Катрин

Голос её звучал холодно и бесстрастно, отчего у мужчин побежали приятные мурашки по коже. Они молча переглянулись, а потом перерезали хомуты ножом.

– Даже не вздумай дёргаться, иначе я тебе этим ножом новую промежность вырежу, – прошипел маньяк, и все трое пошли на кухню.

С каждым шагом тело девочки наполнялось энергией. Губы её дрожали, ладони покрылись тонкой плёнкой пота, а низ живота уже весь горел. Она никогда ещё не чувствовала ничего подобного.

На кухне было не́что. На самом деле кухню здесь мало что напоминало. Газовый баллон, подсоединённый к дешёвой плитке, чайник, вымазанный застывшим жиром, пара табуретов и стол, весь в пятнах от засохшей еды. На нём были разбросаны её личные вещи, телефон с треснувшим от падения экраном, разорванный конверт. На краю стола стояла небольшая картонная коробка, от которой исходило яркое сияние. Она дрожала, создавая вибрацию, от которой вся комната ходила ходуном, но всё это, похоже, чувствовала и видела только Катрин.

– Ну что, ведьма, так и будешь стоять? – не выдержал желтозубый.

– Что в этой коробке? – всё тем же ледяным голосом спросила Катрин.

– Это моя коллекция – личные вещички наших подружек, там и твоя есть, – радостно заявил здоровяк и, подойдя к коробке, выудил оттуда расчёску-гребешок, что принадлежала Катрин.

– Мы ждём! – рявкнул главарь, но Катрин этого не слышала.

Она уже ничего не слышала, потому что коробка находилась прямо перед ней, а внутри этой коробки лежала целая куча заряжённых аккумуляторов. Глаза у девочки закатились, она потянула носом энергию, и та просочилась в неё, как вода сквозь марлю. Это было что-то невероятное, мощное и абсолютно прекрасное. Волосы на голове девочки поплыли вверх, устремились к потолку, кажется, она сама оторвалась на пару сантиметров от пола. Её тело источало слабое, но заметное невооружённым взглядом сияние.

– Ты чего это?! – крикнул хозяин коллекции, глядя на изменившуюся Катрин.

Он хотел было схватить её, но не успел протянуть руку вперёд, как весь дом дрогнул. Лампочка на потолке нервно замигала, а затем лопнула. Горячее стекло разлетелось в разные стороны и попало в лицо здоровяку, отчего тот выругался. Полы начали ходить волнами, словно под ними ползали гигантские крысы.

– Что за хренотень?! Эй, какого чёрта?!

Оконные решётки разрывались на части и падали, словно были сделаны не из железа, а из сухого песка.

– Прекрати! Слышишь?! – от уверенности в голосах насильников не осталось и следа.

– Сейчас рухнет! Надо сваливать!

Они помчались прочь из ожившего дома, даже не думая о том, чтобы прихватить с собой Катрин. Она вдохнула ещё раз, и теперь её тело слилось со всем вокруг. Она стала частью дома, стала частью улицы, казалось, всё вокруг подчиняется ей. Катрин остановила извращенцев одной лишь мыслью. Она припечатала ублюдков к стене и хотела лишь одного: разорвать их на части. Те жалобно пищали, как котята, ожидающие утопления, молили о пощаде, обещали сдаться полиции и навсегда завязать со своими грязными делами, но Катрин их не слышала – она медленно начала выворачивать суставы негодяям, даже не касаясь их. Сотнями за раз она выдергивала волоски из их тел, сломала им носы и уже хотела продвигаться дальше, но тут, откуда ни возьмись, в дверях появилась Вера:

– Стой! Не нужно! – истошно закричала она.

Но Катрин не могла остановиться – ей хотелось уничтожить этих мерзавцев, стереть их с лица Земли. И тут она почувствовала, как Вера начала трясти её, схватив за плечи, но Катрин лишь оттолкнула ведьму невидимой рукой и та, отлетев на несколько метров, ударилась спиной о шкаф.

Маньяки выли в агонии и уже сами были согласны на смерть, лишь бы боль, которой их подвергала Катрин, прекратилась. Тогда Вера что-то быстро и громко забормотала. Рукой она нарисовала на стене прямоугольник, и через секунду он превратился в дверь. Вера открыла эту дверь и невидимой силой, на которую ушла вся её энергия, втолкнула туда сопротивляющуюся Катрин. Дверь захлопнулась. Мир резко стал статичным, словно кто-то щёлкнул выключателем.

Катрин оказалась на полу в совершенно пустой комнате без дверей, света и какой-либо мебели. Единственное, что было здесь, кроме четырёх стен – небольшое окно под потолком, через которое на пол падал бледно-серый лунный свет. Сила всё ещё была внутри Катрин, она попыталась разнести комнату в щепки, но та поглотила все её усилия. Девочка попробовала снова, но комната глушила её силу, впитывала её в себя как губка до тех пор, пока Катрин не была выжата, словно лимон. Девочка обмякла. Добравшись на четвереньках до угла, она упёрлась в него спиной и, свесив голову на грудь, задремала. Вера объявилась лишь спустя несколько часов.

– Ну что, отпустило? – спросила ведьма свою подопечную, которая теперь сидела в единственном подсвеченном пятне на полу и таращилась в окно.

Катрин протяжно вдохнула, а затем так же протяжно выдохнула. Она всё ещё чувствовала зуд, проникший в тело через нос. Злоба отступила, на смену ей пришёл страх.

– Что со мной было? Откуда во мне столько силы? Как вообще такое возможно? – тихо произнесла девочка, не поворачивая головы.

– Видишь ли, я не зря с тобой вожусь и трачу своё время. У меня на тебя большие планы. То, что произошло сегодня, помогло раскрыться твоей сущности – теперь ты готова.

– Как ты узнала, где я? – резко спросила Катрин и повернула голову в сторону Веры, стоявшей в образовавшемся дверном проеме.

– Я всегда знала, где ты.

– Как это – знала?! Ты знала о том, что со мной происходит, и не помогла мне?! – голос её стал громче, она чувствовала, как снова начинает закипать.

– Конечно, знала. Если бы я помогла, ты не сделала бы того, что сделала. Слегка, конечно, переборщила, но именно поэтому я и вмешалась. Убийство – это крайняя мера. Мы не убиваем, в этом редко возникает необходимость.

– И какие ещё у тебя планы на меня? Что дальше? Отдашь меня на растерзание бешеным собакам? Толкнёшь с обрыва?!

– Успокойся, девочка! Мы уже обсуждали твой тон!

Вера подошла ближе и, скрестив руки на груди, впилась своими глазами в глаза помощницы. На этот раз Катрин не отвела глаз и не стала сдавать позиции.

– Я не хочу больше ничего такого! Это не то, о чем ты мне говорила вначале!

– А ты думала, всё будет как в сказке? Сядешь на метлу и полетишь варить зелье, размахивая волшебной палочкой? – Вера щёлкнула пальцами перед носом Катрин, отчего та резко отстранилась. – Проснись, ты должна радоваться тому, что так быстро получила этот заряд. Некоторые годами копят аккумуляторы, складывая их в сейф, чтобы накопить нужное количество, и трясутся, как наркоманы, чтобы не вдохнуть хотя бы один. А после знаешь, что происходит? У них крышу сносит, а вместе с их с крышей, как правило, сносит несколько районов. Ты же чувствовала власть? Чувствовала силу? Хотела убить этих козлов? Стереть их в порошок, предварительно обескровив? Скажи спасибо.

Катрин молчала. Только подёргивающаяся верхняя губа выдавала её гнев и страх.

– Не тебе оспаривать мои действия, и уж поверь, всё это делается для твоего блага. Пойдём, дело ещё не закончено.

Катрин фыркнула, но последовала за Верой. Когда девочка подошла к двери, она увидела, что деревянное полотно всё в бороздах и шрамах от ногтей. По её телу пробежал тревожный холодок. Кто-то явно пытался выбраться отсюда долгое время. Перешагнув порог, Катрин увидела, что находится в квартире Веры. Это была та самая дверь, из-за которой постоянно доносились стоны. Тот человек, что был здесь до неё, куда-то пропал, но спрашивать куда, Катрин пока не решалась.

– И что теперь? – поинтересовалась девочка, когда Вера растянулась в своём любимом кресле.

– Вот твоё письмо, – протянула она слегка измятый листок бумаги.

– Мне снова тащиться туда? Посреди ночи?! – Катрин не могла держать эмоции, паника заставляла её повышать голос.

– Теперь это ни к чему, ты спокойно пошлёшь письмо так.

– Как это?

– Очень просто, у тебя теперь достаточно сил, чтобы переслать письмо через небольшой портал.

– Но порталы – это же двери и окна, которые нужно сначала доставить в нужное место! – Катрин вспомнила, как затаскивала к себе в комнату малопривлекательную на вид тумбочку.

– Всё так, но можно сделать временный. Ты помнишь, как выглядит дверь твоей подруги?

Катрин напрягла память, желудок забурлил, скопившаяся внутри энергия очистила разум, и перед глазами встала картинка. Катрин видела перед собой дверь – всю, до мельчайших подробностей.

– Теперь нужно нарисовать полотно на какой-то поверхности, – раздавала указания Вера, не вставая с места.

– И что за поверхность должна быть?

– Любая, но не советую рисовать на полу, иначе есть шанс провалиться, а внезапное появление в чужом доме – не самый лучший способ знакомить людей с твоей профессией.

Катрин неуверенно подошла к стене и тупо уставилась на неё.

– Ну и что дальше?

– Дальше ты фокусируешь своё внимание на картинке в голове и начинаешь рукой рисовать контур двери, при этом ты должна научиться направлять энергию. Как это сделать, я тебе сказать не смогу – это нужно понять самостоятельно.

Катрин закрыла глаза, напрягая и без того разболевшуюся голову. Вот дверь, в мыслях она как настоящая. Катрин провела по стене рукой, нарисовав невидимый контур, а затем открыла глаза. Ничего не произошло. Стена выглядела как прежде. Девочка вопросительно посмотрела на вальяжно развалившуюся в кресле ведьму, но та лишь пожала плечами:

– Пробуй, пока не получится.

Тогда Катрин повторила свою попытку, а затем ещё раз и ещё. Прошло около получаса, пока терпение юной ученицы не иссякло.

– Да пошло оно! Ни хрена не выходит!

– Ты просто не стараешься, – ответила Вера, которая уже успела откупорить бутылку красного вина и разжечь камин.

«Это я-то не стараюсь? Да пошла ты!» – кипятилась про себя Катрин.

Она снова закрыла глаза и принялась чертить контур, но тут что-то изменилось. Внезапно пробравшая её злость запустила какой-то процесс в теле. От живота к руке потянулась тёплая волна, Катрин чувствовала, как рука идет определённым курсом. До этого момента она чертила схематично, как придётся, но теперь её будто вело по линейке, кое-где рука немного дёрнулась, где-то пошла плавней, а где-то – резче. В нос ударил запах того места, куда она создавала портал. Открыв глаза, Катрин увидела перед собой точную копию двери Нины, и это потрясало сознание.

– Получилось, – еле слышно сказала она.

– Наконец-то. Я уж думала, до утра возиться будем, – язвительно произнесла Вера и встала с кресла.

– Что мне делать дальше?

– Послушай, не ходит ли кто за дверью, а то увидят тебя, и тогда придётся как-то выкручиваться.

Катрин прислонила ухо к полотну. Из родительской спальни до неё донеслось еле слышное сопение. Она сглотнула нервный комок и приоткрыла дверь. Затем на носочках прошла в прихожую, положила письмо на тумбу рядом с ключами от квартиры и быстро выбежала обратно, громко хлопнув дверью. Она снова приложила ухо к мерцающему полотну, которое, кажется, начинало растворяться.

– Кто там?! Нина, это ты?! – послышался голос Нининой матери за дверью.

Затем раздались шаги и щелчок выключателя. Звуки быстро растворялись. Катрин отошла от двери и увидела, что её контуры быстро исчезают, и стена снова становится цельной.

– Ты молодец! – впервые похвалила Вера свою ученицу.

Ошеломленная Катрин, кажется, растаяла. На её лице впервые за долгое время заиграла лёгкая улыбка.

– Теперь тебе придётся самой завтра притащить одного из них к гаражам к одиннадцати часам.

– Вот чёрт, я же не поменяла текст письма!

– Нужно быть внимательнее, – самодовольно улыбнулась Вера.

– Ты могла бы и подсказать, – обиженно фыркнула Катрин, направляясь к выходу.

– Могла. Но у тебя должна быть своя голова на плечах. А теперь иди, мне нужно заниматься своими делами.

Когда Катрин выходила через главный вход, то увидела направляющихся к двери Веры новых клиентов.

«И чего людям не спится?» – оттолкнув гостей, Катрин проследовала к своей квартире и повернула ключ в замочной скважине.

Родители уже спали без задних ног, приняв сонную дозу алкоголя. На кухне под потолком клубился сигаретный дым. Из комнаты доносился пьяный храп отца, и Катрин поняла, что можно особо не осторожничать. Сна не было ни в одном глазу. Катрин достала дневник и занесла туда всё, что произошло за последние несколько часов, а после написала о своих мыслях и чувствах, как делала это всегда. Она снова написала несколько строк о том, что, возможно, её согласие стать ведьмой (помощницей Веры) – не самое правильное. Закрыв дневник, Катрин завалилась в кровать и начала продумывать план действий на будущее. Кажется, ей придётся воспользоваться куклой.

Катрин проспала. До назначенного времени оставался всего час. Она не стала завтракать и пулей вылетела из квартиры. О том, чтобы посещать занятия в лицее, девочка даже не думала. Кажется, теперь учёба отошла со второго плана на третий, а то и на пятый.

Где находился дом преступников, она помнила, но как туда быстро добраться, понятия не имела. В кошельке давно завелась «денежная моль», которая поглощала все попадающие туда наличные средства, а значит, на такси раскошелиться не получится.

«Или получится? Интересно, что ещё может ведьма?» – задумалась Катрин.

Во дворе её дома, как всегда, тёрлись местные алкоголики, которые ежедневно только тем и занимались, что собирали мелочь на новую порцию горячительного. Катрин издалека подслушала их мысли. Они были предельно простыми и скучными. Алкоголь давно вытеснил из их голов все остатки серого вещества, а заодно все остальные интересы и чувства, но иногда кое-какие мысли у этих людей все же проскакивали. Один из участников этого собрания явно утаивал от своих компаньонов отложенные деньги, не желая делиться, и всячески отрицал возможность «скинуться на пузырь».

Катрин напряглась. По телу пошла вибрация, из недр сознания потекла волна мыслей, которые она попыталась передать алкоголику-жмоту. Но ничего не вышло. Точнее вышло, но лишь наполовину – он потянулся в карман за деньгами, сам того не осознавая, но потом резко осёкся и передумал. Тогда Катрин сделала попытку передать свои мысли другому мужичку, который собирал деньги в общий «банк».

– Сдается мне, Валера, что ты нас обманываешь, – вдруг произнёс заплетающимся языком тот, кому Катрин подала мысленный сигнал.

– Я? Обманываю? Да за кого ты меня принимаешь?

– А ты выверни карманы!

«Получилось! – окрылённая успехом Катрин вызвала такси, оставив алкоголиков разбираться между собой. – Вера же говорила, что я должна быть самостоятельной».

Таксист прибыл через пять минут, и, пока они мчались в нужном Катрин направлении, она без конца посылала сигналы в голову таксиста, подменяя его внутренний голос своим. Сила, которая жила внутри, быстро испарялась, и Катрин это чувствовала. Она попросила таксиста высадить её чуть раньше, в районе богатых домов, чтобы незаметно пробраться к логову маньяков.

Когда они прибыли на место, Катрин сделала вид, что полезла за кошельком, но водитель её остановил:

– Не нужно! – сказал он и, пожелав удачи, помог девочке выйти.

– Спасибо, – состроив невинное лицо, Катрин вышла из такси и помахала водителю.

До одиннадцати оставалось полчаса. Если двигаться быстрым шагом, можно успеть, но была одна проблема. Катрин не имела понятия, на месте преступники или оставили свой притон после бурной ночи. Всё сейчас зависело исключительно от удачи. Затаившись в кустах напротив объекта наблюдения, она достала из сумки криво сшитую куклу и начала двигать её ногами, имитируя ходьбу.

Сначала ничего не происходило, и Катрин уже хотела было бросить эту затею и вернуться домой. В конце концов на этом деле свет клином не сошёлся. С другой стороны, ей почему-то искренне хотелось помочь Нине – в знак бывшей дружбы. От досады она резко заломила кукле руку, и со стороны дома послышался истошный вой: по крайней мере один из насильников был дома. Катрин подобралась поближе и украдкой заглянула в единственное зарешечённое окно.

– Как же меня достала вся эта хрень! – сотрясал воздух тот, чья душа была связана с тряпичной куклой.

Его приятель нервно бегал по комнатам и собирал вещи. Катрин снова достала куклу и повернула её на пол-оборота. Насильник тоже повернулся. Теперь девочка поставила куклу, уперев ногами в поверхность, и зашагала.

– Ты куда? – возмутился здоровяк, оттирающий что-то от стены.

– Сам не знаю, – испугано ответил его напарник, продолжая идти к выходу.

Гигант бросил тряпку на пол и, обогнав товарища, загородил собой дверь.

– Смыться решил?! – зарычал он.

Тут Катрин из последних сил отправила свои мысли прямо в маленький мозг, который прятался в его огромной голове. Детина вдруг отошел от двери, а затем резко побежал в ванную: это Катрин внушила ему, что там он должен найти большую сумму денег, которой, естественно, там не было. Он отсутствовал всего пару минут, но этого времени Катрин хватило, чтобы заставить своего «подчинённого» выйти наружу. Тот пытался сопротивляться странной силе, управляющей его телом, и звал на помощь товарища. Катрин быстро достала из сумки помаду и закрасила ему рот. Мужчина умолк. Ноги сами вели его по пустому тротуару в сторону места преступления, а через минуту он перешёл на бег.

Катрин и её «ручной маньяк» опоздали на пятнадцать минут. На месте никого не оказалось. Катрин затаилась в кустах неподалёку и стала наблюдать.

«Вот, блин! Должно быть, уже ушли. Или вовсе не появлялись».

Это было фиаско. Катрин начала обдумывать новый план, как вдруг до неё донеслись мысли преступника.

«Какого хрена я здесь делаю?» – он воровато оглянулся по сторонам. – «Ну, раз я здесь, так и быть, поищу этот чёртов гондон», – и он принялся рыскать в поисках улики.

Неподалёку остановилась машина. Маньяк снова огляделся по сторонам, а потом продолжил поиски.

«Вот он! Фу, как эту мерзость в руки брать?»

Тут до Катрин донеслись чьи-то другие мысли:

«Какие там ещё могут быть улики? Мамаша либо совсем с горя головой тронулась, либо что-то знает, но не договаривает. Надеюсь, закончим до обеда, сегодня ещё отчет писать», – мысли принадлежали полицейскому.

Насильник подцепил веточкой мерзкую улику и хотел бежать, но Катрин всё ещё держала в руках куклу: она заставила мужчину стоять на месте.

«Да что за фигня?!» – психовал он, стараясь оторвать непослушные ноги от земли, но те застыли намертво, словно их залили бетоном.

Через несколько секунд из-за гаражей появились двое полицейских, сопровождающих родителей Нины. Завидев служителей закона, маньяк попытался выбросить презерватив и сорваться с места, но у него не вышло ни то ни другое.

«Да вашу ж… Что происходит?!» – негодование мгновенно переросло в панику, собственное тело отказывалось ему подчиняться.

– Вам помочь? – обратился полицейский к застывшему на месте мужику.

– М-м-м, – промычал тот в ответ, а затем, к своему удивлению и к удивлению собравшейся публики, вытянул вперёд руку с веткой, на конце которой висел использованный презерватив.

Никто не мог понять, что это за представление. Лишь мать Нины показала пальцем на мужика и громко, словно её грабят, завопила:

– Это он! Насильник! Держите его!

Тут Катрин опустила игрушку. Преступник, снова почувствовав себя хозяином собственного тела, бросился бежать, но быстро был сбит с ног и скручен полицейскими.

– Ну, рассказывай, как всё прошло? – спросила Вера, встретив Катрин на лестничной площадке.

– Хорошо, – сдержанно ответила Катрин.

– Ну же, дорогая, не скромничай, я же вижу, как тебя распирает от гордости, – подстёгивала ведьма выжатую как лимон девочку.

– Мне что-то не по себе, – прожевала слова Катрин и опёрлась рукой о стену, не в силах стоять на ногах.

– А, так это у тебя «отходняки» начались. Тело постепенно теряет заряд, и с каждой минутой ты будешь всё сильней чувствовать усталость, которая срубит тебя, и ты проваляешься в постели дня два, – Вера говорила так невозмутимо, словно речь шла об обычной простуде.

К горлу Катрин подступала тошнота, ватные ноги не держали обессилевшее тело, и девочка «стекла» по стенке на пол. Тяжёлые веки опускались стремительней театрального занавеса, но, как бы Катрин ни старалась удержать сознание, это было ей не под силу.

– Эй! Хорош тут разваливаться, я тебя тащить не собираюсь! Эй! Вот чёрт! – выругалась Вера, увидев обмякшее тело подростка.

Никогда ещё сон не был таким крепким, а пробуждение таким тяжёлым. Катрин открыла глаза и несколько минут просто лежала, ни о чём не думая. Внутри ватной головы блуждал туман беспамятства. Катрин пошевелила слегка затёкшими конечностями и, как только кровь прилила к ним, девочка поняла, что её тело снова полно сил.

«Что за…»

Кто-то раздел её до нижнего белья и уложил в кровать. Катрин огляделась по сторонам и поняла, что не знает, где находится. Это была не её квартира и не квартира Веры, да и на больницу помещение не смахивало даже отдалённо. Девочка опустила босые ноги на пол и почувствовала тёплую деревянную фактуру. Рядом с кроватью стоял стул, на котором лежала аккуратно сложенная одежда Катрин. Она быстро оделась, и тело её ощутило приятное соприкосновение с чистыми и выглаженными вещами.

Осмотревшись, девочка поняла, что снова находится внутри какого-то дома. Электричества здесь, кажется, не было изначально. На тёмных деревянных стенах плясали тени, создаваемые пристроенным к стене камином, из которого по всей комнате разлетался сладкий хвойный аромат. Но источником света был не только огонь. Катрин осторожно подошла к не полностью занавешенному широкому окну и ахнула: синяя луна искрилась на пушистом девственном снегу, которым было покрыто всё вокруг.

«Очередное окно, которое передаёт картинку, но по-прежнему ведёт в мой двор», – подумала девочка.

Подняв щеколду и потянув на себя раму, она ощутила, как мороз начал щипать кожу, а в лицо ударил свежий слабый ветерок.

«Не может быть!» – Катрин высунулась наружу.

На подоконнике шелковистой полоской лежал снег. Девочка сгребла рукой идеально белую холодную крупу, которая закапала на пол, тая в тёплых руках.

«Офигеть!» – чуть не запищала от восторга юная ведьма.

Сзади что-то глухо хлопнуло. Катрин обернулась и увидела, что в комнату вошёл невысокий бородатый мужчина в фартуке и с деревянным подносом в руках. На подносе стояли пузатый чайник и резная пиала. Мужчина молча поставил поднос на небольшой столик возле камина, наполнил пиалу и удалился. Катрин постояла с минуту, не решаясь подойти.

«Надеюсь, что это не он меня раздел!» – возмутилась она про себя, а затем воровато приблизилась к столику.

Постепенно к запаху горящих дров добавился еще один, который исходил от чайника. Новый аромат напомнил Катрин сироп от кашля или какой-то бальзам вроде того, который мать наливала себе в кофе по утрам. Но в подобных лекарствах содержался спирт, поэтому отец быстро опустошал запасы, и мать свои лечебные ритуалы прекратила.

К чаю Катрин не прикоснулась. Вместо этого она подошла к тяжёлой деревянной двери и потянула её на себя. За ней была небольшая комната, которая, судя по ящикам и столам, была кухней, где бородатый что-то усердно отскабливал в раковине.

Катрин тихонько обратилась к мужчине:

– Где я?

Но тот словно не услышал и продолжил громко скрести. Сразу за ним была ещё одна дверь, куда Катрин и направилась. Но не успела девочка потянуть за ручку, как дверь сама открылась, и на пороге появилась Вера. Одета она была совсем не по погоде за окном.

– Проснулась? Отлично! Тебя уже ждут.

– Кто? – испуганно спросила Катрин, хотя в голове были совершенно другие вопросы.

– Твои заказчики, которым ты письмо оставляла, – Вера говорила, а сама параллельно что-то доставала из шкафчиков, висевших на стене, и складывала к себе в сумку.

– Заказчики? Где я вообще?

– Ты в гостях. В моей крепости, в Норвегии.

– Как я здесь оказалась? Господи, мать же меня убьёт! – от волнения у Катрин перехватило дыхание.

– Успокойся. Родители думают, что ты дома.

– Сколько я спала? – всё ещё не придя в себя, тараторила Катрин.

– Всего лишь сутки. Видать, не всю энергию промотала, – хладнокровно ответила Вера, а затем спросила: – Ты чай пила?

– Н-нет.

– Советую выпить прямо сейчас, а то уже через полчаса будешь носом клевать. К тому же у нас не так много времени – твои гости с утра маринуются в кладовке.

– Что делают? – привыкшая ко всякому, она восприняла слова ведьмы буквально, и это не на шутку её испугало.

– Спят. Они пришли слишком рано, и мне пришлось их на время «отрубить». Но больше чем на пару часов, такое делать нежелательно. Пей чай, нам ещё нужно над твоим образом поработать.

Катрин хотела задать ещё несколько вопросов, но, наткнувшись на суровый взгляд Веры, послушно побрела в комнату.

На вкус чай оказался ещё противнее, чем лекарство. Но, несмотря на это, каждый глоток наполнял её силой и пробуждал ото сна. Прикончив одну пиалу, Катрин налила себе вторую, и тут в комнате появилась Вера.

– Держи, – протянула ведьма небольшое зеркало в серебряной оправе. – Сзади текст, прочти его вслух. После этого сможешь менять своё тело так, как тебе вздумается, но лишь те его части, которые отражаются в зеркале. Времени у нас немного, так что займись только лицом.

Катрин хотела было обидеться, но Вера вышла из комнаты.

Поставив пиалу с противным напитком на стол, юная ведьма подошла к камину и встала так, чтобы свет огня хорошо освещал её. Она разглядывала свои маленькие глазки, окаймлённые тёмными кругами. Тонкие полоски губ всегда бесили – Катрин никогда их не красила. Подбородок, нос, скулы – всё казалось ей неправильным, всё раздражало и ждало изменений. До этого момента. Сейчас Катрин смотрела на своё лицо и понимала, что она не хочет меняться, не хочет терять свою индивидуальность. Это неправильно, но ведь это временно – как игра в другую жизнь, в которой ты можешь быть, кем захочешь. А сразу после беседы с родителями Нины она вернёт всё на свои места.

Катрин перевернула зеркальце и прочитала текст на обороте. Слова были не связаны между собой, а иногда даже не знакомы, но девочка подумала, что не ей судить текст – главное, чтобы он работал. И после того, как с заклинанием было покончено, ведьмочка перевернула зеркальце и снова посмотрела в него. Ничего не изменилось.

– И что дальше? – спросила она себя и волшебный атрибут.

Лицо было таким же, как и прежде. Она коснулась рукой носа и неожиданно почувствовала, что тот стал мягким и податливым, как пластилин. Катрин нажала посильней, и нос сплюснулся, но боли при этом не ощущалось. Тогда она потянула за него, и нос послушно подался вперёд. «Ничего себе!» – Катрин вытягивала нос до тех пор, пока не стала похожа на Пиноккио. Девочка не могла сдержать смех и прикрыла рот, чтобы её не услышали из кухни. Губы тут же смялись под давлением. Катрин испуганно убрала руку и посмотрела на своё отражение. Из зеркала на неё пялился какой-то урод. Испугавшись, она быстро начала возвращать лицу нормальный вид. Сначала получалось не очень, и Катрин становилась всё больше похожа на жертву автомобильной аварии, но, быстро сориентировавшись, она смогла разобраться. Главное, нажимать нужно очень нежно и аккуратно. Девочка немного расширила оба глаза, потянув их двумя пальцами, и добавила припухлости губам. Убрала остроту носа и немного уменьшила его с боков.

Через полчаса кустарной «пластики» Катрин не узнавала себя. Нет, определенно, это была всё та же Катрин. Всё тот же лоб, те же щёки, но изменений было так много, что узнать её прежнюю сможет только очень внимательный человек. Она никак не могла остановиться. Всё время хотелось что-то подправить, выровнять, вытянуть.

– Сколько можно копаться?! Ты что там, грудь себе увеличиваешь?! – нервно спросила возникшая в дверном проёме Вера.

Она выхватила зеркальце из рук Катрин, когда та, проигнорировав её вопрос, снова потянулась пальцами к носу.

– Так, давай посмотрю. Хм, глаза немного несимметричны, с ноздрями перебор, да и брови… Всё, плевать, у нас нет времени! Вставай, нам пора.

Услышав критику своей наставницы, Катрин взволнованно потянулась за зеркальцем, но та лишь спрятала его за спину.

– Я сказала: нам пора!

Катрин бросила на Веронику озлобленный взгляд, в её мыслях пронеслось:

«А ты сама сколько раз меняла свою внешность?!»

Дверь в конце кухни вела прямиком в квартиру Веры, где Катрин ожидали её первые заказчики. Оказавшись в родном доме, где девочка провела всю жизнь, она вдруг подумала о том, куда ведут все остальные двери в этой странной квартире. Да и сама квартира должна была находиться где-то за пределами района, а может, го́рода или даже страны.

– Вот, – Вера протянула небольшой ключ и вложила его в ладонь Катрин. – Временно разрешаю воспользоваться моим офисом. С твоим личным местом для работы мы разберёмся позже. Сейчас необходимо научиться выстраивать отношения с заказчиками и задействовать «сарафанное радио», так как, хотя мне и нужна твоя помощь, содержать тебя я не собираюсь.

Катрин подошла к бежевой двери с круглой ручкой и, вставив ключ в замок, провернула его. Кабинет вызывал не самые тёплые воспоминания, и Катрин поморщилась, вспомнив, как прошла её последняя встреча с клиентами.

В дверях появилась Вера. В руке она держала вешалку, с которой свисали чёрная юбка-карандаш и стильная блузка. Она положила костюм на стул и провела с Катрин короткий инструктаж.

– У тебя пять минут, – сказала она перед уходом.

Катрин была на взводе и чуть не порвала юбку, натягивая её на себя. Наконец раздался глухой стук, и в комнату вошли. Завидев знакомые лица, Катрин заёрзала на стуле, боясь, что родители Нины её непременно узнают, но те лишь смущённо поздоровались.

– Проходите, – вежливо пригласила Катрин немолодую пару и предложила им чаю.

Люди были взвинчены ещё больше, чем она, в их мыслях творился полный кавардак. Мать Нины была преисполнена благодарности и страха, а вот отец считал эту затею полным бредом и желал обратиться в полицию.

– Я бы хотела… – начала Катрин, но мужчина перебил её.

– Кто вы? – в его голосе чувствовался обжигающий упрёк, в воздухе повисла тишина.

– Меня зовут Ка… Каталина, – чуть было не проговорилась ведьмочка. – Я обладаю некоторыми способностями, которые помогают видеть скрытые от обычного глаза вещи и влиять на ход событий.

Катрин никогда так не разговаривала и поэтому ощущала дискомфорт. Но говорить прямо в лоб, что она ведьма, было бы неразумно. Это признание обязательно спугнёт неподготовленных людей.

– Что за бред? Пойдём, нам тут нечего делать, – скомандовал отец Нины своей жене и, развернувшись, направился к двери, как вдруг Катрин озвучила его мысли:

– Зачем я сюда пришёл? Нужно было сразу всё полиции рассказать.

Мужчина остановился у самой двери. Он развернулся, в глазах было смятение:

– Что ты сейчас сказала?

Тогда Катрин озвучила мысли его жены, и у той невольно отвисла челюсть.

– Вы медиум? – прошептала женщина.

– Не совсем, – Катрин говорила уверенно, но сама тряслась от страха.

– Присядьте, пожалуйста, я попытаюсь вам всё объяснить.

– Я здесь постою! – отказался мужчина, в отличие от своей жены, которая тут же уселась на стул.

Катрин собрала всю оставшуюся от прошлого заряда энергию и направила импульс прямо в мозг мужчины. Тот моментально сдвинулся с места и неуверенно пошёл в сторону стола, а когда присел за него, тут же схватился за голову.

– Что вы делаете? – закричал он испуганно. – Ведьма!

– Да помолчи ты, Влад, хоть минуту, – цыкнула на него жена, желающая только одного: узнать, почему Каталина помогла их дочери и как они могут её отблагодарить.

Катрин рассказала им некую легенду о себе, как учила Вера: без лишних подробностей, с намёком на то, что к ней можно обращаться по разным вопросам, а в счёт оплаты она просит принести несколько личных вещей или может попросить о той или иной услуге. Она не знала, что ей может понадобиться от этих людей, но Вероника убедила её, что иногда самый обычный человек может принести пользы больше, чем президент.

– Говорите яснее! Всем нужны лишь деньги, вещами мы расплачиваться не привыкли, – отец Нины явно не желал иметь дело с чем-то потусторонним и, тем более, отдавать свои любимые армейские часы ради каких-то непонятных ритуалов.

Катрин не ответила. Вместо этого она сказала, что может помочь и в других делах, практически в любых, будь то проблемы на работе, личная неприязнь или болезни.

– Нам ничего не нужно, – буркнул мужчина.

Но его жена была совершенно другого мнения. В её глазах стояли слёзы, а на лице застыла добрая улыбка. Она открыла свою сумочку, и Катрин почувствовала, что внутри есть что-то очень сильное. Немного порывшись в сумочке, женщина достала золотое кольцо. Толщина металла, среднего размера рубин – всё это говорило о том, что вещица сто́ит немалых денег. Женщина дрожащей рукой протянула кольцо Катрин.

– Ты что делаешь? – возмутился муж.

– Это мне от мамы досталось. Я хотела отдать кольцо Нине, но, так как вы помогли найти и наказать преступников, обидевших мою девочку, будет честно отдать его вам. И у меня будет ещё одна просьба…

– Конечно, всё что угодно.

Катрин дрожала от волнения: её первый заказ, а за ним и второй, ещё это кольцо. «Как же хочется скорее вдохнуть его силу».

– Влад, выйди, пожалуйста, на минуту, – попросила тихо женщина.

– Зачем? Что ты хочешь ей сказать?!

– Выйди! – крикнула жена, не сдержавшись.

Недовольно бубня что-то себе под нос, мужчина всё-таки послушался и скрылся за дверью.

– Раз уж вы сказали, что можете ещё помочь… – женщина перешла на полушёпот.

Катрин дала ей собраться с мыслями.

– Дело в том, что у Влада, – она снова замолчала, собираясь с духом, – у него саркома.

После этих слов слёзы «прорвали дамбу» и потекли по щекам женщины.

Глаза Катрин полезли на лоб: «Бедная Нина. Одно несчастье за другим, а я со своими обидами…»

– Врачи называют только сроки. Денег у нас нет, да и не помогут они, я знаю – мой папа умер от подобного. Вы можете как-то помочь? Я готова отдать всё что угодно! Хотите, я в служанки к вам наймусь? Только скажите, что вы можете помочь, прошу вас!

– Да, конечно, могу! – не в силах сдержать слёз, сказала Катрин и, увидев благодарную улыбку, тоже улыбнулась в ответ.

– Ты не можешь им помочь, – безжалостным приговором прозвучал голос Веры, когда родители Нины ушли.

– В каком это смысле – не могу? Мы же чёртовы ведьмы. Мы всё можем!

– Тебе нравится это слово? Ведьма? Что за попса? Фу, никогда больше не произноси его при мне.

– Да мне плевать! Мы должны им помочь!

– Девочка, когда ты наконец запомнишь? Я никому ничего не должна! И ты, кстати, тоже! Ну, разве что мне.

– Тогда скажи, что делать? Я и сама справлюсь!

– Ты? Ах-ха-ха, не смеши! Все эти фокусы, что ты проделываешь, ерунда. Настоящая работа – это изготовление эликсиров, снадобий, лекарств. Таким вещам обучаются десятилетиями, а ты хочешь с нуля создать то, что победит смерть?

– Чего ты хочешь? – проскрежетала сквозь зубы Катрин, полная злобы и разочарования.

– В каком смысле? – удивилась ведьма.

– Чего. Ты. Хочешь. Взамен. За помощь? – делая паузы после каждого слова, проговорила Катрин стальным голосом.

Вера мгновенно изменилась в лице, взгляд её стал холодным и уничижающим. Она отрывисто произнесла:

– Уйдёшь от родителей, отдашь мне личные вещи, будешь беспрекословно выполнять мои указания и, возможно, что-нибудь ещё.

У Катрин онемела левая сторона туловища. Губы задрожали, она и подумать не могла, что ей предъявят подобный ультиматум.

– Зачем тебе всё это? – спросила она, стараясь, чтобы её голос не дрожал.

– Затем, что подобные зелья стоят именно столько.

– Но заказчик может всё это оплатить! – голос у девочки всё же срывался от страха, она не хотела уходить из дома.

– Заказчик будет расплачиваться с тобой. Сама решай, что тебе нужно. Я свою цену уже назвала.

Катрин не выдержала и выбежала из квартиры, стараясь не показывать жестокой соседке своих слёз. Она хотела как можно скорее оказаться в своей комнате и уткнуться лицом в подушку. Её ещё никогда не ставили перед таким ужасным выбором.

«Я ни за что не пойду на эти условия! – царапала ручка на жёлтых страницах дневника, в котором Катрин фиксировала всё, что происходило в её жизни. – Этой эгоистичной стерве плевать на всех, кроме себя. Как можно так легко отказывать в помощи людям, которые реально в ней нуждаются, и помогать всяким лицемерам? Идиотам, которые сами способны разобраться со своими проблемами! Я не могу сделать то, о чём она меня просит, не могу. Но папа Нины… Он же умрёт! Плевать, что он придурок – это всё из-за проблем, которые свалились на их семью. Нина всегда говорила, что любит своего отца, который, в отличие от моего, занимался её воспитанием. Что же делать? Если я соглашусь, то стану рабыней этой ведьмы. Ей не нравится слово „ведьма“, но она ведьма, самая настоящая, самая мерзкая, она…»

Катрин не успела закончить мысль, потому что дверь комнаты открылась, и на пороге появилась её заспанная мать.

– Ты ещё кто? – удивлённо спросила женщина, на лице которой отпечатались следы от подушки.

– В каком смысле – кто я? – озадаченно посмотрела на неё Катрин, пытаясь понять: её мать – лунатик или же просто поймала «белочку».

– В прямом! – на этот раз слова прозвучали грозно, а широко открытые глаза и внятная речь говорили о том, что мать совершенно трезвая. – Кто ты такая?! Где Катрин?! Я сто раз говорила ей, чтобы никаких подруг в дом не водила!

На секунду Катрин подумала, что мать над ней издевается, но потом она краем некогда слепого глаза увидела своё отражение в экране телефона и испуганно ахнула.

– Милочка, я, кажется, задала тебе вопрос: где Катрин?

Ведьмочке не обязательно было читать мысли матери, чтобы понять, что та сейчас вышвырнет её в коридор, если не получит ответа. Достаточно было этого сурового взгляда. Но что она может сказать? Что её дочь сидит прямо перед ней, только она изменила свою внешность при помощи волшебного зеркала? Это звучало глупо даже в мыслях. Катрин попыталась направить на мать импульс и подчинить своей воле, но сил уже не осталось. Нужно было срочно подзарядиться, а под рукой, как назло, ничего не было. Делать нечего. Катрин встала из-за стола и, тоскливо взглянув на суровую женщину, прошла мимо неё и направилась в сторону входной двери, надеясь найти по дороге хотя бы маленький аккумулятор, но всё было без толку.

Девочка покидала родную квартиру с распухшими от слёз глазами. Она вдруг поймала себя на мысли, что последнее время плакала гораздо чаще, чем улыбалась. Так или иначе – Вера победила. В конечном итоге придётся идти к ней и просить зеркало, чтобы вернуть свою внешность, либо остаться там навсегда и помочь родителям своей бывшей подруги.

Усевшись на холодных бетонных ступенях, Катрин достала из кармана телефон и стала листать список контактов. Всё, чего сейчас ей хотелось, это поговорить с кем-нибудь, излить душу, спросить дружеского совета. Но среди имён в списке она не смогла найти достойного кандидата для своих откровений. Девочка опёрлась о стенку и, закрыв глаза, растворилась в собственных мыслях.

– Дочка, ты чего на холодном сидишь? – прозвучал знакомый голос, и Катрин открыла глаза.

Перед ней стоял отец. В одной руке он держал бутылку портвейна, а в другой – метлу. На памяти Катрин отец был трезв лишь однажды, когда его привезли из больницы после того, как удалили аппендицит. Она смотрела в его пожелтевшие, словно старая раковина, глаза и понимала, что он обращался не к ней, а к той, в кого она превратилась – к Каталине.

– Проходите, я вам не мешаю, – тихо сказала Катрин и поджала ноги, чтобы пропустить его.

– Мать дома? – он говорил так невозмутимо, словно понимал, кто сидит перед ним.

– Я не ваша дочь, – огрызнулась Катрин и отвернулась.

– А чья же тогда? – удивлённо спросил мужчина и, пристроившись рядышком с девушкой, отвинтил пробку у бутылки.

Рот Катрин открылся от удивления, она не понимала, как такое возможно.

– Как ты узнал, что я – Катрин?

– Я, конечно, пьяный, но не слепой, – промямлил мужчина, вытирая рот рукавом.

– Но я ведь выгляжу по-другому! – не унималась девочка, которую не признала родная мать.

– Мне плевать, как ты выглядишь, я свою дочку узна́ю из тысячи, – ласково прохрипел прокуренным голосом отец и достал из кармана смятую пачку сигарет.

Катрин вытерла слёзы. Она и представить не могла, что её отец такой проницательный. Последний раз они разговаривали года три назад, хотя жили под одной крышей, ели на одной кухне и пересекались по пять раз на дню. Катрин решила попытать удачу и спросить совета у своего, пусть и никчёмного, но родителя.

– Если бы ты мог помочь хорошему человеку, но взамен тебе пришлось бы отдать очень многое, ты бы помог? – спросила она у закурившего отца.

Тот сделал глубокую затяжку. В воздухе витал знакомый с детства запах жжёного сена. От отца всегда пахло этими сигаретами, а ещё дешёвым одеколоном и портвейном.

– Я уже помог, – сказал он, выпустив в воздух густое серое облако. – Когда тебя ещё не было на свете, у нас с твоей матерью был дом, который достался нам от моих родителей. Мы прожили там два года и жили бы дальше, если бы не продали, а деньги не отдали твоему будущему крёстному.

Шокированная Катрин слушала невероятную историю, которую до этого момента никто из родителей ей не рассказывал.

– Твоя мать меня отговаривала, но я не слушал. Она до сих пор меня простить не может. Зато, благодаря этому, дядю Ваню тогда не убили бандиты. Он отдал долг, и его оставили в покое. А мы переехали в квартиру, которая твоей маме досталась в наследство. Так что, дочка, решать тебе. Но если чувствуешь, что без тебя человек не справится, то нужно помочь, иначе потом будешь мучиться совестью. Я не смог отказать, в моей семье так было не принято.

Он затушил окурок о ступеньку, встал и, шатаясь, побрёл домой, оставив обескураженную этим откровением дочь размышлять в одиночестве.

Катрин мысленно записывала в дневник следующие слова:

«Сегодня я поняла, что ничего не знаю о своей семье. Отец – это всё же отец, каким бы придурком он ни был. Жаль, что мы не можем общаться с ним чаще. Жаль, что я не могу узнать его лучше. Думаю, это была наша последняя беседа, потому что я ухожу из дома навсегда, чтобы спасти отца Нины. До чего же обидно, что всё складывается именно так. Прощай, папа».

Катрин стучала в злосчастную квартиру, но на самом деле она стучала в новую жизнь. И, когда соседская дверь открылась, девочка обернулась на свою родную дверь, всё ещё желая вернуться туда и забыть обо всём, что произошло за последние дни, снова стать беззаботной и простой. Но она не могла.

Вера уже ждала её в самой большой комнате. Она с деловым видом что-то писала, сидя за столом. Увидев ведьму, Катрин была немного шокирована. Она впервые увидела Веру, одетую в походные штаны из плотной ткани цвета хаки и футболку, поверх которой сидела такая же плотная куртка с кучей карманов. Дополняли образ туриста-исследователя кроссовки на толстой подошве и бейсболка, из-под которой торчали собранные в хвост чёрные волосы. «Что-то новенькое», – прозвучало в голове у девочки.

– Долго же ты. А вещи где? – спросила Вера, но Катрин сделала вид, будто не услышала. – Ладно, молчунья, вещи притащишь после, нам нужно немедленно отправляться.

– Куда? – обречённо спросила девочка.

– За ингредиентами. Для твоего зелья. У меня нет всего того, что нам пригодится, заодно начнём тебя обучать. Я покажу, откуда берется всё необходимое. Возьми, – с этими словами Вера протянула Катрин какой-то новогодний брелок с резиновой ёлкой, от которого, помимо запаха дешёвой резины, исходила приятная энергия.

Девочка брезгливо поднесла брелок к лицу и, не в силах терпеть, впустила в себя силу этого маленького аккумулятора. Тело мгновенно наполнилось энергией, а голова стала ясной.

– Советую переодеться. Там, куда мы отправляемся, в таком виде лучше не разгуливать, – сказав это, она показала на стул, где лежал приготовленный для Катрин такой же комплект одежды.

– А куда мы всё же направляемся? – любопытство пересиливало злобу.

– В Sordida foro. Там мы купим основную часть компонентов, остальное придётся искать самим.

Катрин ничего не поняла из сказанного, но разбираться в этом не видела смысла: у неё больше не было выбора, и теперь ей оставалось лишь слепо следовать за своей новой хозяйкой, не заботясь о том, куда эта дорога приведёт.

Когда Катрин была готова, Вера вручила ей рюкзак и перьевую ручку.

– Это ещё зачем?

– Заключим договор. А то вдруг тебе в голову какая-нибудь ерунда взбредёт, или передумаешь ещё. А после того, как мы с тобой подпишем соглашение, выхода у тебя не будет, но и у меня – тоже, – дружелюбно улыбнулась Вера, намекая на то, что договор – не приговор, а начало тесного взаимовыгодного сотрудничества.

Катрин равнодушно пожала плечами. Когда Вера вручила ей плотно исписанный с двух сторон альбомный лист, где на неизвестном Катрин языке убористым почерком было написано много текста, девочка, даже не поинтересовавшись его содержанием, обмакнула перо в чернильницу и поставила свою закорючку там, где стояла галочка. Вера сделала то же самое, а после бросила бумагу в огонь, где та вспыхнула зелёным пламенем.

– Договор скреплён. Теперь ты официально моя подопечная. Эй, хватит киснуть, у тебя впереди интересная жизнь, а ты стои́шь тут, как будто под поезд собираешься броситься. Мы же теперь одна команда, разве это не прекрасно? – она небрежно потрепала Катрин по волосам, а затем вышла из комнаты, жестом приглашая помощницу за собой.

Переодевшись, Катрин закинула за плечи рюкзак, глубоко вдохнула и последовала за своей наставницей, которая исчезла за одной из дверей в коридоре. Это была последняя дверь, за которой таилась неизвестность, и Катрин, сглотнув подступившую к горлу тревогу, зашла вслед за Верой.

Девушки сразу оказались в продолговатом пустом помещении, самом странном из всех, которые Катрин видела до этого. Вдоль стен тянулись десятки различных дверей. Это были грубо сколоченные тяжёлые амбарные двери, висящие на старых петлях; типичные металлические, вроде тех, что ставят люди перед входом в квартиру; несколько дверей от шкафов и гардеробных; красивые резные двери, сделанные вручную далеко не самыми плохими мастерами; несколько сейфовых; пластиковые двухстворчатые двери с надписью WC и ещё множество необычных образцов, за которыми скрывалась волнующая неизвестность.

Катрин медленно шагала за Верой, осматривающей состояние каждого портала. Проходя мимо одной из дверей, Катрин услышала стук и вскрикнула от неожиданности: кто-то дёргал за ручку с другой стороны. Девочка посмотрела на ведьму, но та лишь помотала головой. Чем глубже они уходили внутрь помещения, тем больше оно наполнялось звуками извне. За дверями слышались глухие голоса. За некоторыми играла музыка. Один из порталов, кажется, вёл в кинотеатр. Металлический скрежет и голос в динамиках оповещали о прибытии поезда. Катрин слышала детский плач, доносившийся из-за шкафов, и шум смываемой воды в уборных.

Они остановились возле одной из самых старых обшарпанных дверей, и Вера достала из кармана увесистый ржавый ключ размером с пульт от телевизора. Опёршись плечом о полотно, она вставила ключ в замочную скважину и несколько раз провернула. Дверь поддалась, и в коридор хлынули тёплый свет, шум голосов, а ещё запах жареного мяса и кислого пива. У Катрин невольно начал выделяться желудочный сок.

– Готова? – спросила Вера, глядя на широко раскрытые от изумления глаза девочки и, не дожидаясь ответа, исчезла за дверью. Катрин подошла к двери и осторожно заглянула внутрь. Помещение оказалось ещё более экзотичным, нежели то, в котором она находилась.

– Просто с ума сойти, – невольно вырвалось у Катрин.

Огромный бар, или кафе, или столовая – дать точное определение увиденному было сложно. По размерам это помещение не уступало концертному залу. Всё вокруг было отделано тёмным деревом и красным кирпичом. Вдоль одной из стен вытянулась барная стойка длиною в вагон поезда, сложенная из дикого камня. За ней ходили туда-сюда не меньше дюжины барменов разного цвета кожи, разреза глаз и роста. Они смешивали и разливали напитки и громко болтали с клиентами на разных языках, должно быть, каждый на своём родном, а некоторые из них даже владели языком жестов.

Клиенты ещё больше отличались друг от друга. Никогда ещё Катрин не видела столько разнообразных нарядов в одном месте. Она словно находилась в театральной гримёрке, куда согнали всех актеров из пяти различных спектаклей, назначенных на одно и то же время. За одной барной стойкой умещались деловые, выглаженные до боли в зубах, костюмы и обычные спортивные трико. Некоторые люди молча потягивали горячий чай, сидя в шортах и сланцах; другие обмахивались тарелками, обливаясь по́том из-за тяжёлых шерстяных свитеров и шуб, попивая что-то с огромным количеством льда. Были здесь и национальные одежды: за стойкой сидели люди, обёрнутые в яркие тряпки, простыни, расписанные узорами рубашки и бархатистые юбки в пол. Катрин показалось, что она заметила в толпе мужчину и женщину в одних лишь набедренных повязках.

Трудно было представить другое такое место, где бы собралось столько иностранцев, разве что стадион во время Олимпийских игр, но люди сюда пришли явно не ради спорта.

Помимо барной стойки, здесь стояло примерно полсотни столов, забитых до отказа. Помещение вибрировало от неумолкаемого гула голосов, смеха, стука и звона посуды, словно Катрин оказалась в большом улье.

Как она узнала позже от Веры, это место так и называется – Улей. От шума у Катрин быстро разболелась голова. Точнее это была не боль, а, скорее, неприятный зуд. Девочка торопливо вошла внутрь, боясь потерять в потоке слоняющихся туда-сюда людей свою единственную знакомую, которая двигалась уверенно и быстро.

Дверь Веры оказалась одной из многих, что были врезаны в длинную стену. Эти двери без конца открывались и закрывались, из них каждую секунду выходили люди, другие тут же исчезали за ними. Без конца слышались звуки щёлкающих замков. Люди за столами тоже менялись достаточно быстро, словно каждому столику отводилось не более десяти минут.

– Не отставай, – скомандовала Вера. – Если потеряешься здесь, то можешь случайно оказаться на чёрной стороне рынка, где тебя продадут каким-нибудь некромантам, а эти ребята горазды на выдумки. Я лично знакома с парочкой – люди неплохие, но дела у них, мягко говоря, не самые приятные.

– Рынка? – удивлённо спросила Катрин, когда они протолкнулись к барной стойке, где Вера протянула одному из барменов какую-то невзрачную безделушку – очередной аккумулятор.

– Ну да, рынка. Sordida foro переводится как «грязный рынок». Здесь можно купить практически всё, в том числе и людей. Так что лучше не теряйся.

– Что ты дала этому человеку?

– Пошлину. Если хочешь иметь собственный вход на рынок, а не пользоваться общим, то нужно платить. Кстати, всё это будет вычитаться из твоих доходов, – подмигнула ведьма своей юной помощнице.

Зуд в голове нарастал. Он начинал изрядно бесить, Катрин пыталась чесать голову, но это не давало особого эффекта. Свербело так, что хотелось почесать внутри черепной коробки.

– Ты чего такая нервная? – спросила Вера, стоя спиной к барной стойке и изучая толпу взглядом.

– Голова болит. Ужасно чешется, как будто…

– Волосы растут внутрь? – перебила её Вера.

– Да! – охотно ответила Катрин.

Ведьма так точно описала эти ощущения, что Катрин не смогла бы лучше. Вера прищурилась, словно выискивала среди посетителей вора, нос у неё нервно задёргался. Она обернулась и подозвала бармена, подняв вверх палец.

– Одну шипучку, – попросила она у высокого черноволосого парня, который на вид был ровесником Катрин.

– Виски, ром, джин, водка?

– Без алкоголя.

Тот отошёл к стенке с бутылками, банками и другой стеклотарой, наполненной различным алкоголем и чем-то ещё, чего в обычном баре, наверняка, не встретишь. Смешав и взболтав что-то в коктейльном шейкере, бармен достал большой прозрачный бокал и кинул в него кубики льда. Затем он перелил туда же содержимое шейкера и спросил:

– С каким вкусом?

Катрин смотрела на него, глупо моргая и не зная, что ответить.

– Сделай с черникой, – попросила Вера, не дожидаясь, пока её помощница сможет принять решение.

Бармен пододвинул бокал к Катрин, а затем бросил в него одну чёрную ягодку. Внутри всё забурлило и зашипело, вода приобрела тошнотно-красный оттенок. Катрин поднесла бокал к лицу, в нос тут же залетели пахучие пузырьки, сразу захотелось чихнуть. Сдержавшись, девочка сделала глоток. Шипучка оказалась очень сладкой и тягучей. Катрин ела чернику лишь раз в жизни, но сразу узнала этот вкус. Напиток был насыщенным, словно туда кинули не одну ягодку, а целую банку варенья. Катрин выпила половину и почувствовала, как зуд начал отступать.

– Что в этом напитке? Аспирин? – спросила она у бармена, но тот протирал бокалы, даже не думая отвечать.

Катрин продолжила пить, не дождавшись ответа. Открыть секрет рецепта решила Вера:

– Листья незабудки, цикламен, дикий ямс, волчья слюна, менструальная кровь… – девочка поперхнулась, и попавшая не в то горложидкость вызвала дикий кашель. Вера начала хлопать её по спине, помогая выгнать жидкость из лёгких: – Ладно, про кровь я пошутила.

Нахмуренные брови на раскрасневшемся от кашля лице Катрин говорили о том, что шутка не удалась.

– Допивай быстрей, я не хочу, чтобы кто-то копался в твоей голове, – строго сказала Вера, глядя по сторонам.

Катрин допила коктейль и, вытерев губы рукавом, переспросила:

– Копался в голове?

– Разумеется. Ты здесь новенькая, значит, ещё ничего не знаешь. Тобой можно быстро и легко воспользоваться, а меня такой расклад не устраивает.

– Это средство блокирует такие проникновения?

– Соображаешь, – саркастически заметила Вера и вдруг схватила за рукав проходящего мимо человека, облачённого в какой-то мешок, перевязанный на поясе бечёвкой.

Он сопровождал тощего мальчишку лет двенадцати и толстого усатого мужичка. Мужичок был одет так, словно всегда носил с собой миллион долларов: весь в украшениях и мехах. Мальчишка был самым обычным ребёнком: светленький, худенький, в обычной пацанячьей одежде на вырост.

– Мне нужно к Вереску, – негромко сказала Вера, глядя на мужчину в мешке.

Тот обернулся, и перед Катрин предстало невероятно худое лицо, кожа на котором буквально просвечивала, обтягивая череп. Сказать, что вид у человека был болезненным, значит, неудачно пошутить – это был ходячий труп. Белки́ глаз были пепельно-серыми, с кровавой паутиной лопнувших сосудов по краям. Тёмные синяки под глазами занимали бо́льшую часть лица. Губ практически не было, а брови и вовсе отсутствовали, как и вся растительность на голове, но при этом человек держался на ногах вполне уверенно и явно мог защищаться в случае нападения.

Мальчишка и толстяк стояли неподвижно, словно под наркотическим кайфом или гипнозом. Глаза были полузакрыты и смотрели исключительно вперед. Катрин показалось, что эти двое не дышат. Первое, что пришло ей в голову – зомби.

– Плату знаешь? – сухо спросил тощий.

Вера кивнула в сторону Катрин. Страшный тип посмотрел на ведьмочку, и от его холодного взгляда у неё задрожали колени и губы, а тело пробрал озноб.

– Пять минут, – сказал он и скрылся со своей свитой в толпе.

Стоило им исчезнуть, как Катрин тут же набросилась на Веру с вопросом:

– Что всё это значит?!

– Только один человек торгует нужными для твоего заказа веществами, и попасть к нему можно, лишь приведя с собой соответствующую плату.

Катрин смотрела на ведьму испуганным взглядом, требующим более детальных разъяснений.

– Те двое – это плата? – спросила она.

– Один из них. И, я думаю, это не толстяк в мехах, – ответила спокойно Вера.

У Катрин появилось желание заказать ещё одну шипучку, но на этот раз с водкой.

– Ты не посмеешь меня отдать! – прошипела Катрин, гладя злыми глазами на Веру.

– Не придётся, – с легкостью ответила та, – если будешь меня слушаться.

Ведьма подмигнула, но девочка впервые разглядела за этой уверенностью долю нервозности, и ей стало ещё больше не по себе.

– Главное, делай всё, что тебе велят. И не вздумай перечить, даже если страшно, даже если не согласна. Делай что говорят. Ты поняла?

Катрин кротко кивнула. Тип в мешковине вернулся через пять минут, как и обещал, но на этот раз в полном одиночестве. Катрин понимала, что пялиться на людей нехорошо, тем более, на таких, как этот, но не делать этого она не могла. Некогда тощее лицо надулось так, что на щеках заиграл здоровый румянец. Человек больше не выглядел, словно полуразложившийся труп. Если не считать тяжёлого безжалостного взгляда, глаза были вполне человеческими, и даже синяки уменьшились в диаметре раза в два. Теперь можно было даже сделать кое-какие выводы насчёт его возраста: около тридцати – плюс-минус.

Он остановился в полуметре от девушек и протянул им по крупному чёрному зёрнышку. Катрин недоверчиво посмотрела на Веру, но та, не раздумывая, быстрым движением схватила зёрнышко и закинула в рот. Катрин замешкалась на пару секунд, но, почувствовав на себе сверлящий взгляд, повторила за Верой. Какое-то время ничего не происходило, и она лишь наблюдала за тем, как меняется её наставница. Глаза ведьмы остекленели, стали похожи на кукольные.

Катрин успела увидеть, как её единственный друг в этом незнакомом мире превратился в безжизненный манекен, и только хотела сама что-то сказать, как глаза её закрыл тёмный занавес, и всё вокруг вмиг исчезло. Люди, странная столовая, звуки, запахи – всё это растаяло в воздухе, превратившись в немое бесконечное ничто. Она пыталась кричать, хотела сбежать из этой тьмы, которую приняла за внезапную смерть, но всё было без толку.

Тьма отступила так же внезапно, как и возникла. Катрин никогда еще не просыпалась, стоя на ногах – это было как непривычно, так и забавно. В голове гулял малоприятный шумок, но он быстро затихал. Напротив девочки протирала глаза уже очнувшаяся Вера, рядом стоял отравивший их странными зёрнами парень, чьё лицо медленно, но заметно сдувалось и менялось в цвете.

Ведьмы стояли посреди круглой комнаты, залитой ядовито-жёлтым светом газовых ламп, которые висели на стене через каждые полметра. Окон здесь не было, поэтому было неясно, находятся они на поверхности или под землёй. Из мебели здесь были только книжные шкафы и высокая деревянная стойка, доходящая Катрин практически до плеч. А еще – небольшой круглый столик, под которым, словно два его деревянных сына, жались друг к другу круглые табуреты. Стойка отгораживала собой открытую дверь, за которой кто-то, кажется, занимался спортом или двигал что-то неподъёмное, тяжело дыша от усталости.

– Генор, подойди, – послышался слабый мужской голос из-за двери.

Парень с зёрнами быстро подошел к двери и исчез за ней. Через несколько минут он вышел, и Катрин заметила, что его лицо снова приобрело человеческий вид.

– Держишь их на игле? – спросила ведьма у пустоты.

– Здравствуй, Вера, давно тебя не было видно. Что будешь брать? – голос проигнорировал неуместный, по всей видимости, вопрос.

– Привет, Вереск, – деловым тоном ответила Вера, – думаешь, эти провожатые смогут тебя уберечь?

– Это не твоё дело! – в голосе послышалось раздражение, – если ты пришла по делу, то лучше поспеши. Следующий клиент может прийти с минуту на минуту, а я не собираюсь создавать здесь очередь.

– Хорошо, – ответила ведьма и начала перечислять незнакомые Катрин слова.

Она перечисляла и перечисляла, пока из-за стены не раздалось:

– Стоп! Это всё. Будешь что-то менять?

Вера задумалась:

– Да, мёртвую вишню поменяю на сильфий.

После этих слов за стеной послышались глухие шаги, шорох, звон стеклянной посуды и скрип металлических петель.

– Пусть девочка зайдёт, – сказал Вереск.

Катрин умоляюще посмотрела на Веру, но та лишь грозно нахмурила брови. Во взгляде ясно читалось: «Делай всё, что тебе велят, и не вздумай перечить».

Катрин сделала смиренный вдох, затем, выдохнув, сдвинулась с места, стараясь ступать на ковер как можно тише, словно боялась, что её услышат.

– Давай скорее, я тебя не укушу, – подзывал голос за дверью.

Катрин обогнула стойку и, тяжело дыша, подошла к двери. Она толкнула старое, затёртое от постоянных прикосновений, дерево, и дверь заскрипела на петлях.

В этой комнате источником света было одно-единственное окно, занавешенное прозрачным ситцевым тюлем. Разглядеть что-либо в таком полумраке было сложно. Вдоль круглой стены стояло множество сундуков и высоких стеллажей. Полки были плотно забиты склянками, мешочками, пакетиками. С потолка свисали травы и ожерелья из высушенных грибов.

Хозяин дома тенью стоял возле потухшего камина, над которым сушились какие-то синие цветы, и смотрел на Катрин. Перед ним на таком же круглом, как и в зале, столе располагалось несколько стеклянных пузырьков с разноцветными порошками и жидкостями внутри, а также десяток свёртков: всё это было уложено на ткань. В помещении сильно пахло немытым человеческим телом, от этого к горлу Катрин подступала тошнота.

Вереск молча разглядывал гостью. Он был выше её на две головы, отчего девочка чувствовала себя придавленной этим оценивающим взглядом к полу. Всё, что могли разглядеть глаза юной чародейки, – это худое вытянутое тело с широкими острыми плечами, из которых к полу свисали прямые, как трости, руки. Катрин много раз видела наркоманов, снующих в гаражах и бесконечных лабиринтах подъездов малосемеек и общежитий, где они с друзьями часто проводили зимние вечера за распитием пива и курением сигарет. Вереск был наркоманом – так она решила для себя. Его лицо скрывал мрак. Наркоманы всегда прячут лица.

– Отнеси это и возвращайся, – скомандовал он негромко.

Катрин торопливо подошла к столу, завязала ткань в узел и быстро, как мышка, укравшая кусочек хлеба, кинулась из комнаты.

– Вот! – протянула она свёрток Вере, – ну что, идём?

Голос Катрин ломался от волнения. Ей не терпелось как можно скорее покинуть это место.

– Нет, – прозвучала обжигающая сердце фраза, – ты остаёшься.

Мир вокруг Катрин вспыхнул.

– Нет! – негромко вскрикнула девочка, мотая головой: на щеках заблестели дорожки слёз.

– Ты. Остаёшься! – повторила ведьма так громко, чтобы её голос был слышен во всех «уголках» круглого дома, и запихнула кулёк в рюкзак.

Дверь распахнулась, и на пороге возник новый парень с мешком поверх тела. Провожатый, как его назвала Вера, выглядел ещё хуже предыдущего: ходячий скелет с ядовито-красными глазами. Он подошёл к ведьме и протянул ей зерно. Та послушно проглотила его и, «преобразовавшись» в зомби, последовала за ним. Через пару секунд Вера исчезла за дверью, растворившись в ярком уличном свете, нагло лезшем внутрь дома.

Катрин стояла на месте, сжимая и разжимая кулачки, не зная, что предпринять. Наконец она решила, что с неё хватит этих игр, и сделала шаг к выходу, но тут на её плечо опустилась костлявая рука и больно сжала его:

– Ты остаёшься, – повторил слова Веры человек позади Катрин.

Катрин повернула голову и впервые смогла полностью разглядеть хозяина лавки. Вереск оказался стариком. Вытянутое лицо с провисшими щеками, усыпанное болезненными пятнами, широкий лоб с редкими бровями и неприятными на вид родинками. Из подбородка и ушей старика торчали в разные стороны седые колоски волос. Его челюсть постоянно двигалась, словно он что-то пережёвывал. Под глазами зияли тёмно-лиловые круги. И только нос совершенно не вписывался в общую картину, что нарисовало время – он выглядел невероятно молодо, кожа была чистой и подтянутой, а из ноздрей торчали чёрные волоски, словно нос был накладным.

– Пойдём, – повернул Вереск юную ведьму в сторону двери, за которой они встретились несколько минут назад.

Катрин стояла на месте, закипая от злости. Вера обманула её, она не вернётся.

– Что вам нужно? – жёстко спросила девочка.

«Пусть только попробует что-то сделать или сказать не так, я разорву его на части».

Катрин чувствовала, как голову её снова атакует лёгкий зуд. Старик читал её мысли, но так даже лучше – пусть знает, что она не какая-то простушка.

Вереск сунул руку в карман, а затем вытащил её и, разжав кулак, дунул на ладонь. Что-то облепило лицо Катрин, и девочка только хотела было выругаться, как вдруг почувствовала сильнейший прилив усталости. Мысли путались, слова не могли сложиться в предложения, всё вокруг становилось каким-то резиновым: пол, стены, воздух. Всё окружающее растягивалось, и силы, что кипели внутри Катрин, тоже стали похожи на желе. Старик схватил её за руку и повёл в комнату, Катрин послушно следовала за ним, не в силах сопротивляться. Когда замо́к позади неё щёлкнул и комната стала ещё темней, она поняла – это конец.

Хозяин подошёл к камину и, положив туда несколько поленьев, чиркнул спичкой о каменную поверхность. Поленья мгновенно занялись огнем, словно были пропитаны бензином. Помещение наполнилось сладким смолянистым запахом и тусклым светом. Вереск жестом подозвал Катрин. Та стояла около двери, не решаясь сделать даже шаг. Тогда он, не в силах больше терпеть, подлетел к ней с неожиданной прытью и, схватив обеими руками за плечи, потащил за собой к очагу. Катрин закричала, вернее, издала звук, похожий на мычание. Она брыкалась, пытаясь вырваться, но это сопротивление было настолько жалким, что хлипкий на вид мужчина легко справился с ней без особых усилий и за секунду приволок её к разгоревшемуся камину.

Воздух становился всё тяжелее и тяжелее, она чувствовала, как силы стремительно покидают её. Он отравил её, чёртов ублюдок, неужели вот так просто было побороть ту силу, что жила внутри Катрин? Ещё совсем недавно она могла снести с лица земли целый дом с двумя маньяками внутри, а сейчас она была не сильней больного котёнка. Вереск не отпускал девочку – он ждал, когда она полностью прекратит сопротивляться. И когда это случилось, он провёл носом рядом с лицом Катрин, втягивая ноздрями воздух. Она почувствовала, как он вытягивает из неё жизненные силы.

– Вот это да! – удивлённо воскликнул мужчина.

Теперь его голос не был сиплым – он наполнился энергией, стал звонче. Вереск повторил движение носом, затягивая в себя Катрин и дрожа от наслаждения. У девочки зазвенело в ушах, дыхание стало сбивчивым, она ощущала неровное биение сердца за грудиной.

«Я его аккумулятор, мне нужно бежать. Я аккумулятор, нужно бежать», – повторяла она про себя, стараясь не потерять сознание.

– А ты не просто какая-то там девчонка! – смаковал слова Вереск. – За такой подарок я мог дать Вере гораздо больше, но, думаю, ничего страшного, в следующий раз положу с горкой.

Он отпустил Катрин, и та, обессиленная, рухнула на пол.

– Нужно придержать тебя, нельзя так беспечно тратить запасы, я смогу растянуть это на год, может, два, даже консервировать не придётся, – бубнил человек себе под нос.

Он нервно ходил туда-сюда по комнате, что-то шумно разыскивая. Катрин хотела встать, но была выжата, словно лимон. Сил едва хватало на то, чтобы пошевелить кончиками пальцев. О том, чтобы встать и бежать, не было и речи.

«Проклятая ведьма предала меня. Обещала, что не отдаст, обещала… Ведьма… предала, ведьма… меня…» – мысли растягивались в её голове, вытекали слюной из приоткрытого рта.

Единственное, что работало в теле девочки, как прежде, был слух. Она слышала, как хозяин лавки что-то писал за круглым столом. Закончив, он подхватил Катрин под руки, словно безжизненную марионетку, и усадил на стул. Затем он вложил ей в руку перо:

– Подписывай!

В дверь постучали. Вереск стоял над Катрин, тяжело дыша и ожидая, когда та поставит подпись на бумаге.

– Подписывай, – снова сказал он жёстким металлическим голосом.

Катрин сидела, не двигаясь.

Тогда он достал небольшую розовую расчёску-гребешок и поднёс её к носу девочки. Та медленно начала вдыхать. Хотя заряда у этого аккумулятора было не больше, чем у мизинчиковой батарейки, этого вполне хватило, чтобы Катрин смогла начать двигать руками и говорить.

В дверь стучали уже настойчивее.

– Я слышу тебя, Генор! Подожди минуту! – крикнул раздражённо Вереск. – Подписывай, или я прямо сейчас выпью тебя до дна!

Катрин смотрела исподлобья, делая глубокие вдохи, словно пыталась надышаться впрок. Она нашла глазами место для подписи и поставила неровную закорючку.

– Отлично! – хлопнул в ладоши хозяин дома и, схватив бумагу, подошел к камину.

Катрин видела, как он бросил лист в огонь. То же самое сделала Вера, когда они подписали договор. Но на этот раз бумага загорелась красным пламенем.

– Что? Какого чёрта!

Вереск подошёл к девочке и, схватив её за волосы, крикнул прямо в лицо, забрызгав его своей слюной:

– Чья ты?!

Катрин молчала.

– Ведьма – твоя хозяйка?! Ты заключила с ней договор?! Отвечай, или я заставлю тебя ответить!

Катрин кивнула.

– Вот чёрт! А я-то хотел дать тебе пожить! Ну что ж, скажи спасибо ей за свою скорую смерть.

Он достал откуда-то несколько стеклянных банок и начал какие-то приготовления, как вдруг послышался звук выбиваемой двери.

– Что?! Кто там?! – крикнул испуганно Вереск.

Дверь вышибли и, судя по голосам, в дом вошли несколько человек.

– Ублюдки, – негромко ругнулся Вереск и начал метаться по комнате, сгребая всё с полок.

Через несколько секунд тяжёлые удары обрушились на ту дверь, за которой находились алхимик и его жертва. С потолка посыпалась пыль. Старик уронил несколько банок, которые тут же разбились.

– Чёрт с ним, – выругался обречённо Вереск и, снова оказавшись возле Катрин, начал изо всех сил втягивать в себя жизнь девочки.

В ушах у неё опять зазвенело, а перед глазами вихрем полетели чёрные точки.

«Это точно конец», – решила Катрин.

Она собралась с силами, чтобы в последний раз взглянуть на своего убийцу, и увидела, что тот стал выглядеть иначе. Кажется, он помолодел лет на десять, даже волосы на голове приобрели угольный оттенок. В этот момент дверь слетела с петель и в комнату ворвались.

– К стене! – скомандовал кто-то.

Но Вереск не отходил, продолжая вдыхать жизнь Катрин. Тогда незваный гость двинулся на хозяина дома. Тот отпрянул от девочки, а затем что-то быстро затараторил на неизвестном языке. В воздухе раздался хлопо́к и резко запахло озоном.

– Какого чёрта?! Куда он делся? Здесь что, дыра?!

– Этот ублюдок снова ушёл. Что с девчонкой?

– Девчонку убрать! Мне не нужны лишние проблемы, – слова доносились до Катрин, словно сквозь сон.

Двое мужчин грубо подхватили её под мышки и за ноги и потащили наружу. Декорации вокруг стремительно менялись: комната, зал, улица. Но Катрин плохо соображала, и единственное, что её волновало, это то, что Вереск исчез, а она жива. Оттащив девочку на значительное расстояние, они положили её на какую-то скамью под деревом. Она уже ничего не видела и не слышала. Её душа блуждала где-то далеко, пока её не позвал знакомый голос:

– Проснись, эй, хватит помирать.

Женский голос был канатом, который вытаскивал из темноты. Но Катрин не хватало сил подтягиваться, и она оставалась по ту сторону до того момента, пока ей в рот что-то не влили. Жидкость спускалась по пищеводу, но вдруг попала не в то горло, и Катрин начала кашлять. Этот кашель вернул её из тёмных глубин. Девочка почувствовала, как силы медленно, но уверенно возвращаются.

Прошло ещё бог знает сколько времени, прежде чем она поняла, что лежит головой на коленях у Веры. Ведьма гладила её по волосам и говорила о том, что она впервые гордится своей ученицей. Постепенно появились и другие звуки. Вокруг слышались голоса, топот, шум металлической и деревянной посуды. Кажется, они были на какой-то оживлённой улице. Когда сил стало достаточно, Катрин открыла глаза.

– За что? – это были единственные слова, которые она могла сказать.

– Иначе – никак. Мы бы ни за что не попали к нему и не достали бы всё необходимое. Чувствуешь, как силы быстро восстанавливаются?

Катрин устало кивнула.

– Это вода из источника, которого не существует уже семьсот лет, плюс концентрированный аккумулятор. Такую смесь можно найти только в лавке Вереска. Но, судя по всему, теперь там заправляет не Вереск, – ухмыльнулась ведьма. – Я смогла взять очень мало, и ты выпила почти всё. Оставшегося как раз должно хватить на зелье для твоего заказа, но не больше.

– Что произошло? Кто эти люди? Ты знала, что так будет? – голос Катрин становился живей с каждой секундой.

– На Вереска давно ведётся охота. С одной стороны, его ищет власть за торговлю запрещенными товарами, с другой – те, кому он задолжал по-крупному. Их-то ты и увидела.

– Что за долг?

– Тебе обязательно нужно это знать?

– Я чуть не сдохла! А ты спрашиваешь имею ли я право?

– Ну хорошо, – нехотя согласилась Вера, – хотя я считаю, что это совершенно ненужная для тебя информация. Ходят слухи, что он задолжал этим людям за то, что они научили его консервировать человеческую энергию. Он начал запасаться энергией для себя и расплачиваться ею с этими ходячими трупами.

– Провожатыми?

– Да. На самом деле их называют Ао. Они паразиты – питаются, в основном, стариками и детьми. Но детей здесь практически нет, да и старики редко приходят на рынок. Раньше Ао почти не было на рынке. Они охотились и размножались в обычном мире, но, как правило, жили недолго. Их постоянно истребляют. Пожирать чужую энергию запрещено. Выживают в основном лишь те, кто смог попасть к кому-то в услужение. Кстати, это Вереск когда-то привел их на рынок. Я слышала, что Ао даже организовали здесь свою небольшую коммуну. Они плодятся и находят здесь работу. Некоторые из местных торговцев с радостью берут себе этих тварей в рабы, – Вера всё болтала и болтала, а Катрин уже давно потеряла нить беседы.

В воздухе летали пыль и гарь, но ещё пахло чем-то жареным и сладким. После всего, что с ней произошло, Катрин ощущала дикий голод, рот её наполнялся слюной, а желудок болезненно сводило. Но прежде она хотела выяснить все обстоятельства произошедшего.

– Откуда ты знала, что сегодня его найдут? А если бы он успел убить меня?! – голос Катрин наливался злобой и обидой.

– Навела справки. Однажды ты поймёшь, что все мои действия обдуманы и рассчитаны. И если ты пораскинешь мозгами, то поймешь, что другого выхода не было. Мы бы не справились с ним, да я и пробовать бы не стала. У любого действия есть последствия, он получит по заслугам, если уже не получил. А у нас есть самые необходимые ингредиенты. Остальное мы найдём у обычных торговцев и соберём в лесу и на полях. Вставай, нам пора идти.

Спутницы сидели на широкой скамье посреди узкой длинной улочки, вдоль которой растянулись сотни торговых лавок. Все эти здания были невысокими, максимум в два этажа. Привыкшая к кирпичу и серому бетону Катрин была по-настоящему восхищена, увидев почерневшие на солнце дома из камня и глины.

– Здесь, наверное, и телефонов нет?

– Они здесь не ловят. Мы находимся на высоте тысячи метров над уровнем моря, окружённые горами, лесами и реками. Ближайшая телефонная вышка в сотнях километров.

Катрин поймала себя на мысли, что не очень расстроена этими обстоятельствами. Ей давно хотелось сбежать из душного серого города с его машинами, офисами, безликими торговыми центрами и людьми, носящими одинаковую одежду.

На рынке же всё пестрело непохожестью и ярким разнообразием, словно они попали на международный съезд колдунов разных эпох. Какие-то бедуины в своих безразмерных покрывалах покупали пахучие травы у низкорослого азиата. С другой стороны девушки-мулатки в бледно-зелёном камуфляже проверяли на остроту складные серпы. Седые мужчины в асфальтово-серых костюмах, украшенных галстуками и стильными запонками, торговались с чернокожим продавцом статуэток, причём эти джентльмены говорили на английском, а вот продавец отвечал им на языке, который Катрин могла бы описать как кваканье. Но при этом они прекрасно понимали друг друга.

Девушки неспешно толкали ногами остывающую после жаркого дня мостовую. Близилась ночь, но никто из торговцев, кажется, и не думал закрываться. Люди вывешивали одноцветные гирлянды, выставляли свечи, зажигали фонари, освещающие вывески, в которые внимательно вчитывалась Вера.

– Что там у нашего больного за диагноз? – спросила она, задумчиво разглядывая одну из витрин, где Катрин впервые заметила надписи на родном языке.

– Сар… Сан… Саркома, кажется.

Название болезни мало что говорило Катрин – достаточно было того, что мать Нины рассказала о мучениях и высокой вероятности смерти. От одного упоминания вслух этого диагноза по спине девочки бежал холодок, будто слово могло быть заразным.

– Тогда нам сюда, – скомандовала Вера.

Небольшой, размером с гараж, домик с крышей из угольно-чёрной черепицы и торчащей из неё металлической трубой зазывал покупателей открытой дверью и криво выведенным мелом списком товаров: «Зимние грибы, сухая вода, икра рыб Мёртвого моря и многое другое».

«Какой-то идиотский маркетинг», – подумала Катрин, глядя на эти нелепые надписи.

– Добрый день, – поприветствовала девушек невысокая, хромающая на одну ногу старушка.

Она поливала из маленькой лейки горшки с завядшими растениями, теснившиеся на одной из многочисленных полок. Вера подошла к стойке и, выудив из кармана список, начала перечислять по порядку. Катрин тем временем разглядывала полки, на которых под тонким слоем пыли стояли банки с совершенно абсурдными названиями. Наткнувшись на большую банку с полупрозрачным порошком, девочка не смогла сдержаться:

– Это что, реально сухая вода?

Болтавшие женщины резко замолчали, глядя на удивлённого подростка.

– Да, моя хорошая, самая настоящая, не то что у этого козла Абдуллы через дорогу. Моя вода не тает при температуре плюс тридцать пять градусов и не испаряется. Я лично брала её с собой в пустыню, когда собирала лунные кактусы, – гордо заявила торговка и вернулась к беседе с Верой.

Катрин продолжила с любопытством разглядывать полки, параллельно вслушиваясь в разговор.

– А вы слышали новости про Вереска? – спросила вдруг женщина у Веры.

«Подумать только! Этим новостям и часа нет, а уже, походу, все в курсе», – вела Катрин беседу со своим внутренним голосом.

– Да, кажется, кто-то из Заката нашёл его, – без интереса сказала Вера и попросила, чтобы ей упаковали покупки.

– Говорят, они выкинули на улицу его жертву, какую-то девчонку, – не унималась женщина, расставляя товары на ткани.

Катрин заметила, что хозяйка лавки косится на неё. Это любопытство показалось девочке чересчур навязчивым, и она решила немного покопаться в мыслях торговки.

– Власти наверняка захотят допросить девочку. Кто-то же привёл её к нему, а значит, он тоже нарушил закон. Может быть, на ней даже остались крупицы его энергии, – тихо пробормотала хозяйка магазина, а затем снова посмотрела в сторону Катрин: – Думаю, скоро объявят цену, – сказала она уже практически шепотом.

Ведьмочка настроилась и открыла затвор в своей голове, чтобы впустить мысли этой болтливой особы, но, как только она это сделала, в магазине тут же что-то начало меняться. С каждым мгновением помещение становилось светлее. Керосиновые лампы еле слышно зашипели, свет в них становился всё ярче, словно кто-то медленно подливал горючую смесь. Но мысли торговки по-прежнему не доходили до Катрин. Точнее, они доходили, но это были рваные куски фраз и слов, из которых собрать что-то цельное не представлялось возможным. Свет распространялся всё сильней, обнажая углы и делая заметными паучьи ловушки на потолке. Кажется, женщины тоже заметили эти изменения. Болтавшая хозяйка начала путаться в словах, отвлекаясь на происходящее.

– Вот, возьмите, – протянула Вера торговке раскрытый свёрток, и та моментально переключилась на него.

– Алимат! – восторженно ахнула старуха, глядя на маленький бирюзовый камушек в руках Веры. – Но я дала вам слишком мало, вы должны набрать что-то ещё, – возбуждённо тараторила она, потеряв интерес к остальному.

– Этого вполне хватит, – уверенно сказала Вера и, забрав покупки, быстрым шагом пересекла магазин.

Вцепившись в руку Катрин, она потянула её на улицу, оттащила за угол и больно прижала к стене.

– Ты совсем сдурела?! Головой не соображаешь?! – прошипела сквозь зубы ведьма.

– Да что я сделала?! – Катрин притворилась, будто не понимала, о чем идёт речь.

– Ты дуру-то выключай! Нас было трое. И ты посмела залезть в голову к этой старухе! Вот так, внаглую! Да ты хоть представляешь, чем это могло закончиться?

Катрин брыкалась, пыталась вырваться, но Вера только усиливала хватку. Её глаза сверкали холодным огнем. Поняв, что сопротивление бесполезно, девочка начала оправдываться:

– Я испугалась! Она сказала что-то про цену и без конца пялилась на меня. Думаю, она собиралась нас сдать. Я лишь хотела убедиться, что это не так! Просто испугалась, – губы Катрин дрожали, как и всё её тело.

Разгневанная Вера сначала сильней сжала её, но потом отпустила.

– Это тебе не та дыра, откуда ты вылезла! – гневно бросила она. – Здесь ты – как все. Даже нет, ты – слабее всех! Один неверный шаг и нас сотрут в порошок – в буквальном смысле, а затем распродадут. Читать мысли можно только там, где тебя сложно обнаружить. И делать это нужно не так открыто. То же самое с воздействием на волю. Нельзя просто взять и заставить сделать то, что хочется. Здесь сотни, тысячи людей, которые щелчком пальцев превратят тебя в пепел. А если попадёшься властям, ох, девочка моя, ты поймёшь, что пепел – это даже замечательное наказание.

Слова Веры так сильно подействовали на Катрин, что та побелела как мел.

– Меня разыскивают власти? – дрожащим голосом сказала она.

– Пока это просто сплетни, – сбавила обороты Вера, гладя на ученицу, которая от её слов находилась в полуобморочном состоянии. – Они затихнут так же быстро, как и возникли, когда случится что-то новое. У нас здесь ещё дела, прежде чем мы вернёмся назад. Так что, будь добра, не делай ничего, что может привлечь внимание. Тебе нужно поесть, – вдруг резко сменила она тему разговора.

Вера посмотрела по сторонам, затем подняла голову к чернеющему небу.

– Придётся уйти с дороги, – сказала она и повела Катрин вглубь сумеречных узких переулков, которые освещались недавно выплывшей на безоблачное небо сизой луной.

В этих тёмных каменных коридорах эхом разносился топот маленьких когтистых лапок каких-то животных. Иногда Катрин вздрагивала, проходя мимо лежащих на земле безжизненных Ао, которые из-за истощённости мало напоминали человеческую особь. Казалось, что если наступить на любого из них, то он с глухим хрустом сломается пополам.

Чем дальше они уходили, тем сильней менялся воздух. В свежем ночном сквозняке теперь чувствовался запах разложения и тухлятины, от которого у Катрин стягивало пустой желудок. Иногда в этих переулках им попадались люди, уткнувшиеся лицом в стену и что-то шепчущие. Обёрнутые в лохмотья старики варили что-то на земле в маленьких железных турках. Один раз Вера и Катрин прошли мимо человека, завёрнутого в плащ и безуспешно пытающегося нарисовать на стене портал.

Наконец они остановились возле небольшой деревянной двери, которую Катрин поначалу не заметила. Дверь не имела ручки, была окрашена в цвет стены и практически сливалась с ней. Вера в случайном порядке постучала по углам полотна, и через мгновение оно со скрипом подалось вперёд. Пригнувшись, девушки зашли внутрь и оказались на узкой лестнице, уходящей глубоко под землю. Света внутри было мало. Перилами служили стены. Каждую ступень приходилось нащупывать ногой, прежде чем сделать шаг. Лестница привела в какие-то катакомбы с низкими потолками и арочными сводами. На крючках висели масляные лампы, света хватало лишь для того, чтобы не вре́заться в стену. Запах сырого камня и горящего масла оседал в лёгких, дышать было тяжело.

– Что мы здесь делаем? – поморщившись, спросила Катрин.

– Мне нужно кое с кем повидаться. Заодно поужинаем и переночуем.

– Здесь?

– Да, это что-то вроде гостиницы.

Подземелье напоминало лабиринт. Пройдя несколько поворотов, девушки оказались в продолговатой комнате, где вдоль каменных стен тянулась узкая нетёсаная стойка. За ней сидели, склонив головы, несколько человек. Они молча скребли ложками по металлическим тарелкам. Освещали помещение масляные лампы, висящие по углам, и еще парочка ламп над барной стойкой в конце комнаты, за которой грузный бородатый мужчина с лысой головой протирал пивные кружки и медные кубки.

Глядя на всё это, Катрин впервые за время пребывания на «грязном рынке» поймала себя на мысли, что здесь нет ничего, созданного из пластика или бетона.

«Глупо задумываться о наличии здесь гаджетов или интернета, когда мир вокруг собран с помощью топора и молотка».

Вера попросила Катрин занять места, а сама направилась к бармену. Усевшись на неудобный табурет посередине стойки, Катрин уставилась на Веру и бармена, стараясь подслушать их разговор. Но, несмотря на царившую здесь могильную тишину, слов было не разобрать. Ведьма и здоровяк разговаривали так тихо, что, казалось, человек, сидящий неподалёку от Катрин, сопит носом громче.

Через минуту Вера вернулась к своей ученице, а спустя некоторое время здоровяк принес на подносе две тарелки, от которых шёл пар, и кубки, наполненные вином.

– Почему мы не можем переночевать дома, а с утра спокойно вернуться сюда? – поинтересовалась Катрин, зачерпнув содержимое тарелки деревянной ложкой.

– Потому, что попасть на рынок можно лишь раз в месяц. Когда ты его покидаешь, тебе ставят печать с датой и временем последнего визита.

– Но Вереск… Он же куда-то исчез. Наверняка за тысячи километров отсюда!

– Отсюда есть только один выход – через Улей. Вереск где-то неподалёку, прячется в какой-нибудь канаве. Это место не просто так сохранило свой первозданный вид. От остального мира его ограждает невидимый барьер, и ничто и никто на свете не может его преодолеть, тем более старый алхимик. Кстати, на заметку: внутри рынка не работают порталы и любые другие перемещения сквозь пространства, – сказав это, Вера сделала долгий глоток вина и принялась за еду.

– Но в лавке Вереска я видела, как он исчез.

Вера лишь пожала плечами.

– У этого старого козла много тайн и различных связей в высших кругах. Не зря же ему постоянно удаётся сбега́ть.

После ужина бармен проводил девушек в их «номер», который оказался не так плох, как ожидала Катрин. Серый безжизненный камень стен здесь закрывало морёное дерево. На холодном полу лежали огромные звериные шкуры, а в камине без трубы горел огонь. Из мебели тут были две большие кровати, стол и платяной шкаф.

– Что ж, не пять звёзд, конечно, но зато просто и со вкусом, – улыбнулась Вера.

– Мрачновато без окон, – заметила Катрин, но её наставница не обратила на это внимание.

– Располагайся. Советую выспаться. Завтра тяжёлый день.

– Ты не ложишься? – удивлённо спросила Катрин.

– У меня дела. Не жди, ложись, – с этими словами Вера вышла из комнаты и закрыла дверь. Послышался звук поворота ключа в замочной скважине.

– Эй! Ты что делаешь?! – подскочила Катрин к двери.

– Ложись спать, – послышался голос снаружи.

Обозлившаяся Катрин не нашла ничего лучше, чем спросить:

– Куда мне ходить в туалет?!

– Под кроватью ночной горшок, – после этих слов послышались удаляющиеся по коридору шаги.

«Ночной горшок? Серьёзно?! Жаль, что здесь нет моего… Моего… Чёрт, что же я обычно делаю, когда мне хочется поделиться мыслями? Я записываю их в… – Катрин усердно пыталась вспомнить слово, – точно! Дневник! Я обычно записываю мысли в дневник! Жаль, что его нет рядом. Странно, что я забыла это слово. Должно быть, мне действительно нужно поспать».

Сна не было ни в одном глазу. Завалившись в кровать, Катрин сначала долго смотрела в потолок, затем на огонь в камине, дым из которого никуда не засасывало, но при этом он не распространялся по комнате. Еда и вино приятно согревали желудок, и Катрин закрыла глаза. Ей снился необычный мир, в котором она оказалась: красивые магазины с волшебными товарами на прилавках, люди в странных одеждах, говорящие на неизвестных языках, и невидимый барьер, ограждающий этот мир от реальности, из которой явилась сама Катрин. Старая жизнь уходила на второй план, теряла форму, становилась двухмерным рисунком в её памяти.

Катрин разбудил внезапный стук в дверь. Стучали громко и без остановки. Камин уже потух, а отсутствие окон позволяло мраку чувствовать себя здесь вольготно. Катрин посмотрела на кровать Веры и поняла, что в комнате она одна. Определить, который теперь час, было невозможно, но, судя по держащейся в теле усталости и сильно слипающимся глазам, всё ещё была ночь.

Тук-тук-тук-тук-тук-тук – глухо и монотонно разлеталось по всем углам.

«Кто это?» – спросил Катрин её внутренний голос, словно она могла ему ответить. Тогда она сама решила спросить у того, кто стучит:

– Кто там?!

Ответа не последовало, но стук не прекратился, словно с другой стороны двери кто-то усердно пытался заколотить гвоздь, а дерево не поддавалось.

– Вера, это ты?! – голос у Катрин ломался от волнения.

Кажется, это не Вера. Но кто тогда? Стук становился чаще, нарастал одновременно с пульсом Катрин. Он сводил с ума, пугал до спазмов в затылке, заставлял прятаться. Ведьмочка забилась в угол кровати и, поджав ноги, шарила глазами по комнате в поисках предметов, способных стать оружием. Энергии в ней было не больше, чем в шкурах на полу, поэтому рассчитывать на магию она не могла.

– Что вам нужно?! – не выдержала Катрин и перешла на крик. – Закрыто! Слышите?! Я не смогу вам открыть!

Стук оборвался. Послышался металлический скрежет. С той стороны в замочную скважину вставляли ключ. Поворот, ещё один. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, и дверь бесшумно прокрутилась на них. В проёме стояла женщина. Сердце Катрин молотило грудную клетку изнутри. Вдруг сам собой разжёгся камин, и огонь моментально спугнул мрак. В дверях стояла Вера, глаза её были закрыты.

Ведьма бесшумно прошла по комнате, словно призрак прошлого, и, скинув с себя верхнюю одежду, легла в постель. Из незакрытой двери в комнату проникал густой мрак. Боясь, что оттуда вынырнет что-то пострашнее, чем гуляющая во сне ведьма, Катрин вскочила и побежала к двери, чтобы закрыть её. Не решаясь выглянуть в коридор, девочка быстро потянула за ручку, и когда дверь уже практически была закрыта, увидела, что на полу что-то блеснуло. Катрин всмотрелась в темноту и с трудом смогла разглядеть контур сложенного листка.

Подцепив с пола небольшую бумажку, она закрыла дверь и, боясь нарушить тишину, добежала до кровати на цыпочках. Вера спала, отвернувшись к стенке. Катрин присела на кровать так, чтобы свет от камина падал на листок. Пляшущие вверх-вниз буквы, выведенные дрожащей рукой, складывались всего в два слова: «SмотRит Bудуchие».

«Неужели есть кто-то, кто учился в школе хуже меня? – подумала Катрин, но тут до неё дошло, что, возможно, человек просто плохо говорил на её языке. – Должно быть, кто-то обронил этот листок, и здесь нет ничего важного», – успокаивала она себя, надеясь, что весь этот ночной инцидент просто недоразумение.

Огонь в камине по-прежнему весело плясал и потрескивал своими несгораемыми дровами. Катрин всё ещё не могла успокоиться. В её голове до сих пор стоял этот страшный стук. Наконец она закрыла глаза и, пытаясь выровнять дыхание, приготовилась уснуть. Сквозь ночную тишину послышался томный протяжный голос, от которого леденело сердце:

– Она не успеет… Он умрёт.

Катрин отвернулась к стенке и натянула одеяло на голову.

«Пожалуйста, пусть наступит утро, умоляю, пусть наступит утро!» – повторяла девочка про себя.

– Полдень. Красные. Книга. Филин, – снова прозвучал голос, который лишь отдалённо напоминал Верин.

Катрин много раз слышала, как пьяный отец бубнит что-то несвязное во сне или даже орёт, но слова Веры почему-то внушали страх. Теряясь в собственных мыслях, Катрин не заметила, как уснула.

– Весь день собираешься дрыхнуть? – звонко позвал её сквозь сновидения привычный голос Веры.

Катрин зевнула и, сев на кровати, принялась тереть глаза, изгоняя из них остатки сна. Голова гудела, как после трёх литров дешёвого пива и сигарет.

– Что, головка бо-бо? – голос у Веры был раздражающе жизнерадостным и свежим, словно она не пропадала полночи чёрт знает где и не вытворяла всё то, что чуть не довело Катрин до сердечного приступа.

– Винишко здесь знатное – с одного бокала так уносит, ух, что порой не можешь понять, где реальность, а где пьяный сон! – не дождавшись ответа ученицы, продолжила свой монолог ведьма, расчёсывая волосы у зеркала, висевшего на дверце платяного шкафа. – Лично я спала как убитая. А ты?

– Где ты была полночи? – требовала ответа Катрин от Веры, словно жена от загулявшего мужа.

– Я спала. – невозмутимо ответила та. – А ты?

– На ходу спала?

– Что ты хочешь этим сказать, девочка?! – голос у Веры постепенно начал меняться в сторону привычного, напоминающего расстроенную скрипку, которую невозможно слушать, но приходится.

– Ты пришла посреди ночи и тарабанила в дверь как ненормальная.

– Может, тебе воды принести? – спросила Вера, озабоченно взглянув на Катрин.

– Зачем?

– Судя по всему, у тебя похмелье. Ты вчера за ужином неслабо накидалась, – Вера говорила это так спокойно и естественно, словно Катрин не помнила, что выпила всего один бокал вместе с ней.

– Что ты такое говоришь? Я выпила не больше твоего, всего один бокал. Потом ты заперла меня здесь, и я не могла выйти даже в туалет!

– Один бокал? Ха, вчера за ужином ты допила всю бутылку, которую принес нам Бурдюк.

«Видимо это прозвище бармена», – подумала Катрин.

– Я прекрасно помню, сколько я выпила! – настаивала девочка.

– А что ещё ты помнишь?

– Говорю же, ты заперла меня, и я легла спать. А ночью ты начала стучаться в дверь.

– Не хочешь взглянуть на свои пальцы? – Вера вопросительно вскинула бровь.

Катрин нахмурилась, но через секунду всё-таки опустила взгляд на руки.

– Пальцы как пальцы. Что с ними не так?

– Взгляни на костяшки, – надменно фыркнула Вера.

Закончив расчёсываться, она уселась на кровать и начала заплетать волосы в косу. Катрин перевернула ладони и еле слышно ахнула: костяшки пальцев распухли и были красными.

– Что за?… – только и смогла выдавить из себя девочка.

«Записка!» – подумала она и начала рыскать по кровати в поисках бумажки, которую подобрала несколько часов назад, но перевернув всё постельное белье, Катрин так ничего и не нашла.

– Нет, этого не может быть! Я прекрасно помню, как всё было! – голос Катрин срывался на крик.

– Я тоже помню, как ты не хотела идти спать, как я предупреждала тебя, что это вино очень крепкое, и, скорее всего, с утра ты об этом пожалеешь. Но ты же упрямая, тебе же не нужны советы! – твердила Вера, изучая содержимое узелков, которое приобрела вчера.

Катрин нервно мотала головой, отказываясь верить в факты, в которые её тыкали носом.

– И как же тогда, по-твоему, закончился вечер? – наконец спросила она у Веры.

– Я пошла спать, а ты допивала вино в компании каких-то аргентинцев, которые припёрлись посреди ночи. Вы на ломаном английском, который ты, видимо, учила по инструкции к освежителю воздуха, обсуждали сериалы. Ребята – безобидные контрабандисты, поэтому я решила оставить тебя им на поруки, а сама пошла спать. Ночью ты начала ломиться в дверь, которая, к слову, была открыта, нужно было лишь потянуть на себя. В итоге через пять минут до твоей пьяной головки это всё же дошло, ты вошла в комнату и рухнула на кровать, словно поваленное дерево. И, судя по всему, чиркнула лбом о её край.

Катрин встала и подошла к зеркалу. На лбу виднелась свежая ссадина, до которой было больно дотрагиваться.

«Этого не может быть, просто не может быть!» – вторил ей больной мозг.

– Я не верю! – обиженно прошептала девочка, снова рассматривая распухшие костяшки.

– Веришь или не веришь – дело твоё. Лично мне до фонаря. Пойдём, нам нужно заканчивать дела и возвращаться, у меня на сегодня назначен клиент.

После этих слов спутницы покинули странную гостиницу и, выйдя на свежий воздух, сразу направились к центральной улице.

Утро было дождливое, но тёплое. Свежий воздух отлично проветривал голову, а пробивающееся сквозь тучки солнце приятно покалывало глаза после тьмы подземелья. Девушки быстро вернулись на центральную улицу, где людей было в два раза больше, чем вчера. Накрапывающий дождик никого не смущал, и торговля шла полным ходом.

– Нам нужно купить тебе серп.

Катрин, всё ещё потрясённая тем, что произошло ночью, не отвечала, полностью погрузившись в собственные мысли. Влившись в толпу, ведьмы невольно становились слушателями сотен бесед. В воздухе часто звучало имя «Вереск», от которого Катрин каждый раз передёргивало.

– Вы слышали? Власти объявили в розыск ту девчонку, которая вчера сбежала из дома Вереска.

– Да! Говорят, что он хочет разыскать её.

– Далась она ему! Всё равно у него ничего не осталось, люди из Заката теперь управляют лавкой, все его товары теперь принадлежат им.

Катрин стала свидетелем того, как быстро в толпе рождаются слухи – постепенно в этой истории оригинальными оставались лишь имена героев.

– Пф-ф, подумаешь, да у него хранилища разбросаны по всему рынку, одно, как я слышал, даже находится в убежище Ао.

– Говорят, что девочка очень…

Теории передавались из уст в уста, переплетались, мутировали, уходили всё дальше от истины. Теперь выяснилось, что лавку Вереска захватили власти, а его самого заточили в тюрьму.

– Нет, Вереск всё ещё управляет своим магазином, только в очередной раз переехал, а это всё утка, рекламный ход.

Вера резко потянула её за руку, и, вынырнув из плотного людского потока, девушки оказались перед небольшой торговой палаткой. Обросший седыми волосами старик, ростом не выше Катрин, сидел на деревянном ящике, а позади него, на деревянном щите, были прибиты серпы разных размеров, цветов и, судя по чеканным надписям, производителей.

Катрин смотрела на мужчину. Казалось, что его борода брала начало на макушке и заканчивалась у колен: ему самому не мешало бы воспользоваться товаром, который он продаёт. Торговец смотрел куда-то сквозь них и даже не собирался ничего предлагать или советовать.

– Какой я должна выбрать? – для Катрин серпы отличались лишь цветом и формой, хотя наверняка каждый был особенным.

– Мне всё равно, бери любой и пошли, – торопила её Вера.

Катрин потянулась к ярко-золотому серпу, который весело переливался солнечным светом, несмотря на затянутое тучами небо, но передумав, отдёрнула руку. Она вопросительно посмотрела на Веру, чтобы та хотя бы подсказала ей, но ведьма делала вид, что не замечает этого, и разглядывала свои ногти.

Тогда Катрин снова потянулась за инструментом, на этот раз – в совершенно другой угол. Продавец тут же больно шлёпнул её по руке.

– Что за?…

Седовласый даже бровью не повёл на слова Катрин, отчего та ещё больше растерялась.

– В чём проблема? Почему я не могу взять то, что мне нужно?

– Разве не очевидно? – спросила удивлённо Вера. – Потому что это не то, что нужно.

– В таком случае, может, кто-то из вас даст свою консультацию?! Или она заключается в том, чтобы молчать и бить по рукам?

Вера лишь пожала плечами. Катрин снова потянулась за инструментом, лезвие которого отливало изумрудом и выглядело не так убого, как большинство товаров на «витрине». Торговец хотел было снова дать ей по рукам, но на этот раз Катрин смогла вовремя отдёрнуть руку.

– Да пошёл ты!

Девочка уже собиралась уйти, но Вера схватила её и развернула обратно к проклятым серпам.

Торговец сунул руку себе за пазуху и через секунду вытащил небольшой полевой цветок. Он протянул его Катрин, и та настороженно взяла его двумя пальцами. Поначалу она ничего не чувствовала, кроме неудержимого раздражения и желания уйти. Тогда старец сделал глубокий вдох, и Катрин повторила за ним, поднеся стебелёк к носу. Мир вокруг исчез. Аромат цветка оказался таким сильным и сладким, что у неё невольно выделилась слюна. Рынок, то́лпы людей, их голоса, музыка, доносившаяся из местных кафетериев, – всё это испарилось. Катрин не чувствовала запаха еды, от которого сводило желудок. Она летала среди цветущих и пахнущих мёдом лугов, окутанная спокойствием и тишиной. Выдохнув, она очнулась отдохнувшей и полной уверенности.

– Вон тот, – словно заворожённая, она показала на небольшой медный полумесяц с ручкой из чёрного дерева, напоминающей скрученные в косичку корни.

Старец ничего не сказал. Когда Катрин потянулась за серпом, он не дёрнулся и по рукам ей не двинул.

– Аллилуйя! – Вера театрально воздела руки к небу, а после расплатилась с седовласым коротышкой золотой монетой.

Тот спрятал монету в маленький кошелёк и протянул Катрин кожаный чехол. Девочка смотрела на своё приобретение с натянутым восторгом. Серп выглядел как симпатичная безделушка, не более того. Вера настаивала, что без него – никуда, хотя у само́й Веры Катрин серпа не заметила. Должно быть, вся работа должна была лечь на плечи девочки.

– Пойдём, нужно позавтракать и отправляться, – одёрнула Вера свою подопечную, разглядывающую экзотический товар.

Катрин всю дорогу вертела в руках покупку, которая нравилась ей с каждой секундой всё больше.

– Главное, старайся не касаться лезвия, иначе все пальцы себе отсечёшь, – предупредила Вера, и девочка послушно спрятала серп в чехол.

Катрин не заметила, как они дошли до конца улицы, где людей практически не осталось. Из крайнего дома с красной черепичной крышей доносился приятный запах свежего хлеба, и Катрин всем сердцем надеялась, что они направляются именно туда. Так и случилось. Купив горячей свежей выпечки и холодного травяного чая, ведьмы покинули рынок и по протоптанной тропинке вышли за пределы шумной улицы. Их взору предстал невероятно живописный пейзаж: разноцветные ковры полей, пышные зелёные леса. Вдалеке виднелись мускулистые тела гор, которые начинались где-то под землёй и тянулись до самых облаков.

Катрин вдруг вспомнились её выезды на шашлыки с родителями, которые те устраивали раз в пятилетку, когда от стен их родной квартиры уже тошнило всех членов семьи. Редкие и уставшие загородные леса выглядели измученными и больными. Из-за разбросанных повсюду бутылок и одноразовой посуды было ощущение, что ты находишься в помойной яме. Пьяные родители никогда не убирали мусор за собой, как это делали и те, кто приезжал до них, и после них – Катрин с детства видела природу именно такой. А та красота, что открывалась её взору сейчас, никак не укладывалась в голове – девочка буквально влюбилась в природу.

По вытоптанной дороге они шли до тех пор, пока солнце не заняло самую верхнюю точку на небе, а затем свернули в лесную чащу, вдоль которой проходила еле заметная тропка. Пропитавшийся дождём лес пах так сильно, что голова у привыкшей к выхлопным газам Катрин начала жутко болеть.

– Отлично! – радостно отреагировала Вера на жалобы девочки о мучающей её боли.

– Издеваешься?

– Я что, по-твоему, только издеваться могу? Нет, просто твоё обучение начинается прямо сейчас, в эту самую минуту.

Катрин попыталась сделать вид, что разделяет восторг своей наставницы, а сама глядела по сторонам, ощущая нарастающую тревогу.

– Ты чего такая дёрганая? Первый раз в лесу?

– В таком тёмном – да.

– Это совсем не тёмный лес. По сравнению с тем, который находится рядом с моим убежищем, этот лес – настоящая обзорная площадка. Значит так, головная боль – это симптом какого-либо заболевания, признак усталости, нервного переутомления, следствие нехватки или переизбытка кислорода и так далее, – начала свою «весьма интересную» лекцию Вера. – Ты можешь лечить заболевание, а можешь снять симптом. Для обычного анестетика тебе подойдут несложные элементы. Множество ягод, грибов, трав, ядов насекомых и животных способны помочь тебе в этой ситуации. На твоём месте я бы записывала. Надеюсь, хоть этому тебя в школе научили? – тараторила Вера как заведённая.

Катрин послушно вытащила из сумки блокнот, набрала полные щёки воздуха и начала медленно выдыхать, сложив губы трубочкой.

«Я-то думала, что учебный ад позади…»

Записывать оказалось не самым худшим процессом. Вера то и дело показывала на какой-нибудь куст или торчащий из земли абсолютно невзрачный стебель и говорила о том, что его корни невероятно полезны и их обязательно нужно собрать. Тогда Катрин приходилось откладывать в сторону конспект и рыть руками землю, которая жутко пахла и забивалась под ногти.

– Ого! Вот это везение! – вдруг заявила Вера, когда Катрин пыталась выкорчевать очередной трухлявый пенёк.

«Ну что ещё?» – ворчала про себя измотанная девочка.

– Silva sanguinem, – радуясь, словно школьница, наткнувшаяся на скидку в обувном, произнесла Вера возбужденным полушёпотом и двинулась в сторону небольшого облезлого куста, усыпанного маленькими красными шариками. – Давай, скорей начинай копать, а я пока соберу ягоды, – противно улыбаясь, командовала наставница.

Под нахмуренными домиком бровями Катрин можно было спрятаться от дождя.

«Куст как куст. Что за неоправданная радость?» – думала она про себя, раскидывая землю.

– Нам несказанно повезло. Обычно эти ягоды быстро обдирают олени и лоси, а кабаны вырывают корни.

– Кабаны?! – растерянно спросила Катрин.

– Кабаны, – спокойно ответила Вера. – Знаешь, меньше всего тебе стоит переживать из-за зверья. Кабан не станет интересоваться целью твоего визита в лес, даже если на улице будет два часа ночи. Ему плевать, по какому поводу ты роешь здесь землю, плевать, что у тебя на уме. Хряк чихать хотел на твою жизненную позицию, вероисповедание, модель обуви и оператора сотового. Он не осудит, не станет лезть к тебе со своими взглядами и не будет пытаться убить за то, что ты с ним не согласна, – Вера была сегодня какая-то излишне болтливая, кажется, она нервничала. – Кабан будет рыть землю рядом с тобой и не задаст ни одного вопроса, чего не скажешь о людях. Им обязательно нужно знать, зачем ты это делаешь, каким способом и какую выгоду для них это может принести. Советую подумать над этим на досуге. А сейчас я предлагаю тебе съесть этот корень.

– Что, прости? – Катрин показалось, что Вера просто пошутила, войдя в раж от собственного монолога.

– Говорю же, съешь его. Это отличный анестетик и лекарство. Голова пройдёт меньше чем за минуту. Потому животные и едят его всегда, когда чувствуют себя неважно. Съешь кусочек, а остальное забери с собой. В домашних условиях его не вырастить, а небольшой запас будет на вес золота.

Катрин недоверчиво посмотрела на грязный влажный корень, с которого кусками сыпалась земля – она всё ещё надеялась, что Вера просто шутит. Но ведьма даже улыбаться перестала. Собрав всю силу воли в кулак, запихнув туда же брезгливость и страх, девочка поднесла корень ко рту и аккуратно надкусила его. На зубах сразу же противно захрустело. Но это был не единственный хруст вокруг. Совсем близко под чьим-то весом хрустнули сухие ветки, и Катрин испуганно бросилась к Вере, которая уставилась куда-то в чащу.

Кто-то шёл совсем рядом, но из-за густой летней растительности было неясно, откуда именно доносится звук шагов. Катрин жалась к Вере, как загнанный зверёк к своей матери. А та была спокойна и хладнокровна, словно опасаться нужно было не незваного гостя, а её саму. Пришелец напал сзади. Он прыгнул на Веру, занеся над головой небольшой боевой топорик. Но ведьма, кажется, ждала этого, потому что за секунду до смертельного удара обернулась и выкинула вперёд обе руки, остановив нападающего невидимой силой – тот буквально завис в воздухе.

Катрин смотрела на лысого худого Ао, чьё лицо застыло в злобной гримасе. Его тощие, без намёка на мышцы, руки были усеяны магистралями синих вен. Катрин задумалась: как вообще эти немощные отростки могли что-то держать. Из приоткрытого рта Ао стекала слюна, а глаза буквально искрили злобой. Вера начала сжимать кулаки, и в ответ на это «ассасин» застонал.

– Где твой хозяин? – спросила Вера таким лёгким, издевательским тоном, словно её не хотели убить только что, а всё происходящее было какой-то игрой.

Рот у нападавшего задвигался: он шевелил губами, облизывал их, но молчал.

– Где твой хозяин?! – уже жёстче повторила Вера и сжала кулаки чуть сильней.

Ао взвыл, из его носа хлынула чёрная кровь, но он продолжал молчать. Катрин наблюдала, машинально пережёвывая корень, и сама не заметила, как боль отпустила. Вера сжала кулаки так, что у неё захрустели суставы. Ао взвыл. Кровь теперь сочилась у него изо всех щелей. Кажется, он умирал.

– Либо ты говоришь, где он, либо я разорву тебя на части! – злобно хрипела Вера, глядя на своего несостоявшегося убийцу, но тот, кажется, предпочитал смерть.

Вдруг в соседних кустах снова послышался шорох, и ведьма, резко отбросив Ао в сторону, переключилась на шум. Катрин наблюдала за всем этим, словно парализованная. Освободившись из-под контроля Веры, Ао сразу же побежал вглубь леса, несмотря на раны, оставленные ведьмой.

– Выходи! – кричала Вера кустам.

Те продолжали шелестеть. Находившийся в укрытии явно планировал нападать, но медлил, должно быть, обдумывая план действий.

Вера начала быстро выкрикивать какие-то незнакомые слова – Катрин они показались забавными. Всё происходящее выглядело как съемки фантастического фильма, где Вера только играет роль ведьмы, и сейчас, после всей этой тарабарщины, откуда ни возьмись появится режиссёр и скажет: «Стоп, снято!»

Вместо этого раздался хлопо́к. Кусты вспыхнули ярким пламенем. Полыхнуло так живо, что можно было подумать, будто кусты обильно политы бензином, а кто-то случайно чиркнул спичкой. Слух вдруг пронзил истошный визг. Кусты затрещали, из них в сторону Катрин вылетел здоровенный кабан. Шерсть его пылала, в глазах читался смертельный ужас, который тотчас передался Катрин. Зверь нёсся прямо на неё, и девочка машинально вытянула руки вперёд, как это сделала Вера несколько минут назад, но кабан не останавливался. Ведомый желанием жить, он уже был в метре от Катрин, выставив перед собой острые как бритва клыки. Девочка внезапно почувствовала невероятный прилив сил. Она взвизгнула и со всей силы сжала кулаки. Через мгновение зверь рухнул – тяжёлый и мёртвый. Инерция протащила его по земле ещё метр, и он остановился у самых ног Катрин.