012

Видимо, все дело было в разнице между массой левой ноги до бедра и правой ноги до колена. Преображение Киссшот, съевшей свою левую ногу, было значительным. Я удивился, когда она из 10-летней девочки стала 12-летней, но в этот раз был поражен еще больше.

После возвращения ее левой ноги, Киссшот выросла до моего возраста.

17 лет.

Возможно, она даже стала выше меня.

Очевидно, что между 10-ю и 17-ю годами даже люди подвергаются очень сильной перемене во внешности, начиная от появления вторичных половых признаков, заканчивая периодом взросления. У нее весьма заметно выросла грудь.

Впечатляющий результат.

Хотя не важно, как она выглядела, ей все равно было 500 лет.

– Хм.

Киссшот была рада.

Все было точно так же, как и тогда, когда я вернул ее правую ногу, но почему-то Киссшот испытывает чувство удовлетворения каждый раз. А поскольку она не пыталась скрывать свою радость, даже я, по сути действующий как ее руки и ноги, был счастлив видеть ее такой.

Это того стоило.

– Я чувствую, что возможности моего тела сильно возросли. Можно сказать, что я практически восстановила свое бессмертие.

– Ясно… Тогда, может быть, ты сама пойдешь на последнюю схватку?

– К сожалению, нет. Похоже, что я все еще не могу использовать свои вампирские способности. Я просто имела в виду, что сейчас мне гораздо труднее умереть, чем раньше. Возможно, я бы смогла одолеть Драматурга, но в текущем состоянии мне ни за что не выстоять даже против Эпизода.

Киссшот, тем не менее, говорила с гордостью в голосе.

– Не говоря уж о том, чтобы противостоять Палачу.

– …

Ты сказала то, о чем я уже догадывался.


Первым делом я отправил Ханекаву домой – ее раны исцелились, и для ее же блага лучше было бы покинуть это место, пока Ошино присматривал за Эпизодом.

Ошино почему-то не хотел встречаться с Ханекавой, поскольку с самого первого дня они волшебным образом ни разу не пересекались. Так как сама Ханекава от него не пряталась, значит, это Ошино ее избегал. Хотя, возможно, мне это просто показалось. Ханекава, видимо, поняла это и согласилась уйти домой.

«Увидимся завтра», – сказала она.

И ушла.

После того, как Эпизод пришел в сознание, мы втроем позаботились о спортплощадке, которая была словно перевернута вверх дном. Мы заделали дыры в земле, оставленные огромным крестом, а также привели в порядок яму с песком. Кроме того, нам пришлось позаботиться о кусках плоти, принадлежавших Ханекаве: как долго мы бы ни ждали, они не собирались исчезать. Мы долго спорили по этому поводу, но, в конце концов, собрали их и закопали в цветочной клумбе, установив над ней знак «Могила Пи-тян». Эту идею предложил Ошино Меме. Устанавливая над ней крест, сделанный из трех веток, я чувствовал, что это даже для черной шутки уже слишком. Хоть мы и не смогли вернуть все в изначальное состояние, но проведенной уборки было достаточно, чтобы люди ничего не заподозрили.

Сразу после этого Ошино и Эпизод куда-то ушли.

– Я проиграл, – сказал Эпизод перед тем, как уйти. – Черт, это забавно. Кажется, я старею. Меня победил зеленый новичок…

– …

– И не надо на меня так смотреть, я извиняюсь за эту девчонку. Я возбудился больше, чем следовало. Хотя мне, если честно, драться с подчиненным Убийцы Кайи было дьявольски трудно. Я не мог себе позволить отвлекаться даже на обычного человека, но, в конце концов, мне это все равно не помогло. Однако даже не думай идти против Палача с такой одноразовой техникой. Может, я и ненормальный, но его сумасшествие совершенно другого уровня.

В итоге Эпизод вернул левую ногу Киссшот – все согласно договору. Хотя поединок давно утратил свое значение – в него вмешалась Ханекава, Эпизод атаковал ее, я попытался его убить. Следовательно, нельзя сказать, что все действительно прошло согласно установленным правилам.

Рано утром 5-го апреля, как и за несколько дней до этого, Ошино вернулся с дорожной сумкой в руках. В ней лежала левая нога.

Киссшот сразу же ее съела.

Она очень хотела съесть ее.

Она превратилась в 17-летнюю девушку.


– Палач…

Человек, стриженный под ежик, напоминал католического священника.

Он единственный, у кого не было оружия.

– Что он за человек? Похоже, что и ты, и Эпизод страшно его опасаетесь.

– Я сейчас объясню.

– Твои объяснения ничего не объясняют. Я их понимаю только потом. Расскажи по-человечески. Я внимательно тебя слушаю.

Солнце уже почти взошло.

Пока мы находились в этой комнате на втором этаже школьных руин, нам незачем было волноваться насчет солнечного света, но я хотел услышать рассказ Киссшот до того, как она ляжет спать.

Вообще-то я тоже хочу спать.

Кстати, Ошино оставил дорожную сумку и снова ушел. Он отправился на последние переговоры. Несмотря на то, что он такой хитроумный ублюдок, он весьма прилежный работник.

Хотя мне ведь придется заплатить ему за это.

Поэтому он просто делает свою часть работы.

Но мне все еще было интересно, когда же он спит…

– Даже если я тебе все объясню от минуса до плюса, на деле это все равно не поможет.

– Не думаю, что это будет бесполезным… Кроме того, в этой фразе, вместо «минус» надо говорить «1», а вместо «плюс» – «10».

От 1-го до 10-ти [25].

– Палач… Он вообще человек?

– Угу. Не вампир, как Драматург, и не полувампир, как Эпизод. Он совершенно заурядный обыкновенный человек.

– Но он не кажется обычным человеком.

И заурядным тоже.

Совершенно неподходящее описание.

– Хм. Согласна, – произнесла Киссшот. – Он… церковник.

– Ха. Только не говори мне, что он является членом спецподразделения Католической Церкви.

– Похоже, но в тоже время совершенно неверно.

Киссшот покачала головой в ответ на мою шутку.

Когда она была в форме 12-тилетней девочки, то я, естественно, ничего к ней не чувствовал, но сейчас девочка выросла, и я занервничал.

Она была прекрасна как кукла.

Была похожа на иностранную модель.

Или на средневековую аристократку из кино.

Хотя, думаю, ее платье играет не последнюю роль в этом впечатлении.

– Я не знаю, как выразить это словами вашей страны… Пожалуй, дословного перевода будет достаточно.

– Дословного перевода?

– Палач – это архиепископ некоторой новой религии без прошлого.

– А-архиепископ?

Он большая шишка.

Такой молодой архиепископ… Поскольку он человек, ему должно быть столько лет, на сколько он выглядит, верно?

– У этой веры нет названия, об этой организации даже я мало знаю. Однако есть кое-что, что я должна прояснить: исходя из доктрин этой религии, существование Кайи не допускается.

– Ох…

Новая религия без прошлого, хм.

Однако Киссшот живет уже около 500 лет, поэтому мне как-то не хочется доверять ее чувству времени. Она может назвать новой даже религию, существовавшую еще до войны [26].

Интересно, какой порядковый номер у Палача как архиепископа.

Не может же он быть одним из основателей?

– Палач лично выполняет обязанности этой религии по уничтожению Кайи, которые не должны существовать. Иначе говоря, Палач, будучи архиепископом, также является руководителем того, что ты назвал спецподразделением.

– Ясно.

– Он серый командир черной команды, служащей под тенью четвертой группы темных сил особого реагирования.

– Этот перевод слишком дословный.

Переведи более точно. Этот вариант такой шаблонный…

– Ну ладно, он же всего лишь человек. Не важно, какие трюки он будет использовать – все равно не сравнится с вампиром.

– Он человек, не являющийся ни вампиром, ни полувампиром, специальностью которого является уничтожение вампиров. Он тот, кого тебе действительно следует опасаться. Палач забрал обе моих руки, помнишь?

– Разумеется.

Драматург – правая нога.

Эпизод – левая нога.

Палач – левая и правая руки…

Проще говоря, двойная доля.

– Однако в прошлый раз я была неосмотрительна. И мое физическое состояние было не очень хорошим.

Это было ловкое оправдание.

Хотя я не возражаю.

– Если Драматург охотится на вампиров по работе, а Эпизод по личным мотивам, то Палач охотится на вампиров из-за убеждений. Я говорю только за себя, но иметь дело с верующими весьма проблематично.

Работа. Личные мотивы. Убеждения.

Да, убеждения могут быть хуже личных мотивов.

– Эй, что же мне делать?

– Выиграй. Оставляю это на тебя.

– …

Она может быть легендарным вампиром или кем-то вроде этого, но ее привычка настаивать на своем несмотря ни на что, зашла слишком далеко, как мне кажется.

Киссшот, закончив свою речь, легла на койку и заснула.

Хм-м-м-м.

Поскольку она выглядела как девушка одного со мной возраста и была такой хорошенькой, то если я по неосторожности подойду к ней ближе, мне будет трудно ничего не делать.

Мне даже казалось, что она соблазняет меня.

Мне даже казалось, что с моей стороны будет грубо ничего не делать.

Я даже чувствовал себя неловко.

Это была бесконечная бредовая спираль.

– Как бы то ни было…

Наступило ранее утро, и я тоже собирался поспать.

Сейчас не было никакого смысла выбирать тактику, я хорошо это усвоил после недавнего случая с Эпизодом. Когда мой жалкий план боя провалился, это просто выбило меня из колеи.

Мне нужно научиться приспосабливаться в бою.

Несмотря на то, что это для меня может быть трудно.

Даже сегодня после заката Ханекава придет сюда, и мне нужно кое-что сказать ей. К этому времени мне следует отдохнуть и собраться с мыслями. Вообще-то тело вампира всегда сохраняет свое здоровье, поэтому даже без всякого сна я буду в порядке, просто мне хотелось немного подумать.

Сегодня уже 5-е апреля.

Весенние каникулы, если вы заметили, почти закончились.

Я на самом деле беспокоился насчет того, смогу ли снова стать человеком до начала нового семестра. Если не успею до начала учебного года, вряд ли кто-то сочтет уважительной причиной «поиски себя».

Думая об этом, я заснул.

Несмотря на то, что вампиры обычно спят в гробах, я, как и Киссшот с Ошино, спал на кровати, сделанной из школьных парт.

Когда я проснулся, уже настал вечер.

Я не видел снов.

Похоже, вампиры вообще их не видят.

Я подсчитал, что, став вампиром, начал спать по 12 часов в сутки, но так как при свете солнца все равно сложно что-то делать, с этим ничего не поделаешь.

Сон улучшает детское самочувствие.

Киссшот все еще спала. Не то чтобы она действовала мне на нервы своим сном, однако когда в момент пробуждения рядом с тобой спит белокурая красавица… Это невероятно смущает. Когда она была маленькой девочкой, было гораздо проще.

Похоже, что Ханекава еще не пришла.

И даже Ошино еще не вернулся.

Поскольку он всегда знал о том, когда Ханекава приходила сюда, и избегал ее, то, скорее всего, он не собирался появляться еще некоторое время.

Я не пытался ее выучить, но пока ждал Ханекаву, то перечитывая мангу Gakuen Inou Batoru, которую вернул мне Ошино после того, как сам быстро ее прочитал.

Я закончил пятый том до того, как появилась Ханекава.

«Я потерялась», – сказала она.

Что и следовало ожидать. Ошино упоминал об этом ранее – это был эффект барьера. Этот барьер причинял определенные неудобства, хотя, с другой стороны, можно сказать, что для убежища, в котором пряталась Киссшот Ацеролаорион Хеартандерблейд, это было наилучшим выбором.

Учтено оплатой.

Вообще-то этот барьер Ошино установил самостоятельно.

«Баланс», – сказал он.

– Доброе утро, Арараги-кун.

Отложив фонарик, Ханекава присела на стул.

Она была одета в школьную форму.

Поскольку ее блузка и ее школьный свитер были порваны атакой Эпизода, я втайне надеялся, что сегодня смогу увидеть ее в обычной одежде, но, похоже, мои надежды не оправдались.

– Предательница.

– Что? К чему это? Я предаю Арараги-куна?

– Нет, это я сам с собой разговаривал.

Вернее, это был разговор про себя.

Значит, у нее есть сменная форма, хех.

Я слышал, что женскую форму легко испортить.

– Ханекава, что с твоей раной на животе?

– Там не осталось никакой раны.

– Действительно. Странно, позволь мне взглянуть на нее.

– Что значит «странно»?

Она разозлились.

Видимо, я сказал это со всей серьезностью.

Но ведь я убедился в этом вчера ночью. И раз Ханекава сказала, что она в порядке, значит, действительно все так и есть.

Она была исцелена кровью вампира.

Потом я заволновался насчет того, что девушка тоже станет вампиром, но когда я спросил об этом Ошино, он сказал, что бояться нечего.

Превращение в вампира и бессмертие это несколько разные вещи, точнее говоря, между ними не очень большая связь. Ни одна из способностей не является следствием другой, они абсолютно разные.

– Раз уж я могу исцелять раны других людей, значит, вампиры это не такое большее зло, как мне кажется. С другой стороны, если б я не стал вампиром, то ты бы и не получила эту большую рану.

– Ты прав.

«А-ха-ха», – засмеялась Ханекава.

После этого она уставилась на Киссшот, лежащую на сдвинутых партах.

– Ах, она на самом деле выросла, Хеартандерблейд-сан, – сказала она. – Ух ты, она стала настоящей красавицей. Ее внешность не изменилась… но сейчас она выглядит совершенно другим человеком.

– Даже девушки так думают?

– Любой бы так подумал… Хотя свой конский хвост она не распустила даже во сне.

«Хм-м-м», – хмыкнула Ханекава.

Похоже, она о чем-то думала.

Вообще-то если прикинуть, женщины более внимательны к внешности других женщин.

Ханекава некоторое время молчала, но, в конце концов, ничего не сказала, а просто перевела свой взгляд с Киссшот на меня и достала из сумки…

– Держи, Арараги-кун. Кока-кола. Я купила ее для тебя.

Она вытащила напиток, купленный в одном из местных автоматов, и протянула его мне.

Я взял его.

– Ах, спасибо.

– Кстати, я пью диетическую.

– Хех.

– С тех пор, как твои мускулы внезапно увеличились, то не думаю, что ты потолстеешь, сколько бы ни съел. Я, как девушка, завидую этому.

– Я не знаю. Если честно, мне кажется, что у меня вообще нет никакого аппетита. Словно я отвык от еды.

Даже Киссшот почти не ест.

Думаю, что дела обстоят следующим образом – вместо того, чтобы питаться из-за чувства голода, вампиры получают удовольствие от качества еды.

– Еда вампиров это кровь, не так ли?

– Ну да, пожалуй.

– И ты испытываешь что-нибудь вроде желания пить кровь?

– Нет, именно это я не испытываю.

Несмотря на то, что я вампир.

Ошино говорил, что у Киссшот не осталось способности пить кровь, неужели я такой же, как она?

Никогда об этом не думал.

– Ты чувствуешь разницу между вкусом обычной Кока-Колы и диетической, Ханекава?

– Да.

– А я практически нет.

– Хм… Я вспомнила кое-что.

– Да?

– Одна компания успешно разработала диетическую колу, чей вкус был абсолютно идентичен Кока-Коле.

– Ого.

– Но она была цветом как синие Гавайи.

– Это не Кока-Кола!

Я рассмеялся.

Это было немного смешно.

И затем, отсмеявшись, перевел дыхание.

Староста среди старост.

Прилежная ученица.

Превосходные отметки.

Только такие выражения использовались для описания Ханекавы Цубасы. Я думал, что она предвзятый и негибкий человек, я думал, что она была просто эгоистичной старостой, но оказалось, что она совсем не такая.

Разговаривать с ней одно удовольствие, и она всегда думает о своих собеседниках.

А вчера ей даже пришлось пройти через…

И она ведь не стала винить меня за это.

С начала апреля она приходила повидать меня каждый день. Если бы Ханекава этого не делала, то я бы, наверное, к этому времени уже опустил бы руки.

Беспокойство по поводу того, смогу ли я снова стать человеком. Беспокойство насчет необходимости сражаться с охотниками на вампиров. Если я расслаблюсь хоть на мгновенье, мои страхи настигнут меня.

Киссшот, привыкшей быть сильнейшей среди вампиров, было трудно это понять, а Ошино это совершенно не волновало. Однако Ханекава развеяла все мои страхи.

И это касалось не только прошлой ночи.

Насколько сильно Ханекава помогала мне.

Она спасла меня.

Кажется, до того нелепого происшествия прошлой ночью я совершенно не осознавал, как много она для меня сделала.

Однако я должен поговорить с ней.

Мне нужно сказать ей кое-что.

– Ханекава.

– Что?

– Будет лучше, если ты больше не станешь приходить сюда.

– Хм-м-м…

Улыбаясь, Ханекава поднялась со стула и подошла ко мне.

– Вообще-то, я догадывалась, что ты мне это скажешь.

– Пожалуйста, не обижайся, но сейчас все совсем не так, как в прошлый раз. Тогда я, разумеется, не хотел впутывать тебя в это. Я зашел слишком далеко и сожалею об этих вспышках гнева. Но сейчас все по-другому.

– Что именно по-другому?

– Вчера, когда крест Эпизода попал в тебя, я потерял контроль над собой. Мне показалось, что кровь просто перестала циркулировать… словно труп.

– Я?

– Я.

Несмотря на мое бессмертное тело, мне показалось, что я умер.

Было так больно, словно это была моя собственная рана.

– Говорил ли я насчет человеческой силы?

– …

– Твоя рана делала мне больно, словно это была моя собственная. Нет, это было намного больнее. Ханекава, я…

С прошлой ночи я много размышлял, как мне лучше выразиться, но не придумал ничего лучше, чем сказать все как есть.

– Я не хочу становиться человеком за твой счет.

– За мой счет… – Ханекава произнесла это немного растерянно. – Я бы никогда не позволила тебе этого.

– Но ты думала о том, что делаешь? Сейчас чудесное время Весенних каникул, а ты тратишь его на кого-то вроде меня. И что самое главное, тебя чуть не убили. Ты вообще понимаешь, что творишь?

– Это… все?

Словно мои слова были для нее довольно неожиданны, Ханекава покачала головой.

– Я плохо помню ту ночь, но ведь меня чуть не убили из-за моей же ошибки, не так ли? Если бы я не закричала, тебе не пришлось бы спасать меня.

– Это не твоя вина.

Я понял, что Ханекава сказала это абсолютно серьезно.

Я понял, что она не хочет, чтобы я беспокоился за нее.

Это не идиотизм.

Она на самом деле такой хороший человек.

Но это все из-за того, что она очень сильна.

Из-за этого она в опасности.

– Я не знаю.

– …

– Если бы я был в подобной ситуации, не уверен, что смог бы спасти тебя. Например, если бы мы поменялись местами, то я не уверен, что смог бы тебе помочь. Перед тем опасном парнем мне бы духу не хватило вот так открыто показать себя, а ты сделала это с такой легкостью.

Я пытался подобрать слова, но это было напрасно.

Только одно слово способно описать Ханекаву.

– Ты пугаешь.

– Пугаешь, говоришь.

– Честно говоря, ты заткнула меня за пояс. – сказал я, опустив глаза. – Будь осторожней. Это не мое дело, но я на самом деле не могу понять, почему ты так много для меня делаешь. Я ведь всего лишь одноклассник, с которым ты недавно познакомилась – как ты можешь быть настолько добра ко мне? Ты словно святая.

Святая.

Или просто мама.

– Но твое самопожертвование будет для меня слишком тяжелой ношей. У меня просто нет сил вынести все это. И это не вопрос исцеления. Если я буду думать о том, что тебя опять ранят по моей вине… мое тело просто оцепенеет. Вот чего я боюсь. Я просто не могу сражаться с Палачом в таком состоянии.

– Это не самопожертвование.

Ханекава сразу же…

Ответила с долей злости в голосе.

– Это не самопожертвование.

– Тогда что это?

– Это самоудовлетворение, – спокойно произнесла она. – Арараги-кун, ты плохо меня знаешь – я не настолько хороший человек, и я не настолько сильна. Я всего лишь делаю то, что хочу. Мне кажется, что нет на свете такого человека, который любил бы себя больше, чем я.

– …

– Если ты узнаешь мою истинную натуру, Арараги-кун, ты обязательно будешь разочарован.

«Меня беспокоит, что у тебя сложилось обо мне превратное впечатление», – засмеялась Ханекава.

– Я коварная и упертая. Этого, по крайней мере, хватит, чтобы вызвать у тебя неприязнь.

– Ты шутишь…

– Это не ложь, это правда. Даже в твоем случае я всего лишь делаю то, что хочу. Следовательно, тебе не о чем беспокоиться.

– Ханекава…

– Однако.

Ханекава сложила руки на груди. И в такой позе, со сцепленными руками, она сказала:

– Если мое присутствие стесняет тебя, тогда это будет основной причиной для смены моего поведения. У тебя уже достаточно манги Gakuen Inou Batoru, поэтому мне уже необязательно снабжать тебя. Даже если ты прочитаешь еще больше, новая информация просто вылетит у тебя из головы. Похоже, мне уже нечего тут делать.

– Нет, есть еще кое-что, – сказал я, твердо вглядываясь в лицо Ханекавы.

Я произнес, уставившись прямо на нее:

– Жди.

– …

– В следующем семестре, в школе. Жди меня.

Пожалуй, это было довольно жестоко.

Я не знаю, сколько страха и страдания приносит ожидание того, кто никогда не вернется.

После этого мне предстоит схватка с самым опасным охотником на вампиров из той троицы. С тем, кого все опасаются. И даже если я пройду это испытание, нет никаких гарантий, что я смогу снова стать человеком. Но, несмотря на это, я хочу, чтобы ты ждала меня.

– С надеждой в сердце я буду ожидать того дня, когда я снова смогу поговорить с тобой.

– Ох…

Я не знаю почему, но Ханекава сделала шаг назад.

Мне показалось, что ее глаза светились счастьем.

– Пип-пип-пип, пип-пип-пип, пип-пип-пип.

– Хм, что это за звук?

– Стук сердца.

– Что? Сердце девушек издает такой звук?

Вообще-то это звук больше похож на звонок будильника!

– Я почти влюбилась.

– Ты способна докопаться… например, до горячих источников или нефти? [27]

Это невероятно.

Она должна быть очень богатой.

– Ты всегда используешь такую уловку, чтобы приударить за девушкой.

– Нет. Я не преследую тебя, и, вообще-то, я практически ни разу не общался с девушками.

– Ты говоришь словно бабник. А еще ты купил ту непристойную книгу.

– Угх!…

Нет, это потому что я парень.

С этим ничего не поделать.

– Боже мой.

Сказав это, Ханекава словно напряглась до предела, после чего ее лицо стало излучать уверенность, а потом она взяла и засунула свои руки под плиссированную юбку.

Я думал, что она снова поднимет край своей юбки ради меня, но Ханекава ни при каких условиях не сделала бы ничего, лишенного логики.

Вместо этого она сняла свои трусики.

Она спустила свои розовые трусики с кружевными краями и, следя за тем, чтобы они не задели подошву туфель, сняла их с обеих ног.

Не нужно говорить, что я просто оцепенел.

Это было абсолютное отсутствие логики.

– Эм… Держи.

С красным от смущения лицом Ханекава протянула свое нижнее белье, скатанное в небольшой шарик.

– Как в манге Gakuen Inou Batoru, эпизод перед самой кульминацией.

Ханекава очень застенчиво произнесла это.

– Я одалживаю их тебе. А ты вернешь их мне, когда мы снова встретимся в следующем семестре.

– Постой, постой… В той манге и правда был такой эпизод, но, если мне не изменяет память, героиня отдавала ожерелье.

– Я не ношу ожерелье, – сказала Ханекава, с беспокойством прижимая свою юбку. – Арараги-кун, тебе же нравятся трусики?

– !…

Я не буду этого отрицать!

Я не буду этого отрицать?

Поскольку отрицание нанесет вред личности Арараги Коеми, я совершенно не могу отринуть это?!

Арараги Коёми не скажет «нет»!

Эй, подожди немного!

– Гр-р-р-р…

– Ах, ну если ты не хочешь…

– Нет, я не говорю, что я не хочу. Вопрос не в том, хочу ли я их или нет. Ах-хах. Ясно, ты говорила, чтобы я вернул их, когда мы встретимся в новом семестре?

Немного удивляясь тому, что женское нижнее белье становится таким маленьким, если его снять, я протянул руку и взял их.

Моя ладонь ощутила приятное тепло.

– Извини… Я их не верну.

– Э-э-э?

– Если честно, я никогда их не верну. Они будут передаваться из поколения в поколение моими потомками как фамильная реликвия семейства Арараги.

– Пожалуйста, прекрати!

– Эти трусики навсегда покинули тебя.

– Перестань!

– Я не верну трусики, но взамен…

Я принял важную позу.

– Я полностью отплачу тебе за все. Когда тебе будет нужна помощь, даже если я ничего не смогу сделать, я обязательно приду. С этого дня целью всей моей жизни будет выплата тебе моего долга.

– Послушай, просто верни трусики.

Несмотря на то, насколько круто звучали мои слова, они не произвели никакого эффекта.

Хм-м-м-м.

Слова не имеют никакой силы.

Ханекава уже говорила это.

– И ведь я пойду домой без нижнего белья, причем с такой небезопасной юбкой… Арараги-кун, по сравнению с этим, победа над человеком по имени Палач не кажется такой уж сложной, верно?

– Ты права.

Несмотря на то, насколько тяжела битва…

Если я буду думать о своем превосходстве, то непременно одержу легкую победу.

– Ну, удачи тебе.

– И тебе того же.

Увидимся в следующем семестре.

Улыбаясь, мы стукнулись нашими кулаками.

Новый семестр по окончанию весенних каникул.

Я буду надеяться на встречу с Ханекавой.

Я буду надеяться, что мы окажемся в одном классе.

Я с новыми силами захотел стать человеком.


Спустя три часа после ее ухода, я все еще прокручивал в памяти наше прощание. Киссшот наконец-то открыла свои глаза, а вот вернувшийся в школу Ошино был неожиданно мрачным.

– Извини, я не справился.

А затем голосом, соответствующим такому выражению лица, он добавил:

– Старосту-тян похитили.

Загрузка...