Киллер: Убийца Магов

Глава 22: Чужой среди верующих

Наш герой все-таки умудрился выследить машину с водителем, на которой передвигаются члены «Отряда Специального Назначения». По возможности водитель подвозит их на места происшествий. Кай стал следить за этой машиной и приметил, что если вокруг пробки, маги из отряда выходят и дальше передвигаются пешком, в основном по крышам, используя магию усиления для прыжков и большей скорости. После своих дел они каким-то образом связываются с водителем и встречаются в нелюдимых, заранее обговоренных местах.

В один из редких дней наблюдения Кай смог застать момент, когда водитель длинного белого седана забирает отряд после очередного задания. Машина тронулась, слежка началась. На своем мопеде он старался держаться поодаль, даже привязал к заднему багажнику несколько пустых коробок из-под пиццы, чтобы сойти за доставщика. Проблемой было то, что машина временами сильно ускорялась, чего не мог себе позволить слабенький мопед. На одном перекрестке даже показалось, что цель потеряна, но, немного срезав через дворы и переулки, благодаря везению удалось вернуться к преследованию.

"Доставщик" под прикрытием ехал за машиной до тех пор, пока она не заехала в ворота закрытой, огражденной железным забором зоны. В элитном центральном квартале располагалась одна из множества резиденций Ордена - длинное, монолитное здание.

Помимо железного забора с тонкими и многочисленными прутьями, территорию закрывал еще незримый барьер. Парень заметил это по птицам, которые как-то неестественно облетали эту зону. В общем, тупик. Сейчас ему туда никак не пробраться, да и не понять, что там происходит.

Через забор он лишь увидел, как четверо интересующих его магов выходят из машины, после чего встречают на своем пути какого-то то ли священника, то ли инквизитора храма «Эдикт Дэус». Как он это понял? По огромной нашивке в виде остроконечного золотого копья на его мантии. Нашивка покрывала всю спину белого плаща, переливаясь золотом на солнце.

ни поговорили пару минут, и неизвестный священник сел в только что подъехавший автомобиль - длинный черный лимузин с квадратным капотом и массивными хромированными фарами. На капоте сверкала серебряная статуэтка орла с распростертыми крыльями, а темные тонированные стекла скрывали салон. Когда машина тронулась, Кай заметил необычные приборы на панели, даже сквозь тонировку, - некоторые циферблаты светились странным голубоватым светом. Лимузин бесшумно выкатился за ворота, оставив после себя легкий запах выхлопных газов.

Делать нечего — теперь он отправился за ней.

Ехать пришлось недолго. Через пару минут водитель неизвестного запарковался около большого белого храма.Храм возвышался над городом, словно маяк надежды, его белые стены отражали солнечные лучи, ослепляя своей чистотой. Серебряные пики устремлялись ввысь, почти касаясь облаков, словно стрелы, выпущенные в небеса. На фасаде здания виднелись искусно вырезанные барельефы, изображающие сцены из священных писаний. Каждый камень в этом храме был пропитан историей и верой. Огромные окна, украшенные витражами, пропускали внутрь мягкий, разноцветный свет. Тяжелые двери, окованные железом, казались вратами в другой мир. Вокруг храма витал аромат благовоний, создавая атмосферу умиротворения и спокойствия. А рядом была зеленая прилегающая территория.

Храм возвышался, словно белоснежный клинок, вонзенный в изумрудную гладь парка. Территория вокруг дышала искусственной, почти театральной гармонией: газоны, подстриженные с математической точностью, напоминали бархатные ковры, а редкие деревья — стройные кипарисы и плакучие ивы — стояли, как расставленные декорации. Их листва, густая и неестественно яркая даже в сером свете Арканопалиса, шелестела под порывами ветра, будто шепча заученные молитвы.

Между ними, словно жемчужины в оправе, были расставлены скамейки из черного мрамора — холодные, отполированные до зеркального блеска, с выгравированными по бокам рунами. Они казались слишком чистыми, почти стерильными, будто здесь никто никогда не сидел, а лишь любовался ими издалека. Даже тени от ветвей ложились на траву с неестественной аккуратностью, будто их тоже тщательно выверяли.

Кай решил попытать удачу, запарковал свой транспорт в соседнем районе, на парковке около магазина, и направился к главному входу. У входа стоял монах в белой робе и такой же золотой вышивкой на спине. Только эта вышивка не сверкала так ярко на солнце, а просто была сделана из нитей золотого цвета. Монах держал небольшой блокнот и белое перо, которое левитировало и писало самостоятельно, отмечая, сколько пожертвований набирается в рядом стоящую урну. Юноша подошел к нему:

— Я могу пройти? — неуверенно спросил он, ожидая, что его выгонят, как и из большинства других мест, куда не пускают людей со слабой маной.

— Двери храма открыты для всех душ. «Эдикт Дэус» — писание великого замысла — доступно всем, кто страждет и хочет уверовать, — как-то благоговейно и со странной добротой в голосе ответил монах.

Кай кинул в урну сотенную купюру и вошел внутрь. В прихожем коридоре столпилось несколько монахов в белых робах, которые о чем-то тихо разговаривали между собой, и обычных людей, среди которых были как богатые, так и бедные. Некоторые из простых граждан имели длинные белые накидки — видимо некая особенность, часть религии.

Гость прошел дальше, в главный зал, где какой-то священник очень громко и четко зачитывал предписания из большого, скрученного, шириной в полметра пергамента.

Зал простирался ввысь более чем на десяток метров, подавляя своими масштабами. Стены из белого мрамора были испещрены тысячами тончайших резных линий, складывающихся в сложные геометрические узоры. Между ними, в специальных нишах, располагались массивные бронзовые канделябры с голубоватым пламенем, не дающим дыма, но отбрасывающим мерцающие тени на рельефные изображения.

Пол из черного мрамора имел вкрапления серебристых прожилок, образующих едва заметные рунические круги, расходящиеся от центра к стенам. Высокие арочные окна с витражами пропускали приглушенный свет, окрашивая пространство в синевато-лиловые тона. Между окнами располагались барельефы с изображениями процессий - ряды фигур в длинных одеждах с опущенными головами двигались по стенам в вечном шествии, их возглавляло что-то похожее на человека с четырьмя руками.

Если посмотреть вверх, можно увидеть высоченный сводчатый потолок, полностью покрытый сложнейшей мозаикой. Тысячи кусочков цветного стекла и полудрагоценных камней складывались в динамичные сцены. В западной части купола изображалась великая битва - воины в сияющих доспехах сражались с тенями, их мечи оставляли в воздухе светящиеся шлейфы, а стрелы, выпущенные из луков, действительно летели через всю композицию, исчезая у противоположного края.

Восточную сторону занимала сцена ритуального поклонений обращенных к центру — жрецы в белых одеждах поднимали чаши, из которых шел настоящий дым, растворяющийся в воздухе под потолком. Фигуры двигались плавно, их жесты повторяли древние церемонии с точностью до мельчайших деталей. Между этими главными композициями располагались десятки меньших сцен — процессии молящихся, летящие ангелоподобные существа, алхимики за работой в своих лабораториях.

Особое внимание привлекала северная часть потолка, где из мозаики был выложен огромный календарь. Его элементы постоянно перемещались, образуя новые символы и узоры в соответствии с текущим положением звезд. Круги с древними знаками медленно вращались, а в центре этой композиции плавала трехмерная модель, сделанная из белого мрамора, планетарной системы.

Южную сторону украшала панорама города - не то древнего, не то футуристического. Его башни то вырастали, то разрушались, улицы перестраивались на глазах, а крошечные фигурки жителей занимались своими делами. Иногда из окон зданий вырывались языки пламени, которые тут же гасли, оставляя после себя новые узоры на стенах.

Все эти изображения не были статичными - фигуры переходили из одной сцены в другую. Воин из битвы мог вдруг оказаться среди молящихся, жрец - перенестись в городские улицы. Потоки магии в виде золотистых нитей соединяли разные части композиции, создавая сложную сеть взаимосвязей.

В самом центре этого великолепия, на месте традиционного изображения божества, находился огромный белый глаз. Его идеально гладкая поверхность была то ли нарисована, то ли выточена из цельного куска мрамора, а тончайшие гравировки создавали иллюзию объема. Белый зрачок медленно перемещался, следя за происходящим внизу. Иногда веки из полупрозрачного алебастра смыкались в почти человеческом моргании, а в эти моменты все изображения на потолке замирали, будто затаив дыхание.

По краям глаза расходились лучистые узоры, напоминающие то ли солнечные лучи, то ли нервные окончания. Эти линии перетекали в основные мозаичные композиции, связывая их в единое целое. При ближайшем рассмотрении становилось видно, что каждый такой "луч" состоит из микроскопических рун, постоянно меняющих свое положение.

Возвращаясь к "нижней" части зала, по периметру зала стояли ряды деревянных скамей с резными спинками, украшенными символами лунных фаз. Их темное дерево контрастировало с белизной стен. Между скамьями располагались небольшие алтари из черного камня с выгравированными текстами, от которых исходило слабое свечение. Воздух в зале был прохладным и имел слабый запах успокаивающих благовоний, смешанный с ароматом старых книг и холодного камня.

Каждый элемент интерьера - от узоров на полу до движения фигур на потолке - был частью единой сложной композиции, создающей ощущение нахождения внутри живого существа. Давление этого пространства ощущалось физически — будто сам воздух здесь был плотнее и насыщеннее, наполнен незримой энергией.

Побыв тут и послушав пару минут речи священника, Кай ничего странного для себя не приметил. Обычный храм-церковь с своими служителями и верующими, если не обращать внимание на интерьер, то ничего необычного. Он вышел из зала и походил еще немного по зданию, разглядывая всякие двигающиеся узоры и объемные картины на стенах, от которых даже можно было учуять запах.

Например, на картине, где был изображен корабль в штормовую бурю, от нее можно было уловить запах моря и йода, почувствовать дуновение ветра и маленькие капли воды. А сам корабль казался таким объемным, что будто можно протянуть руку и забрать его из этой картины, тем самым спасти от шторма. Это очень сильная магия. Не та, что используют обычно, например, в кинотеатрах. Другое волшебство, которое передает через картины не только зрительные ощущения, резонирует с потоками маны магов, а и ощущения запахов, вкусов и тому подобное, человек ощущает только в голове. Те, кто не имеют способности к магии, не способны почувствовать магические улучшения. А эти картины имеют такие заклинания в себе, что в реальности создают потоки ветра и брызги воды, в буквальном смысле способные намочить физические предметы.

Пока зеленоглазый смотрел с удивлением на эту картину, краем уха уловил едва разборчивый диалог двух монахов. Отвлекаясь от созерцания искусства, он подошел к говорящим чуть поближе.

— ...так теперь у нас стало больше людей, — говорил шепотом мужской голос. — Настоятель говорит, что мы уже как никогда близко, даже сам инквизитор сегодня приехал, передавая волю магистра!

— Людей-то много, но насколько их вера сильна? — также шепотом говорил второй. — Ты же сам знаешь, что многие могут тут быть только из-за денег.

— Это не важно. На ближайшем собрании, сегодня вечером, будут только самые преданные. И мне сказали позвать тебя!

— Неужели я попаду на закрытое собрание?

— Да, только не забудь молитвы и не опаздывай. Во время «Священного прочтения» двери церкви будут закрыты и никого не впустят…

Дальше Кай не слышал диалога — двое зашагали по коридору, а выйти к ним незамеченным не представлялось возможным.

«И какие секретные собрания имеют монахи? Странно все это…» — думал Кай, пытаясь разгадать эту головоломку. «Самые преданные… Может, это закрытое общество или какой-то тайный клуб по интересам? Чем только себя богатые не развлекают. С другой стороны, можно попробовать к ним затесаться, может, из этого получится что-то дельное…»

Именно к этим размышлениям пришел парень из-за того, что уже долгое время никак не мог добраться до Ордена. А тут появилась хоть и призрачная, но возможность. Даже если он только на полшага приблизится, получит лишь малую каплю нового, это будет хоть что-то. Лучше, чем его бесплодные попытки и вечные тупик. Может, среди этих фанатиков кто-то и проболтается о чем-то важном?

Перед тем как уйти из храма, Кай прошел в туалет. Там он увидел окно. Подождав, когда он останется без лишних глаз, открыл его, к ручке привязал один конец лески, а второй конец высунул наружу, после закрыл. Затем неспешно покинул здание, стараясь не привлекать к себе внимание остальных посетителей.

Поздним вечером он вернулся к храму. Минут пятнадцать наблюдал за территорией. Вокруг никого. Запарковавшись поодаль, подождал еще немного и начал действовать. Возле начала зеленой зоны парень заметил несколько начертанных рун — он читал о них: стандартная защита, дающая оповещение владельцу о нарушителях. Только вот она реагирует на ману, иначе пришлось бы поднимать панику из-за каждой пробегающей белки или кошки. А у Кая, как вам известно, с маной совсем нули. Поэтому он проник на территорию вовсе никем незамеченным.

Стоит уточнить, что он вышел на «дело» в полном вооружении, в жилете и боевой готовности. Он чувствовал что-то неладное, особенно его напрягало то, что если он попадется, узнав то, что не должен, живым его эти фанатики, собирающиеся по ночам, могут и не отпустить.

Стараясь не приближаться к уличным фонарям, пробираясь в тенях, обошел здание и влез через окно в туалет. Там он закрылся в ближайшей к входу кабинке. Снова ждать. Через пять минут услышал шаги. По звукам — один вошедший. Парень быстро вылетел, схватил ничего не понимающего монаха, закрыл рукой рот, под ребра — шокер. Секунда — и человек без сознания. Руки ему связал леской, в рот засунул кляп и усадил на унитаз. Кабинку закрыл внутри, сам перелез через открытый верх.

Из туалета Кай уже вышел в натянутом на себя белом плаще с застежками и капюшоном, скрывающим лицо. Он спокойно проходил незамеченным мимо остальных, хоть и сильно переживал по данному поводу. У собравшихся в это время тут не было принято много разговаривать и задавать друг другу вопросы.

В храме было намного меньше людей, нежели в прошлый визит Кая. Если днем — более двух сотен человек, не считая тех, кто стоял на улице, то сейчас около тридцати, хотя, скорее всего, побольше. Точно подсчитать сложно, хоть он и старался: все были одеты в белые плащи и едва отличались друг от друга — кого-то дважды посчитаешь, кого-то и вовсе не заметишь в потоке сливающихся капюшонов.

Стараясь затеряться поодаль от остальных, Кай дождался момента, когда всех пригласили в тот самый главный зал. Возле постамента, в конце помещения, напротив окна из цветного стекла размером от пола до потолка, где днем выступал священник, стояла колонна, накрытая тканью. Небольшой бугорок выделялся из её основания под красным шелком.

— Сегодня светлый день для Арканопалиса! — говорил вышедший на трибуну человек, видом ничем не отличающийся от остальных. — Мы смиренно приносим свои дары, свою волю, своё смирение! Каждый из нас жаждет сил, чтобы прожить этот нелегкий путь бренного тела! Каждый из нас жаждет знаний, чтобы найти ответы на тайны мироздания… — человек сделал широкий жест, будто стараясь обнять всех вокруг. — Мы видим, мы слушаем, мы внимаем священным писаниям! Кто из познавших не думает так? О нет, конечно, мы не забываем наши грехи, наши слабости…

Вскоре Каю надоело слушать этот бессвязный бред. Он оглянулся, чтобы посмотреть на остальных. Парень стоял в строю где-то в середине. Несколько шеренг молчаливых верующих застыли около скамей — никто не сидел, все стояли и молча слушали говорящего, не отрывая взгляд. «Да что тут происходит? Зачем так поздно собираться? Для выслушивания воодушевляющих речей?»

И в один момент, после последних слов говорящего, все слушатели опустили голову и сложили руки в молитве перед собой. Парень неловко повторил эти движения, потом, аккуратно оглянувшись, снова обратил внимание на оратора.

— ...и света, озаряющего нам путь! Да прибудет с нами Воля Последнего! — закончил свою речь единственный говорящий человек в зале.

Далее начали происходить странные вещи. Монах резким движением сорвал красное покрывало, обнажив полированную черную колонну, к которой серебряными цепями была прикована девушка лет двадцати. Ее бледное тело, облаченное в простой холщовый саван, судорожно вздрагивало от каждого прикосновения холодного металла, но более не могла двигаться, только дрожь выдавала в ней живого человека. Глаза, широко раскрытые от ужаса, метались по залу, словно ища спасения, но губы оставались плотно сжатыми - невидимая сила сковывала и речь.

Монах в белоснежной робе с золотой вышивкой приблизился к жертве мерными шагами. Его длинные пальцы сложились в сложный жест, и между ладонями начало формироваться синеватое свечение. Свет пульсировал в такт какому-то незримому ритму, постепенно уплотняясь в шар размером с яблоко. Внутри сферы клубились темные прожилки, напоминающие вены.

Кай ощутил, как по спине пробежали ледяные мурашки. Его пальцы непроизвольно впились в скамью, когда из светящейся сферы начали вытягиваться тонкие щупальца энергии. Они медленно, почти нежно обвили шею и запястья девушки, затем внезапно впились в кожу, как медицинские иглы. Тело жертвы выгнулось в немой агонии, когда синие нити начали вытягивать из нее ману - сначала прозрачными каплями, затем густыми золотистыми струйками, которые втягивались в сферу, окрашивая ее в болезненно-яркие тона.

Воздух наполнился металлическим запахом и странным жужжанием, словно где-то работал огромный трансформатор. По полу от колонны разошлись трещины, заполненные тем же синим свечением. Стоящие рядом монахи начали монотонно напевать - их голоса сливались в диссонирующий хорал, от которого в висках начинало давить.

Девушка больше не могла даже шевелить губами. Ее кожа приобрела сероватый оттенок, волосы потеряли блеск, будто состарившись на десятилетия за секунды. Когда последние капли маны покинули ее тело, цепи сами расстегнулись, и безжизненное тело рухнуло на черный мрамор с глухим стуком. В тот же миг сфера в руках монаха вспыхнула ослепительным светом и рассыпалась на сотни искр, которые разлетелись по залу, исчезая в легком дымке.

Тишина была тяжелее любого шума. Даже дыхание присутствующих казалось кощунственно громким. Монах медленно опустил руки, его безупречно белые одежды теперь отливали голубоватым отсветом, а глаза... глаза стали точно такого же синего цвета, как и украденная мана.

Ритуал был закончен.

Перед глазами Кая поплыли кровавые пятна, сливаясь в мутную пелену. В ушах стоял нарастающий гул – то ли кровь бешено стучала в висках, то ли отголоски того самого жужжания, что сопровождало ритуал. Пальцы сами собой сжали рукоять пистолета, металл впился в ладонь, но он не чувствовал боли – только ледяную тяжесть оружия и липкий пот на спине. Левой рукой он машинально достал нож – лезвие со звоном выскользнуло из ножен, но звук будто растворился в гуле возникших молитв, не привлекая ничьего внимания. Вторая рука так же сама поднялась, сжимая пистолет, дуло уперлось в висок ближайшего монаха, задевая лишь капюшон. Кай видел, как его собственные пальцы сжимаются на спусковом крючке, но словно наблюдал за этим со стороны – будто кто-то другой управлял его телом.

Сосед даже не шелохнулся. Никто не обернулся. Все вокруг продолжали молиться, низко склонив головы, их губы шептали что-то неслышное, а глаза были прикованы к полу. Даже дыхание у них было синхронным – ровным, монотонным, как у людей в трансе.

Пять секунд.Пять мучительно долгих секунд Кай смотрел на свой пистолет, на неподвижное лицо монаха, ощущал каплю пота, медленно скатившуюся с его собственного лба.

«Не надо. Остановись. Остановись сейчас же...».

Но было уже поздно…

Прозвучал гулкий выстрел — пуля попала в голову правому, а нож воткнулся в горло левому. Еще два выстрела — и монахи перед парнем замертво попадали. Два трупа раскинулись спереди лежа на скамьях, словно пьяные алкоголики. Началась суматоха. Некоторые побежали в страхе, другие остались, в полном непонимании готовясь к битве.

Еще один выстрел — попал в барьер, попутно расколов его. Второй — и плюс один труп в храме с прострелянной головой.

Вокруг Кая взорвался хаос. Воздух загудел от десятков одновременно произносимых заклинаний – багровые молнии рассекали пространство, ледяные осколки впивались в стены, оставляя инеем покрытые трещины. Один из энергетических разрядов ударил Каю в грудь, отшвырнув его назад – Пластина в жилете, защищающая от магии, превратилась в труху от принятия на себя атакующих заклинаний. Часть белого плаща парня разорвалась, другая начала гореть. Он не стал медлить, достал светошумовую гранату и подбросил её под самый потолок, попутно отворачиваясь и зажмуривая глаза, серебристый цилиндр взмыл под своды храма . Резкая, яркая вспышка, оглушающий звук, раздающийся эхом по залу.

Ослепительная вспышка выжгла некоторым сетчатку даже сквозь веки. Ударная волна оглушительного рева прокатилась по залу, сбивая с ног, разбивая витражи, заставляя каменные плиты дрожать. На секунду все замерло – монахи, охватив головы, слепо метались, спотыкаясь о скамьи, из их ртов вырывались беззвучные крики.

Кай не дал им опомниться.

Первый выстрел – монах с перекошенным от боли лицом получил пулю между глаз. Второй – словно разорвал грудь другого, сбив готовящееся, огненное заклинание врага, которое упала на владельца, прозвучал небольшой хлопок, откидывая фанатика, разбросав клочья белой ткани с позолотой. Третий и четвертый выстрелы пробили двух фанатиков, пытавшихся подняться, – спина первого расплылась кровавым пятном, а второй рухнул, хватая ртом воздух с простреленным легким.

В это время одним из первых пришел в себя тот самый, который выступал пару минут назад. Он начертил в воздухе несколько рун из зримых линий, изгибы и формы напоминали азиатские иероглифы — они превратились в одну белёсую стрелу, которая направилась на пистолет Кая. Он может и смог бы успеть что-то предпринять, но не видел этой атаки.

Руку сильно обожгло, оставив ожог с покраснением, белёсая стрела попала в цель. Пистолет выпал, на полу начал резко чернеть и превратился в серую пыль за несколько мгновений.

Тем временем, сзади подобрался другой фанатик, достав какой-то оккультный нож, выглядевший как длинная игла с тонкой гардой. Кай парировал его замах своим ножом, и их лезвия встретились с звоном. После парень достал метательное лезвие, воткнул под ребро врагу, вытащил и метнул в другого, рядом стоящего и только приходящего в себя после ослепления.

Спереди начал бежать еще один, достав похожее оккультное оружие. Кай встретил его прямым ударом левой по челюсти, проходя под замахнувшейся рукой. Правой он воткнул лезвие в живот фанатика, окропляя кровью его накидку и свою.

Этот адский танец, в исполнении обозлённого юноши, набирал обороты, подходя к своей кульминации. Ведь даальше дела стали принимать дурной оборот — оставшиеся маги начали приходить в себя. Готовились новые, более мощные заклинания, цепи змеями повылазили из пола, предназначенные для поимки. Пока еще не было поздно, будучи неизвестным напавшим, он сбросил две дымовые гранаты, которые отлично сработали в замкнутом помещении. Кто-то пытался развеять дым магией ветра, но делал только хуже, быстрее распространяя дым по зданию.

В организовавшейся панике храм превратился в адскую мясорубку. Магия применялась и против своих в неразберихе дыма, верующие атаковали местами друг друга. Ослепленные очередной вспышкой монахи сталкивались друг с другом, спотыкаясь о тела павших. Один из фанатиков, с окровавленным лицом, наткнулся на алтарь и рухнул, разбив голову о каменный пол. Другой, охваченный паникой, бился в конвульсиях, пораженный собственным же заклинанием, которое вышло из-под контроля.

Кай, пригнувшись, пробирался сквозь хаос. Его плечо с силой ударилось о дверной косяк, но он даже не почувствовал боли - адреналин заглушал все ощущения. В нос ударил едкий запах гари, смешанный с железным привкусом крови. Где-то рядом раздался душераздирающий крик.

Толпа выплеснулась на улицу, но этот самый хаос только усилился. Горе шпиона было сложно отличить от остальных. Кай, сохраняя видимость паникующего, резко свернул в сторону, скрываясь в тени кипарисов. Его пальцы автоматически проверили оставшееся оружие - два ножа, шокер, еще одна граната. Плащ был пропитан кровью и дымом, но это только помогало маскировке.

Где-то сзади раздался новый взрыв - видимо, кто-то из магов принял своего за врага. Окна храма вылетели с звонким треском, осыпая тротуар осколками. В воздух поднялся столб черного дыма, окрашенный снизу багровым светом пламени.

Кай ускорил шаг, сливаясь с тенями. Его сердце бешено колотилось, но разум оставался холодным. Он знал - у него есть считанные минуты, чтобы исчезнуть, пока не подоспела подмога. Повернув за угол, он резко сменил направление, прыгнул через невысокий кустарник и скрылся в лабиринте переулков, оставив за спиной хаос и крики умирающего храма.