Карта Саммона са Роха

Глава 35. Каторжный рудник

— Здоровья и блага. — Крэч спустился по ступенькам во внутренний дворик «Каторги», именно так называли трактир местные завсегдатаи.

В центре мощёной камнем площадки, рядом с колодцем, стоял очаг и два больших стола, росло небольшое деревце с перекрученным стволом. По одной из стен карабкалась к Лайсу вьющаяся лоза; её ветви были усыпаны меленькими ярко-желтыми цветами, похожими на колокольчики, однако помимо цветов, на них были созревающие плоды — гроздья тяжелых фиолетовых ягод.

Градд Вирган — главный повар заведения, добродушный толстяк со здоровым румянцем на щеках и пышными прокуренными усами, жарил только что доставленную с рыбного базара белокровку.

— Здоровья и блага, — откликнулся Динт Вирган. — Проходи, Крэч, присаживайся. Вайру в кувшине, — он махнул деревянной лопаткой в сторону большого стола, одна часть которого использовалась, как разделочная доска и была завалена рыбой и овощами, на второй, отделенной деревянным бруском и покрытой однотонной скатертью стоял кувшин, кружки, блюда с хлебом и зеленью, стопка чистых тарелок. — Белокровку свежую будешь?

— Только не сырую, мне эти сарбахские штучки, — Крэч скривился, хлопнул себя по животу.

— Понял тебя, — улыбнулся Динт Вирган и бросил на решетку второй кусок рыбного филе. — Тирму видел уже?

— Ага. — Крэч сел у стены, рядом с лозой. Он сорвал одну ягоду и закинул в рот, она была сладкая и терпкая. — «Удивительное всё-таки растение эта васарга, что зима ей что лето — всё едино. Хотя какая на Ногиоле зима, название одно… а лето? И лето не лучше. Осень да весна, больше нет ничего. Да и весна нынче такая, что лучше бы зима продолжалась». — Он съел вторую ягоду, и потянулся было за третьей, но передумал.

— Повезло тебе с девкой. Смотри не обижай, — погрозил ему полотенцем повар.

— К чему разговор этот, градд Вирган? — Крэч налил полную кружку вайру, сделал добрый глоток — напиток был изрядно разбавлен, но сдобрен всё той же васаргой.

— Да я и сам не знаю. Понимаю, что не мне тебя учить, да слова сами с языка лезут.

— Не беспокойся, градд Вирган, у меня самые серьёзные намерения. Давно такого со мной не было.

— Что ты всё — градд Вирган, да градд Вирган, давай по-свойски уже. Зови меня Динтом, а я тебя Крэчем звать буду, если не против.

— Нет, не против. Я, если помнишь, так с самого начала и предлагал, ты сам не захотел.

— Не знал я тебя тогда, думал — дурагон какой-то залётный на Тирмочку нашу красавицу глаз свой поганый положил.

— А теперь узнал? Не поганый глаз сейчас? — вытаращился на него Крэч. — Какой глаз тебе не по нраву был?

— Оба, — толстяк ловко подцепил хрустящую зажаренную до золотистой корочки рыбу, сбрызнул соком васарги.

Угли зашипели, облизнулись алыми огоньками.

— Теперь вижу что феа ты обстоятельный, хоть и с прошлым достойным пера менестреля. — (Это он так на тиу Крэча намекнул). — Ну, вот и всё. Забери-ка рыбку, отойти не могу — подгорит.

Крэч подошел, взял блюдо, попробовал, блаженно прикрыв глаза — белокровка была божественно вкусной рыбой.

— Пальцы не откуси, — на пороге стояла Тирма и улыбалась. — Хью Рябой пришел.

— Впустила его?

— Почему нет, он же не лишайный. В кабинку проводила. К окошку.

— Моя ты умница, — чмокнул воздух Крэч. — Иди, милая, я сейчас прибегу.

— Быстрее давай, бегун.

— Да как я… Динт, видишь, рыбкой угостил, — он подмигнул толстяку, — надо доесть, а то обидится неумёха за то, что стряпню его по достоинству не оценили…

— Ах ты гнус! — довольно хохотнул в усы толстяк, как хлыстом в сторону Крэча полотенцем щёлкнув. — Ох, натерпишься ты с ним, девка!

— Ничего, привыкла уже…

…Хью Рябой был карманником. Не плохим карманником, можно даже сказать хорошим. Воровать предпочитал у богатых и, отнюдь не потому, что совесть его «горемыку» замучила, не позволяя обкрадывать бедных, просто у богатых денег было больше. А хлопот меньше — бедняк свой кошель за семь портков схоронит, у богача же най-сар висит на показ на брюхе, режь — не хочу!

Работал Хью в Ручейках, (здесь же и жил) хотя если нужда припекала — и в Хрящи с Костяшками заглядывать не гнушался. Как и у всех карманников Таррата была у Рябого Хью мечта — отыскать тропинку в Вершник, закрепиться там, на время, — пусть слугой или скотником каким, да хоть трубочистом — прошерстить тамошних толстосумов.

«Золота в тех кошелях… — думалось ему. — После набега на Вершник, можно безбедно жить очень долгое время. У богача один най-сар с меховой опушкой пусть и пустой как дом в Ручейках стоит! А уж камушков на них… Хорбут Искуситель! После такого, и вовсе можно будет не работать».

И он был прав, не учитывал только, свою неуёмную страсть к разврату и пьянкам, а так же к всякого рода азартным играм — лёгкие деньги легко же от него и уходили.

В Вершник Рябому Хью хотелось до зуда в копчике, но идти туда запрещал устав клана, в котором он имел честь состоять. Впрочем, такой запрет (где негласный, а где и впрямую) существовал во всех къяльсовских бандах. Поговаривали, что главы всех Тарратских кланов заключили соглашение с самим сиорием Дахурсом Гиллиомом — командиром Чернополосых. По нему къяльсо обязывались не посягать на сокровища Вершника и не трогать его обитателей, пусть даже кому-то из них вздумается прогуляться без охраны по трущобам Хрящей или заглянуть в притоны Костяшек. Сиорий Гиллиомом, в свою очередь, обещал сильно не лютовать с облавами, немного попридержать свою гвардию и не устраивать показательных казней. Существовало ли на самом деле такое соглашение или нет, никому доподлинно было неизвестно, одни предположения. Народ казнили, как и прежде, хорошо хоть не вешали прилюдно десятками по пять раз на неделю на площади Трёх Мостов да не рубили на глазах у толпы рук, не клеймили и не рвали ноздрей с ногтями. Брали нашкодивших къяльсо чинно, будто порядочных, без лишнего насилия и жестокости. Нацепив кандалы, препровождали арестантов в тюрьму для свершения суда и вынесения справедливого приговора.

Крэч познакомился с Рябым Хью на площади Трёх Мостов — подловил, как водится, на тугом кошеле…

— А это кто у нас?! — Дииоровые пальцы, словно кандалы, сковали запястье карманника.

Как ни странно, молодой человек ни сколько не стушевался, не стал хвататься за сургу, а всего лишь усмехнулся, оценивающе скользнув хитрым взглядом по тиу Крэча:

— Извини, братишка, — развязано сказал он, — не признал своего. Не зря, я так понимаю, ты меня? — он потряс срезанным кошелём. Небрежно, как это делают сильные мира сего, сбросил его в подставленную ладонь Крэча.

— Поговорим? — предложил феа, разжимая дииоровые пальцы.

— Чернополосые! — зыркнул ему за спину Хью.

Крэч обернулся. Рябой исчез — как и не было.

«Тьфу ты, ну ты, ножки гнуты», — только и успел мысленно выругаться Древорук, как услышал голос у себя за спиной.

— Поговорим, почему нет. За мной, братишка, ходи.

Так вот и познакомились…

В пустом зале «Каторги» царил полумрак. Тишину нарушало лишь чавканье Рябого, да тщетные попытки бесноватой мухи вознамерившейся, во что бы то ни стало пробить мутное оконное стекло, отделяющее посетителей «Рудника» от утренней суеты, царящей на улице.

— Никуда Хыч не уехал, — бурчал Рябой Хью, за обе щеки уплетая чорпу с белокровкой. — Убили его — факт. Поискали немного, для порядка, да плюнули. Не больно им надо было.

— Кто убил? Зачем? — переспросил Крэч.

— Кейёр — казначей евойный, местечко тёпленькое под себя подмял и руководит всем. Он Хыча и убил, или заплатил за убийство.

— Это всё домыслы. Тело где?

— Где-где, в канале. Рыбы зубастые его давно обглодали.

— С Кейёром я не знаком, но видел его. Не он это. И Хыч жив, на что хочешь об заклад готов биться.

— Откуда такая уверенность?

— Муха, вон, нажужжала, — холодно бросил феа. Он не верил, что Хыча больше нет, да и не в его правилах было бросать уже оплаченную работу.

— Всё, надоел мне твой Хыч, — поковырял ногтем в зубах Хью, — не буду больше искать, и не проси. Каким боком он к нашему походу в Вершник притёрся?

— А я и не прошу. Я плачу. Не хочешь — не ищи, денег больше не получишь, — Древорук лениво потянулся, зевнул. Откинулся к стене, вальяжно закинул ноги на скамью. Он собирался взять Хью с собой, в таком деле обойтись без помощника трудно. А Хью был парнем хоть и шабутным, но исполнительным, да и умел многое.

«Ну кто еще кроме меня и Хью в здравом уме на такое решиться?» — вздохнул Крэч.

«Ни кто, — съязвила бабуся. — Здравый ум это не про тебя. Столько лет с небес за тобой наблюдаю, внучек, и ни как понять не могу — толи ты слишком хитёр, толи самый тупоголовый малый что я когда-либо встречала!»

«Ты же сама сказала, что дело верное и надо браться!»

«Я? Не помню такого… Но даже если так, какой у тебя план, скажи?»

«Должен признаться, что у меня его нет, я хотел попытаться сымпровизировать».

«Вот и я о том же — «здравый ум» это не про тебя, внучек!»

Крэч вжал голову в плечи, украдкой взглянул на Хью. Новый товарищ был занят поеданием запечённого в эле свиного подчеревка, и даже не подозревал о внутренних терзаниях Крэча, так или иначе отражавшихся на его мимически отзывчивом лице.

— И что теперь делать будем? — спросил Хью.

— Ничего.

— Как ничего? — опешил Рябой, не ожидавший такого оборота дела.

— Да вот так… раз Хыча нет так и Вершник мне не к чему.

— Погоди, как это ни к чему? — Хью жадно облизал ложку. — Ты же только что сказал: идём! Я и где проход есть, уже разузнал, Чернополосыми ещё не прикрытый, и людей, которые Вершник как свои пять пальцев знают и рассказать что там да, как устроено, согласились. Пробовал даже с их слов схему набросать, да больно криво вышло, словно курица лапой — не силён я картинки рисовать. Тебе надо с ними самому поговорить…

— Кто такие? Как зовут?

— Два старичка, братья. Глинт Гашагор и брат его — Бинш. Глинт цейлером у самого Ланаса Кнову был, братец его — садовником.

— Кто? Как ты сказал? Повтори.

— Глинт и Бинш Гашагоры. Ты их знаешь? Вы враги?

— Ни в коем случае. — «Кто угодно только не враги. Двадцать лет назад Глинт мне жизнь спас. Вытащил калеку однорукого из канала и выходил назло Хорбуту!» — Почему Ланас их на материк не отправил? Так же в Вершнике с неугодными более слугами поступают?

— Это в лучшем случае, — сыто отвалился на спинку Рябой Хью. — Табак здесь есть? Кончился у меня.

— Сейчас организую, — Крэч вскинул руку. — Ты говори-говори не отвлекайся.

— Ланас их на материк отправил — в Хегес. Старички лет пять прожили, да заскучали — вернулись. Не будет же Ланас Кнову за ними всю жизнь следить. Сдались они ему. Выкинул пинком под зад, за старостью лет и забыл.

— Думаю, он даже и не знал, что они существуют. Хотя, если один из братьев цейлер, то Ланас его должен был знать…

— А чего ж ты раньше молчал?

— Резону не было.

— Адрес говори. Или отведёшь?

— Тут не далеко, — Рябой щелчком подбросил в воздух скомканный клочок бумаги, — Это на стыке Ручейков и Костяшек, у канала.

Крэч поймал, развернул. Пробежал по каракулям глазами.

— Что здесь написано?

— А я почём знаю, с указателя перерисовал. Тоже что ли читать не умеешь, а с виду образованный.

— Умею, — Крэч встал, — но ты так перерисовал что ничего не понятно…

— Сейчас пойдёшь?

— Не знаю, — задумчиво буркнул он. — Ты посиди ещё, отдохни. Табачок тебе принесут. Всё оплачено.

Глава 36. Дары Баана Калона

— И чем ты будешь теперь заниматься? — спросила Сона.

— Тем же чем и всегда.

— Вот уж не думаю. Ты сильно изменился, Вейз, в лучшую сторону. И делать то, что всегда, думаю, уже не сможешь. Ты и сам это лучше меня знаешь.

— Золото Алу'Вера найду, Тари и Дорда на материк увезу. Поможешь мне? Там внизу золота на всех хватит. И вам с Раффи на свадьбу, и на дом на материке, и на дело своё, легальное. Неужто Раффи от такого откажется? Или у вас что-то не ладится? Ты прости, я в чужие дела не лезу, знаю только то, что ты сама рассказывала.

— Да нет, всё у нас хорошо.

Они сидели у камина в маленьком домике на самой окраине Таррата и беседовали о том, о сём, дожидаясь, когда придет, наконец, сестра Элнэс — одна из жриц Форы (Сона уговорила её осмотреть и полечить раны Вейзо).

Домик этот, феаса сняла в наем на деньги Вейзо на всякий случай три дня назад, когда онт окончательно решил что заберёт из приюта Тари и Дорда, и выкупит из лупанария Монолу. Да вот не успел. Зато последняя выходка Диро Кумиабула подтолкнула его к решительным действиям. Сделка их, вопреки страхам и сомнениям прошла без сучка и задоринки — каждый получил своё. О несостоявшемся рандеву Вейзо и голодного медведя, вспоминать не стали, каждый сделал вид, что ничего не произошло. Обмен состоялся (гарантом выступил Трайс Империк) и вот теперь счастливая Монола укладывала спать племянников Вейзо — четырёхлетнюю малышку Тари и семилетнего Дорда. Их вечером того же дня они с Вейзо забрали из приюта.

— Я к нему не притронусь, — бесовщина в нём. Прокляли его боги! Где это видано, чтобы с такими ранами жили, — не на шутку распалилась сестра Элнэс, невысокая худенькая старушка онталар, с узко посаженными пронзительными не по возрасту ясными глазками и худыми в синих прожилках вен руками. — Ладно б, какой никакой сиурт был, или жрец богини Форы. Тогда хоть понятно — сам себя магией лечит. А этот что? Бесовщина, говорю, в нём! Не буду его лечить! Спасите Ткавел и Сэволия!

«А разве бывают жрецы Форы? Всегда думал, что ей служат только женщины», — подумал тогда Вейзо, но спрашивать у грозной старушки не решился.

— Сестра Элнэс, миленькая, ну какая бесовщина, какое проклятие, — взмолилась Сона.

— Если бес во мне, то кому, как ни вам из меня его вытравить? — грубо рыкнул на жрицу Вейзо.

— Ишь, чего захотел! — воспылала праведным гневом сестра Элнэс. — Такое ещё заслужить надо, доказать что достоин!

Вейзо нахмурился.

— А я вот слышал что доказательств никаких и не надо. Сам я и существование моё и есть доказательство воли божественной. Не должен я доказывать, что достоин, право таково от рождения имею. А коли, жив я ещё, значит на то воля богов, сие испытание мне пославших имеется! — сказал и поперхнулся мысленно: «Складно как у меня получилось! Прямо как святой Роха Белохвост заговорил!»

— Много ты о правах, я погляжу, своих знаешь, — недовольно проворчала сестра Элнэс, и, помолчав немного, добавила тоном помягче: — Бесов гонять я не обучена, а раны посмотрю. Но знай — если что, всю общину на тебя натравлю. — Она выложила на стол две свечи: обычную белую и зелёную, и медную курильницу с запатироваными боками. — Не коси на меня глазом своим бесовским. В сторону вон гляди, на огонь!

— Спасибо, сестра Элнэс, — поблагодарила её Сона.

— Ты родом случайно не с Синертских островов? — спросила старушка, внимательно осматривая раны Вейзо. — Только там я видела онталаров с таким болотно-землистым цветом кожи? Это, скажу я тебе, большая редкость.

«Нет, я не с Синертских островов и это не мой естественный цвет кожи», — с горечью подумал Вейзо, но вслух ничего такого говорить не стал — буркнул что-то неопределенное, что с равным успехом можно было принять и за «да» и за «нет».

— Если это не так, боюсь, ты неизлечимо болен. Глядя на эти раны, я думаю, что будь ты человеком, — сказала жрица, с ещё большим тщанием разглядывая застаревшие зелёно-желтые пятна, — большинство цейлеров назвали бы тебя живым трупом.

Онт с трудом выдавил из себя подобие улыбки.

«Думаю, и сейчас самым верным назвать меня трупом, — толи в шутку, толи всерьёз подумал он, — К счастью это пришло на ум только вам, сестра».

— Ухо кто тебе покалечил?

— Да нашелся тут один — Бааном Калоном звали.

— Ах ты ж, семя Хорбутово! Спасите Ткавел и Сэволия! Всем гнидам гнида, как только таких… постой-ка, ты сказал — «звали»?

— Да, — буркнул Вейзо, прикидывая, похвалит его сестра Элнэс или проклянёт, как обещала.

— Ты его?

Вейзо кивнул, сдержанно. Он положил ладонь на ладонь и отрешенно посмотрел на свои длинные пальцы.

— Молодец.

— Пыльца, — отмахнулся он. — Хотел вас попросить кое о чём, сестра.

— Слушаю тебя. Говори.

— Я у него дома кое-какие вещички обнаружил, странные. Могу вам их показать? Может интересное что. Посмотрите?

— Посмотрю, сердешный, — резко после известия о смерти Баана Калона в настроении переменилась сестра Элнэс. Она стала сама любезность. — Обязательно. Вот закончу с твоими ранами и посмотрю…

— Броду тебе надо… и усы, — зашептала ему в ухо Сона, пока старушка была занята омовением рук, — пусть для начала и накладные, а возможно и парик. А то больно не презентабельно смотришься, будь я на месте Чернополосых…

— Как скажешь, Сона, как скажешь, — покорно согласился Вейзо, осознавая, что и это странное слово — «презентабельно», ему оказывается не в диковинку. — Всё сделаю, что надо.

— Паричок бы тебе с волосом седым да подлиннее, и клюку. Ну и не скакать козлом горным, а ходить не спеша, прихрамывая. Так неприметнее.

— Вот, — разложил он на столе найденные в доме Баана Калона вещи: два остроносых пузырька матового стекла, с десяток чистых бумажных листов с давленой логограммой обители Шосуа и пяток минеральных нанизанных на тесьму шариков, размером с куриное яйцо.

— Вот это да! — тихо, но с ярко выраженным восклицанием произнесла сестра Элнэс, озадаченно оглаживая свой морщинистый покрытый белёсым пушком подбородок. — Подумать только…

— Что это? — в один голос спросили Ктырь и Сона.

— Это… — жрица лизнула кончик пальца и провела им по зеленоватой поверхности одного из листков, оставляя на нём тонкую светлую дорожку. — Уиновая бумага. Ничего особенного — её используют сиурты в Шосуа. Уиновые листы бывают двух видов, одни, те, что для письма, пропитывают уиносодержащим маслом, другие, используемые как обёрточный материал, посыпаны порошком. В пузырьках этот самый порошок и есть, только более крупной фракции, — она указала на удобный немного изогнутый острый носик с крышкой-колпачком, — он нужен для отсыпки сигил и разного рода магических кругов. Цифры на донышке обозначают концентрацию Уино…

— И много его там? — спросила феаса.

Сестра Элнэс сморщила носик.

— Уино? Совсем чуть-чуть. Кошке на лизок. Порошка из ста пузырьков не хватит даже самому экономному сиурту, чтобы сотворить заметное магическое действие… А вот это, — она поставила пузырёк на стол и взяла один из шариков, с давленым изображением крупного двукрылого насекомого, мухи или может быть осы. — Это… м-м-м… — Встряхнула его, поднесла к волосатому уху — послушала. — Хм-м-м, — она озадаченно сдвинула брови. — А что это я не знаю, и, признаться, не догадываюсь… — Она положила шарик на стол и взяла другой с изображением какого-то символа, значения которого Вейзо не знал.

— А уиновое масло и порошок откуда? — спросил он и, взяв шарик с осой, принялся вращать его в своих длинных ловких пальцах.

— Осторожно, — предупредила его старушка. — Мы ещё не знаем что это.

Вейзо послушно отложил шарик на край стола.

— Алхимики из обители Шосуа их изготавливают, — сказала сестра Элнэс, — сугубо для внутреннего использования. Так что, как это «богатство» попало к Баану Калону, я даже предположить не могу. — А шарики эти не из Шосуа точно, и кто их сделал и для чего я не знаю. Но Уино в них тоже есть. Я чувствую. Немного, как и во всём остальном, но есть.

— Баан Калон действительно был экриал? — спросила Сона.

— Нет, конечно! Обыкновенный мошенник. Не знаю почему, но люди охотно доверяются таким как он. Могу допустить, что найдётся немало самородков способных апеллировать Уино, не как сиурты и экриал, разумеется, гораздо скромнее, никакого сравнения быть не может, мы их «дичкáми» называем, но Баан точно не из их числа. Дело в том, что истинных магов на Ганисе до смешного мало, а желающих воспользоваться их услугами необычайно много. Вот и плодятся шарлатаны подобные Баану Калону в превеликом множестве. Люди падки на красивые эффекты. Достаточно отсыпать Силовой круг, подпустить немного зелёного тумана, сделать несколько замысловатых па руками, выкрикнуть парочку никому неизвестных словечек и можно считать, что клиент у тебя в кармане… Немногие понимают, что настоящему магу не нужны все эти внешние проявления, они ему только мешают. Экриал, если вы не знали, никогда не производят никаких видимых манипуляций, не произносят заклятий, не пользуются порошками или жидкостями. По-прежнему остается загадкой, как они это делают. Им не надо настраиваться, думать или концентрироваться, они всё делают сразу, одним махом, без подготовки. Только мысленный посыл и Уино. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

— А сиурты? — спросила Сона.

— Есть такой у них грешок, — загадочно захихикала старушка, видимо припомнив смешной случай из жизни. — Что-что, а покрасоваться девятипалые любят.

Вейзо снова взял со стола шарик, покрутил его, разглядывая.

— Ну а это-то кто изготовил, сестра? — спросил он и тут шарик, прежде казавшийся достаточно крепким, треснул, издав неожиданно громкий звук.

— Выброси немедленно, — замахала руками старушка. — Спасите Ткавел и Сэволия! — запричитала она, проворно вскакивая со стула. — Брось! Спрячь! Выкинь! В огонь его!

«Так бросить, спрятать или в огонь?!» — Вейзо не нашел ничего лучше как сунуть шарик в стоящую на столе глиняную кружку с водой.

Наступила тишина, притихла даже сестра Элнэс, — все ждали затаив дыхание — что же произойдёт дальше.

«Кажется, обошлось», — успел подумать Вейзо до того как вода в кружке забурлила и пошла крупными пузырями. Они набухали и лопались, набухали и лопались… Кружка затряслась, из неё начали вылетать осы. Одна, две, три, десять. Много! Тьма!

Вейзо схватил кружку и перевернул вверх дном. Накрыл ладонями. Она загудела и завибрировала, пошла крупными трещинами.

— Держи их, Вейз, я сейчас! — крикнула Сона, выплёскивая воду из медной лоханки.

Они накрыли ей кружку. Ктырь навалился сверху, придавив всей массой тела подпрыгивающий тазик. Сона заскакала рядом, отмахиваясь тряпкой от ос, уже успевших вырваться на свободу.

— Хорбутовы дети! — кричала старушка, широкими взмахами веника отбиваясь от наседающих насекомых.

Всё закончилось через пару минут. Внезапно. Разом. Лохань перестала дрожать и рваться из рук Вейзо. Два десятка мечущихся по комнате ос осыпалось на пол. Через несколько мгновений они исчезли, будто и не было.

— И это всё? — разочарованно спросил Вейзо. Он не на шутку расстроился недолговечности магического действа, на поверку оказавшегося таким эффектным, и, как ему показалось, весьма, при определённых условиях полезным. «Надо срочно вернуться в дом к Баану Калону и забрать все оставшиеся шарики! Десятка три там их видел».

— Тебе мало? — бросила Сона, морщась и осторожно ощупывая наплывавшую на глаз щёку.

— Да ладно тебе, я даже испугаться не успел. Пыльца это.

— Пыльца? — замахнулась на него тряпкой Сона. — Зато я чуть не… Эх, Вейз! Посмотрела бы я на тебя, когда весь рой наружу прорвался.

— А в этом кто сидит? — Вейзо взял и повертел в пальцах ещё один шарик, на нём был изображен странный незнакомый ему символ.

— Положи на стол, — неожиданно грозно рявкнула на него сестра Элнэс. — Это тебе, бесеняка, придётся узнать самому! Потом! Запрись в каком-нибудь подвале, а лучше в лес иди и экспериментируй там в одиночку.

— Ну так что, Сона, поговоришь с Раффи? — спросил Вейзо, когда сестра Элнэс ушла. — С Диро Кумиабулом я дела уладил, бояться вам больше нечего.

— Это здесь нечего, а туда, — Сона кивнула себе под ноги, — Диро не сегодня-завтра своих людей отошлёт. Не просто же так, ему карта нужна была.

— Пока его люди дойдут до мест, где я утреннее экехо пью, мы два раза туда-сюда обернуться успеем. Думаешь зря я столько времени под землёй просидел.

— Раффи я всё расскажу, обещаю, и ещё кое с кем попробую переговорить. Надо надписи Саммона са Роха перевести.

Вейзо кивнул. Он с трудом верил что ему удастся найти человека знающего греот. Поначалу он не думал что это будет так сложно, но окунувшись в поиски понял насколько был наивен.

«Найти знатока древнего языка на Ногиоле, можно лишь по чистой случайности. Шанс один на миллион. Их всего-то, наверное, на Ганисе — по пальцам двух рук пересчитать… Бредовая была идея, — подумал он, но перечить феасе не стал: — кто знает как оно бывает — а вдруг! Удача девка шебутная, кто знает, может и я ей приглянулся. Обещает же Сона, а она слов на ветер бросать не привыкла. Не отказываться же теперь, в самом деле».

— Надо, — согласился он. — Очень, надо.

— Тут представление скоро большое намечается. Театр Братья Этварок и Кинбаро Ро, слышал может? Они на Трёх Мостах встали. Не желаете Монолу выгулять, градд Ктырь?

— Не называй меня так. Ктырь умер.

Она долго смотрела в его единственный глаз.

— Хорошо, не буду… Пойдёшь или нет? С Раффи вас познакомлю. Да и к жизни нормальной пора уже тебе привыкать.

Вейзо кивнул.

— Ну всё, — мягко хлопнула его по груди Сона, — ступай к Моноле, а то переживать твоя благоверная будет. И я пойду. Раффи хоть и с понятием феа, но тоже, иной раз такого ревнюка подпустит…

Глава 37. Дауларцы

Ночью прошла гроза.

В утреннем лесу было очень спокойно. Не было слышно ни птиц, ни зверей. Костер догорел, оставив груду серых углей.

Тэйд посмотрел на небо, оно было настолько ярко-голубым, что у него на глаза выступили слезы. Он не отвёл взгляда — посмотрел на птицу, которая, величественно расправив крылья, описывала широкие круги над долиной. Вспомнил черного грифа, и подумал, что, наверное, теперь уже долго его не увидит. Порукой тому была отрубленная лапа, которая охраняла лагерь от злых духов — Нёт привязал трофей к палке и воткнул в землю.

«Хотя кто знает, может у грифа уже к вечеру новая отросла».

Ночной дождь был хоть и короток, но силён, за какой-то час с четвертью напитал землю так, что невозможно стало идти. Собравшийся было опровергнуть сей факт Нёт, вернулся из разведки с такими ошмётками налипшей грязи на сапогах, что охота к передвижению отпала не только у Тэйда, но и у вечно спешащей Инирии.

— Ну и ладно, — сказала кейнэйка разочарованно, — отдохнем немного.

Решили подождать до обеда, благо местечко для ночлега им вчера подвернулось изумительное. Тёплое, уютное, прямо колыбелька между трёх мшистых корней, в полтора обхвата каждый. Даже дождь их почти не замочил. Почти, потому что была четвертушка часа, когда небесные хляби разверзлись и ливень набросился на многострадальный баок, и, прятавшихся под его сенью, людей и поливал их с таким остервенением, что Тэйду с Нётом пришлось, забиться так глубоко под корни что наружу торчали только кончики их посиневших носов. Инирия, вот же дурочка (так и хотелось на неё наорать), стояла под секущими струями, раскинув руки, с веселой улыбкой принимая на лицо дождевые капли, напевала что-то на любимом кейни.

«И что это она на нём вечно лопочет?»

— Хорошо, — сказала Нира тогда, вернувшись под ветви и отжимая волосы. — Как дома побывала. — А сейчас вот опять: — Тэйдик, пока делать нечего я вас супом накормлю. Хочешь стряпни моей попробовать?

— Ещё бы, — ни капли ни кривя душой, отозвался он. — Желудок скоро в пергаментный лист свернётся.

— У меня такая приправа есть… — Инирия провела по волосам большим и указательным пальцами, убирая их к затылку. — А ещё в порядок надо себя привести, пока время есть, — сказала она, выкладывая на плоском камне скудные предметы женского туалета: ножнички, гребень, ситировое зеркальце и несколько медных заколочек. — О! и ты здесь. — Кейнэйка подбросила вверх астрагал со стихийными знаками на гранях. Может костяшками погремим, пока вода кипятиться будет? Сто лет уж не играли, — Она закусила нижнюю губу, хитренько сощурилась. — Помнишь как тогда, в пещере, а, Тэйд?

Сразу вспомнилась первая их встреча: как они ели рыбу и играли в кости, как Инирия порезалась о его вериги и решила, что он один из санхи и влепила ему за это в нос… и как больно ему тогда было.

— Хорошо, давай сыграем, — согласился он, не сказать, чтобы совсем без интереса. — Нёту, сперва, помогу, а то, что он за нас всё делать будет, а мы в кости играть.

— Иди, помогай, но не долго…

…Нира метала кости.

Прямо как тогда в пещере. И на кону всё тоже: астрагал, шкатулка, световой кругляш и прочие никчёмности.

Нёт смотрел на них осуждающе — в кости дауларец не играл никогда.

Тэйд играл механически. Мысли его были далеко. Отчего-то он вспомнил Крионто. Жрицу Элон, спасшую его от смерти. Вспомнил долгие вечера в лесу и то, как санхи учила его простейшей магии и элементарным навыкам выживания. Разумеется, тогда он думал совсем по-другому. Не понимал, что это и есть настоящие заклинания, которые можно применить против врага. Элон преподносила их как защищающие от избыточного Уино, на самом же деле это были самые обычные заклятия, отличающиеся лишь тем, что объектом выброса Силы был не предмет или существо, а воображаемая пустота, которую Тэйд научился создавать внутри себя. Именно в том (он понял это совсем недавно) и была главная цель жрицы.

С наступлением весны, Тэйд острее обычного чувствовал присутствие Силы, но ощущение того что она не только приносит боль но подвластна ему постепенно становилось доминантой его существования. Ещё год назад весна была временем кошмаров, то чего юноша ждал с ужасом и боялся больше самой смерти. Теперь же после месяцев проведённых в Таэл Риз Саэт вместе с болью к нему начало приходить понимание того что он может не только противостоять Силе но и покорив, использовать её. Его больше не терзали мысли о возможной смерти, пропали страх и неуверенность. Он чувствовал Уино, не только как угрозу, но и как дар, как возможность, как Благость (не зря же её так называли древние). После битвы с пауками на смену неуверенности пришло желание действовать. И главное он впервые ощутил чувство победы, торжество Силы вообще, и собственных сил в частности. Правда теперь Тэйду пришлось столкнуться совсем с другим аспектом Силы, покорившись ему, она как послушная и искусная наложница требовала к себе всё больше внимания, она приходила и, покоряясь, побуждала к действию. Просила. Умоляла. Требовала. И главное, он знал, что нужно делать — Элон научила его. Да, по сравнению с настоящими экриал его знания были ничтожны, но они были! Тэйда так и подмывало попробовать себя ещё раз в деле.

«Хоть капельку… Хоть сосенку, вот ту кривенькую, подпалить, и попробовать обломок скальный обрушить. Выйдет или нет? О, Великие! Как же это всё интересно! Уино, — с тяжким вздохом подумал он — средоточие всего. В тебе и гибель моя, и спасение».

— Да ну тебя! Не хочешь играть так и скажи. А то сидишь как опоенный.

— Извини, Мира, задумался.

— Да чего уж там, вон и бульон почти готов… Это теперь твоё. — Она подвинула ему астрагал и перстень с крисоральским рубином, продав который можно было прожить полжизни. — А это моё. — В беспощадном сражении, которое прошло, минуя Тэйда, Мира отвоевала кругляш, дииоровый пенал и несколько золотых монет, которые и так были её.

Завтракать Геу Ксерим не стал. Не было настроения.

В дверь постучали.

— Кто там? — раздраженно крикнул он, вставая из-за стола.

— Это я — Маис. Градд Ксерим, вам письмо. Гонец только что доставил.

— Хэд проверил его?

Дверь робко приоткрыли, в щель показалась рука его служанки Маис со свернутым в трубку посланием, запечатанным тауповой печатью с непонятным символом на ней.

— Да, градд. Отдал письмо мне, сам внизу ждёт.

Геу Ксерим взял свиток и, раздавив печать в пальцах, развернул его.

— Жди.

Это было послание от его бывшего компаньона, а ныне одного из Высоких кнуров Текантула служившего теперь в Иллионде. Они были дружны, и, незадолго до отъезда, Геу Ксерим навестил старого друга и его сына, который унаследовал дело отца и, так же как и Геу занимался торговлей табаком и пряностями. Фарам писал что над Тлафиром и Ниогером нависло настоящее бедствие — с пустошей по земле ползёт черное пятно, которое не оставляет на своём пути ничего живого. Дошло уже до того что люди, чьи семейства жили в тех местах веками, начинают уезжать на север. Все поля заражены. На табачных плантациях Ниогера паника. Дальше следовали подробности, одна другой краше, все в том же мрачном не оставляющем места оптимизму ключе.

«Как давно это случилось?! — Геу Ксерим постучал пальцем по гладковыбритому подбородку. — Сразу после Сароллата? Похоже, что так. А ведь нечто подобное происходит сейчас и в Седогорье. Недалече чем вчера о некоем пятне, ползущем со стороны Волчьих пустошей, рассказывал мне местный трактирщик Шабар. И в Узуне… сиорий Феарк, кажется, тоже говорил про что-то эдакое. Ага. Сколько времени понадобилось гонцу, дабы донесение из Тиилриза доставить? — он поцокал языком, подсчитал в уме время, проведённое в пути. — Выходило, что в лучшем случае на это потребовалось никак не меньше десяти дней. Значит, до того момента как слухи доползут до Триимви у меня около трёх-четырёх дней. Успею?! Ещё бы!»

За свою услугу Фарам Миниор просил старого друга только об одном: Геу Ксерим должен был дождаться его сына Диама, который вёз в Триимви груз Ниогерского (лучшего на Ганисе) гольфу, и, используя свои связи, помочь ему выгодно реализовать товар.

«Что ж оно того стоит! Цена моих пряностей и табака должна подскочить в разы. Сколько же теперь будет стоить Ниогерский гольфу? — Он остановил мысли и перевёл дух. — Главное не спешить и явиться в Триимви с товаром, когда новость о Тлафирской заразе влетит в уши тамошних торговцев. А уж тогда я начну продавать товар по новой цене, которую установлю сам. Шесть подвод Диама картинку мне не подпортят. Новость Фарама Миниора стоит гораздо больше, а долг платежом красен. К тому же если подойти к этому с умом… А зачем мне вообще спешить? Дешевле гольфу не станет! Сперва продадим гольфу Фарама Миниора а уж потом когда народ пообвыкнется с новой ценой, подниму её и буду продавать своё!» — Геу Ксерим потёр руки, радуясь сложившейся в его голове торговой операции. Он почувствовал себя счастливым как чиабу, которого засыпали желудями.

— Маис! — позвал он.

— Да, градд Ксерим?!

— Где гонец?

— Обедает.

— Не отпускать его! Срочно ко мне Лимки ра'Тона и Хэда Хомана, — рявкнул он и так хватил ладонью по столу, что подпрыгнула посуда.

Дверь захлопнулась, Маис убежала.

Минут через пять в комнату влетели: запыхавшийся Лимки ра'Тон и дауларец Хэд Хоман.

— Садитесь, — приказал Геу Ксерим.

Тучный Лимки плюхнулся на скамью. Хэд остался у двери, привалился к косяку.

«Молодец, — мысленно похвалил его неусыпную бдительность Ксерим. — надо ему жалование удвоить… и Лимки. Нет! Толстяк и так украдёт сколько ему надо. Не будь он предан мне как трабский тярг, давно бы шкуру с живого спустил! Не подведёт? — вдруг засомневался он, и тут же ответил, уверено, ни на йоту не погрешив: — Нет! Такими деньгами в своё время Лимки был проверен, что я и сам бы не устоял».

— Лимки, ты немедленно едешь в Тиилриз и скупаешь у торговцев все имеющиеся у них гольфу и Тлафирские пряности. Цену мы с тобой сейчас обсудим. Хэд, выделишь ему двух своих лучших людей.

Дауларец кивнул.

— На всё про всё тебе три дня. Включая сегодняшний. Послезавтра к вечеру, все пряности и гольфу, что найдутся в Триимви, должны лежать у меня на складе.

Настала очередь кивать Лимки ра'Тона, что он успешно и проделал.

— Если вдруг, в порту судно шальное с интересующими нас товарами, объявится — скупишь всё. За деньгами обратишься к Тигобу Фиму, я сейчас напишу для него две записки. Сперва покажешь одну, если что-то пойдёт не так, отдашь вторую. Не перепутай главное. И чтобы всё тихо, да ты и сам знаешь.

— Ага, — радостно затряс тройным подбородком Лимки, чуя лёгкую наживу.

— Да вот ещё, я напишу письмо коменданту крепости на Кривом перевале…

— Бинту Шимару, — услужливо напомнил Лимки, погружая нос в платок и обильно высмаркиваясь.

— Хочу в помощь твоим молодцам, Хэд, ещё с десяток его солдат выторговать, или санхи. Их полно сейчас без дела в Седогорье околачиваются. А так и нам польза и им приработок.

— Если позволите, я сам переговорю с Бинту, — предложил Лимки. — Я давно его знаю.

Геу Ксерим одобрительно кивнул.

— Так, теперь с тобой Хэд. Мы съезжаем немедленно. Отдай команду, чтобы собирались, а сам найди место в лесу, где караван может недельку простоять. — «Или две!» — Хорошее место найди, речушка чтобы рядом была или озерцо, но не в ущерб безопасности. Сможешь?

Хэд Хоман пожал плечами — не сомневаясь, а совсем наоборот, с ухмылкой: обижаете, мол, я да не смогу?

— Вознаграждение я тебе и твоим дауларцам удвою. А тем, что в Триимви с Лимки поедут — утрою, но чтобы, ни волоска с его головы не упало… Действуй, Хэд! А с тобой, друг мой Лимки, мы ещё кое-чего обсудить должны…

День клонился к вечеру. Маленький отряд медленно шел по тропинке, которая петляла меж камней и деревьев, огибая глубокий овраг с крутыми обрывистыми краями. Небо было хмурым, скатывающийся за кромку гор Лайс закрывали набрякшие тучи, предвестники надвигающегося дождя.

Подходящее место для стоянки нашел Тэйд, он первым заметил устланную мхом ложбинку, под покровом ивовых ветвей, которая когда-то была руслом ручья. Слева поднимался холмистый склон, вершина пряталась за тесно растущими деревьями, слева почти сошедший на нет овраг. Ручей не ушел совсем, придавленный скатившимся с холма валуном он вывернулся, изменив направление, и, обогнув препятствие, потёк немного правее.

— Набери воды, Тэйд. — Инирия бросила юноше флягу.

Шустрый ручеек упорно продирался через завалы веток и листьев, и ему пришлось основательно почистить русло, чтобы напиться и умыть лицо. Нахальная черная птичка, скучающая на камне, скакнула в обнаженные ивовые ветви, где и разразилась возмущенной трелью. Тэйд набрал полную флягу воды и опустился на камень, и уже в следующее мгновение его пронзило острое чувство опасности.

Он обернулся. Нёт уже стоял с мечём наизготовку. Инирия присела, рука её тянулась к лежащему на земле сагайдаку.

С холма к ним двигались трое всадников. Тэйд облегчённо вздохнул — может незнакомцы и опасны, но они небыли санхи. Все в кожаных доспехах с бритыми наголо головами, не считая единственного длинного локона с кри, у правого виска. Вооружены копьями и короткими дауларскими мечами.

Незнакомцы были уже совсем близко, когда Нёт опустил меч.

— Свои, — неожиданно сказал он, просияв лицом. Он вложил меч в ножны и двинулся к головному всаднику.

У того были седые волосы и искусно заплетённая в косички борода. Он остановил коня прямо перед Нётом, посмотрел на него большими карими глазами и сказал:

— Здравствуй, Нёт.

И тут дауларец сделал то, чего Тэйд никак не ожидал. Не ответив на приветствие, он встал на одно колено, перехватил меч, беря его за алое лезвие, и выставил рукоятью вперёд, покаянно склонив при этом голову.

Некоторое время незнакомец молча смотрел на коленопреклонённого Нета, а потом спросил:

— Где мой брат, Нёт?

Плечи дауларца опали, он согнулся ещё больше но, как и прежде рука его держала меч протянутый рукоятью вперёд. Творение Керитона опасности не чувствовало, а потому было спокойно и свою принадлежность к миру магии никак не проявляло. Сталь как сталь и ни одного алого проблеска на отполированном до блеска клинке.

— Кто убил твоего отца, Нёт? — голос был твёрже рокодской стали. — Ты отомстил?

— Не всем…

— Встань, ты идёшь со мной. — Всадник перевёл взгляд на Тэйда. — Меня зовут Хэд Хоман, — сказал он. — Я дядя этого человека. И он идёт со мной. Мы охраняем большой караван, идущий из Сабутора в Триимви. Наш лагерь находится в этом лесу, — он указал на холм хлыстом. — Товар принадлежит хаггорратскому купцу по имени Геу Ксерим, он хороший человек и не откажет в еде, крове и защите двум странникам…

«Двум странникам, — мысленно повторил за ним Тэйд. — Нёта он от нас уже отделил».

Геу Ксерим действительно оказался на редкость гостеприимным человеком. После короткого представления, он приказал поставить палатку для Тэйда и Нёта, отдельный шатёр для Инирии и пригласил всех троих к себе на ужин. Он даже был настолько галантен, что распорядился нагреть достаточно воды, чтобы гости могли привести себя в должный порядок.

Караван оказался очень большим — двадцать тентованых подвод доверху набитых тюками. Одних палаток семь штук, да три шатра. В охране, которой командовал Хэд Хоман, было одиннадцать бойцов, и это не считая обозников сарбахов, которые хоть и уступали дауларцам статью, были готовы постоять и за себя и за имущество градда Ксерима. Ещё были рэктифы, семь или восемь.

Всё это Тэйд позже узнал, а сейчас он бесцельно слонялся по лагерю, меж палаток и деревьев, особо не представляя чем ему заняться. Инирию увела с собой Маис — служанка Геу Ксерима. Нёт ушел с Хэдом Хоманом. И Тэйд, в ожидании своей очереди на помывку, остался совсем один. Ему было скучно.

Он отошел подальше от повозок, что бы хоть немного побыть наедине с самим собой. Сел на корточки, привалившись спиной к дереву, подбородок его уперся в грудь, веки закрылись. Порой ему просто хотелось не видеть никого вокруг — после ухода Саимы такое с ним иногда случалось. Лёгкий ветерок шелестел в листьях баока над головой. Тэйд сидел и молчал, неподвижно, как камень, ощущая покой и умиротворенность…

Внутри шатра горела лампа, в очаге резвилось невысокое пламя.

Инирия скинула плащ и сняла одежду. Маис наполнила водой четыре медные лохани.

Пока Нира намыливалась и смывала трёхнедельную, въевшуюся в кожу грязь, Маис готовила воду, смешивал до нужной температуры и разливала по кувшинам. Добавляла масла и отдушки.

Шатёр наполнился паром.

— Может сиита желает, чтобы я сделала ей причёску? — Маис расчесывала волосы, блестящими русыми волнами рассыпавшиеся по спине Инирии. — Улитку, спираль, тубу, кокон? Я могу сделать любую из причёсок. Заплету любую косу, скручу жгут. Всё что носят в Зарокии и Хаггоррате. Любая ваша прихоть, сиита…

— Я даже не знаю, — Инирия закрыла глаза — давно она не испытывала такого блаженства. — Сделай что-нибудь на своё усмотрение.

— Мне кажется, к вашему прекрасному личику подойдёт Иссальская Улитка. — Маис подошла к столику, на котором стояла самшитовая шкатулка и вынула из неё несколько булавок.

Длинные тонкие её пальцы погрузились в волосы Инирии. С необычайной быстротой и знанием дела служанка принялась за работу. И подумать только, уже через четверть часа над левым ухом Инирии возвышалась первая, искусно закрученная улитка.

— Как?.. Как тебе это удалось? Я и представить не могла, что такое возможно. — Инирия любовалась на себя, глядя в запотевшее ситировое зеркальце. Она-то была уверенна, что на подобную причёску, даже из одной «улитки» уходит не меньше часа. — Где ты так научилась?

— Родители хотели, чтобы я стала жрицей Форы, соответственно и обучали, — задумчиво проговорила Миас. — А я хотела путешествовать, мечтала о приключениях… дурочка. — Неожиданно она замолчала.

— Что было дальше?

— Жизнь странная штука, сиита Инирия… До градда Ксерима, — вернула разговор в прежнее русло Миас, — я служила у одного знатного Зарокийского сиория. У него была жена, четыре дочери и племянница. Каждое утро я начинала с того что делала причёску сначала его племяннице, она вставала раньше всех, затем жене и уже после дочерям. Всем по очереди, каждый день. Иногда они меняли причёски по несколько раз на дню. И так на протяжении почти двенадцати лет. — Не отвлекаясь от работы, говорила Маис. — Я знаю множество причёсок и могу показать вам их все. Хотите завтра? Я снова приготовлю вам воды и покажу на что способна.

— Хочу, — промурлыкала Инирия. — Не знаю только, хотят ли этого мои волосы.

— О, у вас такие великолепные волосы, поверьте мне, с ними ничего плохого не случится.

— Сегодня мы обойдёмся этими двумя скромными улитками, а завтра я сделаю вам настоящую причёску. Мужчины будут без ума от вас… Тэннар Великий! — внезапно ужаснулась она, — у вас же нет платья.

— Есть, — поспешила успокоить служанку Инирия.

Маис поискала глазами её сумку.

— Оно должно быть изрядно помялось, если конечно это не кринтийский шелк? — Это был вопрос с мизерным шансом на удачный ответ.

— Оно именно из кринтийского шелка, Маис. Это подарок. Оно у меня совсем недавно и если честно, то я сильно сомневаюсь что оно в порядке.

— Я посмотрю, и сделаю все, чтобы у вас было платье…

Тэйд очнулся, потёр глаза кулаками. Некоторое время он не мог прийти в себя, но вскоре начал осмысливать происходящее.

В нескольких шагах от костра сидели Нёт и его дядя и о чем-то беседовали.

Нёт молчал и слушал даже не пытаясь возразить, Хэд Хоман был сдержан, не жестикулировал и кричал, хотя по его грозному виду и доносившимся фразам было понятно, что он отчитывает племянничка.

— Что ты отцу сказал?

— Сказал, что заклинатель духов выгнал меня неспособного, и взял в ученики другого парнишку, из Виавы.

— Ну вот, и не стыдно тебе?

— Я воин, — неожиданно воспрял духом Нёт.

— Ты опозорил свой род, — Хэд Хоман в сердцах разломил палку, которую крутил в руках и швырнул её в костёр — в небо взвился сноп белых искр. — Ты ослушался воли старейшин! — Воин порывисто встал. — Людям нужен заклинатель духов. Или ты что думаешь, если бы у старейшин был выбор, они отправили учиться упрямца-мальчишку, который спит и видит себя новым Фэнчем ра'Думо?

— Я воин, — набычился Нёт, — и за свои дела, если надо отвечу железом.

— Железом? А ты знаешь, что Дуг Каноб повздорил с цоррбами Предводья и те, недолго думая, ушли на север?

— Цоррбы звери, дядя, и то, что некоторым из них удалось выучить нашу речь, ещё не значит что они стали разумными существами.

— Да? А я совсем наоборот думал.

— Они звери, — упёрся Нёт, — и то, что они ушли на север, освободив пахотные земли — для нас благо. Давно пора, выгнать этих волосатых тварей. Это же надо было додуматься разрешить всякой нечисти рядом с людьми селиться!

— Что ты несёшь! Ты что не понимаешь, что их поселения были для нас заслоном? Теперь, когда цоррбы ушли, никто не помешает шак-шалкам на нас напасть. Так что железом придётся отвечать твоим товарищам, которые дома остались. — Хэд Хоман сложил на груди руки и повернулся к костру и Нёту спиной. — Друг твой проснулся? — сказал он, увидев лупающего глазами Тэйда. — Всё! Закончили разговор — это наши с тобой дела.

— А я, значит, должен был всю эту мерзость сдерживать? — воскликнул Нёт, он не расслышал последних слов дяди.

— Чувствуешь, как он запел? — Слова Хэд Хомана предназначались Тэйду. — Знает сученок, что в своём праве.

Нёт повернул голову и только теперь увидел, что Тэйд не спит. Он пронзил друга таким странным, колючим взглядом.

«Можно подумать это я его так назвал», — подумал Тэйд.

— Воин дня нас это всё, говорит, — продолжал Хэд Хоман, — а то, что без Заклинателя Духов нечисть весь Рябокамень под корень изведёт, его уже не касается. Проучился три года, ничего толком не узнал и сбежал. Воин, Хорбут его за ногу! Благо старый Заклинатель ещё жив, и есть, пока, кому границу держать. А кабы не было?

— А не было, — фыркнул. Нёт, как-то сникнув, — я бы и не ушел.

— Ты не фырчи! Может оно конечно и так, — тяжело вздохнул Хэд. — Но всё равно ты не по-человечески поступил.

«Так это что получается — Нёт был учеником Заклинателя Духов? — Хоть Тэйд и не знал точно, что это означает, но догадаться было не трудно. — И сбежал?»

— А бросить друзей в беде это по человечески? — меж тем продолжал гнуть своё Нёт.

— В беде? Твои друзья могут остаться с нами. Геу Ксерим, я уверен, будет только рад. Ты их спросил? — Хэд Хоман смягчил силу голоса. — Может они уходить и не собираются. Что молчишь? Вы, кстати, подумайте, — снова к Тэйду обратился Хэд Хоман, поворачиваясь так что бы видеть и Нёта тоже. — Мы ещё целую неделю здесь лагерем стоять будем.

Тэйд растерянно пожал плечами — это не было ответом, его терзали совсем другие мысли: о произошедшем в Таэл Риз Саэт и о шак-шалке, которого якобы приручил Нёт, и как тот, в конечном счете, набросился на Саиму и крошку Вира. Правда он знал обо всём что произошло со слов того же Нёта и Ниры, но тем не менее. Он подумал о словах Хэда Хомана: «проучился три года, и ничего не узнал…», — они многое проясняли.

«А ещё этот странный взгляд Нёта… Он же испугался! — Тэйд сморщился, словно от боли. — Понял, что я догадаюсь… — Он сам не заметил как встал, и как руки его сжались в кулаки. — В том, что случилось с Саимой виноват ты, Нёт! Ты не смог приручить шак-шалка, потому что не знал толком как, и не должен был этого делать. Саима доверился тебе и… — глаза Тэйда зло сверкнули. — Ты виноват! Ты! Ты!!!»

Ему хотелось кричать… но голоса не было. Внутри образовалась пустота, темная и холодная. И она начала заполняться…

«Успокойся! — умолял себя Тэйд, отчётливо поняв, что готов переступить черту. — Он не знал, что так выйдет».

Нёт поднялся и собрался уходить, но Хэд Хоман, поняв, что последнее слово осталось за племянником, резко остановил его.

— Я не договорил!

— Слушаю, дядя.

— Ты остаёшься. А когда караван благополучно достигнет Триимви, вернёшься со мной домой! И это не обсуждается.

Нёт, в сердцах, хватанул кулаком по стволу ближайшего к нему деревца.

Волна ярости проломила барьер и захлестнула Тэйда… он уже не мог удержать рвущийся в него Уино. Он чувствовал тепло — огненные волны. Он становился больше. Вериги впились в кожу звериными когтями, протыкая её.

— Я должен быть здесь, — дауларец рассеянно смотрел, на кровь, выступившую на ссаженных костяшках, — с моими друзьями.

«Нет у тебя больше друзей!»

Тэйду хотелось кричать, хотелось кинуться вперёд, ударить, смять, убить… Он вскинул голову и застыл в беззвучном крике. И небо над ними вспыхнуло. В дерево, под которым он стоял, ударила молния, затем ещё одна — в костёр. Она разметала угли, разбросала горящие палки. Воздух заискрился мириадами огненных искр. Это было для Тэйда облегчением, громадным облегчением! Он ничего не видел, он чувствовал.

Кто-то сбил его с ног. Обхватил руками. Повалил на землю, подмял под себя…

И всё закончилось. Мгновенно, так же как и началось. Остались лишь крики, лай собак и ржание перепуганных лошадей.

— Ты цел? — спросил. Нёт, вставая и отряхиваясь.

Тэйд не успел ответить, да и не хотелось ему отвечать.

Со всех сторон к ним спешили люди. Он видел, как из палатки вышел Геу Ксерим, как из-за полога соседнего шатра показались голое плечо и встревоженное лицо Инирии.

— Везучий ты, парень, — Хэд Хоман протянул ему руку, — не будь здесь дерева, молния прямо в тебя бы угодила.

Тэйд ничего ему не ответил, он встал и пошел к палатке.

Глава 38. Странная старуха в остроносых ботинках

Крэч сверился с указателем и повернул на нужную улицу. Она была короткой и заканчивалась тупиком. Четыре небольших домика с серыми стенами — окна с закрытыми ставнями навевали тоску. Крэч прошел до конца и постучал в нужную дверь. Она тут же отворилась.

— Глинт?

Полумрак и тишина. Полная. Дверь сзади протяжно скрипнула и захлопнулась. Полная темнота, лишь узкая полоска света, пробивающаяся из-под двери в дальнем конце комнаты.

— Градд Гашагор. Вы дома?

Крэч подошел к двери. Толкнул её — яркий свет резанул глаза. Странно, но вместе со светом пришли и звуки: топот, разговоры нескольких мужских голосов, шелест бумаги. И вонь, жуткая.

— Кто это ещё? Ведите его сюда, — приказал невысокий человек в сером плаще.

Крэч не успел и глазом моргнуть, как его подхватили под руки, приподняли, встряхнули и вновь опустили на пол, на несколько шагов ближе к говорившему.

«Как они могут тут находится? Раньше я бы почувствовал эту вонь за два квартала отсюда. Права была бабуля — надо срочно что-то с собой делать!»

В комнате было два стола и три кресла, одно было свободно, два заняты. Кем был сидевший на кресле справа, Крэч понял сразу — без всяких сомнений перед ним один из кнуров Текантула. Лысый и высокий, нижняя часть лица прикрыта платком, судя по всему влажным, светло-карие бегающие, словно два голодных горбоносика глазки. Кто занимал место слева, для Крэча оставалось загадкой ещё некоторое время — тощая горбатая старуха восседала на кресле в весьма непринуждённой позе — одна её нога была перекинута через резной подлокотник. Грязные нечесаные волосы висели колтунами и почти полностью закрывали лицо. Одета она была в пёстрый халат, сшитый из лоскутков, а мягкие остроносые туфли у неё на ногах были такого размера, что, наверное, если снять одну и приложить к лодыжке она покрыла бы расстояние от подъёма стопы до колена.

— Кто ты такой? — спросил кнур.

Старуха посмотрела на него и недовольно фыркнула. Вонь её, похоже, совсем не беспокоила.

— Вассега Лосу, — спокойно ответил Крэч, пытаясь сообразить, что эти два совершенно разных человека делают в доме градда Гашагора. — Я пришел к своему старому приятелю, могу узнать, где он? «И кто вы такие? — хотелось добавить Крэчу, но он благоразумно решил воздержаться.

— Как зовут твоего приятеля?

— Градд Гашагор.

— Один из этих? — кнур небрежно махнул ланью.

Двое его коллег копошившиеся до того с бумагами, распрямили спины и первый раз поглядели на Крэча. Впрочем, он тоже только что осознал, что помимо его, кнура и старухи в комнате находится кто-то ещё.

Моргун сделал знак ладонью, и кнуры разошлись в стороны, предоставляя взгляду Крэча несколько лежавших рядком трупов, накрытых одним большим куском серой материи.

Несколько мгновений он рассматривал изуродованные останки: четыре тела принадлежали къяльсо, настоящими, не таким как его новый знакомый Хью, эти были настоящими убийцами, и тот, кому удалось уложить хотя бы одного, должен был быть Хорбутски хорошим бойцом, что уж говорить обо всех четверых разом. Два тела принадлежали братьям Гашагор.

— Кто из них твой приятель? Покажи, — приказал старший кнур не допускающим возражений тоном.

Крэч слегка поежился, он только теперь обратил внимание на то, что ковер, закрывающий полкомнаты, был чёрен от запёкшейся крови. «И ещё этот запах, ведь я должен был его почувствовать ещё на улице. Права была бабуля — на срочно что-то с собой делать!»

— Прошу, — один из младших кнуров приглашающее взмахнул рукой, услужливо сдёрнул покрывало.

Крэч вздрогнул при виде трупа дорогих ему людей. Братья лежали рядом, у Глинта перерезано горло, у Бинша распорот живот, их лица отмеченные печатью смерти теперь ещё больше походили на обезьяньи мордочки.

— Вот это он…

— Не говори им ничего, — властно остановила его старуха и щёлкнула пальцами.

Звук был такой, что Крэчу показалось, будто она сломала себе кости.

Обернувшись, он увидел, как старуха выпятила нижнюю губу и сдула прядь седых волос закрывавших её лицо. Она широко улыбнулась, демонстрируя на удивление ровные белые зубы. Крэч невольно сглотнул, увидев её лицо — было нечто властное в блёклых старческих глазах, в высоких скулах, остром с горбинкой носу, опушенном белым волосом подбородке. Старушка, несмотря на клоунские одежды и скромные свои размеры, выглядела поистине величаво — во всём её облике и осанке чувствовалось огромное достоинство, подчиняющая себе сила — таких исполинов Крэч не встречал. Никто ещё не внушал ему такого благоговения.

«Кто она?»

Кнур и его коллеги застыли, не потому что увидели то же что сумел разглядеть Крэч, а потому что стали словно каменные. Ни одного движения, ни звука, ни вздоха.

Старушка откинулась на спинку стула и задумчиво, будто размышляя вслух, проговорила:

— Так вот как ты выглядишь, Крэч Древорук, наслышана о твоих похождениях.

— Я всего лишь…

— Помолчи, пока тебя не спрашивают, — твердо сказала старушка, и Крэч почувствовал, как она впивается своею волею в его разум.

Некоторое время, она рассматривала Крэча, который всё больше съёживался под взглядом её выцветших глаз, готовых полностью вобрать и подчинить собеседника. Наконец она сняла ногу с подлокотника и распрямила спину.

— Ты до ужаса рад меня видеть и вне себя от восторга. — Глаза её сверкнули. — Твоё сердце переполняет любовь, и ты хочешь, угодить мне. — Ещё одна вспышка. — И ответить на все вопросы. Тебе же есть что сказать мне, Крэч Древорук?

— Да, Властитель, — феа нервно сглотнул, поняв, что никто не заставлял его произносить эти слова, и обнаружил, что стоит, согнув спину, и восторженно смотрит на старушку.

Она удовлетворённо кивнула.

— Подойди. Ты знаешь кто я?

— О да, Властитель.

— Похвально, — судя по голосу, старушку признание Крэча совсем не впечатлило.

— Да-да, — угодливо хихикнул феа. Он надеялся, что делает всё как надо — готов был на всё, чтобы угодить этой величественной старушке.

— Ты начинаешь мне нравиться, Крэч Жаугратток! Ответишь на мои вопросы, и я сохраню тебе жизнь.

«Она знает моё полное имя!» — восторженно подумал он, даже не предполагая, что полчаса назад это бы его сильно насторожило. Он снова согнулся в поклоне и сделал короткий шажок вперёд.

— Я знаю кто эти люди. Это Глинт Гашагор он цейлер…

— Меня не интересует, кем они были.

— Простите, я…

— Ты пришел один?

— Да.

— Зачем ты здесь?

— Глинт Гашагор был моим другом.

— И?

— Что «и»? — не понял вопроса Крэч.

— Наверняка было что-то ещё?

— Он хорошо знал Верхний город. Я надеялся, что он объяснит мне, как попасть за стену и поможет нарисовать план.

— Примерно так я и думала. Что тебе понадобилось в Верхнем городе?

— Я хотел помочь одной знакомой.

— В чём?

— Она должна была убить Фиро ра'Крата и взять его родовой браслет, — выпалил без запинки Крэч.

Старуха вздёрнула брови.

— Как её зовут?

— Лорто.

— Полностью.

— Лорто Артана.

— Зачем ей браслет?

— Это не ей, заказчику.

— Как зовут заказчика?

— Хичион Соин Ревенурк или Колченогий Хыч, если по простому.

— Какая прелесть. Да, ты просто кладезь из тайн.

— Я стараюсь, — глаза Крэча искрились детским восторгом.

— Зачем ему браслет?

— Я не знаю.

— Что дальше?

— Я переговорил с Хычем, и он отдал заказ на голову Фиро ра'Крата мне. Теперь я должен его убить.

— Позволь взглянуть на твою руку.

Крэч подошел, покорно протянул левую руку, открытой ладонью кверху.

— Не эту, — хохотнула старушка, — дииоровую.

Крэч тут же сдёрнул перчатку, протянул другую руку.

Она осмотрела её, огладила подушечки пальцев, вероятно проверяя чувствительность — пощекотала центр ладони. От этих прикосновений всё внутри Крэча затрепетало, он был на седьмом небе от счастья.

— Кто сотворил это чудо?

Крэч хихикнул — ему было щекотно.

— Кану по имени Ро'Гари.

— Хорошая работа. Как ты оказался в риагле? Прекрати смеяться. Отвечай.

— Я никогда не был ни в одном из риаглов, Властитель.

— Кану вышел за пределы риагла?

— Ро'Гари живёт в Пятиречье, это на юго-восток от Седогорья, за Хлыстом Тэннара.

— Кану, в Пятиречье?

Старушка оперлась костлявым локтем о подлокотник, огладила седые брови. Крэч позволил себе улыбку.

— Да, Властитель.

— Полагаю это тоже была тайна, и ты раскрыл мне её, — задумчиво проговорила старушка, и видно было, что она не ожидала откровений такой глубины.

Древорук безразлично пожал плечами. Ему было всё равно, главное чтобы собеседница осталась довольна.

— Подумай, вдруг в твоей голове есть что-то ещё, что могло бы меня заинтересовать?

Крэч подумал немного и отрицательно покачал головой.

— Возможно, Маан са Раву что-то рассказывал тебе о камнях?

— Ой, да нет, мы уже сто лет с ним не виделись… Разве что камень, который я должен был передать его ученику Саиме.

— Что?

— Олир — камень воды. Я должен был встретиться в Двух Пнях с Саимой и передать ему камень Тор-Ахо.

— Где камень сейчас?

— Здесь, — прошептал Крэч и приложил руку к груди.

— Покажи, — потребовала старушка и протянула ладонь.

Крэч послушно снял с шеи шнурок с карибистолой. Старушка осмотрела её, задумчиво поиграла со шнурком, наматывая его, то на один, то на другой палец.

— И много у Маана таких камней?

— Один, с этим будет два.

— Всего-то? Как это неожиданно, — усмехнулась старушка. — Две стихийные карибистолы здесь на Ногиоле. Где, интересно мне, следует искать последний кристалл? — Она замолчала, хмуро глядя на феа и нервно теребя рукой прядку седых волос. — Ладно. Всё это уже не так важно. Почему ты не отдал «это» Саиме?

— Я не знаю. За ними следили… там были эти люди — Левиор Ксаладский и Ктырь.

— Ктырь?

— Онталар Вейзо по прозвищу Ктырь.

— Ты убил их?

— Левиора — нет, я его после Двух Пней больше не видел. А Ктыря — да — убил.

— Как это произошло?

— Дело было в горах, в корредском поселении. Ктырь и его друг схватили Чарэса Томмара и собирались пытать. Я следил за ними…

— Чарэс Томмар — помощник Левиора?

— Да, он оставил его руководить группой къяльсо. Он и некий Кхард, присоединившийся к ним в Верхних Выселках, зачем-то хотели поймать Тэйда — приёмного сына…

— Не отвлекайся на ненужные подробности, — оборвала его старушка, — я знаю кто такой Тэйд.

— Они называли его Истоком. Для того что бы поймать Тэйда Кхард привёз в Седогорье двух скрамов, так они их называли. Кто они и зачем нужны я понятия не имею. Знаю лишь, что один из скрамов сбежал…

— Достаточно. Каким образом ты убил Вейзо Ктыря?

— Вогнал сургу ему в глаз, по самую рукоять. Подкараулил, когда тот глумился над Чарэсом, и засадил с размаху…

Старушка постучала карибистолой по подлокотнику.

— Поменьше эмоций, только суть. Он умер сразу?

Крэч радостно закивал, улыбаясь еще шире, чем прежде.

— Мгновенно.

— Кто-нибудь был там кроме тебя и Вейзо?

— Чарэс Томмар, и дружек Вейзо, его имени я не знаю.

— Скрама сбежавшего там не было?

— Нет.

— Ты не почувствовал ничего странного? Может магию?

— Ничего. Никакой магии.

— Ты уверен? Подумай, прислушайся к своим ощущениям. Хочешь, я помогу тебе вспомнить, — старушка подалась вперёд.

— Нет, не надо, — отпрянул Крэч. — Не было магии, я уверен.

Она вскинула костлявую руку.

— Я всё-таки помогу тебе.

Крэч зажмурился, но ничего не почувствовал. Через минуту, или около того он решился открыть глаза.

Старушка мрачно уставилась на него с пугающей пристальностью — блёклые зрачки стали похожи на шлифованный янтарь — и лет глазам её было примерно столько же; нижняя челюсть дёргалась так, будто она жевала что-то на редкость горькое.

— Ты утверждаешь, что убил Вейзо Ктыря, — сказала она, — но он снова жив! Как это может быть?

— Я не знаю, — искренне ответил Крэч, не вдумываясь в страшный смысл слов, подтверждающих самые ужасные его догадки, а лишь недоумевая, как это Властитель мог засомневаться в правдивости его ответов.

Старушка немного помолчала, о чем-то задумавшись, потом ничего не говоря, вложила карибистолу в дииоровую ладонь феа.

— Он вам не нужен, Властитель? — разочарованно выдохнул он.

— Мне «это»? Зачем? Береги карибистолу, Крэч Древорук и обязательно передай её Маану.

— О да, конечно.

— Вы позволите, Властитель? — голос за спиной заставил Крэча вздрогнуть.

Он обернулся — никого, разве что две серые гранитные статуи у входа: рыцарь с полуторным мечом и небесной красоты женщина с миниатюрным светильником левой руке.

«Как это я их сразу не разглядел? Ах, ну да — с темноты на свет, носа собственного не увидишь».

Должно отметить, что за всё время их разговора ни один из кнуров Текантула не проронил, ни звука. Более того, они не сделали ни одного движения — вот кто сейчас был мертвее камня!

— Что ты хочешь, Тэл'Арак? — спросил мягкий женский голос.

— Минуту терпения, Латта.

Статуи ожили. Названная Латтой поставила фонарик на скамью и села. Тэл'Арак подошел к столу, взял кружку и выплеснул содержимое Крэчу в лицо, так ему показалось, на самом же деле вода зависла в пространстве меж ними, обратившись полупрозрачной немного подрагивающей по краям картой Ганиса. Рыцарь взмахнул ладонью, и изображение стало увеличиваться.

— Покажи место, где ты убил Вейзо Ктыря?

— Здесь, — промямлил Крэч. — Нет, здесь.

— Точнее, — потребовала рыцарь, и сделал жест рукой — изображение увеличилось и стало ещё отчётливее.

При таком приближении картинки на карте казались живыми — птицы (первое, что бросалось в глаза) парили над горными вершинами, разливалась по ущельям туманная дымка, деревья раскачивали кронами.

Крэч молчал — слишком ошеломило его увиденное, и тогда Тэл'Араку пришлось вмешаться:

— Где это произошло, покажи, — нетерпеливо возвысил он голос.

— Вот, — Крэч ткнул пальцем в затянутое дымкой ущелье. Вот здесь подвесной мост… — «Он же качается, Хорбут меня раздери!» — Вот река, — его палец скользнул на север, уткнулся в карту, будто она была не порожденной магией иллюзией, а настоящим, пришпиленным к стене листом пергамента. — Здесь деревня корредов. Точно!

Рыцарь поглядел на точку, перевел взгляд на старушку, кивнул, в смысле: ну, что я вам говорил, после чего вернул взгляд Крэчу — сквозь карту по лицу его проплывали облака и летели птицы.

— Ещё раз назови, кто там был, — потребовал рыцарь.

— Я, Чарэс Томмар, Вейзо Ктырь и его дружок, имени которого я не знаю.

— А корреды?

— Они убили их всех, я, во всяком случае, живых корредов не видел.

— Животные были? Собаки, кошки… козы, овцы?

Услышав его слова, девушка вздрогнула.

— Нет… не видел, — премило улыбнулся ему Крэч.

— Кого убил лично ты? — продолжал допрос Тэл'Арак.

— Вейзо и его дружка, хотя на счёт второго я не уверен. Но скорее да, чем нет.

— Ты с первым оплошал.

— Похоже что так.

— Чарэс Томмар остался жив?

— Я не знаю.

— Он жив, Тэл'Арак, — сказала старушка. — Не трать время на ненужные вопросы, всё что нужно я уже узнала.

Рыцарь покорно кивнул, однако Крэчу показалось, что он недоволен тем, что его прервали.

— А, зачем тебе место, где это произошло, Тэл'Арак? — спросила Латта. — Что оно может дать нам?

— Находясь там, мы поймём, как Алу'Веру удалось связать себя с телом носителя. Обладание подобным знанием, значительно расширит наши возможности.

— Мне кажется это излишним, — сказала старушка.

— Наши возможности и так несопоставимы с возможностями любого мага нашего мира, — добавила Латта. — Важнее узнать, кто стал носителем, а как это произошло, мы сможем понять потом, расспросив Алу'Вера.

— Я не рассматриваю перспектив сражения с магами Ганиса, подобные думы приводят меня в уныние. — Тэл'Арак отвернулся от карты и та, не подпитываемая больше его магией, стекла на пол. — Я не очень хорошего мнения о нынешних магах. Думаю в недалёком будущем нам не избежать стычек со слугами Триждырождённого. Будет не так легко взять верх над Темносущными. Они равны нам по силам, а в чём-то даже и превосходят любого из нас.

Старушка хмыкнула, снова закинула ногу на подлокотник, очевидно, эта поза была её любимой.

— Ты как-то странно говоришь обо всём этом, Тэл'Арак, — заметила она, и Крэч полностью с ней согласился. — Эта твоя манера… я не могу уловить… твой голос полон надменности и сарказма, что это? Ты никогда не был таким. — Старушка держала пальцы на висках. — Сегодня я выбрал немного неудачный образ и от громких звуков у меня ужасно болит голова.

Лицо Тэл'Арака было полем битвы смирения и раздражения.

Брови старушки сошлись к переносице, некоторое время она изучала тончайшие оттенки чувств, отражавшиеся на лице рыцаря.

— Пора заканчивать эти разговоры, мы уже достаточно наговорили, и у нашего бесстрашного феа от ненужных мыслей скоро треснет голова, — она погладила подлокотник.

«Это точно!» — облегчённо выдохнул Крэч.

— Хорошо, я разберусь с ним, — рыцарь развернулся, звякнув пластинами полулат, в его руке блеснул меч. — Его голова треснет под моим клинком!

— Остановись! — Старушка резко приподнялась на подлокотниках, прядь седых волос упала на её лицо, она оттопырила губу и сдула её.

— Что-то не так, Властитель?

«Спасибо, о великая женщина! Кем бы вы там на самом деле не были! — Крэч понял, что его сейчас стошнит. — Потише, Тэл'Арак, прошу, я реально чуть не обосрался! Вот была бы потеха — бравый Крэч Древорук найдён рядом с трупом Раиса Увата с полными говна штанами!»

— Он будет жить, Тэл'Арак. Я так решила.

— После того что услышал? Ну, уж нет.

Меч в руках рыцаря сверкнул так ярко, что у Крэча заныли зубы.

— Я сказала, что он будет жить, — хлопнула по подлокотникам старушка, глаза её сверкнули. — А ты будешь слушать меня и делать что велено!

— Нет!

— Будет так, как я говорю!

— Мне это не нравится! — продолжал упорствовать Тэл'Арак.

— Это что мятеж? Ты бросаешь мне вызов? — тон её голоса, холодный как сталь сурги заставил Крэча вздрогнуть. Это было пострашнее даже меча, зависшего над его головой.

— Нет, Властитель, конечно нет. — Рыцарь отвёл глаза, он уже пожалел о проявленном раздражении, но тут уж ничего нельзя было поделать.

— Должен сказать это очень похоже на мятеж. — Судя по гневному голосу старушки, это был не первых их разговор в подобном тоне. — Ты по-прежнему с нами, Тэл'Арак?

— Да, Властитель! — сквозь стиснутые зубы произнёс рыцарь. — Мы по-прежнему вместе.

— Так делай, что тебе велено и не задавай лишних вопросов!

— Проявление Алу'Вера что-то в вас пробудило, Властитель.

— И что же это?

— Никому ненужное человеколюбие! Оно туманит ваш разум!

— Убери меч, Тэл'Арак!

Крэч слушал и гадал — долго ли он проживёт после того как о нём снова вспомнят: «Пару минут не больше!» — было его вердиктом.

— Вы готовы положиться на его слово, Властитель?

— Я готова положиться на свои чары. — Непослушная прядка снова упала на лицо старушки, она недовольно скривилась, скосив глаза, и снова сдула её. — Ты прекрасно знаешь, что из нашего разговора он не запомнит ни слова.

— А эти? — рыцарь кивнул на застывших кнуров.

— О них мы поговорим после.

— Я ничего никому не скажу, — пролепетал Крэч, пытаясь заглянуть старушке в глаза.

Она щёлкнула пальцами, у феа заломило виски.

Тэл'Арак опустил меч и, к облегчению Крэча, нехотя убрал в ножны, он наблюдал за ними молча — вновь застыл и снова походил на гранитную статую.

Крэч почувствовал, как сознание его заполнилось величественным голосом старушки:

— Сейчас ты уйдёшь, и забудешь обо всем что здесь произошло. Ты будешь знать, что Глинт Гашагор и его брат мёртвы, но не будешь помнить, что видел их. Не будешь помнить ни нас, ни кнуров. Тэл'Арак проводи уважаемого Крэча Древорука до набережной. — Проследи, чтобы с ним ничего не случилось. Я непременно это проверю.

— В противном случае я в вас разочаруюсь, Властитель, — огрызнулся рыцарь.

Крэч заморгал, с удивлением поняв, что уже встал и направляется к выходу.

— Я не слишком бы радовался на твоём месте, — хмуро бросил Тэл'Арак и подтолкнул его в спину. — Иди.

Крэч остановился на набережной, вдохнул полной грудью воздух свободы. Он всё ещё неважно соображал.

— Как душно. Кажется, будет гроза, — он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями, припоминая, что только что вышел из дома, и, кажется, был там не один.

«Да? Неужели? — удивился он сам себе. — Что за глупости. Как жаль, что градд Гашагор мёртв, — подумал он, потирая виски. У него отчего-то сильно разболелась голова. — Что же всё-таки это было? Проклятая память! Ну, это… — мысли Крэча снов зашли в тупик, в который уже раз за сегодняшний день. — Что ж голова то так болит. Бабуля, ты здесь?»

«Здеся я, а что случилось?»

«Голова болит — сил нет».

«Ты при входе о притолоку часом не шарахнулся?»

«Я, о притолоку?!»

«А, ну да. Что это я взаправду, ты, когда сидишь о столешницу подбородком трешься, а я тебе о притолоке… В общем, на меня, внучек, не рассчитывай, я не знаю, что там было, — тут же отозвалась бабуля, — занята была, думаешь ты единственная моя забота? Одно тебе скажу, чем быстрее ты отсюда уйдёшь, тем будет лучше для нас обоих».

Глава 39. Трайс Империк

В доме Керии было тепло, светло и уютно: недорогая, но добротная мебель, ахирские коврики на полу и стенах, занавески на окнах, экзотические цветы в горшочках. Широкий стол освещала каплевидная светлячковая лампа над ним.

«Всё нормально, хозяин вот только ведёт себя несколько странновато, — подумалось Маану. — Как-то скованно, вроде и не у себя дома, словно в гости пришёл».

Коввил подошёл к занавешенному окошку.

— Глянь-ка, Керия, смеркается уже. Не пора нам?

— Куда спешите? — Керия вытер рукавом губы, поднялся из-за стола. — Столько ждали, когда Трайс с материка вернётся, н-неужели часок-другой не п-потерпите. Без нас всё едино не начнут.

— Это он пошутил так, — ухмыльнулся Воздушный.

— Я догадался, — невесело кивнул Маан и вышел за дверь.

…Возле старой конюшни Хатагов, находящейся в Костяшках (территория клана Тарратских Медведей), было тихо и безлюдно.

Они поднялись по ступеням к высокой двери с колотушкой на цепочке в центре полотна.

Трижды приложившись к двери дубовым молоточком и не получив ответа, Керия задёргался:

— Никакого п-п-порядка у этих Медведей! Вечно до них не достучаться, не Берлога, а н-нора трехвостой к-кринтийской крысы.

И тут же, опровергая его неправдоподобно туго произносимую хулу, дверь скрипнула и отворилась.

— Керия, ты, что ли, хряк заикастый? — послышалось из темноты после недолгой паузы. — Давно тебя не видел.

На пороге возник дородный мужичище с кажущейся крохотной на фоне всего остального тулова головой, огромными руками и плечами, начинающимися из-за ушей. Он прислонился плечом к одной стороне дверного косяка и упёрся рукой в другую, загородив проход своим могучим телом.

«Ковв, кто это?» — безмолвно вопросил Маан.

Ответ был короток: «Медведь».

«Кто?»

«Медведь. Заведение сие принадлежит клану Тарратских Медведей, а это, я так понимаю, типичный их представитель».

— Трайс здесь? — спросил Керия.

Прыщеголовый побарабанил по косяку.

— М-м-да, сейчас как раз его бой будет. А это кто такие?

— Неважно, — делово поднырнул под руку «косолапого» Керия.

Ладонь охранника опустилась и легла на плечо заики:

— Оружие есть?

— Т-ты сдурел, Фелем?

— Правила одни для всех.

Керия вытащил сургу, протянул рукоятью вперёд.

— Всё?

— Да.

— Я спросил, кто это? — охранник обшарил сиуртов взглядом.

— Сказал же — со мной они. Видишь же адепты Риоргу это. П-п-пропусти.

— Оружие?!

Коввил покачал головой, продемонстрировал прыщеголовому Фелему пустые ладони. Тот кивнул, перевёл взгляд на Маана. Огненный повторил мимику и жест друга. Благо ни тот ни другой загодя, хоть и иллюзорно, сравняли количество пальцев на руках.

— Хорошо. Заходите, — промычал охранник, освобождая проход, и неожиданно доброжелательно добавил: — Добро пожаловать в «Берлогу», градды.

Керия распахнул вторую, внутреннюю дверь, и объёмистое чрево медвежьего лежбища предстало пред ними во всей красе.

Центр огромного зала занимала арена: круглая площадка в дюжину шагов, обрамлённая шипастым бронзовым обручем на плоских цепях с направленными вверх, изрыгающими огонь медвежьими мордами по окружности.

Сказать, что в «Берлоге» было много народа, значит, не сказать ничего: зрителей было ужасно много. Кто-то, расположившись за широкими столами, стоящими вдоль стен, попивал эль и буссу, кто-то прохаживался вдоль арены, кто-то спешил сделать ставки. По правую руку от входа стояли столы с чинно восседавшими за ними букмекерами (преимущественно феа) и железные клети с бойцами-невольниками за их спинами. Отовсюду доносились выкрики, снова и снова поверх всеобщего галдежа звучали имена и суммы ставок, звенели и щёлкали монеты, сверкали камушки.

Шум, гам, крики, отнюдь не негодующие визги облапанных подавальщиц. Воздух полон табачного дыма, вязкого запаха пота и свежей крови. Судя по следам и бурым полосам на песке, представление давно началось и кто-то уже успел получить ему причитающееся и покинуть арену не на своих ногах.

«Да, — впечатлился Маан, — в этом городе каждое новое заведение, которое мне довелось посетить на порядок краше предыдущего. Боюсь предположить, каким будет следующее».

В глубине зала, на возвышении, справа от пылающей каменной пасти очага стоял каменный стол и каменные же кресла, укрытые шкурами. Диро Кумиабул и его пассия красавица Физаха шумно смеялись и шептались с сидевшими рядом гостями. Опрятно одетые слуги сновали туда-сюда, разнося на огромных блюдах кувшины с выпивкой и тарелки с сочащимися кровью кусками жареного мяса. Две полуобнаженные девы у камина глумились над кабаньей тушей, время от времени поворачивая её и поливая мраморным элем. Пламя шипело, стекая по румяным бокам животного, угли трещали и злобно стреляли искрами. Одна из девушек то и дело срезала куски с наиболее прожарившихся частей, другая укладывала их на огромный круглый поднос.

На противоположном от медвежьей элиты конце зала пыхтели музыканты. Маан уже слышал это творение и не раз — публика и исполнители были другими, песня была той же:

Они протиснулись сквозь толпу, едва успевая за проворным Керией.

— Не отставать! — приказал тот, с трудом перекрикивая шум толпы, — скоро начнётся.

— А теперь самое интересное! — выкрикнул делово сидящий на плечах одного из Медвежат, а потому возвышающийся над толпой крючконосый феа. — Тишина!!! — он окинул враз притихшую толпу пылающими от возбуждения глазами. — Для начала, други мои, я ещё раз хочу поблагодарить гостеприимного Диро Кумиабула и его боевую подругу — несравненную Физаху, — он отвесил главному Медведю и его спутнице глубокий поклон, дождался ответного кивка и только тогда продолжил. — Правила вам известны, они просты и обязательны для исполнения, начнут действовать, как только бойцы войдут в арену. Я позволю себе напомнить их вам: приближаться к кругу, заходить в него, прикасаться к бойцам, помогать им явно и тайно категорически запрещено — это раз; делать и менять ставки после начала боя запрещено — это два; ставки принимаются до того, как соперники ступят на песок, а расчёты производятся после объявления победителя — это три. Недовольные и спорщики отправляются решать свои проблемы в круг после основного поединка — это четыре. Стоит ли мне говорить, что Медвежата вышибут дух из нарушившего сии правила и вышвырнут на улицу любого?

Публика оживилась, послышались одобрительные возгласы.

— Не стоит? Вот и отлично! Рад видеть ваши добродушные, порядочные лица!

Зал разразился хохотом.

— М-мы вовремя, — проорал Керия в ухо Маану, — сейчас Трайс двоих Лесных мутузить будет.

— Так уж и мутузить? — Огненный погладил беспокойно заёрзавшего в рукаве Раву. Обоим пееро, хоть благодаря иллюзиям они и походили на хамелеонов, была поставлена чёткая задача — терпеть и не высовываться ни при каких обстоятельствах. Сиурты же приняли на себя обязательства не отпускать любопытных зверюшек, не поддаваясь ни на какие оказии.

— Сейчас в-всё с-сами увидите.

«Ковв, а почему Трайса Империком зовут? Из-за награды?»

«Не знаю. Может быть. Раньше я слышал, что его зовут Малышом. А по поводу Империка я и сам Керию давеча пытал, так он предупредил, чтобы мы его братца так не называли, если неприятностей не хотим, и что терпеть осталось недолго и скоро мы сами всё увидим».

— В следующем поединке, — продолжил тем временем харизматичный феа, — участвуют бойцы из клана Лесных братьев.

Одна половина зала взревела, другая загудела и заулюлюкала. Крючконосый трибун поднял руку:

— Я представляю вам Боэ Крако, дикого вартарского воина, свирепого и безжалостного, носителя гордого прозвища Смур!!! — объявил феа к неописуемому восторгу зрителей.

Зал залило свистом.

— Его напарник — боец, по венам которого течёт не кровь, а благородный Уино — стремительный и коварный Махо Турс! З-з-з-з-а-ро по кличке Оса!!!

Новая порция рёва и восторгов.

— По-о-о-приветствуем претендентов!!!

— В венах Боэ Крако очень много ахирской крови, — с видом знатока заметил Коввил. — Выносливые, Хорбут их дери, бой может затянуться.

Грянула музыка. Под крики, свист и прерывистые волчьи завывания (клич Лесных братьев) бойцы прошествовали сквозь расступившуюся пред ними толпу.

Вартарец Смур вошёл в арену, небрежно поигрывая бугрящимися мышцами. Он, походя, поклонился и послал воздушный поцелуй стоящей по ту сторону кольца белокурой зарокийке в сиреневом платье.

Оса двигался к центру круга легкой походкой танцора. Смур качнул вправо-влево головой, похрустел позвонками, поиграл мохнатой грудью. Оса принялся молотить кулаками воздух и крутить ногами.

Хозяин заведения — гостеприимный Кумиабул учтиво встал и похлопал.

— Наш следующий боец не нуждается в представлении. Он, как и ваш покорный слуга, силён и отважен! И так же, что немаловажно, свиреп и безжалостен, — феа подался вперёд и хищно клацнул зубами, сорвав этим свою долю аплодисментов. — Был бы он красив, как я, ему запретили бы участвовать в боях, но… Великие не наградили его такой блистательной внешностью, оставив меня в одиночестве на растерзание ненасытных Тарратских девиц. За что, признаться, я немножечко его недолюбливаю…

Зал затих, послышался звук барабанной дроби.

— Трепещите от ужаса!!! Рыдайте от восторга!!! Гроза Ногиола! Великий М-ма-а-а-а-а-лыш ТРАЙС!!! ИМ-М-М-М-ПЕРИК!!!

Толпа, что левая половина, где сидели Лесные братья, что правая, полная Тарратских Медведей, восторженно взревела: «Трайс! Трайс!!! ТРАЙС!!!»

И он появился — из темноты дверного проёма вывалилась гора тиуированных мышц. Трайс был необъятен. Ни Глархрад — охранник из «Белого Кашалота», ни прыщеголовый Фелем на входе в Берлогу уже не казались Маану такими огромными. Малыш был здоровее и, как минимум, на две головы выше любого в этом зале. Колоритности его внешности добавляли поистине бычья шея, седые кучерявые космы (и это несмотря на возраст, что-то около тридцати), скомканные куски плоти на месте ушей, сломанный в нескольких местах нос… хотя проще, наверное, было додумать, в каких местах он был цел, но таковых в представлении Маана не нашлось… И главная достопримечательность — вросший под кожу краями сверкающий золотой империк на месте отсутствующего левого глаза.

«И это Керии брат?» — мысленно спросил Маан, не веря в родство этих двух совершенно разных людей.

«Видимо, да, — присоединил свои сомнения Коввил. — Теперь понятно, почему Трайс Империк!»

«Не могу поверить, что этот человек является судьёй воровского мира Таррата».

«Внешность бывает обманчива».

«Не настолько же!»

«Это их выбор — каковы сами таков и судья».

Трайс шел через неистовствующую толпу, сопровождаемый свистом, барабанной дробью и оглушительным рёвом. Подойдя к кругу, он не поднырнул под раскачивающийся обруч, как это сделали его предшественники, а попросту перешагнул через него.

Приблизившись к ожидавшим его в центре арены Осе и Смуру, он поприветствовал их как старых друзей, стукнув кулаком о кулак сперва одного, а затем и другого соперника. Развернулся и, приложив руку к груди, поклонился сперва Кумиабулу и Физахе, а затем и на три стороны — ублажил беснующихся поклонников.

— Давай, Трайси, — потряс кулаками Керия, — задай им на орехи.

Боэ Крако и Махо Турс застыли напротив Малыша, не сводя с него настороженных взоров. Первый смотрел на соперника агрессивно, второй больше изучающе. Трайса же все это, кажется, даже забавляло, он нашел в толпе брата, улыбнулся и подмигнул ему единственным глазом.

Бойцы разошлись. Толпа затихла.

Крючконосый феа ударил колотушкой в медную тарелку, дав сигнал к началу поединка.

Оса и Смур напряглись, каждый отшагнул в свою сторону, Трайс же, несмотря на то, что противников было двое, тушеваться не стал и сразу перешёл в нападение. Он бросился на Смура неожиданно проворно для человека с такой массой тела и нанёс ему несколько ударов. Затем, не дожидаясь ответных действий, отскочил назад и в сторону, одновременно подседая на правую ногу, крутанулся и попытался нанести Осе удар кулаком с разворота.

Противники были настороже, и все удары Трайса были блокированы, однако было похоже, что скорость и напор Малыша всерьёз их озадачили.

Трайс отпрыгнул так же стремительно, как и наскочил. Оказавшись вне зоны досягаемости, он демонстративно поприседал, повращал полуведёрными кулачками. Качнув головой, опустил руки вдоль туловища и, дёргая плечами, неспешно двинулся по широкой дуге в сторону Боэ Крако.

— Это он только разминается, — прокомментировал Керия. — Смотри-смотри, — он ткнул Маана в бок, — ща самое интересное начнётся.

Смур сделал обманный выпад и попытался ударить Трайса ногой в живот (быстро, но как оказалось, гораздо медленнее, чем это делает сам Малыш). Вартарец промахнулся и был наказан: первый удар пришел в нос, второй — в челюсть. Негромкий гул прокатился над трибунами, а зарокийка в сиреневом прокричала что-то ободряющее и замахала руками. Трайс нырнул вправо и, проскочив под рукой Осы, нанёс ему удар в живот, после чего вернулся к не успевшему прийти в себя Смуру и впечатал локоть ему в лицо. Зал разразился оглушительным рёвом. Казалось, для Смура всё кончено. Но вместо того, чтобы добить противника, Трайс снова метнулся к Махо Турсу и обрушил на него град мощнейших ударов…

Толпа ахнула.

— Ну вот! — крикнул Керия. — Я же вам говорил.

Увлечённые поединком Маан и Коввил попытались просочиться поближе к арене. Это оказалось весьма непростой задачей: никто не хотел уступать своего места, со всех сторон их толкали и пихали локтями. Наконец-то сиурты протиснулись к арене и увидели, как Смур обхватил Трайса громадными ручищами и пытался завалить его на пол. Малыш дёрнулся вправо, влево, сделал шаг назад. Вартарец напрягся и подался вперёд, а Трайс, улучив момент, ударил его головой в нос. Лицо Смура залило кровью. Не давая опомниться, Малыш наскочил на него и, прихватив за волосы, нанёс серию сокрушительных ударов кулаком. Вартаец зашатался и обрушился на пол окровавленной, безвольной горой.

— Да, вартарцы уже не те, что раньше, — вздохнул Коввил.

— Такого видеть мне ещё не приходилось! — Маан попытался перекричать рёв беснующейся толпы.

— Мне тоже! Я думал, как всегда, обойдётся малой кровью.

Действительно, посмотреть было на что: Оса подпрыгнул и нанёс Малышу мощный удар ногой в грудь. Трайс качнулся, и ответил мощно правым под хрустнувшие тут же рёбра и, почти не отводя руки, коротко снизу в подбородок.

Брызнула кровь… обыкновенная — красная, скорее даже чёрная…

«Вот так так, а где же Уино?» — со свойственным ему сарказмом подумал Маан.

…брызнула кровь и, кажется (трудно было разглядеть, но скорее да, чем нет), в толпу зевак полетели выбитые зубы Махо Турса…

Зарокиец с грохотом рухнул на пол, на мгновение на трибунах воцарилась гробовая тишина…

Малыш стоял в центре арены, из носа и рассечённой брови хлестала кровь, заливая золотой глаз и щёку, горячей струей обагряя тиуированную грудь и пять клановых медвежьих полос на ней.

— Ты не говорил нам, что у тебя такой братишка, — Коввил похлопал по плечу Керию.

— Ага, младшенький наш, родная кровинушка, единоутробный. Весь в маму.

— А что, много у тебя ещё братьев? — спросил Маан.

— Четверо ещё.

— И все в маму?

— Нет, только Трайси.

Малыш, не обращая внимания на рассечённую бровь и сломанный нос, улыбнулся Керии полным крови ртом и в победном жесте поднял правую руку.

Крючконосый трибун проскользнул в круг и прокричал, что бой окончен, хотя это и так было понятно. Он поднял руку Трайса и указал подоспевшим вышибалам на пытавшегося уползти с арены Махо Турса и безвольно раскинувшегося на песке Боэ Крако.

— Ликуйте, братья! — возопил крючконосый. — Ещё одна достойная победа великого и непобедимого Трайса Империка!

Толпа вспыхнула и разразилась неистовыми криками. В руках зрителей зазвенели и защёлкали монеты, они сразу поделились на две группы: довольных, неистово приветствующих Трайса и раздосадованных проигрышем, угрюмо ворчащих, искоса на здоровяка поглядывающих.

Трайс перешагнул через обруч и, широко улыбаясь, направился к брату. Керия обнял его и ласково потрепал по всклокоченной шевелюре. На лице Малыша отразился восторг ребёнка, радующегося маковой булочке. Его правый глаз уже опухал, превращаясь в осиный улей.

…Они прошли в одну из дальних комнат.

— Я хотел тебя кое о чём попросить, братишка, — Керия похлопал Малыша по затылку, улыбнулся и, послюнявив уголок платка, принялся стирать кровь с его щеки.

Непонятно почему, но Трайс насторожился. Он посмотрел сперва на Керию, затем перевёл беспокойный взгляд на Маана с Коввилом. Нахмурился.

— Да нет же! Коввил и Маан — мои старые друзья. Я обещал помочь им.

Лицо Трайса просветлело:

— Что надо делать?

— В Тис проводить.

— В Тис проводить? — после некоторого раздумья переспросил Трайс. — Проводить значит… — он покивал, и в свете изрыгающих огонь медвежьих голов блеснул золотой имперский рэл, вправленный в его левую глазницу. — Проводить — нет, подсказать могу, — он поскрёб синеющую гематомами шею. — В Лидаре есть корчма «Медведь и Колокол». Хозяином там Медвежонок Литро. Найдёте его и скажете, что от меня, он проведёт, куда вам надо. Заодно передадите привет и напомните, что он мне бочонок перетира должен… До Лидара добраться, я надеюсь, сами сможете? Объяснишь, брат?

— Нет, Трайси, надо чтобы ты нас проводил.

— Ты что, тоже идёшь? А зачем?

— Дела, братишка, дела.

— Ну сам тогда и веди, раз дела у тебя, — пробурчал Трайс обиженно.

— Тебе камешки от меня передали?

Малыш утёр кровь с носа. Кивнул.

— Отрабатывать надо. Или ты думаешь, они с неба упали?

— Кхе-кхе, — прокашлялся Коввил.

— Так вот, брат, — Керия хлопнул Малыша по плечу и тут же, повернувшись к сиуртам, скривился, молчите, мол, не ваше дело, что я ему плести буду, главное — результат.

— Я не могу сейчас, — Трайс переменился в лице. — У меня три боя ещё.

— Три? Это ж дней двадцать ждать.

— Ага.

— Вы сами всё слышали, градды, — развёл руками Керия.

— Три боя, раз в неделю, итого три с половиной недели, — сказал Трайс. — Может чуть больше… Или ждите, или другого проводника ищите.

Сиурты переглянулись.

— Ждём, — взял на себя инициативу Коввил и протянул Трайсу раскрытую для пожатия ладонь.

Глава 40. Шургэт

За пару часов до рассвета горизонт окрасился кроваво-красными всполохами зарниц, а спустя несколько минут, до Валигара доползло недовольное ворчание разбуженного грома. Ненастье стремительно надвигалось с юга, все ближе подступая к безмятежно спящему Мантосу. Небеса разверзлись и обрушили на землю потоки воды. Гроза и громом бушевали до самого утра, а затем, вдоволь натешившись, ушли дальше на север, оставив после себя набухшие серые тучи и нудный бесконечный дождь.

Тэл'Арак стоял в Кольце Камней и глядел в сторону леса. В просветах и над верхушками крон проглядывались две величественные глыбообразные фигуры — Хор и Суо. Вторые боги — брат и сестра, младшие дети Ткавела и Сэволии, заложившие первые камни в фундамент башни Мантос, вокруг которой впоследствии и вырос одноимённый город… Вотчина тёмных кану, так называемых реи-кану, давным-давно в самом начале череды войн (названной впоследствии Битвой Двух Столетий или просто Битвой Столетий) вставших на сторону Триждырождённого.

Через час скорого шага Тэл'Арак вышел к первому мосту — изящная арка поднималась из густых зарослей и тонула в зелени невероятно стройных высоких деревьев на другой стороне скалистой расщелины. Некогда это лёгкое воздушное сооружение было сплошь покрыто затейливой резьбой, теперь почти полностью сглаженной ветром и дождями, то же, что осталось было сокрыто под мохом и переплетенным плющом.

Вот тут-то Тэл'Арак в первый раз почувствовал, что кто-то за ним следит.

Это было очень некстати, ибо идти пешком он собирался только до этого места, остальную часть пути Изменчивый рассчитывал пролететь, обернувшись какой-нибудь быстрой птичкой. Теперь это казалось весьма рискованной затеей. Он был почти что уверен, что находится на прицеле у одного из реи-кану-лучников, охраняющего руины Мантоса.

Рисковать, ощущая на себе взгляд «приветливого» незнакомца, Тэл'Арак не собирался. Становясь птицей, Изменчивый лишался как минимум половины от своей магической и всей обычной защиты. Конечно же, он мог обернуться кем-то более мощным: клювокрылым иэром или двухголовой каменной дерузой, подстрелить которых было очень непросто, но о какой тогда скорости могла идти речь. К тому же Тэл'Арак не очень любил находиться в телах этих грузных чудищ, облепленных костяными пластинами, а скорее всего попросту так и не научился должным образом управляться с их телами. Рассчитывать же на неточный выстрел было верхом легкомыслия — реи-кану-лучники были лучшими стрелками, из всех, что довелось видеть на своём долгом веку Тэл'Араку.

Особая каста — смесь совершенных физических данных и магических способностей. Рослые, даже по меркам кану, сухие, без единой капли лишнего жира, широкоплечие с необычайно-сильными руками и орлиным зрением. Их луки по мощности превосходили тяжелые кибийские балестры, а по дальности полёта стрелы, которую с большей уверенностью можно было назвать небольшим копьём, им просто не было равных. Стрелы с зачарованными наконечниками из чешуи дерузы, пробивали любой из доспехов, когда-либо созданных кузнецами Ганиса, а при удачном стечении обстоятельств даже многослойные панцири греолов. Это-то Тэл'Арак и его верный галиоровый «защитник» испытали на себе в Битве Столетий не одну дюжину раз.

Сегодня у Тэл'Арака не было настроения проверять на прочность ни броню, ни милость Первых, особенно если учитывать то, что он намеревался сделать. А потому решил, что остаток пути он преодолеет пешком.

Город Хора и Суо, будто бы рос из земли и камня. Валигар поглотил всё — вторгся в разрушенный в Битве Столетий Мантос, цепляясь ветвями за уцелевшие стены и провалившиеся крыши, обвивая корнями и лианами вросшие в землю лестницы и накренившиеся колонны.

Где-то слева шумела река.

Тэл'Арак двигался очень быстро, пусть ему не каждый день доводилось ходить по развалинам Мантоса, а если точнее — этого не было никогда, время сейчас было дороже.

Второй мост, на этот раз узкий и до ужаса длинный.

«Должен признать, с высоты полёта этот мост не кажется столь жутким».

Крутой словно полёт стрелы реи-кану-лучника и такой же длинный, он взлетал из-под ног Тэл'Арака на лесистой стороне ущелья и падал по другую. У моста не было ни перил, ни одной отходящей вниз опоры.

Тэл'Арак оглянулся и поглядел в гущу листвы, словно напоминая стрелку о Шер-Такском договоре и говоря ему: видишь, я ступаю на этот мост без страха, потому что знаю — ты не попытаешься нанести вред тому, кто пришел на твою землю с миром.

Это был Шургэт. Не тот город, в котором когда-то давным-давно жили изгои — Хор и Суо. Развалины того Шургэта находились гораздо севернее у пиков Гроватта, называемых ещё Пастью Змея — дальний, самый высокий из пиков, напоминал очертаниями раздвоенный язык змея, а два других — его зубы. Теперь Шургэтом, согласно договору, называли огромную оцепленную горами территорию, равную по размерам Такриту или Фесзаху, определённую как место жизни (или заточения) тёмных кану.

Последние шаги и греол ступил на запретную территорию. Страшное место. Острозубые обломки скал, одиноко торчащие из тумана, голые, почерневшие стволы иссохших деревьев. И так на многие лиги вперёд.

К полудню Тэл'Арак подошел к воротам Вукинорта. Он прошел между разрушенных почти до основания статуй и двинулся вверх по широким ступеням. Массивная арка, и два обломка стен, некогда опоясывающих каменную чашу Вукинорта, были разрушены почти до основания. От арки остались лишь боковины да зловеще зависший в вышине свод, чудом удержавшийся на обломках опор.

Тэл'Арак с сомнением смотрел вверх на эту громаду, размышляя, что будет, если какой-нибудь кусок, а глядишь и вся арка, свалится ему на голову.

Он прошел сквозь врата и очутился на большой выложенной камнем площади. Вдалеке по центру, возвышалась ещё одна арка — малая, с колоколом; массивная цепь змеёй спускалась от стального языка, и, свернувшись в несколько колец, дремала на блестящих от дождя камнях.

Тэл'Арак с тревогой огляделся, обвёл взглядом панораму тёмных развалин, теряющихся в далекой дымке, и попытался представить, каким Вукинорт был на пике своего существования.

На полпути к арке с колоколом, он остановился — разглядывал остовы некогда величественных строений и приближающихся к нему реи-кану. Сначала, словно из ниоткуда, появилась первая тройка воинов — погруженные в туман, жавшийся к земле, они шли со стороны чернеющего вдалеке леса. Затем Тэл'Арак увидел как справа от него, что-то около сотни тонло, вышли из-за обломков ещё несколько воинов закованных в гладкую черную броню и с гизурамами за плечами.

«Ну, где же Келизан?»

Ещё одна тройка устремилась к нему с другой стороны, отрезая от выхода — прошедшему в вукинортские ворота, нет пути назад, если не будет на то разрешения имуги.

«А вот и он!»

Келизан стоял на вершине одного из каменных обломков, ветер свирепо трепал его длинные светлые волосы и полы плаща. Внизу у основания камня его ждал варг-нахах — массивное животное с мощным хвостом и окованными медью бивнями.

Келизан взмахнул гизурамом, который держал в одной руке, Тэл'Арак обернулся. Он, наконец, увидел того, чей взгляд чувствовал на протяжении всего пути от Мантоса — реи-кану-стрелок стоял в арке ворот и напряженно всматривался в хмурое небо.

В отличие от других воинов, закованных в Живую броню, реи-кану-лучник был голым по пояс; в левой руке он держал огромный четырёхсоставной лук и стрелу-«копьё», правая его рука была опущена. На груди (это так явственно просматривалось на смуглом теле реи-кану, покрытом одноцветными чёрными тиу) проступил знак садэар. Несмотря на свободную, как казалось, позу, для того чтобы совершить выстрел (Тэл'Арак знал это не понаслышке) ему понадобилось бы не больше двух ударов сердца.

Так в итоге и вышло… Греол снова посмотрел на Келизана, — имуги что-то крикнул и указал рукой на парящее в небе существо. Стрелок мгновенно вскинул лук, быстро прицелился и выстрелил. Стрела пробороздила хмурое небо, оставив за собой дымчато-изумрудный след. Нисколь не опасаясь за результат, имуги крикнул что-то ещё, и те воины, что бежали к воротам, развернулись и направились в сторону предполагаемого падения дерузы.

Келизан спрыгнул с камня, хлопнул по темно-коричневому панцирю варг-нахаха и взлетел в седло. Не доезжая дюжины шагов до Тэл'Арака, имуги натянул поводья; зверь мгновенно остановился, мощные широкие передние лапы взмыли в воздух. Он крутанул хвостом, ловя равновесие, костяные шипы скребанули по камню, высекая искры.

Келизан спешился. Сделал несколько шагов и остановился — ждал от Тэл'Арака положенных по древнему ритуалу слов, и греол произнёс их:

— Ахо, тор, авим то'лоимор, — продекламировал Тэл'Арак и, демонстрируя дружелюбие, поднял свой меч на уровень груди, держа его за клинок и рукоять.

— Соит, реитак, иатум, — вернул ему те же слова имуги, но уже на кануане. Он взметнул плащом сухие прошлогодние листья и опустился на одно колено, возложив гизурам на камень перед собой.

— Здравствуй, Келизан.

— Приветствую тебя, Отдавший сердце.

— Мне надо переговорить с правителем Ридатиаром, ты пропустишь меня в Ношед?

— Ты произнёс СЛОВА, Отдавший сердце, я не могу не исполнить того что ты просишь. Если ты желаешь быстрее добраться до города, то я прикажу оседлать для тебя одного из моих варг-нахахов, и уже на закате дня мы будем в Ношеде.

— Пусть будет так, — согласился Тэл'Арак.

— Это Кирах, — представил подошедшего стрелка Келизан, — он лучший из моих лучников. Воины разделывают тушу, подстреленной им дерузы, я прикажу отправить лакомые куски Ридатиару — вам будет, чем усладить желудки пока головы будут заняты решением важных государственных задач.

— Я видел мастерство твоего стрелка, Келизан, — сказал Тэл'Арак, думая в первую очередь о том, каково бы ему сейчас было, решив он перехитрить Кираха и обернуться дерузой или клювокрылым иэром. А ещё испытал сильное чувство благодарности к стрелку за то, что тот чтит Шер-Такский договор.

Кирах не видел его взгляда и не слышал слов — он уже ушел.

Тэл'Араку подвели варг-нахаха, животное повернуло массивную голову и недовольно зарычало. Греол скинул латную перчатку и ласково погладил мягкую кучерявую шерстку меж роговых наростов на его лбу и шее. В ответ раздалось довольное сопение. Знакомство состоялось. Тэл'Арак вскочил на варг-нахаха с такой прытью, будто ездил на этих животных всю свою долгую жизнь…

Лайс медленно скатывался к горизонту, окрашивая небо над Ношедом красно-оранжевыми, цвета переспелой васарги тонами.

Сотня воинов, выстроилась на площади, у каждого третьего факел в правой руке, у каждого десятого длинный шест с золотой буйволиной головой и узким чёрным с золотом флагом, у крайних по цепному хамару; страшные двухголовые псы с достоинством восседали у ног своих хозяев. Моросил мелкий дождь, и багряные отблески пламени факелов плясали по обнаженным телам реи-кану.

Тэл'Арак спешился, воин из сопровождения подхватил поводья варг-нахаха.

— Зачем это? — спросил Тэл'Арак, обводя мрачным взглядом стройные ряды воинов.

— Я лишь известил правителя о твоём желании посетить Ношед, — ответил Келизан, встряхнув белокурой головой.

Они стояли на площади, огражденной с двух сторон высокой стеной. Справа почти отвесно поднимался склон горы. Слева дворец. Сложенный из гранитных глыб, с высокими арочными пролетами окон и шестигранными колоннами, он возвышался над площадью, отбрасывая на смоченный дождём камень огромную мрачную тень. У подножия дворцовой лестницы, в арке ворот, между двух мечущихся в жаровнях огней, стояла одинокая фигура, неподвижная, величественная. Высокий, мощный, без признаков возраста, в плаще из шкуры медведя, накинутом на голое тело — вождь реи-кану сам встречал Высокого гостя.

Справа и слева от Ридатиара, на небольшом отдалении, стояли охранники со сверкающими гизурамами украшенными красными с золотом кистями, и слуги. За спиной, в тени колонн, там, где заканчивалась лестница, бесшумно, но оживлённо жестикулируя руками, о чём-то спорили два его советника. Им, похоже, не было никакого дела до Тэл'Арака.

— Соит, реитак, иатум, — сходя с лестницы, первым поприветствовал гостя хозяин. Громадные деревья-тиу на его руках, груди и шее топорщили свои корявые ветви и перебирали вывороченными корнями.

— Ахо, тор, авим то'лоимор, — сдержанно ответил греол, глядя не на вождя, а на трехгранный шпиль, венчающий главную башню его дворца, отлично видимый даже за пределами Шургэта. — Прежде чем пересечь порог твоего дома, Ридатиар, я должен показать тебе это.

Краем глаза рыцарь заметил, как насторожились советники вождя, руки одного застыли в воздухе, так и не довершив задуманного движения. Застыл в ожидании и Ридатиар, на его правом запястье проступило тусклое колечко нарождающегося садэара.

Тэл'Арак выставил перед собой руку. Воздух перед ним заискрился, а над ладонью зависла магическая проекция гизурама Веклома.

— На северный сепером совершено нападение, — медленно и торжественно, выражая горечь потери, проговорил Тэл'Арак. — Этим оружием были отсечены уиновые связи. Пробудились семеро греолов, в их числе мой сын Дихалеар. Это сделал один из охранников. Так выглядит оружие, с помощью которого было совершено это чудовищное преступление. Само оно находится у меня, я могу предъявить его в качестве доказательства вины вашего воина.

Ридатиар утвердительно моргнул. Тэл'Арак убрал руку — гизурам исчез.

— Я не знаю, что ответить тебе. Мы слишком долго были врагами, что бы понять друг друга, но поверь, я сожалею о произошедшем. А о том, что среди пробудившихся был твой сын, сожалею вдвойне. Наши воины ищут Дихалеара и других пробудившихся, однако боюсь, что мы их потеряли.

Тэл'Арак вскинул голову, на какое-то мгновение он засомневался не оставил ли магических следов на месте преступления. Но тут же, вспомнив как долго готовился и с каким тщанием заметал следы, отбросил сомнения и произнёс:

— Я вынужден возвестить Первых о нарушении договора.

Голос его прогремел как бронзовый колокол, Ридатиар напротив, был спокоен и невозмутим, словно ледяная глыба.

— Это твоё право, Отдавший сердце. Я не боюсь кары Первых и готов ответить за случившееся…

Ветер пронзительно завыл, раздувая факелы.

«Красивые слова, ничего больше», — внутренне ухмыльнулся Тэл'Арак.

Коротенькими шажками к Ридатиару приблизился Оварт, первый его советник. Он склонил голову и видимо испросил соизволения вступить в разговор. Вождь кивнул, и как показалось греола, даже легонько подтолкнул к нему старичка.

— То, что случилось, уважаемый Тэл'Арак, уже не исправить, — уверенно заговорил Оварт. — Мы скорбим о произошедшем и не меньше твоего заинтересованы в поимке виновного и справедливом его наказании. Какая польза от того что ты сообщишь Первым о нарушении договора? Они накажут нас, возможно даже найдут и покарают виновных. Но кто тогда будет блюсти спокойствие твоего народа пока он спит? Ты же знаешь, охрана сеперомов очень хлопотное занятие. — Он поднял голову и пытливо взглянул в глаза греола.

Слова советника не удовлетворили Тэл'Арака, и взгляд его остался столь же выжидательным.

— Ладно ещё северный, — вкрадчиво продолжал Оварт, — он расположен высоко, но два других. Представь, уважаемый, что будет с твоим народом, когда сеперомы лишаться охраны…

Лицо Тэл'Арака оставалось столь же неподвижным, однако взгляд он изменил — добавил капельку заинтересованности. Советник заметил это и тут же ухватился за конец брошенной ему верёвки.

— Мы сами отыщем и накажем виновных, тебе же, уважаемый, можем предложить нечто гораздо больше чем просто возмездие. Не будет ли тебе угодно, пересечь порог этого дома и обсудить размеры компенсации.

«Компенсации? — мысленно усмехнулся Тэл'Арак. — Зачем она мне?»

— Довольно, — властно остановил советника Ридатиар. — Я услышал и сказал всё что хотел, приглашаю тебя в свой дом Тэл'Арак, будь моим гостем. Мне надо кое-что обдумать, тебе нужен отдых, предлагаю продолжить этот разговор завтра.

Тэл'Арак долго смотрел имуги в глаза, после чего сказал:

— Я согласен… Слышал, что недалеко от Ношеда, есть Каменное Зеркало, которое бог Хор создал в подарок своей возлюбленной богине Суо. Так ли это? — Когда Тэл'Арак произносил эти слова, ему показалось, что по лицу советника промелькнула улыбка мрачного удовлетворения.

— Да это так. Почему ты спрашиваешь о Зеркале Хора?

— Я хотел бы увидеть это творение одного из сынов Ткавела. Говорят это настоящее чудо.

Тэл'Араку было известно, что Зеркало Хора, не что иное, как один из первых на Ганисе Водных Срезов, давно, правда, уже не действующий. Ридатиар не должен был знать этого, но знал, и понимал, что Тэл'Арак это знает. Как бы то ни было, имуги подозревал, что это лишь предлог, чтобы уединится и переговорить с глазу на глаз.

— Да это так, — ответил Ридатиар. — Мы можем отправиться туда завтра. Дорога не займёт много времени.

— Там мы наш разговор и продолжим.

— Да будет так.

— Вот это место. — Ридатиар стоял на большом валуне с плоским верхом, рука его, по которой ползали чёрные пауки-тиу, указывала на кромлех, в центре которого возвышалось массивное каменное кольцо. — Это Зеркало Хора, Тэл'Арак.

Над путниками нависала громада Гроватта. Вершина его вонзалась в небо, и все остальные горы стоящие рядом казались карликами, обступившими могучего великана.

Тэл'Арак поглядел вверх, туда, где среди скал зарождалась тонкая струйка водопада. Серебристая нитка, длинной в сотню тонло низвергалась в центр массивного каменного обода, без верха, больше походившего на рога гигантского животного. Уиновые стенки Зеркала Хора были разбиты. Вода сверху, по замыслу Хора должная наполнять ограниченное каменным ободом пространство, ударяла в его основание и благополучно изливалась на близлежащие камни.

— Прикажи воинам остаться здесь, Ридатиар. — Тэл'Арак задрал голову, наблюдая, как с вершины обода Зеркала Хора взлетела стая ворон, испуганная их приближением.

— Зачем тебе нужно говорить со мной наедине, Тэл'Арак?

— Есть вопросы, в которых важна осторожность.

Когда-то давным-давно из сосуда созданного богом Хором ушла вся Сила способная удержать воду. Тэл'Арак был здесь, когда это произошло. Зеркало в гневе разрушил Таэм'Лессант, сразу после подписания Шэр-Такского договора. Сейчас Тэл'Арак смотрел на покрытый резьбой каменный обод и понимал, что надо сделать, дабы восстановить разрушенное магическое покрытие. Он знал магию Таэма, видел, куда он нанёс свой удар, разрушив уиновый контур Зеркала Хора и структуру питающих его связей. А ещё он видел, (чуть позже) как бог Тэннар проводил черту, ограничивающую территорию на которой должны были жить реи-кану. И был уверен, что резного обода Зеркала Хора она не касалась.

— Я давно знаю тебя, Ридатиар, — Тэл'Арак не любил долгие разговоры, да впрочем, и не умел их вести, говорил всегда ёмко и исключительно по существу. — Ты воин и презираешь интриги. Я буду с тобой честен.

— Что до этого удерживало тебя, греол?

— Глупость, — криво ухмыльнулся Тэл'Арак. — Я верил тому, кто всё время меня обманывал. Пора положить этому конец. Близится Сид Сароса, Ридатиар, — Ткавел подал знак. Уже через год мы будем жить в новом мире, полном Уино.

— Отрадно слышать подобное, — глаза имуги просветлели.

— Согласен, это очень хорошая новость, но есть и плохая… для тебя.

— Какая?

— Позволь задать тебе один вопрос, Ридатиар?

— Я слушаю.

— Чем ты будешь заниматься, когда наступит Сид Сароса? — спросил Тэл'Арак, разглядывая узоры на каменном ободе.

— Вернусь к прежней жизни…

— Так просто? Напомни мне, разве в договоре обозначена дата его окончания?

— Её нет.

— Почему же тогда ты решил, что Ткавел отпустит вас, когда наступит Сид Сароса? — Тэл'Арак говорил жестко, стараясь уязвить самолюбие имуги. — Может ты, так же как и Таэм'Лессант получил от Первых известие о грядущих переменах?

— Нет, — лишь то, как протестующе имуги вскинул руку, выдало его нервозность.

— Первые не собираются освобождать вас, Ридатиар. В договоре нет ни слова об этом. Вас заточили до конца времён. Не думаю, что теперь, когда ты узнал что близиться Сид Сароса, тебя устроит это положение вещей. Или ты считаешь, что твой народ мало страдал? Разве не ты стоял на вершине Шэр-Така униженный и оскорблённый? Напомнить, почему это произошло?

Ридатиар побагровел от нарастающего гнева. Черная трава его тиу приобрела кровавый оттенок, пауки оплетающие паутиной корявые ветви деревьев застыли в ожидании.

— Что ты предлагаешь? — после длинной паузы, во время которой Тэл'Арак беспардонно рассматривал его тиу, спросил Ридатиар.

«Тебе хочется знать, что я намерен делать? — пожалуйста, и пусть тебя испепелит Тарк-Харлас, коли решишься не принять моё предложение!»

— Для начала я предлагаю положить конец нашей вражде. — Тэл'Арак поднял каменный осколок, сжал его в кулаке, до хруста. — Если нам так необходимо всё время кого-то убивать, мы будем убивать людей, а не друг друга. Я никогда не осуждал тебя, Ридатиар. Это высшая истина. Правитель не должен обращать внимания на стоны раненных и плачь у погребальных костров. Мы сражались за свой народ, ты пытался спасти свой. Вы приняли сторону Килс'ташара, мы остались верны Первым. Ты удивишься, но я уважаю твою веру. Это выбор, правильным он был или нет, покажет время. Пока я вижу, что мы оба в проигрыше. — Тэл'Арак похрустел камешками в кулаке. — Но посмотрим правде в глаза — боги решали свои проблемы нашими руками — Ткавел давал урок сверх меры распоясавшемуся внуку, только и всего. Мы же, потакая его прихоти, захлёбывались в крови и зарывали друг друга в землю. — Он выставил перед собой руку, но кулак пока разжимать не спешил. — Мы закончим нашу вражду здесь и сейчас.

Реи-кану молчал.

— Это был вопрос, Ридатиар. — Тэл'Арак разжал кулак и продемонстрировал имуги то, что осталось от осколка — ладонь была полна каменной пыли. — От твоего ответа зависит, буду ли я говорить дальше.

«Я пообещаю Ридатиару свободу, — размышлял греол, — но если пообещать ему часть нового мира, он, думается мне, сделается куда сговорчивее, и с радостью поможет одолеть Таэм'Лессанта. Рано или поздно Властитель совершит ошибку, и тогда мы нанесём решающий удар».

Имуги поднял взгляд к небу. Там собирались темные тучи, их вислые подбрюшья были багряными от восходящего Лайса; одинокая птица парила высоко-высоко на грани неразличимого.

— Я готов, — ответил он.

— Ты понимаешь, что этот разговор должен остаться между нами? — сдвинув брови, проговорил Тэл'Арак.

— Само собой разумеется, — фыркнул Ридатиар, всем своим видом демонстрируя, что оскорблён даже намёком на недоверие.

— Я знаю, как твоему народу вернуться в мир, не нарушив при этом Шэр-Такского договора. Могу помочь выбраться из этого каменного мешка.

— Как? — с некоторым недоумением спросил Ридатиар.

— Зеркало Хора это Срез, я восстановлю его…

Он сделал паузу, хотел посмотреть какой эффект его слова произведут на собеседника, и не увидел ничего даже отдалённо напоминающего удивление или заинтересованность. Льдисто-голубые глаза Ридатиара были холодны и бесстрастны как снежные вершины Гроватта.

— Пройдя по водному пути, вы не нарушите Шэр-Такского договора. Вы клялись что никогда, не будь на то величайшего соизволения, не пересечёте черты, которой Тэннар обвёл ваши земли.

— Так и было.

— Пройдя сквозь Срез, вы не пересечёте ни одной из границ. Первые ничего не смогут с вами сделать, — Тэл'Арак протянул вперёд руку, и высыпал каменный песок на землю, — им не к чему будет придраться.

— То же самое мне постоянно твердит этот старый змей Оварт, — в задумчивости потёр подбородок Ридатиар.

— О чём ты?

— Он тоже постоянно говорит о том что, пройдя через Срез, мы не нарушим договора, и чтобы стать свободными нам всего-то и надо что починить Зеркало Хора. — Ридатиар прошелся от камня к камню. Он упёр каблук сапога в резной скол какой-то древней конструкции, торчащей из земли, и перекрестил руки на высоко поднятом колене. Длинные белые локоны упали на галиоровые кольца, украшавшие мощные предплечья имуги. Качнулось массивное самоа на цепочке — бычья голова с витыми рогами уставилась на Тэл'Арака надменным взором. — Вижу, ты удивлён больше моего, греол. Да, я знаю, что Зеркало Хора это водный путь, не ведаю только, как его восстановить и куда он ведет. Хотя какая разница, узнику всё равно в какую часть болота выведет его подкоп, если в итоге он получит долгожданную свободу.

«Интересно. Оказывается, всё это время Ридатиар знал, что зеркало Хора это Срез, пройдя сквозь который можно обрести долгожданную свободу для себя и своего народа, и ничего не предпринял, чтобы восстановить его?!»

— Ты пройдёшь сквозь зеркало Хора, даже если оно выведет тебя в опочивальню Тарк-Харласа?

— Особенно если он приведёт к Тарк-Харласу, — распрямил спину Ридатиар.

«Тем более мне непонятно твоё бездействие!»

— Вы поклялись не использовать Уино как оружие, — невзирая на внутреннее противоречие вызванное словами имуги, продолжил свою речь Тэл'Арак, — разве что для защиты сеперомов или собственной жизни, но ведь я и не предлагаю тебе использовать магию. Твои воины сильны и без неё. Живые доспехи не в счёт, это не оружие, а защита.

— А в чём твоя выгода, Тэл'Арак?

— Я освобожу твой народ, ты поможешь мне стать правителем моего.

— Только-то?

— Легко говорить с пренебрежением о том, чем уже обладаешь…

— То есть ты предашь Таэм'Лессанта?

— Без малейшего колебания.

— Когда-то он был твоим лучшим другом.

— Не знаю, как так получилось, но он им больше не является.

— Возможно, тебе претит эта мысль, греол, но в тебе есть что-то от настоящего слуги Килс'ташара.

— Я многогранная личность.

«Возможно, даже слишком многогранная, — мысленно повторился Тэл'Арак. — Странное дело: я готов доверять реи-кану больше, чем любому из греолов».

— У тебя есть план, или ты только придумал, как выпустить нас на волю? Я не собираюсь никому подчиняться Тэл'Арак.

— Этого я и не требую. Однако ты должен понимать, что многое нам нужно будет решать совместно. — У Тэл'Арака не было ни малейших иллюзий, что Ридатиар, стоит дать слабину, попытается взять над ним верх, но он осознавал, что не время и не место проявлять норов и раскрывать свои истинные намерения. — Ты согласишься на это? — Он с величайшим трудом произнёс эту фразу как вопрос, а не как требование.

— А ты будешь советоваться со мной, греол?

— В том, что касается нашего с тобой договора — да. — Хоть это и было чистейшей ложью — прозвучало убедительнее правды.

— У меня есть время подумать?

— Нет. Решай, или я начинаю процесс восстановления Зеркало Хора прямо сейчас, и через три недели, самое большее — четыре, ты сможешь покинуть эту благодатную землю и начать новую жизнь, или ухожу, и тогда, появится ли у меня ещё возможность ускользнуть от Таэм'Лессанта, будет зависеть только от воли Первых. Её ты знаешь. И что может произойти в это время — тоже.

— Тогда я согласен, — произнес ровным тоном Ридатиар, и все мысли Тэл'Арака о внезапном приступе ярости и его непозволительно грозных взглядах вмиг улетучились.

— Тебе понадобится много оружия. В глубинах Ка'Вахора живёт около трёх тысяч гренлей, они почти одичали, вернее и не выходили из этого состояния. Гренли живут под землёй и даже не ведают что твориться у них над головами. Они никогда не видели ни света Лайса ни туманов Сароса. У них нет морали, нет принципов, они как звери. Говорящие твари, — недолюди способные лишь на то чтобы выполнять команды. Ты сделаешь из них воинов — как только они убедятся в том, кто вы, они примут вас как своих господ, ибо должны. Это будет тебе неплохим подспорьем.

— Ты хочешь моими руками уничтожить как можно больше людей, до наступления Сида Сароса?

— Да, я не собираюсь оставлять это на волю случая. Люди и сэрдо расплодились как тараканы. Думаю, что погибни девять десятых из них в пучинах грядущего катаклизма, их всё равно останется достаточно, чтобы попытаться помешать нашим планам. Моему народу понадобиться много времени — надо будет восстановиться. У нас недостанет сил, чтобы вести войну. Эту проблему надо решать сейчас.

— Неужели Таэм'Лессант думает иначе?

«О, а ты, как я погляжу, считаешь, что сильно от него отличаешься?»

— Да, это то чем занят Таэм, но делает он это так, что лучше бы не делал вообще. Это лишь видимость процесса, но не сам процесс. Старик сломался, ослабел духом. Удивительно, но мне кажется — он полюбил людей.

— Скажи, ты уверен, что водный путь выведет нас в Ка'Вахор?

Тэл'Арак покачал головой.

— Не совсем. В стародавние времена он связывал Кеар с Валигаром. Часть Кеара находится на материке, это место теперь называют Седогорьем. Остальные осколки разбросало по морю Смерчей. Бóльшая часть того что некогда было Великим Кеаром это нынешний Таррат и то что находится под ним, однако существует вероятность что водный путь выведет вас в Кетарию или на любой другой из Отколотых островов. Например, на Ситац или Кайц. Не думаю что это так важно сейчас. Оказавшись на воле, ты можешь пойти куда захочешь, перед тобой будут открыты все земли юга, как на ладони… не понравиться — иди на север. Наши народы не так велики чтобы мы не договорились и не поделили зоны влияния. Я не собираюсь жадничать. Какие земли тебе нравятся больше всего, Ридатиар? Хочешь стать королём юга?

— А ты станешь править севером?

— Север или юг — не вижу разницы. Ганис велик, места хватит всем. — Ложь жгла Тэл'Араку язык и он улыбнулся, чтобы нежелательной мимикой не выдать своих истинных чувств. — Хочешь, забирай себе Артаранг, тогда мы точно друг другу не помешаем.

Хоть брови Ридатиара мрачно сошлись у переносицы, он согласно тряхнул головой.

— Хорошо, — мои воины будут готовы к сроку. Оружие тоже.

— Вы не думаете, что он хочет заманить нас в ловушку, мой господин?

— Вполне возможно, Оварт. Тэл'Арак способен на это.

— В детстве я верил, что греолы не рождаются — их отрыгивает Тарк-Харлас.

— Ты через чур эмоционален, Оварт, это излишне.

— Простите за дерзость, мой господин, но не вы ли готовы были этому греолу голову снести, когда он напомнил вам о Шэр-Такском позорище.

— А ты значит подслушивал?

— Как иначе, мой господин.

— Интуиция подсказывает, что я не должен доверять Тэл'Араку. А что ты думаешь?

— Прислушайтесь к ней, мой господин. Прикажите убить его, как только мы окажемся на свободе, и дело с концом.

— А как же договор?

— Надо поручить это важное дело тому на кого он не распространяется. Это Ганис. Золото и галиор важнее чести, важнее личных привязанностей. Важнее наций, королей, стран и религий. — Советник вскинул руки, гроздья колец соскользнули к локтям, стало видно, как на его правом запястье кружат в схватке два скорпиона. — Деньги важнее богов, — изрёк Оварт. — Алчность — вот главный бог Ганиса. Назначьте хорошую цену, и от желающих убить Отдавшего сердце не будет отбоя.

— Действительно ли всё так тривиально?

— По моему — да. Секрет владения гизурамом прост — надо знать, за какой конец стоит его держать. Возьмёшь за рукоять, и он станет твоим другом, схватишься за лезвие останешься без пальцев. Любой из жителей Ганиса может стать оружием, главное направить его в нужную сторону.

— Ты уже узнал, куда Тэл'Арак отправил своего сына?

— Пока нет, мой господин, но у меня уже есть некоторые догадки. Когда мы обретём свободу, всё станет гораздо проще — золото и галиор, которые мы копили веками, откроют любые двери.

— Хорошо, Оварт, можешь идти. Надеюсь, Килс'ташар нас не оставит.

Глава 41. Секира и Роза

Вейзо полулежал на мраморной скамье в тени раскидистого дерева, на котором распускались первые листочки, и с любопытством наблюдал за Чернополосыми. Они остановили троих изрядно подпитых феа. Толстый бородач стоял, слегка пошатываясь, и разглагольствовал о чём-то с бутылкой в руке, двое других его товарищей, видимо, более трезво оценивающие обстановку, держались скромнее, потупив взоры, они разглядывали носки своих ботинок. Старший из Чернополосых сказал что-то резкое, и говорливый феа замолк, поспешно пряча бутыль за спину.

— Градд Меем велел кланяться, — голос за спиной был тих и приятен.

Вейзо обернулся, давно он не помнил, чтобы кто-то мог приблизиться к нему незамеченным. Перед ним стоял невысокий юноша — типичный студиозус, в чёрной суконной куртке и сдвинутой на левое ухо щегольской шапочке.

«И кто ты такой?»

— Меня зовут Лорто Артана, — последовал незамедлительный ответ.

Вейзо оглядел юношу, то есть девушку.

— Не ожидал…

— Не хотела привлекать лишнего внимания, — сказала Лорто.

— Меем говорил, вам нужна карта Верхнего города…

— Не просто карта, а подробная карта.

— Хм. Не знаю, достаточно ли она подробна для вас.

— Я могу взглянуть?

Вейзо удивлённо скосил взгляд на Чернополосых:

— Здесь?

— Разумеется, нет. Вообще. До того, как начнём обсуждать цену.

Он смерил собеседницу недоверчивым взглядом.

— Я не говорю о деньгах с женщинами.

— И как же нам быть?

— Скажите Меему — он знает, где меня найти. Буду говорить только с ним.

— А зачем тогда эта встреча?

— Я не знаю, вы на ней настояли.

Девушка задумалась.

Мимо прошли Чернополосые, они внимательно осмотрели его и Лорто. Вейзо не удержался и сделал жест, будто снимает воображаемую шляпу. Старший хмыкнул, но останавливаться не стал, видно, у них были дела поважнее, чем задирать одноглазого старика-онталара болезного вида в потрёпанном балахоне, так походившего на жреца, и юного студиозуса, мирно беседующих в скверике неподалёку от храма богини Форы.

— Хорошо, будем исходить из обстоятельств. У вас есть карта Верхнего города?

Он кивнул.

— И вы считаете её достаточно подробной?

— Да.

— Хоть что-то. Честно говоря, я не вижу, о чём мы будем говорить дальше.

— Я не видел этого с самого начала… — и тут Вейзо понял, как может заработать немного больше, чем предполагалось. Он мог провести Лорто в дом Эорима ра'Крата. И это по его пониманию стоило хороших денег. А деньги ему были нужны… Здесь же всё складывалось само собой. — Погодите, — сказал он, может быть, более заинтересованно, чем хотелось. — Я до конца не уверен, но, возможно, смогу провести вас прямо в замок.

Глаза девушки сверкнули, обнаруживая живой интерес.

— Пять сотен золотых за вход, — не раздумывая, предложила она.

«О как! Жаль, что я не торгуюсь с женщинами, — пожалел о прежде сказанном Вейзо. — Ну не брать же свои слова обратно. Опять же, если в разговоре с Меемом начну с тысячи, возможно, удастся выжать из него сотен семь, а может, и все восемь». Он на удивление быстро сошелся с покладистым нуйарцем, а причиной тому послужили несколько кружек вайру и куча их общих знакомых, живущих ныне на Тэнтраге.

— Я уже сказал, что не имею привычки торговаться с женщинами, — сказал он как можно суше, — но, дабы избежать неправильного толкования моих реакций, замечу, что ваша цена меня не устраивает. К тому же, я ещё не совсем уверен, смогу ли я это провернуть.

— Будьте любезны, градд къяльсо, узнайте точно, — девушка заглянула в единственный глаз Вейзо. — И проводить надо будет не меня…

— Кого?

— Это не должно вас интересовать. Моё предложение — пять сотен имперских рэлов за проход в замок. Это главное. Меем найдёт вас, — она кивнула ему и махнула ладошкой. — До скорого свидания.

— Пока, — пробубнил себе под нос Вейзо. Он встал, потянулся, разминая затёкшие члены, и вдруг уловил колыхание воздуха и услышал, как что-то тяжело ударило в ствол дерева, под которым стояла скамья. Он обернулся и увидел торчащую в стволе мётку. Её острие ушло в дерево почти наполовину.

«Сильно. Но не точно, — попятился от ствола Вейзо. — И кто это? Медведи? Кто ещё не знает, что награду отменили?»

На площади было людно. Гуляли прохожие, катили свои телеги торговцы, сновали лоточники. Никому не было дела до того, что его только что едва не пригвоздили ножом к дереву. Все произошло настолько быстро, что никто ничего не успел заметить — вокруг мерно текла повседневная жизнь.

Никто, но только не Крэч Древорук — он шел за Лорто Артаной от самого Вольника и был неприятно поражен, узнав к кому на свидание она торопилась. А ещё больше удивило его то, чем эта встреча для Вейзо Ктыря закончилась. Крэч видел того кто метал в онталара нож — невысокий молодой вартарец в тёмно-синем гинторе скверного сукна, с бритой налысо головой и чистым лицом, ни бороды на нём не было, ни усов, ни тиу. Крэч сразу его приметил, больно заинтересованно тот оглядывал сииту Лорто и одноглазого онталара. И вот выждал момент и метнул ножик, да промазал, и будто так и должно, не повторив попытки и не задержавшись ни мгновением дольше, чем следовало, ввинтился в толпу и был таков.

«Однако, больно шустёр для криворукого, — возмутилась бабуся. — Подумать только — бегает быстрее быстрого, а ножи метать не научился. Зачем за такую работу браться?»

Крэч промолчал, счёл разумным не ввязываться в долгие разговоры, а других у него с бабусей никогда и не было, и поспешил следом за споро покидавшим площадь онталаром…

Вейзо и Монола вышли к трактиру под названием «Секира и Роза» в тусклом и скудном свете угасающего дня, меж тем как в дальних углах Тарратских подворотен уже сгущалась тьма.

Стало заметно прохладней, Вейзо облизнул растрескавшиеся губы и, галантно пропустив свою сииту вперёд, замер на мгновение, ибо почудились ему какие-то шорохи, оглядел — нет ли за ними никого? — обе примыкающие к галерее улицы. Тишина и спокойствие, лишь группка скучающих игроков над доской зут-торон на скамеечке у порога одного из домов, да собирающий лавку медник. В очередной раз, убедившись, что место здесь тихое и чинное онт переступил через порог заведения.

Это был их первый совместный с Монолой выход «в свет»… После произошедшего сегодня Вейзо хотел было перенести заранее запланированный ужин на другой день — опасаясь, разумеется, не за себя, а за девушку — ножи будут швырять в него, а попасть могут… В общем, не лежала у него, сегодня, душа к прогулкам, но переспорить любимую женщину, да ещё и немую — это, знаете ли, дело нелёгкое.

«Может, так и лучше», — подумалось ему, сегодня он собирался предложить Моноле уехать с ним, Дордом и малышкой Тари на материк, в Эн'Сулуз или в Тиилриз, на юг, на север, в Кибию, в Сабутор, в Реммиар, или даже в далёкие-далёкие Три Щита, да куда захочет, и на карте этого места не ищите. Не сейчас, разумеется, чуть позже, когда золото Ка'Вахора отыщет. И вот с этим непростым разговором тянуть ему ну никак не хотелось, а по сему…

Заведение произвело на Вейзо довольно приятное впечатление. Оно хоть и находилось в Хрящах, но чистотой и убранством больше походило на одно из добропорядочных заведений Ручейков, место куда не зазорно было прийти с женщиной. Заметную часть посетителей «Секиры и Розы» составляли не матросы и торговцы со вставших на прикол в ожидании хорошей погоды судов, а преуспевающие местные жители, желающие потратить немного денег в комфортной обстановке и без проблем. Помимо того что здесь было тихо и уютно, имелось ещё одно не менее важное обстоятельство — здесь не было и быть не могло Медведей. Этот сравнительно небольшой кусочек города, треугольник стиснутый улицами Магируса Фера, Малой Перекатой и Кой-Кожо, был закрыт для косолапых; тут полностью и безраздельно хозяйничали — их злейшие враги — къяльсо из клана Черепах. Был, конечно, шанс что найдутся желающие половить рыбку в мутной воде и на Черепашьей вотчине, но мизерный. Можно сказать, что и никакой.

Охрана на входе выглядела вполне миролюбиво, и потребовала, чтобы он сдал оружие, если таковое имелось. Оружия онталар не имел, почти. Предупреждённый Соной он не оставил при себе ничего кроме ножа в рукаве, и двух мёток в поясе, тоненького цельно металлического ножичка, в прорези напульсника, — подарка братьев Гашагор с которым с недавних пор не расставался даже когда спал, удавки в воротнике и пары метательных звёздочек, это на самый-самый крайний случай. И больше ничего. Охранник поглядел в ясный светящийся наивным откровением взгляд Вейзо, кивнул и отошел с дороги.

Над очагом весело шкварчал кабанчик, в голове у онталара уже начало шуметь от выпитого когда, какой-то человек, сидевший от них за три столика, по стечению ли обстоятельств или без оных освещённому так скудно, что разглядеть его раньше не представлялось никакой возможности, встал и подошел к ним.

Был он весь в сером, в узком гинторе без вышивки и булте со скошенным верхом и узкими полями, которую не соизволил снять даже находясь в помещении; без оружия, но с тростью. Вейзо с первого взгляда определил что перед ним за птица — все движения, а главное, выражение лица, незнакомца выдавали его принадлежность к стае стервятников, что прозывается кнурами Текантула.

«А какой хороший был вечер… — вздохнул онт — правильно говорила Сона: подвох есть всегда и во всём».

— Вейзо Ктырь?

— А кто спрашивает? — не переставая жевать поинтересовался он.

— Мне дано поручение сопроводить вас для беседы с одной важной персоной в некое место, — высокомерно заявил субъект в сером.

Левая рука онталара, сама собой потянулась к рукаву, за ножом.

— Куда? — внешне бесстрастно спросил он.

— Это не важно, вы же должны понимать — от приглашений такого рода не отказываются.

— Ну а если я откажусь, то что?

Кнур сдвинул брови и стало понятно, что он не привык к такому тону, однако Вейзо до того не было ни малейшего дела: хочешь говорить — говори, а нет так проваливай, кем бы ты ни был, — не до угадаек теперь. Повисло молчание, к счастью не долгое, а то Вейзо, понимая чем ему может грозит промедление, уже готов был выхватить ножик и пустить его в дело. Кнур метнул быстрый взгляд в сторону входной двери, а уж потом посмотрел в одиноко наблюдавший за ним глаз Вейзо.

— Вас желает видеть Неши Ваур, глава Тарратской экзекуции.

Монола, внимательно следившая за движением губ кнура, вздрогнула.

Имя было внушительным, а по тому и пауза вышла долгой.

— Выбора у меня нет, я так понимаю?

— Правильно понимаете… Вы не беспокойтесь, — снисходительно произнёс кнур, чуть понизив голос, — это ненадолго, ваша спутница не успеет заскучать. Сиита когда-нибудь пробовала гребешки птицы кворс?

Монола покачала головой, кнур улыбнулся ей и покуда Вейзо соображал, что все это значит, подозвал трактирщика и сделал заказ.

— Попробуйте, это восхитительно.

Вейзо вытер салфеткой руки и поглядел на Монолу, накрыл её ладонь своей.

— Не беспокойся милая, это ненадолго, — с безмятежным спокойствием заявил он. — Я не сделал ничего предосудительного и чист перед инквизицией. — Он поглядел на субъекта в сером, как бы побуждая его, вне зависимости от собственных суждений, подтвердить истинность этого высказывания. Тот коротко кивнул, взмахнул тростью и, направился вглубь зала, где, по всей видимости, находился ещё один выход, или тайная дверь.

— Прошу следовать за мной, градд.

Крэч стоял в скупо освещенной Оллатом нише и смотрел на качающуюся вывеску «Секиры и Розы». Было прохладно, а изнутри заведения доносились звуки лютни и обрывки песни, хотелось зайти и согреться, выпить кружку другую вайру, но он поборол искушение и, плотнее завернувшись в плащ, направился туда, где в тусклом свете фонаря, просматривалась вторая из трёх обрамляющих трактир улиц. Все прочее было погружено в темноту, так что Крэчу не составило труда раствориться в ней. Он занял самую выгодную позицию, с неё как на ладони видны были и дверь и окна и соседняя улица, а главное просматривалась оконечность переулка — там обязательно пройдут Вейзо и его спутница, если решат покинуть заведение через заднюю дверь.

Где-то неподалёку залаяла собака и Крэч замер, ибо почудились ему в паузах прерывистого лая какие-то шорохи, будто некто, укрываясь за этими звуками, идёт по его следу. Возможно это всего лишь припозднившийся прохожий, а возможно и вышедший на промысел злодей къяльсо. Крэча в равной степени не устраивала встреча ни с тем, ни с другим, а потому стоял он столбом, и терпеливо ждал.

Шаги приближались. Крэч прижался спиной к холодной стене, чтобы не попасть в пятно света от фонаря — к его облегчению проявляющего, что это причетник из храма Форы и служка с фонарем — бредут по делам службы — позвали видно сопроводить кого-то в последний путь.

«Браво, внучек, браво».

«Заткнись! — зло осадил он неугомонную бабусю. — Надоела! Я знаю что делаю, а береженному, как известно, и Тэннар подсобить не против!»

Он помедлил ещё немного в неподвижности, оглядывая улицу, после чего сторожко, но так, чтобы самому находиться во тьме, двинулся дальше. Обогнул трактир и попал на задворки. Там, в проеме двери стояли спутница Вейзо и вышибала из «Секиры и Розы». Девушка зябко куталась в тонкий шерстяной плащ, она заметно нервничала, охранник нетерпеливо перетаптывался, видно было, что ему не терпится вернуться обратно в тёпло, но служба не позволяет ему этого сделать.

«Вот это да! А почему она одна здесь на улице, и где Ктырь? Неужели я его упустил!»

Довольно долго он стоял в полумраке и наблюдал за странной парочкой. Оба молчали, девушка глядела на звёзды, охранник зевал и притоптывал, — мёрз, но перечить клиенту не решался, таковы видно в «Секире» строгие порядки.

«Хорошее, должно быть, место, — подумал Древорук, — надо будет сюда с Тирмочкой заглянуть».

И тут вновь послышался собачий лай, Крэч запустил руку за поясницу и огладил рукоять пристёгнутой к поясу сзади сурги.

Лицо девушки неожиданно изменилось: она стремительно перевела взгляд в его — Крэча сторону, вернее на что-то, что было правее и гораздо дальше, где-то у него за спиной. Туда же, инстинктивно отодвигаясь, и чуя спиной холод стены, взглянул и он. Закутанные в плащи едва ли не до полей надвинутых по глаза шляп, из темноты вышли пятеро. В одном из них он к неописуемому своему изумлению узнал того безусого и безбородого вартарца что давеча покушался на жизнь Вейзо Ктыря.

«А вот и они!» — скрежетнул зубами Крэч и, продвинувшись на пару шагов вперёд, затаился в нише, прикрытой резной каменной тумбой.

Дзинь — звякнул, выходя из ножен клинок.

— Отойди, — произнёс басовито один из къяльсо, замедляя шаг.

Страж вскинул руки и попятился от острия рап-саха, которым другой — вартарец что стоял справа, поддел его подбородок. Девушка вскрикнула, но как-то неестественно странно, и тут Крэч понял, что его смущало — за всё время она не произнесла ни слова, говорил только Вейзо. Поначалу Крэч не придал этому значения, но теперь отчётливо понял, что она глухонемая. Так может кричать только человек не слышащий своего голоса.

Вартарец зажал девушке рот.

Положение Крэча было незавидным, но кем бы ни приходилось Вейзо это хрупкое создание, в обиду он его давать не собирался. Честь, как известно, монета не разменная, и неважно о ком речь идет, о сиории знатном в шелках и каменьях или о къяльсо с полувековым стажем.

«Тэннар Великий помоги!» Он на вдохе отлип от стены, закинул левую полу плаща за плечо, освобождая рукоять рап-саха, и вышел на свет.

— Не так быстро, градды. Эта девушка не пойдёт с вами.

— Тебя забыли спросить, — с холодной насмешливостью бросил говоривший до этого, скептически оглядывая возникшего перед ним феа. — Чего тебе надо?

— Вот именно что забыли, — согласился Крэч. — Мне думается, что таким бравым ребятам, из клана Черепахи, если я не ошибаюсь, нужен более достойный противник, чем эта беззащитная девушка.

— И это ты?

— Что, не гожусь?

— А это мы сейчас увидим. — По шевелению его губ, а точнее острых как шпильки торчащих в стороны усов, Крэч понял — тот что-то сказал своим. Трое его товарищей потянули из ножен рап-сахи. Двое и девушка остались на месте.

Свистнул, покидая ножны, клинок Крэча, тускло блеснул в полутьме чертя вертикальную полосу.

Памятуя о том что несколько противников не всегда хуже одного и в большинстве случаев они только и делают что мешают друг другу Крэч бросился на того, кто был к нему ближе, и нанёс первый свой удар — полоснул удальца в чёрном по руке, заставив выронить рап-сах, сам же, с проворством древесного кота кинулся на второго, шедшего за ним следом. Нанёс удар и почувствовал, как лезвие пропоров плащ и гинтор прошло дальше, вонзилось в плоть. Противник, даже не вскрикнув, рухнул к его ногам.

Рывком высвободив клинок, Крэч стремительно развернулся, и, опасаясь атаки сзади, несколько раз вслепую полоснул им перед собой. Сын черепахи крутанул плащом на левой руке и ответил ударом столь незаметным и столь непостижимо стремительным, что не угадай Крэч как взмахнуть клинком, без промедления бы отправился к Тэннару — ну, или к Хорбуту, — а в театре «Братья Этварок и Кинбаро Ро» недосчитались самого бездарного из своих актёров. И тут же второй удар, сталь вспыхнула перед глазами, и лоб феа обожгло холодным огнём.

Он мотнул головой стряхивая хлынувшую прямо в глаза кровь; ответ его был точен и неотразим, словно удар молнии. Сын черепахи всхрапнул пуская кровавые пузыри и повалился навзничь, а на лице его отразилось такое глубочайшее изумление, словно он был не человеком а сэрдо и надеялся что будет жить если не вечно, то как минимум бесконечно долго.

«Готов!» Крэч не успел ещё высвободить оружие, завязшее меж рёбер, как на него наскочил следующий противник, тот самый вартарец, неумеха метатель, несостоявшийся убийца, безусый и безбородый.

Так же как и предыдущий его сотоварищ, он искусно орудовал плащом, вращал им и даже щелкал словно хлыстом, тем самым пытался сковать движения Крэча и отвлечь его внимание. При этом он сам извивался как уж и по большей части не парировал удары, а уклонялся от них. Всё это в купе было необычайно действенно — перемежая манипуляции с плащом скачками и умелыми выпадами, вартарец таки сумел оттеснить Крэча к стене. Феа поздно сообразил, что это и было его главной задачей. Понял сие, лишь когда услышал крик, а, оглянувшись, увидел как двое, не участвовавших в схватке къяльсо, тащат извивающуюся девицу вниз по улице, да вот поделать пока ничего не мог — броситься вдогонку можно было, лишь перешагнув через тело гутаперчивого вартарца, оказавшегося не такой уж и лёгкой добычей каковой он представлялся в самом начале.

Противник снова взмахнул плащом и Крэч, понимая, что теряет драгоценное время, решился на отчаянный шаг — ни сколь, ни заботясь о безопасности и фактически подставляясь под удар, притворился, будто пытается поразить его в грудь, нырнул под парящий полог и схватился за его край свободной рукой.

Звякнула, отлетев пряжка, вартарец влекомый силой инерции прокрутился вокруг своей оси, плащ опал на щербатую мостовую. А хозяин его, перебросив рап-сах из руки в руку, выхватил кривой ахирский нож гуюрм. Встопорщил клинки, нацелив их в грудь феа — ещё вдох и смертельный удар будет нанесён.

Крэч поразился как одинаково ярко и чарующе вспыхнул свет Оллата на направленных на него остриях. Воистину божественное зрелище, для понимающего в хорошей драке разумеется. А ещё он успел подумать что вартарец, что называется, клюнул, попался, ибо ахирский гуюрм хорош дабы животы вспарывать, а как оружие защиты может и годен, но не против рап-саха ему стоять. И Крэч это доказал, молниеносным движением засадив не менее трех пядей иззубренной стали вартарцу под рёбра; и обагрённый кровью своей и чужой, да более уже ни о чём кроме девицы неменькой, спутницы Вейзо, не думая, вскочил и бросился вниз по улице.

Он настиг их в тупике у ворот, но не в том виде в каком ожидал — девушка жалась к стене, а у ног её лежали два тела — укутанные в чёрные плащи къяльсо из клана Черепахи.

— Клинок в землю!

Что случилось раньше — шепот у уха, острие ножа, кольнувшее правый бок или стальная хватка объявших шею пальцев, а может и то, и другое, и третье разом, Крэч так и не понял. Он разжал ладонь и рап-сах упал к его ногам, приподняв руки, феа покрутил ладонями, демонстрируя, что они пусты.

Тот, кто стоял у него за спиной придвинулся совсем близко, так что он ощутил на затылке его дыхание:

— Сейчас ты заберёшь свои пожитки и уйдёшь. Тихо и спокойно, без резких движений.

Крэч был так возбуждён погоней и ещё не отошел от горячки боя, что сразу не понял, чей это голос.

— Да, — тяжело выдохнул он.

Инкогнито отвел, наконец, клинок и разжал пальцы, предусмотрительно отошел на пару шагов назад. Крэч обернулся, и его бросило в жар — да так, что нижняя рубаха, вмиг взмокла от пота — перед ним стоял Вейзо Ктырь собственной персоной!

Ни на миг не теряя хладнокровия, онт криво улыбался ему, меж тем как единственный глаз его неотрывно следил за руками феа.

— И ты отпустишь меня? — спросил Крэч, опешив от такого его поведения — оно было неслыханным. — Почему?

— Это моя женщина. Ты дрался за неё.

— За неё, не за тебя.

— Не вижу разницы. Уходи.

— Жаль. Очень жаль. Я был бы не прочь потолковать с тобой при иных обстоятельствах, в другом месте, один на один. Оружие можешь выбрать сам.

— Тебе никогда не приходило в голову, — вдруг сказал онталар, — что мы с тобой очень похожи?

— Может быть, но это ничего не меняет.

— Отныне я тебе не должен, и ты не должен мне, — высказался Вейзо и Крэч почувствовал как что-то острое, должно быть сурга, а что же ещё, упёрлось ему в шею.

Это была спутница Вейзо.

«Какое коварство!»

Некоторое время они молчали, глядели друг другу, можно было бы сказать — в глаза, но у онталара был только один глаз, а потому пусть будет — друг на друга.

— Я не желаю вспоминать того что было раньше, — наконец сказал Вейзо, — и ещё меньше хочу думать о том что будет потом. Здесь и сейчас ты помог мне, и я это оценил. Что будет при нашей следующей встрече, если таковой суждено состояться, известно лишь Первым.

— Это всё? — после паузы спросил Крэч.

— Да.

Вейзо слегка прикоснулся пальцем к краю капюшона и чуть склонил голову. Крэч сглотнул почувствовав что острие сурги больше не касается его шеи.

— Так я пойду?

— Иди.

Наклонившись, Крэч подобрал с земли рап-сах, сунул за пояс. Он больше не смотрел на Вейзо, лишь кивнул его спутнице и споро зашагал по улице.

Глава 42. Аист

Аист оказался еще более гадким селением, чем предполагал Шарон, и это невзирая на столь поэтическое название.

Три дюжины одно- и двухэтажных, домиков из необожженного кирпича, образовывавших несколько узких и грязных улиц. Из достопримечательностей только трактир под названием «Золотое колесо», больше походивший на скотный двор, конюшня, кузница, несколько скособоченных торгующих всем напропалую лавчонок и древний разрушенный храм, должно быть, принявший своего последнего прихожанина лет эдак триста-четыреста тому назад, а то может и того больше.

Шарон с трудом понимал, кому нужно это селение, расположенное в стороне от караванных путей; поблизости не было ни лесов полных дичи, ни кишащей рыбой реки, ни заливных лугов, ни гор с полезными ископаемыми… ни собственно Аистов. Вернее всё это было и в достатке, но не здесь, а лиг на десять восточнее. В местечке под названием Серые камни. Там было все, о чём только может мечтать любой из аистян (кроме серых камней, наверное) — живи, не хочу, как говорится, но как раз там никто почему-то строиться не возжелал. Стояло бы селение в Серых камнях, у Шарона не возникло никаких вопросов, а так…

Единственной причиной, по которой он и его друзья-товарищи кисли здесь уже вторую неделю это его Шарона чуйка, давно ставшая легендарной. Вот и сейчас, он, и его подельники пребывали в убеждении, что брат Дисаро непременно объявится в этом позабытом Ихольаром и всеми остальными не менее почитаемыми рыбьими богами селении. И что случится это скоро, тоже были уверенны.

— Шарон, дружище, ну не спи же! — сверкая стальными зубами, хохотнул Ферик. — Твой ход.

— Куда гонишь, дай подумать… Накиза!

— Я здесь, любимый. — Она подошла сзади навалилась грудью, обвила руками его шею: — что, сиорий, желает?

Шарон задрал подбородок и заглянул в её раскосые, в буквальном смысле, глаза.

Накиза не была красавицей, более того она была страшна, и не будучи слепцом Шарон осознавал кто находится рядом, и его это вполне устраивало. Наличие лошадиного лица у неё компенсировалось красивым и упругим, везде, где нужно, телом, а так же множеством скрытых талантов, известных одному Шарону, и паре почивших в бозе неудачников, успевшим до него отведать сладкого накизиного тела. А ещё она умела убивать людей, была непритязательна в быту и не отличалась, обычным для всех её единоземок (а была она уроженкой Меноура), непомерной жадностью и занудством. Короче говоря, настоящая боевая подруга, ни больше, ни меньше.

— Иди, скажи там, — Шарон погладил её руку, — чтобы подали нам…

— Шарон!

Пять голов разом (четверо мужчин за столом и «красотка» Накиза), повернулись к двери, где только что возник толстяк Бэрстуд.

— Там Доу… Дарижар!

— Один? В «Колесе»?

— Нет. На развалинах.

— О как!

— Он вчера приехал, купил всё что нужно и ушел, а сегодня утром его один ухарь из местных видел, у ручья.

— Что он там делал?

— Умывался.

— Значит там и живёт, — хлопнул ладонь по столу Гулир — худой и невысокий эретриец, в черном гинторе одетом на голое как у обезьяны волосатое тело.

— На развалинах?

— Нет, в ручье! — Рука Шарона метнулась к Ферику, пальцы впились в шею, — он потянул его на себя. — Ну что я говорил? А ты: нет-нет, да на кой это Доу Дарижару нужно? А вот нужно! — Он захохотал и с силой оттолкнул противника по карточному столу, да так что тот не удержался и завалился вместе со стулом на пол, рассыпая карты.

— Ну чего ждёте? — крикнула Накиза, выхватывая рап-сах из заплечных ножен, — вам что, особое приглашение нужно? Пока Доу жив, нам ловить нечего!

— Думаешь, этот бешенный феа ещё здесь? — бросил карты на стол дауларец Хонрат. Лицо его скривилось в улыбке, и это, наверное, была самая хищная и кривозубая улыбка, что когда-либо посещала лицо человека, а возможно и зверя.

— А вот это мы сейчас и проверим, — Шарон застегнул пряжку ремня, поправил ножны, проверил, легко ли выходит клинок.

Остальные повскакивали из-за стола, похватали лежащие на скамье ножи, топоры, рап-сахи — по не писаным правилам за игровой стол при оружии не садись.

— Ну, молитесь, что б он ещё там был, — не пойми на кого рявкнул Шарон и зашагал в сторону двери.

— Они уже здесь, — промурлыкала Орини, проводя пальчиком по длинному кривому шраму на груди Доу Дарижара.

— Я чую, — отвечал феа шепотом.

— Тебе пора?

— Нет ещё, рано, — Доу ласково пробежал пальцами по ее обнаженному бедру. Большую половину тела Орини, покрывали пятнышки тиу, имитирующие шкуру древесной кошки. — Сделай всё, как мы договорились, милая.

— Хорошо, — податливо выдохнула она, — а когда это закончится, ты поиграешь со мной?

— Обязательно.

— Иди тогда, не смущай меня, а то разозлюсь и пристрелю кого-нибудь раньше времени.

— Тоже мне — «престрелка» нашлась, надень что-нибудь…

— Зачем? Тут кроме нас нет никого, сельские сюда не заходят.

— Оденься, а то все свои прелести тетивой окорябаешь.

— Прелести у меня миниатюрные, — игриво промурлыкала Орини, и завертела плечами, демонстрируя свои аккуратные грудки, пятнистые от кошачьих тиу.

— Пора. — Доу встал, натянул штаны, взялся за сапоги. — Оденься, дурочка.

— Нет, — огрызнулась она, но тут же переменилась и согласно закивала. — Конечно оденусь, за кого ты меня принимаешь?

— За маленькую, глупенькую, девочку, — сказал Доу, отдельно выделяя каждое слово. — Ну всё, я пошел.

— Погоди! — Она притянула его к себе и лизнула в щёку, ну прям как кошка. — Будь осторожен, любимый.

Он ничего не ответил, и ничего с собой не взял, как был в штанах и сапогах, голый по пояс, шагнул на табурет, с него в оконный проём и дальше…

Орини не успела ещё подойти к окну, как услышала воинственные крики охотников за головами, а когда выглянула, увидела бегущего к лесу Доу и веер из пяти рассыпавшихся по полю преследователей, которые вмиг позабыли о развалинах и устремились в погоню.

«Пятеро… — задумалась Орини, — а должно было быть шестеро…»

— Ну что же, пора и мне на охоту. — Она взялась за лук, но скрип лестницы за спиной заставил её обернутся…

Они гнали Доу как гонят волка, ломились с шумом и ором, способным всполошить всё селение. Их пятеро — он один, и ничего что феа стоил их всех, не в поле же, не полуголый да безоружный.

— Стой, Дарижар! Остановись, хуже будет!

«Да? Вот это новость!»

Доу нёсся по грязи, не замедляя шага, сердце стучало так, будто вот-вот выскочит. Они бежали за ним, растеряв в азарте всякую бдительность. Видели, что безоружен, и думали, что деться ему уже не куда. Стрелков хороших (Доу знал) среди них нет, а коли и нашелся желающий пострелять по бегущей мишени — на то и Орини на втором этаже развалин с луком — враз утихомирит нетерпеливого. Но до того ни-ни, таков план… Ну не любил Доу возиться с трупами, а оставлять собратьев по цеху, пусть и мчались те его убивать, неупокоенными нельзя. Вот и вёл он эту беснующуюся ватагу за собой, к скрытому прошлогодним бурьяном рву на краю поляны, неизвестно кем и когда выкопанным. Там было сухо, до определённой степени разумеется, — вся вода утекала в ров а смятая прошлогодняя трава не давала сапогам скользить.

Доу прикрыл лицо руками и с разбега сиганул сквозь бурьян. Перемахнув через ров, развернулся и застыл словно каменный. Пригляделся сквозь прореху — до первого преследователя около двадцати шагов.

Доу метнулся к кусту дрока, где под присыпанной землицей рогожкой, со всем нетерпением ждали его две четырёхзарядные кибийские балестры с болтами на взводе и пара вартарских топориков (это уже на всякий случай, до них дело дойти не должно).

Он взял одну из балестр, скоро осмотрел спусковые крючки и предохранительные скобы — всё в порядке, положил на траву, направив наконечниками болтов в сторону просвета. Взял вторую, осмотрел, встал наизготовку, широко расставив ноги, так чтобы лежащая на земле балестра лежала строго посередине ступней. Хорошее оружие кибийская балестра, надежное и не тяжелое, но одной рукой с ней все равно не управиться, не удержать, да и скобы защитные скидывать долго и неудобно.

Минуты не прошло, как перед ним возник первый марафонец…

«Гулир. — Доу поддел пальцем нижнюю закрывающую два крючка скобу. — Ну здравствуй, друг дорогой, давненько не виделись».

Увидев добычу, которая перестала считать себя таковой, Гулир попытался остановиться, а Доу, для верности, нажал на два спуска сразу.

Ретрий повалился на колени, прижимая руки к животу, откуда торчали оба болта; покачался так несколько мгновений, ловя ртом воздух и словно выбирая, куда ему упасть, и полетел, как задумано — головой, в яму. Не успел он достичь дна, как Доу навел балестру на следующего перед ним появившегося, им оказался Ферик. Выстрел. Одиночный. Так же как и первопроходец Гулир, Ферик не издав ни звука, лишь клацнув на прощание стальными зубами, рухнул следом.

Третьим добрался до отметки дауларец Хонрат, этот подскочил от удара, будто в него влетел мельничный жернов, видимо болт угодил в кость. Дауларец повалился на спину и сполз в яму вперёд ногами, как, по сути, ему теперь и полагалось.

Пока всё шло по плану. Доу отбросил разряженную балестру, плюхнулся задом на землю, схватил вторую, она оказалась точно меж его раздвинутых ног. Привычным движением сдернул скобу, навёл на того кто бежал следом — это был сам Шарон. Вот он то закричал, и не просто так а обматерил, рыгая кровью, и Доу и всю его родню вплоть до седьмого колена, после чего принял на грудь ещё один болт и благополучно завалился в яму. Последней была «красавица» Накиза — она хоть и поняла по воплям Шарона, что дело худо, но превозмочь инерцию движения и желание прийти любимому на помощь не смогла — а посему умерла, как и жила, без лишней дерготни, легко и красиво.

«Куда ты так спешила, дурёха?! Ну и где ещё один? Два болта, одна цель. Кого нет? — Доу обвёл взглядом трупы. — Толстяка Бэрстуда! Опять отстал, вот же битюг коротконогий».

Доу подождал немного — никого. Аккуратно поднялся, не опуская балестры, и, отойдя на несколько шагов в сторону, раздвинул траву — Бэрстуда на поле не было. Пусто. Только одинокая фигурка вдалеке — девушка-кошка шла к нему, нагая, из одежды лишь сапожки да его гинтор, накинутый на голое тело. В правой руке Орини окровавленный рап-сах, левой она держала за волосы голову толстяка Бэрстуда.

«Нашелся потеряшка».

Доу собрал пожитки, отошел на несколько шагов назад и перепрыгнул на ту сторону рва. Обернулся и пробежался глазами по трупам бывших противников, высматривая кому подарить два последних болта.

«Тишина и спокойствие — мертвы все. Покойтесь с миром, дети мои! — Он криво улыбнулся — это было Хорбутски просто, и настолько же весело, не сражение — забава, он мог запросто прибить всех этих вооруженных до зубов людей, в доспехах из буйволиной кожи, имея на руках лишь ножичек для бумаги… а возможно и просто голыми руками. Раньше точно бы сумел, теперь — возможно, не был уверен на все сто, на девяносто девять — да. Но даже при этом он не рассчитывал, что всё пройдёт так гладко…»

— Никого не потерял?

Доу развернулся, разрядил от греха подальше два оставшихся болта в землю у себя под ногами.

Орини показала ему голову толстяка Бэрстуда, на лице которого застыло выражение глубочайшего изумления. Выкинула её в яму. Приблизилась к Доу вплотную, и провела пальцем по раскрасневшейся груди феа.

— А ты хорошо бегаешь, старикашка.

«Вот как? Я, между прочим, старше-то тебя лет на пятьдесят, не больше!»

— И стреляешь хорошо… в упор.

Он усмехнулся, вытер испарину тыльной стороной ладони.

«О да, я хитрый».

— Ты устал…

— Годы берут своё.

— Всё ещё уверен, что сможешь одолеть экриал?

— Ещё бы, — стараясь придать своим словам убедительность, ответил Доу. — Секретик у меня один есть, — он замолчал, седая бровь над левым глазом нервно задёргалась. — Всем надо спать, хоть иногда, и экриал тоже. К тому же я не один.

— Какой секретик? — она переменила позу.

Доу невольно сглотнул.

— Потом расскажу.

— Может просто убьём его?

— Если б его можно было просто убить… вознаграждение положено только за живого… Я просил тебя одеться.

— Я оделась, не думала, что придется выходить из дома. — Так Орини назвала развалины храма, где они обосновались. — Если бы не этот толстяк… Идём, ты обещал поиграть со мной. Или она тебе больше нравится, — Орини указала остриём рап-саха на застывшую в нелепой позе Накизу.

Доу поморщился, покачал головой — даже смерть не сделала меноурскую бестию краше.

— Я люблю горячих девчонок, а эта северянка слишком холодна для меня.

— Таких как я любишь?

Он кивнул.

— Пожалуй, тебя одну.

Орини привстала на цыпочки, лизнула его в шею и ухо.

— Тогда идем быстрее, пока я не остыла.

— Дождь будет, — сказал он.

— И дождь, и гроза, и буря с градом, и ещё много чего такого о чём ты будешь вспоминать…

Доу улыбнулся и выдал напарнице такой страстный шлепок по пятнистой заднице, что звук от него, должно быть, услышали в самом Казараме.

Она оскалилась и зарычала, прильнула, прижимаясь к нему всем своим обнаженным телом, и прежде чем укусить за мочку уха, как делала это всегда, спросила шепотом:

— Может, на этот раз, возьмём кого-нибудь ещё? Я позволю тебе выбрать…

— Ну вот и пришли, — с облегчением выдохнул Гейб и хмурое его лицо просветлело.

— Куда? — Кинк сидел на ослике, созданный рукодельным феа каркас из переплетённых веток помогал мальчику, когда становилось совсем плохо, и не было сил удержаться самому. Впрочем, после появления брата Буго, такого с Кинком не случалось ни разу. Он медленно, но верно шел на поправку.

— К людям, — ответил Гейб.

— И что теперь? — спросил Левиор, ни к кому конкретно не обращаясь, когда они приблизились к покосившемуся столбу с мшаной шапкой и почерневшими дощатыми стрелками.

— Хорошее регулярное питание и теплая постель каждую ночь. И ещё много-много различных удовольствий для живота и тела. Пора приходить в себя, а то живём как скотина, хватит — натерпелись. И скотинке хватит, — Гейб погладил Лохмоуха по морде.

— При встрече ты назвался вильником, — сказал Левиор, — мне казалось это твоя жизнь, и ты давно привык.

— Да! Хорбут её подери — такая жизнь! Но к ней нельзя привыкнуть, можно лишь заставить себя терпеть… Но на этом самом месте терпелка моя обычно заканчивается, и сегодняшний день не исключение.

— Далеко ещё до Аиста? — спросил Левиор — наступал вечер, и им действительно пора было думать о ночлеге и пище для себя и скотинки.

— К ужину поспеем.

Они отошли от перекрёстка не больше двух дюжин шагов, когда сквозь тишину леса до них донесся перестук копыт. Из-за поворота показались две тентованные повозки, резво катящиеся им навстречу. На козлах первой восседал феа, ни чем особо не примечательный: с аккуратной бородкой и усиками, в бархатной шляпе мышиного цвета и добротном сером гинторе. Второй управляла скромно одетая молодая милая личиком женщина; трудно определить, сколько ей лет на самом деле, может двадцать, а может и около сорока. За последней повозкой на верёвках шли ещё две лошади, гораздо лучше тех, что в упряжках.

Феа сощурился (свет Лайса бил ему в глаза) и с любопытством рассматривал незнакомцев.

— Тпру, стоять родимые, — натянул он поводья, и неожиданно соскочил на землю. — Гейб!

— Доу?!

Они сошлись. Обнялись и кряхтели несколько минут, охлопывая, друг дружку по бокам и спинам, после чего Гейб, сияя, словно только что отчеканенный империк, представил всем незнакомца:

— Доу Дарижар, дружек мой старинный, прошу любить и жаловать.

— Да, я Доу, — феа снял шляпу, и стало видно, что у него отсутствует верхняя половина левого уха. А ещё Левиор отметил, что никакого оружия кроме ножа на поясе у него нет, хотя, о том, что припрятано в повозке, можно было только гадать. — Спутницу мою зовут Орини, — Доу указал на приближающуюся девушку, — сестра моего компаньона.

— Куда это вы собрались на ночь глядя, что-то случилось? — после обычных в таких случаях кивков и расшаркиваний спросил старинного друга Гейб.

— О, это долгая история, предлагаю поговорить об этом позже, а в ночь едем из-за Чёрных сулойам, что нагрянули в Аист вчера вечером. Их сейчас там что мышей в амбаре, не вздохнуть ни пёрнуть… а я, уж простите, их на дух не переношу.

Левиор заметил, что Орини при этих его словах улыбнулась, но тут же прикрыла рот краем платка, что покрывал её голову.

Доу покосился на брата Буго, но видя, что сулойам ни как не отреагировал на его слова, продолжил:

— Вот и решили мы с отъездом не тянуть, от греха-то подальше. Мне, как ты сам знаешь, под чистым небом переночевать, что трубочку выкурить. Орини девушка хоть и скромная, но к походной жизни привычная, в повозке под тентом ночует. Я её с четырёхзарядной балестрой обращаться научил, так что отпор она кому хочешь, даст… На ночь мы повозки борт к борту ставим, так и безопаснее и поговорить перед сном можно. Так мы вроде и вместе, но каждый по-отдельности, ну вы меня понимаете. Так что у нас полная идиллия, и от одной ночи под открытым небом никто из нас не претерпит.

— Это он специально всё это рассказывает, — пояснил Гейб, — очень уж наш Доу щепетилен в подобных вопросах.

— А мне лишние разговоры ни к чему, — отрезал Доу, прочертив в воздухе горизонтальную полоску ладонью. — Напраслины я не терплю, на том стоял и стоять буду.

— Это похвально, — выразил своё отношение к сказанному брат Буго. — Так впредь и поступайте. Я так понял вы сами не из Аиста?

— Из Дубков мы, градды, — вступила в разговор Орини, — полторы недели уже как в пути. В Аист к тётке моей заезжали, и припасы пополнить.

— Эх, — тяжко после паузы вздохнул Доу, — даже не знаю, градды, с какого края к вам подступиться.

— А что такое? — дёрнул шеей Гейб, — говори чего удумал, не стесняйся.

— Да посидеть с тобой хотелось, былое вспомнить. Трубочку другую выкурить.

— И в чём проблема?

— А в том, что предлагать вам с нами ещё одну ночку в лесу скоротать, у меня язык не поворачивается, и самим нам в Аист возвращаться никакого резона… так вот, — он резко шлёпнул ладонью по борту повозки. — Ну да ничего страшного, — не услышав отклика на свое плохо скрытое предложение, сказал он, — жизнь длинная, ещё встретимся… Вы куда, кстати, едете?

— Ой, далеко, — проскрипел Гейб, — в Верран.

— Что?! Да ладно! В Верран, ты сказал? Я не ослышался? — Доу хлопнул себя ладонью по лбу, пошел на полусогнутых вокруг повозки не в силах сдержать рвущийся изнутри смех. — Ну нет, так не бывает!

— Мы в Грозовые утёсы едем, градды, — пояснила ситуацию Орини, — там мой братец живёт.

— Вот это совпаденьице, — опешил Гейб, — такого и нарочно не придумаешь.

— Не иначе сам Ихольар вас направляет, — пробубнил брат Буго.

— Что за Грозовые утёсы, объясните? — попросил вечно интересующийся всем и вся Кинк.

— Местечко одно, неподалёку от Веррана, — ответил Левиор, кладя руку мальчишке на плечо, — если учитывать расстояние, то можно сказать что Грозовые утёсы и Верран почти одно и тоже место. Это как если бы мы из Реммиара в Аист шли, а они в Серые камни.

— Так это… может, раз такое дело вместе поедем? — с затаённой надеждой предложил Доу, который давно уже придумал легенду, изображающую его и Орини весьма полезными попутчиками и теперь делал всё чтобы убедить в этом друзей Гейба. — А, градды? Я, признаться, сильно сомневался что мы вдвоём такую долгую дорогу осилим, да выбора у меня не было. А вот если мы вместе поедем, — он вздохнул так искренне, с такой надеждой. — У меня лошади свободные, две, и сёдла есть. Повозки большие, просторные и ночевать в них можно и скарб поместится и продукты… Орини готовит так что пальцы пооткусываете… А у вас и осёл и собака, — он кивнул на Рыка крутившегося у ног Кинка. — Ну чем не караван.

Левиор с Гейбом переглянулись, и он понял что феа уговаривать не надо, он на всё согласен и молчит лишь потому что ждёт решения от него.

— Ну что скажете? — спросил Левиор.

— Я за, — сказал Гейб.

— А чего мы в этом Аисте не видели? — помахал рукой Кинк, — уж где мы только не ночевали, а где ещё будем, одному Ихольару известно.

Брат Буго кивнул, одобрительно.

— Я туда куда мальчик.

— Хорошо раз так, — согласился Левиор, не особо-то и упорствуя, он хоть и решил больше не скрываться, но и идти в деревню полную Чёрных сулойам желания у него не возникало. — Выбор у нас всё равно не велик.

— Вот это правильно, — довольно крякнул Доу, и полез на козлы. — Рассаживайтесь, градды, кому где удобнее, осла к повозке моей вяжи Доу. А мальчонка с псом пусть к Орини залазит, им там втроём веселее будет. Как кличут тя, малый?

— Кинк.

— А тярга?

— Рыка.

— Серьёзный зверь.

— Других не держим.

— Верэнгских кровей тяржик?

— А то! — заискрился радужной улыбкой мальчуган.

— Меня дядька Доу зови, и что б никаких «граддов» или хуже того «сиориев» я от тебя не слышал. Лады?

— Лады, дядька Доу, — радостно кивнул ему Кинк. — За мной, Рыка, — скомандовал он и устремился вслед за Орини.

Глава 43. Это санхи?!

Этот день для Инирии начался позже, чем обычно, ближе к обеду. Её разбудил шум — приглушенные разговоры, ржание лошади, людские шаги. В очаге тлели угли, и, после двухнедельного пребывания под открытым небом, Нире было приятно понежиться на мягких пуховых подушках.

Вечерок выдался бурным: сперва ужин в шатре Геу Ксерима. Благопристойные речи, комплименты, светские разговоры. Затем буйное гулянье у костра Хэда Хомана, — собралось человек пятнадцать, свободные от службы дауларцы и сарбахи, половина наполовину. Как оказалось один из дауларцев прекрасно владеет лютней, а другой виртуоз в игре на двухрядной фейзахской флейте. Кто-то из возничих взялся за тамбурин, кто-то изобразил из двух мешков и сухого пенька некое подобие барабанов. Они пели, танцевали, ели мясо с огня, обливаясь жиром и запивая всё это кисло-сладким Ниогерским вином. Даже Тэйд, который снова впал в депрессию, понемногу раскачался.

Закончился ужин далеко за полночь. И видимо, поэтому Инирию никто до обеда так и не побеспокоил.

Через полчаса бодрствования она услышала голос Маис:

— Сиита Инирия, вы проснулись?

— Да, Маис, — ответила она, потягиваясь и откидывая одеяло, — зайди, пожалуйста.

Полог качнулся в сторону, на пороге возникла хрупкая фигурка служанки.

— Как вы себя чувствуете, сиита Инирия?

— Великолепно, — она встала и взглянула на крючок в центральной опоре, где она оставила своё платье.

— Мне пришлось его почистить. Вчера вы изволили ласкать наших собачек, пришлось вычистить его от шерсти. А ещё несколько жирных пятнышек. — Удивительно, но в голосе Маис не было и капли порицания. — Не беспокойтесь — оно в порядке. Высохнет, в течение часа, и будет как новое. Кринтийский шелк нельзя сушить над огнём, — будто оправдываясь, сказала Маис. — А пока, если сиита не против, мы можем заняться причёской.

— О, это было бы прекрасно.

— Мы обшарили всё Седогорье вдоль и поперёк. Ума не приложу, как ей удается, скрываться на таком сравнительно небольшом участке, со всех сторон ограниченного горами. — Брат Этро доел яблоко, отшвырнул огрызок в кусты.

— Это поразительно! — воскликнул Геу Ксерим с плохо замаскированной иронией. — Как простой девчонке может так везти?!

Они стояли на краю лагеря, куда радушный хозяин вышел, чтобы встретить гостей.

Лимки ра'Тон, отбывший накануне в Триимви, сдержал обещание и переговорил с энсонием крепости на Кривом перевале, вот только отклика на просьбу Геу Ксерима выделить воинов на охрану его каравана он там не сыскал. Брат Этро, старший отряда санхи, стоявшего в крепости узнав о предложении торговца, проявил к нему живейший интерес.

И вот брат Тамк и ещё четверо жрецов прибыли в лагерь Геу Ксерима, дабы обсудить с ним условия сделки по дополнительной охране каравана.

— Из Седогорья три выхода, — брат Этро одел перчатку и прогулочным шагом направился вдоль палаток, будто это он был хозяином, а Геу Ксерим гостем. — Через Узун, Кривой перевал и Гевер. Наша обитель, как вы сами понимаете, не в счёт. Через Узун и Кривой перевал пройдёт разве что невидимка. К тому же, — он широко улыбнулся, — мы своим присутствием уже оскомину набили комендантам обоих крепостей. Они готовы сами найти и привести в Гевер эту девицу, лишь бы всё было как прежде. Скажу больше, даже местные жители содействуют нам… должен признаться, весьма специфично это у них получается, но это только начало.

— Так может она уже, — Геу Ксерим, сделал по воздуху широкий взмах ладонью. — Ну вы меня понимаете — магия, все дела?

— Помилуйте, градд Ксерим, какая к Хорбуту, простите Ткавел и Сэволия, магия. Всё гораздо тривиальнее — под Седой горой обнаружилось множество подземных ходов. Целая сеть. Настоящий город. Можете представить?

— Что вы говорите? — трагично всплеснул руками Геу Ксерим. — Она прячется там?

— Мы тоже так думали. Но совсем недавно её заметили на одном из постов, лигах в двадцати отсюда, на северо-запад…

Геу Ксерим поцокал языком и сделал собачьи бровки.

— И не поймали?

— И не поймали. Послушайте, коли мы, так живо обсуждаем наши проблемы, то прежде чем перейдём к вашим, могу я поинтересоваться, что за девушка гостит сейчас у вас? Я хочу поговорить с ней.

— Сиита Инирия милейшее создание. Уверяю вас, она не имеет к похищению никакого отношения. Пойдёмте, сейчас вы сами во всём убедитесь.

«Это что, санхи?! — Тэйд мало что не подпрыгнул. — Где Инирия? Где Нёт?» Опасность заставила его забыть о вчерашних обидах. И если первый вопрос был скорее риторическим, то ответ на второй он получил тут же — Нёт, как ни в чём не бывало, с видом свободного от службы вояки, без дела слоняющегося по лагерю, приближался к шатру Инирии.

Взгляды их встретились и Тэйд с облегчением понял, что дауларец всё знает и спешит предупредить Ниру о надвигающейся опасности.

«А что она сама, хотелось бы знать? Не иначе как до сих пор нежится в постели? Сомневаюсь, что уже встала».

Тэйд попытался набросить на лицо маску беспечности и, насвистывая «Сааха и Неору» двинулся навстречу Геу Ксериму и санхи.

Жрецов было пятеро, троих Тэйд знал (видел их осенью, в Лисе и Ягнёнке, когда Хабуа рассказывал историю Великого Кеара), и то, что они могли его помнить могло сыграть юноше на руку — хорошая возможность завязать разговор и потянуть время. Боковым зрение он видел, как Нет, подошел к шатру остановился, видимо негромко переговариваясь через ткань с Инирией.

— Кто там, Маис?

— Жрецы санхи.

— Кто? — Нира вскочила, складной стульчик упал, лежавшее у неё на коленях полотенце и гребень соскользнули в стоящий у ног тазик с водой. Не выдержал резкости её движений и лёгкий узел на левом плече удерживающий белую материю, закрывающую верхнюю половину её тела. «Что же я за дура такая?! Надо было столько бегать от санхи, чтобы, в конце концов, самой прийти прямо к ним». Не обращая внимания на наготу, девушка кинулась к своим вещам, отбросила плащ, сумку, схватила куртку, запустила руку в потайной кармашек.

— Я могу довериться тебе, Маис? — выдохнула она, прижимая к груди кулак с карибистолой.

— Да, сиита, — беспокойно сдвинула брови служанка.

— Это вопрос жизни и смерти, Маис, — она вытянула руку в её сторону, — это нужно срочно спрятать.

Служанка подбоченилась, прикусила ноготь большого пальца.

— Надо подумать. — Она не стала задавать очевидных вопросов, и без них было понятно, что Инирия девушка, которую ищут санхи. — Сядьте, сиита! — приказала она, поднимая и раскладывая стульчик. — Сядьте и успокойтесь. Я спрячу эту вашу штучку, да так что её никто не отыщет, даже сам Хорбут Одноглазец.

— Брат Эбро, — радостно воскликнул Тэйд, поняв, что не успевает, и санхи будут у шатра раньше него.

Процессия замедлила шаг.

— Брат Этро, — поправил его санхи. — Да прибудут с тобой Первые боги, чадо моё.

«Уф. Как же мне повезло, что ты с этого начал!»

— Первые и единственные, — выпалил он стандартный ответ, прибавляя шаг и протягивая жрецу обе руки. — Простите.

Брат Этро остановился и благосклонно протянул ему свою, в перчатке. Тэйд страстно пожал её.

— Ничего страшного. Откуда вы меня знаете, юноша?

— Тэйд, — поспешил представиться он. Я имел честь наблюдать как в начале зимы, вы и братья, — он кивнул в сторону других санхи, — дали окорот этому нечестивцу Хабуа из Лиса и Ягнёнка.

— А-а-а, — разочарованно протянул брат Этро, вытягивая ладонь из цепких его объятий.

Нёт, тем временем отошел в сторону и неспешно двинулся в обход шатра.

— Если возможно я хотел обсудить с вами некоторые аспекты… — не отпуская инициативы, затараторил было Тэйд, но санхи прервал его:

— Похвально, что вы придерживаетесь истинной веры, чадо моё, но мы сейчас немного заняты. Если хотите, поговорим позже. — Он кивнул и шагнул мимо Тэйда прямо к шатру, где уже стоял Геу Ксерим. Хозяин дёрнул за верёвочку с правой стороны от входа — внутри звякнул колокольчик.

— Сиита Инирия. Я могу войти?

В ответ на его слова в щёлочке полога показалось недовольное лицо Маис.

— Одно мгновение, градд Ксерим, сиита Инирия не одета. — Лицо скрылось за пологом. Спустя пару минут служанка выпорхнула на улицу, и на ходу помахивая пальцем и приговаривая: ещё минуту, сиории, всего одну минуту, бросилась к соседнему шатру. Обратно она несла небесно-голубое платье Инирии. — Чуточку терпения, братья, и сиита Инирия предстанет пред вами.

Тэйд переглянулся с Нётом который с довольным видом вышел из-за шатра. Было не очень понятно, что означал взгляд дауларца, но утверждение, что всё находится под контролем, в нём читалось явственно.

Прошло не больше четверти часа, как полог откинулся, и из шатра появилась Инирия, она была чудо как хороша. Тэйд с удовлетворением отметил, что странная зарокийская причёска-туба при всей своей громоздкости очень ей идёт. А ещё оценил роскошные серьги и колье с крисоральскими рубинами — чего-чего, а этого добра из подземелий Кеара было вынесено предостаточно.

Инирия выглядела сногсшибательно, единственное, что могло подпортить впечатление это пробежка Маис — не пристало знатной сиите путешествовать с единственным платьем.

«Надеюсь, она найдет что ответить, буде таков вопрос ей задан!»

— Рада вас видеть, градд Ксерим, — произнесла Инирия томным бархатом. — Да прибудут с вами Первые боги, братья. — И куда только подевалась та пылкая девчонка, которую Тэйд лишь позавчера держал в своих объятьях?

«Боже милосердный, — в очередной раз подумал Тэйд, — как же она прекрасна!»

— Первые и единственные, — чуть ли не хором отвечали санхи.

Старший сцепил пальцы в замок и с неприкрытым подозрением разглядывал кейнэйку. Двое других буравили её плотоядными взглядами.

— Я брат Этро, — натянутым голосом представился жрец. — Это братья Римо и Тамк. Мы хотели побеседовать с вами.

— С удовольствием, — хихикнула Инирия, изображая избалованную пустышку. Она смотрела своему врагу прямо в глаза.

— Вы бывали в Гевере, сиита? — санхи оттеснил Геу Ксерима и, не спрашивая дозволения, взял девушку под локоток. — Прогуляемся? — он всем своим видом показывал, что польщён таким к себе обращением со стороны знатной сииты.

— Не была, но если вы меня приглашаете…

По иронии судьбы брат Этро повёл Инирию к расщеплённому молнией дереву, под которым вчера спал Тэйд… и которое в сердцах спалил.

Геу Ксерим заложил руку за поясницу и последовал за отдаляющейся парой. Не понимая, что он должен сейчас делать, Тэйд засеменил рядом.

— Конечно же, приглашаю, — кивнул брат Этро.

Какое-то время Инирия оставалась неподвижна и безмолвна.

— А когда? — она одарила его дразнящей полуулыбкой, — я так люблю приёмы, и танцы.

Брат Этро был обескуражен её поведением, не часто ему доводилось общаться с подобными особами. Казалось, он находится в ошеломлении, пытаясь осмыслить происходящее и понять, что он натворил, что любимые его Первые боги Ткавел и Сэволия ниспослали ему такое испытание.

— К сожалению, я вынужден, находиться в крепости на Кривом перевале, и не знаю, когда мне доведётся вернуться в Гевер, — отвечал сухо, но с должным уважением.

— Пригласите меня в Кривую крепость, странное какое название, — Инирия жеманно прикрыла рот ладошкой и захохотала. — Это же не вы его придумали?

— Она называется крепостью у Кривого перевала, сиита, — стоически выдержав её ужимки, поправил брат Этро. — Ей больше семисот лет, и, разумеется, название ей дал не я.

— И строили её, значит, тоже не вы? — Инирия надула губки, её разочарованию не было конца.

Тэйд обратил внимание на то, что теперь уже не брат Этро держал Ниру под локоток, а она обвила его руку своими — фривольно, по его мнению, но вполне соизмеримо с избранной манерой поведения.

А ещё он заметил, как туго сглотнул брат Этро, реагируя на последнее её заявление. Суровое, но по-своему красивое его лицо исказила кривая улыбка. Он, было, открыл рот, чтобы ответить колкостью, но благоразумно передумал и вовремя промолчал.

— Нет, сиита, не я.

«Как же она всё-таки хорошо держится», — подумал Тэйд, украдкой вытирая о штаны вспотевшие ладони, — и как же она умопомрачительно хороша!»

Уголком глаза он заметил, что как только они отошли достаточно далеко, брат Римо и брат Тамк направились к входу в шатёр.

Нёт стоял у них на пути.

— С дороги, — прошипел брат Тамк.

Дауларец отступил на шаг назад и вполне убедительно изобразил, что ему все равно. Но Тэйд видел, как он напряжен: стоит, слегка согнув руку, готовый броситься на жрецов и разорвать их на куски, если потребуется.

— А вы мне нравитесь, брат Этро, — продолжала кокетничать Инирия, — вы такой мужественный, такой хищник, однако мне кажется, под этой маской скрывается ранимая душа настоящего эстета. Признайтесь, брат, вы наверняка украдкой… — тут она поднялась на носочки и зашептала на ухо санхи что-то такое, после чего тот сконфузился и густо покраснел…

«Что бы там Нира ему не сказала, но, похоже, она угадала!»

Прогулка длилась около четверти часа и всё это время, Тэйд и Геу Ксерим непрестанно наблюдали за девушкой и санхи, не выпуская странную парочку из вида.

«Как же она выкрутилась? Наверное, передала Нёту клинок и камень, — гадал Тэйд, — и дауларец успел их спрятать». — Заодно это он был готов простить Нёту всё, и даже мысленно укорил себя за вчерашнюю вспышку гнева, так будто каким-то образом мог повлиять на неё.

Вскоре странная парочка вернулась, и первое что сделал брат Этро — с надеждой поглядел на своих людей. Брат Римо еле уловимо покачал головой. Растерянность на лицах жрецов едва не заставили Тэйда расхохотаться.

— Я благодарю вас, сиита, — судя по голосу, санхи был сильно разочарован результатами обыска, но счастлив, что ему удалось отделаться от Инирии. — Уважаемый Геу Ксерим пригласил нас на ужин, — сказал он, делая шаг назад, — надеюсь встретить там и вас.

— Обязательно буду, — губы Инирии слились в ниточку.

«Ага, без нас как-нибудь перетопчешся», — подумал Тэйд, уже соображая, как и когда лучше сбежать. Инирия же просто поклонилась и сделала нечто похожее на реверанс.

Глава 44. Новые знакомства — новые возможности

— Плохие новости, Огненный?

— А, — отмахнулся Маан. Он достал маленькую дииоровую коробочку четыре на четыре пальца и полтора глубиной, сдвинул крышку: девять ячеек — восемь аморфных шариков на бархатной подложке. Маан бережно опустил слабо пульсирующего зелёным Вестника в свободную ячейку. Двинув крышку на место, он накрыл её ладонью и шепнул коротенькое охранное заклятьице… И только после этого осмысленно взглянул Коввилу в глаза: — Риффен намекает на то, что мне было бы неплохо вернуться в Шосуа.

— Зачем?

— Понятия не имею…

— А что, друг мой, — продолжил прерванную появлением Вестника беседу Коввил, — не может ли быть такого, что Лаар Софегарский и кто там ещё с ним?..

— Кибро Ильдавио…

— …и Кибро Ильдавио ошибались, а камни Тор-Ахо не обладают Силой или их вообще не существует в том качестве, что ты себе представляешь?

Маан вытаращил глаза, четыре пальца его левой руки нервно забарабанили по подлокотнику, а ироничный взгляд ясно показал, что он думает об этом заявлении. То же подтвердил и голос:

— Чушь.

Коввил резко встал, остановил рукой качнувшийся стул.

— Не боюсь показаться тривиальным, но случаи коллективного помешательства не так уж редки. Ошибся же Софегарский насчёт Аравы — у него он предатель, а у са Тирно — святой. Время, мой друг, время! Столько лет прошло. Ты был прав, говоря, что мы очень мало знаем о прошлом.

— Я не ведаю, как тебе это объяснить. Я чувствую, что это так, и всё. Не спрашивай меня, пожалуйста, откуда я это знаю, я понятия не имею. Но я знаю это так же верно, как и то, что я Высший сиурт огня Маан са Раву, а ты Коввил са Табо, Высший сиурт воздуха, — в тоне Маана звучали напор и безумная уверенность. — Сид Сароса, друг Коввил, это не миф и не сказка… И он близко!

— Верю.

— Ну а что ж ты тогда мне всю плешь проел, раз веришь?

— Верю, но всё же имею некоторые сомнения.

— Библиотеки Ганиса завалены известиями о грядущих роковых событиях, и каждое поколение не менее всех предыдущих уверено, что именно при нём и наступит новый конец света. Крайне навязчивое заблуждение и самомнение, как нельзя более достойное презрения. «Не каждый, у кого недостаёт пальца, сиурт», — вспомнил Маан старую поговорку.

Он встал, помассировал затёкшую ногу, подошёл к окошку. «Опять дождь».

— Давай-ка лучше ещё раз по камням пробежимся. Кстати ты мне так толком и не объяснил, как два камня — Аар и Роу оказались на Ногиоле? Только самую суть, пожалуйста. Раффи тоже будет полезно послушать. Не соизволите присоединиться к нам, уважаемый Жаугратток?

— Почему — «нет», послушаю с удовольствием.

— Я коротенько, — Маан вернулся и сел за стол. — Обновить — это всегда хорошо, мне это, кстати, тоже полезно. Значит, так — камней пять: Сэл — Воздуха, Олир — Воды, Роу — Тверди, Аар — Огня и Орн — Уино.

Сэл у меня. Олир мой приёмный сын Тэйд и ученик Саима должны были забрать у Крэча Древорука и доставить в Шосуа. Надеюсь, они уже там. Орн — у Инирии, приёмной дочки сиурта Слейха. Аар и Роу здесь, на Ногиоле. Аар — камень огня, сперва о нём скажу. Тщательно проштудировав «Источник мудрости мира» Лаар Софегарского, я выяснил, что Аар находится в подземельях Ка'Вахора.

— Где именно?

— В зале Надиады. Ты же знаешь историю происхождения Ногиола? Во время Великого Разлома от материка, в том месте, где стоял Кеар, откололся…

— Маан! — Коввил покачал чубуком трубки, нацеленного в него.

— Что? Ах, да. Я обещал коротенько.

— Угу.

— Зал Надиады, судя по описанию, находился под северо-восточной частью Кеара, из чего я делаю вывод, что Аар сейчас прямо под нашими ногами, — он ударил каблуком в пол. — Лежит — ждёт. Нам остаётся только пойти и забрать его.

— Всего лишь пойти и забрать, — в задумчивости проговорил Коввил.

— Да. Пойти и забрать.

— Это будет не так просто, как звучит, — вставил Раффи.

— Напротив, друг мой, я уверен, что это будет так же легко, как звучит.

— Вот как. Ты, значит, уверен? — сдвинул брови Коввил.

— Вне всякого сомнения.

— Что со вторым камнем?

— Теперь о Роу. Прошлым летом сааум-ахир, что-то около семи сотен мечей, высадились к западу от Оррикирина. Часть взяла в осаду Самугу, остальные двинулись на Вис-Атор, попутно решив посетить Дорговар. Реакция Зинно ра'Крата, надо отдать ему должное, последовала молниеносно: два отряда приблизительно по пять сотен человек выступили от Токро и Камирии.

— Откуда у Зано ра'Крата такое количество войск в Токро и Камирии?

— Понятия не имею, — Маан скривился, раздражённый собственным незнанием. — Может, тебе лучше спросить об этом самого Зано ра'Крата?

— Вот уж уволь. И в твоём неведении я не вижу ничего страшного, — поспешил успокоить его Коввил. — Я вот вообще с трудом улавливаю нить происходящего.

— Вернёмся к нашим баранам, друг мой. Я не знаю, что на этот раз произошло в Дорговаре, но факт остаётся фактом — он пал. Сдаётся мне, нам никогда не узнать, что там на самом деле случилось. Спастись удалось лишь одному из слуг сиория Талема, его имя Клезор. Он добрался до Асхарога, а с ним была маленькая Мейада, племянница Градана ра'Крата и… — Маан са Раву замолчал, подвесив в воздухе таинственную паузу, — и карибистола с камнем. О последнем, разумеется, узнали единицы, в числе избранных оказался и ваш покорный слуга.

— А теперь об этом знает Керия и Хыч Колченог, а может ещё половина Таррата, — не преминул заметить Коввил.

— Градан переправил племянницу на Ногиол, — с невозмутимым видом продолжал Маан, — сам же, по требованию Вудэо Рэйма, отправился послом в Парлав. Что потом случилось с малышкой Мейадой и камнем, я не знаю, и что это за цейлер, о котором говорил Джиар, тоже. Это нам ещё предстоит выяснить.

— Ну и дела, — промычал Воздушный, вновь раскуривая угасшую трубку. — Неужели Талем и сиита Арелла не спаслись?

— Не знаю, — Маан поводил пальцем по столу, вторя изгибам одной из царапин, поднял голову, осмотрелся и произнёс негромко: — Главное что камень здесь, остальное для меня неважно… И мы должны его добыть.

— Было бы неплохо.

— Было бы очень неплохо, — медленно повторил Маан. Палец его продолжил движение и, дойдя до края стола, сорвался в пустоту. — К нам гости, Воздушный.

Коввил кивнул. Раффи встрепенулся. Скрипнули доски палубы, в дверь постучали.

— Кто там? — чуть громче обычного спросил Маан и повёл бровью. Дверь, повинуясь его безмолвному приказу, немного приоткрылась. — Входите, — пригласил он.

— Это я, — прозвучал из-за двери девичий голос очень приятного бархатистого тембра. — Дозволите войти, градды?

Раффи, опрометью кинулся к двери:

— Прошу!

На пороге возникла прелестного вида феаса в небесного цвета плаще и дорожном костюме: широких штанишках, сапогах и длиннополой курточке из бобровых шкурок.

…Вообще-то феас было трудно назвать красавицами, но эта… просто ошарашила онталаров своим видом: копна пышных огненно-рыжих волос, румяные щёчки, лучезарная улыбка и огромные изумрудные глаза, обрамлённые веером длиннющих ресниц, вздёрнутые, словно в удивлении, густые брови, острые, слегка оттопыренные ушки и несколько пикантных родинок, уютно расположившихся над пухлой верхней губой.

«Грациозная, смуглокожая бестия. Безусловно, все феа тают от одного её взгляда, да и не феа тоже, — промелькнуло в голове у Маана. — И бедный Раффелькраф, похоже, не исключение».

— Позвольте представить, градды, моя невеста Сона Дарижар, её мы и ждали… — отчего-то краснея, представил девушку Раффи. Он ловко подхватил слетевший ему в руки плащ, принял перчатки и, захлопнув ногой дверь, взял феасу под локоток.

Девушка сдержанно кивнула обернувшимся, но всё ещё продолжавшим сидеть сиуртам.

— Устало выглядишь, милый.

— Ты тоже сногсшибательно хороша.

Раффи представил феасе всех присутствующих, включая обоих пееро, которых та была особенно рада видеть.

— Простите, сиита, за бардак и тесноту, — расшаркался Коввил. — Это временное наше убежище.

— Уважаемая Сона… — начал Коввил, — не желаете ли чашечку экехо?

— Нет, спасибо, у меня мало времени. Если можно, давайте перейдём сразу к делу, — попросила феаса.

— Я начну, с вашего позволения, — вклинился в череду любезностей Раффи, решительно беря инициативу в свои руки. — Сона, золотко, градам сиуртам надо попасть в тарратские катакомбы.

Феаса повела себя неожиданно: не удивилась, не охнула, не вскинула руки, а кивнула, что немало удивило Маана и Коввила.

— Ты обещала помочь… так ведь?

Снова утвердительный кивок.

— Сказала, что у тебя есть один знакомый, который знает вход и вроде как может нам его показать?

— Не совсем так, но в общих чертах всё верно. Его зовут Вейзо, и он действительно знает, как попасть в катакомбы.

«Чудеса», — потянулся за кисетом Маан.

— Он феа? — спросил Коввил.

— Онталар.

— И мы можем ему довериться?

— Вопрос не в том, градды, можем ли мы довериться Вейзо, а в том, доверится ли он нам. Он скрытен, и может так случиться, что он попросту не захочет с вами разговаривать. Есть у него, правда, одна слабость — слабость любого къяльсо — золото.

«Странно, может ли нуждаться в золоте онт, знающий проход в тарратские кладовые, — подумалось Маану. — Или тут присутствует изящно завуалированный обоюдный интерес: он ведёт нас вниз, мы распечатываем замки Саммона са Роха? Тогда всё в порядке».

— Когда мы сможем пойти к нему? — спросил Коввил.

— Сперва мне надо связаться с ним и переговорить, и только тогда, если он не откажет, пойдём вместе. Думаю, дня мне хватит, — Сона заглянула в глаза Коввилу. — Вы готовы?

«Мы готовы, Огненный?»

«И ты ещё спрашиваешь? — Маан фыркнул. — Мне так осточертело сидеть на этой посудине, да я от скуки скоро волком завою. Все книги, что привёз, уже по третьему разу читаю. Скоро наизусть выучу. Ума не приложу, как ты столько лет живёшь на этом треклятом острове».

«Трайс через две недели должен освободится».

«И что будем сидеть и ждать? Раз появилась возможность попасть в Ка'Вахор, значит, надо сказать спасибо этой милой феасе и идти, куда она скажет. И не две недели, а три, за это время мы два раза туда-сюда успеем смотаться. Или найдём камень или поймем, что нужно предпринять, чтобы его добыть».

«Я понял».

— Мы готовы, сиита Сона, — озвучил их общее решение Коввил.

— Я обещала Раффи не задавать вопросов, но простите моё девичье любопытство, могу я знать, что мы ищем?

— Эм… это не моя тайна, — увильнул Воздушный.

— Конечно, можете, — Маан медленно поднялся с кресла. — Мы намеренны отыскать одну очень ценную вещицу, если точнее, то это карибистола со стихийной субстанцией — один из так называемых камней Тор-Ахо. Я не думаю, что стоит сейчас вдаваться в подробности и пересказывать вам всю историю этих камней. Поверьте, милая Сона, она скучна, хоть и поучительна. Если вы пожелаете, мы найдём более подходящее время для этой истории. А сейчас скажу только, что камней пять, и все они в умелых руках способны творить большие чудеса. Могу так же заверить вас, что они нужны нам не для праздных развлечений, а для очень серьёзного дела.

— Ну это уж как водится, — не преминул встрять с комментарием Раффи.

— Погоди, — остановила его Сона. — И вы думаете, что камень ждёт вас в одном из подземных залов Ка'Вахора?

— Да, я уверен в этом.

— Вы, градды, — немного помолчав, сказала феаса, — производите вполне положительное впечатление, так что можете на меня рассчитывать. Я сделаю всё, чтобы помочь Раффи. Он ведь, знаете ли, такой импульсивный, такой несдержанный. Готов без оглядки кинуться в любое пекло.

— Сона, я же просил.

— Помолчи. Он так переживает, что проиграл Ксаваронгу. Я знаю, что вы поступили благородно, предложив вернуть его хаорд без каких-либо обязательств. И ни в коем случае не виню вас в сложившейся ситуации, Раффи сам во всём виноват, — она поднялась. Встали Маан и Коввил. — Я верю, что любые события, происходящие с нами, ниспосланы свыше, а потому в возможности помочь вам вижу милость Первых, дарующих мне и Раффи шанс проявить себя с наилучшей стороны. Это всё. — Феаса поклонилась онталарам и шагнула за дверь…

Глава 45. Дорога в Вершник

Ранним утром на площади Трёх Мостов царила тишина. Древорук ёжился и сопел, выдыхая облачка пара в туманный воздух. Утро было таким хмурым, а туман таким густым, что Крэч не мог разглядеть собственную руку, пока не поднёс её к лицу и почти не коснулся носа. Он даже немного промахнулся, ткнув левее и едва не угодив пальцем в глаз.

«Проклятущий туман, — внутренне выругался он, плотнее запахнул куртку, втянул голову в плечи и спрятал руки под мышки. — Так и без глаза можно остаться».

«Ничего, Ро'Гари тебе деревянный вставит, — немедленно оживилась бабуся, будто только и ждала удобного момента, чтобы подцепить любимого внучка. — Чего ты сидишь здесь, мёрзнешь?»

Вдалеке сверкнула молния, немного погодя прогромыхал гром.

«Дождя нам ещё не хватало, — буркнул Крэч. — Рол-бово позвал, — ответил он, — сказал, что нужно один на один переговорить. Просил подойти пораньше, пока Меем не проснулся».

«А-а-а, — с ехидцей протянула бабуся, — ну и где он?»

«Не знаю».

«Ну, тогда сиди и не скули».

С канала донёсся скрип уключин, плеск воды, звякнул колокольчик, послышались голоса.

«Он?» — поинтересовалась бабуся.

«Очень даже может быть». — Крэч насторожился напряг слух, повертел головой. — Где этого ловеласа недоделанного Хорбут носит! — незаслуженно охаял он Рол-бово, поняв, что лодка прошла мимо. — Да туман ещё этот! Не слышно ничего, и не видно ни зги».

Светлая точка предательски замерцала в туманной пустоте, словно болотный огонёк. Крэч замер в надежде. Послышались быстрые, гулкие шаги; точка выросла, а вместе с ней из мглы вышли три чёрные фигуры — и остановились.

«Это не Рол-бово, — констатировал очевидное Крэч. — И даже не Меем».

«Ага, и не почивший император Рэйм», — бодро подхватила бабуся, демонстрируя нешуточную осведомлённость в нынешних имперских реалиях, не меньшую чем у любого из ныне живущих.

Это были кнуры Текантула (в этом у Крэча не было никаких сомнений). Он увидел их, когда они были уже вплотную к нему. У одного в руке был фонарь на шесте, у другого просто шест, незажженный фонарь он держал в руке; впритирку с правой ногой центрального вышагивал огромный рэктиф, палевый с белыми пятнами, без цепи и ошейника. Приоткрытая, словно ухмыляющаяся пасть пса с вывалившимся на сторону алым языком застыла прямо у коленей Крэча.

Древорук сглотнул, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног и на всякий случай сдвинул колени. Рэктифов он, мягко говоря, недолюбливал, а если называть вещи своими именами — люто их ненавидел. И были на то свои причины, ну да не об этом сейчас разговор.

Стоящий по центру откинул капюшон и уставился на Крэча маленькими светло-карими глазками.

— Не узнаёте меня, градд Лосу? — глубоким баском вопросил он.

Крэчу его голос и улыбка не понравились. Улыбка была до отвращения гадкой, а голос потому что, по редкому тембру, стало понятно кто перед ним.

Его визави звали Неши Ваур. Сие Крэч знал из рассказов Рол-бово. Золотоволосый красавец крутил роман уже с третьей (или даже четвёртой) знатной сиитой, и оттого стал в Вершнике чуть ли не своим. И с Неши Вауром — главой кнуров Текантула острова Ногиол, познакомился сразу, как попал за стену, не по своей, понятно, инициативе. У Неши было вытянутое лошадиное лицо землистого цвета с выпирающим подбородком и юркими глазками.

Неши Ваур — по характеристике Рол-бово был гадким интриганом, без какого либо намёка на честь и совесть. И именно с этим человеком Крэча судьба и свела.

— Не узнаю, а должен? — бойко соврал он, прикидывая как бы поскорее отделаться от незваных собеседников.

— Вчера вы изволили навещать покойного градда Гашагора, — ласково пробасил Неши Ваур. — Зачем?

— Покойного? Навещать? Я знаете ли…

— Проблемы со слухом? — резко перебил его Неши Ваур, мгновенно утратив вежливость.

Он раздраженно оттолкнул пса и с такой силой ударил сапогом в лавку меж коленей Крэча, что подведи феа инстинкты и не разведи он вовремя ног, да не подайся назад, окованный железом каблук точно угодил бы ему в колено и сломал чашечку, а то и обе. Вместо того каблук угодил в торец доски.

Крэч уже подозревал, что случится дальше, и дёрнулся вперёд всем телом, пытаясь обрести утерянное равновесие, и не завалиться в канал и тут два крайних кнура кинулись на него и повисли на руках. А окованный медью наконечник трости Неши Ваура упёрся ему в грудь, в аккурат под сердце.

«Вау-вау! Уф-уф-уф! — восторженной волчицей взвыла бабуся. — Намечается потасовка! Ну-ка задай ему на орехи, внучек! Покажи, на что способен!»

«Ну уж нет, — не разделил её эмоций Крэч. — Их трое и рэктиф, а я один, из оружия только небольшой ножичек за поясом. Из-за такой мелочи я умирать не намерен. Не буду дёргаться — зададут пару вопросов и отпустят. Надо только правильно на них ответить».

— Шутки со мной шутить не советую, градд Лосу. — Неши Ваур надавил на трость с такой силой, что Крэч возблагодарил любимого бога Тэннара за то, что скамья не имела спинки, и давала телу простор, в противном случае его насадили бы как жука на булавку.

— Я понял, — Крэч закашлялся, отклонился, почувствовав, как рукоять его ножа впивается в поясницу, явно провоцируя хозяина на активные действия.

— Продолжим?

— К-х-х, — Крэч кивнул, мысленно себя успокоил: терпи, мол, ничего пока страшного не произошло, не время за ножи хвататься.

— Два дня назад вы приходили в дом Глинта Гашагора и его брата Бинша, ныне покойных…

«Откуда он это знает? В доме Глинта я никого не приметил. И когда уходил, никого там не было. Точно! Не мог я не заметить, что там кто-то был?»

— Извините, — запинаясь, начал Крэч, — я действительно не понимаю, откуда у вас эта информация? Она не верна.

— Ты что совсем дурак? Я лично был там, с этими достопочтимыми кнурами.

Крэч повернул голову налево — ему кивнули. Взгляд справа не отличался оригинальностью. Оба кнура подтверждали слова старшего, и не похоже было, что они врут.

— Ничего такого не помню, — растерянно пробормотал Крэч, — Тэннаром клянусь.

Кнуры переглянулись. Неверно оценив их взгляды, рэктиф зарычал и подался вперёд.

— Сидеть, — приструнил пса Неши Ваур, да так, что расслабившийся было, пригревшийся меж двумя кнурами Крэч вытянулся в струнку.

«Попугают и отпустят… Наверное… Ну не порежут же?»

«Думаешь, не будут резать?» — возобновила ментальный контакт бабуся.

«Тебе меня совсем не жалко?»

«А чего тебя жалеть, помрёшь — прилетишь ко мне, вдвоём не так скучно будет».

«Ясно. Буду тянуть до последнего… Так, без веской причины кидаться на троих вооруженных кнуров с голыми руками не дело. Но как же уловить ту грань, когда прекратят пугать и начнут резать».

«А ни как ты её не уловишь. Расслабься, внучек, эти резать не будут. Уведут в казематы Вершника и только там за толстыми стенами в тишине да безмолвии начнут тебя на лоскуты кромсать…»

«Заткнись!!!» — чуть ли не вслух проорал Крэч.

«А что я, — умыла руки бабуся, — я ничего…»

«Уйди отсюда, — в сердцах как на шкодливого котёнка шикнул Крэч. — Без тебя тошно».

— Ну так что, будете говорить или, — снова перешел на «вы» Неши Ваур.

— Будем… конечно, будем, — спохватился Древорук. — Но я право не знаю, что вы хотите услышать.

— Правду.

— Это понятно. Какую, пф-ф, — Крэч мотнул головой, — я имею в виду — о чём?

— Ну хорошо, предположим у вас не всё в порядке с головой, и вы не помните нашей предыдущей встречи.

— Я напился с горя, — нашелся Крэч. — Сильно. Голова как чужая. Мутит меня третий день…

— А шрам этот свежий на лбу у вас откуда?

— Так это… упал я.

— Хм-м-м.

— Да-да, упал.

— Вот видите, — внешне смягчился Неши Ваур, и только теперь убрал трость, — это многое объясняет. Бусса, мой дорогой градд Лосу, погубила многие умы Ганиса. А уж что творится с любителями чуб-чуба и Змеиной травки и говорить не приходится. Надеюсь, вы не склонны к употреблению даров Тарк-Харласа.

Оба кнура оставили, наконец, руки Крэча в покое и поспешно осенили себя святым тревершием.

— Вайру я пил, уважаемые, только вайру и ничего более.

— Пусть вайру, не суть. Так зачем вы приходили к братьям Гашагор?

— Глинт Гашагор был моим старинным другом.

— Насколько старинным? Давно вы знакомы?

— Больше двадцати лет.

— Двадцать лет, подумать только, мне было семнадцать.

— А мне чуть больше восьмидесяти. — Крэч поморщился от налетевших воспоминаний. — Глинт мне жизнь спас, а теперь, вот…

— Ну да, ну да — это прискорбно. Значит, не вы убили братьев Гашагор?

— Да вы что?!

— Спокойнее прошу вас. И о четверых порезанных къяльсо в их доме тоже ничего не знаете.

— Послушайте я…

— Вы знакомы с онталаром по имени Вейзо?

По шее Крэча пробежал холодок.

— Вейзо по прозвищу Ктырь, — уточнил тот что сидел справа.

— Спасибо, Пикка, — одёрнул его Неши Ваур, — я справлюсь сам. Отвечайте, градд Лосу.

— Знал раньше. Слышал, что его убили этой осенью, — на голубом глазу соврал Крэч.

— От кого?

— Толком и не знаю от кого. В «Каторжном руднике» за соседним столиком несколько человек разговаривали, один про Ктыря и рассказывал: сгинул, мол, где-то в Седогорье…

«Крэч!»

«Погоди», — мысленно отмахнулся он от внезапно возникшей бабуси.

— Продолжайте, я слушаю, — потребовал Неши Ваур.

— Это всё, никаких подробностей я не знаю. И в том, что так было на самом деле тоже не уверен.

— И вы не подошли, не выяснили что да как? Старый друг вроде, неужели так сразу и поверили?

— Друг?! — возмутился Древорук.

— Знакомый?

— Да не знакомый он мне…

— Враг?

«Крэч, чтоб тебя! Может, обратишь на меня внимание?»

«Что тебя беспокоит на этот раз?» — мысленно обратился он к бабусе.

«Ты что творишь, гадёнышь? — неожиданно посерьёзнела старушка. — Решил сам себе могилу вырыть? — в голосе бабули прозвучали нотки сомнения в умственных способностях внука. — Ни слова не говори им ни о Вейзо, ни о Маане са Раву, ни о камне! Вообще ни о чём не говори!»

«Почему?»

«Сильно, всё-таки ты головушкой тогда ударился. Не слова больше, слышишь?! Это кнуры Текантула, неужели не понятно, что они опасны!»

— Никто он мне, — пошел на попятную Крэч, немного запоздало понимая, что лучше о его истинном отношении к Вейзо Ктырю умолчать. — Не друг и не враг. Знакомый, как его ещё назовёшь.

— Хорошо, пусть будет знакомый, — погладил рэктифа Неши Ваур. Пёс лениво зевнул. — Дела общие с ним были?

— Нет.

— Допустим. Но, тем не менее, вы наверняка подошли и выяснили что да как? Ни за что не поверю, что не подошли. Быть того не может. Любопытство знаете ли…

— И подошел, и угостил, и попытался разговорить, да не удалось — пьян он сильно был и ничего толком рассказать не смог.

— Когда это произошло?

— До Сароллата ещё.

— Имя его назвать можете?

— Он представился, но, я к стыду своему, его не запомнил. Странное какое-то длинное имя.

— Допустим, — неприятно скривив губы, проворчал Неши Ваур. — Сона Дарижар — это-то имя вам знакомо? Раффелькраф Этду? Чойум Пятишкур?

— Нет, помилуйте, никого из них я не знаю, — памятуя о предостережении бабуси, сказал Крэч. — Послушайте, уважаемые, я обычный торговец пряностями, из Досара. Это вам может подтвердить любой. В Досаре, понятное дело. Так же меня знают многие знатные семьи в Хегесе и Иллионде, там я веду дела. Могу назвать имена, будете проверять?

— Нет, — брезгливо бросил кнур, указывая тростью в грудь Древорука. — Зачем вы здесь, позвольте поинтересоваться?

— Здесь, сейчас, на этой скамье, — Крэч одарил его издевательской улыбочкой, — или вообще в Таррате, на Ногиоле?

— Это он шутит так? — с ухмылкой спросил Пикка.

— Весёлые ребята эти феа, — мрачно произнёс молчавший всё время до того третий кнур, — ничего не бояться. — Он скрестил на груди руки и смачно сплюнул на камни у ног Крэча.

— И то и то хотелось бы выяснить, — проигнорировав бесполезную болтовню своих подчиненных, пробасил Неши Ваур.

С канала послышался всплеск вёсел, голоса и скрип канатов. Начинался прилив и торговцы спешили переправить по «высокой» воде тяжелые груженые товаром лодки. Туман начал отступать.

— Волею Первых я стал актёром и служу сейчас в театре «Братья Этварок и Кинбаро Ро».

— Не похожи вы на актёра, милейший, ну ни капельки. Кто-то может подтвердить это ваше заявление?

— Я могу.

Крэч вытянул шею, пытаясь разглядеть стоящего за спиной Неши Ваура, хотя уже знал кто там.

— Здоровья и блага, градд Ваур, какое огромное удовольствие видеть вас снова! Кнуры. Градд Лосу.

— Рол-бово, голубчик, хвала Сэволии Милосердице! — воскликнул старший кнур, скучавший у его ноги рэктиф радостно завилял обрубком хвоста. — Здоровья и блага. Помоги нам, а то твой сотоварищ на разговоры жуть как тяжёл. — Неши Ваур постучал тростью по скамье давая понять, что голова его собеседника сродни дереву, из которого она сделана. — А ведь мы ещё ничего толком и не спросили. Вы же знакомы, правильно я понял?

— Помогу с удовольствием, — пышно в свойственной ему манере ответил золотоволосый красавец. — Я подтверждаю слова уважаемого Вассеги Лосу и заверяю вас, градды кнуры, что он состоит на службе в нашем театре и недалече как завтра играет Ксамарка Тою. Так что если вы вознамерились задержать его, советую тысячу раз подумать — есть сведения что на премьере будет присутствовать сам Эорим ра'Крат и племянник его Найтор. Не думаю, что вам позволят сорвать спектакль. — Несмотря на колкость тона, лицо Рол-бово просияло радужной улыбкой.

— Об аресте пока речи не идёт. Да и не помеха он, будет в нём необходимость, вашему лицедейству. — Юркие глазки Неши Ваура быстро перебегали с одного лица на другое. — Если допустить что градд Лосу личность незаменимая, а нам его под стражу взять велено, то мы и в кандалах его к месту представления благополучно доставим, и обратно вернём. Нам не привыкать — опыт имеется… Вот что мне непонятно, как это вы, с такой памятью собираетесь в спектакле играть, вы не то, что слов из пьесы — о том, что было вчера, не помните.

— Уверяю вас, он справится, — промурлыкал Рол-бово.

— Талант мой не велик, — скромно потупившись, возразил Крэч. — Внешность просто у меня подходящая. А роль лёгкая — драки да вопли в основном, слов немного совсем, сдюжу как-нибудь. Приходите, посмотрите, — с лёгкостью обогнул он острые углы. — Уважьте, кнуры, будьте любезны.

Наступила недолгая пауза.

— Ну, хорошо. Не смею вас больше задерживать, — сказал, наконец, Неши Ваур и взмахнул тростью. Глаза его недобро улыбнулись. — Найдём ещё время побеседовать.

— С удовольствием, — отпарировал Крэч, давясь словами. — Всегда рад встрече.

— Разве тебе не приходила моя записка? — с недоумением спросил Рол-бово, когда они остались одни.

— Нет, — удивился Крэч.

— Я писал, что возможно задержусь, и просил перенести нашу встречу на час.

Древорук ничего не ответил — глядел на Рол-бово, ожидая, что тот скажет.

— Это невозможно. — Рол-бово оседлал скамью, откинулся спиной на дерево, росшее впритык к торцу. — Без приглашения, в Вершник тебе не проникнуть.

— Нет такого слова — «невозможно».

— Чтобы пройти внутрь надо получить разрешение у Дахурса Гиллиомома, главы Чернополосых.

— Другие варианты есть?

— Нет.

Крэч подался вперёд.

— Давай по порядку. Итак, ты получил разрешение Дахурса Гиллиомома, и прошел за ворота.

— Да.

— Сделал свои дела, ушел.

— Было такое.

— Как потом? Тебе слово сказали? Знак? Пароль?

— Ничего, что можно подделать или кому-то рассказать, только личный контакт. Может что-то и есть, но мне о таком не известно.

— Поподробнее расскажи, как всё происходит?

— Всё просто, — довольно щурясь на выползающий из-за крыш Лайс, сказал Рол-бово. — все Чернополосые Вершника знают меня в лицо.

— Так уж и все? — Между бровями Крэча пролегла недоуменная складка.

— Да.

— Как это?

— Да вот так это. Достаточно было того чтобы один раз доверенное лицо одной очень знатной сииты, имя которой, я, сам понимаешь, называть не буду, провёл меня через ворота и представил Дахурсу Гиллиомому. И это всё. После этого каждый в Вершнике караульный знал, как меня зовут, и куда я иду. Теперь я беспрепятственно прохожу через ворота в любое время суток. И никаких приглашений, тайных слов или паролей. — Лицо Рол-бово потонуло в довольной улыбке. — Возможно Фиро ра'Крат и пропускает своих гостей взглядом или силой мысли, но я не его гость и не знаю в точности как это у него заведено. Со мной было так, как я рассказал, с кем-то другим может всё иначе происходит. Одно скажу — охрана у них работает как надо. Полагаю, случись завтра поутру, перед воротами Вершника кеэнтор Венсор ра'Хон со свитой его тоже за разрешением к Дахурсу Гиллиомому отправят.

«Очень даже может быть. И это, судя по информации, которую мне удалось собрать, и не шутка вовсе», — подумал Крэч.

На самом деле он надеялся, что разговоры о «непроходимой» охране Вершника сильно преувеличенны, и в действительности всё гораздо проще, оказалось, что нет. Его самые худшие предположения оправдывались с избытком.

«Что же так тщательно охраняют Краты в своём замке, не заплесневевшую же девственность Гегеминты ра'Крат в самом деле!»

— Вот это память у них, — искренне восхитился он, поднимаясь со скамьи и разминая затёкшую ногу. — Мне бы такую. Чудеса. Как пить дать — магия.

— Не думаю, просто жителей за стеной не так много, чтобы всех их по именам не запомнить.

— Странные вещи ты рассказываешь, — Крэч сложил руки на груди опёрся плечом о дерево. — Я, ну ты знаешь, поколесил за жизнь по свету, жил и в Хегесе и в Тиилризе и в Эн'Сулузе, в Артаранге, страшно вспоминать где побывать довелось, про Витиам я вообще молчу, и нигде ничего подобного не видел… Что Краты так охраняют, не себя же?

— Сокровища, которые Орим ра'Крат с помощью Саммона са Роха из глубин Ка'Вахора поднял.

— Да ладно тебе, скажешь тоже — сокровища. Слушай, а вот когда ты, да простят меня высокородные сииты, одну пассию на другую поменял, как Дахурс Гиллиомом на то отреагировал?

— Да ни как. Думаю у них такие субституции обычное дело.

— «Суб» чего?

— Замены.

— Хорбутовы зубы! А чего б сразу так не сказать — «замены»?

— Не придирайся, неважно это. Мне с самого начала намекнули, что всем обо всём известно, и это положение дел считается нормой. Такие вот за стеной царят нравы. Естественно я был предупрежден, что если мне вдруг вздумается языком почесать, он будет первым, из недлинного списка выпирающих частей моего организма подлежащих немедленному отсечению.

— Плохо дело, — Крэч сплюнул, поглядел на башни замка Кратов на фоне светлеющего неба.

Некоторое время они молчали. Рол-бово задрал ноги на скамью и нежился, подставляя лицо под первые лучики Лайса. Крэч размышлял, теребя в задумчивости косичку бородки.

— Так зачем ты меня позвал? Не для того же чтобы лишний раз припугнуть.

— Не для того. Я знаю, как можно пройти в Вершник.

— Да ну! Сам же только что говорил, что не получится.

— Так как ты хочешь — нет, а так как я хожу — запросто.

— Ну-ка, ну-ка, давай поподробнее.

— Тобой заинтересовалась одна очень знатная сиита.

— Что ей надо? — спросил Крэч, ещё не до конца понимая смысл слов Рол-бово.

— Ты.

— Что я?

— Ты ей нужен.

— Зачем? Ты на что намекаешь?

— Какие намёки! Ты совсем дурак что ли? Лет тебе сколько, что вопросы такие задаёшь? Зачем я, по-твоему, в Вершник каждый вечер мотаюсь, в зут-торон играть, или в кости?

— Одно дело ты, а другое я… — смутился Крэч, до которого начало доходить к чему клонит Рол-бово. — Ты сдурел, Роли? Я что тебе… — он намеренно не закончил фразу, стараясь не обидеть друга грубым словом, вертевшемся у него на языке.

— А-а-а, я понял — ты не такой. — Кислая мина на Крэчевом лице привела Рол-бово в ярость. — Не ровня, ты нам значит?

— Не это я имел в виду — ты молодой красивый, а я… кому я, зачем?

— Нужен, как выясняется, — смягчился Рол-бово, — и не кому-нибудь, а самой Осилии ра'Крат… Как звучит, послушай: — Осилия ра'Крат, не имя — музыка! И делов-то, она и не старая совсем, раза в два моложе тебя.

— В два раза меня моложе? — даже не взвыл, а проскулил Крэч. — Ей что больше пятидесяти?

— Чуть-чуть. Но держит себя молодцом. И что в этом такого, не понимаю! Ты подумай, дело верное. А Осилия хороша — при теле, всё как ты любишь, ухожена, озорна, богата, — Рол-бово закатил глаза, встряхнул золотой шевелюрой. — ЩЕДРА! — с нажимом подытожил он. — К тому же вдова. Надо брать, пока дают. Такого шанса два раза не выпадает.

— Вот сам и бери.

— Хо-хо! Я бы взял, да не предлагает никто. Тут любовь, похоже, — яростно поскрёб пальцем скулу Рол-бово.

— Да в своём ли ты уме?!

— Я-то в своём, а вот ты, мне кажется, — нет. В Вершник, мы значится, хотим, и сокровищницу Фиро обнести — со всем удовольствием, а сииту Осилию ублажить нам не можется, — сарказма в голосе Рол-бово хватило бы на всю Зарокию, сателлитов, и всех соседей.

— Какая сокровищница, ты что?

— Я «что»? Это ты «что»! Или ты думаешь, не видать, кто ты на самом деле есть? Думаешь, так просто тебя Ксамарка Тою играть взяли? Да от тебя за тысячу шагов къяльсовским духом несёт. Так что давай, не кобенься и Осилию душеньку приголубь, как полагается, будь уж так любезен. Меня, коли разговор зашел, твои дела мало интересуют, со своими бы разобраться, но коли вы с сиитой Лорто просили о проходе разузнать — разузнал. Более того билетик тебе в первый ряд на лучшие места выписал. Не хочешь, не бери, выкинь к Хорбуту, только больше ко мне с подобными просьбами не обращайся.

— Да сядь уже, — скорчил извиняющуюся мину Древорук. — Погорячился я. Неожиданно всё так вышло, да и с Тирмой у меня, сам же знаешь, а такое в мои годы…

— Что за годы? У вас, я знаю, это «самое оно».

— Не совсем, «самое оно» это когда девка тебя лет на тридцать-тридцать пять моложе, а не на восемьдесят.

— Я этих ваших тонкостей не знаю. Сами разберётесь. Короче надоело мне с тобой бодаться, думай, решай. — Рол-бово встал и с хрустом потянулся, встряхнул золотой гривой. — Надумаешь, сообщишь.

«Так-то вот внучек. Один раз слабину дашь и не заметишь, как по рукам пойдёшь», — Крэч промолчал, позволяя бабусе немного позабавиться за его счёт. Он с завистью глядел на то, как Рол-бово перешел через мост и теперь непринуждённо беседует с Чернополосыми дежурившими у ворот Вершника.