька в этот момент развлекался со сверстниками, в результате чего к нам пришла разгневанная мамаша одной девочки, с которой мелкий поиграл в доктора, и потребовала от нас решительных и карающих действий, которые должны будут немедленно привести к нарушению у Петьки репродуктивной функции. Мы обещали подумать.

— Я предлагаю пустить все на самотек, - сказал Валерка. — Его, в конце концов, кто-нибудь придушит.

К концу работ на перископе на Петьку пожаловалось человек пять. Я вынужден был отвести его в нашу пещеру и закрыть там в санузле на два оборота, предварительно сказав:

— Терпенье наше не безгранично. Еще что-нибудь учудишь сегодня — выдеру.

— А бить детей нельзя, — заявил этот гном. — За это в тюрьму сажают.

— Уже нет — вчера объявление было, ты пропустил, — усмехнулся я. И вернулся на станцию. С перископом закончили через час. Все по очереди приложились к маске окуляра. Посмотрели.

Поскольку по поверхности двигаться было опасно, я предложил соратникам пройтись по тоннелям — проверить нычку. По легенде — разведать новые маршруты добычи продовольствия. Договорившись об открытии ворот, я, Хамстер и Палтус, поручив Петьку Володе, углубились во мрак, прошли гермозатвор и подошли к еще одной «вээске». По бетонным ступеням поднялись наверх — к огромному вентилятору, сбоку от него, тянулись две узкие щели. Палтус вставил в одну из них домкрат и, покрутив рычаг, сломал перегородку. Вместо двух узких щелей вышла одна широкая. Протиснулись и оказались в просторном тоннеле. Фонари заметались по стенам, осветив прямоугольную нишу.

— Мы сейчас идем по обычному воздуховоду, — пояснял на ходу Серега. — В случае срабатывания датчиков РХБЗ, из этой стены выдвигается заслонка и вентилятор гонит воздух через систему фильтров.

— Ну и как это спасет от радиации?

— Радиацию несут «заряженные» ей и фонящие частицы пыли и влаги. Излучение через такой слой грунта бетона и стали не пробьет. А вот пыль просочится… Если ты вдохнешь частичку радиоактивной пыли, она осядет на легких и станет излучать. И все, чего она коснется, тоже будет излучать. Я конечно не специалист, но вот так я это понимаю. Сейчас кстати ответвление будет.

— А почему тоннель вверх не идет?

— Он и пойдет потом вверх, но сначала — в разные стороны, чтобы максимально минимизировать вероятность блокирования воздуховода в результате завала.

— Ты не умничай…

— Ага, не стану.

Мы вошли в вертикальную шахту и поднялись по ступеням в небольшую камеру, заставленную шкафами. Это был колодец-надстройка над шахтой. В шкафах нашлись противогазы, строительные каски с фонариками и комплекты защитных костюмов.

— Надо бы отсюда все забрать.

— Да, заберем — и прямо сейчас. Раньше, при Советах, под каждым сидением в вагонах лежало это добро. Лавку поднял, и бери. Потом народ прочухал и потащил по домам. Теперь не хранят так.

В общем и целом, со всех пяти вентшахт собрали около двадцати комплектов и оттащили в тоннель. Присвоили себе по каске, включили фонари и полезли обратно. Палтус повел нас к нашей захоронке.

Не буду описывать весь маршрут, скажу только, что по всяким переходам, колодцам и трубам мы наползались вдоволь. Где-то через час мы оказались на рельсах технического тоннеля, напротив нашей стеночки. Изначально, мы сложили стенку на куске ржавой жести и теперь, когда пена схватилась, ее можно было двигать, как дверь. Понятно, что служила она не как защита, а как маскировка, так как монтажная пена — это не бетон. Даже сейчас, пока двигали, пара блоков отвалилось. Пришлось подклеивать. С припасами все было, нормально и мы решились на вылазку.

…На поверхности творился полный капец. В старину так называли пограничный знак, который ставили в конце племенных владений. И его с чистой совестью можно было ставить на крышке нашей шахты — дальше было царство хаоса. И мой, и Володькин дома были разбиты. Грязная, взрытая осколками земля, поваленные деревья и двухметровые пни. Асфальта на дороге осталось процентов пятдесят, остальное сорвало взрывами. И кругом — осколки ржавой стали. Вдалеке грохотало, но здесь было тихо, и мы уже совсем было решились на вылазку, как вдали послышался быстро приближающийся шум мотора. Со стороны Чертаново к нам шли два бортовых «КАМАЗа». Мы затаились. В кузове первой машины были уже видны люди в военной форме и с оружием.

Внезапно в воздухе, зашипев, пронеслись белые молнии, и над машинами полыхнуло. По стенкам и крыше вентшахты простучали осколки, а мы нырнули вниз.

Нас спасло довольно толстое бетонное кольцо шахты. Весь жестяной верх оказался изорванным в клочья…

Тут надо сказать об устройстве этого колодца. В нервозности первых дней я как-то упустил из виду то, что многие читатели совершенно не представляют о чем речь, и теперь поправлюсь.

Шахта спускается вниз метров на девять и состоит из шести бетонных колец, поставленных «на попа». Сверху к этой конструкции приварен эдакий домик с двускатной крышей из листовой пятимиллиметровой стали. По бокам — окошки из стального уголка, забранные решеткой. Изнутри крыша откидывается целиком — достаточно открыть защелку, а снаружи в крышу вделан лючок, запирающийся на замок. Можно снаружи отпереть замок и забраться внутрь, а можно изнутри отщелкнуть шпингалеты и выбраться наружу.

Ну так вот, теперь та самая его жестяная часть являла собой решето.

Не знаю, какими пассатижами, но мы собрали своё невеликое мужество, и вылезли из шахты. Пригибаясь, с ружьями наперевес, мы подбежали к окутанным жирным облаком копоти машинам. Явно военные. Тут не ошибешься, хотя от тел мало, что осталось. Но то, что осталось, имело подшитые подворотнички и берцы.

Палтус, пардон, блеванул. Я был близок, но сдержался. Валерка молодец оказался самый молодец в этом плане — даже не побледнел. Обшмонав кабину, он принес странного вида пистолет, с пластиковой спусковой скобой и рукояткой, и две пачки патронов 9х19 Para.

— Знаешь, что такое? — спросил он.

— Только теоретически. ГШ-18. Восемнадцать патронов — плюс один в стволе. Насколько я знаю, на вооружение принят не был.

— Ну вот и забирай тогда себе. Мне «Макара» хватит, — сказал он и побежал ко второй машине.

Палтус так и не смог преодолеть рвотные позывы, и я самолично переворошил весь кузов. Нашел три автомата АКС-74У и с десяток целых магазинов. От второй машины бежал Валерка, таща на себе, вы не поверите, пулемет «Печенег» и два двухсотпатронных короба.

— Давайте вниз, пока не началось! — Крикнул я соратникам.

А никто и не возражал…

Спустившись вниз, мы осмотрели добычу. Из моих трех трофеев путем перестановки деталей собрали, в конце концов, два условно исправных автомата. И то — пришлось повозиться. Один получился полностью целый, на втором отсутствовал пламегаситель и был разбит приклад. Но в целом — вроде исправны. А вот Хамстер поразил: мало того, что его «Печенег» был полностью исправен и каждый патрон в ленте был целым, он еще умудрился прихватить рюкзак-однодневку с гранатами РГД-5. Восемь штук.

Валера вцепился в пулемет как клещ. Он баюкал смертоносную машину, сюсюкал с ней и пускал слюну.

— А давайте опробуем? — Полуутвердительно спросил он.

— Э… Где?

— Да прям в тоннеле.

Возражений не последовало. Я тоже был не прочь опробовать «Ксюхи».

Мы отодвинули фальшивую стену и вышли в тоннель. Я раздал по два люгеровских патрона каждому в уши — в качестве затычек. Тьму подземелья расколол грохот короткой, скупой очереди пулемета. Затем на арену вышел я и отстрелял пол-магазина АКСу.

После по паре раз выстрелили из ГШ…

Глава 14 Зарождение союзов

За этой стрелковой вакханалией наблюдали две крепкие фигуры, затянутые в кевлар и арамид. На мониторе слежения. Удобном, таком. Мобильном. Переносном…

— Дон, ты уверен в своем кандидате? — спросила тень.

— Дело не в том, кто в чём уверен. Дело в том, КТО в этом уверен. И насколько… Во всяком случае, их интересы пока совпадают с нашими. И я уверен, будут и в дальнейшем совпадать.

— А если не будут?

— А подождем…

***.

Оружие решили взять с собой — оставлять такое богатство в нычке было неразумно. Тащить его было тяжело, но мы справились. Запыхавшись, ввалились в нашу коморку. Мой брательник, всклокоченный и перевязанный, сидел на топчане и около него хлопотала медсестра. На топчане напротив сидел Петька. Его правая нога была примотана скотчем к ножке топчана.

— Что на этот раз? — Спросил Валерка.

— Ой, блин! Герои вернулись! Чтоб я еще раз связался с этим засранцем..! — Заверещал Володька увидев нас. — Во мне дырок, как в голландском сыре.

— Дядьки, я не виноват! Оно само!

— Да, что случилось?

…Оставшись с мелким, Володька вытянул больную ногу на топчане и, закинувшись обезболивающим, решил подремать. Спустя минут сорок, у Петьки потуги вести себя прилично и страх огрести всевозможных телесных наказаний серьезно уступили позиции наступающим силам проказ и любопытства. Объектом очередной проказы суждено было стать недостаточно бдительно брошенному на топчан ружью — Володькиному ИЖ-27, короче. Убедившись в крепком сне наставника и воспитателя, Петька, называемый братишкой не иначе, как Проказа, подтащил к себе ружбайку и стал изучать. Не могу его за это осуждать. Я, наверное, в его возрасте тоже проявил бы интерес к небрежно брошенному оружию… Короче, в его не отягощенный интеллектом мозг пришла свежая мысль — «А выдержат ли наши сварочные ухищрения на двери выстрел этой гаубицы?». Малец проделал необходимые для ударно-спускового механизма нажимательно-поступательные действия… Ну, хоть у этого обормота была свинцовая дробь! Выстрел прогрохотал под сводами нашей крепости и рикошетом ушел в здоровую ногу моего братишки. Это вы ему объясните, что неглубоко под кожу ушло. Взревев, как раненый слон, он вырвал свой карамультук у Проказы и, сочась кровью, сгробастал виновника торжества. Короче, тощие ягодицы встретились с толстым ремнем. Примотав хулигана скотчем за ногу к топчану, Вовка дозвонился до медпункта, и в данный момент, обласканный медсестрой (они там в своей зубодерне быстро с медиками спелись), возлежал и материл. Всех. Петьку-Проказу, нас и производителей охотничьего оружия.

— Ладно, Вов. Ноги — не руки.

— Чегой-то?

— Две простреленные руки хуже. Даже жопу не подтереть самому.

— Грубиян и падла! Ненавижу. Сильно. И пребывать тебе в немилости, покуда не нальешь…

— Вова, тебе сейчас антибиотик колоть будут, наверное.

Володька посмотрел на Петьку уже конкретно ненавидящим взглядом.

— Убью гадину!!!

Зазвонил телефон. Михилыч, объявил общий сор через десять минут.

— Есть! Будет исполнено! — Ответил я браво и положил трубку.

— Чего там? — Испуганно спросил проказник.

Я сделал торжественное лицо:

— За безответственные действия! Приведшие к ранению своего боевого товарища! Приговорить! Петьку-проказу к публичной порке стальной арматурой по заднице! Голого! При всех девчонках станции!

Петька присел на топчан, испортил воздух и стал тереть кулаками глаза.

— Мелкий! Ша! Я пошутил. Но имей в виду, кровь моих родственников я не прощаю не кому! И если я прямо сейчас не режу тебе трахею, это не значит, что ты до конца прощен… Так, мы с Валерой, на общий сбор, а вы тут все прикиньте, что и как. И чтоб по возвращении Проказа пулемет не утащил!

На собрание пошли почти совсем в благодушном состоянии. Я только жалел, что лично этому засранцу не всыпал.

С полчаса подождав великих, мы прошли в проходы бомбоубежища. Здесь было на что посмотреть: помимо общих камер, были коридоры, ведущие в учебные классы, в которых находились в огромном количестве различные стенды, наглядные пособия, плакаты и макеты. Кое-какие уже раздербанили для общественной пользы: например, телефонная связь по всей станции была сооружена благодаря хранившейся здесь механической АТС. Я видел это чудо переплетения проводов. Шнуры соединительных кабелей, под действием роликовых грузиков, поднимались и опускались, щелкали тумблера и реле, а наскоро обученные телефонистки вонзали штекера в разъемы. Картина «барышня, дайте Смольный». Привычка достать из кармана мобилу и набрать из памяти нужного абонента осталась в прошлом. Не работали уже все эти приблуды… На стенах висели плакаты, объясняющие населению, как выглядят американские авианосцы — на тот случай, если они, заплывут в Москва-реку. У дальней стены возлежала огромная куча противогазов. Раньше они были сложены по метровым ящикам, но теперь дерево стало слишком ценным ресурсом. Пока из него делали нары и перегородки, но, если ничего не изменится, я думаю, сожгут все это добро. Два десятка непонятных девайсов, сложенных у стены, привлекли мое внимание: прямоугольные клеенчатые сумки с ручками и системой воздушной фильтрации. Спустя некоторое время я въехал, что это переноски для грудничков по зараженной местности. Белые короба с цифровой индикацией соединялись с системой воздуховодов. Тут гадать не пришлось: судя по надписям, это были электронные дозиметры, подключенные к системе вентиляции. Много, чего здесь было. Всё производства семидесятых-восмедисятых годов. Только еды не было…

Наконец, на «кафедре» между плакатами, изображающими ракету «Минитмэн-3» и подводную лодку класса «Огайо», возник Михалыч. Далее приведу его речь:

— Кратко отчитаюсь о проделанной работе и доведу информацию. В настоящее время на станции находится 547 человек. Из них — 52 иждивенца, то есть малолетние дети и инвалиды. Ввиду полного отсутствия снабжения и запасов продовольствия, нами начата работа по добычи продуктов питания из ближайших магазинов и складов. Эта работа затрудняется тем, что большинство наружных построек разрушено и еду приходится буквально откапывать. В воде у нас недостатка нет, поскольку на станции было двадцать емкостей по 1670 литров каждая — и они подключены к системе артезианских скважин. Через многоступенчатую фильтрацию, разумеется… Ни на «Беляево», ни на «Черемушках» такой системы нет. Там просто емкости, наполняемые через водопровод, который уже практически весь разрушен. Но там есть склады с продпайками. Попытаемся наладить обмен. Во всяком случае, из десятка пластиковых баков, которые мы получили от нашей группы, восемь мы отдаем под доставку воды соседям. Вода у них кончается. Если мы отвезем им на каждую станцию по четыре бака, выйдет по 4–5 литров на человека. Немного, но они протянут. Мера это временная, покуда там не изыщут собственных водных ресурсов. Первую доставку осуществим мы, затем эту функцию целиком перекроют соседи. Соответственно, нужны добровольцы. После собрания запишитесь у секретаря.

Далее. Нами созданы ряд служб, таких как: телефонная, медицинская, караульная и ремонтная. Организован надзор за детьми (взгляд Задова прочесал толпу и остановился на мне). За нормальными детьми (смешки в зале). Ну и доставка продовольствия. Эти задачи никто не отменял. У меня все. Остальные вопросы — в рабочем порядке.

Выступило еще несколько теток, в основном ныли. Плохо им. Все чего-то просили. Кто лекарства, кто прокладок. Ага, щас «камазами» прокладки завезем. Хотя мысль неплохая. Конечно в условиях войны все поголовно вернутся к марле (пардон, мадамы!). Но в качестве обменного фонда этот товар вполне годился.

Слушать теток никто не стал. Кто отправился по своим делам, кто толпился у телефонистов (они собирали информацию по поиску родственников и знакомых на соседних станциях). Мы хотели, было предложить план новых маршрутов мародерки, но тут подошел Михалыч.

— Я смотрю, вы пулемет нарыли, — сказал он. — Где взяли?

— Наверху взяли, где же еще.

— Нафига он вам, может, нам отдадите?

— Ну да! «Жену отдай дяде, а сам иди к бляди»! До чего ж вы старательно о себе думаете. И нестарательно о нас…

— Просто у нас всего один, а им все дыры не заткнешь. Вот сейчас надо конвой до «Черемушек» снаряжать, так вашим бы пулеметом усилили. Мы бы патронов подбросили. А?

— Да мы с Валерой сходим. А сколько патронов?

— Сотни три.

— Маловато будет…

— Больше не унесешь. На тебе и так четыреста…

— Спорим, унесу?

— Ну, черт с вами, жадины! Идите готовиться.

В «трубе» на «Черемушки» кипела работа. На рельсы ставили небольшую самодельную мотодрезину, которую за глаза называли «Пионеркой» или «Бешенной табуреткой». Это изделие имело небольшой мотоциклетный мотор и два сидения. Валерка сказал, что сходит захватит каски и что-нибудь из обменного фонда, и попросил постеречь пулемет.

Палтус вызвался помочь мастеровым и его услали устанавливать прицепную платформу и баки на неё. Затем всю конструкцию соединили в единый состав и, сдав назад, подогнали к пожарному рукаву.

— А там вода-то питьевая? — Спросил кто-то.

— Да здесь в системе вся вода артезианская, — ответил пожилой рабочий, крепивший знакомый, синего пластика, бак к платформе. На платформе осталось место четырем сопровождающим. Правда, стоя. Причем, ввиду малой мощности мотора, на подъемах небольшой состав предполагалось толкать вручную. Всего надо было совершить четыре рейса для перевозки четырех баков. Первый бак наполнили водой и мы заняли места. Хамстера с «Печенегом» торжественно усадили рядом с машинистом. По углам бака на платформе встали: я, Палтус, Копченый и Коля Бородинский. Люд платформы, заорав «нехрен здесь своей керосинкой вонять!!!» выкатили нас на руках за гермозатвор, и таки закрыли его.

— Ну, на хрен — так на хрен, — сказал машинёр и заведя трескучий моторчик отпустил тормоз…

Глава 15 Тактика подземной войны

«Пионерка» оказалась тяговитая — поперла, медленно и немилосердно смердя сизым выхлопом прям нам в хари. Затем, наконец, набрала скорость, и в свете моего фонаря на каске сизая вонь сменилась на бегущие рельсы и тюбинги. Булькала вода в баке, стучали колеса по стыкам, ветерок трепал лицо, как престарелый Тузик задубевшую на морозе грелку. Фонарики светили вразнобой, мотаясь на головах вместе с касками, и хаотично имитировали дискотеку. И десяти минут не прошло, как мы увидели настежь открытый гермозатвор и пятно света за ним: мы подъезжали к станции.

Мехвод заранее заглушил мотор и на станцию нам удалось выехать не производя «дым-вонь-огонь». Народ ликовал. Многие уважительно смотрели на пулемет. Все-таки, Михалыч очень хитрожоп: и охрану воды нами обеспечил, и пулеметную силу продемонстрировал соседям. Так, на всякий случай. К нам подошел местный лидер, мужик лет сорока с кудрявой сединой.

— Петр Владиславович, — представился он.

— А! Господин Макеев, — обозначил я осведомленность. — Как же, наслышаны о Вас от Сергея Михайловича.

Мы представились, протянули руки. Затем Макеев представил подошедшего с ним лысого толстячка в дешевом костюме:

— Власюк Андрей Максимович. Отвечает за склад — он вам поможет продукты на обмен отгрузить…

На этом представительские функции закончились, так как, обо всем начальники договорились заранее по телефону. Воду из нашего бака уже принялись прямо на рельсах разливать по бутылям для куллеров и сразу куда-то потащили. Затем и весь бак дружною толпой спихнули на рельсы. Власюк скомандовал своим, и на платформу поставили четыре ящика консервов и два мешка с крупой. Нас окружили местные, среди которых наш пулеметчик обнаружил своих знакомых. Ну, не совсем знакомых, а, как это бывает в велосипедно-байкерской тусовке, людей, которых ранее встречал: Леха и Леха, соответственно Большой и Маленький. Поболтали, махнули им блок сигарет на три пачки макаровских патронов (сигарет мы припасли много, а патронов мало). Договорились поменять излишек водки (которая была у нас) на мотоциклетные шлемы (которые были у них) и расстались довольные полезным контактом. Дрезину не пришлось разворачивать, так как задняя передача у нее была, а без бака она стала существенно легче. Единственное неудобство — мехвод сидел спиной. Ну да ему руль не крутить — рельсы сами привезут куда надо…

Валерка перебрался с пулеметом на платформу и мы намекнули провожающим, что отсутствие вони выхлопа от движка — проблема дыхательных путей тех, кто не хочет толкать «пионерку». Короче, мол, люди делятся на две категории — одни сидят на дрезине, а другие толкают. А на дрезине сидим мы! Народ быстренько выпер нас за ворота и пожелал не заблудиться. Опять движок «дрын-дын-дын», но на этот раз мы не наглотались дыма, а просто поехали обратно. Внезапно в лучах фонарей мелькнуло какое-то темное тело и черноту перед нами разорвала двойная вспышка. Эхо садануло по ушам. Загрохотал Валеркин пулемет — мехвод не успел нажать на тормоз и платформа врезалась во что-то, подмяв под себя. Состав остановился, мы соскочили вниз и зашарили фонарями по полу и стенам.

— Что это было? — Спросил Копченый.

— Бродяга какой-то.

Хамстер, держа пулемет наготове, осторожно подходил к тому, что напоминало кучу тряпок. На рельсах лежал человек в изорванном старом пальто. Лица не разглядеть — сильно повредило, протащив платформой. Спина разлохмачена выходными отверстиями от пуль и залита кровью. В кармане — большой складной нож и несколько патронов двенадцатого калибра. Рядом валялся рюкзак. Я поднял его и открыл: буханка хлеба, моток провода, полиэтиленовый пакетик золотых колечек да цепочек, грамм на пятьсот, шприц, какие-то ампулы. В прозрачном файле самодельная карта. Валерка, освещая вокруг себя рельсы, нашел, что искал.

— Вот из чего он стрелял, — сказал он поднимая обрез двустволки.

— И шут с ним. Давай оттащим его в сторону — и поехали…

— А его что, бросим?

— А ты предлагаешь на продукты положить? Он мертв — и ему не помочь. Пусть на станции решают, что с ним дальше делать…

Приехав на станцию, мы доложились, передав Задову все вещи (кроме обреза и патронов). Кстати, наш стрелок не промахнулся: оба заряда попали в ящик тушенки.

— Бандит какой-нибудь, — выдал версию Михалыч. — Скрывался под землей, попал в метро.

— Значит, из тоннеля тоже можно на поверхность попасть?

— Да вроде нет. Но надо его карту на досуге изучить. Может, что и откроется.

— А с ним чего делать?

— С ним успеется, а вот посты в тоннелях надо вводить постоянные, а не «сходите пошарьтесь на всякий случай». И немедленно!

— Да, вы правы. Ну, нам пора вторую ходку делать…

Мы заняли свои места и, уже не обращая внимания на сизый дым выхлопа, рванули с места. Добрались без происшествий. Только трупа в тоннеле не было. Честное слово!

Макеев с Власюком дали нам отдохнуть, и в очередной рейс отправились люди «Черемухи». Мы пили чай в кабинете начальника станции и вели разговор типа «ну, вспоминайте-вспоминайте, куда дели труп…». Подзадолбавшись отвечать на дурацкие вопросы по сотому разу, мы поблагодарили за угощение и вышли. Не, ну в самом деле, пусть они друг с дружкой в играют в прокуратуру! Мы нашли знакомых мотоциклистов и, отойдя в сторонку, совершили оговоренный «чейндж». Слегка доработанные открытые мотогоршки «FLY Racing.357» оказались гораздо удобнее и травмобезопаснее строительных касок: они были мягче внутри и крепче снаружи. Да и стоили в мирной жизни несколько дороже трех бутылок водки. Сбоку бы ещё на шлемы присобачили короткие планки Пикатинни и смонтировали тактические фонари, что-то китайское и недорогое! Надо будет думать по батарейкам…

— А что у вас еще есть?

— А у вас?

— А шо надо?

— Всё: оружие, патроны, еда, топливо. Желательно, бесплатно и много!

— Да здесь всё вычистили в округе, а далеко ехать — машины нужны и топливо. Да мы слыхали, сейчас по машинам прицельно долбить начали. Здесь кругом много магазинчиков, но народ очкует. Продуктов много пока, у нас рационы военные в бомбоубежище были, да три фуры продуктов вниз спустили. Сейчас скважины пробурят и воду качать начнем. С водой решим, экспедицию к «академикам» пошлем. Тамошние дальше эстафету передадут. Пойдут дела какие-никакие.

Какой-то шум раздался на верхних ярусах станции. Донеслись тревожные крики. Ожила трансляция:

— Внимание! Тревога! Нападение на станцию! Занять места согласно боевому расписанию…

Наверху раздались выстрелы, рванула граната. На станцию, в противоположном от нас конце вестибюля, ворвалась, открыв огонь, разномастно одетая и как попало вооруженная толпа. Станционный народ брызнул прочь от выхода. Люди, пытаясь укрыться от пуль, ссыпались на пути, прятались под платформу. Охрана станции, вооруженная автоматами карабинами и дробовиками, сбегалась, прячась за колоннами, к месту прорыва, укрываясь на путях и сосредотачиваясь по правой стороне платформы. Я схватил Хамстера за куртку и потащил налево. Краем глаза я отметил, что Палтус и группа «бутерброд» чешут за нами. Спрыгнули на рельсы.

— Достали гранаты и, пригибаясь, бежим к противнику! Валер, сближаемся. Мы гранатами из укрытия, как рванут — ты из пулемета, мы — длинными из автоматов.

Над головой металл крошил кафельные стены. Навстречу бежали люди, хорошо не в панике, а просто пытаясь укрыться. Одна только бабища, что-то вереща, попыталась схватить Валеру за пулемет. Тот не растерялся, мгновенно отвесив ей затрещину. Бабища села. Надеюсь не затопчут. Не должны — толпа иссякала. Я вынырнул на мгновение, нырнул обратно.

— В этом направлении, во высокой дуге — гранатами. Каждый по одной. По моей команде — огонь.

Хамстер, кинул хорошо. Палтус взял не в ту руку, и я его поправил. А то переложит — и привет… Я кинул последним. Гранаты пришли, как задуманно. Рвануло как раз на лестнице. Осколки с визгом пронеслись по мрамору и, едва затихли, грохнул «Печенег». Выставив над платформой автоматы, мы с Серегой застрочили по ступеням, на которых бесновались нападавшие. Противник, укрываясь от огня, переместился ближе к «нашей» стене и попал под огонь группы охраны. За спиной подключились «бутерброды» — из своих дробовиков они вели беспокоящий огонь, давая нам возможность перезаряжаться. С путей, которые контролировала группа охраны, раздались бумкающие выстрелы подствольников. Сверху раздались взрывы. Потянуло острым неприятным запахом.

— Давайте отойдем, похоже, они слезоточивым работают. Ну-ка подсади меня…

Выбравшись на платформу, я улегся, укрывшись за колонной. Активности на лестнице уже не было, только раненые слегка шевелились. Справа, прикрываясь специальными щитами, на платформу лезли фигуры в военной и милицейской форме — охрана станции. Выстроившись за щитовым, две группы поднимались по лестнице, производя зачистку… Наконец, трансляция объявила «отбой тревоги». На платформу полезли люди.

Глава 16 Трофеи

Кто-то сказал, что гражданский человек превращается в военного в течении трех дней — для этого превращения нужна всего лишь война. Война фактически была уже в наличии: четвертый день падали бомбы и ракеты, а сегодня и пострелять довелось, под пулями побегать. Но не чувствовали мы себя военными! Меня так вообще начало трясти, когда я проанализировал наши действия. Да нас убить сорок раз могло! Могли подстрелить, когда мы перебегали платформу, могли прилететь рикошеты, могли кинуть нам на пути гранату, могли попасть под «дружественный» огонь группы охраны — связи-то не было…

Реально, меня затрясло. Стоял, курил и дрожал крупной дрожью. Я вообще не курю — бросил лет пять как, но когда Валерка достал сигарету, машинально взял.

— Пойдем, поглядим, — бросил я, затаптывая окурок.

— На что? — Спросил Палтус.

— Валера на трофеи, а мы с тобой попробуем раненным помочь. Ты Валер пулемет оставь, мы присмотрим.

Врачей и санитаров на станции хватало, но от помощи не отказались. Где-то через час, когда мы заканчивали таскать носилки с ранеными и мешки с мертвыми, прибыла мотодрезина. Наши подменяльщики обалдело глядели на творящуюся вокруг суматоху.

— Чего встали, как моржовый хрен — на айсберг! — Крикнул им Макеев. — Подсобляйте!

Он подошел к нам.

— Молодцы, ребята, здорово помогли. Особенно пулеметчик ваш. Спасибо.

— «Спасибо» в патронник не вставишь, — сказал я, начав закос под сироту. — А мы половину боекомплекта на вашей станции оставили. Да и вообще рисковали.

— Тебя с пулеметчиком на одних одесских курсах готовили? — Засмеялся Макеев. — Он мне две минуты назад то же самое говорил. Причем, уже разжившись кое-какими трофеями.

— Трофеи — это дело святое. А ваше «Спасибо» можно выразить в материальную составляющую. Нам вот патроны пулеметные нужны.

— Так нет у нас пулеметных, автоматных 5,45х39 — полно, а пулеметных нету, и пулеметов нет.

— А мы бы и автоматных взяли пару ящиков. В счет, так сказать, будущей взаимовыручки.

— Ну ты жук, — засмеялся начальник. — Но я, складом боеприпасов не ведаю. Этим Власюк занимается.

— А вы его уговорите.

— Попытаюсь.

Подошел Валерка с каким-то военным. По количеству стволов на плечах и за поясом, они (вдвоем, разумеется) приближались к американскому бомбардировщику Боинг В-17 «Флайинг Фортресс»[1], который имел тринадцать пулеметов.

— Спасибо, мужики, за помощь, — сказал военный со звездочками прапорщика. — Вовремя встряли.

— И вам спасибо…

— А нам за что?

— Ваш начальник обещал патронов подкинуть. В числе двух ящиков «пятерки».

— Ну не то, что прям обещал… — Начал было начальник.

— Я считаю, надо подбросить, — сказал прапор. — Может не два ящика, но полтора — точно надо…

На том и порешили: Валера сбросил на пол свою часть трофеев и пошел за обещанным. Макеев тоже ушел по своим делам.

Я, пока было время, пересмотрел трофеи. Нам достались два «ТТ», причем не какие-нибудь «травматы» или СХП, а нормальные боевые тэтэшки с запасными магазинами. Причем, оба выпуска 1952 года (не знаю, хорошо это или плохо). Патронов, правда, маловато — только в магазинах. Кроме пистолетов присутствовал сильно юзанный АКМ аж 62-го года и два почти новых АК-74М.

— Так, ну это все надо чистить и смотреть.

— Само собой, — согласился со мной Копченый.

Он уже разжился где-то пистолетом в кобуре, и сейчас прилаживал его на пояс.

— Чего добыл? — Спросил Серега.

— Иж-71.

— Это что за зверь?

— Да, типа Макарова, но под патрон послабже. Для охранников всяких делали.

— Братцы, мне б тоже пистолет, — сказал Палтус. — Может, я себе один ТТ возьму?

— Э, нет, дружище! — Внезапно появившийся Хамстер опустил на пол тяжеленный ящик из некрашеного дерева. — Не, ну это нормально? Я таскаю, а они делят. Мои это будут Тотоши — причем, оба. Это не обсуждается! А тебе, Палтус, я «Макарон» свой отдам. Потом. Если захочешь. Потренировать тебя надо, чтоб ты нам случайно в задницу не стрельнул.

Пыхтя, притащил зеленую железную коробку цинка уже знакомый нам прапор. Поставил свою ношу на пол и, вздохнув, достал из карманов две гранаты Ф-1.

— Боже, страсть какая! — Воскликнул я.

— Нету других.

Прапор пожал нам руки и пропал.

— Щедрый он какой, — пробормотал Палтус.

— Ага, щедрый, я ему два литра водки и блок сигарет, за хлопоты пообещал.

— А не жирно?

— Тут более трех тысяч патронов!

— Да ладно?!

— Сам смотри…

В самом деле, прочтя маркировки ящика и цинка, мы убедились в его правоте.

— Это начальник не знал, сколько в ящике патронов. Хрен бы он столько дал. А прапор, его Николаем звать, сразу сказал: «Давай два пузыря и блок махорки — я за тебя похлопочу».

Чтобы у наших станционных начальников не возникло желания зариться на родное, мы вскрыли ящик и цинк и рассовали патронные пачки по рюкзакам. Получилось по двадцать одной пачке на рюкзак. Оставшиеся четыре добили в магазины, что не влезло — подарили мехводу, объяснив последнему, что треп не в его интересах. Мехвод сделал выводы, но для пущей уверенности в себе попросил подарить ему обрез — и тогда он будет нем как рыба. Мы посмеялись и вручили ему желаемое.

Обратно ползли медленно — нагрузились тяжело, а задняя передача была слабенькой, не хотелось рисковать. Однако доехали без приключений. Оставив «тачанку» на разгрузку, сказались уставшими и эмоционально угнетенными боевыми действиями, на что были посланы самим Задовым … по домам, короче.

…Это просто праздник какой-то! Петька-Проказа ничего не учудил, даже изобразил наведение порядка. На всякий случай осмотрели всё. Да нет, и правда порядок. Я позвонил в стоматологию и пригласил братишку в гости. «Бутерброды» сами пришли, причем притащили здоровенный пустой электрощит, и под руководством Палтуса быстро сварили из него оружейный шкаф. Затем провели распределение и инвентаризацию оружия. В результате, на белом листе, наклеенном на дверцу, начерталось следующее:

Глава 17 Привет от А.Р.Г.У.С

— А у тебя чего так кисло? — Спросил я Бородинского.

— Да мне хватает. Пистолет бы еще добыть или обрез какой. Я было уж мехводу позавидовал — тот допёр у вас обрез поклянчить, а я нет. А сейчас думаю, мне б пригодился.

— Зачем? От него толку…

— Да мы ж не просто так к вам в шкаф оружие сложили. У нас дети у обоих. В палатке ружья не бросишь, таскать постоянно такие бандуры запаришься. А совсем без оружия тоже нельзя. Вот и думаю я, пистолет или обрез надо.

— Ну, будет лишний — поделимся, — сказал я. — Хотя постой, у нас несколько ружей в туалете от Петьки заперто. Я притащил сумку, и достал из нее… Что сверху лежало, то и достал: МЦ 225-12.

— Вот, если его аккуратно укоротить, отличный револьвер получится.

— А не жалко?

— Дружище, мы под пули вместе лезли! И может еще полезем.

— Сегодня уже никуда не полезем. Ночь на дворе. Предлагаю накатить по чарке — и по люлькам.

— А мы не будем возражать.

Палтус взял МЦ-шку и, сказав «Я щас!», умчался.

Мы уже открыли консерву и откупорили бутылку, когда он вернулся, держа перед собой чудовищный револьвер. Из него не надо было стрелять — его достаточно было навести на противника, тот умер бы от жалости. Ствола оставили сантиметров десять, безжалостно отпилив цевье. Барабан, казалось стал еще больше. Приклад был отпилен по рукоятку, а в рукоятку была ввинчена антабка с ременной петлей.

— Серега, это что за ужас?

— Вы ж сами обрез хотели…

— Блин, рубите ему руки, испортил ружбайку!

— Да ладно, мужики, мне пойдет. Нормально.

— Дядьки, а мне ружье дадут?..

— Догонят и еще дадут…

Несмотря на события последних дней, полное отсутствие понимания происходящего на поверхности, постоянные мысли о судьбе близких и друзей, мы находили в себе силы на шутки. Наверное, мозги так устроены. Горит слабая лампочка, на столе нехитрая снедь и пятьдесят капель, рядом знакомые лица — и вроде уже еще один день прошел. Вроде и жить можно. А в десяти метрах породы над головой лежит в развалинах Город, в котором прожил всю жизнь. И гниют останки тех, кто ходил с тобой по одним улицам. Думая об этом, можно свихнуться, а если руки не заняты делом, думаешь об этом часто. Думаешь о том, что наверху — и за стеной. Во тьме тоннелей, за дверью, наспех заваренной стальными листами.

«Бам-бам-бам!!!» — раздался стук в эту самую дверь, и мы от неожиданности подпрыгнули. Все стволы, что были под рукой, развернулись в сторону двери. Причем, развернулись грамотно, не пересекая линией огня организмы товарищей. Уже что-то.

— Кого черт принес? — Крикнул я.

— Грубияны, — донеслось из-за двери. — Отворите начальству!

— Михалыч, ты соскучился?

— Ты мне такие слова даже в уши не положи! «Соскучился» — скажешь тоже… Проверить зашел, может вы сдохли уже.

— Не дождетесь!

Валерка распахнул дверь и мы увидели Задова в окружении бойцов.

Начальник, благодаря отросшей за последнее время седой бородке и полувоенной одежде, выглядел как Чак Норрис пенсионного возраста, которого отправили в стройбат. Он оглядел нас по очереди и ткнув пальцем себе за спину спросил:

— Это что за народное творчество?

Оттеснив его в сторону, мы высыпали на рельсы. Метрах в восьми от нашего входа на стене висел лист бумаги формата А2 на котором красовался следующий текст:

Некоторое время мы стояли, освещая фонарями это послание.

— Ваша работа? — С подозрением спросил Михалыч.

Мы развели руками настолько убедительно, что все сомнения отпали. Представляю наши физиономии: сидели, ели-пили, а за стеночкой какая-то неведомая группа прокламацию на стенку вешала. Вот, блин, партизаны подземные! «Молодая гвардия»! Подземная, «Молодая гвардия». Я даже оглянулся, в поисках повешенного полицая. Но его, разумеется, не было.

Михалыч отделил листок от стены.

— Гермозатвор у нас закрыт, на станции у входа в тоннель — пост. Если вы этого не писали, тогда у нас серьезные проблемы. Кто из вас последний пришел?

— Я. — Палтус шагнул вперед.

— Этого не видел? — Задов тряхнул прокламацией.

— Так я с другой стороны шел, от станции. Не обратил внимания…

— Да надо второй пост в тоннеле ставить, — заявил Хамстер.

Явно не подумал паренек.

— Где народу напасемся? — Аж взвыл Задов. — Четыре входа на рельсы, по два поста, да человека по три на каждый. Да помножить на смены.

— Да нечего постам на станции делать, тут еще метров на двадцать каморки да переходы, — вставил я свои 5 копеек.

— Где по двадцать, а где и по сорок, — добавил Палтус.

— А вот Вы конкретно свой участок под охрану возьмете? Я вас усилю своими людьми.

Вот хитрожопый! И мы у него под контролем будем, и из каптерки нашей проходной двор устроят. Да еще сортир в придачу!

— Нет, Сергей Михалыч, это, воля ваша, многовато будет. Мы у вас каждой бочке — затычка, как хочу, так и верчу. И продукты вози и меж станций катайся. Из одной конуры гонишь и другую под сортир для постовых примеряешь. У вас на станции (поправьте если ошибаюсь!) без малого пять сотен работоспособных людей. Из них сотни две сидят на задницах и ждут пайку. Если их не занять полезной деятельностью, они скоро начнут ныть.

— Да уже ноют. Но работать не заставишь! Наверх вылезают продуктами разжится и все, Все грамотные. Все требуют. Кое-кто подворовывать пытается — не со склада конечно, у соседей. Ну не расстреливать же!

— Может и до этого дойдет, — сказал Бородинский, баюкая в ладонях свой чудовищный револьвер.

— Совсем охренели!?! — Подал голос кто-то из бойцов Задова, молодой сопляк, не знаю его.

— Ты ротик прикрой! — Рявкнул Валерка. — В Питере в блокаду тоже не сразу голод начался. И расстреливать тоже не сразу начинали…

— Успокойтесь все, — поморщился я. — Пока нет нужды криком правды добиваться. А Вы, Сергей Михалыч, начинайте вводить карточную систему снабжения — и чем быстрее, тем лучше. Три дня назад проблема была выбить стекло в магазине и взять еду. И все трескали деликатесы. Сегодня в рационе консервы и крупа, которые откопали на развалинах. Завтра мы будем бестии бои с конкурентами за советские галеты, они же «дерево».

— Надеюсь, не будем вести бои. Ладно, я пост у гермозатвора ставлю, — Задов кивнул на своих бойцов. — Вам задача-усиление по тревоге. Ну понятно, когда Вы у себя в апартаментах. Разумеется, по тревоге вся станция примчится, но первыми должны успеть вы. Не подведите.

— Мы постараемся.

— Да, про это, — Михалыч тряхнул прокламацией. — Вы на всякий случай помалкивайте.

Мы прошли к себе. Я уселся поработать с самодельной картой, которую составлял по своей памяти и корректировал по памяти товарищей. На обратную сторону плаката «Ротозей, не калечь друзей», на котором был нарисован мужик, навернувшийся с лестницы, я наносил известные мне магазины, аптеки, кафе. Палтус на изнанке плаката «Вентилятор — друг труда, пусть работает всегда!» чертил схемы подземных коммуникаций.

— А Михалыч чего-то задумал, — сказал Копченый, с милой рассеянностью наливая себе еще стаканчик водочки.

— С чего ты взял, — спросил я и Василий повернулся в мою сторону, а его стаканчик подхватил Валерка.

— Странно он как-то произнес свое: «Надеюсь, не будем вести бои». Похоже, он знает больше нашего.

Он, наконец, заметил пропажу стакана и налил другой.

— А ты что думаешь? — Спросил Хамстер.

— Да есть, похоже, у него какая-то идея.

Тут Василий обнаружил пропажу второго стакана, утащенного Палтусом, и, устыдившись, налил, наконец, всем.

— Вы сильно не налегайте, — посоветовал я. — А то я на утро выход планирую.

— Куда?

— В сторону Ленинского проспекта — между Власова и Челомея склад продуктовый был.

— Хорош, гнать! Сроду там никакого склада не было, одни мастерские!

— Оутражь Мон Ами![2] Где мама дала Вам высшее образование? Склад там есть, только он нелегальный. В подвале гаража — гости столицы оборудовали. А заодно и водку паленую там разливали.

— Вот без чего я точно обойдусь, так это без «палёнушки».

— Да она нам даром не нужна! Но продукты там могут быть. Вы с нами? — Спросил я «бутербродов».

— Да легко! — Ответил захмелевший Васька.

На том и порешили…

Глава 18 О времена, о нравы!.

Отправив с утра Петьку под призрение стоматологов (Вовка хотя и клялся убить засранца, сжалился над нами и согласился посмотреть за негодяем), мы прошли неведомыми коридорами в заброшенный технический тоннель. Узкий коридор с множеством труб по правой стороне вывел нас к неприметной двери, запертой ввинчиными по периметру болтами, которые для пущей секретности были заклинены сваркой. Провозившись с преградой минут сорок, мы попали в обширное помещение. Оно было настолько велико, что свет фонарей не освещал боковых стен. То есть потолок над нами был, а стены терялись в глубине мрака. Жуть! Ну, я понимаю — в центре города, на станциях заложенных при Молотове и Ежове… Но чтоб встретить такое на окраинах спальных районов… Никогда бы не подумал.

Под ногами хлюпала вода — мои ноги в легких берцах промокли вхлам, и я тащился, матерясь про себя и оскальзываясь на каких-то обломках, на полном автомате. Воняло гадостно. Каким-то болотом. Как выдерживал направление Палтус — загадка… Но вскоре мы вышли в полукруглую нишу, из которой наверх поднимались вмурованные в бетон стальные скобы.

Палтус, закинув «ксюху» на спину полез наверх. Ну и мы за ним естессна! Вдвоём откинули крышку люка (тяжелый, зараза!) и выбрались на поверхность.

Оказалось, что на люке (и без того весящем тридцать кг) навалены еще обломки упавшего забора. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались руины разрушенных построек, густо засыпанных пеплом. Прямо передо мной лежал труп, вмятый в асфальт рухнувшим фонарным столбом. Судя по длинным волосам — женский. С небес валил пепел и клочья копоти. Над головой, воющее-шелестяще, пронеслось что-то реактивное.

Слева, за завалившейся будкой раздался пронзительный детский вопль. Мы с Палтусом, не сговариваясь, метнулись за бетонный обломок и залегли. Ждать пришлось недолго. Из-за угла показалась коренастая фигура мужика, тащившего за собой за шиворот, маленькую фигурку в синем спортивном костюме, с растрепанными длинными волосами. Мужик размахнулся зажатым в руке автоматом, нацеливаясь прикладом между лопаток своей жертве. Донеслась площадная брань с характерным акцентом. Как будто камни под языком прокатились.

ДА-ДАХ!..

Над ухом рванул воздухом и пороховыми газами автомат Сереги.

Фигура мужика замерла на мгновенье и начала оседать. Мы выскочили из укрытия и, шаря стволами по сторонам, приблизились. Вокруг никого не было. Мужик в короткой кожаной куртке, заросший многодневной щетиной, булькнул разорванным горлом, последний раз загрёб ногами пепел по асфальту и затих. Шмоная труп, я повернулся к жертве.

Девочка, лет двенадцати. Невероятно чумазая, она, поскуливая, отползала в сторону. К ней подскочил Серега:

— Жить хочешь? Двигай за мной! — Он схватил её за руку.

Девчонка попыталась вырваться, но видимо осознав происходящее затрусила увлекаемая Палтусом за обломки забора, в сторону открытого люка. Я, сняв с мертвеца АКМ, самодельный подсумок с магазинами и диковинного вида револьвер, метнулся следом.

Из люка уже выбрались ребята. Забившись в угол развалин, мы выставили посты наблюдателей и принялись приводить девчушку в чувство. Этому способствовали вода из фляги и энергичные похлопывания по замурзанным щёчкам.

— Зовут тебя как?

— Ик, Света-а-а-а.

— Что это за урод был?

— Не знаю-ю! Они нас в подвал затащили… Их там пятеро… здрорвые гады! Еда у них и водка… и сигареты странные… Ленку раздели, а я убежать хотела… Они ударили а потом еще…

— Ленка жива?

— Не зна-аю…

— Где, покажешь?

— Там у цистерны, ход вниз, я туда не пойду-у-у! — Девчонка зашлась в плаче.

— Коля! Спускай ее в трубу и ждите нас. Через час не вернемся — уходите на станцию.

— Да я дорогу сроду не найду.

— Ладно, просто спускайтесь и ждите, мы поглядим — и за вами…

Пригибаясь, мы вышли из-за укрытия и, поводя стволами во всех направлениях, двинулись к обгоревшей цистерне молоковоза.

Внезапно из-за нее выскочили четыре поджарые фигуры с автоматами и прежде, чем над ухом у меня протарахтела очередь «Печенега», что-то так садануло мне в плечо, что я осел на карачки, и на несколько секунд потерял интерес к происходящему.

О-о-о-о! Ну на несколько секунд, это я загнул. Я конечно был в состоянии кряхтеть и ворочать шеей. Градусов на двадцать. Не более. Но уже осмысленных боевых действий — да любых действий! — увольте. Единственное, что успел отметить для себя, это как у дальней фигуры вместо головы образовалось кровавое облако. Хотя вроде в ту сторону никто не стрелял. Но корову, как говорится, я на это не поставлю. Я сейчас представляю отнюдь не верх наблюдательности.

Ах ты ж блин! Больно как! Вскипела жгучей волной ненависть к фильмам про войну. Не, ну там персонаж получает пулю и слегка морщится. ВРАНЬЁ!!! Больно — жуть! Ничего делать не могу. Сквозь кровавую пелену застилающую глаза я увидел, как наши ворвались в подвал. Тут, я начал проваливаться в колокольный звон, что-то кольнуло в плечо, и я отпустил поводок рассудка…

Глава 19 За несколько дней ДО…

Здание, стоящее в неприметном тупичке, уютно расположенном почти в самом центре Первопрестольной, не навевало на прохожих ровно никаких эмоций. Во-первых, чтобы его увидеть, нужно было пройти анфиладой запутанных московских двориков, во-вторых, на ближних подступах к нему сидели несколько дежурных компаний спортивного вида ребят, которые несмотря на культурную речь и отсутствие пивных банок и бычков поблизости, навевали на мысли об экстренной проверке «выключен ли утюг дома и закрыта ли дверь?». Даже если до квартиры было бежать километров двадцать или она была в другом регионе нашей необъятной Родины…

Впрочем, обитатели этого чуда архитектурной мысли полагались не только на наружную охрану: по близлежащим крышам были раскиданы снайперские пары, а в стратегических кустах скрывались не менее стратегические мины, замаскированные под пакеты со строительным хламом — в обязанности одной из дежурных гоп-компаний как раз и входило распугивание залётных бедоносцев-рогомётов и маргиналов всех мастей от поиска счастья в мусорках.

В одном из кабинетов этого загадочного сооружения, за толстыми стенами здания сталинской эпохи, как раз проходил прелюбопытнейший разговор:

— … а старшим группы пойдёшь ты, Донской. Вопросы?

— Один, Пётр Степанович. Разрешите? — в полуутвердительной манере обозначил своё желание попрепираться с комсоставом молодой парень лет двадцати пяти — двадцати семи.

— Ну попробуй, — вздохнул стареющий генерал, являя своим лицом всю печаль двенадцати колен Израилевых и скорбь десяти потерянных. Ходили легенды, что по продолжительности выдоха, его тональности и интонации, опытные кабинетные прихлебатели могли сделать выводы о том, какое настроение у бывшего командира десантно-штурмового батальона, на собственном пузе пропахавшем все горные и равнинные тропы от Кундуза до Пальмиры, по глупости и скудоумию предполагая, что оно может быть несколько лучше чем обычно. Наивные! Старого волкодава уже давно ничто не могло вывести из состояния внутреннего покоя и созерцания глупости и лени окружающих: его любовь к красивым женщинам сменилась искренней привязанностью к внукам, а ненависть к идиотам перетекла в привычку иногда посреди совещания кидать пепельницу в совсем уж откровенно не отдупляющего глас разума бедолагу.

— Всё же, зачем нам на отработке задачи специалист по ЗАСу? К тому же, Министерство Обороны… — капитан сделал неопределенный жест, который со стороны можно было расценить как сомнение, удивление или попытку по синей грусти поймать муху. — У нас разные задачи, а, стало быть, и подготовка.

— Всё сказал? — добродушно щурясь спросил старший по званию, как бы невзначай перемещая левую руку ближе к советского образца стеклянной пепельнице. — Мне тебе, может, ещё рабочую карту командира тушью на наградном листе нарисовать и звездочками с погон на китель, из триколора сшитый, приколоть?

— Никак нет! — гаркнул капитан, вытягиваясь на стуле по стойке «смирно». Сидя это сделать было чертовски тяжело, но отвечать на неудобные вопросы Деда — ещё тяжелее.

— Так точно! — передразнил его генерал. — Борзометр прибери, а то выкатил на стол перед всем честным народом… Выполнять будете две задачи: отработка задачи по ликвидации террористической группы в метро с применением оружия скрытого ношения и попутно — проверка линий правительственной связи на предмет нарушения целостности экранов и кабелей на определенных участках. Состав группы — двенадцать человек плюс офицер-связист от МО, легенда-прикрытие стандартная: четыре ремонтника, четыре пана-полицая, четверо спотрсменов с сумками а-ля «челнок из 90-х». Балласт от смежников до конца отработки задачи сидит в каптёрке у правоохранителей, после — перемещается с рембригадой по путям на боевой тачанке. Водкой не поить, всякие глупости не предлагать. Вопросы есть?

— Това…

— Вопросов нет. Обожаю нашу демократию! Жестокую, но справедливую… Несогласные (быстрый взгляд в сторону силящегося обратить на себя внимание капитана) — могут написать на моё имя рапорт в семи, нет — в четырнадцати экземплярах! Я внимательнейшим образом в нашем штабном гальюне его изучу на предмет грамматических, пунктуационных и логических ошибок. Всем спасибо за внимание…

Возмущённое кхеканье оборзевшего молодого организма было заглушено скрипом отодвигаемых стульев. Все участники безлико и молчаливо повернулись к выходу, замыкающим шёл капитан, являя своей фигурой манифест уныния, подозрения и молодцеватости. Дед, как его прозвали подчинённые всех мастей, степеней и званий, задумчиво глядел на дверь, скрывшую за своей бронированной сущностью спину капитана: «чуйка» и «маняшка» всю жизнь шли у старого волкодава рука об руку, помогая выживать. Маняшка заставляла подозревать полную жопу там, где по всем раскладам её быть не могло, а чуйка — выбирать в лабиринтах судьбы единственно верный коридор без ямы с кольями и принцессы с триппером. И сегодня старый генерал за вопросами этого парня разглядел себя молодого и наглого, начинающего путь по карьерной лестнице, на которой многие сломали ноги, головы и судьбы.

— Удачи тебе, капитан, — задумчиво протянул генерал, грея в руке стопарь с водкой, хранимый по старой армейской привычке в сейфе в месте с бутылкой и солёным огурцом в наградной именной пепельнице с дарственной надписью от Самого. Что примечательно — Дед курил однажды, да и то не совсем табак, а его напарник, в ту пору ещё совсем мальчишка, запомнил и не удержался, подколол на юбилей их командировки «за речку». Рабочий день подошёл концу.

… А вот у Дона (как его прозвали сослуживцы) он только начинался.

Напевал парень, механически переставляя ноги всё ниже и ниже по ступенькам: лифта в здании не было — оно вообще было довольно древним, особенно изнутри. Старожилы утверждали, что раньше тут стоял монастырь, да не простой, а чуть ли не для святой братии, охранявшей первых лиц РПЦ и отвечавшей за перевозку церковной казны, утвари и чудотворных мощей… Сегодня тяжело было судить, так ли оно на самом деле или привирали рассказчики, но одно парень знал точно: те три входа-выхода через полуподвальные помещения, которые были ему известны, составляли едва одну треть от общего количества возможных путей проникновения.

Продвигаясь по одному из коридоров, Дон прокручивал в голове своё общение с Дедом — и чем дальше парень спускался во тьму, тем больше оно ему не нравилось.

«— Будь готов работать в автономке длительное время, капитан, — вещал генерал, роняя слова медленно и веско, как старый бульдог — слюну на любимый бабушкин ковёр. — Из резерва сил и средств Организации — разрешаю создать до трёх баз материального обеспечения с резервом оружия, медикаментов и средств связи: две — в районе проведения операции по устранению фанатично-настроенных массовиков-суицидников, одну — на пути следования группы в присутствии офицера связи от Министерства Обороны.

— Зачем нам столько, Пётр Степанович? Бедолаг всего пятеро, из того, что мы видели, ясно, что это не бойцы, скорее — одноразовый расходный материал. Территория — наша, их конечная цель ясна, сложностей не вижу.

— Молод ты ещё, капитан, молод и самонадеян, — проворчал Дед. — Ты думаешь — придёшь весь такой нестандартный и резкий, блокируешь их на переходе, устроишь задымление — и поток народа вынесет к тому времени уже бездыханные тела в своих рядах. Так? А к праотцам смертников — заточками с нейротоксином или пулями дозвуковыми?

— Ну были мысли…

— Были у него «мысли»! — передразнил его генерал. — К этим мыслям вас со времён обучения на спецкурсах подводят, а программу я писал, хоть и не всю. Так что — три схрона подготовить и карту служебных коммуникаций изучить, как срочник — плакат с Памелой Андерсен ночью на дежурстве. К началу операции старший лейтенант Шатурский…

— Я!…

— Сиди… — махнул рукой Дед. — Шатурский подготовит схроны и обеспечит сохранность основного склада ништяков, резервные — подготовит к самоликвидации по времени, а старшим группы пойдёшь ты, Донской. Вопросы?…»

То, что старый волкодав что-то не договаривал — было видно невооружённым глазом, но разобраться …

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ