Кесарь

Глава 13

Едва ли не бегом мы спешим к стоянке людей Шуйского. Время утекает очень быстро, я ощущаю это словно физически — что с каждой минутой враг может быть все ближе к князю… Ну, это если нам противостоят отчаянные фанатики, готовые пойти на смерть ради цели, типа одиозных ассасинов.

Или же наоборот, враг уже спешно покидает лагеря — наверняка ведь у фрязя, напавшего на Михаила, был хоть один товарищ в паре! А тот вполне мог стоять вблизи шатра и просто мониторить ситуацию — тот же «Антоний», к примеру… И слава Богу, что «парный» не заметил спешащей к шатру Рады, да не рискнул напасть на малый конвой князя при его транспортировке в дом кухарок! Один точный выстрел и… Аж холодок по спине побежал при этих мыслях…

— Себастьян! — подняв руку, наперерез к нам бежит «Степан».

А вот теперь внутри меня все натурально захолодело:

— Что-то с кесарем?!

Запыхавшийся финн замер в паре шагов — и, сделав два глубоких вдоха, отрицательно мотнул головой:

— Нет, великий князь спит под присмотром лекаря, в избе кухарок всем заправляет Джок. Так вот я и подумал, что шотландец справится со всем без моего участия — от рейтар внутри уже итак тесно. А вот тебе я мыслю, моя помощь будет куда как нужнее!

Поколебавшись всего пару мгновений, я согласно мотнул головой:

— Хорошо. Мы направляемся к стоянке детей боярских, что отправил в лагерь Дмитрий Шуйский; последние ни в чем не виновны, и служили лишь прикрытием для наемников, посланных убить князя. Один из них готов, осталось пятеро — если поспешим, успеем перехватить!

Финн с энтузиазмом откликнулся:

— Надеюсь, воины Шуйского окажутся достаточно благоразумны, чтобы не упорствовать — и выдадут нам татей!

Я кивнул в сторону стрельцов, ведущих Микитку под руки; а ведь дворянин, да и не самый захудалый — ну а мы с ним этак, по-простецки:

— Вон их «голова». Скажет, чтобы оружие сложили — надеюсь, послушаются…

Суеты в лагере пока что не наблюдается. Лошади мирно жуют припорошенное снегом сено, а в кострах весело трещит дерево; аппетитно пахнуло кулешом на сале. Повсюду слышатся расслабленные разговоры и смешки воев — замирающие, впрочем, при виде моих рейтар. В принципе, совершенно обычная жизнь воинской стоянки, когда враг далек и очередного сражения в ближайшие дни ждать не приходиться…

— Думаешь, они настолько глупы, чтобы остаться в лагере? — прервал молчание товарищ.

— Если убийцу в шатре князя никто не страховал… Впрочем, это вряд ли, конечно. Но все решает время — и их готовность рисковать. Микитку мы взяли — но могли и не взять, и не выпытать, что вместе с сотней его детей боярских Дмитрий Шуйский направил и убийц. А значит, если совсем рисковые да отчаянные, могут сегодня еще раз попытаться добраться до кесаря… Но тогда им нужен новый план — а значит и время! Так что повторюсь, время сейчас решает все.

Тапани с сомнением покачал головой:

— А сложить два и два и понять, что Микитка не вернулся к себе, когда все вернулись, они не смогут?

— Хм… Ну они же не за всеми офицерами на собрании следили — да и закончилось оно, по сути, совсем недавно. Кроме того парный — если он вообще был! — наверняка вернулся к своим, как только выяснилось, что покушение не удалось… Хотя в этом они также не могут быть наверняка уверены; лекарь мог не разобраться с раной, а яд — вполне способен прикончить Михаила даже сейчас. И это повод остаться в лагере, чтобы дождаться точный новостей… Ну и потом, Микитка вполне мог встретиться с кем из знакомых — и банально задержаться в пути.

Йоло кивнул:

— Резонно. Так что это за тати такие, кто решился напасть на горячо любимого всеми кесаря?

— Наверняка не знаю; могу лишь сказать, что и Рада, и Микитка называют их фрязями, то есть итальянцами. Но итальянцы или нет, на самом деле неизвестно… Если возьмем — узнаем наверняка.

Последние слова я произнес, ускоряя шаг. Стоянка Микиткиных конников уже близко; на ходу бегло проверил свои пистоли — лишним точно не будет!

— Рейтары! Обходим людей Шуйских, берем всех их в кольцо; пистоли к бою изготовить, но без особой нужды не палить. Но ежели кто попытается бежать, стреляйте по ногам!

Воины послушно кинулись окружать стоянку; сидящие подле костров дети боярские это заметили, и кто-то уже потянул сабельки из ножен… Понимая, что наемникам терять нечего, и что они наверняка попытаются спровоцировать конфликт — а после бежать в сумятице боя, я шагнул вперед, ведя за собой Микитку. Чуть позади нас следуют стрельцы князя, а за спиной «головы» держится понятливый Тапани, уперевший последнему дуло пистоля в спину — и тихо, сквозь зубы процедивший:

— Без глупостей!

Напряженный, бледный Микитка только кивнул в знак согласия — а я, выйдя в свет костров, громко воскликнул:

— Спокойно! По велению великого князя Михаила я, полковник рейтар Себастьян фон Ронин, имею поручения имать фрязей, скрывающихся среди вас. Эти фрязи — опасные тяти. И один из них, именем Антоний, сегодня убил старшую кухарку Глафиру… Ваш «голова» подтвердит мои слова.

Тапани слегка подтолкнул Микитку вперед — и последний, дав петуха голосом, едва ли не завопил:

— Немец говорит правду!!!

Тем не менее, дети боярские из числа воев Дмитрия Шуйского не спешат убирать оружие, угрюмо, с недоверием и настороженностью следя за своим «головой» — и моими рейтарами, взявшими московитов в кольцо. Спеша упредить возможную провокацию, я возвысил голос:

— Также эти тати совершили куда как худшее преступление — они отравили вино, желая сгубить наших офицеров. Потому укрывательство их наказуемо — а вот за помощь обещана награда, и награда немалая… Ну так что, есть ли среди вас фрязи?

В этот раз молчание прервалось быстро: от ближнего ко мне костра встал дюжий такой детина, чернявый, с кривым шрамом на правой щеке — тот придает воину этакий разбойный вид. Но заговорил он без всякого вызова, даже несколько подобострастно:

— Господин полковник, с татям мы не знались — а сами фрязи незадолго до вашего прибытия ушли конными.

Твою же ж… Эх, не успели!

— А двинулись куда? В сторону московской дороги?

Детина отрицательно мотнул головой, указав рукой противоположное направление:

— Да нет, вроде тудой…

Последнего единодушно поддержали сразу несколько ратников, немного успокоившихся и понявших, что никакого кровопролития с нашей стороны не планируется:

— Да, ушли в ту сторону!

— Игнат верно говорит…

— Вот фрязины, собаки поганые…

Я ненадолго замер, напряженно размышляя. Врут, укрывают? Если так, нужно проверить стоянку, что весьма проблематично — ведь никого из наемников в лицо я не знаю, а посылать за Радой — так потеря времени… Обернувшись к Микитке, кто всех фрязей как раз знает хорошо, я коротко спросил:

— Врут?!

Тот также тихо ответил мне:

— Не должны, господин полковник, мои люд…кха-кха…

Закончить «голова» не успел: не менее, чем со ста шагов — и именно с той стороны, куда указал рукой детина, — вдруг грохнул выстрел! И Микита, поперхнувшись кровью, начал оседать на колени — а на груди его расплывается красное пятно…

Первым успел среагировать Тапани — молниеносно ринувшись вперед, он свалил меня с ног — и вторая пуля, предназначенная уже мне, лишь вжикнула над головой… И я, как назло, без кирасы! Последняя на таком расстоянии могла бы и спасти…

— «Голову» убили!

— Немцы «голову» убили!

— Бей немцев!!!

Второй крик раздался из темноты — оттуда же, откуда стреляли. Впрочем, это поняли далеко не все — и сразу несколько детей боярских подхватили брошенный наемниками клич! Московские ратники вновь схватились за оружие — вскинули пистоли и рейтары, окружившие стоянку! Еще немного — и по глупости любого из воев прольется кровь, а уж там бой будет не остановить!

— СТОЯТЬ!!! Стоять, дурни, зашибу!!! Куда за сабли хватаетесь, фрязи же стреляли, из карабина пальнули!!! Рейтары — опустить пистоли!!!

Мой отчаянный, яростный крик (сам не ожидал от себя такого рева!) несколько отрезвил обе стороны — а впереди уже послышался торопливый перестук копыт сразу двух лошадей… Поднявшись с колен, я рванул к ближнему костру, где рядом с Игнатом (так, кажется, его назвали товарищи) разглядел новенький кавалерийский карабин.

— Заряжен?!

Детина лишь утвердительно кивнул; подхватив чужое оружие, я по самое «не могу» упер его приклад в плечо, пытаясь поймать на «мушку» силуэт одного из всадников, все же подсвечиваемых попутными кострами… Для верности открыл оба глаза — так очень неудобно целиться, но выше шансы, что разглядишь саму цель; и ведь мне повезло! Я четко увидел лишь немного смазанную тень одного из всадников на фоне яркого костра! После чего, вынеся прицел на фигуру вперед, с поправкой на скорость движения, потянул спусковой крючок, паля скорее интуитивно, нежели прицельно…

Выстрел!

Чужое оружие здорово дернуло в руках и толкнуло в плечо, поведя корпус назад — но впереди раздался-таки вскрик боли!

— Тапани, за мной!

Я рванул вперед, прямо сквозь стоянку детей боярских, стараясь не врезаться в воинов Шуйского. Охотничий азарт погони, когда ты вот-вот настигнешь жертву и остро чувствуешь это, захлестнул меня с головой! А от переизбытка чувств я во все горло закричал:

— Слово и дело государево!!!

Формулировка войдет в обиход лет так сто спустя — но сейчас мои слова буквально ошарашили нерасторопных детей боярских, замерших на пути. Заслышав же мой крик, ратники все же шарахнулись в стороны, дав нам с Тапани дорогу…

Впрочем, не только мы с Йоло бросились в погоню; несколько толковых рейтар — увы, спешенных! — находящихся ближе к врагу, также ринулись вслед за наемниками. Неожиданно ночную темноту пронзила вспышка очередного, пистолетного выстрела — только направлен он был не в сторону преследователей, а к земле…

Добил!!! Своего же добил!!!

В отчаяние я вскинул пистолет и выстрелил почти вслепую. Замер на мгновение — но тут же увидел в свете очередного костра, что второй всадник беспрепятственно улепетывает верхами, грозясь уйти…

Выстрел!

Справа от моей головы громыхнул пистоль Йоло — и к моему вящему изумлению, тотчас завизжала лошадь фрязина! А мгновением спустя раненый то ли в круп, то ли в одну из задних ног конь завалился набок, придавив всадника… После чего, отчаянно молотя копытами по воздуху, сполз в сторону, попытался встать — и снова упал; кажется, на ногу вскрикнувшего от боли наемника…

— Брать живым!!!

Мы со «Степаном» вместе ринулись к поверженному всаднику, пытаясь опередить рейтар — но когда до врага осталось всего пятнадцать шагов, фрязь огрызнулся выстрелом. Точнее, мне показалось, что огрызнулся… Несколько растерявшиеся рейтары, памятуя мой приказ, замедлились в нерешительности — убивать-то нельзя, но и зазря лезть под пулю никому не хочется… В итоге первым с убийцей поравнялся чуть обогнавший меня Йоло — и ударом ноги вышиб пистоль из руки наемника.

Что впрочем, было совершенно излишне…

Я поспешил следом — но только поравнявшись с Тапани осознал, что руки фрязина чересчур безжизненно раскинулись. А после рассмотрел и кровавую лужу у его головы… Подоспевшие солдаты окружили нас плотным кольцом, закрыв труп фрязина от взглядов столпившихся было зевак. Набежали как дети боярские, так и прочие вои, свидетели нашей погони; один из них экономным ударом клинка добил мучающуюся лошадь… А между тем «Степан», опустившись на корточки к поверженному, негромко произнес:

— Конь ему не только ногу поломал, но кажись и ребра, и живот помял… Тать лишь оборвал свои мучения.

Я согласно, скорее даже неосознанно кивнул — увы, только теперь до меня окончательно дошло, что мы упустили практически стопроцентную нить, способную вывести и к Шуйским — обличив хотя бы Дмитрия! — и остальным «ассасинам». И осознание это очень удручает… Кроме того, меня нехорошо так впечатлила дерзость наемников — и их безжалостность по отношению к соратникам, и отчаянная решимость…

Между тем Тапани поднялся на ноги — после чего подхватил с земли карабин фрязина, выпавший из седельного чехла при падении коня. И немного покрутив его в руках, Йоло восхищённо воскликнул:

— Себастьян, ты только посмотри! Так это же штуцер с нарезным стволом!

По инерции я принял трофейное оружие — и только после осознал, что держу в руках средневековый аналог винтовки, в семнадцатом — да и восемнадцатом веке не очень популярный из-за продолжительной и сложной зарядки. Однако же укороченный штуцер, вполне способный послужить и всаднику, уже сейчас отличается точностью и кучностью боя пули, прошедшей по нарезному стволу… А еще и дальностью выстрела, и убойной мощью! Кроме того, сверху на оружие я разглядел диоптрический прицел — и вот тут-то меня проняло уже по-настоящему…

— Да, мой друг. Сегодня ты без преувеличения спас мою жизнь! Выродок прибил бы меня пулей из штуцера, будь я даже в кирасе… Это оружие не солдат — это оружие убийц.

В ответ Тапани разразился эмоциональной тирадой на родном финском:

— Perkele! Menkää helvettiin! Anna koirien ja karhujen pureskella luitasi!

В иное время я бы обязательно попросил перевод — но сейчас оторопь от того, насколько я был близок к смерти, а заодно и невольное восхищением «ассасинами», столь солидно экипированными и столь хладнокровно идущими на убийства и смерть… Короче да, я под впечатлением.

Большим впечатлением…

Сев на корточки и прихватив пригоршню чистого снега, я тщательно втер его в лицо, стараясь заставить себя думать в нужном направлении, без эмоций. Итак: у нас на руках попытка убийства, совершенная очень искушенными, отчаянными до безрассудства наемниками… Хотя наемниками ли? Можно ли называть человека, столь легко идущего на смерть ради цели, простым наемником?! Нет, тут попахивает изрядной долей фанатизма, присущей первым поколениям настоящих ассасинов из Аламута… Впрочем, закат исмаилитского ордена начался задолго до его падения под натиском монголов в тринадцатом веке, и вряд ли мифы о уцелевших в Европе членах ордена имеют под собой реальную основу.

Издалека послышался какой-то крик, его поддержали — но я не стал вслушиваться, сосредоточившись на своих мыслях.

Итак, кто тогда? Безусловно, не сами русичи — отравленное лезвие и «снайперская винтовка», серьезно?! В теории, конечно, все возможно — но на практике в моей версии прошлых событий жизнь Михаила унес яд, поданный супругой Дмитрия Шуйского в чаше с хмельным медом или вином (точно не помню)…

Нет, фряжский след во всей этой истории прослеживается неспроста, и он не отвлекает внимание от реальных исполнителей убийства — а дает четкий ориентир… Очевидно, верна именно первая моя догадка — за Михаила взялись иезуиты — правда, объединив усилия с Дмитрием Шуйским! Специалисты по ядам, оказывающие весьма значительное влияния на религиозную и политическую жизнь Европы, в настоящее время, весьма влиятельные… Да и с фанатизмом, думаю, у них все на должном уровне.

В их присутствии в России также нет ничего удивительного — еще первого Лжедмитрия к царскому трону вели именно иезуиты…

В подтверждение своих мыслей я приблизился к фрязину — и с трудом подавив брезгливость, запустил руку за ворот кафтана, нащупав тесемку крестика. Вряд ли же ассасин-исмаилит, пусть и европейского происхождения, будет носить крестик?!

Потянув за тесемку, я вытащил на грудь мертвеца крест; на ощупь явно не медь. Увы, в темноте практически не видно — разве что ясно, что именно крест; чуть покрутив его в пальцах, кончиками их я нащупал какую-то неровности — вроде гравировку.

— Факел!

Не прошло и минуты, как всполохи пламени осветили действительно серебряный крест.

Я приник к нему взглядом — и, как и предполагал, на задней стороне креста обнаружил гравировку с четырьмя буквами по граням креста: A, M, D, G.

— Что там, Себастьян? — склонился надо мной чуть успокоившийся саам.

— Смотри. — я указал ему на буквы. Тапани в удивление покачал головой:

— И что это значит?

— Ad majorem Dei gloriam. Хитроумный Лойола выбрал для своего детища прекрасный девиз: «К вящей славе Божьей»… Это иезуиты.

— Кто? — переспросил «Степан».

— Мы ищем тайных агентов папского престола, отправленных Римом. А может и самим черным папой, действующим на своё усмотрение…

Я сорвал с шеи заговорщика заветный крест.

— И что это нам дает? — спросил финн.

— Теперь мы точно знаем, что Дмитрий Шуйский, а то и сам царь сговорились с викарием! И на этом можно сыграть — ведь иезуиты не помогают просто так, а их убийц не купишь ни за какие деньги… Помогая первому Лжедмитрию в его походе на Москву, они требовали от самозванца церковной унии, как и у ляхов. А также открытия иезуитских коллегий, да чтобы новый царь разрешил католическим миссионерам открыто проповедовать на Руси… Самозванец, однако, сыграл с ними втемную, воспользовался помощью — а, захватив власть, выдворил из страны. Или поверил, что выдворил… И дело тут, возможно, даже не в твердости его в православной веке — просто царя, продвигающего унию, русский народ сам поднимет на колья! Ну, или уж точно отвернется от него…

Закончить свою мысль я не успел: ширящиеся со всех сторон крики стали звучать более отчетливо, оборвав мою речь. Причём в лагере, лишь недавно сонном и мирном, началось какое-то нездоровое, хаотичное движение… По спине так и повеяло предательским холодком: а что, если иезуиты смогли согласовать свое покушение с Сапегой?! И тот, получив подкрепления от Ружинского, решил внезапно атаковать нашу стоянку — пусть даже с одной лишь только кавалерией?!

Однако же очередной крик, прозвучавший совсем близко, мне все-таки удалось разобрать:

— Иноземцы взяли Михаила Васильевича в плен, собираются его убить! Делагарди хочет стать воеводой! Немецкие рейтары держат великого князя в избушке кухарок!

Твою же ж!!! Конечно, это не нападение литовцев — но ситуация не сильно лучше! Иезуиты не смогли поднять против нас сотню детей боярских — что же, теперь они поднимают всех русских ратных людей на шведских наемников…

И моих рейтар!

— Братцы, бегом к Джоку, к кухаркиной избушке!!! Игнат — бери своих детей боярских, идете с нами: всю правду откроете о подосланных убийцах-фрязях!!!