Кайдор. Обратный попаданец

Глава 9: Гармоничные Противоположности

Возвращение в школу стало для Алексея погружением в новый, странно упорядоченный ритм. После месяцев, проведённых в тишине больничной палаты и домашних стен, за чтением энциклопедий и мучительными попытками медитации в магически бедном мире, школьная суета обрушилась на него какофонией звонков, скрипом мела, гулким топотом по лестницам и нескончаемым потоком разговоров.

Это был хаос, но хаос структурированный, подчинённый расписанию и правилам. И для Кайдорова сознания, томившегося в тесных рамках выздоравливающего тела и чуждого быта, школа оказалась не просто обязанностью, а настоящим спасением — глотком свежей, хоть и мутной, воды в иссушающей пустыне обыденности. Здесь, за партой, он мог легально погружаться в новые знания, удовлетворять ненасытное любопытство Алексея Петрова, подпитываемое вековой жаждой познания Архимага.

Учёба, к удивлению учителей и даже самого себя в роли Алексея, давалась ему с невероятной лёгкостью. Месяцы упорного чтения дома, превратившие квартиру в подобие скромной библиотеки, плюс регулярные, изнурительные для обычного подростка, но привычные для него ментальные упражнения по концентрации и запоминанию, сделали своё дело. Уроки казались простыми, почти примитивными. Информация, которую другие усваивали с трудом, ложилась в его сознание, как в подготовленную почву, мгновенно находя связи с уже имеющимся багажом прочитанного.

Домашние задания выполнялись быстро, почти механически, оставляя массу времени для сокровенного — тайных медитаций по вечерам, направленных на сбор и удержание жалких, драгоценных крупиц внутренней энергии, и чтения более сложных, уже не домашних, а взятых в районной библиотеке книг. Однако внешне Алексей оставался тихим, сосредоточенным юношей, предпочитавшим держаться в тени. Его кажущаяся непринуждённость в учёбе не приносила ему популярности.

Отношения с одноклассниками складывались трудно, точнее, их почти не было. Алексей инстинктивно держался особняком. Разговоры о музыке, которую он не знал, о фильмах, которые не смотрел, о взаимоотношениях и трендах, казавшихся ему поразительно мелкими на фоне пережитого космического ужаса и величия магических миров, вызывали лишь внутреннее отторжение.

Его разум, старый и искушённый, давно перерос интересы и уровень понимания сверстников. Их шутки казались плоскими, споры — бессмысленными, а попытки включить его в свой круг — назойливыми. Он чувствовал себя пришельцем, наблюдающим за жизнью аборигенов сквозь толстое, невидимое стекло. В результате его часто видели одного — в столовой, на задней парте в классе, в углу школьного двора на перемене, погружённого в книгу или просто смотрящего в окно, взгляд которого был устремлён куда-то далеко, в неведомые другим дали.

— Какое значение имеет их признание, когда истина мироздания скрыта за завесой этого… электричества и бетона? — проносилось в его мыслях, когда особенно настойчивый одноклассник пытался вовлечь его в обсуждение футбольного матча.

Он вежливо отмахивался, ссылаясь на усталость или необходимость подготовиться к уроку. Эта изоляция, однако, не тяготила его. Напротив, она давала драгоценное пространство для тишины, для сосредоточения. Одиночество стало его союзником, щитом от суеты, позволяя углубляться в саморазвитие, в те предметы, которые постепенно начали цеплять его истинный, исследовательский интерес.

Годы текли медленно, отмеряя четвертями и каникулами, заполняясь формулами, параграфами учебников и тихими вечерами за книгами в его комнате. И постепенно, словно река, прокладывающая себе новое русло, его неугасимая жажда познания нашла новое направление — точные науки.

Поначалу математика, физика, химия казались ему чем-то сухим, механистичным, лишённым души магии, которой он дышал веками. Но по мере углубления, по мере того как он переходил от школьной программы к университетским учебникам, доступным в библиотеке или найденным в интернете на подержанном ноутбуке Марии, он начал видеть.

Видеть удивительные параллели. Законы термодинамики напоминали ему принципы равновесия стихий. Энергетические преобразования в физических процессах эхом отзывались в манипуляциях эфирными потоками. Сложнейшие математические абстракции, описывающие пространство-время, казались ему отголоском рунических схем, используемых для построения межпространственных мостов.

Это было не просто сходство — это было отражение одних и тех же фундаментальных истин о мироздании, просто описанное разными языками: языком чисел и формул вместо языка рун и воли. Это открытие вызвало в нём не просто интерес, а мощную волну вдохновения, почти забытое чувство азарта первооткрывателя. Мир науки перестал быть чуждым; он стал новой, гигантской гримуаром, полной неразгаданных заклинаний реальности.

Но сквозь это вдохновение, сквозь погружение в красоту физических законов и математическую гармонию, неизменно пробивалась холодная, неумолимая стрела тоски. Тоски по миру, где магия была живой, дышащей силой, пронизывающей всё. По башням, устремлённым к звёздам, по шепоту древних камней, по ощущению безграничной мощи, текущей по его венам. По дому. Именно тогда, сразу после того ритуала познания, проведённого в первые недели после больницы, когда безжалостный дух сообщил ему о ничтожности магического поля этого мира и немыслимой энергии, нужной для возврата, в нём созрело и окрепло решение. Решение, ставшее его тайной миссией, его Великой Целью.

— Артефакт, — подумал он, глядя на схемы квантовых переходов в учебнике физики. — Нужен артефакт невероятной мощи. Концентратор. Аккумулятор не только энергии, но и… знания. Ключ, способный не просто пробить дыру между мирами, но и провести мою сущность точно к цели, минуя хаос междумирья.

Это должен был быть не просто инструмент, а синтез всего, что он узнал и узнает. Синтез древней магической мудрости, запечатлённой в его душе, и новых, поразительных научных принципов этого мира. Артефакт, вобравший в себя силу звёзд и точность математического расчёта.

Его создание стало тайным стержнем его существования, смыслом, ради которого он терпел школу, одиночество, необходимость играть роль обычного, хоть и способного, подростка. Каждую выученную формулу, каждое понятое физическое явление он мысленно примерял к грандиозной схеме будущего устройства.

Прошли месяцы, затем полтора года. Алексей перешёл в девятый класс. Его комната всё больше напоминала лабораторию аскета: стопки книг по высшей математике и теоретической физике соседствовали с тетрадями, испещрёнными странными символами — попытками адаптировать рунические структуры к языку уравнений. На подержанном ноутбуке, купленном на скопленные Марией и его скромные деньги с подработок репетиторства для младшеклассников (его «одарённость» наконец принесла практическую пользу), были установлены программы для сложных вычислений и моделирования.

По вечерам, когда Мария думала, что он делает уроки или отдыхает, Алексей погружался в расчёты, его пальцы летали по клавиатуре, а на экране возникали трёхмерные модели энергетических матриц, гипотетических кристаллов-накопителей, схем наложения пространственных полей. Он изучал свойства материалов, доступных в этом мире, искал аналоги драгоценных камней или сплавов, способных выдержать и сфокусировать чудовищные нагрузки. Он проектировал схемы накопления, конверсии и направленного выброса энергии, комбинируя принципы конденсаторов и лазеров с магическими принципами фокусировки воли.

Работа шла мучительно медленно.

Каждый шаг вперёд требовал перелопачивания гор информации, проб и ошибок, бесчисленных симуляций, часто заканчивавшихся виртуальным «взрывом» моделируемой системы. Недостаток реальной магии для проверки идей был критическим. Он вынужден был полагаться только на расчёты, на интуицию, подкреплённую опытом прошлой жизни, и на железную дисциплину ума.

Однажды поздней ночью, после очередного тупика в моделировании стабилизации межфазового барьера, Алексей откинулся на спинку стула, чувствуя знакомую горечь разочарования и усталости. Взгляд упал на стопку книг — учебников, научных монографий, распечаток статей. И в этот момент его осенило. Мысль была столь простой и очевидной, что он удивился, как не пришёл к ней раньше.

— Книга! — пронеслось в нём с силой озарения. — Она сама может стать артефактом! Не сосуд, не кристалл — гримуар нового типа!

Он схватил чистый лист бумаги. Его рука, уже не дрожавшая, уверенно выводила идею. Каждая страница — не просто носитель информации, а физический носитель ритуала. Микроскопические схемы, нанесённые особым проводящим составом, вплетённые в структуру бумаги или даже в чернила. Каждый символ, каждая формула — часть единой энергетической цепи. Страницы — слои, накладываемые друг на друга не только информационно, но и энергетически, создавая кумулятивный эффект.

Комбинации ритуалов, активируемые одновременно при открытии нужных разделов или приложении силы… Правильно составленная, такая книга могла стать самонастраивающимся генератором, конденсатором и проводником силы невероятной мощности. Это был ключ. Ключ, который он мог ковать годами, страница за страницей, втихаря, под видом обычных тетрадей или черновиков.

Однако восторг быстро сменился холодным расчётом. Замысел был грандиозным, но и сложность — запредельной. Требовалась ювелирная точность на микроуровне. Любая ошибка в начертании символа, в составе проводящих чернил, в последовательности слоёв могла привести не просто к неудаче, а к катастрофе локального, а возможно, и не только, масштаба.

Предварительные прикидки, сделанные наспех в ту же ночь, показали пугающую цифру: даже при самом оптимистичном сценарии и беспрецедентной концентрации сил создание такого артефакта займёт не менее двух десятилетий кропотливейшего труда. Двадцать лет жизни Алексея Петрова. Двадцать лет в этом мире. Мысль была оглушительной. Он закрыл глаза, ощущая тяжесть этого срока. Но другого пути не было. Это был единственный видимый мост через бездну между мирами.

— Два десятилетия… — мысль эхом отозвалась в тишине комнаты. — Но я выстою. Я пройду этот путь.

Решение было принято. С этого момента вся его жизнь, помимо необходимой мимикрии под Алексея Петрова, подчинилась одной цели: созданию Книги Врат. Настоящей, физической Книги, способной открыть путь домой.

Несмотря на попытки Алексея поддерживать контакт с одноклассниками, настоящих друзей у него так и не появилось. Остальные ученики видели в нём нечто необычное, возможно, даже немного загадочное, что вполне объяснимо, учитывая его уникальные интересы и способности. Однако это ничуть не помешало Алексею успешно завершить обучение. Он окончил школу вместе с остальными выпускниками, хотя, благодаря своим выдающимся успехам, он мог бы сделать это гораздо раньше. Тем не менее, он предпочёл остаться среди своих ровесников ещё на несколько лет, наслаждаясь… нет, не наслаждаясь, а используя доступ к ресурсам — школьной библиотеке, учителям, которые охотно давали ему сложные задания и рекомендации, к относительно предсказуемому распорядку.

В этом мире знание было доступно каждому, и Алексей активно использовал эту возможность. Интернет стал для него настоящей сокровищницей информации, позволявшей находить ответы на самые сложные вопросы и расширять кругозор. Современные компьютерные программы также сыграли важную роль в его работе, существенно упрощая сложные математические вычисления и ускоряя разработку книги-артефакта.

Он научился программировать, создавая собственные алгоритмы для моделирования магико-физических процессов, которые невозможно было проверить экспериментально. Его ноутбук гудел по ночам, обрабатывая данные, а на утро Алексей анализировал результаты, внося коррективы в бесконечные схемы и формулы, записанные в обычных, на первый взгляд, тетрадях — первых прототипах будущих страниц Книги.